Текст книги "Сержант и инопланетяне"

Глава X

Тёплое море ритмично накатывало волны на золотистый песок. Лёгкий ветерок ласково гладил берег. Дневное светило пыталось расплавить камни. Над водой, оглашая всё вокруг визгливыми криками, кружили морские птицы. Время от времени, одна из них пикировала в воду и снова взлетала, держа в клюве рыбёшку. Товарки нападали на неё, пытаясь отнять добычу, но чаще всего безуспешно.

Мальчишка, лет семи, накупавшись так, что замёрз даже в этой тёплой воде, лежал на камне, пытаясь согреться, и наблюдал за птицами. Из-за кустов, которыми заканчивался песок и начинался лес, вышла женщина.

– Сынок! – позвала она, – Сынок! Пора домой!

Мальчик сорвался с камня и помчался к матери, оставляя на песке тонкий пунктир следов. Она подхватила сына. Его руки обвили ей шею, а ноги ещё некоторое время молотили воздух, будто продолжали бежать.

– Ты же совсем замёрз. Ну, нельзя же так. Простудишься, опять буду тебя в листья парамеллы заворачивать.

– Не простужусь. Я на камне грелся. А почему мы не летаем как птицы?

– У птиц есть крылья, а у нас нет.

– Я вырасту. Сделаю крылья, и буду летать. Обязательно.

– Хорошо, дорогой. Только уж ты далеко не улетай, ладно?

– Не далеко не интересно. Я хочу знать, что там за морем.

Женщина посильнее прижала сына к груди и не столько для него, сколько отвечая каким-то своим мыслям, сказала:

– Я бы тоже хотела это знать.

Деревня, где жили женщина с сыном, располагалась вдоль левого берега реки, как раз там, где река вливала свои воды в тёплое море. От берега реки начинался лес. Сказать по земному – джунгли. Где и чем заканчивались они, никто не знал. Ни один охотник никогда не доходил до края этой чащобы. От моря деревню отделял довольно большой песчаный мыс, образовавшийся за счёт морского прибоя и речных наносов. Деревенские дома прятались под кронами деревьев. Да так прятались, что если бы кто-то поднялся над лесом, то с высоты этот кто-то ни за что бы не разглядел, что здесь живут люди. Эта игра в прятки не являлась прихотью жителей, а была вызвана определёнными причинами. Во-первых, деревья своей тенью спасали от тропической жары. А во-вторых, из поколения в поколение передавалось предупреждение: бойтесь неба оттуда может придти зло! Из ныне живущих никто не знал, что это за «зло». Просто люди привыкли прятаться от неба и никогда об этом не забывали. Когда женщина с сыном подходили к дому, мальчик ящерицей соскользнул с материнских рук и зашагал рядом, демонстрируя мужскую солидность. Получалось это у него неважно. Ноги сами, то перепрыгнут через воображаемый камень, то понесут за зверьком, неосторожно покинувшем норку. А то и вовсе начнут идти по очереди заставляя его прыгать то на одной то на другой. За эту неуёмную непоседливость мальчишку в деревне прозвали «кузнечик».

Даже мама так его называла чаще, чем настоящим именем – Биг, что означало: смелый.

– Кузнечик, мой руки. Папа пришёл, сейчас будем кушать.

Сегодня твоя любимая запеканка.

После обеда, мальчишка снова прицелился смыться на море, но мать его остановила.

– Моря на сегодня хватит. Ветер ещё не замёл твои следы. Лучше сходи навести бабушку. Спроси у неё…

Последние слова мать сказала уже в пустоту. Кузнечик мчался по тропинке к дому бабушки.

Мальчик на цыпочках поднялся на крыльцо и осторожно постучал. Не услышав ответа, толкнул дверь и вошёл в дом. В большой и единственной комнате царил полумрак. Четыре окна, по одному в каждой стене, могли бы дать достаточно света, но мешало раскидистое дерево, росшее рядом с крыльцом и накрывавшее своими ветвями всю хижину. Обстановка в комнате не сверкала изобилием. Стол, четыре табурета, две полки с одеждой, да несколько полок с посудой. В одном углу очаг для приготовления пищи, в другом кровать с противомоскитным пологом. У кровати небольшой, сбитый из толстых досок, сундук. Потемневшее дерево, царапины и сколы свидетельствовали, что сундук пережил не одну хозяйку.

