Текст книги "Сержант и инопланетяне"

Глава XV

Вечер прошёл быстро и незаметно. Квик с Кузнечиком отработали карты. На них проявились дороги, дорожки и даже тропинки. Определились места возможной посадки дисколётов для десантирования. Обозначились ориентиры и расстояния. По просьбе Петровича отпечатали несколько бумажных экземпляров карт. Док с пульта Меркурия вывел зонды на стационарные орбиты и настроил их аппаратуру в режим ретрансляции. Переговорные устройства, проще говоря «переговорники», обладали двумя режимами. Первый, как у обычной связной рации, в пределах прямой видимости. Второй режим, с помощью ретранслятора, обеспечивал связь на всём пространстве охваченном его антенной. Два зонда, превращённые Доком в ретрансляторы, накрывали территорию, превышающую площадь полушария Латурии.

Утром, ни свет, ни заря, над домами Лонга и Петровича раскричалась какая-то птица. Да так раскричалась, что оба хозяина одновременно вышли на улицу её прогнать. А что делать мужикам? Жёнин сон дело святое. Птица не стала ждать, когда её шуганут, а улетела сама. Утро тёплое, на небе ни облачка. С моря ветерок. Петрович предложил: «Коли встали, давай делом займёмся, карту подробнее разглядим». Лонг не возражал. Взяли карту и отправились к Меркурию. День обещал быть жарким, а там море рядом и в тени дисколёта очень даже удобно. По дороге они встретились с Геном. Птица, может правда другая, орала над его домом, но как только он вышел, улетела. Втроём они пошли на берег. Сперва выкупались, а потом, усевшись на камнях, разложили перед собой карту. Только они устроились, пришла Ная.

– Доброе утро! Ген, что сделать на завтрак? А что это вы тут делаете? Ой! А что это такое?

Мужчины ответили на пожелание доброго утра и Лонг, сообразив, что женщина никогда не видела карт, взялся за объяснения.

– Так выглядит планета из космоса. Это такой план Латурии. Синее, это море. Зелёное, это джунгли. Вот это ваша река. Очень длинная. Здесь она разделяется и получается остров. На нём вы живёте. Вот эта точка ваша деревня.

Ная присела, что бы потрогать карту и слегка её погладила.

Рука случайно прошла по большому красному пятну в Евразии. Ная еще раз провела рукой по нему. Положила на пятно ладонь.

– Я что-то чувствую. Там что-то есть. Там тепло! Это карта так устроена?

– Нет, Ная. Это твои руки так устроены. Там действительно что-то работает, и ты это почувствовала. Никто не заметил, как подошёл Кузнечик.

– Мам! Ты вон то пятнышко потрогай, голубое. Его я увидел. Ная положила руку на маленькое пятнышко. Приподняла её. Сделала рукой несколько круговых движений над ним. Снова положила ладонь.

– А здесь люди. Я чувствую. – Она помолчала. – Этим людям очень плохо. Им очень плохо! – Она отдёрнула руку от карты, выпрямилась и оглядела мужчин. – Понимаете! Им плохо! Им очень, очень плохо!

Готовая разрыдаться, она ушла, почти убежала. Трое мужчин молча уставились в карту, и в этот момент из кустов вышел Борг. Не один. С ним был уака. Поздоровались.

– Тебя птица разбудила? – спросил Петрович.

– А ты откуда знаешь? – удивился Борг Ему рассказали и про птицу и про карту.

– Если Ная сказала, то так оно и есть. А если кому-то плохо, надо помочь. Или я не прав?

Петрович оторвал взгляд от карты.

– Прав! Конечно, прав! Только эта точка далеко и пешком туда не дойти. Лонг, твоё мнение?

– Меркурий можно поднять. Но лучше взять у стартовиков один из дисколётов и через час будем там.

– Замётано! Иди, договаривайся со стартовиками, а я бужу Ваську. Кстати, Борг! А не взять ли нам с собой уаку. Ты же говорил, что у них чутьё отменное, мало ли пригодится.

– Я поговорю с ним.

– Отлично!

Неожиданно из Меркурия выпрыгнул Док и, никого не заметив, помчался в море. Следом выпрыгнул Василий, но его Петрович перехватил, коротко описал ситуацию и поручил заняться со стартовиками и охотниками первоначальной военной подготовкой, а заодно проследить за экипировкой. Камуфляжные комбинезоны, вещмешки и всё такое прочее. Вернулся Лонг.

