Текст книги "Сержант и инопланетяне"

– Друзья! – обратился к деревенским борт инженер. – У вас хорошие песни, красивые, но больно грустные. А у нас такой момент! Короче! Музыка с Земли!

Он включил устройство, назовём его «магнитофон», и ночная тишина в латурянских джунглях разорвалась голосом Руслановой.

– Валенки, валенки не подшиты стареньки…

После Руслановой запел Армстронг, потом Кикабидзе, Битлы и так далее. Смесь, конечно, была адской, но что характерно, почти сразу же латуряне стали, «кто прихлопывать в ладоши, кто притоптывать ногой». Когда зазвучал «Синий платочек», Петрович пригласил на танец свою благоверную.

Не только дурной пример заразителен. Некоторые, самые смелые из латурян, тоже образовали пары и пытались вальсировать. Не у всех получалось, но главное начать! Народ повеселел. Всем захотелось танцевать. Но…. После вальса зазвучала…. Нет, «зазвучала» это не то слово. Врубилась «Цыганочка». Танцоры замерли. Музыка звала, увлекала, но, чёрт возьми, как? Вы поставьте себя на место латурян. То-то же!

Когда плясовая закончилась, к Доку подошёл Васька. Лицо красное, глаза горят:

– Поставь это ещё раз, пожалуйста!

Тот понял – сейчас что-то будет и включил «Цыганочку» с начала.

Васька вышел на более или менее свободное место, двумя руками пригладил волосы, поправил несуществующий пояс и, уперев «руки в боки», прошёл этаким «фертом» кружась и притоптывая пару кругов, раздвигая зрителей. И пошло поехало! Выбил чечётку. Выдал пару колен вприсядку. Вытащил в круг чернявую девчонку и давай вокруг неё коленца выписывать. Ансамбль Моисеева отдыхает! Девчонка сперва просто за Васькой поворачивалась, но, войдя во вкус и поймав ритм, тоже стала бить чечётку поводить плечами, кружиться. Это действо сопровождалось восторженными криками зрителей.

Затих последний аккорд и девушка, смутившись, убежала. Васька один принимал поздравления.

Долго ещё пели и плясали. Только бывший вояка сидел на земле привалившись спиной к дереву, держал на коленях горшок с жёлтыми ягодами и, глядя в никуда, ел их. Расходились далеко за полночь, пообещав друг другу, что когда покончат с Абсолютами, то гулянку устроят ещё круче.

– Вот тогда можно будет и элексирчику! – подумал сержант ВДВ.

Утром Ная не нашла Кузнечика в кровати. Решив, что он убежал купаться, стала готовить завтрак. Когда они с Геном поели и встали из-за стола, к дому подошли Фрося с Петровичем. Поздоровались. Вспомнили вчерашний вечер и Васькину пляску.

– Где ж он так научился? – удивилась Ная.

– Врождённое чувство ритма, плюс хорошая физическая подготовка. – высказал свою точку зрения Петрович.

– А девочка тоже неплохо выступила. Кто она? – поинтересовалась Фрося.

– Это Лина, дочь Борга, – ответил Ген.

Фрося с Наей многозначительно переглянулись. Они-то засекли задумчивость Васьки и то, какими глазами на него смотрела из-за дерева Лина.

– Так чего мы пришли, – продолжила Фрося.

– Пришла, положим, ты, а я как сопровождающие тебя лица, – пошутил Петрович.

– Хорошо. Так чего это я пришла с сопровождающим меня лицом. Ген, обустроить бы нам кой кого. Нет ли в деревне свободного дома?

– Кого обустроить? – чуть не в один голос спросили мужчины.

– Да Лолу!

– А что, ей в Меркурии с нами плохо?

– Ей может и не плохо, но должно быть ещё лучше.

– Ты, мать, давай без шарад. Гони открытым текстом.

– Да беременна Лола!

– Как это?

– А как женщины беременеют, забыл что ли? У «связного» они с Лонгом, думаешь, носки вязали? Его кто по этому делу инструктировал? Не ты ли?

– Ну, дык… – выдавил из себя военный советник и пожал плечами.

Все четверо расхохотались. Отсмеявшись, Ген пообещал что за пару дней построят дом и обеспечат мебелью, посудой и всем, что необходимо на первых порах.

