Текст книги "Новая версия"

Когда вчера его задержали и увезли на допрос к следователю, Степан Петрович все понял. Его заказал Маковский, который являлся заказчиком убийства Федора. В этом Степан Минк уже не сомневался. И именно поэтому он сразу же отказался от услуг Маковского, попросив предоставить ему для защиты Кравчука. Но получил отказ. Вообще-то по закону ему, как подозреваемому в совершении преступления, было предоставлено право на один телефонный звонок, чтобы сообщить родственникам, где он находится и в связи с чем задержан. Но Александр Яковлевич нашел нужные слова, чтобы убедить молодого следователя об отсутствии такой необходимости. Мол, он сам известит жену Степана. Когда же Степан отказался подписывать протокол, Маковский, несмотря на все его протесты, подмахнул его почти не глядя.

Все это время, что он находился в ИВС, Степан думал о том, что Маковский может предпринять для того, чтобы избежать разоблачения.

А сделать это можно было только одним способом – заставить Степана замолчать навечно. Завтра должен состояться суд, на котором будет решаться, оставить ли его под стражей, или выпустить под подписку о невыезде, или под залог. И не факт, что судья решит его арестовать. Именно поэтому Степан решил всю эту ночь бодрствовать, благо в общей камере, где он находился раньше, ему удалось более или менее отоспаться.

Он лег на кровать и уставился в потолок, погрузившись в размышления. Завтра на суде он обязательно заявит о причастности своего адвоката к убийству брата, и официально откажется от него.

Его сокамерник проснулся и не говоря ни слова, встал с кровати справить малую нужду. На какое-то мгновение Степан упустил его из вида, чем тот тут же не преминул воспользоваться, молниеносно сев на него сверху и став душить руками.

Степан, хватая его за руки, попытался освободиться, но не тут-то было. Хватка у его убийцы была железная, а все попытки обхватить того сзади ногами или бить его коленями по спине успехом не увенчались. Степан стал задыхаться, в горле что-то заклекотало, глаза выкатились из орбит, а губы стали синеть, когда дверь камеры отворилась и внутрь забежали несколько человек, которые оттащили от него его несостоявшегося убийцу, а его самого при помощи нашатырного спирта привели в чувства.

Через несколько минут Степан Минк сидел в дежурке в окружении оперов и двух следователей, один из которых был тем, кто его вчера допрашивал, а второй – тот самый, который допрашивал его в субботу утром по факту гибели брата.

Пятница, 17 июля 2009 года.

На часах было ровно девять часов утра, когда Александр Яковлевич набрал номер телефона следователя Соломатова.

– Петр Антонович? Добрый день, – вежливо поздоровался адвокат. – Это защитник Минка, адвокат Маковский.

– Да, приветствую, – отозвался в трубке голос его собеседника.

– Скажите, а во сколько мы с Вами сегодня встречаемся в суде? – затаив дыхание, осведомился Маковский.

– А ни во сколько, Вашего подзащитного Минка сегодня ночью убили, – спокойным голосом ответил следак. – Его задушил сокамерник, который в свою очередь был убит надзирателем, когда попытался на него напасть.

– Вот это да, – протянул Маковский, стараясь, чтобы его удивление выглядело как можно естественнее. – Ладно, спасибо за информацию, сейчас позвоню и сообщу его жене. Какое горе…

Он отключился. Внутри все ликовало. Получилось, у него все получилось! Теперь нужно было только аккуратно избавиться от ставшего опасным Безрукова, и можно считать дело сделанным. Хотя нет. Дело было еще не сделано. Оно будет сделано тогда, когда он избавится от Светловой и получит полный контроль над компанией с многомиллионным оборотом. А пока он только является ее доверительным управляющим. Кстати, а может, использовать для устранения Светловой все того же Безрукова, а уже потом избавиться от него? Надо будет подумать.

В это момент зазвонил телефон. Звонил Кравчук. «Этому еще что надо?», – недовольно подумал Маковский, нажимая на кнопку приема звонков.

– Александр Яковлевич? – вкрадчиво осведомился собеседник.

