Текст книги "Наводнение"

«И пусть подождет! – размышлял майор. – Мы набьем рыбки – и домой! На всякий случай можно взять пулемет…»

* * *

– Ну, а теперь, значит, тебе придется поработать, Алексис! Заманивает нас эта сволочь в море, и пойдем, значит. Все вместе! А там, глядишь, его прямо в воду – и все! Пусть его раки доедают потом! Чего молчишь? – Лысан мрачно сощурил глаза и наклонил голову, готовясь забодать не в меру молчаливого Алексиса. – Да ты, значит, в два раза больше его. Ты его голыми руками задавишь!

В глазах Алексиса Лысан читал животный ужас.

– Послушайте, шеф! Как же мы без оружия в море пойдем?! Нас перестреляют, как куропаток! Это западня! – срывающимся грубым баском Алексис пытался урезонить Лысана. – Я плавать не умею… – трагически поникшим голосом закончил Алексис и уронил свою кокосовую голову, свободно ходившую на шарнире, спрятанном в складках шеи.

Шакал корчился на дерматиновом диване. Лысан торжественно и косноязычно объяснял, что они выходят в море, так как «профессор» позвал его одного, чтобы заманить в ловушку, а они придут все вместе и накроют не ожидавшего такого сильного хода врага, а у Шакала начался приступ кишечных болей. Он постанывал и смотрел на Лысана умоляющим собачьим взглядом.

– А кто сказал, что мы пойдем без оружия! – Лысан залихватски подмигнул Алексису глазом. – Я тут вчера присмотрел ружья… Вполне подходящие… В магазине, тут рядом. Стрелять умеешь? – Алексис угрюмо проигнорировал заигрывающий вопрос руководителя. – По дороге купим парочку. Для тебя и для меня. А этот… Пусть с нами для количества поедет. Они-то не знают, что его, значит, сразу понесло, как только до дела дошло…

Через полчаса «додж» Панчо криво приткнулся боком неподалеку от универмага. В целях экономии, а также чтобы не привлекать внимания таксистов покупкой ружей, Лысан распорядился ехать на «додже».

– Машину, значит, наняли, и стоит без толку! – злобно ворчал Лысан, вспоминая, как прошлым вечером ему пришлось раскошелиться на такси.

Алексис с Шакалом остались в машине, а Лысан заковылял к магазину. Через несколько минут он вернулся с двумя коробками и выражением смятения на лице.

– Они все пневматические… – растерянно бормотал Лысан, показывая соратникам коробочку с крохотными, полыми внутри пульками. Лысан говорил неправду. Кроме пневматических ружей, которые покупают крестьяне, чтобы на досуге постреливать птиц, в универмаге был великолепный карабин, сделанный в Бельгии по всем правилам оружейного искусства. Но карабин показался Лысану преступно дорогим. «Это, значит, целое состояние в трубу», – угрюмо подумал Лысан, которому нашептывало звериное чутье, что карабин сегодня не понадобится. И Лысан купил две пневматические хлопушки, рассудив, что, если вернется с пустыми руками, то может довести подчиненных до открытого бунта.

– Они, значит, совсем как настоящие! И стреляют! В глаз если попасть – убить можно! – успокаивал Лысан часто вскидывающего бровями Алексиса, который явно помышлял о бегстве. Шакал вдруг бросил руль и рванулся в сторону двери ближайшего ресторана, держась руками за живот. Он вернулся минут через пятнадцать, скорбно глядя перед собой и продолжая бережно придерживать живот нервными пальцами.

За это время Лысан сумел уговорить Алексиса и сделал это не без изящества. Они сошлись на том, что, если станет совсем туго и их прихватят, они выдадут Шакала на съедение, скажут, что он у них самый главный. Шакал сам говорил с «профессором», сам совался в дом доктора, сам слонялся вокруг дома Луиса… Лысан убедил Алексиса, сказав, что если они вдвоем будут твердо стоять на том, что главный у них Шакал, то в конце концов «профессор» поверит им, а там можно будет что-нибудь придумать. Несчастный Шакал, который, дрожа от напряжения, рывками двигал не имеющий тормозов «додж» в сторону ранчо «Золотая черепаха», не догадывался, какую злую судьбу уготовили ему в случае провала. По правилам игры Шакала как руководителя непременно должны были убить, предварительно выпотрошив из него все, что он знает…