Кузнечик, так же на цыпочках, подошёл и заглянул за полог. На кровати лежала старуха. Высохшее лицо со старческим румянцем, слегка приоткрытый рот и ровное, бесшумное дыхание. Руки вытянуты вдоль тела, седые волосы разбросаны по подушке.

Кузнечик смотрел на бабушку, и ураган мыслей метался в его маленькой голове. Ведь не так давно бабушка брала его на руки. Играла с ним в камушки и угощала такими вкусными лепёшками. Теперь же, который день не встаёт с кровати. Разговаривает мало и очень тихо. Взрослые говорят, что она скоро уйдёт. Куда?

– Это ты, Кузнечик?

Она не услышала, а скорее почувствовала внука.

– Да, бабушка.

– Хорошо. Дай мне твою ручку.

Её сухая и холодная ладонь погладила детские пальчики.

– Ты, пожалуйста, сходи, скажи маме, что я её зову. А сам ступай с друзьями на рыбалку. Тебе не надо видеть, как я ухожу.

– А куда ты уходишь?

– Откуда не возвращаются. Прощай, милый, и иди. Ребёнок не понял, где это «откуда не возвращаются». Но слёзы уже начали душить его. Он ничего не сказал, только кивнул и выбежал на улицу. Кузнечик бежал, закусив губу и только дома, уткнувшись в материнскую юбку, заплакал так, как не плакал никогда до этого.

– Мама… там бабушка… она уходит…, не хочу…

Мать гладила сына по голове. У неё самой текли по щекам слёзы. Из дома вышел отец, взял сына на руки, крепко его обнял и унёс в дом. Женщина вытерла слёзы, немного постояла, подставляя лицо ветерку, что пробивался сквозь заросли с моря, и пошла к бабушке. Это для Кузнечика старуха была бабушкой, а Нае, так звали женщину, она приходилась матерью. Просто так получилось, что вся деревня, с момента рождения Кузнечика, стала называть её бабушкой. Слово это подчёркивало то уважение, которое все, от мала до велика, питали к этой старой женщине. За её добрый нрав и способность заглянуть в будущее. Благодаря её дару, однажды вся деревня избежала гибели.

Ничто тогда не предвещало беды. Погода хорошая, море тихое. Жизнь текла своим чередом. А жили они тогда на правом берегу реки.

В тот день мужчины сидели под навесом, у маленького костерка и обсуждали план предстоящей охоты, когда к ним подошла бабушка.

– Вы, милые, отложили бы охоту. Чую, беда большая идёт. На этом берегу нельзя оставаться. Здесь что-то плохое будет. Мужчины посоветовались и решили послушаться женщину, охоту отложили. На следующий день, с утра, начали переселяться на левый берег. Перевезли через реку имущество, запасы провизии, детей, женщин. Разобрали и перевезли дома. Только обустроились на новом месте, как началась страшная буря. На правом берегу вспыхнул пожар. Много дней горел лес. Там где раньше стояла деревня, образовалась чёрная пустыня. Только спустя пять лет, там появилась трава и небольшие деревца.

А сейчас старуха умирала. Соседки, услышав плач ребёнка, пошли вместе с женщиной. У дома уже собрались люди. Дочь вошла внутрь, за ней две ближайшие бабушкины подруги.

– Ная! Ты пришла. Хорошо. Кто с тобой?

Она лежала неподвижно, глаза не открывала. Только губы слегка шевелились, когда говорила.

– Это, мама, твои подруги Вена и Тава.

– Здравствуйте, милые. Спасибо, что вы пришли. Попрощаемся. Я ухожу.

Она замолчала, но лёгким жестом руки дала понять, что это просто отдых. Собрав силы, мать обратилась к дочери.

– Ная, ты должна знать – мы избранные.

Дочь удивлённо вскинула брови. Вена и Тава тоже были в недоумении.

– У тебя на запястье родинка в форме трилистника. Сейчас она почти незаметна. Когда она потемнеет, ты тоже сможешь видеть будущее. Теперь ты знаешь. Сейчас открой сундук. Достань шкатулку.