– Он самый, – добродушно хмыкнул в трубку Маковский, – а ты кому звонил?

Однако настроение у Василия было не таким веселым, как у него самого.

– Вам и звонил, – серьезно сказал Василий. – Только вот думал, на этом Вы сейчас телефоне, или, может быть, на том, с которым держите связь со своим подельником Стручковым?

От неожиданности Александр Яковлевич закашлялся. Такого поворота он никак не ожидал. Кравчук обо всем знает? Но откуда?

– Не пойму, о чем ты и почему ты разговариваешь со мною в таком тоне? – невозмутимо спросил Маковский.

– А я думал, Вы умнее, думал, поймет человек, что его раскусили, и решит поделиться со своим возможным разоблачителем, – хмыкнул Василий. – Ан нет, не понял, – с сожалением протянул он. – Придется мне Вас, Александр Яковлевич, сдать правоохранителям. Только жаль, что не получу я ничего с этого, – он чуть помедлил, – зато справедливость восторжествует и преступник получит по заслугам. Нехорошо своих доверителей заказывать, ой, нехорошо, как считаете?

Маковский был удивлен. Не думал он, что Василий способен разговаривать с ним в такой манере. Но это и пугало. Если Кравчук так с ним себя ведет, значит, он действительно где-то сильно прокололся и у Василия на руках имеются серьезные доказательства. А пустить их в ход Василий мог.

– Что ты хочешь? – тяжело выдавил Александр Яковлевич.

– Я же сказал, денег, – будничным тоном ответил коллега.

Нужно было срочно узнать, какие козыри прячет Кравчук, для того, чтобы понять, как действовать дальше. Если, кроме Василия, о его причастности к убийствам никто не знает, необходимо срочно устранить Кравчука. Но как?

– Вот что, – принял решение Маковский, – надо встретиться. Ты сейчас где?

– Дома.

– Подъезжай-ка прямо сейчас в «Третий Рим», в кабинет директора, Поговорим.

– А Вы теперь там обретаетесь?

– Да, там.

– Круто, нечего сказать. – Василий немного подумал. – Только Вы, Александр Яковлевич, денежки-то с собой захватите.

– Ладно, озвучь, сколько ты хочешь?

– Миллион.

Ему нужно было выиграть время. Вряд ли, получив серьезные деньги, Василий побежит его сдавать. Кравчук работал за копейки. Покойный Минк держал его почти на голодном пайке, хотя, как показала практика, адвокатом Вася был весьма неплохим, усидчивым, въедливым. А раз Кравчук сдавать его сразу не побежит, то у него будет время поиграть с ним в кошки-мышки и придумать, как быть дальше.

– Я возьму с собой половину этой суммы, а вторую часть ты получишь после нашего с тобою разговора и после того, как я получу от тебя кое-какие гарантии…

* * *

Когда тяжелые напольные часы, выполненные в стиле «ретро», в кабинете, некогда принадлежащем Федору Петровичу Минку, пробили одиннадцать раз, Василий уже сидел напротив нынешнего хозяина этого кабинета.

Жарко сегодня, но, несмотря на жару, здесь было довольно прохладно от работающих кондиционеров. Василий развалился в удобном кожаном кресле. Внешне он был спокоен, хотя внутри все напряжено до предела. Цифровой диктофон включен на запись.

В половине девятого утра ему позвонил Береговой и сообщил, что ночью, при покушении на убийство Степана Минка был взят с поличным Стручков. Он дал полный расклад по обоим убийствам – и Минка, и Мыльникова, указал на Маковского, как на заказчика, но брать адвоката было все равно пока рано. И это при том, что Степан Минк уже был допрошен и дал показания о наличии у Маковского мотива на убийство его брата. Кроме того, следственным комитетом совместно со службой собственной безопасности милиции были задержаны начальник ИВС и его дежурный помощник, являвшиеся пособниками покушения на Минка, а также опер Безруков. Обыски на квартирах и в служебных кабинетах начальника ИВС и Безрукова ничего не дали, хотя следствие рассчитывало обнаружить у них деньги, которые предположительно они получили от Маковского. Зато деньги были обнаружены при обыске у капитана Наполова. Поэтому сегодня следствие должно было получить разрешение суда на обыск в квартире и офисе адвоката Маковского, прослушку его телефонов и производство в отношении него оперативно-розыскных мероприятий.