На станции проката катеров Лысан пережил сильнейший в своей долгой жизни шок, причиной которого стала стоимость проката катера со всем снаряжением для подводной охоты. Лысан долго бормотал что-то себе под нос, пока добродушный старик, заведовавший хозяйством, не сообразил, что он пытается выторговать цену пониже, и не изумился с детской откровенностью:

– Как это – поменьше?! Эта цена установлена не мной, чико! Как же я буду ее менять! Не хочешь катер – возьми надувную лодку! Дешево! – и старик лукаво указал Лысану на большую разноцветную лодку.

Лысан восхищенно поднял взор на надувную лодку, цена проката которой была в десять раз меньше. Изо всех сил стараясь быть любезным и понравиться старику, он спросил:

– А за сколько мы, значит, на такой лодочке до залива Раздавленного таракана доберемся?

От удивления старик подпрыгнул на месте, как петух, и заголосил, хлопая себя по голым ляжкам:

– Карахо! Чико, вы собрались на надувной лодке идти в залив Раздавленного таракана! Это же десять миль отсюда! Вы все втроем на лодке?! Ты сошел с ума, как старая лошадь! Вы будете плыть неделю и не доплывете! Ты, наверное, просто шутник, чико! – И старик широко разводил руки, приглашая одуревших от жары и страха Шакала и Алексиса посмеяться вместе с ним над чудачествами Лысана…

Несмотря на то что лежавшие на штурвале пальцы Шакала мелко дрожали, мощный и легкий тунцовый катер, в конце концов нанятый Лысаном, распахивал изумрудно-голубую воду, оставляя за собой ровный белый бурун, похожий на снежный сугроб. Но катер уходил, и бурунный сугроб мгновенно таял, а на его месте оставалась прозрачная морская вода.

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Алексис принялся изучать снаряжение и издал радостный крик:

– Вот это оружие! – Он потрясал толстым пневматическим ружьем для подводной охоты.

Лысан тупо смотрел в бинокль прямо перед собой и ничего не видел, потому что в его голове перекатывалась одна только единственная цифра, которую пришлось заплатить за этот проклятый катер. Он оторвался от бинокля и смотрел на Алексиса, радостно урчавшего и поглаживавшего ружье так, как можно гладить домашнее животное.

В футляре оказалась инструкция – на двух языках – английском и итальянском. Лысан, проживший в США несколько лет и считавший себя экспертом в вопросах английского языка, принялся переводить инструкцию Алексису, подобострастно уронившему набок кокосовую голову. Шакал настороженно прислушивался к косноязычным фразам, которые приглушал мягкий рокот мотора.

– Дальность убойная до двадцати метров! Ого! Это, значит, если за двадцать метров рыбу можно проткнуть, то человека тоже… Погоди, погоди, это ведь под водой дальность такая. А на воздухе? В воде-то сопротивление сильнее. Значит, по воздуху эта железка минимум двести метров лететь будет! – рассуждал Лысан. – Только вот эту веревку надо оторвать, а то улетишь сам вместе с нею! – Лысан имел в виду шнур, которым прикреплялась к ружью стрела-гарпун. – А вот тут большими буквами напечатано: «Предупреждение». Почитаем сейчас. Пишут, значит, что ружье может стрелять только на воздухе, – перевел Лысан и глупо заухмылялся, глядя на недоумевающую физиономию Алексиса. – Это не должно быть… Не могли инструкцию на испанском положить! – неожиданно рассвирипел Лысан и принялся переводить по-новому. – Нет, тут вот в чем штука! Смотри, смотри сюда! – он потащил за руку ни слова не знавшего по-английски Алексиса. – Написано так: ваше, значит, ружье, – последнее слово в мире подводной охоты… и стреляет только над водой… Или под… Что-то я это словечко запамятовал. «Над» или «под»? Вот тут дальше: Система… какой-то безопасности разрешает ему, ружью, значит, стрелять, только если предохранительное устройство находится под водой… или над… – Лысан громко заматерился.

