Текст книги "Вирус"

Пришло еще одно сообщение от Игоря: «Вы скоро?». Она ответила: «Я уже на месте».

«Ждите нас, не заходите, мы сейчас будем».

Наташа заглушила мотор и стала ждать.

Они приехали действительно быстро – сначала небо над головой содрогнулось от гула вертолетных лопастей, перед Наташиной машиной село три вертолета. Спустя несколько минут затормозили три джипа и один грузовик, из которого выскочил отряд быстрого реагирования – парни в камуфляже. Наташа боялась выходить.

В окно ее машины постучали, она увидела сосредоточенное лицо следователя Романова. Она открыла дверь.

– Вы идете со мной, – велел Игорь.

– Но я гражданское лицо, – сказала Наташа. – А там, судя по всему, будет не просто задержание.

– Вы в безопасности, мы идем третьим эшелоном, перед нами дорога будет чистой. Я боюсь, что без вашей помощи не справлюсь. Меня Максим Котов слушать не станет, а вам он доверяет. Или вы хотите, чтобы он был убит при штурме?

– Не хочу.

– Тогда идемте.

Наташа вышла из машины, закрыла дверь и, закутавшись в свое пальто, двинулась следом за Игорем. От обилия света фар и прожекторов на вертолетах площадка перед особняком напоминала съемочную, слишком много звуков, людей, света. Неправдоподобно, холодно и страшно.

Наташа шла за Игорем, а впереди стройным рядом бежали парни в камуфляже. Озноб пробирал до костей – вот сидят люди там, внутри, веселятся и ничего из-за громкой музыки не слышат, и не знают, что через пару минут, возможно, начнется перестрелка и кто-то пострадает. И винить во всем нужно только Лауру.

– Некоторые члены нашей группы уже проникли на территорию и обезвредили вертолет, – сказал Игорь. – Так что она не улетит. А уйти ей некуда – я не уверен, что она побежит на своих каблуках через лес. Уехать тоже не сможет – шины проколоты.

Они были еще достаточно далеко от особняка, метров триста – триста пятьдесят. Первая группа проломила ворота и ворвалась, выстрелов слышно не было, но вскоре раздались крики напуганных людей: начался штурм зала, где проходило мероприятие. Наташа смотрела на это действо и неожиданно для себя поняла, что волнуется за Максима.

Игорь дал Наташе бронежилет, помог его надеть. Она как будто натянула на себя сто килограммов ледяного железа, даже ноги подкосились. У Игоря заработала рация, Наташа все слышала. Она опоздала – Максим Котов приставил к горлу Лауры Висконт нож и требует, чтобы кто-то начал трансляцию в прямой эфир. Он обещал вскрыть горло женщине, если она не расскажет правду, как убила его дочь и еще сто двадцать три ребенка.

– Давайте скорее, – сказала Наташа. – Я знаю, что ему сказать. Знаю!

– Хорошо, – ответил Игорь. – Идем.

Наташа практически не видела дороги – она бежала за Игорем, крепко держа его за руку. Вокруг были какие-то люди, сначала в камуфляже на фоне забора и заснеженных деревьев, а потом другие люди, в костюмах и платьях с бокалами в руках и застывшим ужасом на лицах.

И она увидела.

Лаура Висконт сидела на стуле в центре зала, другие стулья были разбросаны вокруг, видимо, люди поспешно покидали место предполагаемой бойни. Кто-то лежал на полу, скрестив руки на затылках, остальных гостей выводили из зала. На сцене было пусто. Свет был включен.

За Лаурой стоял Максим Котов, каким она видела его у себя дома – лицо красное от напряжения, в глазах – слезы. Его руки дрожали. Одной рукой он обхватил горло Лауры Висконт, другой приставил огромный нож к ее горлу. Висконт сползла со стула, примостившись на самый край, стараясь отдалить свое тело от Максима как можно дальше; ноги, обутые в туфли на высоком каблуке с красной подошвой, застыли в раскоряченной позе, пальцы крепко вцепились в подлокотники. Она часто-часто дышала и смотрела прямо перед собой. Она не ожидала нападения и не знала, что делать.