Однако Василий решил не дожидаться, пока для задержания Александра Яковлевича появятся железобетонные основания, а самостоятельно получить недостающие. Он решил его разоблачить и записать возможное признание на диктофон. Кроме того, Маковский обещал передать ему деньги, а эти деньги были не чем иным, как доказательством его причастности к убийству Федора Минка, ведь вряд ли Маковский хранит полученные от погибшего Минка деньги дома. А так, получив от него полмиллиона долларов, Василий вместе с ними получит и так необходимые недостающие следствию доказательства. Ведь наверняка это те же деньги, которые ему домой привез Федор Минк. Однако недооценивать Александра Яковлевича не стоило. Тот был чертовски умен и изворотлив, и при своих связях и деньгах мог вывернуться даже из этой ситуации, обвинив самого Василия, а пока бы стали разбираться, что да как, свалить куда-нибудь из страны. Ищи его потом, свищи.

Поэтому Кравчук решил привлечь к делу разоблачения Маковского Марину. В этом случае у него будет свидетель, который сможет подтвердить факт наличия этих денег именно у Александра Яковлевича. А потом уже можно будет звонить правоохранителям, предварительно задержав Маковского, благо охранники Светловой были при ней.

Перед встречей с Маковским, он набрал Марину и попросил ее к одиннадцати часам приехать в офис, пообещав показать ей заказчика убийства ее мужа и представить доказательства его причастности к этому преступлению. Они договорились, что, когда Светлова подъедет, то сразу зайдет в кабинет мужа, а охранники останутся в приемной.

Обстановка была нервозная, в воздухе витало напряжение.

– Ну, выкладывай, что ты хотел мне сказать, – внимательно глядя на него, прищурился Александр Яковлевич.

– Вы – заказчик убийства Федора Минка и мы оба это знаем, – подавшись корпусом вперед, стал ввинчиваться в собеседника взглядом Василий. – Рассказать Вам, как все было?

– Валяй, – с ненавистью процедил сквозь зубы Маковский.

– Только денежки сразу! – полыхнув алчным огоньком в глазах, ответил Кравчук.

– Деньги здесь, – показал Маковский на стоявший в двух метрах от него справа у стены сейф. – Ты получишь их, когда расскажешь мне все, что тебе известно.

– Хорошо, я согласен, – кивнул Василий, – пусть пока остаются у Вас, только Вы должны показать мне эти деньги. Я должен быть уверен, что они здесь.

Маковский с неохотой поднялся со своего места, подошел к двустворчатому сейфу и, открыв обе его дверцы, достал из нижнего отсека небольшую кожаную сумку. Открыв ее, он достал пять прозрачных банковских бандеролей, в каждой из которых находилось по 1000 купюр номиналом в сто долларов.

– Вскрывать надо? – неприязненно взглянув на Кравчука, уточнил он.

– Не надо, – удовлетворенно кивнул тот.

Убрав деньги в сумку и вернув ее на место, Александр Яковлевич сел в свое кресло.

– Я тебя слушаю?

В это время дверь в кабинет открылась и, не спрашивая разрешения, вошла Светлова. Она была одета в короткое розовое платье, волосы гладко зачесаны, собраны в пучок и аккуратно заколоты в высокой сборке на затылке. На лице строгий классический макияж. Она удивленно повела бровью, увидев за столом двоих знакомых ей мужчин.

– Я вам не помешаю? – довольно холодно осведомилась она, и не дожидаясь ответа, прошла к столу и села за него с той стороны, где находился сейф, оказавшись напротив и Маковского и Кравчука.

Александр Яковлевич растерянно глянул на Кравчука, но тот и бровью не повел.

– Марина, я обещал тебе показать того, кто заказал убийство твоего мужа. Этот человек сидит сейчас перед тобой. Я имею в виду Александра Яковлевича Маковского.