Шакал, подававший явные признаки желания вмешаться в разговор, обернулся к Лысану и проговорил срывающимся голосом:

– Я переведу! У меня мама, в общем, итальянка… Лысан ревниво осмотрел Шакала с ног до головы и кивнул Алексису, который принял из рук Шакала штурвал. Через минуту Шакал возбужденно заявил:

– Это ружье стреляет только под водой! Здесь есть предохранитель, который чувствителен к давлению, и если ружье на воздухе, оно, в общем, не выстрелит! Это чтобы, значит, не постреляли друг друга в лодке какие-нибудь дураки. Потому что, если попадет в человека, насквозь прошьет… – Шакал зажмурился, представляя себе эту картину.

Алексис грустно перебросил кокосовую голову на другую сторону, но Лысан успокоил его:

– А оно, значит, для нас даже лучше! Акваланги здесь есть. Алексиса, на всякий случай, под воду пустим. И если что, он прямо из-под воды и выстрелит. Как подводная лодка! Только веревку не забудь оторвать, прямо сейчас оторви ее к чертовой матери, а то забудем, и унесет ружье прямо из рук… – забеспокоился Лысан вспоминая, как строго предупреждало объявление на станции проката, что в случае утери снаряжения наниматель обязан возместить ущерб.

– Шеф! Я плавать не умею, я же говорил! – взорвался Алексис. – Какие, к дьяволу, акваланги! Я ко дну с ними пойду!

– А мы тебя, значит, к катеру привяжем! – не сдавался Лысан. – Заодно и плавать научишься! – У Лысана вдруг прорезался тяжелый, черный юмор.

– Сам лезь под воду, сука лысая! – Алексис злобно оскалился и дерзко смотрел Лысану в глаза. – Идиот! Из-за тебя лезем в петлю, а он тут еще шутки шутит! – Алексис хрипло рычал, а Шакал со страхом и восхищением жмурил глаза и подрагивал плечами. Осуществлялась его хрустальная мечта – стравить Лысана с Алексисом.

– Ну-ну, я пошутил! – перепугался Лысан, опасливо посматривая на рассвирепевшего Алексиса. – Все вместе тут на катере, значит, будем. Да и, я так чувствую, не тронет он нас, побоится… – и Лысан положил на Алексиса мрачный взгляд. Его слишком много раз в жизни ругали идиотом, и он болезненно реагировал на это слово.

Катер приближался к мысу, за которым начинался таинственный зловещий залив Раздавленного таракана. «Передавят нас там, как тараканов!» – с такой мыслью, обжигавшей изнутри его большую кокосовую голову, Алексис всматривался вперед, пока из-за мыса не открылась отсвечивающая серебром пустынная гладь залива.

– Первыми, значит, пришли! – выдохнул Лысан, обливаясь липким потом.

* * *

Уже четверть часа, как Луис ушел в изумрудно-голубую воду залива, а майор Кастельянос продолжал оставаться на катере. Он сидел в кресле у штурвала и следил за передвижениями двух оранжевых поплавков, которые сопровождают пловца на поверхности, чтобы в случае несчастья можно было быстро найти потерпевшего.

Маневры Луиса были непонятны майору. Вместо того чтобы отправиться в сторону обширного травянистого подводного поля, где они обычно охотились, Луис топтался на месте, часто всплывая на поверхность и оглядываясь на катер, где оставался майор. Рассматривая в бинокль катер с «ударной группой», Роберто обратил внимание на то, что самый большой член экипажа сидел, согнувшись под грузом надетых аквалангов, и держал в руке ружье для подводной охоты.

Когда Луис в очередной раз всплыл на поверхность и оглянулся, майор стоял на корме с аквалангами за спиной, готовый к погружению. И как только голова Луиса совершила поворот, майор плюхнулся в воду, подняв вокруг себя фонтаны брызг.