Ная выполнила просьбу матери. В сундуке оказался небольшой ящичек из серебристого металла. На нём не было ни замка, ни замочной скважины, ни даже ручки. Просто гладкий прямоугольный ящик с тонкой щелью между корпусом и крышкой. Мать, всё также, не открывая глаз, продолжила.

– Я тоже не знаю, как она открывается. Это знают «другие».

Им отдашь шкатулку. Она им поможет.

Старуха снова замолчала. Разговор отнимал у неё последние силы.

– Когда они прилетят, у вас начнётся другая жизнь. Не надо будет бояться неба. Зло кончится. Уже скоро.

Голос старухи становился всё тише, и дочери пришлось наклониться к ней, чтобы лучше слышать.

– Уже очень скоро. Ждите звезду плывущую с запада. Прощайте.

На холм, за рекой, там хоронили умерших, Бабушку пришли провожать все жители деревни.

Три месяца жизнь текла привычным порядком. По вечерам женщины собирались у родника, чтобы обсудить свои проблемы. Мужчины садились вокруг маленького костерка под навесом и прикидывали планы на предстоящую охоту или рыбалку. Навес над костром был устроен, чтобы те, в небе, не увидели огня. Ни что не предвещало никаких перемен. О последнем предсказании бабушки стали понемногу забывать.

День плавно перетекал в вечер. Ген, отец Кузнечика, сидя на крыльце, налаживал прялку, которую сегодня смастерил. Сын у крыльца играл сам с собой в камушки. Из дома вышла Ная и села рядом с мужем. Кузнечик подбежал к матери, залез к ней на колени и положил голову ей на плечо.

– Мам. Спой песенку.

– Сынок…

– Ну, мам, ты так хорошо поёшь! А я потом быстро усну. Мать засмеялась и потрепала сыну золотистые вихры. Ей и самой хотелось петь – любящий муж, замечательный сын, да и погода хорошая. Некоторое время сидели молча. Кузнечик давал матери сосредоточиться. Наконец женщина закрыла глаза и, слегка запрокинув голову, запела. Она пела песню без слов. Своим необыкновенно красивым голосом, Ная выводила мелодию, которую тут же и сочиняла. Сын, слушая маму, смотрел в быстро темнеющее небо. Наконец дневное светило упало за горизонт и на небе засверкали россыпи звёзд. Ген отложил инструменты, темно, и, наклонив голову, слушал пение жены. Кузнечик разглядывал звёзды. Такие вечерние посиделки случались регулярно и поэтому он знал некоторые созвездия и сколько в них звёзд. Знал что такое планеты. Не единожды видел метеориты. Однажды даже такой, после которого след в небе держался несколько минут. Внимание мальчика привлекла звёздочка в одном из созвездий. Это не планета. В это созвездие планеты не заходят. Но это и не метеорит, тот давно бы пролетел. Что это? Вопрос крутился на языке, но прерывать пение мамы не хотелось. Он, не отрываясь, смотрел на звёздочку. А она вроде бы качнулась. Нет, показалось. Сдвинулась. Она движется! Такого Кузнечик ещё не видел. По небу двигалась звезда, постепенно становясь всё ярче. Мальчишка не выдержал.

– Мама! Мама! Звёздочка плывёт!

Он даже дотронулся до материнской щеки, чтобы обратить внимание на свои слова. Мать кивнула в знак того, что слышит, петь продолжала. А звёздочка стала уже самой яркой звездой на небе и продолжала двигаться прямо на них.

– Мама! Посмотри, она плывёт! – почти закричал он. Ная прекратила пение и посмотрела вверх.

– Действительно, как плывёт.

– Мам! А разве звёздочки плавают?

– Значит плавают.

И в этот момент у неё в голове сверкнули последние слова бабушки.

– Ген! Плывущая звезда! С запада!!!

Мужчине бывает трудно оторваться от собственных мыслей. Ген поднял голову, посмотрел на звёздочку и согласился.

– Да, плывущая звезда.

С некоторой задержкой, но он всё-таки понял смысл этих слов и вскочил на ноги.

– Точно! Это плывущая звезда!

Он не крикнул, а просто громко сказал, но деревня есть деревня и его слова в миг стали известны в самом дальнем доме. Люди выбежали на поляны. Мальчишки полезли на деревья. Не все, но многие в тот вечер видели плывущую звезду. Утром деревня собралась у родника. От имени совета деревни к людям обратился Ген, отец Кузнечика.