– Стартовики дают дисколёт и спрашивают, не надо ли им с нами.

– Пусть будут на связи. Понадобиться, вызовем. Пока летим впятером. Вскоре дисколёт стартовиков уже летел на запад. В одном из кресел дремал уака. В остальных расположились Ген с Боргом, Петрович и Лонг с Доком.

Через час с четвертью они зависли над городком. С десяток улиц протянувшихся с севера на юг и столько же с запада на восток. В центре городка площадь достаточная для посадки. Снизились и сделали пару кругов. Толком рассмотреть ничего не удалось. Это тропики, а в тропиках Флоре нужно совсем немного времени, чтобы всё покрыть зеленью. Увидеть людей в этой зелёной гуще дело почти невозможное. Сели на центральной площади. Открылся люк. Уака прыжком оказался на улице и помчался по кругу. Для вольного животного провести в неподвижности больше часа, просто пытка.

Мужики тоже вышли на свежий воздух. Борг присел на нижнюю ступеньку трапа. Уака, сделав несколько кругов вокруг дисколёта, подбежал и остановился около него. Оба молчали. Только иногда, то животное, то человек, издавали какие-то тихие, короткие звуки и обменивались взглядами. Наконец Борг встал.

– Он всё понял. Мы сверху просматриваем улицу за улицей, а он постарается найти людей чутьём.

Дисколёт поднялся, и Лонг повёл его к северному концу самой восточной улицы. Пролетели её с севера на юг, развернулись и пролетели вторую с юга на север. Третью опять с севера на юг. Нигде никаких следов присутствия человека. Дома и ограды, заросшие лианами. Высохшие бассейны. Позеленевшие и от времени и от растений скульптуры. Глядя сверху на это былое великолепие, Петрович про себя отметил:

«Рублёвка отдыхает!». Пару раз видели уаку. Он не обратил внимания на дисколёт, а значит, ещё никого не нашёл. Проутюжили последнюю улицу и начали движение на восток. В этот момент на перекрёсток выбежал уака и стал подпрыгивать на месте, всем своим видом давая понять, что он кого-то нашёл. Лонг остановил дисколёт. Уака, поняв, что его заметили, помчался по улице на юг и на втором перекрёстке свернул на запад. Дисколёт следовал за ним. У ограды крайнего дома уака остановился и снова стал подпрыгивать. Лонг провёл корабль мимо дома и посадил его прямо в джунгли, сломав при этом несколько деревьев и смяв кусты. Не медля ни секунды, пятеро вооружённых мужчин бросились к своему четвероногому помощнику. Увидев людей, уака волчком закрутился у калитки в высокой, метра три, сложенной из природного камня, ограде. Ген толкнул калитку. Не поддалась. Заперта изнутри. Петрович бросил взгляд на стену, прикидывая как её ловчее преодолеть, Но Лонг поднял оружие и нажал спуск. Калитка вместе со щеколдой улетела внутрь двора. Вошли во двор, густо заросший травой. Уака сразу оказался у двери дома. Она оказалась приоткрытой, и он исчез за ней. Следом вошла команда спасателей.

– Есть кто-нибудь?

Никакого ответа. Одна комната, другая. Всюду пыль и запустение, хотя чувствовалось, что люди были здесь не так давно. Из глубины дома послышалось призывное: «уак-уак».

Все пятеро бросились на звук и оказались в большой, даже очень большой, комнате. Ни кроны деревьев, ни пыль на стёклах огромных окон, не мешали солнцу заливать комнату своим светом. Справа у стены диван, большой и даже на взгляд очень удобный. В углу стол. На столе компьютер с большим дисплеем. Слева, в дальнем углу маленький диванчик. На нём груда тряпок. На полу мягкий цветной ковёр с растительным орнаментом. На ковре разбросаны детские игрушки. Посредине большое кресло, стоящее спинкой к входной двери. Уака стоял по ту сторону кресла и, глядя в него, жалобно поскуливал. Борг подошёл.

– Э! Да здесь ребёнок!