Пробыл под водой майор совсем недолго, буквально одну-две минуты. Он подплыл к катеру и медленно развернул его так, чтобы корма была скрыта от наблюдения со стороны катера Лысана высокой рубкой. Затем майор медленно вполз на катер через заранее снятый задний борт. Задыхаясь под тяжестью аквалангов и царапая живот о шершавый пол, он прополз в кабину, не видимый ни Луису, ни Лысану, и только там смог освободиться от тяжелых баллонов. Немного отдышавшись, майор Роберто Кастельянос вытер лицо оказавшейся под рукой рубашкой Луиса, поднес к глазам бинокль и приник к штормовому иллюминатору.

То, что увидел майор в небольшое круглое окошко, заставило его учащенно дышать. Два оранжевых поплавка, привязанных шнуром к свинцовому поясу Луиса, стремительно приближались к катеру Лысана. Метрах в пятидесяти от катера поплавки прекратили свое движение и замерли на изумрудно-голубой поверхности. Так продолжалось несколько минут. Два оранжевых поплавка спокойно лежали на воде и не двигались с места.

Три фигуры, суетившиеся за толстым стеклом кабины, застыли в ожидании. Лысан, лысина которого хорошо была видна майору, отрывал бинокль от лица только для того, чтобы смахнуть заливавший ему глаза пот.

«Может быть, у этого Адама какой-то хитрый бинокль, который позволяет видеть сквозь толщу воды! – пошутил сам с собой майор. – Какого черта он пялится в бинокль, если поплавки у него под носом?» Оранжевые пенопластовые шары были уже совсем близко от катера «ударной группы».

– Сын старой шлюхи! – вскричал майор, впиваясь глазами в поплавки. В бинокль стали отчетливо видны вяло всплывшие на поверхность лимонно-желтые шнуры, которыми поплавки были соединены с поясом Луиса. – Он отвязал поплавки! Карахо, что на уме у этого парня! – возбужденно восклицал майор, разговаривая сам с собой так, как обычно делают все жители Эль-Параисо. Майор перевел взгляд с поплавков на катер Лысана и заметил, что с катером происходит что-то странное. Несмотря на то что вода залива была подернута нежной рябью, которую язык не повернулся бы назвать волной, катер Лысана начал раскачиваться из стороны в сторону. Майор видел, как заметались внутри кабины кокаиновые бандиты.

– Он решил утопить их, как котят! Сукин сын! – заорал майор Кастельянос и, не пытаясь больше скрываться, бросился вытаскивать якорь…

Майору нельзя было отказать в проницательности. Он с ходу понял и объяснил события очень близко к истине. Рассмотрев в окуляры бинокля мокрую лысину руководителя «ударной группы», Луис вышел из себя от ярости. Он молча закончил сборы и ушел под воду, пробурчав на прощание, что желает майору счастливой охоты. Фразу Луис позаимствовал у Киплинга и обычно произносил ее по-английски.

Погрузившись метров на пятнадцать, Луис остановился и попытался овладеть собой. Эти мерзавцы не только не убрались из Ринкон Иносенте, но и продолжают охотиться за ним. Это было уже верхом наглости! Возбуждение, охватившее Луиса, было такой силы, что он упустил из вида совершенно очевидное: «ударная группа» пришла в залив Раздавленного таракана раньше, чем они с Роберто. Отвращение и ярость, смешавшиеся в душе Луиса при виде потной красной лысины Адама Бочорносо, замутили его ясный рассудок.

«Я покажу этим ублюдкам, как играть со мной! – восклицал про себя Луис, при этом его губы шевелились, рискуя выпустить резиновый мундштук акваланга. Он всплыл на поверхность и увидел, как майор продолжает возиться с аквалангами в кабине. – Я их искупаю!» – осенило Луиса. Тунцовые катера не имели ни глубокой посадки, ни серьезного киля, так как то и другое лишило бы их главного достоинства – скорости. Луис решил перевернуть катер вместе с «ударной группой», но приступить к исполнению этого жестокого замысла мешал майор, продолжавший зачем-то оставаться на катере.

«Ну давай, чико, давай! Какого черта сидеть в кабине, когда вокруг столько рыбы!» – мысленно уговаривал Луис майора, и тот словно услышал его заклинания и прямо на глазах у Луиса плюхнулся в воду.