Маковский и Светлова молчали. Василий поднялся со своего места и стал прохаживаться.

– Началась вся эта история с того, что в прошлом году друг Александра Яковлевича, некий Артем Игнатьевич Зайцев, бывший генерал-майор ФСБ, был назначен на должность руководителя Судебного Департамента при Верховном суде России. Тогда Александр Яковлевич решил, так сказать, помочь твоему мужу получить оправдательный приговор. Естественно, альтруизмом здесь и не пахло. Он хотел на этом заработать большие деньги, выступив в качестве посредника.

Василий заложил руки за спину. Он ощущал себя сыщиком, изобличавшим хитрого матерого преступника, представляя себя попеременно то в роли Шерлока Холмса, то Эркюля Пуаро, а то и в роли более современного Дронго. Сегодня утром после разговора с Береговым Василий связался со Степаном Минком, и уточнил у него все недостающие детали нарисованной им у себя в голове картины преступления.

– Но тогда, в прошлом году, – продолжил он, – Зайцев ему отказал. Не знаю почему, скорее всего, он не приобрел еще необходимого веса в судебной системе. Однако время шло, его авторитет рос. И вот, в мае этого года Зайцев дал Маковскому добро на то, чтобы получить от Федора Петровича Минка шесть миллионов долларов, обещая обеспечить через Мосгорсуд выгодный для твоего мужа приговор.

В понедельник, 18 мая, Федор Петрович получил эти шесть миллионов в банке по кредитному договору и привез их домой к Маковскому. Не знаю, почему Минк взял кредит, но, видимо, ему было сказано, что деньги нужны срочно, а изъять такую сумму из дела или снять со своих счетов не получалось.

Василий кинул взгляд на Маковского, но тот сидел, не шелохнувшись, завороженно глядя на него и даже не пытаясь отрицать его слова. Кравчук продолжал:

– Однако, вот незадача, получив от Минка деньги, Александр Яковлевич не знал, что Зайцев умер за три дня до этого. Думаю, что узнал он об этом в промежутке между восемнадцатым и двадцать вторым мая, когда застал в Московском доме музыки тебя в объятиях Стручкова.

Лицо Марины вспыхнуло и стало пунцовым, но она продолжала безмолвствовать, с интересом глядя на Василия, тем самым как бы подвигая его к продолжению.

– А когда он вас увидел, – продолжил Кравчук, – в его голове возник план убийства Минка, к осуществлению которого он и привлек Стручкова, шантажируя его тем, что видел вас вместе. Обладавший связями в преступном мире Стручков дал свое согласие. Я подозреваю, что одним шантажом тут дело не ограничилось и Александру Яковлевичу, видимо, пришлось выложить определенную сумму. Но факт есть факт, они договорились. Непосредственно для убийства Паяльник привлек одного ростовского киллера. Его уже задержали.

– Да, интересные вещи ты нам тут рассказываешь, – оживился пришедший в себя Маковский. – Только это все бред, Марина, – он проникновенно посмотрел на девушку, – Вы его не слушайте, то, что он тут несет – это полная чушь. Я знал обоих братьев Минк более десяти лет и никогда бы не поднял руку на Вашего мужа… И потом, – он глянул на Василия, – у тебя что, есть доказательства того, что ты тут наплел?

– Конечно, есть, – глянув на него, растянул губы в ядовитой улыбке Кравчук. – Но о них несколько позже. – Он чуть помедлил, продолжая ходить взад-вперед около стола. – Я хочу сказать, Александр Яковлевич, что Вы блестяще продумали и осуществили это преступление. Но Вы причастны не только к убийству Минка, но и к подрыву Мыльникова и его людей.

В воздухе повисло напряжение. Оно было таким плотным, что, казалось, его можно было при желании пощупать руками. Маковский растерянно улыбнулся фальшивой улыбкой, видимо, не зная, что ему предпринять и как себя вести дальше после такого заявления своего молодого коллеги.

Тем временем Василий продолжал.

