Текст книги "Наводнение"

– Луиси, а что, эти дяди с нами в догонялки играли?

– Нет, они просто решили побегать! – тяжело дыша, отозвался Луис, и графиня недоверчиво заглянула ему в глаза сверху вниз.

Был у этой погони и еще один свидетель – граф Хуан Сантос Родригес. Повинуясь дурному предчувствию, он не пошел домой, а наблюдал за Луисом и графиней, присев на корточки в тени гигантской акации. Когда граф убедился, что Луис бежит быстрее, чем его преследователи, он разжал покрытый узловатыми мускулами каменный кулак и облегченно вздохнул.

«Если майор будет продолжать чего-то ждать, мы вместе с Луисом найдем путь успокоить этих идиотов!» – вдруг решил Хуан и легко побежал в сторону дома, стараясь вернуться раньше, чем довезет графиню усталый Луис.

Луис ссадил настороженную Люси, неопределенно махнул графу рукой и побежал к себе. Ворвавшись в дом, он на мгновенье застыл, чтобы собраться с мыслями и четко выполнить то, что оформилось в его голове в виде решения, пока он, задыхаясь, вез графиню домой.

Луис наскоро принял душ и переоделся. Несмотря на жару, он надел охотничьи ботинки, сделанные из кожи каменной твердости, с подошвами из литой резины. Эти ботинки Луис надевал, когда они с майором ездили охотиться на уток на болота. Могло показаться, что Луис в самом деле собирается на утиную охоту. В руках у него оказался винчестер – пятизарядное автоматическое ружье с отменно точным боем. В тот вечер, когда Шакал постучался в дверь дома графа, Луис снял ружье с обычного места и зарядил магазин. Первые три патрона были с мелкой утиной дробью, но два других были наполнены медвежьей картечью. Сын охотника, Луис знал, что картечь страшнее пули. Заряженный винчестер был спрятан за подушкой дивана в гостиной так, что Луис выдергивал его оттуда в считанные доли секунды.

Луис замотал ружье в непрозрачный дождевик, вышел из дома и побежал к стоянке у кабаре «Золотая черепаха», где он оставил «форд». Через несколько минут Луис подъезжал к гостинице «Подкова» к своей «сакапунте», которая, как оранжевый сигнал, стояла под окнами номера 184. Он поднялся на третий этаж по внутренней лестнице и остановился перед дверью номера 184. Луис вслушивался в тишину за дверью. Сквозь шум прибоя ему слышался негромкий разговор и звук осторожных шагов.

Затем, как повторяет урок школьник, Луис проговорил про себя: «Каждому по заряду дроби! В случае промаха – ботинками по зубам! Картечь – только в безвыходной ситуации…» – такова была словесная формулировка плана Луиса. Стараясь не шуршать, он освободил винчестер от дождевика и плавно взвел затвор. «Целиться в низ живота, – повторил он про себя и вдруг увидел, как пучок дроби впивается в кожу. – Нет, ниже, в ноги… – изменил решение Луис, вздрагивая от отвращения при мысли, что, может быть, графу Хуану придется выковыривать дробь из этих мерзавцев. – Целиться в колени, а потом прикладом по голове. Не сильно, но чтобы запомнили! – Луис дрожал от яростного нетерпения. – А если что-то не так – картечью по ногам! Пусть потом лечат переломанные кости!»

Он громко постучал в дверь и отпрыгнул, прижавшись к стене. Так делали гангстеры и детективы в фильмах, и Луис, несмотря на все напряжение минуты, улыбнулся над самим собой и обозвал себя попугаем. За дверью было тихо. «Затаились, ублюдки!» – решил Луис, уверенный, что обитатели номера 184 находятся внутри. Прождав еще с полминуты, он подкрался к двери и навалился на нее всем телом. Дверь немного поддалась, но не открылась. Она была закрыта на замок.

После нескольких сокрушительных ударов, которые Луис наносил прикладом винчестера, дверь распахнулась, и он, забыв о своих планах, ворвался в номер с занесенным над головой прикладом и полными ненависти глазами. Номер был пуст, а двери всех четырех комнат распахнуты настежь. Разбросанное белье и общий беспорядок могли означать, что постояльцы очень спешили, покидая номер.