– Я не террорист, – сказал Максим. – И мне не нужны деньги. Я хочу, чтобы родители, потерявшие своих детей, знали, кто виноват в их смерти. Вот эта женщина. Эта старая промышленная тварь. Включайте свои телефоны, открывайте социальные сети, она сама расскажет правду.

– Макс, – позвала его Наташа. – Макс! Посмотри на меня!

Максим вздрогнул, обвел публику взглядом. Увидел Наташу, и его лицо скривилось, он пытался удержать слезы, даже дыхание задержал.

– Максим, не надо этого делать, ее жизнь не стоит вообще ничего. Ты убьешь ее и ничего не изменишь. Некого будет наказать. Некого будет осудить. Это просто канет в лету, и ничего не изменится. Она должна жить и ответить за свои поступки.

– Поступки? Ты так это называешь, Наташа?

– Ты знаешь, что она организовала новую поставку вируса в Москву? Его случайно распылили в самолете, где была моя дочь. Они до сих пор все на карантине, и никто не может сказать, выживут они или нет.

– Так тебе нужна Лаура, чтобы спасти своего ребенка?

– Лаура нужна, чтобы правоохранительные органы сделали свою работу! Ее посадят, это единственный способ прекратить все это.

– Наташа, ничего не прекратиться! Ни-чего! Она отмажется, дело закроют и все утихнет.

– Нет, – сказала Наташа твердо. – Ничего уже утихнуть не может. Это уже слишком громко. Скоро здесь будут все телекомпании, скоро весь мир узнает, что сделала эта женщина.

Людей потихоньку выводили из помещения. Наташу трясло от напряжения, она с ужасом смотрела на красную полоску на шее, появившуюся под дрожащей рукой Макса. Но продолжала медленно приближаться к Максиму.

– Если твоя дочь погибнет, – сказал Максим, – то ты пожалеешь, что пыталась остановить меня. Наташа, это все из-за нее, из-за этой суки!

– Какие же вы все тупые, – вдруг хрипло сказала Лаура, и Максим удивленно посмотрел на свою пленницу. – Да не стоит моя жизнь ни цента, и ни за какие грехи я не заплачу. Меня даже до суда не довезут – мне плевать, когда меня убьют, сейчас или через два часа. Так что, если мы будем в расчете, то режь уже.

Максим тряхнул головой и заорал ей прямо в лицо:

– Ты настолько беспринципная тварь, что ты даже сдохнуть не боишься?! Ты убила мою дочь! Ты убила еще сто двадцать три ребенка! Ты понимаешь, тварь?!

– Это ты не понимаешь, я убила гораздо больше, – сказала Лаура. – И когда умру я, на мое место придет другой человек. Это химера, это невозможно истребить. Меня по-любому убьют, иначе у человечества есть шанс все изменить.

Наташа, даже все еще в состоянии шока, не могла не отдать должное Лауре. Наверное, переговорщик она и впрямь потрясающий. С ножом у горла умудрилась выдать сильный аргумент – убьешь меня и только обновишь систему, а если сделаешь так, чтобы я жила, то, возможно, сможешь и победить.

Макс посмотрел на Наташу. И спросил:

– Меня ведь посадят? По-любому посадят?

– Да, – ответил Игорь. – Но ненадолго. И у тебя действительно есть шанс исправить все. Если ты ее не убьешь, она предстанет перед судом, и системе придется адаптироваться. Будет скандал, канал будет перекрыт. Они найдут способ обходить законы, прикормят других людей. Но на это уйдет время. А если ты ее убьешь, мы не сможем узнать, кого прикормила она и где прогнило. И если ты ее убьешь, то сядешь надолго, лет на пятнадцать.

– Дайте мне слово, что эта тварь доживет до суда, – сказал Максим, – и я ее отпущу.

– Даю, – ответил Игорь.

Эпилог

Действий, совершенных Максимом Котовым в отношении Лауры Висконт было недостаточно, чтобы наступила смерть. Он действительно мог довести свой преступный умысел до конца, но отказался от него добровольно и окончательно. Сейчас Максим Котов находится в следственном изоляторе, ожидает суда. Но Игорь был твердо уверен: суд отпустит его на свободу, поскольку имел место добровольный отказ от убийства, и покушение было неоконченным. От царапины на горле Лаура Висконт не скончалась бы.