– Это хорошо. В деревне на одну семью станет больше. Только надо строить два. Вы тоже семья и, значит, вам тоже нужен дом.

– Тогда уж три, – вмешалась Ная.

– А третий для кого?

– Пока сказать не могу. Они и сами об этом не знают. Но уже скоро.

– С чего ты взяла?

Ная молча подняла руку и показала тёмную, почти чёрную, родинку в форме трилистника.

Глава XII

Меркурий готовился к взлёту. Лонг с Тихоном обсуждали детали полёта и запуска зондов, а Док с Васькой вытаскивали из трюма на песок какие-то ящики. Естественно тут же вертелись мальчишки обуреваемые любопытством и желанием помочь. Чаще других на глаза Доку попадался пацан с рыжей шевелюрой. Выносили парни ящик на улицу – пацан тут. Возвращались в трюм за следующим, он уже около ящика. Когда вытащили последний ящик, присели на него отдохнуть. Вокруг сгрудились мальчишки. Рыжего не было. Пацан так примелькался, что Доку стало его не хватать. Он хотел поделиться с Василием своим сожалением, но последовала команда Лонга: «Занять места в корабле!». Васька остался караулить ящики, чтобы мальчишки их не открыли, в них, кроме всего прочего находилось и оружие, а Док поднялся в Меркурий. Он сел в кресло командира. Тихон занял место штурмана. Кресло второго пилота осталось свободным. На берегу тем временем собралась приличная толпа латурян. Они хотели увидеть момент взлёта. В центре толпы оказались Лонг, Петрович с Фросей, Ген с Наей и Лола. Девушка с утра наплескалась в бухточке и вся просто светилась радостью от полученного удовольствия. Закрылся люк. По периметру корабля побежала цепочка огней.

– До взлёта не больше минуты, – сказал Лонг.

Все, не отрываясь, смотрели на Меркурий, только Ная беспокойно поглядывала по сторонам. Кузнечика нигде не было и это её беспокоило. Прошло уже больше минуты. Меркурий оставался неподвижен. Лонг включил переговорник и спросил:

– Парни, что случилось? Почему задержка?

В корабле же происходило следующее. Как уже говорилось, Док и Тихон заняли свои места и стали готовиться к взлёту.

– Система включена на разгон.

– Понял. Первый контур в режиме.

– Есть. Первый в режиме.

– Второй контур в режиме.

– Есть. Второй в режиме.

– К старту готов!

– Тогда стартуем.

Док протянул руку, чтобы нажать кнопку «старт», но так и замер с поднятой рукой и вытянутым пальцем, потому как услышал простой вопрос:

– Дядя Док, мы сейчас полетим?

За спинами пилотов, у белой тумбы стоял рыжий пацан. С полминуты, а может и больше, длилась немая сцена.

– Ты как сюда попал?

– Я вошёл. Хотел посмотреть. А вы сели. А я маленький. Вы меня случайно не заметили.

Глаза мальчишки излучали такую правдивость, что всё сразу стало ясно – хитёр бродяга!

– Что делать будем? – спросил Док Тихона. Тот ответить не успел, раздался голос Лонга.

– Парни, что случилось? Почему задержка?

– Да понимаешь, тут у нас пассажир образовался.

Лонг использовал систему громкой связи и поэтому стоявшие рядом услышали ответ Тихона. Ная, уже догадавшаяся, замерла.

– Какой пассажир?

– Пацан рыжий.

Ная побледнела, ноги у неё подкосились, и она опустилась на песок, обречённо выдохнув: «Кузнечик!». Лонг посмотрел на Наю и спросил у пилотов:

– Как его зовут?

– Говорит что Кузнечик.

Латуряне – взрослые и дети смотрели на Лонга, что он скажет?

– Ваше решение?

Тихон с Доком переглянулись и посмотрели на нарушителя спокойствия. В глазах мальчишки был испуг, и они поняли что боится он только одного, что его высадят.

– Командир! Парень замечательный. На тебя похож, тоже рыжий. Пусть с нами слетает, три витка всего.

– Добро. Режим взлёта самолётный. Без перегрузок. Ребёнок всё-таки. И привяжите его к креслу, а то будете ловить его в невесомости.

– Есть привязать к креслу!

