Текст книги "Фенимор Купер"

Глава 13
СНОВА НАТТИ БАМПО

В эти годы продолжалась территориальная экспансия Соединенных Штатов, страна расширялась на запад и на юг. Расширение осуществлялось прежде всего за счет территорий, которые принадлежали индейцам. Президент Эндрю Джексон 6 декабря 1830 года в своем обращении к конгрессу США провозгласил принципы «добровольной уступки» индейцами занимаемых ими обширнейших территорий и перемещение индейских племен за реки Миссисипи. Эта акция свершалась с помощью грабительских договоров, которые силой, подкупом и хитростью навязывались индейским вождям. Непокорных выселяли силой. Дольше других сопротивлялось племя семинолов, не желающее покидать благодатную Флориду и переселяться на правый берег Миссисипи в штат Оклахому.

Восемь лет военные силы США воевали с семинолами. В октябре 1837 года вождь семинолов Оцеола был предательски схвачен, когда он с белым флагом в руках пришел на переговоры, и был брошен в тюрьму. Он не стал мириться со своей участью, под благовидным предлогом получил от тюремщиков свой боевой наряд, переоделся, набросил на шею петлю и покончил с собой.

Купер внимательно следил за происходящим. Еще во Франции он задумал роман под условным названием «Озеро Онтарио». Однако работа над европейскими романами «Браво», «Гейденмауэр» и «Палач» отвлекла писателя от его замысла. Вернулся он к нему только в 1839 году, когда снова занялся литературой. Ему хотелось новым романом доказать своим противникам и недоброжелателям, что он не «исписался», как они утверждали, а способен создать книгу, которая могла бы стать в один ряд с его лучшими романами.

Куперу давно хотелось соединить в одном романе две темы – индейцев и водную стихию. И вот теперь он решил создать «корабельно-озерный роман с участием дикарей». Место действия нового романа – озеро Онтарио, река Ниагара, водопад и пороги – было выбрано не случайно. Писатель хорошо помнил, как в 1808 году он, молодой корабельный гардемарин, участвовал на этом озере в постройке 16-пушечного брига «Онеида». Тогда он впервые увидел Ниагарский водопад. После возвращения из Европы он снова побывал в этих местах. Ему вспомнился торжественный бал, который был устроен по случаю спуска судна на воду. Пригласили девушек из маленьких селений – за ними посылали лодки и лошадей – и долго ломали голову над тем, в каком порядке приглашать их на танцы. Выход нашел командир, лейтенант Вулзи: в первый ряд приглашать тех, кто будет в туфлях и чулках, во второй – кто будет только в туфлях, но без чулок, а в третий – тех, кто придет босиком.

Героями нового романа стали уже хорошо знакомые читателям Натти Бампо и Чингачгук. В феврале 1840 года новый роман Купера «Следопыт, или Внутреннее море» вышел в свет в Англии, а в марте – и в США. В июне того же года появилось французское издание романа. В отличие от других романов пенталогии о Кожаном Чулке «Следопыт» не содержит точных указаний о времени действия. Принято считать, что в нем описаны события конца 50-х годов XVIII века. Некоторые западные литературоведы полагают, что Купер не случайно избрал этот период временем действия своего романа. По их мнению, стремясь избежать нового конфликта, он хотел уйти от проблем сегодняшней для него Америки, от тех социальных проблем, которые были подняты в его романах «Домой» и «Дома» и которые вызвали такие злобные нападки на их автора.

По времени действия новый роман Купера занимает место между «Последним из могикан» и «Пионерами». Он существенно отличается от трех написанных ранее романов пенталогии. В нем сорокалетний Натти Бампо – следопыт выступает не столько как представитель уходящего в прошлое образа жизни, сколько как благородный романтический герой, влюбленный в юную Мэйбл – дочь английского сержанта Дунхема. Ради счастья с любимой Натти Бампо готов отказаться от привычного бродячего образа жизни и осесть в одном из фортов англичан.