– Опоздал! – глухо произнес Луис и опустился на ядовито-зеленый дерматиновый диван, на котором в лучшие времена разваливался Лысан. Потом Луис сообразил, что вот-вот появится персонал гостиницы и его начнут изумленно спрашивать, зачем он сломал дверь, которую так легко открыть ключом. Сбежав вниз, Луис забрался в «форд» и медленно поехал домой. Дождевик он оставил брошенным под дверью номера 184, выбежав на улицу с винчестером в руках и бросив его на заднее сиденье машины…

* * *

– А, черт, они меня сейчас разозлят по-настоящему! – бормотал майор Кастельянос, размыкая шоколадные объятия мулатки Сильвии, чтобы сорвать трубку городского телефона. Подлая «пищалка» подала голос, когда майор торопливо проглотил недожаренную Сильвией вырезку и начал приступать к главной части обеда, смуглым жилистым телом приникнув к девушке и щекотя ее роскошными усами. Чтобы не одеваться и не бежать к машине, майор позвонил в свой кабинет по городскому телефону, сосредоточенно прослушал все, что бормотал в трубку Гидо, и просиял в конце разговора:

– Значит, они у тебя вовсю болтают, толстяк! – возбужденно воскликнул майор. – Это замечательно, карахо! Держите меня в курсе! – Он дал Гидо телефон Сильвии и велел звонить, как только появится что-то новое.

Но что-то новое появилось через полчаса и в тот момент, когда майор был совершенно не готов к восприятию серьезных вещей.

– Послушай, толстяк! Не упустите их! Возьмите у дорожной полиции вертолет и посмотрите их сверху! – проинструктировав Гидо, майор решительно швырнул трубку и вернулся к Сильвии, которая с явным неудовольствием отпускала майора от себя. Но городской телефон зазвонил вновь, и одновременно с ним ожила «пищалка», указывая на то, что речь идет о событии чрезвычайной важности.

Майор слушал, и его негритянские глаза наполнялись кровью.

– Идиоты! Дармоеды паршивые! – завопил он, стоя посреди спальни Сильвии. Девушка заморгала от неожиданности: несколько секунд назад майор галантно шептал ей в ухо нежные слова. – И вы дали ему войти! С ружьем в руках! Что? Какой плащ? Ты же говоришь, он вышел с ружьем! Карахо! Я тебя, идиота толстого, пошлю в аэропорт чемоданы таскать! Ты у меня носильщиком будешь работать! Кретин! Как вы ему дали войти! Мальчишка прет на рожон у тебя на глазах, а ты сидишь и губами шлепаешь! Ну и что, что я говорил! А голова у тебя зачем? Чтобы пиво пить? Я тебе что, нянька! Подошел бы к нему, поболтал о чем-нибудь… А, дьявол! Мало ли что я говорил Мики. Ты-то зачем сидел! Козел рогатый! – Майор швырнул трубку и повернулся к Сильвии: – Мне нужно ехать, чика! На той неделе я навещу тебя, и мы наверстаем упущенное. Ты не обижаешься? – он равнодушно погладил девушку по щеке и быстро оделся…

Гидо и Мики со страхом ждали майора, уверенные в том, что он продолжит начатый по телефону разгон. Но, прослушав сделанную с помощью установленных в номере 184 «жучков» запись, майор засиял, как никелированный бампер принадлежавшего ему «мерседеса».

– Карахо, толстяк! Их можно брать! Они уже наболтали достаточно! Их можно брать, чико! Крикни Рамону, пусть принесет кофе! – Майор разминал в тонких нервных пальцах сигару «Золотой лев». – Где они, толстяк? Где они сейчас? Они совсем озверели и охотятся на беднягу Луиса, как на кролика! А он на них! Этим парням повезло! Я уверен, толстяк, что Луиси зарядил свой винчестер слоновой картечью и приехал выпустить им кишки! А вы рты поразевали! – Майор ругался уже добродушно. – Но ты слышал, что это за люди, толстяк! Грызутся друг с другом, как голодные собаки! Прямо с дерьмом съесть друг друга норовят! Мой дружок Хуанито набирал себе только таких ублюдков! – Хуанито майор называл того самого диктатора, в бытность которого ему приходилось заканчивать дипломатическую карьеру.