Кузнечика посадили в кресло второго пилота, пристегнули ремнями и велели на пульте ничего не трогать. Последнее распоряжение было лишним. При своём росте, пристёгнутый, дотянуться до пульта он всё равно не смог бы. Меркурий медленно оторвался от земли, поднялся на несколько метров, втянул ноги и стал уходить на восток, плавно набирая высоту. Ная сидела бледная, со слезами на глазах.

– Не беспокойся. К полудню они будут здесь, – успокаивал Лонг. Но он не выключил громкой связи, и мама вдруг услышала голос сына:

– Мама! Папа! Я лечу! Я же обещал! Я лечу!

Ная упала лицом в песок и заплакала навзрыд. Ген поднял её, отнёс в тень большого дерева, сел рядом.

– Всё хорошо, дорогая, всё хорошо. Просто наш сын летает. По щекам Наи всё ещё текли слёзы, но она уже улыбалась.

В кресле пилота, в котором легко умещался Николай Петрович, Кузнечику было более чем просторно. Вцепившись ручонками в подлокотники, малыш не отрывал глаз от экранов. Море оказалось у него за спиной, и спинка кресла не давала его разглядеть. Но ему хватало и того, что он видел перед собой – лес, берег и множество людей. Кузнечик искал в толпе свою маму и не мог её найти. В тот момент, когда Меркурий завис, втягивая «ноги», он увидел и мать и отца.

– Мама! Папа! Я лечу! Я же обещал! Я лечу!

Лес, берег, люди на берегу, большой чёрный крест – остатки сигнального костра стали уходить вниз. Появилось море. Потом всё пропало в белой дымке, корабль проходил облака. Стало темно. Появились звёзды. Меркурий вышел на орбиту. Тихон и Док встали с кресел.

– Пассажир! А полетать не хочешь?

Кузнечик большим усилием оторвал взгляд от звёзд. Для этого ему пришлось даже тряхнуть головой.

– А мы разве не летим?

– Мы-то летим. А ты по кораблю, как птичка?

Не дожидаясь ответа, Тихон расстегнул ремень в кресле второго пилота и чуть-чуть подтолкнул Кузнечика. Этого «чуть-чуть» хватило, чтобы ребёнок взлетел к потолку.

Хорошо, что Тихон был готов и схватил его за ногу. Потом осторожно отпустил. Кузнечик остался висеть в воздухе. Его изумлению не было предела. Тихон стал учить мальчика двигаться в невесомости. Ученик оказался очень способным. Уже минут через пять он свободно летал по центральному. Ходил по потолку. Кувыркался в воздухе. Тиша не отставал от мальчика и тоже с превеликим удовольствием предавался этой забаве.

Док, подготовив запуск зондов, посмеиваясь, наблюдал за игрой «старого и малого».

Раздался звуковой сигнал, означавший, что Меркурий подходит к точке запуска. Тихон усадил в кресло Кузнечика и сам занял своё место. Зонд запустили быстро, можно сказать, буднично. Не впервой! Второй зонд надо запускать на следующем витке. Почти час свободного времени. Док нашёл себе дело с аппаратурой. Тихон стал рассказывать, точнее, комментировать то, что в этот момент было на экранах. Кузнечик слушал внимательно, не перебивая. Иногда задавал вопросы типа «а почему ночь и день так быстро меняются?», или «а почему здесь звёзды ярче и не мерцают?».

Вопросы для восьмилетнего ребёнка были более чем по делу. Но в результате и у Тихона возник вопрос к малышу.

– А школа-то у вас есть?

– Что такое школа?

– Там учат читать и писать, считать. Рассказывают всякие интересные вещи.

– Про звёзды?

– И про звёзды тоже.

– Нет. У нас школы нету. Читать учит мама. Меня и ещё нескольких мальчиков. И писать она тоже учит. Арифметике учат дядя Борг и папа.

Кузнечик не удержался и похвастался:

– Я по арифметике самый сильный!

Тихон выяснил, что пишут они, ученики, на пластинах из сырой глины. По этим же пластинам они учатся читать. Так же изучают и математику. Используют мокрый песок, утрамбованную землю, большие плоские камни. Вновь прозвучал сигнал к запуску. Выпустили зонд и некоторое время сидели молча. Док слышал разговор и сейчас о чём-то думал, покачивая головой. Молчание прервал Кузнечик:

– А можно ещё покувыркаться?