Но не суждено было Натти зажить оседлой жизнью. Приключения на берегу и на островах озера Онтарио заканчиваются смертью сержанта Дунхема, а его дочь Мэйбл отдает свою руку и сердце молодому лоцману «Резвого» Джасперу Уэстерну. И следопыт со своим старым другом Чингачгуком снова исчезает в девственном лесу. Американский читатель, знакомый уже с дальнейшими обстоятельствами жизни Натти Бампо по романам «Пионеры» и «Прерия», тем не менее с неослабевающим интересом следил за приключениями влюбленного следопыта.

Именно в «Следопыте» образ Натти Бампо приобретает свою завершенность. Становится ясно, почему до конца дней своих он остается одиноким, не ищет себе жены, почему его судьба складывается именно таким образом, как это показано в «Пионерах» и «Прерии». В становлении характера Натти Бампо немалую роль играет Мэйбл Дунхем. Ее доверие к индианке по имени Июньская Роса, ее трезвая оценка бесчеловечных действий не только вражеских войск, но и своих английских заставляет и Натти по-новому взглянуть на все происходящее, дают толчок к усиленной работе его ума, более привычного к распознаванию невидимых угроз, таящихся в дремучих лесах, чем к разгадыванию замыслов и действий французских и английских офицеров, воюющих друг с другом.

Чисто женское, эмоциональное восприятие молодой девушкой всего происходящего в глазах влюбленного в нее Натти приобретает особую значимость, его собственное видение обостряется, он начинает смотреть на мир другими глазами, приобретает душевный опыт и душевную чуткость, которые может дать только общение с любимой женщиной. Оттачиваются и закаляются лучшие черты характера Следопыта – благородство, честность, нетерпимость к жестокости, доброта, уважение к человеку независимо от цвета его кожи.

Американские читатели встретили «Следопыта» с интересом, у них роман имел успех. «…Продано около 4 тыс. экз. «Следопыта», – сообщал писатель жене из Филадельфии 14 мая 1840 года. – Огромнейший успех, и в такое плохое время. Фактически, продается только мой роман. Критические рецензии вызывают смех. Их авторы создают проблемы не мне, а самим себе».

Достоинства романа, отмечаемые широкой читающей публикой, остались вне поля зрения многих американских критиков и литературоведов. Критик газеты Пэрка Бенджамина «Ивнинг сигнэл» утверждал, что новый роман писателя просто «нечитабелен». Не отставали в своих недоброжелательных оценках романа и другие органы американской печати. Даже в общем-то положительные отзывы о романе были составлены так, что у читателя создавалось впечатление, что писатель вырвался из тенет безумия и взялся за ум. В этой связи выражалась надежда, что «отныне война между нашим романистом и общественностью – наконец-то! – прекратится». В некоторых газетах Купера продолжали изображать в качестве «кровожадного краснокожего индейца, раскрашенного в краски войны, с пояса которого свисают скальпы бледнолицых».

Более благосклонной к роману и его автору оказалась европейская критика. Одним из первых на роман откликнулся великий французский писатель Оноре Бальзак, опубликовавший обстоятельную рецензию на французское издание романа (вышло в июне 1840 года под названием «Озеро Онтарио») 25 сентября 1840 года в журнале «Ревю Паризьенн». «Это прекрасная книга… – отмечал Бальзак. – …Восхищения заслуживают также величие и оригинальность Кожаного Чулка, превосходного персонажа. …Кожаный Чулок – это статуя, великолепный духовный гермафродит, порожденный состоянием дикости и цивилизацией, он будет жить вечно, пока живет литература».

Кратко пересказав содержание романа, Бальзак пишет далее: «Мне нравятся простые сюжеты, они указывают на большую творческую силу и всегда таят в себе неисчислимые богатства… Тут Купер снова становится великим Купером. Описание лесов, реки и водопадов, хитрости дикарей, разрушаемые Великим Змеем, Джаспером и Следопытом, дают ряд чудесных картин, неподражаемых как и в предшествующих романах. Тут есть от чего прийти в отчаяние любому романисту, который захотел бы пойти по стопам американского автора. Никогда типографской печати не удавалось так затмить живопись. Вот школа, где должны учиться литературные пейзажисты, здесь – все тайны искусства».