– Искать прилетевших на «плавающей звезде» нам не по силам. Нас мало, планета большая, а летать мы не умеем. Но можно предположить, что если она пролетела вчера, то может пролететь и сегодня. Давайте сделаем так, чтобы нас заметили. Сложим на берегу моря большой костёр и с наступлением темноты зажжём его.

Деревня согласилась с предложением совета, и люди дружно принялись за работу. К вечеру на песке высилось огромное, из веток, сучьев, брёвен, сооружение в форме креста. Немного в стороне, в песке, торчали заготовленные факелы. Уставшие люди ушли домой. На берегу остались Ген с Наей и ещё двое мужчин с жёнами. Вокруг взрослых носились мальчишки, друзья Кузнечика. Усталость их не брала.

Стемнело. На небе, как и положено, загорелись звёзды. Мальчики затихли и кучкой уселись на горячий песок. Взрослые и дети смотрели в небо. Ждали. Ждали и надеялись.

Прошёл час, другой. Мальчишек мамы загнали домой. Кузнечик, завёрнутый в одеяло, предусмотрительно прихваченное из дома Наей, уснул прямо на куче сухой травы. Взрослые сидели на брёвнах и тихонько беседовали, не забывая, зачем они здесь находятся. Уже под утро, когда небо на востоке стало светлеть, Ная попросила Гена отнести сына домой. Утренняя роса, ветерок, да и вообще поутру становится прохладней. Тем более что до восхода светила осталось совсем немного, а на свету никакую звезду не увидать. Ген согласился. Он взял сына на руки. И как ни старался сделать это аккуратно, Кузнечик всё-таки открыл глаза и, показывая пальчиком в сторону моря, сонным голосом произнёс: плывёт. Взрослые, только что любовавшиеся спящим ребёнком, обернулись. По чёрному небу, среди сверкающих созвездий, навстречу восходу, плыла звезда. Ген поставил сына на ноги.

– Сынок, придётся поработать.

Люди, так долго ждавшие «плывущую звезду» схватились за факелы. Один достался и Кузнечику. Моментально зажгли огонь и бросились к дровам. Дерево, высушенное тропическим солнцем, вспыхнуло легко и очень ярко. Осталось только ждать, заметят или нет.

Звезда всё ближе. Вот она почти над головой. Вот точно над ними. Не заметили! Она замедлила ход! Нет, показалось. Нет, замедлила! Остановилась! Она увеличивается! Не может быть! Точно! Это она спускается! Что теперь будет?

Глава XI

Зависнув в десятке метров от поверхности, Меркурий выпустил «ноги», а затем мягко коснулся земли.

– Док! Двигатели не выключай. Мало ли что.

– Есть, командир!

На экранах кругового обзора синело море. Если повернуться к морю спиной, то слева догорал гигантский костёр, а справа тянулся песчаный берег, невдалеке вздыбившийся дюнами. За песком начинался лес. Точнее джунгли. Громадные деревья, перевитые лианами, пальмы, то ли кусты, то ли трава в человеческий рост. Все оттенки зелёного с вкраплениями белого и красного. Фрося, показывая на белые цветы:

– Коля, смотри, как магнолия!

Петрович молча кивнул. С Фросей и Петровичем всё понятно, они земляне. Лонг, Док и Тихон на Земле видели всю эту флору с фауной. А вот Васька и Лола… Васька замер в кресле, челюсть у него отвисла, и он побледнел. Лола стояла, прижав ладони к щекам, лицо покрылось красными пятнами. Глаза у обоих, если немного преувеличить, стали квадратными.

– А вот и аборигены! – сказал Петрович и показал на один из экранов. На опушке леса появились какие-то люди. Они медленно, явно с опаской выходили из кустов. В руках они держали копья. Лица напряжены. Все высокие, под стать Лонгу, физически крепкие.

– Дикари! И это был ритуальный костёр. – Разочарованно произнёс Тихон.

– Обидно. – Поддержал Док.

– Не уверена. – Возразила Фрося. Мужчины вопросительно посмотрели на неё.

– Копья – ещё не факт что они дикари. Посмотрите, как они одеты. Не в шкуры. На них штаны и куртки. Они пострижены.

Некоторые даже побриты.