– Черт бы побрал эту влажность! – выругался Гидо после многократных попыток связаться с машиной, пущенной по следу покинувшей гостиницу «ударной группы», которой каким-то чудом удавалось ездить на «додже» Панчо. – С Ригоберто нет связи! С дорожной полицией я говорил, они сказали, что пошлют вертолет, если летчик вернется после обеда. Ригоберто не должен их упустить! Куда они на своем «додже» денутся!

– А что говорят в гостинице? – поинтересовался майор.

– Оставили ключи и уехали!

– Ну-ка, поставь мне запись еще раз и иди ищи Ригоберто!

Гидо захватил рацию и ушел в холл выкликать из эфира пропавшего в сумерках агента, а майор еще раз прослушал запись и повернулся к развалившемуся в кресле Мики. Майор несмешливо смотрел на коллегу из-под полуприкрытых век.

– Ты не знаешь, чико, почему они так резко вдруг заглохли? – наконец спросил он. – Этот писклявый все заикался, заикался, и вдруг – молчок! А потом этот Лысан шипит что-то!.. Не догадываешься, Мики?

Мики догадался о том, что случилось в номере 184, сразу, но скромно помалкивал, предоставляя майору самому искать причину странного завершения диалога.

– Они нашли один из микрофонов! Я же говорил тебе, что это профессионалы! – Майор улыбался, а Мики чувствовал себя неуютно. – Я ничего не напишу об этом в рапорте, Мики. Как бы там ни было, они успели сказать довольно, чтобы упечь их надолго! Но на будущее, чико, прячь микрофоны так, чтобы их не находил каждый заика! – закончил майор, ожесточаясь, и Мики выбрался из кресла и примирительно захлопал его по спине.

– Ладно! Дело сделано, можешь отдыхать. Сходи в «Золотую черепаху», там сегодня выступает Оскар. Подожди! Перепиши-ка мне все на эту кассету! – Майор достал из ящика стандартную кассету и бросил Мики. – Я хочу проиграть Луису. Не тащить же мне этот трактор, карахо! – Он указал на громоздкий магнитофон-подслушиватель с кассетами полуметрового диаметра.

Лимонно-желтые фонари ярко освещали парадный подъезд гостиницы «Прелести моря», когда майор тронул с места неказистый и потрепанный «форд». По дороге он безуспешно пытался выкликать из эфира бесследно исчезнувшего агента Ригоберто Монтеагудо, который был пущен «хвостом» за спешно покинувшей гостиницу «Подкова» «ударной группой». Но агент растворился в дожде и сумерках. Майор положил трубку радиотелефона, и его мысли потекли совсем в другую сторону.

«Чуть-чуть Луис не догнал их! – разговаривал сам с собой майор так, как умеют говорить только дети или счастливые жители Эль-Параисо, у которых нет секретов ни от кого и, самое главное, от самих себя. – Луис с винчестером в руках! Карахо! Не хотел бы я оказаться на месте этих козлов! – Роберто жестикулировал, словно пытался убедить кого-то. – Но с ними пора кончать, черт бы их побрал, этих кокаиновых мафиози! Не зря генеральный прокурор потирал руки, подписывая ордер на задержание трех иностранных граждан. Он говорил, когда мы возьмем этих бандитов, мы сделаем такой шумный процесс, что они впредь десять раз подумают, прежде чем соваться к нам…»

* * *

Из открытых окон дома графа Хуана Сантоса Родригеса доносился голос Луиса. Майор без стука открыл незапертую дверь и поднялся на второй этаж в большую гостиную. Походка майора удивляла причудливым сочетанием мягкости и пластичности старого мудрого кота и ленивой раскованности и свободы движений, присущей обитателям Эль-Параисо. В руках у него была игрушка для графини, привезенная из столицы, – кенгуру почти в натуральную величину с двумя кенгурятами, высунувшими мордочки из сумки. Как-то Люси высказала пожелание, чтобы майор сделал для нее «такого кенгура с кенгурятами», и он, не решившись делать такую сложную игрушку самостоятельно, заказал кенгуру в столице.