Мальчик. Лет шести. В лице ни кровиночки. Глаза закрыты. Петрович пощупал пульс: «Жив!». «А здесь девочка», – почему-то шепотом сказал Ген. Он стоял у маленького дивана, держа в руках одеяло, которое они, войдя, приняли за груду тряпок. «Тоже жива», – определил Петрович. «А что с ними?», – опять прошептал Ген. Петрович пятернёй взлохматил себе волосы: «Думаю, голодный обморок. Еда здесь есть?». Мужики кинулись по дому. Захлопали дверцы шкафов и шкафчиков. Заскрипели выдвижные ящики. Очень скоро поисковики пришли к неутешительному выводу: «В доме еды нет ни крошки! Нет даже воды!». Когда ситуация определилась, решение принимать стало легче.

– Лонг! Переговорники забыли. Бегом в дисколёт! Вызывай Тихона с Фросей. Пусть еду возьмут для детей. И воду! Лонг бросился к выходу. Ген крикнул вслед: «И Наю пусть привезут!».

– Ная у нас хорошо травы знает и лечит. – Объяснил он Петровичу. – Ты побудь с детьми, а мы с Боргом за парамеллой.

Вернулись они очень быстро, держа в руках пучки листьев.

– Ложку бы, какую!

– Сейчас! Я тут вроде кухню видел!

Петрович убежал и тут же вернулся: «Вот. Хватанул не считая», – и протянул Гену с десяток чайных ложек. Борг с Геном выдавил в ложку сок из листьев, буквально несколько капель, разжали мальчику губы и влили сок ему в рот. То же самое проделали с девочкой.

– Ну вот, должно помочь. Это, Петрович, чудо, а не дерево, парамелла. В смерть уставшему мужику съесть пару листиков и снова в поход. Если простыл, на ночь наклеил на грудь несколько листьев, утром ни кашля, ни насморка. Имей ввиду. Вернулся Лонг.

– Ну, как дети?

– Дети без изменений. Как с Тихоном?

– Считай, уже летит.

Тиша нежился на мелководье у самого берега. Рядом, на камне, лежал переговорник. Голову прикрывала шляпа, изготовленная им из местного лопуха. Тиша дремал.

– Тихон! На связь! Тихон! Быстро!

Тиша вскочил, будто его снизу укололи. Голос у Лонга звучал как-то необычно.

– Здесь я, Лонг. Что случилось?

– У нас голодные дети. Мальчик и девочка. Немедленно Фросю с Наей в Зорьку и к нам. Пусть возьмут для детей еды и питья. Давай Тихон! Быстрее!

– Понял! Лечу!

Тиша бросился к дому Петровича.

Фросю он застал сидящей на скамеечке, вместе с Лолой и Наей, в тени развесистого дерева. Женщины вели неторопливую беседу и щёлкали мелкие, но очень вкусные, орешки. На земле скопилась уже приличная горка шелухи. А почему бы женщинам и не поболтать минуточку пока мужья в отлучке. Тихон появился передними, как вырос из под земли. В мокрых трусах, в руке переговорник, на голове лопуховая шляпа.

– Фрося! Ная! Там у Петровича дети голодные!

– Свят! Свят! У него уже и здесь дети.

Женщины рассмеялись, но смех тут же прекратился. До них дошёл смысл сказанного.

– Где? Какие дети?

– Лонг передал. Они нашли мальчика и девочку. Они очень голодные. Еды нет. Лонг велел Фросе взять еду и питьё и лететь к ним. Нае тоже. Быстрее. Жду в Зорьке.

Тихон убежал.

– У тебя есть что-нибудь? – спросила Фрося.

– Конечно. Пошли ко мне. А ты, Лола, остаёшься. На Зорьке ты уже налеталась.

Женщины коротко засмеялись.

– Ты иди. Я тебя догоню. Возьму что-нибудь мужикам пожевать.

Ная почти бегом прибежала к себе. Достала из погреба кувшин молока. На кухне взяла горшочек с кашей.

– Кузнечик!

– Да, мама!

Мальчик у крыльца играл сам с собой в камушки.

– Кузнечик. Мы с тётей Фросей улетаем. Я взяла твою кашку. Там дети очень голодные. Ты уж, сынок, найди чего сам.

– Хорошо, мама. Найду.

Тут как раз подошла Фрося с солидным узелком в руке.

– Ты готова?

– Готова. А это мужикам?