– А ведь верно! – Поддержал жену Петрович, – была, не была, давайте выходить. Тихон ты на пульте. Василий, Док! Возьмите оружие. Мы с Лонгом выходим, вы остаётесь у люка. Если что не так, по людям не стрелять. На испуг и отсекающий огонь. Задача ясна?

– Всё ясно, Петрович!

– Тихон, открывай люк.

Лонг и землянин вышли из корабля на трап. Люди из джунглей сделали несколько шагов к Меркурию.

– А на каком языке они говорят? – вдруг озадачился военный советник.

– Думаю надо попробовать латуринский, – без тени иронии предложил Лонг.

– Тогда давай уж ты. А то от моего приветствия Васька в обморок грохнулся.

– А что говорить?

– Скажи, что мы с миром. Ещё что-нибудь в том же духе.

Людей с копьями, а было их человек десять, отделяло от корабля каких-нибудь сорок метров. Агрессии они не проявляли, но лица сохраняли напряжённое выражение. Лонг вздохнул и, протянув руки к людям, произнёс:

– Мы пришли к вам с миром! Мы ваши друзья!

Неслышный вздох облегчения вырвался у аборигенов. С лиц несколько спало напряжение. Копья опустились. Лонг с Петровичем спустились по трапу, и пошли к людям. Жарких объятий не было. При всей доброжелательности с обеих сторон, угадывалась некоторая насторожённость. Но разговор завязался. Местные говорили на латуринском языке. Точнее на каком-то диалекте этого языка. Вступительную часть, состоящую из вопросов и ответов типа: «и давно вы тут живёте?», «всегда жили», «откуда вы?», «издалека», можно опустить. Как говориться, процесс пошёл с того момента, когда Петрович спросил:

– А чего же вы костёр развели и всё-таки нас с копьями встретили?

Мужчина, лет тридцати, ростом с Лонга, представившись:

«Меня зовут Ген», коротко рассказал про предсказание бабушки и объяснил:

– Предсказание, предсказанием, но мы с молоком матери впитали, что с неба может спуститься зло и неба надо беречься. Что такое это зло, мы не знаем, не знали и наши родители, но так уж повелось издревле.

Лонг в ответ кивнул:

– Всё правильно. На вашей планете живёт зло. Наверное, вы ему просто не опасны и оно оставило вас в покое. Оно творит свои чёрные дела на других планетах. Вот мы и прилетели, чтобы уничтожить его. – При этом Лонг сделал жест, как бы сворачивая кому-то шею.

– Мы можем вам помочь?

– Конечно! Мы же не знаем, где находится зло, какие у него силы. А нас на корабле всего семь человек. Это просто здорово, что мы встретились!

Разговор, естественно транслировался на Меркурий и, с последними словами Лонга, на трапе показались Док и Васька, за ними Фрося и Лола. Тихон подошёл к трапу, помахал рукой, и снова скрылся внутри корабля. В это же время из леса стали выходить люди. Мужчины и женщины. Выходили медленно, всё-таки как-то настороженно. Вдруг из-за спин взрослых, с визгом, свистом и воплями, вынеслась орава мальчишек. Их, этих малолетних шалопаев, группа женщин должна была удерживать в деревне, на безопасном от центра событий расстоянии, но с поставленной задачей мамы не справились. Впереди мчался рыжий пацан лет восьми. Мальчишки, как песок сквозь пальцы, просочились сквозь толпу взрослых и окружили меркурийцев. Рыжий оказался на руках Петровича.

– Дяденька, вы к нам надолго?

– Надолго, малыш, надолго.

– Значит, зла больше не будет?

– Не будет, конечно не будет.

– Ура!!! Пацаны! Теперь купаться можно целый день!

Он ловко выскользнул из рук сержанта и вся эта братия уже через несколько секунд барахталась в море. Следом за мальчишками из леса выбежали девочки. Шуму было не меньше, но купаться они не побежали, а остались с мамами. Этот налёт ребятни окончательно растопил лёд недоверия. Все заулыбались, и Ген предложил пройти в деревню. В это время подошёл Тихон.

– Ты чего там зацепился?

– Да вспомнил одну народную мудрость: «бережёного бог бережёт», и организовал систему противовоздушной обороны. Теперь если что в небе появиться, Меркурий сшибёт в автоматическом режиме.

– Ведь стартовики прилетят?