– Я к тебе с гостями, Хуан! – провозгласил майор вместо приветствия, не глядя на графиню и словно не замечая ее присутствия. – Это мои друзья из Австралии! Они тебе нравятся? – Майор обращался только к графу, продолжая не замечать ни Люси, ни Луиса.

– Твои друзья не могут не нравиться, Роберто! – любезно отозвался граф.

Графиня с недоумением рассматривала кенгуру, пытаясь разобраться, что за странных друзей привел майор. Затем Люси начала застенчиво и неуверенно улыбаться широко раскрытыми, синими, как море Ринкон Иносенте, глазами. Она поняла, что майор играет.

– Это не друзья даже! – звонко воскликнула графиня наконец. – Мне кажется, между прочим, что это ты мне кенгуров принес подарить… – продолжала она и вдруг застеснялась своей смелости и отвернула в сторону обрамленную легкими, как пух, соломенными волосами голову, продолжая улыбаться так солнечно и нежно, что у майора появились слезы на глазах. В свои тридцать пять лет майор Кастельянос не имел детей, и, как сказали ему врачи после того, как он женился в последний, четвертый раз, природа отказала ему в этом.

– Тебе правильно кажется, между прочим! – поддразнил Люси майор, протягивая ей игрушку. Графиня осторожно прикоснулась к голове мамы-кенгуру рукой. Так можно было потрогать только живое существо. – Этот поклонник Сервантеса научил девчонку выражаться так, будто она уже закончила университет! – воскликнул майор, ни к кому специально не обращаясь, когда Люси унесла «кенгуров» в свою комнату знакомить с остальными обитателями дома.

Луис неохотно улыбнулся. Он бросал на майора косые недобрые взгляды и имел вид настолько обиженный, что граф поспешил заговорить:

– Мы пьем коньяк, Роберто, как всегда по субботам! И, как всегда по субботам, Луиси хочет заставить меня признать его правоту, в то время как меня совсем не нужно заставлять. Я с ним всегда и во всем согласен! С Луиси не нужно спорить – обычному человеку, мне, по крайней мере, это не под силу!

– В Луиси гибнет великий адвокат! – радостно подхватил майор. – Я всегда говорю об этом, когда он в очередной раз начинает с того, что все мы, то есть граждане Эль-Параисо, отпетые бездельники и разгильдяи, а кончает тем, что на земле нет и не может быть людей лучше нас. Причем ни с тем ни с другим невозможно не согласиться!

Луис продолжал коситься на майора, не принимая его тона. Им владел страх за судьбу графини и графа, которых эти мерзавцы почему-то включили в число своих жертв. Поведение майора удручало Луиса. Зная Роберто, он не допускал мысли, что майор не собирается заниматься этими людьми всерьез. Напротив, Луис чувствовал, что майор занят Лысаном и его людьми по горло, что есть какой-то план, которого он придерживается. Но пока майор выполняет свой, может быть, очень остроумный план, Луиса чуть-чуть не насадили на гарпун, а Люси рисковала оказаться в руках этих мерзавцев…

«Бесчувственный болван! – обзывал майора Луис про себя, наблюдая, как жизнерадостно Роберто Ка-стельянос демонстрирует свои белые зубы. – Он непробиваем! Свинья! Пока он гоняет за мной своих разгильдяев и чувствует себя комиссаром Мегрэ, Лысан кружит где-то здесь, рядом и ищет возможности заполучить Люси, чтобы заставить рассказать ему что-то, чего я не знаю и не могу знать!»

Сознание того, что это действительно может быть так, привело Луиса в отчаяние. Он искривил губы и неожиданно для себя прохрипел:

– Ты, сукин сын, перестань скалить зубы! – Луис подскочил к майору, схватил его за горло и приподнял на цыпочки.

Майор, задыхаясь, бешено вращал белками, пока граф не освободил его от железной хватки Луиса, а сам Луис не был оттеснен. С изумлением майор читал в глазах графа сочувствие к Луису.

Луис пришел в себя и побледнел от стыда. Потом поднял на майора тоскливый взгляд:

– Извини, Роберто! Мне нужно поговорить с тобой, сейчас же!