Тихон не разрешил, объяснив, что после посадки на Латурию будет очень тяжело, можно даже заболеть. Док, услышав это, кивнул и включил искусственную гравитацию. Ещё некоторое время посвятили изучению звёздного неба и разглядыванию Латурии.

– Тихон! Всё. Садимся. Иди, выводи Зорьку.

– Будет сделано!

Тиша поднялся с кресла, проверил, хорошо ли пристёгнут Кузнечик, и ушёл в трюм.

– Ты систему ПВО выключил? – уже вдогонку крикнул Док. Ещё перед взлётом.

– Добро! – и обращаясь к малышу, сказал, – Смотри внимательно! Сейчас дядя Тихон рядом с нами лететь будет. На дисколёте, но очень маленьком. Раздался голос Тиши.

– К старту готов!

– Открываю!

Через некоторое время на экране появилась Зорька.

– Дядя Тихон внутри?

– Конечно не снаружи! – засмеялся Док.

Меркурий начал снижение и через каких-нибудь полчаса стоял на своём месте, рядом с чёрным крестом. Тремя минутами позже приземлилась Зорька.

– Ну, вот и приехали. Люк открыт. – Сказал Док и, обернувшись, увидел только рыжую шевелюру, мелькнувшую у выхода.

Ная и Ген всё время, пока Меркурий летал, не сходили с места. Наконец они увидели, что корабль снижается, завис, выпустил ноги, сел. Люк открылся. Ная сделала попытку бежать к трапу, но ноги её не слушались, да и… Из люка, почти не касаясь трапа, вылетел Кузнечик и бросился к родителям. Ная подхватила сына на руки, обняла. Стала целовать, гладить по голове, ощупывать. Она смеялась и плакала. Рядом стоял Ген и, как и подобает мужчине, эмоций не проявлял, но как-то уж очень подозрительно моргал и шмыгал носом.

А из Кузнечика фонтаном били эти самые эмоции.

– Мам! Пап! Я летал! Нет, правда! По настоящему! Там невесомость! А звёзды яркие! Море громадное! Наша река ужас какая длинная! И всё время, то день, то ночь!

– Хорошо, сынок, хорошо. Успокоишься и всё расскажешь. А ты спасибо дядям пилотам сказал?

– Ой! Забыл!

Кузнечик покраснел и, ловко выскользнув из материнских рук, помчался к кораблю. Навстречу уже шли Док и Тихон.

– Дядя Док, дядя Тихон! Спасибо вам! Большое, большое спасибо!

– За что?

Кузнечик на секунду задумался и, хитро улыбнувшись, выпалил:

– За то, что не выгнали!

Глава XIII

В то время, когда Меркурий крутился на орбите, жизнь в деревне шла своим чередом. Лонг разбирал содержимое ящиков. Там было оружие, связные станции, навигационные приборы, так скажем, карманной носимости, и ещё кое-что по мелочам. Невдалеке сидела Ная, неотрывно смотревшая в небо, и Ген, не посмевший оставить жену в такой момент. Он обнял её за плечи и что-то нашёптывал. Фрося с Лолой, под руководством женской части деревенского населения, изучали проблемы быта и огородничества. Фросе было с чем сравнивать, а Лола всех удивила. Она легко вписалась в тему и задавала вопросы по существу. Наверное, её далёкие предки были ботаниками.

На краю деревни мужчины размечали места для трёх домов. Васька и Петрович предложили свои услуги и были радушно приняты в ряды строителей.

Тропики они и на Латурии тропики, а потому дом служил скорее местом уединения и укрытия от дождя. Никаких капитальных стен. Каркас из жердей обшитый листьями какого-то дерева. Петрович взял в руки такой листик, попробовал его помять, согнуть и заключил:

– Оргалит какой-то!

Строители, разбившись на несколько групп или бригад, молча и сосредоточенно занимались своим делом. Одни носили из леса жерди. Другие собирали каркас. Третьи укладывали кровлю и обшивали стены. Впереди шла бригада, размечавшая основание дома. Она же это основание и делала.