– После гибели Федора Минка подозрения пали прежде всего на двоих: Марину и Мыльникова. Вам была бы и дальше выгодна эта ситуация, поскольку Вы оставались в тени и на Вас никто бы даже не подумал, если бы не одно «но». А это «но» заключалось в том, что Вас стал подозревать Степан Минк. Дело в том, что Степан Петрович после смерти брата случайно узнал, что руководителем Судебного Департамента при Верховном суде являлся Зайцев, которого, в отличие от брата, он знал еще с 1998 года, когда Вы и Зайцев провели блестящую операцию по его дискредитации и вербовке в городе Кедровске. Когда я сказал ему о том, что его брат получил кредит 18 мая, Степан Петрович увидел на сайте Департамента объявление с соболезнованиями по факту смерти Зайцева, умершего еще 15 мая, и все понял. Он понял, что получив от Федора Петровича шесть миллионов, Вы не захотели ему их возвращать. Ведь брат раньше говорил ему о переговорах и своей встрече с Артемом Игнатьевичем. И поэтому Вы заказали его убийство. Степан Минк встретился с Вами и рассказал Вам о своих подозрениях. Вы среагировали молниеносно. Немедленно встретившись со своим подельником, Стручковым, Вы, Александр Яковлевич, – Кравчук с молниями во взгляде, присущими прокурору, говорящему обвинительную речь в суде, посмотрел на своего старшего коллегу, – предложили тому взорвать Мыльникова и подставить Степана Минка. Я не знаю, почему Вы не убрали Степана, ведь это было бы логичнее, тогда бы подозрения в причастности к этим двум преступлениям в отношении Мыльникова только усилились бы. Но тем не менее Вы через все того же Паяльника нашли тротил и через своего знакомого опера Безрукова подкинули его на квартиру Степана Минка. В это время Стручков, действуя вместе со своим подельником, Зимой, о котором Вы, возможно, даже не имеете представления, взорвали Мыльникова.

Но и это еще не все, ведь Вам мало было просто заключить Степана Минка под стражу, он все равно бы рано или поздно Вас разоблачил. Поэтому Вы, когда Стручков был арестован и помещен в ИВС, пришли к нему и предложили убрать находившегося в том же изоляторе Минка-старшего, а потом, при помощи надзирателя, бежать. По Вашему плану после убийства Минка Стручков должен был сам разделить его судьбу. Для этого Вы встретились с Безруковым, и договорились с ним о том, что Минка переведут в одну камеру со Стручковым. После того, как последний убьет Степана Петровича, надзиратель, по Вашему плану, должен был забить Паяльника до смерти под предлогом его нападения на представителя власти с целью побега из-под стражи…

– Все, я больше не желаю слушать эти измышления, – бешено вращая глазами, заорал Маковский, вскочив со своего места. – Замолчи, иначе я сделаю так, что ты не только вылетишь из нашей адвокатской корпорации, но и вообще никогда не найдешь даже мало-мальски приличную работу. Я засужу тебя по полной!

– Ой ли? – насмешливо глянул на него Кравчук с улыбкой победителя, у которого был припасен кое-какой сюрприз. – Вы полагаете, что у меня нет доказательств?

– У тебя их нет и быть не может, – Маковский стал понемногу успокаиваться, но на место не сел, а подошел к сейфу.

– А деньги, которые лежат сейчас в этом сейфе и которые Вы только что предлагали мне за молчание? Разве они не часть тех денег, которые привез Вам Федор Минк? А телефон, который находится у Вас и в котором стоит сим-карта, оформленная на имя некоего Акимова? Я думаю, что следствию не составит труда доказать, что именно при помощи этого телефона и этой сим-карты вы держали связь со Стручковым. К тому же, перемещения этого телефона при помощи биллинга уже установлены. И наконец, а Степан Минк и Андрей Стручков, которые остались живы? Ведь они уже этой ночью дали показания на Вас. Да-да, Вы не ослышались, они живы. И это Стручков дал следствию полный расклад на Вас, желая хоть как-то смягчить свою участь…

На Маковского было больно смотреть. Его лицо пылало, глаза горели какой-то сумасшедшинкой. У Василия было ощущение, что этот человек, будучи прижатым к стенке озвученными им неопровержимыми доказательствами, сейчас либо упадет замертво от сердечного приступа, либо же выкинет нечто неожиданное.