Луис ушел еще на несколько метров в глубину и направился к катеру Лысана. Когда наверху показался корпус катера, выглядевший как расплывчатое белое пятно, Луис вспомнил о поплавках и отвязал их. Сердце его ускоряло ритм, пальцы напряженно вздрагивали. Луис готовился к атаке.

«А ведь Роберто знал, что они здесь! – Мучившее Луиса подозрение вдруг оформилось в твердую догадку. – Он специально потащил меня сюда! Но зачем? Чего он добивается? Эти ублюдки, похоже, ждут здесь кого-то. Не нас ли? Откуда может знать об этом Роберто? И почему он молчит? Притащил меня сюда и молчит! – Луис вскипел от раздражения. – И пусть посмотрит, как я переверну этих ублюдков! Может быть, тогда у него пропадет охота играть со мной в кошки-мышки!»

Луис подобрался к катеру одним броском из глубины так, что его нельзя было заметить сквозь прозрачную воду залива. Обнимая руками дно катера, он прислушался и не услышал ничего. Там, за тонкой перегородкой из прочнейшего белого пластика, было тихо, как в гробу. Луис попробовал качнуть катер, и сделать это оказалось удивительно легко.

Сверху, над его головой, раздались испуганные крики. Луис подождал, пока киль катера возвратится назад, и повторил толчок. Он азартно раскачивал катер. Амплитуда колебаний увеличивалась, и вместе с ней становились все громче и пронзительнее крики и визги наверху. Катер раскачивался уже только за счет усилий мечущегося с одного борта на другой экипажа.

«Ну, покачались – и хватит!» – решил Луис и рывком положил катер на воду так, что короткий тупой киль и часть днища оказались на поверхности. Луис вынырнул наверх и, возбужденно улыбаясь, обогнул лежащий на воде катер.

Его глазам предстала уморительная картина, которая смотрелась еще смешнее сквозь толстое стекло кабины. Трое мужчин образовали огромный живой клубок и пытались одновременно вырваться через узкую дверь. Самые серьезные шансы вылезти первым имел Алексис. Он отшвыривал Шакала и Лысана, но никак не мог протиснуться в дверь. Ему мешали застегнутые на спине акваланги и ружье для подводной охоты, которое он судорожно сжимал в руке. Наконец Алексис сумел отстегнуть баллоны, протиснуться в дверь и вывалиться в воду рядом с перевернутым набок катером.

Луис хохотал, наблюдая, как Алексис, не отпуская ружье от себя, цепляется за борт катера, а просунувший в дверцу свою голую голову Лысан отчаянно кричит Алексису, чтобы тот не двигался, потому что «катер, значит, совсем перевернется». Потом Лысан свалился в воду рядом с Алексисом, облегченный катер качнулся и проявил желание принять исходное нормальное положение.

– Сейчас мы его назад, значит, перевернем! – срывающимся голосом кричал Лысан, бешено вертя головой в разные стороны, пока не увидел в нескольких метрах от себя улыбающееся лицо Луиса. Маска болталась на шее Луиса и была похожа на причудливый оранжевый галстук.

– Стреляй в него, в гадюку! – просипел Лысан Алексису в ухо, но так громко, что Луис услышал, и улыбка сползла с его лица.

– Как это «стреляй»! – выкрикнул Луис. – Ты знаешь, что будет, если я сейчас всажу тебе в зад вот это! – И он поднял высоко над водой свое ружье. Идея Лысана выстрелить в человека из такого страшного оружия потрясла Луиса своей жестокостью. – Вот это прошьет тебя насквозь! – Луис продолжал возмущенно кричать, указывая оскалившимся на него Лысану и Алексису на наконечник гарпуна. – Войдет в зад и выйдет изо рта! Ты понимаешь это, сукин сын!

Алексис, не выдержавший угрожающей речи Луиса, направил на него под водой ружье и нажал на спусковой крючок. Все это он проделал одной правой рукой, левой цепко держась за борт катера. То, что Алексис не умел плавать, спасло Луису жизнь. На таком расстоянии даже дилетант не смог бы промахнуться, если хотя бы на мгновение зафиксировал ружье двумя руками.