Для этого, по периметру будущего жилища вбивались небольшие сваи, которые, примерно на пол метра, торчали из земли. Важно, чтобы их торцы находились в одной плоскости. Надземная часть обмазывалась очень липким веществом, напоминающем сосновую смолу. Делалось это, чтобы ни одна ползающая или бегающая тварь в дом не забралась. Эффект, объяснили аборигены, сто процентный. Вот на этих свайках и собирался каркас дома. Металла у латурян не было, и сборка велась с помощью волокон, что-то вроде лыка. Иногда применялись шипы растений длинные и прочные. Пол настилался тоже из жердей. Ваську взяли в бригаду стелющую крышу. Землянина определили к тем, кто забивал сваи.

После обеда, в Меркурии, Петрович поделился впечатлениями.

– Работают ловко. Молча и чётко. Но вот что, братцы! Помочь бы надо народу. У них топоры каменные, а кувалда, чем сваи забивают, деревянная. Там у вас в запасе нет ли чего подходящего из инструмента?

Втроём, Док, Тихон и Петрович, пошли в кладовку. Они перелопатили все ящики и стеллажи, но ничего, что могло бы помочь строителям обнаружить не удалось. Когда закончили исследовать последний стеллаж, Док развёл руками:

– Стало быть, нету. Придётся запустить большой синтезатор.

Энергии сожрёт много, но ничего, дело того стоит.

Они направились к выходу. У самой двери, явно что-то отгораживая, висела штора. Опять же, будь это на Земле, можно было бы сказать, что штора брезентовая. Тихон отдёрнул её. У стены стоял весьма внушительных размеров шкаф выкрашенный в красный цвет с нарисованным на дверце факелом.

– Это ещё что такое? – спросил Петрович, хотя определённая догадка уже мелькнула у него в голове.

– Пожарный инвентарь. – Так это ж здорово!

Он дёрнул за ручку дверцы. Не вышло. Шкаф не открылся.

– Не дёргай, заперто. – Объяснил Док. – Когда ещё принимали корабль, посмотрели, там ерунда какая-то. Лонг его запер и повесил эту штору, что б глаза не мозолил. Открывается он с пульта, из центрального.

– Ну, вы даёте! А если пожар?

– Понимаешь, вся внутренняя отделка изготовлена из материала, который крайне трудно зажечь. Разве только плазменным резаком и то не вдруг. Но если всё-таки загорится, то погасить его невозможно.

– В таком случае, зачем инвентарь?

– Так положено. А на Земле таких инструкций не бывает? Док ушёл в центральный. Через минуту в шкафу что-то щёлкнуло, и он открылся. Три багра. Три лопаты. Три ведра. Пожарный рукав и целый ряд, десять штук, пожарных топориков.

– Какой такой мыслитель комплектовал этот инвентарь? – поинтересовался Петрович.

– По крайней мере, его дурь оказалась на пользу. – Заметил Тихон, доставая топор.

После посадки Меркурия Тихон, доложив Лонгу о выполнении задания, стал ему помогать распаковывать и приводить в готовность оружие. Док ушёл в корабль готовить вечерний видео сеанс. Меркурийцы прекрасно понимали, что деревенским не терпится посмотреть на Землю и её обитателей.

Ген был очень горд сыном, но для порядка решил его наказать: «За самовольство до вечера будешь ходить рядом с мамой». Это для Кузнечика было самым страшным наказанием. С его точки зрения мама двигалась уж очень медленно. До самого обеда и во время еды Ная, Ген и Кузнечик молчали, или почти молчали. Ная потому, что ещё не отошла от переживаний. Кузнечик расстроился оттого, что был наказан, а Ген даже среди мужчин отличался молчаливостью. Пока Ная собирала на стол, а потом убирала со стола и мыла посуду, Кузнечик ходил за ней как привязанный. Слово отца – закон! Мама при этом едва сдерживала смех, а сын слёзы. Наконец в доме порядок. Ная вышла на крыльцо и хотела сесть рядом с мужем, который уже что-то сидя на крыльце, мастерил, как вдруг всплеснула руками:

– С этим космонавтом я про всё забыла!

Она вернулась в дом, достала из сундука шкатулку и пошла на берег, где Лонг и Тихон копались в ящиках. Кузнечик шёл рядом с глазами полными тоски.

– Вот! – сказала Ная, протягивая Лонгу шкатулку, – велено отдать тем, кто прилетит с добром.