– Они будут дня через два, тогда и выключим систему.

– Добро.

Пока шли в деревню, женская часть населения скучковалась вокруг Фроси и Лолы. Сперва они приотстали от мужчин, потом и вовсе остановились, что-то обсуждая. Ген обратил на это внимание и хотел, было окликнуть, но Петрович махнул рукой:

– Пусть их. Они о своём, о девичьем.

Мужчины засмеялись и продолжили путь. Женщины же, пошли в сторону от деревни, вдоль берега.

– Куда это они? – удивился Лонг.

Ген, после короткого раздумья, догадался.

– За те дюны. Там хорошая бухточка. В ней женщины себе купальню устроили.

Фрося, вспомнив, что она всё-таки член экипажа, а стало быть должна иметь понятие о дисциплине, решила доложить старшим по званию о своих намерениях. Сделала она это, естественно, по-женски:

– Коля! Мы скоро придём.

Петрович усмехнулся:

– Скоро, это сегодня.

Деревня удивила землянина своей необычностью. Никаких улиц, заборов. Среди деревьев разбросаны дома, связанные между собой узкими, едва заметными тропками. Меж домов, на более или менее открытых местах грядки. Пройдя мимо десятка жилищ, мужчины вышли на просторную поляну, на одном краю которой в приямке бил родничок, а на другом стоял навес с кострищем посредине и брёвнами в качестве скамеек.

– Вот здесь мы собираемся, если возникла тема для обсуждения, – пояснил Ген, – присаживайтесь.

Народу на поляне собралось много. В основном мужчины. Женщины только те, которым домашние заботы не позволили с подругами пойти на море. Меж взрослых мелькали мальчишки. Экипаж Меркурия и несколько деревенских мужчин, как выяснилось в разговоре, совет деревни, расположились под навесом.

По праву хозяина, первый вопрос задал Ген: «Так всё-таки, кто вы и откуда?».

Лонг посмотрел на Петровича, но тот жестом дал понять: «Ты командир, ты и отвечай».

Лонг кивнул и начал рассказывать.

– Мы такие же латуряне как и вы, только родились и выросли далеко от латурии.

Он хотел было объяснить, что такое Светило, и как вокруг него вращаются планеты, что бы потом перейти к рассказу о пятой планете и её спутниках, но к его и остальных меркурийцев удивлению оказалось, что эти люди вооружённые деревянными копьями, неплохо владеют основами астрономии. Лонгу стало легче и он рассказал про Сообщество, про Абсолютов, про то в каких условиях живут люди на спутниках. Это сообщение вызвало у деревенских чуть ли не шок. Рассказал он и про то, как их четверых запихнули в дисколёт и отправили неведомо куда неизвестно зачем. В нескольких словах описал Землю и землян, и, по ходу дела представил Петровича, заявив, что именно с его подачи они решили вернуться и навести здесь порядок. «На сладкое» Лонг пообещал завтра вечером показать видео с Земли. И вот тут вышла заминка, деревенские не поняли, что такое «видео». Сошлись на том, что завтра они всё увидят и поймут.

Настал черёд Гена рассказать гостям о деревне. Его рассказ был краток. Всё началось с четырёх мужчин и четырёх женщин. Кто они и как появились здесь, никто не знает. Давно это было. Даже камни на их могилах состарились. Похоронены они на другом берегу реки, на холме. Называют их «прародители». По их заветам и сейчас живёт деревня. Заветы просты: «берегитесь неба – оттуда может придти зло», «храните знания – только с ними можно остаться человеком», «живите в мире с природой».

Осталась от них шкатулка, её теперь хранит Ная, и две зажигалки, чтобы добывать огонь. Ген распахнул куртку. На шее, на тонком ремешке висел кожаный футляр. Ген раскрыл его и достал металлический предмет, формой напоминающий колпачок от авторучки, только чуть больше.

– Его надо подержать в руке и тогда вот этим концом можно поджечь кусок сухого дерева.

Члены экипажа внимательно рассмотрели зажигалку.

– Как же вы за столько лет не потеряли такую маленькую вещь?

