Текст книги "Жорж иномирец 3"

Глава 6. «Вий»

Представьте себе наше сборище неудачников и изгоев, имевшее о женской половине исключительно умозрительное представление, вдруг стало свидетелями пикантной сцены. Эрла осталась ночевать с нами, но прежде, чем отойти ко сну, решила принять водные процедуры.

Уже стемнело. Эрла разожгла смоляные факелы, вокруг которых сразу же начала роиться мошкара. Издалека доносился лягушачий хор и крики ночных птиц. На ветках кустарников, окружающих нашу идиллическую стоянку, расселись светляки. Было так тихо, в сравнении с индустриальным шумом города, что казалось, будто я немного оглох.

Нам, людям, вырванным из привычной среды обитания, было хорошо, несмотря ни на что. Ушел страх перед неизвестностью и открылись ощущения, которых прежде не доводилось испытывать. У меня словно появились новые органы чувств, чувствующие настроение окружающей нас природы, и оно было приятно-убаюкивающим. Я знал наверняка, что нахожусь в безопасности, под наблюдением мира с любопытством взирающего на нас.

И вот в тот момент, когда мы уже собирались лечь спать, Эрла отправилась принимать душ. Она повесила простынку, чтобы не травмировать нашу юную гиперсексуальность. Наивная, она не учла, что факелы отбрасывали тень потрясающей фигуры на нее, как в театре теней. Какой тут сон. Его выдуло подскочившим уровнем тестостерона напрочь.

– Это, парни, давайте по-тихому обойдем, подсмотрим. – Предложил Глеб.

– Ты и по-тихому. – Упрекнул я его, хотя и был не прочь.

– Афродита. – В своем минималистическом репертуаре прокомментировал зрелище Борис.

– Мы и так видим больше, чем должны. Вдруг, это тоже испытание? Соберите свои причиндалы в кулак… нет, пожалуй наоборот, уберите руки от них подальше и наслаждайтесь.

У Глеба от переживаемых чувств, высыпали на лбу и носу бисеринки пота. Борис рассматривал женскую фигуру, отбрасывающую четкую тень со всеми подробностями не мигая. Я, что уж греха таить, тоже смотрел, не отвлекаясь.

– Похоже, завтра придется проходить испытание не выспавшись. – Решил я.

– А я вот возьму и тоже начну принимать душ, чтобы Эрла не спала всю ночь. – В сердцах произнес Глеб.

– Не думаю, что она будет не спать по той же причине, что и мы. Еще и кричать начнет посреди ночи от ужаса. – Я представил себе тень толстяка на месте Эрлы.

– Она ненормальная, отвечаю. – Глеб вытер лицо платочком. – Похоже, ее возбуждают такие нестандартные мужчины, как мы. Я представляю через что она прошла с такой внешностью. Начала с красавчиков, надоели. Они еще те нарциссы. Потом начала выбирать озабоченных. Надоели. Примитивные. Потом завела список и стала выбирать по профессиям или еще по каким-то признакам. Устала. Она же не бухгалтер. И тут мы, забытые и обделенные вниманием. В душе каждого из нас горит пожар неудовлетворенных желаний, как у любого человека, который наперед знает, что в этой жизни ему кое с чем не повезло. Мы же, как нестабильный атом, только тронь и запустится цепная реакция. – От пламенной речи у него снова выступил на лице пот. Глеб утерся.

– Хотелось бы верить тебе, но, думаю дело не в этом. – Предположения толстяка показались мне слишком сказочными. – А если так, то может оказаться, что она выбирает из нас троих самого достойного? И мы тут не теплая компашка товарищей, а непримиримые враги за внимание самки?

– Она любит испытывать. – Вставил фразу Борис и поправил очки.

– Хочешь сказать, она специально нас выдернула из нашего мира, зная наперед, что нам захочется измениться, и мы согласимся пережить определенные трудности. Она маньячка?

– Чебурек. – Произнес Борис, вместо ответа.