Подошёл Док. Стали втроём разглядывать то, что принесла Ная. Мама с сыном стояли рядом. Шкатулка представляла собой правильный параллелепипед величиной с ладонь и толщиной в два пальца. Изготовлена из металла. Скорее всего, такого же из которого сделаны зажигалки. Фаской обозначен стык между основанием и крышкой. В одном месте маленькое, едва заметное отверстие.

– Давай Док! Ты у нас бортинженер, ты и думай, как её открыть. – Сказал Лонг передавая ему шкатулку.

– Ну вот! Чуть что сразу Док!

Он взял её в руки и стал вертеть и так и сяк, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь кроме крохотного отверстия.

– Дядя Док! А там полосочки. – Несмело, почти шёпотом сказал Кузнечик.

– Где?

– А вот тут, на этой стороне.

Он подошёл и пальчиком показал, где увидел полоски.

– Действительно! Вот это зрение!

На одной из граней, если смотреть под некоторым углом, в самом деле, виднелись полоски, нанесённые явно не случайно.

– Так это же штрих код! Ну, парень! Ну, молодец! Ная! Я, от всего экипажа, прощу снять с Кузнечика наказание! Ведь без него мы этот штрих код может никогда и не увидели бы.

– Конечно, конечно! Я думаю и папа согласится.

Взрослые повернулись к мальчику, но увидели уже вдалеке рыжую головёнку и сверкающие пятки.

– Пожалуй, с такой скоростью он и без дисколёта на орбиту сможет выходить! – покачал головой Лонг.

Док ушёл в корабль, чтобы прочитать код. Остальные остались ждать его у ящиков. Время шло, терпение иссякло и ожидающие решили идти в корабль. Но в это время в проёме люка показался Док.

– Всё в порядке! Сейчас откроем. Штрих код это частота и длина волны. Я дальномер чуток перестроил, он и будет ключом.

Шкатулку положили на один из ящиков. Дальномер пристроили рядом с таким расчётом, чтобы лазерный луч попал в отверстие. Док включил дальномер. И… Ничего не произошло.

– Неужели я ошибся? – пробормотал борт инженер и попытался взять шкатулку. Но в руке оказалась только верхняя часть, то есть крышка. Нижняя осталась на ящике. И в ней, в небольшом углублении, лежал предмет, напоминающий маленькую коробочку с электрическим разъёмом.

– Память! Мы и сейчас такие используем. Вечером будем смотреть послание предков. А пока надо закончить установку экранов.

Перед закатом латуряне собрались у Меркурия. У «ног» корабля, как бы в его тени, на штативах, на некотором расстоянии друг от друга, стояли три больших экрана. Док объяснил, что везде картинка будет одна и та же. Люди разделились на три более или менее одинаковые группы и заняли места в «зрительном зале». Кто-то принёс с собой табуреты, но большинство уселось прямо на песок.

– И так! Послание предков! – объявил Док, – включаю!

Экраны засветились зеленоватым цветом, но сразу же на них появились лица людей. Четыре женщины и четверо мужчин. Некоторое время они молча смотрели с экранов словно пытались разглядеть людей сидящих на песке. Наконец одна из женщин оглядела своих товарищей и заговорила.

– Здравствуйте! Здравствуйте, живущие после нас!

Она смущённо улыбнулась и снова посмотрела на товарищей. Они ободряюще закивали.

– Мы очень надеемся, что наша запись когда-нибудь к вам попадет, и вы сможете нас увидеть и услышать. Я очень волнуюсь и не знаю с чего начать. Вот слева мне подсказывают, чтобы я рассказала о нас, а справа говорят, начни с Абсолютов. Может вы уже и не знаете кто они такие. На всякий случай я расскажу. Когда-то Латурия была действительно доброй планетой. Люди счастливо жили в красивых городах. Цвели сады. Работали заводы. Так продолжалось пока не придумали суперкомпьютер, который стал управлять жизнью планеты. В результате власть постепенно перешла к программистам этого компьютера. Они объявили, что надо спасать экологию и под этим предлогом перенесли все производства на спутники пятой планеты. Там были созданы искусственный климат и вполне приемлемые бытовые условия. Затем туда же перевели учебные заведения. На одном из спутников построили военную базу, объясняя её необходимость тем, что нашу систему кто-то хочет захватить. Людям даже нравилась такая жизнь – двадцать дней на работе, на спутнике, двадцать дней дома, на Латурии. Но однажды произошло то к чему всё шло. Эти мерзавцы объявили себя высшей кастой, Абсолютами, и запретили всем даже думать о посещении родной планеты. Все попытки протестовать жестоко подавлялись военными.