– Без этих зажигалок мы, точнее ещё наши предки, просто погибли бы. Правда, они научились, и мы умеем, добывать огонь камнями или трением. Но это долго и не надёжно. Поэтому зажигалки мы очень бережём. Одна у меня другая у Борга. Нас называют «хранители огня». Зажигалки не должны покидать деревню. Если я ухожу на охоту, отдаю её Нае. Если Борг уходит по каким-нибудь делам, отдаёт своей жене Тале. Передавать их ещё кому-то категорически запрещено.

Разговор угасал. Мужчины, вспомнив про свои хозяйственные дела, разошлись. Под навесом остались меркурийцы, Ген, Борг и мальчишки, которые давно, накупавшись, присоединились к взрослым и внимательно слушали их беседу.

– А как вы собираетесь искать этих Абсолютов? – спросил Борг.

– Да сами ещё не знаем, – признался Лонг, – вроде бы просмотрели всю Латурию и ничего не нашли. Должны же быть какие-то здания, энергетические сооружения. Ни-че-го!

– Стоп! – воскликнул Док и довольно ощутимо треснул себя по лбу кулаком, – это ж надо! Энергетика, говоришь! Да мы расслабились. Травку увидели! В инфракрасном спектре смотреть надо было. Мы же их дома, он показал рукой на Гена и Борга, деревянные, разглядели.

Такая длинная речь утомила бортинженера, и он затих.

– Дядя Лонг, а что такое «инфракрасный спектр»? – спросил один из мальчишек.

– Это тепло. Все предметы, люди, животные излучают тепло. И это излучение хорошо видно. Специальными приборами.

– Понятно.

– А ведь ты прав, – обратился Лонг к Доку, – Сегодня, как договорились, отдыхаем, а завтра, с утра, с Тихоном поднимете Меркурий и запустите пару зондов.

– У меня предложение. Мало ли полетать надо будет. Давайте Зорьку достанем.

– Верная мысль, Петрович. Тихон, перед спуском выведешь Зорьку и посадишь рядом с Меркурием.

– Будет сделано, командир!

Закончилась беседа тем, что договорились с Геном и Боргом вечером устроить всеобщий праздник.

В то время, когда мужчины вели свои разговоры, на берегу, из-за дюн раздавались восторженные женские крики. Женщины «балдели». Тёплое море, ласковое солнце, и не надо ничего бояться! Для всех женщин это купание в каком-то смысле было первым. Деревенские впервые купались все вместе, днём и при этом не выставляли сторожа смотреть за небом. Фрося бывала на Чёрном, на Средиземном в Турции, а сейчас плескалась в море на чужой планете. Лола же вообще впервые видела такое количество воды. Накупавшись до усталости, женщины улеглись на больших прибрежных камнях, предварительно облив их водой, чтобы не обжечься.

Ная и Фрося лежали рядом и, не забывая подставлять солнцу, разные части тела, о чём-то шептались. Неподалёку от них, на камне, поверхность которого наклонилась в сторону воды, лежала Лола. Наклон камня позволял ей, не поднимая голову, видеть всю бухту сразу. Если бы она на Меркурии не насмотрелась земного видео, то за её психику надо было бы побеспокоиться. Она за всю жизнь ничего кроме асфальта и бетона не видела. А тут…

Бухточка действительно производила впечатление. Круглая в плане, диаметром метров сто, окружённая дюнами, с очень узким выходом в море. Настолько узким, что обычная гребная лодка, входя в бухту, обязательно зацепилась бы вёслами за берега. Совершенно прозрачная вода с гладкой как стекло поверхностью. У кромки воды, по всему берегу, громадные гладкие камни. Как будто их специально кто-то уложил. А сейчас ещё на каждом камне по голой тётке. Не зря, согласно деревенскому порядку, приближаться к бухте мужчинам запрещалось категорически. Такую красоту могла не выдержать их тонкая душевная организация.

Но всему, даже самому хорошему, приходит конец. Раздался чей-то голос:

– Подруги! А не пора ли мужиков кормить?