– Где? – Глеб завертел головой, забыв о купающейся Эрле.

Борис поднял палец вверх. Небо над головами очистилось, открыв взору спутник планеты в половине фазы, по форме и по виду, из-за многочисленных кратеров, похожий на чебурек.

– Зараза. – Глеб намахнулся на Бориса. – А я поверил.

– Похоже, тестостерон скачкообразно переработался у тебя в желудочный сок. – Усмехнулся я. – Надо сказать Эрле, чтобы для тебя показала представление за шторкой про съедаемый чебурек.

– Атомная секс-бомба. – Запоздало пошутил Борис и отрывисто засмеялся, будто совсем не умел этого делать.

Это было первое проявление юмора, которое я видел с его стороны. Даже Глеб не обиделся. Он загрустил, переживая несостоявшееся рандеву с чебуреком.

Эрла оделась, убрала шторку и уставилась на нас, сидящих в рядок и наблюдающих за ней.

– Что? – Спросила она подозрительно. – Меня было видно?

– Не то что бы видно. Так, тень одна. – Смущенно признался я.

– Ясно. В следующий раз учту, буду мыться в темноте.

Она подошла и села рядом с нами. От нее донесся аромат тонкого парфюма, отдаленно пахнущего луговой травой и цветами. Борис сделал глубокий вдох и медленно с наслаждением выдохнул.

– Ты расскажешь, что нас ждет завтра? – Поинтересовался я у нее.

Эрла пожала плечами.

– Надо ли? – Она вставила в мокрые волосы расческу и медленно протянула ее по всей длине. – Спите спокойно, не думайте о завтрашнем дне. Залог правильной работы мозга, хороший отдых.

– Отдохнешь тут, когда голые девушки перед тобой моются. – Буркнул, словно с обидой, Глеб.

– Моё упущение. Такого больше не повторится. – Эрла продолжила сушить свои волосы. – Не думала, что вы настолько возбудимы. По вам не скажешь.

Я незаметно наступил Глебу на ногу и когда он посмотрел на меня, показал взглядом, все, что о нем думаю.

– Чур меня. – Перекрестился Глеб.

– Просто я подумала, что вам, как новичкам, страшно оставаться одним в новом мире во время сна. Я сама могу ночевать в другом месте, без вас.

– Не надо. – Скупо, но с чувством произнес Борис.

– Не надо. – Согласился я с ним. – И с душем оставь, как есть. Мы не в претензии.

– Тогда без шторки. – Снаглел Глеб.

Я снова наступил ему на ногу. Он совсем не чувствовал меру, что, впрочем, по нему было видно.

– Ладно. – Эрла мурлыкнула особой интонацией, заставившей мое сердце зачастить. – А на сегодняшнюю ночь я хочу выбрать одного из вас, самого не уставшего. – Она пристально посмотрела на Глеба.

Надо было видеть трансформацию его лица, от удивления до панического страха. Эрла и я рассмеялись, чем окончательно добили неудавшегося любовника. Глеб покраснел и набычился.

– Я догадываюсь, о чем вы шепчетесь между собой про меня. Оставлю интригу, не буду признаваться, пусть ваше воображение работает.

– А ты была другой в своем мире? – Спросил Борис.

– Конечно. – Эрла не стала объяснять, что именно в ней изменилось, внешность или внутреннее содержание. – Я стала совсем другой. Невозможно остаться тем же человеком, поняв, что мир вокруг тебя необычайно изменчив, пластичен и податлив.

– У тебя глаза нечеловеческие. – Произнес Борис.

Неизвестно, что он подразумевал под этим, но я был с ним согласен.

– Глаза – зеркало души. – Ответила Эрла и добавила с грустью. – Я часто слышала комплименты моим глазам и не только такие сомнительные.

– Наверное, моя душа маленькая и черная, как уголек. – Подумал я о взаимосвязи своих глаз и души.

– Извини, Вий, я совсем не то имела ввиду. Я говорила, про то, что они выражают. У тебя выразительный взгляд, а внешность легко подправить в соответствии с внутренним содержанием.