– Черт возьми, Луиси! Я приехал сюда за тем же – чтобы поговорить! – Майор тяжело дышал. – Меня никогда в жизни не душили, чико! Это ужасно! Особенно если тебя душит такой конь, как ты. Я думал, он мне шею свернет, Хуан! – пожаловался майор графу. – Запомни, если ты меня задушишь, ты не сможешь со мной поговорить! – закончил он.

Луис скатился по лестнице, а майор задержался, спрашивая глазами графа. Хуан неопределенно развел руками и уклонился от ответа.

Поднявшись на второй этаж в комнату, которая служила рабочим кабинетом, майор застал Луиса наливающим из термоса жасмиловый чай.

– Тебе налить, Роберто? – Луис спрашивал так учтиво и любезно, что никто бы не поверил, что две минуты назад его пальцы сжимали горло майора.

Роберто не хотел чая, но радостно согласился. В молчании они начали пить горячий напиток, но майор, словно вспомнив о чем-то, полез в карман и достал кассету.

– Поставь это, Луиси! Это не музыка. Пожалуйста, поставь!

Луис поставил кассету в магнитолу, и из динамика донесся голос Лысана:

– Быстро, значит, собираемся и уматываем! Давай, давай, хватай свои шмотки, собака! Мы там в море с Алексисом чуть-чуть его не придавили, а ты в катере отсиживался! – Последовала долгая, наполненная сопениями и вздохами пауза. – И я тут маху дал! – продолжал голос Лысана. – Тогда, в тот самый первый раз надо было ликвидировать его, прямо в доме у старика. Деда этого тряхануть, взять за горло девчонку, дом весь перерыть! Что нашли – то и было бы наше, и утром на самолет! – с болью в голосе открылся Лысан. – А теперь они сами на нас охотиться начали! И не один он, значит! В катере с ним какой-то черномазый сидел, на пляже этот самый доктор, еще бог знает сколько у него здесь людей!.. Я так думаю, мы его людей не видели, потому что его здесь никто не трогает. Жил себе спокойно, как у бога за пазухой! А сейчас он сам не полезет – людей своих, значит, пошлет!.. А ты, падаль, все еще возишься? – Голос Лысана то приглушался, то звучал совсем отчетливо, и вначале недоумевавший Луис догадался, что в номере 184 установлены микрофоны.

– А ружья куда? – совсем рядом оглушительно пробасил Алексис.

– Захватим с собой в машину! Все какое-никакое оружие, значит. Сложи их в коробки, только этикетки оторви! Как вернемся, Суаресу покажем, чтоб видел, каким оружием приходилось воевать! – Последовало долгое шуршание, потом опять громко зазвучал голос Лысана: – Надо его, значит, убирать, и быстро… Жалко, что ты промазал! Поймали бы другого и концы в воду! Давайте шевелитесь, работники!.. Если мы не возьмем его за горло, он возьмет нас за…

– Может, на самолет? – застенчиво пробасил Алексис. – Хрен с ним, с «порошком»! Живыми бы отсюда выбраться. Ведь чудом до мели дотянули! А море здесь акулами кишит!

– Это, значит, вернуться предлагаешь! – взвизгнул Лысан. – Да ты, парень, видно, с Суаресом не знаком совсем! Он тебя примет, в кабинете своем, значит, выслушает, покивает головой, пожалеет, а потом ты на улицу выйдешь – и тебя грузовик задавит! Случайно задавит, как таракана!.. «Профессора» надо пришить, и это дело твое! Для того тебя сюда и взяли, значит, а ты… – Лысан с трудом переводил дыхание. – Зачем промазал, мать твою!.. – сорвался Лысан. – Целился бы хорошо, сейчас бы уже в самолете сидели! Эй, чего ты там с биноклем вертишься?

– Это они, это самое! – донесся голос Шакала. – Это они с доктором и девчонкой! Совсем рядом!

– Дай сюда! – Лысан тяжело дышал прямо в микрофон. – Убери этот фикус к чертовой бабушке! Смотреть мешает! Купаются, значит! Отдыхают!.. – За длинной матерной тирадой потянулась озвученная тяжелым дыханием Лысана пауза. Потом раздался придушенный тенор Шакала:

– Ой, смотрите, это самое, выглядывает, выглядывает это самое… – И дальше тишина, которая длилась чуть ли не две минуты. Потом раздались звуки шагов, шорохи, неразборчивое шипение, после чего стало совсем тихо.