– Им, родненьким.

– А не мало?

– Мало будет, быстрей домой прилетят.

Тихон ждал женщин, сидя в кресле пилота и как только Фрося с Наей заняли свои места, нажал старт, и Зорька взвилась в небо. Она оказалась несколько быстрее, чем дисколёт стартовиков и меньше чем через час Тихон сажал её на центральной площади посёлка.

Появление женщин у спасателей вызвало «чувство глубокого удовлетворения», и они с облегчением передали им контроль над ситуацией. Фрося занялась мальчиком, Ная девочкой. Их мнение совпало с диагнозом Петровича: «Голодный обморок».

Фрося «закипела» на мужиков: «Чего стоим? Где кухня? Плита есть?». Дальше всё пошло как по маслу. Женщины командовали, мужики «на рысях» исполняли приказы.

Включили плиту. Разогрели молоко и кашу. Нашли и принесли в комнату одеяла. Включили обогреватель.

– Это нам тепло, а им с голодухи холодно. – Объяснила она свой приказ насчёт обогрева.

Ная приподняла девочку, села рядом и стала чайной ложечкой вливать молоко ей в ротик. Где-то на пятой ложке девочка пришла в себя и, взглянув на Наю, прошептала: «Мамочка, ты вернулась?». «Да, милая, вернулась», – сквозь слёзы ответила Ная. Девочка вздохнула и, положив головку ей на грудь, уснула. Укутанный в одеяло, на диване спал мальчик. Фрося подошла к Нае, погладила девочку и улыбнулась.

– Всё. Теперь будут жить. Мужчины облегчённо вздохнули.

– А как же вы их нашли?

– Это уака нашёл.

– А где он?

Стоявший у окна Док показал на улицу.

– Вон он. На солнышке греется.

– Надо ему спасибо сказать.

– Спасибо, это хорошо, – Заметил Борг, – но кусок копчёного мяса лучше. И я с ним полностью согласен.

Он подошёл к Фросиному узелку, оторвал серьёзный шмат мяса и вышел на улицу.

Зорька улетела. Мужчины вернулись в дом, чтобы перекусить. Уаке перепал ещё кусок мяса.

– Неужели здесь больше никого нет? – Вслух подумал Петрович.

– Никого. – Ответил Борг.

– Ты откуда знаешь?

– Уака сказал.

– Тогда да.

Вышли из дома, плотно прикрыв за собой дверь. Уака побежал к углу двора. На полпути остановился и обернулся, как бы зовя людей за собой. Мужчины пошли за ним. Уака сквозь кусты вывел их в самый угол участка. Там под невысоким раскидистым деревом они увидели небольшой холмик. На нём лежала металлическая пластина с надписью в два слова:

«Прости, любимая».

До дисколёта дошли молча. Молча сели в кресла.

– Ну, что? Домой? – спросил Лонг.

– А чего спешить? – опередил остальных Док, – тут до большого пятна минут тридцать лёту. Может посмотрим, тогда и домой.

– Резонно, – согласился Петрович – тогда поехали.

Глава XVI

Через полчаса дисколёт летел над городом. Здание, которое на карте светилось голубым и красным, решили оставить «на сладкое», а сначала осмотреть всё остальное. Сделали несколько кругов на малой высоте, но ничего достойного внимания обнаружить не удалось. Улицы заросли и еле угадывались, разрушенные дома превратились в цепи зелёных холмов.

– Я, конечно, не геолог, но такой силы землетрясения, боюсь, здесь быть не могло. Хватит экскурсии, Лонг. Рули к светящемуся, – проворчал Петрович.

Медленно по периметру облетели здание. В длину порядка ста метров, в ширину до пятидесяти. Высотой метров шесть, семь. Точнее не определить, основание заросло высоченными кустами. Без окон. На крыше антенны и вентиляционные устройства. В одной из торцовых стен ворота.

Лонг выбрал место для посадки примерно в ста метрах от здания. Уака остался у дисколёта, а пятеро любознательных продрались сквозь кусты, вышли к длинной стене и вдоль неё достигли цели. Ворота можно было бы принять за металлическую стену из белого металла, но Т образная щель выдавала наличие двух створок. Посредине, как бы опечатывая эти створки, красовался круг с витиеватым вензелем.