Восторженную оценку новому роману Купера дал великий русский критик В.Г. Белинский, прочитавший его осенью 1840 года в журнале «Отечественные записки». «Величайший художник! – восклицает В.Г. Белинский в письме к В.П. Боткину. – Я горжусь тем, что давно его знал и давно ожидал от него чудес, но это чудо – признаюсь – далеко превзошло все усилия моей бедной фантазии!» По мнению В. Г. Белинского, многие сцены романа «были бы украшением любой драмы Шекспира».

Характерно, что для Белинского не столько важна внешняя сторона описываемых событий, сколько внутреннее состояние героев, движения души. Для русского критика главное в романе – отказ Следопыта от любимой женщины, потому что она любит другого. Именно в этом поступке благородного сердца видит В.Г. Белинский достоинство романа. «Основная идея его, – подчеркивает критик, – один из величайших и таинственных актов человеческого духа: с а м о о т р е ч е н и е, и в этом отношении роман есть апофеоз с а м о о т р е ч е н и я».

…Однажды, тихим летним вечером, Купер вместе с дочерью Сюзанн ехал в коляске по дороге вдоль озера Отсего. Писатель был в хорошем настроении и довольно громко напевал предвыборную песенку партии вигов. Сюзанн знала за ним эту слабость – петь в минуты хорошего настроения. Удивляло ее лишь то, что он распевал политическую песню противной партии, а не любимую им «Грезы юной любви». Густые кроны деревьев скрывали озеро от путников, и его присутствие ощущалось лишь во влажных порывах ветра. Но вот деревья расступились, и взорам писателя и его дочери открылась чудесная панорама озера, заросли камышей, стайки диких уток, холмистый противоположный берег. Купер остановил лошадь и долго смотрел на воду. Затем он повернулся к дочери и воскликнул:

– Я должен написать еще одну книгу о нашем маленьком озере! – И он снова замолчал, вглядываясь в озерную гладь, в покрытые густым лесом берега. Сюзанн молчала, боясь нарушить мысли отца. Но вот он стеганул лошадь и снова затянул свою песню. Через несколько дней он сообщил жене и детям, что начал работу над новым романом о Натти Бампо под условным названием «Юдифь и Эстер», или же «Зверобой». По времени действия роман предшествует «Последнему из могикан», и все события происходят на берегах озера Отсего.

«Зверобой, или Первая тропа войны» вышел в свет в августе 1841 года в Филадельфии, а в сентябре – в Лондоне. «Зверобой» расходится хорошо, и я надеюсь на лучшее, – писал 17 сентября 1841 года Купер жене из Филадельфии, где он находился в связи с судебным иском против Парка Бенджамина. – Но печать молчит».

Новый роман Купера возвращал читателей к годам юности Натти Бампо. Купер, начав с описания приключений Натти в преклонные годы в романе «Пионеры, или У истоков Сасквеханны», показав в последующих романах пенталогии его жизнь в зрелые годы и его уход из жизни, завершил серию книг о Кожаном Чулке рассказом о днях его молодости. Как мы уже отмечали, некоторые западные критики в такой последовательности написания романов серии видели «д е к р е щ е н д о реальности и к р е щ е н д о красоты».

«Зверобой» – одна из вершин творчества Купера, истинное произведение искусства. Многие американские и западноевропейские литературоведы не без оснований считают седьмую главу романа, в которой описана первая схватка Зверобоя с индейцем, лучшей из всего огромного литературного наследия писателя, а весь роман – наиболее захватывающим и увлекательным произведением пенталогии о Кожаном Чулке.