Женщина подробно рассказала о годах проведённых ею и её товарищами на учебном спутнике. То, что она говорила, меркурийцы знали по собственному опыту, да и деревенские были уже в курсе, но слушали её очень внимательно. Многие женщины плакали. У некоторых мужчин, глаза тоже были на «мокром месте». У рассказчицы голос дрожал и даже дыхание перехватывало.

– На «учебном» Абсолюты создали такую систему, при которой мужчины и женщины не могли общаться. Мы всё-таки знали о существовании мужчин, ими были преподаватели, А мужская часть учеников о нас даже не догадывалась. На последнем курсе, когда нас четверых определили как экипаж, всё и случилось.

– Вот она, – девушка показала на одну из подруг, – наш компьютерный гений, попросила разрешения заниматься дополнительно. Такая инициатива понравилась начальству и она стала все вечера проводить в компьютерном классе. Преподаватели ненарадовались: «Молодец! Всем бы такое рвение!». Один из них проникся к ней таким уважением, что однажды сболтнул, сам того не замечая, лишнее. А она с помощью этой подсказки, вышла в «сеть». И с этого дня, каждый вечер лазала по сети. Она нашла исторический архив и стала читать старинные книги, смотреть кинохронику, а потом пересказывала нам троим.

Рассказчицу перебила та самая, которая «компьютерный гений».

– А когда я листала хронику в архиве, то поняла, что здесь ещё кто-то есть. Набралась смелости и спросила: Кто здесь? Получила ответ типа: А твоё какое дело? Короче слово за слово, стали общаться. Потом оказалось, что вот с ним. – Она показала на парня, который при этом очень смутился. – Им, в их центре рассказали, что у соседей есть ученик, который добровольно занимается по вечерам, и велели выбрать добровольца с целью поддержать инициативу. Вот он и оказался этим добровольцем. Как и я, он сначала занимался всякой ерундой, а потом вышел в «сеть», заинтересовался архивам. Вот мы там и встретились, Правда, дорогу в «сеть» он нашёл сам, без подсказок. Мы подружились. И если нас четверых готовили к полёту непонятно куда и не ясно зачем, то он должен был стать военным пилотом. Мы стали строить планы побега из «системы». И когда мы уже обо всём договорились, компьютерный класс заперли, мне запретили дополнительные занятия. Возможно кто-то о чём-то догадался, но тут начались выпускные экзамены и начальство не захотело портить себе настроение. Потом перелёт на «стартовый», посадка в дисколёт и старт. Мы с девочками решили, как и договаривались с парнями, улетать в какую-то там галактику мы не будем. Доберёмся до четвёртой планеты, прилепимся к астероиду покрупнее, и будем ждать ребят. Так мы и сделали. Накрутили жуткое количество витков вокруг планеты, и когда терпение уже стало кончаться, заметили маленький катерок. Как договаривались, я послала на катер одно слово: «Архив?»

Ответ был тот, которого ждали: «История!». Мы кричали, визжали и прыгали от радости.

Катерок мы приняли в трюм. Он был маленький, двухместный в нём и вдвоём-то тесно, а из него вылезли сразу четверо, – при этом она посмотрела на парней. – Мы спрашиваем: как вы там поместились? А они смеются: уж очень захотелось, девочки, с вами познакомиться.

Девушку перебил парень тот, который тоже компьютерный гений.

– Отдохни. Почему мы долго? Сначала карантин. Потом наряды. Пилотаж с инструктором. В конце концов, я получил катер и стал летать. А с моими друзьями, мы ещё на «учебном» договорились удирать вместе. Вот и ловили момент, когда можно будет вчетвером. Как только момент поймали, так и «полный вперёд!». До четвёртой долетели без приключений. Высадились в дисколёт, а катер выкинули в сторону Светила. А теперь самое главное. Вот что мы решили. Летать по галактикам и искать уютное местечко, бесперспективно. Так что мы летим на Латурию. Драться с Абсолютами мы не можем, силы слишком не равны. Мы пройдём внешнюю охрану, пароль я узнал, найдём место поглуше и сядем. Возьмём ножи, зажигалки, связные станции. После того как высадимся, дисколёт затопим в море. Он слишком большой и его не спрячешь. Нам будет очень трудно, но мы будем свободны! Мы все надеемся, что наше послание вы найдёте. Ещё больше надеемся, что Абсолютов больше нет и вы живёте счастливо! Экраны погасли.