– Герб Абсолютов, – проинформировал товарищей Лонг.

– Ну и что? Любоваться на него, что ли? – Док подошёл поближе. – Привинчен четырьмя болтами. По два на створку. Ключ специальный. Надо изготавливать.

Он зачем-то провёл ладонью по кругляку с вензелем и прямо по металлической поверхности ворот пробежали буквы. Лонг успел прочитать: «Найдите правильный ключ». У Петровича бывают моменты, когда он действует импульсивно. Вот сейчас такой момент и настал.

– Ключ! Чего захотел! Я сейчас найду тебе ключ!

И он решительно зашагал в ту сторону, откуда они пришли.

– Ты куда? – спросил Борг.

– Момент! Я тут в нише ключик видел.

Он скрылся за углом. Послышался треск кустов и Петрович появился вновь. В руке он держал увесистый молоток, скорее небольшую кувалду и узкую полоску металла. Ни слова не говоря, подошёл к воротам, приставил полоску металла между кругляком и створкой и ударил по нему молотком. Образовалась щель. Держать это импровизированное зубило больше не было необходимости, оно застряло в щели, и Петрович что было мочи вмазал по нему молотком. Кругляк отлетел, едва не задев Лонга.

На воротах снова побежали буквы: «Вы нашли правильный ключ. Добро пожаловать!».

Взявшись за болт, оставшийся в створке, Док достаточно легко открыл её. Свет с улицы освещал только небольшое пространство у входа, а дальше царила мгла. Они всё-таки сделали несколько шагов внутрь и остановились. В темноте перед ними возникло колышущееся светлое пятно. Оно становилось ярче, меняло форму и цвет. Его середина потемнела и перед ними, в светло голубом ореоле, возник мужчина, весьма почтенного возраста. Некоторое время они смотрели друг на друга. Пятеро в недоумении, старик с любопытством. Наконец он заговорил.

– Здравствуйте, добрые люди! Вы нашли правильный ключ, значит, власть Абсолютов кончилась. Будь они прокляты! Я последний из династии хранителей архива Латурии и я давно умер. Перед вами мой фантом. Я много лет трудился, чтобы его создать. Меня поддерживала мысль, что пусть не я, так он увидит людей вновь счастливой Латурии.

Мой фантом суть часть архива и может ответить на любой вопрос архива касающийся. Что вас интересует? Спрашивайте.

Мужчины переглянулись, они не были готовы к такому повороту, и четверо уставились на Петровича. Тот согласно кивнул. Куда, мол, деваться.

– Уважаемый хранитель. Расскажите нам, пожалуйста, об архиве в целом. Что в нём хранится? Насколько он ценен для Латурии?

Фантом некоторое время молчал, вроде как собирался с мыслями, и заговорил.

– Я пришёл к выводу, что вы не знаете, куда вы попали.

Поэтому моё сообщение будет носить ознакомительный характер. На этом месте очень давно добывали руду. Образовался большой и глубокий карьер. Когда запасы руды иссякли, на дне карьера возвели десятиэтажное здание формы ступенчатой пирамиды. Карьер засыпали, оставив на поверхности верхний этаж. Вы находитесь на десятом этаже. На первом и втором этажах хранятся артефакты, требующие особо бережного отношения. Например, книги. Там созданы оптимальные условия для хранения: определённая влажность, температура и отсутствие света. Вход туда может разрешить только правительство Латурии.

На третьем этаже хранится всё то – же самое, что на первом и втором, но в электронном виде. Входить туда могут только сотрудники архива. Посетители получают информацию с третьего этажа в рабочем зале. Рабочий зал находится на десятом этаже. Там же, на третьем этаже собирается, обрабатывается и хранится вся вновь поступающая информация. Этажи с четвёртого по девятый включительно хранят свидетельства материальной культуры, от каменных наконечников для копий до электронных приборов. На эти этажи вход свободный. Я надеюсь, что достаточно полно ответил на ваш вопрос.

– Спасибо, уважаемый. На первый раз вполне достаточно. – Петрович посмотрел на товарищей. – Да, вполне. Мы уходим. Нам надо окончательно рассчитаться с Абсолютами. Но мы вернёмся. Обязательно вернёмся.

Ореол вокруг фантома стал переливаться всеми цветами радуги и, в конце концов, вспыхнул ярко синим цветом.