Как мы уже знаем, действие нового романа Купера происходит на берегах того самого озера Отсего, где читатели впервые встретились с Кожаным Чулком в романе «Пионеры». Но теперь действие происходит за полстолетия до событий, описанных в «Пионерах». Зверобою едва минуло двадцать лет, когда он появляется на первых страницах романа. «Его молодое лицо нельзя было назвать особенно красивым, и только выражением своим оно подкупало всякого, кто брал на себя труд вглядеться в него более внимательно. Выражение это, свидетельствовавшее о простосердечии, безусловной правдивости, твердости характера и искренности чувств, было поистине замечательно».

В «Зверобое» Купер показывает, как и в каких условиях оттачивалось мастерство охотника и следопыта Натти Бампо, определялись и устанавливались его взгляды на жизнь. Все описанное в романе – полные смертельной опасности необычайные приключения, чудесное спасение Зверобоя от неминуемой гибели, его отказ от красавицы Джудит Хаттер – все подтверждает необычайную нравственную чистоту, прямоту, правдивость и благородство молодого охотника. По своей натуре он сродни невинной душе блаженной Хетти Хаттер.

Читателям в большинстве своем больше импонировал образ Джудит, но писателю больше нравилась именно Хетти. «Что касается меня, – признавался он в письме литератору Томасу Уоррену Филду, – то должен признаться, что моя любимица – Хетти. Думаю, что она лучше выписана – ее образ требовал большего мастерства, более глубокого понимания человеческой натуры. Но никто не разделяет этого моего увлечения».

Бескорыстие и необычайное мужество Зверобоя одинаково удивляют и друзей, и врагов. Втянутый в перипетии жестокой борьбы между враждующими сторонами, Зверобой сохраняет чистоту и благородство, он не способен ни на жестокость, ни на коварство. Его враги из племени индейцев-гуронов не могут не отдать должное его смелости, выдержке, верности данному слову. Зверобою совершенно чужды расовые предрассудки.

«Я считаю краснокожих такими же людьми, как мы с тобой, Непоседа, – объясняет свои взгляды Зверобой. – У них свои природные наклонности и своя религия, но в конце концов не в этом дело, и каждого надо судить по его поступкам, а не по цвету его кожи… Люди отличаются друг от друга цветом кожи, у них разные нравы и обычаи, но, в общем, природа у всех одинакова. У каждого человека есть душа, и каждому придется отвечать за свои поступки».

Подобные заявления в 1841 году – году издания романа – звучали в США достаточно смело. Американские граждане в подавляющем большинстве своем не признавали никаких прав ни за краснокожими, ни за черными. А ведь Зверобой излагал свои мысли еще за сто лет до написания романа: его действие происходит между 1740 и 1745 годами. Не приходится удивляться, что многим подобные слова казались просто кощунственными. Вся история освоения новых земель колонистами была историей истребления индейцев, историей изгнания их из своих земель. Только у одного племени чироки было постепенно отнято более 81 миллиона акров земли. В этих условиях утверждать, что индейцы такие же люди, как и белые, – значило поставить под сомнение правомерность захвата новых земель, правомерность расширения и укрепления Соединенных Штатов Америки.

В романе действуют еще два белых колониста – отец девушек старый Том Хаттер и его товарищ Гарри Марч по прозвищу Непоседа. Это типичные представители колонистов – безжалостные и жестокие, грубые и хитрые. Некоторые американские критики проводят параллель между заповедями Гарри Непоседы и теми ценностями, которым поклонялись американцы в Позолоченный век. Жадность, стремление к наживе, пренебрежение к судьбе ближнего, безудержная погоня за долларом – все это так же присуще и более поздним поколениям американцев, как и Гарри Непоседе, и составляло сущность их житейской философии.

Столкнувшись неожиданно для себя с неприхотливостью и невозмутимостью Зверобоя, с его благородством и правдолюбием, Непоседа пытается оправдать свое поведение известной поговоркой: с волками жить – по-волчьи выть. Но Зверобой твердо уверен, что приспособленчество и коварство до добра не доведут: волки неизбежно распознают чужака и растерзают его. Многие читатели смотрели на подобные высказывания Зверобоя как на экстравагантные рассуждения хорошо знакомого и любимого героя и никак не задумывались над ними, не переносили их на свой образ жизни, не примеряли к себе.