– А у меня рыбий взгляд. – Произнес Борис. – Бесцветный.

– Ты держишь эмоции и мысли в себе, вот они и не проявляются во взгляде. Ты боишься проявлять чувства.

– Да, боюсь. – Согласился с Эрлой Борис.

– А у меня красивые глаза и очень выразительный взгляд, только веки немного припухшие. – Глеб решил похвалиться и услышать для себя совет.

– В тебе все хорошо, кроме неуемного аппетита и отсутствия силы воли. – Эрла вкратце прокомментировала образ Глеба.

– Это потому что я воспитывался в женском коллективе. – Глеб нахмурился. – Все меня любили и хотели подкормить, и покупали всё, что я просил. Я совсем не привык добиваться целей самостоятельно.

– Заметно. – Не удержался я от ненужного замечания.

– Уж лучше быть таким, как я. – Буркнул Глеб.

– Ничего, ребята, осталось шесть испытаний. Они, конечно, не чета сегодняшнему, развлекательному, но я уверена, что вы справитесь. – Эрла поднялась и направилась, чтобы затушить факела.

– Хоть намекни, что нас ждет завтра? – Попросил Глеб. – Я подготовлюсь, чтобы не быть таким бесполезным, как сегодня.

– Так нельзя. – Она потушила все факелы, кроме одного, самого дальнего. – В темноте лучше думается. Спокойной ночи.

– А завтраком покормят?

– Ложитесь спать и ни о чем не думайте.

– Я буду думать о тебе. – Неожиданно признался Борис.

Сумрак скрыл краску, выступившую на его лице от смущения.

– Ну, вот и определился самый смелый среди вас. – То ли пошутила, то ли всерьез сказала Эрла.

Очкарик, ошалев от собственной наглости, впал в прострацию. Его реакции напомнили мне какое-то животное, имитирующее трупное окоченение в опасные моменты. Я ткнул в него пальцем, но Борис не шелохнулся. Мне даже показалось, что его мышцы в самом деле обрели древесную твердость.

– М-да, смелость с особенностями. Надеюсь, его состояние похоже на отдых. – Эрла исчезла за каменным прудом. Легла спать.

Мы с Глебом уложили «окаменевшего» Бориса на спальный мешок и легли рядом. Ночь была теплой, и забираться внутрь мешка не было смысла. Над головой висели незнакомые звезды, большой «чебурек», раза в три больше нашей Луны, но запахи и шумы ночи казались привычными. Не хотелось накручивать себя предстоящим испытанием. Будь, что будет.

Закрыл глаза и сразу вспомнил тень моющейся Эрлы. Это было красиво и в некотором смысле художественно. Будь я живописцем, наплел бы ей про кучу причин оставить на холсте образ прекрасной купальщицы. Фигура Эрлы была что надо. Жаль, что мои художественные потуги закончились на рисовании танчиков в детском саду. Если бы воспитательница не сказала мне, что они у меня такие же симпатичные, как и я, то мои пристрастия могли пойти совсем по другому пути.

«Уставший» Глеб захрапел раньше всех. Мне пришлось, перевалившись через лупящегося не мигая на звезды Бориса, зажать толстяку нос. Он открыл глаза и начал бурдеть спросонья.

– На бок ляг, храпишь, как паровоз. – Попросил я его.

– Я даже не уснул еще. – Буркнул Глеб и перевернулся.

– Бесстрашный. – Бесцветным тоном произнес очкарик и вздохнул.

– Потому что уверен, что мы за него снова все сделаем. Как его мама и бабушка.

– Вот бы завтра выпало испытание по поеданию пончиков. – Борис наконец-то моргнул и громко сглотнул. – Он понял бы, что ему не отвертеться. Пончик против пончиков.

Я тихо засмеялся. Определенно, Борис делал коммуникативные успехи, социализируясь в нашем небольшом обществе.

– Осторожнее со съедобными словами, разбудишь Глеба.