Луис потянулся к магнитоле, чтобы выключить ее, но майор жестом остановил его. Из динамика донесся оглушительный грохот, треск ломаемой двери, и затем Луис услышал собственный голос, разочарованно восклицавший: «Опоздал!»

Майор скромно посматривал на Луиса из-под полуприкрытых век, стараясь казаться невозмутимым, но был не в силах удержать ослепительной торжествующей улыбки, которая расплывалась по его смуглому лицу. Луис вскочил с кресла и ударил кулаком правой руки по ладони левой.

– Это чисто сделано, Роберто! Можешь душить меня, сколько тебе вздумается! Ты заслужил право на это! Теперь ты смело можешь брать этих ублюдков! И если ты их не возьмешь, я займусь ими сам, и они не дотянут до тюрьмы! Ты знаешь, что они нападали на нас с Люси?

– Как нападали! Я знаю, что ты ходил на них с винчестером и, слава богу, не застал. Как они могли нападать на вас с Люси? Тебе, наверное, показалось, Луиси! Зачем им Люси, в конце концов? Они гоняются все время за тобой, или ты за ними. Я лично уже запутался!

Лицо Луиса стремительно белело, и майор со страхом заметил это. Луис вновь был готов взорваться. Убегая от «ударной группы» с графиней на шее, он пережил самые страшные минуты в своей жизни, и то, что майор не хотел принимать это всерьез, бесило Луиса.

– Ты что, чико! Ты опять собрался душить меня? Подожди, я позову Хуана! – Майор продолжал насмешливо улыбаться. – Но шутки в сторону, что случилось? Как они могли напасть на тебя и на Люси, когда за ними по пятам шли мои люди? Шли и идут сейчас!

– Мне кажется, твои люди уже давно ни за кем не ходят. Они нашли контакт с Роландо и Хуаном и доверяют наблюдение за мной им, а сами в это время сидят и сосут пиво. – Лицо майора вытягивалось. – Они попытались напасть на нас примерно около шести часов вечера. Где были твои люди, я не знаю. Но если бы мы с Люси не унесли ноги, мне бы пришлось драться. Причем на глазах у девчонки, черт бы побрал тебя и твоих людей! И вообще, чико, я не понимаю, почему они до сих пор здесь! Вчера я говорил с одним из них и посоветовал убираться. И похоже, он согласился. А потом! Послушай, какого черта ты потащил меня в море и почему они там оказались! А-а, карахо! В это время там ставили эти, как называют эти микрофоны…

– «Жучки», – подсказал майор.

Беседа продолжалась уже в духе вполне дружелюбном и раскованном. Слушая рассказ Луиса о еще совсем свежем покушении на него и Люси, майор извергал проклятия в адрес людей из группы наружного наблюдения, которые выпустили Лысана из поля зрения и скрыли это от него, в то время как он с нетерпением ждал новостей, сидя у радиотелефона. Майор выкатывал глаза и восклицал, что вполне понимает Луиса, что его задушить мало за такой промах и что людям, виновным в том, что Луис и графиня остались без защиты, он лично повыдирает усы и отправит их таскать чемоданы в аэропорту.

– И правильно ты меня душил, чико! – вскрикивал майор, распалившись. Он был привязан к графине так сильно, как вообще могут привязываться к чему-либо сердца легкомысленных счастливых людей Эль-Параисо. «Не зря у меня с этой Сильвией ничего толком не получалось! – думал майор. – Как будто кошки по душе скребли, и никакого удовольствия! Это интуиция! Ведь ехал к этой потаскушке и так и чувствовал, что сукины дети их упустят. Так и получилось!» И настоящее, неподдельное чувство вины наполняло душу майора горечью и раскаянием.

– Где они сейчас, Роберто? – Луису пришлось повторить свой вопрос.