И интуиция Василия не подвела.

В руках Маковского откуда не возьмись вдруг появился пистолет Макарова, который он вытащил из верхнего отсека сейфа. Дуло пистолета было направлено Василию в грудь, а курок взведен.

– Ну, чего, Васька, – с каким-то болезненным восторгом воскликнул Александр Яковлевич, – не ожидал? Ты думал, что ты такой вундеркинд, вывел дядю Сашу Маковского на чистую воду? Сейчас меня арестуют, а ты с этой, – он, не отрывая глаз от Кравчука, повел дулом в сторону Светловой, – заживешь долго и счастливо? Ты что думал, я не знаю о Ваших с ней шашнях? Нет, Василий, ни хрена у вас не получится. Я просто грохну вас обоих прямо здесь и сам застрелюсь.

Кравчук завороженно смотрел на пистолет. Он мгновенно взмок с головы до пят, но переживал сейчас больше не за себя, а за Марину. «Как же так получилось? Откуда у Маковского пистолет?».

– Он у меня еще с Афгана, наградной, – словно прочитав его мысли, сказал Маковский. – Я как чувствовал сегодня, что у тебя есть для меня неприятный сюрприз и прихватил его с собой на всякий случай, вместе с деньгами.

Ситуация мгновенно изменилась. Сейчас Маковский был хозяином положения, хотя еще минуту назад Василий был на коне и вышагивал по кабинету гоголем. Да, недооценил он этого гада, и теперь за свою глупость и самонадеянность он мог заплатить жизнью. И не только своей, но и Марининой. Зачем он позвал ее сюда? Ну зачем?!

Бледный, как мел, Василий попробовал урезонить вооруженного преступника, которому нечего было терять, и осторожно, как будто боясь наступить на гремучую змею, сказал:

– Александр Яковлевич, не надо перечеркивать всю свою жизнь! Зачем Вам это, Вы же адвокат, уважаемый человек?

– А я отвечу, – зло сощурив глаза, протянул Маковский. – Дело в том, Васенька, – вкрадчиво сказал он, – что я всю жизнь был победителем. По крайней мере, я так считал. А сегодня ты поставил мне мат. Но ты ошибся, ты сглупил и недооценил меня. И это будет стоить тебе жизни. Тебе и всем нам…

Дальнейшие трагические события развивались столь стремительно, что заняли буквально считаные мгновения, но остались в памяти Василия навсегда.

Зрачок дула пистолета немного качнулся вниз, к его животу, и Василий понял, что сейчас неизбежно грянет выстрел. Он знал это совершенно точно, и уже ничто не могло его спасти, если бы не Марина. Вскочив со своего места, она раненой птицей отчаянно заголосила:

– Охрана! На помощь!

И в этот момент прозвучал выстрел.

Василию показалось, что в левую часть его живота стартанула ракета. Тупая девятимиллиметровая пуля из пистолета Макарова угодила ему в селезенку, разрывая ее на части. Под мощнейшим ударным воздействием пули Кравчука отбросило к окну. Но перед тем, как скрючиться от страшной парализующей боли, он увидел, как Маковский направил пистолет на Марину и сделал выстрел. Василий отметил своим стремительно меркнущим сознанием, как пуля попала ей в сердце, и видел ее последний взгляд. Она смотрела на Василия, и в этом взгляде, помимо сильнейшем боли, он прочитал мольбу о помощи и немой удивленный вопрос: «как, неужели это все?»….