Характерно, что во всех романах пенталогии Кожаный Чулок фактически единственный среди белых колонистов, кто всегда и безоговорочно ратует за правду и справедливость. Ему как бы противостоят Ишмаэл Буш и судья Темпл, Гарри Непоседа и Том Хаттер. В этом смысле романы Купера точно отражают исторический ход событий по завоеванию Америки, показывают те поистине варварские методы, которыми насаждалась цивилизация на Северо-Американском континенте.

«Зверобой» завершается сценой объяснения влюбленной Джудит с Натти. Она без обиняков предлагает ему жениться на ней, но Зверобой отвечает отказом. Некоторые американские критики объясняют этот поступок молодого охотника стремлением его создателя следовать неумирающей американской легенде о человеке, сумевшем сбросить с себя узы требований цивилизации и остаться навсегда наедине с природой. Действительно, Натти не принимает буржуазную цивилизацию, он живет по своим собственным законам, следует своим правилам, никогда и ни при каких обстоятельствах не отступая от них. В «Зверобое» он молод, и вся его жизнь впереди. Но читатели хорошо знали, что он сумеет сохранить ясность и цельность души до самого конца дней своих.

Американская критика встретила новый роман Купера неоднозначно. «Сатзерн литерари мэссенджер» объявил, что «Зверобой» находится «ниже достоинства любого критика», так как его автор «исписался». После такого заявления этот литературный журнал до конца жизни писателя ни разу не упомянул даже его имени.

Другие органы печати хвалили писателя за то, что он воздерживается от «омерзительного самонавязывания своих двух-трех последних трудов» и снова возвратился в свою родную стихию – в романы о лесных приключениях. Как видим, и эти органы печати отвергали социальные романы писателя и не стеснялись в выражениях по их адресу. Другое дело – приключенческий роман. В этот период американский книжный рынок был перенасыщен дешевыми романами ужасов, герои которых оказывали отрицательное влияние на молодежь. Создавшееся положение так описывает критик журнала «Нью-Йорк ревью».

«После картин порока и ужасов, к которым обычно приобщают читателей большинство современных романов, мы испытываем чувства благодарности к г-ну Куперу за те черты подлинного благородства, которыми преисполнено его последнее творение. И хотя наш общественный вкус испорчен мишурой, лжемудрствованиями и непристойностями многих незаслуженно популярных романов, мы глубоко уверены в том, что наши чувства разделят все те, кто последует за Зверобоем по его первой военной тропе».

Характерна и анонимная рецензия на «Зверобоя», опубликованная в сентябре 1841 года в газете «Нью-Йорк миррор». «Г-н Купер является исключением из общего правила, гласящего, что последние произведения писателя обычно уступают его первым творениям. Находящаяся перед нами книга, безусловно, лучшая из того, что выходило из-под его пера за многие годы… Он – наиболее оригинальный мыслитель среди всех американских романистов; наиболее мужественный, энергичный и независимый среди них, не имеющий себе равных по силе изобразительности и неповторимый в искренности своих патриотических чувств… Поистине в этом труде проявляется больше знания человеческой натуры и дается более глубокое описание характеров, чем обычно принято признавать за г-ном Купером… Он проявил подлинные американские чувства, что, к сожалению, такая редкость среди американских писателей… Конечно, его собственная страна будет последней, которая оценит его по достоинству. Но когда его слава прогремит в Англии и Германии, ее признают и здесь. И так как доказано, что он – гений, будем надеяться, что его признание – не за горами».

«Зверобоем» Купер завершил пенталогию о Кожаном Чулке. Он возник на страницах романа «Пионеры», как неприкаянный чудак, вызывающий тем не менее всеобщую симпатию своей детской непосредственностью, простотой и необычайной смелостью. Живущий на окраине поселка Темплтон вместе со своим другом индейцем Джоном, или, как он сам называл себя Чингачгук, что на языке делаверов означало Великий Змей, Кожаный Чулок как бы олицетворял собой неразрешимый конфликт между отдельной личностью и обществом. По своей сути, это был конфликт между буржуазной цивилизацией с ее законами и уложениями и правами отдельной независимой личности. Все дело в том, что личные желания и помыслы независимого охотника Кожаного Чулка приходят в непримиримое столкновение с окружающей действительностью, которую в «Пионерах» олицетворяет судья Темпл, а в «Прерии» – скваттер Ишмаэл Буш и его семейство.