– Они где-то здесь, чико. Я потерял связь с Ригоберто, который висит у них на хвосте, но они никуда не денутся! Мост перекрыт. Пусть покатаются! Утром мы их возьмем и повезем в столицу. Они безоружны, чико. Вернее, знаешь, что этот лысый идиот купил, когда я пригласил их в море? Две пневматические хлопушки, из которых мальчишки стреляют по воробьям! – Майор жизнерадостно смеялся. – Продавец говорит, у лысого так тряслись пальцы, когда он отсчитывал деньги, что он подумал, этот лысый чокнутый! Так оно и есть, в общем-то! Но ты, чико, тоже выкидываешь штучки! – Майор оттопырил нижнюю губу и поднял вверх плечи. В Эль-Параисо делать так – значит шутливо укорять собеседника. – Какого черта ты взялся их переворачивать? Ты думаешь, я не видел? Я все видел! Хорошо, что они были безоружны, а то всадили бы в тебя заряд…

Луис уже открыл рот, чтобы поведать майору, что оружие у них все же нашлось и они чуть-чуть не насадили его на гарпун, пока майор увлеченно раскручивал свою хитроумную интригу, но на мгновенье представил себе поток ругательств, который майор обрушит на свою голову, – и пожалел самолюбие Роберто Кастельяноса. «В конце концов, сам виноват. Нечего было соваться!» – осадил себя Луис.

Они продолжили пить жасминовый чай, пока майор не засобирался. На прощание он достал из чемоданчика несколько тонких листов бумаги и с кошачьей осторожностью положил на письменный стол.

– Отдашь мне это завтра, Луиси! Тебе это будет интересно. Только уговор: никто не должен видеть эти бумаги, кроме тебя. – Майор указал длинным нервным пальцем на черный гриф «Международная ассоциация по борьбе с контрабандой наркотиков». Завтра с утра я заеду к тебе и заберу все это. Заодно договоримся, когда устроить «рыбную фиесту». Такие «парго» встречаются раз в десять лет, чико! И это нужно отметить!

Луис проводил Роберто до двери и бегом вернулся к столу. «Себастьян Карлос Каррера. Личное досье» – прочитал он и быстро просмотрел оставленные майором бумаги. Это были личные досье Лысана и его людей, аналитическая информация о состоянии войны, которая разгоралась в каменных джунглях латиноамериканских городов между кланами Карреры и Суаре-са. Луис начал с досье своего родного дяди и замер в напряженной позе, пожирая глазами набранные мелким шрифтом строки.

* * *

Дождь и туман, вдруг упавшие на Ринкон де Лос Пласерес Иносентес, как только малиновый шар солнца утонул в море, были главными виновниками того, что самый способный агент, любимец майора, Ригоберто Монтеагудо чуть не потерял «ударную группу». Ригоберто удивлялся прихотям природы, решившей послать на его бедную голову дождь в такое время года, когда дожди в Эль-Параисо обычно не идут. «Эти бандиты где-тo здесь! Им некуда деваться!» – подбадривал себя Ригоберто.

По распоряжению майора мост, соединявший полуостров с материковой частью страны, был перекрыт. Офицеры дорожной полиции и усиленный наряд пограничной службы во главе с лейтенантом Майклом Сортобенто обшаривали каждую машину, покидавшую Рин-кон Иносенте, и проверяли документы каждого пешехода, которые все оказывались не в меру романтичными иностранными туристами. Счастливые жители Эль-Пара-исо избегают ходить пешком даже в хорошую погоду. Когда же идет дождь, во всей стране не найдется никого, кто мог бы додуматься до прогулки через полукилометровый мост…

«Додж» был где-то поблизости. В последний раз габаритные огни «трактора» – так мысленно обозвал Ригоберто этот заслуженный автомобиль – мелькнули в тумане каких-нибудь полчаса назад. «Додж» повернул с главной авениды1, рассекающей обжитую часть полуострова, на другую, более узкую дорогу, уходившую в сторону заросшей колючим кустарником пока еще не обитаемой части Ринкон Иносенте.

Ригоберто догадывался, что пассажиры «доджа» видят за собой «хвост». Не заметить такой «хвост» было бы трудно. Как только «додж» с трудом отвалил от гостиницы «Подкова», Ригоберто двинулся за ним, пунктуально выполняя приказ майора не отпускать «ударную группу» ни на шаг. Попетляв между рассыпанными вдоль побережья отелями, виллами и коттеджами, «додж» вернулся к «Подкове» и выжидательно остановился напротив брошенной Луисом «сакапун-ты». Ригоберто медленно проехал мимо, свернул в переулок и, оставив машину, пошел назад так медленно, торжественно и непринужденно, как умеют ходить только те счастливцы, которым довелось родиться в Эль-Параисо.