Нажав на спусковой крючок, Алексис заревел от дикой боли. Стрела, пройдя несколько метров под водой, вылетела на воздух и с дьявольским жужжанием пронеслась рядом с головой Луиса, увлекая за собой привязанное шнуром ружье, рукоятку которого сжимал Алексис. Сначала Алексису показалось, что его рука оторвалась и улетела вместе с ружьем. Продолжая реветь от боли, он вытащил руку из воды и с ужасом смотрел, как на глазах синеют скрюченные пальцы.

Когда до сознания Луиса дошло, что Алексис выстрелил в него с явным, нескрываемым намерением убить, лицо Луиса побелело, и он ушел под воду, машинально засунув себе в рот мундштук и с трудом проглатывая пенящийся кислород. Погрузившись метров на десять, Луис посмотрел вверх на барахтающиеся над ним две пары ног, потом на свое ружье, и тошнота подступила к его горлу. Луиса начало рвать. Чтобы не забить мундштук, он вытолкнул его изо рта и в перерывах между приступами рвоты подносил ко рту и глотал кислород.

Рвало Луиса оттого, что он представил, как направляет ружье вверх, целится в это бледное тело и нажимает на курок. Сделать так, выстрелить в Алексиса, был первый ответный импульс, и этот импульс потряс Луиса больше, чем безжалостное покушение на его жизнь.

Внезапно ноги наверху исчезли. Совместными усилиями Лысан и Алексис вернули катер в нормальное положение. «Сейчас они запустят двигатель и уйдут… Они второй раз чуть не убили меня, и они опять спокойно уйдут!» Тошнота отступила перед горячей волной ярости. Луис устремился вверх. Достигнув катера, он выхватил из чехла стилет подводного охотника, острый, как бритва, и твердый, как алмаз, и вонзил лезвие в пластиковое дно. Стилет проткнул днище катера насквозь. Луис продолжал наносить крошащие удары. Когда дырка в днище достигла размеров кулака маленькой графини, Луис услышал скрежетание двигателя и ушел в глубину. Это было сделано как нельзя вовремя. Катер дернулся с места, и, если бы Луис промедлил, винт раскрошил бы ему голову.

* * *

Пока продолжалось морское сражение между Луисом и «ударной группой», майор безуспешно пытался снять катер с якоря. Двумя руками он дергал в разные стороны якорный канат, в то время как его голова была повернута назад и он во все глаза следил за развитием событий. Сочетать эти два дела оказалось очень трудно.

Когда якорь был наконец вытащен на палубу, катер с «ударной группой» уходил в сторону берега, поднимая необычно высокий бурун. Майор так и не увидел главного эпизода битвы. Он не отрывал глаз от поля боя, но без бинокля просто не рассмотрел, как стрела, а потом все массивное ружье пронеслись над головой Луиса и упали в воду.

Выбрав якорь, майор схватился за бинокль и начал искать Луиса. Очень скоро он обнаружил на поверхности два оранжевых поплавка, но ничего больше. Майор запустил двигатель и двинулся в сторону поплавков. Прямо по курсу катера неожиданно появилась голова Луиса.

Вскоре они вместе тащили на борт огромную, в человеческий рост рыбину, которую Луис застрелил почти в упор. Это была «парго-свинья». Такие рыбы попадаются раз в пять лет. «Хоть в этом мне повезло», – грустно подумал Луис, прислушиваясь к шумным восклицаниям майора.

– А я сегодня пустой, Луиси! – вздохнул майор и начал правдиво рассказывать, как течение затащило его под самый берег, как он стукнулся локтем о камень и правая рука совсем занемела, что вынудило майора прекратить охоту.

Роберто нахваливал богатую добычу Луиса и читал на лице своего друга следы пережитого потрясения. Они избегали встречаться взглядом друг с другом. Но когда майор краем глаза видел лицо Луиса, который укладывал ружье в чехол, ему казалось, что Луис спит на ходу. Пальцы не слушались Луиса, отказываясь выполнять самые простые и незатейливые движения, но он не замечал этого и равнодушно продолжал пытаться укрепить стрелу-гарпун в специальном гнезде.