– Их можно использовать для него в качестве наживки, как морковку перед оленем, во время испытания.

– Не, перегибай, Глеб не олень, вряд ли побежит. Давай уже спать.

– Вампиры спят в гробу. – Произнес Борис.

– Ты про Эрлу что ли? Мне кажется, она легла спать на таком же мешке, как и мы. Да и не вампир она. Ее укусил журналист.

– А меня собака.

– Слушай, Борь, чувствую, темы для разговора у нас никогда не закончатся. Всё, я сплю.

– Спокойной ночи, Вий.

– Спокойной ночи, Борис.

Разбудил меня надоедливый блеющий голосок Глеба, повторяющий раз за разом:

– Ребята-а-а-а, ребята-а-а-а, просни-и-и-итесь.

Я решил, что наш товарищ помирает с голоду.

– Что ты не спишь? Ночь ведь? – Я приоткрыл глаз.

Тьма была почти абсолютной, даже звезд не видно.

– Вий, это не ночь, это совсем другое место, и здесь темно. Мне кажется, мы уже на втором круге.

Я сел и протер глаза. Действительно, на местечко с водопадом совсем не похоже. Не слышно журчания падающей воды, да и вообще, ничего не слышно.

– Давно проснулся? – Спросил я Глеба.

– Не знаю. Может час, а может и два.

– Чего не проверил сам, где мы оказались?

– Ты… ты чего, я рукой шевельнуть боюсь. Вдруг тут монстры в темноте прячутся. Или жуки. Или пауки. Или крысы. Или…

– Хватит уже бубнить, Глеб, сейчас страху нагонишь на ровном месте. – Я нащупал щиколотку Бориса и потряс за нее товарища.

– А?

Мне захотелось сказать что-нибудь в рифму, но передумал, с ним нельзя было поступать, как с обычным парнем, чтобы невзначай не закоротить его слабую психику.

– Вставай, Борис, приключения продолжаются.

– Рано.

– Утром рано три барана повстречались на мосту. – Переиначил я басню. – Знаешь мудрость, что плохие дела нужно делать в первую очередь, а потом наслаждаться хорошими.

– Дела не могут быть хорошими. – Не согласился со мной Глеб.

– А вот с сексе тоже надо напрягаться, но никто не считает это плохой работой.

– А ты-то откуда знаешь? – Поддел меня Глеб.

И поделом. Не стоило строить из себя умудренного опытом человека.

– Оттуда, откуда и ты, из интернета.

– Ребята, а что темно так? – Спросил уже бодрым голосом Борис.

– Без понятия. Кто-то должен первым набраться смелости и проверить, где мы оказались. – Посоветовал Глеб. – У меня много фобий, поэтому я пас.

– А ты не затем ли сюда приперся, чтобы избавиться от своих комплексов? – Меня подбешивал этот упитанный маменькин сынок.

– Мы договаривались с Эрлой только о лишнем весе, все остальные особенности никак не мешают моему существованию. – Ответил с вызовом толстяк.

– Знаешь, Глеб, ты больше похож на роль человека, которым придется пожертвовать. Ты совершенно бесполезный юнит в нашей команде.

– Сакральная жертва. – Зловещим тоном произнес Борис.

– Сам ты – жертва. – Взвизгнул Глеб. – У меня фобии. Я даже к психиатру ходил, чтобы избавиться от них. Не помог.

– Я много раз ходил к психиатру, тоже не помог. – Флегматичным тоном признался Борис.

– Меня тоже водили к психиатру, после того, как я в сумерках увидел свое отражение в зеркале. Теперь по ночам к зеркалам не подхожу. И что теперь, сидеть и ждать чего-то?

– А что, обязательно надо куда-то идти? Не видно ни черта, может, в двух шагах пропасть?

– Помните, перед сном Эрла сказала, что в темноте лучше думается. – Напомнил нам Борис. – Она знала, каким будет следующее испытание.

– Вот! – Обрадовался Глеб. – Надо думать, а не ломиться куда попало.