Деревенские как сидели, так и остались сидеть, в полголоса обсуждая виртуальную встречу с предками. В разговорах об увиденном пролетело некоторое время, но жизнь есть жизнь, и из толпы кто-то крикнул: «Док! Давай уж про Землю!».

Борт инженер включил воспроизведение, экраны ожили, и на них появилась планета Земля.

После лекции на «стартовом», Док перебрал земное видео и создал слайдшоу на несколько часов просмотра. Комментировал картинку Железяка. От голоса Говоруна ему, правда, по убедительной просьбе Дока, пришлось отказаться. Латуряне очень внимательно смотрели на экраны и слушали Железяку. Демонстрация началась с географии и плавно перешла на ботанику и зоологию. Животный мир и растения вызвали у деревенских живейший интерес. Они часто просили остановить показ и объяснить поподробнее. В таком случае Железяка, как говорится, передавал микрофон либо Доку, либо Тихону. Конечно, хорошо бы было услышать самих землян, но Фрося и Петрович исчезли.

Ещё в самом начале этого киносеанса Фрося подозвала Лолу:

– Видели мы всё это. Пойдём-ка, я кое-что придумала.

И они ушли в Меркурий.

В то же время, не сговариваясь с женой, Петрович взял Лонга за локоть и, не поверите, сказал:

– Видели мы всё это.

Они отошли в темноту, и землянин стал что-то объяснять командиру Меркурия. О чём они говорили, никто не слышал.

Но если бы их кто-нибудь мог видеть в этот момент, то заметил бы на лице командира растерянность, граничащую с испугом, вскоре сменившуюся совершеннейшим восторгом. Потом из Лонга посыпались вопросы на которые Петрович отвечал по мужски чётко. Разговор закончился и они вышли на свет. Сказать, что Лонг был взволнован, это ничего не сказать.

Его распирали эмоции. Зрел эмоциональный взрыв. Петрович, понимая состояние парня, предложил:

– А ты подари ей чего-нибудь.

– Что подарить-то?

– Ну, например, колечко, как у Фроси. Ещё цветы.

– А цветы-то зачем?

– Бабы цветы любят.

– Так колечко или цветы?

– И то и другое.

– А можно цветы потом? Сейчас, в темноте, где я их возьму.

– Годится. Сегодня колечко утром цветы.

– Хорошо. Где Фрося? Необходимо её колечко для образца.

– Мне показалось, они с Лолой в Меркурий пошли. Петрович с Лонгом направились к трапу. В центральном, у синтезатора, они застали Фросю. Она только что достала из ниши какой-то предмет и, увидев мужчин, спрятала его за спину. Или чуть ниже.

– А где Лола?

– В кухне.

– Это хорошо. Дай-ка нам твой перстенёк.

– Зачем?

Вместо ответа, Петрович развёл руками и показал глазами на Лонга.

– Поняла. Только камешек поставьте зелёный. Изумрудик. Она сняла кольцо и передала его Лонгу.

У Железяки выяснили химический состав изумруда, сканировали кольцо и озадачили синтезатор. Решили подождать результат за дружеской беседой. Только уютно расположились в креслах, как из коридора, ведущего в кухню, появились Фрося и Лола.

Петрович, человек давно женатый и ко всему привычный, вздохнул. Лонг замер с открытым ртом. Женщины были в лёгких сарафанах. У Лолы светло серого, этакого пепельного цвета, у Фроси песочного. Не зря Петрович вздохнул. Он-то знал, что сейчас будет, а для Лонга, естественно всё было впервые.

– Ну, как?

Это был первый вопрос. А дальше пошло – поехало. Снизу ровно? Здесь не морщит? Выточки на месте? Петрович привычно отвечал, интуитивно чувствуя, что надо отвечать. Лонг краснел, потел, пытаясь угадать, что такое выточки и где они находятся, почему морщить не должно там, где складки. Пытка прекратилась с сигналом синтезатора.