– Я желаю вам успеха! – Торжественно произнёс фантом и погас.

Выйдя из архива, Док аккуратно прикрыл ворота и даже придавил их камнем. Борг позвал уака. Через час они были в деревне.

На берегу их встретила Фрося и сразу же, не дожидаясь вопросов, сообщила: «Дети в порядке, только очень слабы. Обоих забрала Ная». Ген притворно вздохнул, Но по лицу было видно, что он очень доволен. К Петровичу подошёл Василий и доложил, что в течение дня люди занимались стрелковой подготовкой. Учились пользоваться переговорником… Больше половины личного состава уже в зелёном камуфляже. Комплектуются вещмешки. Петрович похвалил Василия и предложил Лонгу:

– А не слетать ли нам завтра в Америку?

– Почему бы и не слетать. И этот вопрос закроем. Останутся только Африка с Австралией.

Спозаранку, плотно позавтракав, прихватив еду, воду и переговорники, Док, Борг, Ген, Лонг и Петрович улетели в Америку. В районе, который являлся целью экспедиции, они сразу увидели обработанные поля, огороды, сады. Под кронами деревьев прятались дома.

Расстояния между домами были значительно больше, чем в деревне Борга и Гена. С полчаса дисколёт кружил над домами, но экипаж так и не увидел на земле ни одного человека.

Место для посадки нашли с трудом. Метрах в двухстах от крайнего дома. Ближе всё было рассечено грядками, а мять грядки, это портить отношения с хозяевами, чего очень не хотелось. Спустились по трапу. Огляделись. Никого. Пошли к дому. В дом заходить не стали, обошли вокруг. Ни души.

Покричали. В ответ ни звука. Док заметил на пеньке котелок с крышкой. Как человек любознательный, он приподнял крышку. Из под неё вырвался парок.

– Здесь они. Просто попрятались. Не хотят знакомиться.

Только он это сказал, как из-за дома вышел ребёнок. Мальчишка лет шести, совершенно голый, в чудной шляпе и с соплёй до подбородка. Он стоял, набычившись и в упор смотрел на Петровича.

– Здравствуй, малыш! – сказал тот и даже присел, чтобы глаза его и малыша оказались на одном уровне.

– Я тебя не боюсь! – ответил мальчишка.

– А меня и не надо бояться, я добрый.

– Мы тебе ничего не дадим.

– Да мне ничего и не надо. Я познакомиться прилетел. Мальчишка растерялся и не знал, что говорить дальше. Его взгляд соскользнул с лица чужака и устремился куда-то мимо. Петрович встал и оглянулся. Метрах в двадцати стоял мужчина. Средних лет, не высокий, коренастый. Лицо закрывала густая чёрная борода.

Мрачный взгляд из подлобья.

– Здравствуй, хозяин.

– Здорово.

– Как живёте можете?

– Как живем, так и можем. Вам-то что?

– Прилетели познакомиться.

– А вы кто?

– Мы издалека.

– Из сообщества, что ли?

– Да, пожалуй, из сообщества.

– А здесь что надо?

– С Абсолютами рассчитаться. А к вам прилетели, я ж говорю, познакомиться. Может помощь, какая нужна.

– Вот когда рассчитаетесь, тогда и прилетайте знакомиться.

И помощь нам не нужна.

– Ну, так, значит так. Пошли, парни. Народ здесь, обалдеть, до чего приветливый.

Они пошли в дисколёт. Бородатый отошел, чтобы их пропустить. Док, взглянув в его сторону, даже остановился.

– О! Что это?

За спиной бородатого, закрытая большим кустом, стояла какая-то колёсная машин – Мы с Доком посмотрим, а вы в корабль, – распорядился Петрович.

Парни всё поняли и заторопились к трапу. На лице бородатого нарисовалась растерянность.

– Мать моя! Так это ж трактор! – воскликнул бывший колхозный механизатор.

Он лёг на землю и осмотрел машину снизу. Встал и заглянул в кабину. Потянув какую-то ручку в кабине, открыл капот. Пацанёнок держался на расстоянии, а бородатый подошёл поближе.

– Смотри, Док. Судя по траве, машина давно не двигалась. Значит сломана. Я правильно говорю? – это он спросил у аборигена. Тот кивнул. – Всё чисто, всё смазано. За трактором ухаживают. Молодцы.