– Хорошо, думаем.

Я откинулся на спальный мешок и закрыл глаза. Какое испытание может таить в себе мир без света? Научить нас эхолокации или какому-нибудь ночному зрению. Открыть в себе третий глаз. Или же нам надо взяться за руки и научиться действовать, как одно целое, помогая и страхуя друг друга на невидимом пути. Одни вопросы, ответы на которые могло дать только действие.

Откуда-то потянуло ветерком и вместе с ним донеслись далекие едва различимые голоса. Я напрягся. Не послышалось. Голоса были реальными.

– Мы тут не одни. – Сообщил я товарищам.

– Слышу. – Произнес Глеб. – Покричать им?

– Не вздумай. – Испугался я.

Мы не могли знать, с какой целью находимся здесь, и тем более, чего ждать от других.

– Давайте пойдем бесшумно. – Предложил Борис.

– Нам больше ничего не остается. – Согласился я.

Тактика, сидеть и ждать, вряд ли была задумана для второго круга. Я поднялся на ноги и каким-то шестым чувством ощутил, что надо мной что-то есть. Поднял руку вверх, даже не выпрямившись, она уперлась в неровный каменный потолок.

– У. – Произнес я негромко. Звук отразился от близких стен. – Мужики, мне кажется, что мы находимся в пещере.

– Мне кажется, у меня начинается клаустрофобия. – Запаниковал Глеб. – Я же говорил, что у меня полно всяких фобий.

– Значит, ты идешь первым. – Произнес я серьезно. – Пожертвуем тобой, как и собирались.

– Вы сдурели. Я не пойду первым. Мне страшно. – В голосе Глеба послышалась приближающаяся истерика.

– Ладно, тогда ты остаешься здесь, а мы с Борисом пойдем проверить обстановку.

– Я не останусь! – Выкрикнул толстяк.

– Эй, кто здесь? – Раздался вопрос, разбежавшийся эхом по ответвлениям пещеры.

Мы затихли, не зная, как отреагировать.

– Ну, всё, Глебушка, накосячил, исправляй. – Мне захотелось пнуть его, но я еле сдержался.

– А что я могу? – Он готов был расплакаться.

– Скажи им, что ты один здесь. Узнаем, кто они и что хотят.

– А вдруг, они нападут на меня?

– Поэтому тебе и надо сказать, что ты один, чтобы они не напали на нас исподтишка, зная, что нас трое. Не ссы, мы же никуда не уйдем. – Я не знал чего ждать от людей в этом месте, да и люди ли это на самом деле. Вдруг какие-нибудь монстры-пересмешники-вампиры-кровопийцы, обитающие в непроглядной тьме. Точно, в таком месте нормальные существа не заведутся, обязательно будут порождениями тьмы.

– А что сказать? – Глеб успокоился моим обещанием остаться с ним.

– Скажи, как есть.

– Ладно. – Глеб шумно набрал воздуха в легкие. – Это я, Глеб!

Его фраза звучала, будто он отбился от группы людей, которые его искали.

– Иди к нам, Глеб!

– Зачем это мне к ним идти? – Спросил он испуганным голоском.

– Вот и спроси зачем? – Посоветовал я.

– Зачем?!

– Затем, что нам нихрена не видно куда идти!

– И мне не видно! А вы кто такие?

– Я – пьяница, а мой товарищ, походу, дебил. Нам обещали стать нормальными, после небольшого испытания. Подписался, пока пьяный был, теперь думаю, белую горячку поймал. Вы реальные? Не черти какие?

– Мы не черти! – Успокоил его Глеб.

– Ты не один, что ли?

Я пнул в сторону Глеба и попал по мягкому месту. Впрочем, куда бы я не попал, оно все равно было бы мягким.

– Один, но с манией величия! – Нашелся он.

– Тоже решил стать нормальным?

– Да, решил.

– Иди к нам, вместе будем думать, как выбираться из этой клоаки.

– Что мне им сказать? – спросил шепотом Глеб. – Я не хочу к ним. Они мне уже неприятны.