Кравчук уже не видел, как в кабинет с оружием наготове ворвались охранники, Широков и Хрипунов. Не видел, как, навсегда закрыв глаза, тяжело опустилась на пол, а потом упала навзничь Марина. Не слышал слившиеся в один звуки выстрелов и не видел, как падает пораженный пулями Маковский. Василия опутала тяжелая вязкая тьма, вырвавшая его из этого измерения и утащившая в вакуум, туда, где тело ему уже было не нужно…

* * *

На дворе середина сентября, бабье лето. Сегодня по-летнему тепло, но в воздухе ощущается пьянящий, ничем не передаваемый запах наступившей московской осени. Это легкий, теплый еще ветерок, смешанный с запахом прелых опавших листьев. И нет даже легкой грусти оттого, что скоро эту идиллию сменит настоящая промозглая осень, на смену которой придет холодная зима с ее коротким световым днем и длинной ночью. Тот, кто побывал на краю, на границе между жизнью и смертью, ценит каждое мгновение своего бытия, и стремится в этой, доставшейся ему по Божьей воле жизни, успеть сделать как можно больше. Хорошего и доброго.

Вчера Василий выписался из больницы, а сегодня он решил съездить на кладбище, навестить ставших ему такими близкими Федора Петровича Минка и свою любовь – Марину Светлову. Степан Петрович сказал, что их похоронили рядом.

А еще Степан привез ему вчера обещанное вознаграждение. Но не миллион, как договаривались, а миллион двести тысяч долларов, пятьсот из которых Кравчук вчера же передал Береговому.

Подъехав к воротам Троекуровского кладбища, Василий осторожно, стараясь лишний раз не беспокоить время от времени дававшую о себе знать рану, вылез из машины.

Достав с заднего сиденья два букета роз с четным количеством цветов в каждом, он пошел по направлению к могиле Федора Минка. Идти было достаточно далеко, но Василий не торопился, вспоминая недавние события…

После тяжелого проникающего огнестрельного ранения он в бессознательном состоянии был доставлен в реанимационное отделение НИИ Скорой помощи имени Склифосовского. Ему было сделано две операции и удалена селезенка. Спустя неделю он был переведен в палату хирургического отделения.

– Ну, здорово, – на пороге его одноместной палаты, которую оплатил Степан Минк, стояли Береговой и Соломатов. Больничные халаты, в руках пакеты с фруктами и соками, на лицах улыбки.

– Здорово! – радостно ответил Василий, пожав протянутые ему руки товарищей. Только сегодня ему сняли швы, поэтому он еще не вставал, делая исключения только ради посещения туалета.

– А мы тебе фруктов принесли, – открыв тумбочку, сказал Алексей. – Только я вижу, что фруктов этих у тебя и так девать некуда. – Он поставил пакеты под кровать.

– Да, ты прав, – улыбнулся Кравчук, – и это только капля в море. В столовой в холодильнике в три раза больше. Мать приходит, сестра, бывшая жена с сыном были, друзья, коллеги. И все несут…

Он вдруг посерьезнел: – Ну, рассказывайте, Марина жива, что с ней?

– А тебе не говорили? – пряча глаза, поинтересовался Береговой. – Вась, ты это, только пообещай, что не будешь волноваться…

– Она погибла, – скорее утвердительно, нежели спрашивая, произнес Василий.

– Да, – опустив глаза, почти прошептал Береговой. – Маковский ее застрелил.

– Она не мучилась? – отстраненно спросил Кравчук.

– Нет, этот гад попал ей в сердце, – сочувствующим голосом сказал Алексей.

– А где ее похоронили?

– Там же, где и Федора Минка, рядом с ним, на Троекуровском.

Василий, глядя в потолок, с минуту молчал, а потом спросил:

– Расскажите мне, как вы спасли Степана Минка, как вышли на Маковского?