Краем глаза Ригоберто увидел, как «додж», уже развернувшись, плывет, с трудом набирая скорость, в сторону, противоположную от моста.

– Куда они там денутся! – насмешливо воскликнул Ригоберто. – Разве что этот трактор умеет еще и плавать!

Лучший агент майора Кастельяноса не спеша вернулся к своему «форду» и через две минуты действительно догнал «додж». Учитывая сгустившийся туман, сумерки и дождь, Ригоберто беззастенчиво сел на колесо «ударной группе». Достигнув развилки, «додж» неожиданно повернул вправо, и Ригоберто остановился.

– Карахо! Там через сто метров обрыв! – прокричал он в микрофон Гидо, слушавшему его, развалившись в мягком кресле на последнем этаже гостиницы «Прелести моря».

– Не лезь туда пока, чико! Подождем Роберто, – решил Гидо. – А то они, чего доброго, застрелят тебя!

Гидо так же, как и Ригоберто, был в курсе, что основным оружием ударной группы являются два пневматических ружья. У Ригоберто болтался на поясе большой крупнокалиберный револьвер, и агента номер один, как иногда величал его майор, подмывало воспользоваться им и самолично арестовать этих «гангстеров». Совершив это, Ригоберто неминуемо стал бы героем, чего ему очень хотелось, и молодое честолюбие толкало его вперед.

Ригоберто потушил габаритные огни и стал ждать, то и дело выкликая Гидо по радиотелефону. Так прошло около двух часов, которые протекли незаметно в переговорах с Гидо и с появившимся вскоре майором, который разочаровал Ригоберто, категорически запретив лучшему агенту предпринимать что-либо, даже если троица попробует удирать. Ни майор, ни тем более Гидо не проявляли никакого желания покидать уютную резиденцию пограничной службы, пока за окнами бушевал тропический циклон.

– Дождь кончится, тогда и поедем, толстяк! А еще лучше, пусть Ригоберто покараулит их там до утра. Впрочем, нет, бог знает, что у этих мафиози на уме… Послушай, чико! – обратился майор в микрофон к Ригоберто. – Зажигай фары и поезжай мимо них. А там прячь машину в кустах и жди! Посмотрим, куда они сунутся! Давай, чико! Поезжай мимо них с шумом, с фарами! Только машину спрячь как следует! А если они выедут из своего тупика, не садись им на хвост, ты понял? Я догадываюсь, что они тебя видели! Но сейчас для них ты уехал! Подожди, чико, подожди! Тебе бы всех брать! Брать будешь свою девчонку завтра вечером, черт бы тебя побрал! Чтобы никаких фокусов!

Ригоберто, оставив рычаг на первой передаче и включив две пары фар, проехал мимо развилки. Он пялил глаза туда, где метрах в ста в темноте должен был скрываться «додж». Затем любимец майора загнал машину в кусты и курил одну за другой крепчайшие сигареты из сигарного табака, мечтательно крутил барабан «магнума» и нервно улыбался. У него чесались ладони. Постепенно возбуждение сменила усталость, и Ригоберто погрузился в легкий сон.

Вокруг бушевал и ревел циклон, толстые, как прутья, струи воды обрушивались на Ринкон Иносенте под таким острым углом, что казалось, кто-то поливает заросли кустов из гигантской лейки.

Через полчаса майор Роберто Кастельянос закурил новую сигару «Золотой лев» и мягко потянулся к трубке радиотелефона.

– Послушай, чико! – Голос майора заставил дремлющего под шум дождя агента вздрогнуть и открыть глаза. – Ты там дрыхнешь, как сурок? – Майор хорошо знал свои кадры. – Вылазь из машины и сходи посмотри, почему они там застряли. Может, движок залило у этого трактора? Давай потихоньку, кустами! Посмотришь – и назад. И никаких «брать»! Ты понял, чико? Когда научишься брать свою девчонку, тогда посмотрим, кого еще тебе можно доверить взять! – Когда майор нервничал, непристойные шутки не сходили с его языка.