– Ничего больше не говори. Давай помолчим, посмотрим, что они предпримут.

– Хтонические твари. – Произнес в своей манере Борис.

– Кто это? – Спросил я, не имея представления о предмете, озвученном всезнающим очкариком.

– Сверхъестественные существа, обитающие под землей. Порождения зла.

– Бориска, хватит пугать. – Запричитал Глеб.

– Тише! – Шикнул я на них. Мне послышались шаги.

Мои товарищи замолкли. Во тьме воцарилась такая тишина, что стал слышен свист гуляющих сквозняков. Кажется, наши новые знакомые сами решили подойти к нам. Вначале, я слышал стук подошв о камень, потом стали долетать обрывки фраз. Голос человека, признавшегося в своих алкоголических привычках, я признал. Говорил в основном он, но изредка слышался странный голос, присущий людям с серьезными проблемами дикции.

Мы стояли молча и слушали, как люди приближаются. Даже шептаться между собой мы не стали, боясь, что нас услышат.

– Глеб, подай голос. – Попросил мужчина.

– Раз-раз! – Произнес толстяк.

– Ага, мы уже рядом. – Он будто споткнулся. – Твою мать, беспросветный мрак, как в мой душе.

Он пыхтел и вздыхал, как астматик. Часто ругался матом на препятствия. Мне совсем не хотелось, даже будь он человеком, а не хтоническим ужасом, иметь его в своей компании.

– Постой, Васисуалий, отлить надо, пометить территорию, чтобы знали, что здесь на перевоспитании был Санек.

Вжикнула ширинка, затем раздалось журчание и довольный вздох опорожняющегося.

– Так-то лучше.

Вдруг, стены пещеры наполнились громким стуком, будто в них долбился гигантский электрический дятел. Стук приближался.

– Глеб, это ты стучишь! – Перекрикивая шум, спросил алкаш.

Глеб промолчал, и поступил правильно. Что-то мне подсказывало, что шум этот по чью-то душу.

– Не молчи, скотина, это ты долбишь? – Выкрикнул напуганный Санек.

Шум достиг апогея. Спустя мгновение, он прекратился, вместе с шумом падающих на пол камней. В пещере появился еще кто-то. По его могучему дыханию я предположил, что существо крупнее нас. От его движений по пещере разбегались порывы ветра. Он ходил, как поршень внутри цилиндра.

Мне буквально парализовало от страха. Я потерял способность двигаться и даже соображать. Только мои органы чувств пассивно улавливали приближение страшного существа. Мне в лицо раздалось дыхание. Меня часто обнюхали. Затем обнюхали моих товарищей. Мысленно, я попрощался с матерью, пожалев ее, что так получилось и с Эрлой, наоборот, пожалев, что с ней ничего не получилось.

Неожиданно, существо удалилось. Ветер потянуло от нас в сторону, откуда доносились голоса направляющихся к нам людей.

– Ты кто? Глеб это ты? Нет, это не Глеб. А-а-а-а-а! – Раздался дикий крик, быстро удаляющийся вглубь ответвлений пещеры.

– Писать нельзя. – Произнес Борис.

Я понял, что он имел ввиду. Тварь появилась сразу после того, как алкаш опорожнил мочевой пузырь и, судя по тому, что жертву выбирала нюхом, она смогла определить чьих причиндалов это дело. Поддавшись нерациональному чувству страха, наша троица панически ломанулась в противоположную от удаляющегося крика сторону. Я ударился пару раз о стены и чуть не снес себе черепушку, чудом успел выставить руки вверх и поднырнуть под выступ, торчавший из потолка.

– Стоять! – Выкрикнул я, чтобы мои вялые напарники не расшиблись.

Мы остановились и долго еще наполняли пещеру своим тяжким дыханием. Страх притаился рядом с нами, физически заполняя окружающую нас тьму.

– Нихрена себе, испытание. – Вымолвил Глеб. – Я лучше таким останусь. Не хочу больше никаких кругов, сами крутитесь со своей Эрлой. Овца.