– После того, как ты ушел, – начал свой рассказ Береговой, – я поехал к руководителю следственного комитета Москвы, он вызвал меня вместе с моим начальством. Руководитель представил нам находившегося у него в кабинете генерала ФСБ по фамилии Шекун. Этот Шекун, оказывается, друг Степана Минка. Я не знаю, откуда он узнал, что Минк арестован, но думаю, что ему позвонила его жена. Так вот, – чуть помедлив, продолжал Алексей, – этот генерал сообщил, что его люди из оперативно-поискового бюро немедленно подключатся к нашему делу и будут осуществлять вместе с милицейскими операми мероприятия в отношении Маковского и людей, которые будут с ним контактировать. Наш руководитель в свою очередь состыковался с начальством из СБ ГУВД города. Они тоже подключились, взяли под особое наблюдение ИВС, прослушку там поставили. И не зря, потому что на следующий день фээсбешная наружка зафиксировала контакт Маковского с Безруковым. Безруков после этой встречи созвонился и встретился с начальником ИВС, заказав тому Степана. Мы очень плотно контролировали ситуацию. У эсбешников были ключи от всех помещений изолятора, камеры они понавтыкали в хаты, где сидели Минк и Стручков, а также в помещение, занимаемое дежурным по ИВС и его помощником. Туда же прослушку зарядили. В общем, контролировали, контролировали и доконтролировались, что Степана чуть не задушили, ели успели. Еще чуть-чуть и хана. Прыткий этот гад Стручков оказался. В общем, повязали дежурного помощника, изъяли у него деньги, предъявили ему записи, сказали, что Минк и Стручков на него показания уже дают, и он раскололся, сдал своего начальника.

Береговой азартно почесал рукой нос и продолжил: – Начальник ИВС раскололся сразу, как гнилой орех. Мы ему сказали, что на него, помимо показаний его помощника, имеются распечатки телефонных переговоров с Безруковым, видеозапись оперативного мероприятия «наблюдение», где видно, как он встречается с Безруковым, и показания самого Безрукова. Блефовали, конечно, только он все всерьез воспринял, но вот деньги, полученные от Безрукова, выдавать не стал. Мы потом их нашли, когда ты уже здесь был. А вот Безрукова ни мы, ни фэсеры взять не смогли. Его еще днем милиция арестовала. Оказывается, эта гнида развратные действия со своей малолетней падчерицей производил.

– Да ты что? – удивился Кравчук, – а как это стало известно?

– А очень просто. Не зря же говорят, что все тайное рано или поздно становится явным. Девочка в детском саду про это подружкам рассказала, а те воспитательнице. Ну, та, само собой, заведующей садом сообщила, а заведующая – матери и в прокуратуру. И понеслось. Ребенок-то врать не будет. А потом мне мой товарищ, он следак по этому делу в городе, сказал, что экспертиза уже подтвердила, что девочка не врет… В общем, при обыске у Безрукова нашли две тротиловые шашки, которые оказались одной серии с теми, что были найдены на схроне, который выдал нам Зима, подельник Паяльника по подрыву Мыльникова. К тому же эксперты-взрывотехники дали заключение, что частицы тротила, найденные при взрыве автомобиля Мыльникова, идентичны тротилу, обнаруженному и у Зимы, и у Безрукова. Зря ты, Вась к Маковскому поехал, ой, зря. Мы бы и так его взяли, не отвертелся бы. На него все доказательства были, еще бы несколько часов…

– Да не береди ты душу, – просительно посмотрев на него, взмолился Кравчук. – Я и так себя до конца жизни корить за это буду…

– Ладно, Вась, проехали, – сочувственно вздохнул Алексей, – я тебе еще сказать забыл, – повеселел он вдруг. – Прикинь, как бывает. У помощника дежурного по ИВС, который Минка к Паяльнику заводил, Наполов его фамилия, мать была больна раком. Ей операция требовалась, а денег не было, вот он и пошел на поводу у своего начальника. Так вот, эту операцию ей оплатил Степан Минк и она прошла удачно. Теперь мать Наполова будет жить. Вот так!

– Да, добрый человек наш Степан Петрович. – Василий внимательно посмотрел на Берегового. – Я про наш с тобой уговор в Чайхане помню, как только…

– Да ладно, Вась, расслабься, я тебя понял, – предупредительно поднял ладонь Алексей. – Ты лечись лучше, выздоравливай поскорее…

Подходя к тому месту, где были погребены супруги Минк, Василий увидел сидевшую на скамейке у их могил женщину. Она сидела и безучастно смотрела на фотографии покойных Федора Минка и Марины Светловой.