Самые худшие опасения Максима Котова не оправдались – Лаура Висконт не просто доживет до суда, она перед ним предстанет. Защитников у нее на том самом верху не оказалось, а градус ожидания судебного разбирательства высок настолько, что впору снимать фильм.

Расследование по делу Лауры Висконт продолжается, ей предъявлены десятки обвинений, и выйдет она очень нескоро.

Уголовное дело по факту убийства Дмитрия Шелехова закрыто в связи с отсутствием состава преступления – суицид не является преступлением, поскольку совпадают и субъект преступления, и жертва.

Власти публично признали утечку вируса, и корпорация NH пошла навстречу. Специалисты NH провели исследование крови всех пассажиров лайнера и подтвердили, что вирус лечится «Формуциком». В отношении дистрибьюторской сети фармацевтического концерна возбуждены уголовные дела во всех странах пребывания компании, и корпорация активно сотрудничает со следствием. Она не отрицает свою вину – вирус действительно был разработан в лабораториях концерна, и проводит внутреннее расследование: как он оттуда утек, по небрежности или с умыслом? Все потерпевшие от вируса получат выплату по одному миллиону долларов за смерть близкого и по пятьсот тысяч за увечья, причиненные вирусом. Специалисты подсчитали, что в случае, если NH сдержит обещание, то обанкротятся сразу десятки крупнейших страховых компаний, страхующих ответственность корпорации.

Наташа Добронравова и ее дочь проходят курс реабилитации у психолога, им нужно во многом разобраться в своих отношениях. Вызволенная из самолета Катюша рассказала маме, что полетела на Мальдивы с Рустамом, который взял ее в поездку только потому, что другая его пассия отказалась. Отдых оказался ужасным, Рустам вел себя с ней отвратительно, унижал ее, оскорблял, заигрывал с другими женщинами прямо у нее на глазах, и Катюша устроила истерику с требованием отправить ее домой ближайшим рейсом, что Рустам и сделал, тем более что недостатка в доступных женщинах там не испытывал. Эту историю Наташа восприняла не как плохой поступок своей глупенькой дочери и не как рассказ подруги о злоключениях на чужбине, а как мать, которая упустила в своей жизни самое главное: рассказать дочери о том, как жить не надо, и вселить в нее уверенность в себе.

Максим Котов ждет суда, но его навешает девушка по имени Алина. Игорь, пришедший навестить Максима, застал их вдвоем – они вместе смотрели на фотографию белокурой маленькой девочки и смеялись сквозь слезы, вспоминая что-то из прошлого.

Дома у Игоря все начало налаживаться. Мама и Марина теперь дружат против него. Не успел Игорь уйти в заслуженный отпуск, как образовались не только поездки в Икею, но и походы в театры, кино, и даже непродолжительная поездка молодых в Париж.

– И ты оставишь Кристю с мамой? И не умрешь от беспокойства? – недоверчиво спрашивал Игорь.

– Так точно, – отвечала Марина. – И не надо меня подначивать. А то мы с твоей мамой передумаем и снова устроим тут конкурс на лучшую домохозяйку.

Отец Марины умер 6 апреля. Похороны прошли спокойно, тихо. Марина долго прощалась с отцом, и Игорь чувствовал себя подавленным. Он привык к старику, ставшему членом его семьи. Но в тот день, на похоронах отца Марины, он чувствовал себя опустошенным. Марина так долго была рядом с отцом, и времени не хватило. Она так много сказала ему при жизни, и все равно ей было что сказать после его смерти. А он кинул в пустоту столько лет жизни: не общался ни со своей старшей дочерью, ни с отцом, ни с матерью. Все пустил по ветру.

Но сейчас, в этом горе, он это осознал. И начать решил с отца. А не поздно ли все исправить?

– Папа, – сказал он отцу тем вечером, – ты прости меня. Прости, пожалуйста.

И по взгляду отца понял: нет, не поздно.