Я даже не нашел в себе сил возразить толстяку. Мои мысли не особенно отличались от его. Не такой уж я и урод, чтобы ставить на кон свою жизнь. Эрла не казалась мне овцой, мирным травоядным животным, она скорее была какой-то хищницей, только мы до сего момента не разобрались, какой плотью она питается, духовной или же физической.

– Домой хочу. – Шмыгнул носом Борис.

Всё, команда сдулась на первом же серьезном испытании. От мыслей о будущих кругах становилось заранее не по себе, окончательно пропадал оптимистический запал. Тьма давила на сознание мрачным прессом негатива. Что делать, куда идти, или вообще не идти, а ждать неизвестно чего. Может быть, это испытание на время, выдержать срок, не поддавшись панике и вернуться по его истечении.

Мы просидели на одном месте больше часа. За все время не услышали никаких звуков. Изредка, откуда-то появлялся сквозняк. Вместе с ним приходили неприятные ассоциации с существом-дятлом, собирающего по пещерам зассанцев. Это, кстати, занимало мои мысли, но я не знал, с какой стороны их надо обдумывать. Одно понимал точно, гадить в пещере не стоило.

– Ничего не меняется, надо идти. – Сидение на одном месте утомило меня своей безрезультативностью.

– А? Что? – Голос Бориса был сонным.

Невероятный пофигизм после пережитого страха. Несмотря на окружающую тьму сна у меня не было ни в одном глазу. Кровь до сих пор бурлила адреналином. Мы поднялись и пошли, наполняя шарканьем темные проходы. Разговоры стихли, настроение было на нуле. Прошел еще час или больше. Понять в темном пространстве течение времени было сложно, оно воспринималось слишком субъективно.

– Ребята. – Подал дрожащий голосок Глеб. – Я борюсь с двумя взаимоисключающими желаниями.

– Какими же? – Без интереса спросил я.

– Я хочу спать и в туалет по-большому.

– Нет. – Произнесли мы с Борисом в один голос.

Похвальная скорость реакции для очкастого тормоза.

– А что я могу поделать, если подступит?

– Уж лучше спи.

– Если я усну, то автоматически реализую и второе желание. – Признался Глеб.

– Ты какой-то джин-засранец. Терпи, иначе тебя сожрет дятел.

– Диспепсикон. – Пошутил Борис, имея ввиду То ли Глеба, то ли дятла.

– Можно, хотя бы пукнуть, стравить давление?

– Я без понятия, что здесь можно, а что нельзя, но лучше потерпеть.

– У меня есть идея. – Подал голос Борис.

– Говори скорее, пока Глеб не обделался.

– Я подумал, что тьма в этом мире, это проявление всего плохого, морального и физического. – Борис замолчал, будто сказал все, что думал.

– И? – Я не понял, что из этого должно проистекать.

– Надо быть светлыми, чтобы найти свет. – Ответил он еще неопределеннее.

– Ты книжек что ли начитался про светлых и темных? Скажи конкретнее, что нам делать, чтобы выйти отсюда?

– Может, стоит начать с мыслей о светлом. О любви к родным, к собаке, солнцу, небу, траве, Эрле. – Бориса понесло.

Мне показалось, что он просто решил напоследок подумать о прекрасной вампирше, затащившей нас на эти испытания. Вся его сентенция о светлом, лишь повод еще раз вспомнить о ней.

– Давай, думай о светлом, а мы посмотрим, будет результат или нет. – Скептически произнес я.

– Поспеши, иначе… – Глеб замолк и громко задышал. Кажется, его подперло. – … иначе, фух, иначе будет поздно. Отступило. – Облегченно выдохнул он.

Борис молчал. Прошла минута, другая и вдруг тьма стала редеть. Я увидел часть стены и блеклые силуэты товарищей. Источника света не было, просто тьма перестала быть такой густой. Я перестал дышать, чтобы нечаянно не спугнуть удачный эксперимент Бориса. Еще минута и я различил часть пещеры от стены до стены. Без сомнений, догадка оказалась правильной. В этом метафорическом мире светлая мысль являлась основной силой, способной рассеять тьму, происходящую из всего дурного.