Майор высадил Луиса у ранчо «Золотая черепаха», а сам остался дожидаться кого-нибудь из своих людей, чтобы передать катер и застреленную Луисом рыбину на их попечение. Луис казался рассеянным. Странная, грустная улыбка блуждала по его лицу. Он махнул рукой майору на прощание и быстрым порывистым шагом поспешил в сторону своего дома. Майор провожал его долгим взглядом. Он был в растерянности.

Проходя мимо дома графа, Луис услышал заливистый звонкий смех графини и голос Ивис и вошел в патио.

– Луиси! Ивис принесет мне настоящего поросеночка! Такого розового! И чтобы он хрюкал, правда? – Люси обернула свое восхищенное лицо к Ивис, ожидая подтверждения обещания.

Луис принужденно улыбнулся, молча поднял графиню на руки и прикоснулся губами к ее гладкому, бархатному лбу.

– Послушай меня, Котеночек! – прошептал он на ухо графине. – Сейчас мы с Ивис пойдем за поросеночком, а ты нас подождешь, ладно? Мы скоро придем!

– Ладно! – восхитилась Люси и побежала в дом делиться новостями с Марией.

– Что-то случилось? Ты не заболел? – Ивис спрашивала устало опустившегося на диван Луиса, а он молча качал головой. Ивис должна была на несколько дней вернуться в столицу, и они договаривались, что Луис отвезет ее на «форде». Планируя поездку, Луис был убежден в том, что «ударная группа» покинет Ринкон Иносенте.

– Они не уехали, – произнес он. – Они остались… И тебе придется ехать одной. Мне нужно покончить с этими… – Пальцы Ивис перебирали густые русые волосы Луиса, и он крепко сомкнул губы, чтобы не выругаться.

– Что ты хочешь делать? – тихо спросила Ивис, заглядывая ему в глаза. – Ты помнишь, Луиси, я советовала тебе поговорить с Роберто Кастельяносом. Тем более вы друзья. Он все уладит и сделает это не хуже тебя. Понимаешь, у нас, в Эль-Параисо, Роберто Кастелья-нос может так много, что ты даже представить себе не можешь…

– Я сделаю по-другому! – Глаза Луиса оживились. – Я попрошу, чтобы ты рассказала эту историю своему папе и еще сказала ему, чтобы он никогда больше не пускал тебя в гости к Панчо, потому что старик выжил из ума и когда-нибудь подстрелит тебя, решив, что ты поросенок!

– Откуда ты знаешь о моем папе? – удивилась Ивис, мягко ударяя Луиса пальцами по губам. – Тебе сказал Роберто? Ты говорил с ним? Тогда в чем же дело! Ты можешь быть спокоен, и мы можем ехать. Эти люди уже никогда не тронут ни тебя, ни тем более доктора Хуана, если Роберто держит их под контролем!

Крайняя степень раздражения отразилась на лице Луиса. Он едва не обрушился на ни в чем не повинную Ивис с проклятиями в адрес майора пограничной службы Эль-Параисо и жителей этой страны, которые начинают тушить пожар, только когда вся деревня уже сгорела и остался целым один-единственный гнилой сарай.

Поведение майора было непонятно Луису и бесило его. Луису казалось, что уже только потому, что они друзья, майор был обязан принять предложенный ему откровенный разговор, вернее, сам предложить такой разговор, а не играть в секреты. А майор продолжал, по своему обыкновению, улыбаться до ушей и болтать какие-то пустяки.

– Посмотрим!.. А сейчас поезжай! Если честно, у меня закрываются глаза. Ты приедешь через два дня, правда? Хотя нет! Я, кажется, сказал глупость. Ты меня забудешь, как только сядешь в автобус. Надеяться на верность девушки Эль-Параисо – самая большая глупость, на которую может пойти мужчина. И все же я буду ждать тебя. Я в тебя влюбился! – Последнюю фразу Луис произнес, точно поддразнивая интонацию Ивис, ее манеру говорить, и она рассмеялась и, забравшись Луису на колени, начала целовать его круглую, пахнущую морем и солнцем шею…

Через четверть часа Ивис поднялась с постели и прошептала на ухо засыпающему Луису:

– Я еду, Луиси! Я вернусь послезавтра, слышишь меня, Котёнук? Не заведи себе новой кошечки – или я выцарапаю ей глазки! Я позвоню завтра утром!