С Америкой Темплов и Бушей Купер столкнулся по возвращению из Европы. И, подобно своему герою Кожаному Чулку, он так же уходит от действительности в глубь лет и лесов, в те далекие времена, когда «были заселены только четыре графства колонии Нью-Йорк». И его новые романы показывают юные и зрелые годы Натти Бампо, рассказывают о том, как Натти влюбляется. Сущность этого могучего образа раскрыл В.Г. Белинский в своей статье «Разделение поэзии на роды и виды» (1841): «Человек с глубокою натурою и мощным духом, проведший лучшие годы своей жизни с охотничьим ружьем за плечами в девственных, неисходных лесах Америки, добровольно отказавшийся от удобств и приманок цивилизованной жизни для широкого раздолья величавой природы, для возвышенной беседы с богом в торжественном безмолвии его великого творения; человек, только что вполне расцветший всеми силами тела и духа, в ту эпоху жизни, когда другие уже отцветают, и в сорок лет сохранивший свежесть и пламень чувства, девственную чистоту младенчески незлобивого сердца; человек, возмужавший под открытым небом, в вечной борьбе с опасностями, в вечной войне с хищными зверями и злыми мингами; человек с железными мышцами и стальными мускулами в сухощавом теле, с голубиным сердцем в львиной груди, – этот человек встречает на дороге жизни прекрасное, грациозное явление женственного мира – и тихо и незаметно любовь овладевает всем существом его».

Мы знаем, что его любовь к Мэйбл Данхэм не встретила взаимности, и он отрекается от нее, чтобы не лишить ее счастья совместной жизни с влюбленным в нее и любимым ею Джаспером Уэстерном. В юности Зверобоя полюбила красавица Джудит Хаттер, но ее «веселое прошлое» стоит между нею и юным, чистым охотником. Любовь Джудит не находит ответа, затем не находит ответа и любовь Натти. Так Кожаный Чулок лишается счастья семейной и женской любви, его сердце навсегда принадлежит друзьям, лесам, рекам и озерам.

Одиночество Натти как бы подчеркивает его самобытность и незаурядность, приподнимает его над окружающими людьми, придает особое значение его близости к силам природы. Фактически ни в одном из романов пенталогии ему не принадлежит главная роль. Но он всегда в центре событий, он – их движущая сила. Симпатии читателя всегда на его стороне, на стороне его друзей. Его бескорыстие и правдивость вызывают восхищение. Известная отрешенность Натти от повседневных забот, его жертвенность в сочетании с сугубо американским жизненным опытом превратили его в героя, приключениями которого вот уже полтора столетия зачитываются во всех странах и континентах.

Объяснение такой неумирающей славе Натти Бампо дал великий русский писатель Максим Горький: «Романы Купера и до сего дня не потеряли интереса правдивых и красиво сделанных картин к истории заселения Северо-Американских штатов – истории, которая поучительно рассказывает о том, как энергичные люди в течение полутораста лет организовывали мощное государство в стране дремучих лесов, пустынных степей, среди кочевых племен, индейцев… Перед читателем живет и действует странный человек – безграмотный, полудикарь, но обладающий в совершенстве лучшими качествами истинно культурного человека: безукоризненной честностью в отношении к людям, ничем не сокрушимой любовью к ним и постоянным органическим стремлением помочь ближнему, облегчить его жизнь, не щадя своих сил… Натти Бампо всюду возбуждает симпатии читателя честной простотой своей мысли и мужеством деяний своих».

Пенталогия о Кожаном Чулке – величайшее творение Фенимора Купера, писателя, историка и социального критика.