Признав правоту Бориса, во мне не осталось первоначального скепсиса. Я уселся на пол, закрыл глаза и попытался представить себе что-нибудь приятное, оставившее в душе самые светлые воспоминания. Вспомнил мать в те моменты, когда она устраивала мне праздники. Она искренне желала меня развеселить, сделать счастливым хотя бы на короткое время. Раньше я редко думал об этом, но в этот момент преисполнился благодарности и любви за эти мгновения счастья.

Пробежался по другим, менее значащим, но тоже приятным моментам своей жизни. Прежде, мне казалось, что это почти непрекращающаяся черная полоса, но воспоминания выдернули из этой полосы кучу моментов, которые освещали мою жизнь, не позволяя упасть духом.

– Ё-мое.

Услышал я удивленный возглас Глеба и открыл глаза. Тьма растаяла. От нее остался только легкий сумрак, да прячущиеся в углах тени. Мы находились в лабиринте ходов пещеры.

– Работает. – Обрадовался я. – Глеб, а ты думал о светлом?

– Еще нет. Никак не вспомню ничего подходящего.

– Давай уже, не хватает только твоих воспоминаний, чтобы выбраться отсюда.

– Сейчас. – Глеб закрыл глаза.

Я тоже закрыл и позволил себе подумать об Эрле. Что, если мысли о ней это ключ от всех дверей. Что если она подстроила всю эту игру ради удовлетворения собственного эго. Я открыл глаза. Тьма снова начала густеть. Кажется, мои мысли пошли совсем не туда. Я представил красивые глаза девушки и сравнил их с воронкой бирюзовой воды, затягивающей в прекрасный мир и ниспадающей в него прямо с небес искрящимся водопадом. Белокаменные дворцы, увитые плющом, цветущим яркими цветами. Стаи пестрых птиц, стаями проносящиеся над стенами. Пруды с чистой водой, в которых лениво плавают зеркальные карпы. И на самой высокой башне, накрытой голубым куполом, я представил Эрлу, умиротворенно взирающую сверху на прекрасное место, являющееся плодом ее творения.

Я открыл глаза. Тьмы как не бывало. Борис и Глеб сидели с закрытыми глазами и блаженно улыбались. Хорошо, когда есть вспомнить о чем-нибудь хорошем.

– Друзья. – Я впервые назвал их этим словом и оно слетело с моих уст осмыслено. – Надо идти.

Они открыли глаза и удивленно осмотрелись.

– Борис, ты прав. – Пришлось мне признать без всякого сожаления.

– Это же совсем другое дело. – Обрадовался Глеб. – И сон как рукой сняло, и позывы будто прекратились.

Мы поднялись на ноги и направились в один из проходов, еще не представляя, какой их них и куда приведет нас. Идти по светлым тоннелям было не в пример веселее. Спустя полчаса мы наткнулись на группу из четырех людей, двух женщин и двух мужчин. Удивительно, но они пробирались по пещере словно вокруг них была непроглядная тьма, хотя для нас было светло, как днем.

– Надо помочь им. – Решил Борис и тут же, после его слов начало темнеть и для нас.

– Не надо. – Догадался я. – Сами пусть догадываются. Чужое решение вашей проблемы ничему не научит.

Нам пришлось снова помедитировать о светлом, чтобы вернуть прежнюю яркость. Мы встретили еще несколько групп людей, и не совсем людей, тычущихся, как слепые котята. Мысленно, я пожелал им удачи, и вскоре, после этого, впереди показался яркий дневной свет. Мы пошли на него и, пройдя сквозь ослепляющее свечение, вышли на знакомое место с прудом и водопадом. Эрлы не было.

– Я первый! – Выкрикнул Глеб и, прижав пятерней задницу, рысью направился к туалету.