Луис таращил глаза, показывая, что он с вниманием слушает девушку, а Ивис улыбалась, наблюдая, как мужественно он борется со сном. Луис заснул раньше, чем за Ивис закрылась дверь…

* * *

– Хорошая работа, Мики! – Майор одобрительно смотрел на щуплого Мики. – Слышно, как будто они здесь, за стеной, карахо! Да, чико! Этот парень настоящий конь! – В Эль-Параисо не существует похвалы выше и приятнее в адрес мужчины, чем назвать его конем. – И знаешь, каких девочек он себе отыскивает! – Майор ожесточенно застучал кулаком по столу – многозначный жест, в данный момент означавший высшую степень одобрения. – Честно тебе скажу, я всегда облизываюсь на его девочек! Он счастливчик, наш Луиси, черт бы его побрал с его шутками! – разозлился майор, вспоминая недавнюю морскую охоту.

Роберто Кастельянос и лейтенант Майкл Сортобенто сидели в кабинете майора в креслах недалеко от столика, на котором стояло сложное устройство, включавшее в себя приемник и соединенный с ним магнитофон с огромными кассетами, рассчитанными на многочасовую запись. Мики успел справиться с заданием майора, и теперь в каждой комнате дома Луиса находился «жучок» – скрытый микрофон. Такие же «жучки» были установлены и во всех комнатах номера 184 гостиницы «Подкова».

– Давай-ка послушаем этих парней! – попросил майор, и Мики щелкнул переключателем. Но в номере 184 была гробовая тишина. – Куда они подевались? – задумчиво пробормотал майор и потянулся за кофе. – Тебе придется подежурить здесь, Мики, вместе с Гидо. Я поеду дальше по делам. Скажи Гидо, что я взял с собой пищалку. Любые новости сообщать мне и только мне, и без меня вы чтобы пальцем не шевелили! Ты понимаешь меня, чико? Этот толстяк иногда начинает воображать себя героем фильма про мафию и выкидывает штучки. Я надеюсь на тебя, Мики! – Майор покровительственно потрепал Мики по плечу, допил кофе и покинул кабинет.

«Пищалка» представляла собой пластмассовый аппарат не больше спичечной коробки, который начинал назойливо пищать, стоило кому-нибудь нажать красную кнопку на столе майора Кастельяноса. Майор спускался с последнего этажа гостиницы «Прелести моря» в огромном, полном румяных скандинавов лифте, когда «пищалка» начала издавать неожиданно громкие и противные звуки. Скандинавы удивленно уставились на майора, в то время как Роберто Кастельянос никак не мог нащупать выключатель в своем кармане. Наконец «пищалка» заглохла, и скандинавы отвернули в сторону свои розовые, облезшие на тропическом солнце носы. Выскочив из лифта, майор поспешил к машине, снял трубку радиотелефона и услышал хриплый бас Мики:

– Ты еще здесь, Роберто? Твоя жена звонит по городскому телефону, спрашивает, приедешь ли ты обедать!

– Скажи ей, что я обедаю в ресторане и вернусь сегодня поздно! – Майор с трудом сдержался, чтобы не обругать не в меру заботливого коллегу.

Обедать майор собирался не один, а в обществе очаровательной двадцатилетней мулатки, танцовщицы кабаре «Золотая черепаха», которая давно обещала майору приготовить свиную вырезку с бобами…

* * *

Когда Луис проснулся, до заката солнца оставалось немногим более двух часов. Его разбудил звонкий голос графини, которая остановилась прямо под окнами спальни и кричала:

– Луиси! Мы тебя ждем! И бегемот тебя ждет, плавающий! И папа ждет, между прочим!

Луис высунул в окно заспанное лицо и увидел Люси и графа, в обществе плавающего бегемота направляющихся, как обычно в этот час, на пляж.

– Привет, Котеночек! Доброе утро, Хуан! – поздоровался Луис и, заметив на лице графа улыбку, бросил взгляд на часы и рассмеялся. Луис проспал не более трех часов, но сон его был необычно глубок. Он чувствовал себя так, словно проспал целую ночь.