Последний раз окунулись и пошли домой. Фрося с Наей остановили Лолу и стали о чём-то её спрашивать. Девушку вопросы смутили, она опустила голову и покраснела. На вопросы отвечала, кивая головой. В тот момент, когда Лола уже была готова заплакать, обняли её, и что-то сказали. Слёзы моментально высохли, глаза широко открылись и она тоже, как-то несмело улыбнулась. Так втроём, улыбаясь чему-то, что известно было только им, они вошли в деревню. После обеда Док и Тихон стали готовить зонды к запуску. Лонг и Петрович разглядывали карту Латурии и прикидывали планы военных действий. Фрося с Лолой и приданный им в помощь Васька, готовили угощение для вечернего пира. Бывший военный пилот кулинарию не изучал и потому использовался Фросей на вспомогательных работах. Он что-то чистил, что-то тёр на тёрке, бегал из кухни к синтезатору и от синтезатора на кухню. Пришлось ему сбегать и в деревню к Нае. Она тоже пару раз приходила на корабль. Шёл естественный обмен кулинарной информацией и некоторыми ингредиентами.

В деревне тоже, что называется, дым стоял коромыслом. Из домов, на поляну у навеса, принесли столы, скамейки, табуретки. Мальчишки натаскали дров для костра. На столах расставили керамические тарелки и разложили деревянные вилки и ложки.

Когда после полудня прошло времени больше, чем осталось до заката, латуряне, и взрослые и дети заняли места за столами. Меркурийцев рассадили среди деревенских так, чтобы каждый мог если не поговорить, то хоть разглядеть прилетевших. Разожгли большой костёр.

Ещё до начала застолья Док спросил землянина:

– А не выкатить ли нам, по такому случаю, некоторое количество элексира?

На что Петрович возразил, правда, без энтузиазма:

– Не стоит. Не знают они этого зелья и не надо приучать.

– Эх! – вздохнул Док, – такая закусь пропадает!

А на столах действительно было чем закусить. В горшках и на блюдах разноцветье овощей и фруктов мясо, рыба. Сумасшедший ассортимент! Горячее, холодное, в соусе, в желе…. Всё это ласкало взор и терзало душу. Терзания души объяснялись просто: меркурийцы не знали, что с чем и как едят, где фрукты, а где овощи, рыба это или мясо!

Но поскольку их окружали местные, проблема быстро рассосалась.

От экипажа Фрося выставила пару вёдер салата «оливье», два десятка буханок ржаного хлеба, синтезаторский, но всё-таки, и огромное ведро мороженого детям. Ребятня была в диком восторге от лакомства, и когда мороженое съели, какой-то отчаянный карапуз засунул голову в ведро и вылизал его до зеркального блеска. Салат «оливье» произвёл неизгладимое впечатление на Дока и он, уже далеко за полночь, возвращаясь на корабль, спросил у Петровича:

– Из чего Фрося сделала это чудо кулинарии?

– Видишь ли. Народная мудрость гласит: есть три вещи, которые любая женщина может сделать из ничего, это шляпка, салат и скандал.

Док кивнул, и дальнейший путь они проделали молча. Но это потом, ночью. А сейчас праздник был в самом разгаре. Хозяйки угощали гостей и друг друга. При этом ревниво следили, чьё блюдо пользуется большей популярностью. В какой-то момент двое мужчин принесли котёл с кусками сырого мяса. Они стали насаживать мясо на прутья, обжаривать на костре и раздавать присутствующим. Сообщение Петровича, что и на Земле так делают, вызвало оживление у аборигенов. Да и слово «шашлык» пришлось в строку. До этого латуряне называли это блюдо «горелое мясо».

Стемнело. Праздник чревоугодия подходил к концу. Для освещения зажгли ещё несколько костров и с десяток факелов. Кузнечик подошёл к Нае.

– Мам! Я устал и пойду спать. Я лягу в пристройке, чтобы пока не усну всё видеть.

– Иди, дорогой, конечно иди. Доброй тебе ночи.

Кузнечик медленно, что было ему не свойственно, пошёл к дому. Ная смотрела ему в след и понимала, что здесь что-то не так, а что не так, понять не могла. От этих раздумий её отвлёк голос:

– Ная, запевай!

Не в правилах латурян отнекиваться и Ная запела. Остальные подхватили. Пытались подпевать и меркурийцы. Пели латуряне в полголоса и песни у них были грустные. Когда завели третью, Док позвал Ваську, мол пойдём, поможешь, и, взяв факел, они бодрой рысью направились к Меркурию. Вернулись достаточно быстро. Док нёс какой-то ящик, а Васька факелом освещал дорогу. При ближайшем рассмотрении ящик оказался неким техническим устройством. На одном из столов для него освободили место.