Петрович осмотрел двигатель с одной стороны. Обошёл машину. Осмотрел другую сторону двигателя. Неожиданно для Дока и Бородатого легко влез в кабину.

– Док, посмотри, фары горят?

– Горят.

– Хорошо. Аккумулятор в порядке.

Он выпрыгнул на землю и склонился над мотором. Что говорить, Петрович был в своей стихии. Разглядывая двигатель, он сам с собой говорил вслух: «Движок дизельный. Хорошо. А это что? Это фильтр. Хорошо. Иш как помпу-то пришпандорили! Нормально.

А где пускач? Вот он. Оп-па! Так вот почему не стреляла, не заряжена была!».

Он достал нож, зачистил проводок и прикрутил его на место.

Залезая в кабину, объяснил Доку: «Наконечник оторвался. У нас это тоже в порядке вещей». Посидел, разглядывая управление.

– Док, посмотри. Здесь должна быть кнопка «пуск» или «старт». – Док показал на большую красную кнопку. – Спасибо. От винта!

Секунд десять рычал пускач раскручивая двигатель. Наконец тот чихнул раз, другой, взревел и, сбросив обороты, заработал ровно и устойчиво.

Петрвич не смог отказать себе в удовольствии и сделал на тракторе небольшой круг. Заглушил двигатель и выпрыгнул из кабины. Бородатый стоял, открыв рот. Совхозный механик похлопал его по плечу.

– А говоришь, помощь не нужна. Пошли, Док.

Всю обратную дорогу обсуждалась тема показательного выступления Петровича. На конкретный вопрос Лонга: «Как же ты с ним разобрался, ведь видишь первый раз в жизни?». Землянин дал конкретный ответ: «Трактор, он и на Латурии трактор».

Из Америки вернулись к вечеру. Василий доложил, что вещмешки укомплектованы, люди переодеты в камуфляж и обучены пользованию переговорником. Со стрелковой подготовкой тоже всё хорошо. Особенно у деревенских. Охотники всё-таки, верен глаз и рука тверда. Петрович выслушал доклад и распорядился: «Завтра день для окончательной подготовки, так сказать зачистка хвостов. Разобьем людей на команды, поставим задачи. Сегодня отдыхать.

На следующий день, каждый боец получил по вещмешку, в котором лежали хлеб, вяленое мясо, ещё кое-какая еда, походные аптечки и прочая мелочь, которая могла пригодиться в походе, а могла и не пригодиться. Туда же положили запасные боекомплекты, благо этого добра в дисколётах стартовиков было навалом. Кстати об этих дисколётах. Чтобы как-то их отличать, стартовики, ещё при строительстве, присвоили им номера ноль один и ноль два. Уже на Латурии бывший патрульный получил номер ноль три. При раздаче оружия Петрович высказался в смысле, что мол «оружие» это слишком обще. Нож – оружие. Топор – оружие. Даже палка в иных случаях может служить оружием. Он предложил называть эти боевые устройства словом «бластер». Что означает это слово, он не знал, просто слышал его в каком-то детском фильме. Возражений не последовало. Когда все бойцы получили по вещмешку и по бластеру, сержант ВДВ провёл мастер класс рукопашного боя.

– Я понимаю, – сказал он во вступительном слове, – научить этому в течение двух, трёх часов невозможно, но понятие иметь надо.

Петрович ещё до армии старательно посещал секцию самбо. В армии своё умение совершенствовал под руководством прапорщика Пилипенко, которого и сейчас нет – нет, да и помянет добрым словом. После армии, несколько лет, почитай каждый день, мотался в райцентр в секцию карате. Даже был в составе сборной области по восточным единоборствам. С женитьбой пришлось направить силушку в другое русло. Показательное выступление Петровича произвели должное впечатление. Аборигены решили, что таким спортом надо заняться всерьёз. Сила и ловкость и на охоте не помешают.

После обеда Василий продолжил занятия по стрелковой подготовке. Стреляли из положения «сидя», «лёжа», «на бегу», «в кувырке». Занимались старательно и к вечеру кое-кто стал уставать. Петрович это заметил и урок прекратил.

– На сегодня всё! Всем отдыхать! Вылет завтра с рассветом.