Текст книги "Жорж иномирец 3"

Глава 7 «Жорж»

На столе стоял мышонок в красных сапожках, синем жилете и серой шляпе с большими, по сравнению с его размерами, полями. Мне показалось, что Ляля, увидев его, хищно блеснула глазами.

– Возьми себя в руки. – Посоветовал я кошке.

– Ты будешь смеяться, Жорж, но я на самом деле чувствую в себе желание броситься за ним, если он решит испугаться меня и сбежать.

Свое первое настоящее дело мы решили отметить в одном из многочисленных баров города миров Транзабара. Удивительно разнообразную публику объединяло в этом месте одно, желание промочить горло хорошим алкоголем. Антош, как знаток в этом вопросе, настаивал на посещении только этого бара. Здесь подавали теплый травяной грог, который можно было пить, только зажав нос, чтобы не закашляться от паров алкоголя и массу ярких коктейлей, нравящихся Ляле. Я предпочитал традиционные напитки в районе сорока градусов, заедая их мясными блюдами либо сырными закусками.

Антош за пару часов гулянки успел отключиться два раза, но совсем ненадолго. Теплый грог быстро пьянил, но так же быстро отпускал.

– Вот теперь у меня есть ощущение, что я могу расслабиться после серьезного дела, а не как раньше, расслабиться после еще одного дня безделья. – Признался я и поднял свою емкость. – Эта рюмка заслужена спасением несчастных мутантов.

– Как вспомню их, бррр, не по себе. – Кошка нервно дернула хвостом. – Доктор Мудаген.

С маленького мышонка упала шляпа. Он подобрал ее со стола, не сводя глаз с кошки. Ляля улыбнулась ему во весь рот, обнажив красивые зубы хищника. Несчастный грызун подхватил шляпку и сбежал на другую сторону барной стойки.

– Нельзя отбирать у бога его работу. – Антош отпил немного из бокала со свежим напитком. – Не нам решать, как должен выглядеть прелюбодей или врун, хотя, на первый взгляд, идея интересная. Упрощает людям взаимоотношения и уменьшает возможность ошибиться в человеке.

– А ты бы хотел видеть у меня все мои недостатки? – Спросил я нетрезвым голосом у змея. – Сейчас мы с тобой друзья, потому что не замечаем их, а если бы они, – я показал вытянутый нос, – всегда были на виду? Ты бы все время думал про меня, да, Жорж опять заливает. Зло это, только подающееся под соусом добродетели. Этот О такой же извращенец, как и любой другой. Ему хочется самому решать судьбу человека.

– Ой, мальчишки, хватит уже об этом поросенке вспоминать. Давайте веселиться. – Глаза у Ляли горели желтым огнем, как коктейль в ее бокале. – Жорж, попроси поставить что-нибудь веселое.

– Простите, господин О, вынужден вас оставить. – Я поговорил с надетой на вилку свиной отбивной и вернул ее назад в тарелку. – Под что желаешь танцевать? – Спросил я кошку.

– Хм, а помнишь, ты показывал нам фильм, где двое танцевали босиком. – Ляля провела растопыренными ладонями наружу мимо лица на уровне глаз.

– А, «криминальное чтиво». – Догадался я. – Не знаю, есть ли здесь такая музыка.

В любом баре, где играла музыка, за нее обязательно отвечал человек, выросший в очень музыкальном мире, чувствующий ее малейшие тонкости и знающий репертуар многих миров. В этом баре за большим кубическим аппаратом из старого пожелтевшего пластика и хромированного железа сидел осьминог. На него постоянно разбрызгивалась водяная пыль, чтобы не сохла кожа.

– Милейший, я вам сейчас попробую напеть мотив, а вы скажете, есть ли у вас что-то подобное. – Попросил я его без особой уверенности, что подобная композиция найдется. Много ли поклонников Тарантино бывало в этих местах.

– Валяй. – Осьминог лениво моргнул единственным глазом.

Кажется, он был изрядно пьян. Я откашлялся. В тишине и уединении я вполне бы смог правдоподобно напеть, но тут меня будто подменили. Я выдавал какие-то несуразные трели и возгласы, отчего слуховые перепонки осьминога подозрительно начали вибрировать.

– Достаточно. – Ответил он и приложил один из щупалец к моим губам.

Другим щупальцем подвигал рычажки на своем аппарате и о, чудо, из динамиков раздалась нужная песня. Я обернулся. Ляля уже стояла в круге в ожидании партнера, то есть меня. Публичные танцы это, конечно же, не мое. Я слишком стеснителен из-за небогатого хореографического опыта. Прежде, чем подойти к кошке, я замахнул большой бокал недопитой кем-то бурой жидкости. В нем оказалась какая-то кислятина, от которой скривилось мое лицо и громко заурчало в желудке.

– Ты не хочешь танцевать? – Спросила Ляля, принимая стойку.

– Уже хочу. – Алкоголь побежал по венам, превращая меня в смелого альфа самца, ну может быть и не альфа, но бета самца точно.

Так зажигательно мы с Лялей не танцевали ни разу. Я чувствовал нашу синхронность, словно мы телепатически ощущали друг друга. Это был не просто танец, это было настоящее соитие, разновидность близости, заменяющая секс. Я чувствовал возбуждение и упивался танцем, ловя взглядом ее глаза, наполненные теми же чувствами, что и у меня. Музыка закончилась. Публика, обычно вяло реагирующая на чье-то пьяное желание подергаться под музыку, одарила нас овациями. Я в разгоряченном порыве подхватил Лялю на руки и поцеловал. Она не оттолкнула меня.

Спустя пару минут, когда возбуждение улеглось, нам стало неловко. Мы засобирались домой. Половину дороги мы молчали, прокручивая в голове наш зажигательный танец. Я знал заранее, что воспоминания о нем станет для нас с кошкой очередным табу, а потом он забудется, и легкий стыд, как и мысли о том, что нас объединяет что-то большее, чем дружба, тоже забудутся. В статусе друзей нам было намного комфортнее общаться. Все-таки тело, данное нам от рождения, служило ограничителем отношений. По задумке природы, не надо было людям разных видов испытывать друг к другу никаких чувств, чтобы не остановить процесс воспроизводства потомства. Мне стало интересно, а существовал ли в бесконечных мирах ученый, который мог комбинировать разные гены. Представив гибрида, который мог появиться у нас с кошкой воочию, меня передернуло.

– Что? – Спросила Ляля, заметив это.

– Зябко стало. – Соврал я.

Отношения не обязательно должны были заканчиваться детьми. Хотя, в старости, было бы здорово сидеть на веранде, смотреть на потрясающий транзабарский закат и смотреть, как играют во дворе внуки. Я прервал ход мыслей отрезвляющей идеей о том, что нашим гибридам в свою очередь опять будут нужны услуги ученого, чтобы получилось потомство. Ерунда какая-то, а не семейная жизнь. Может, стоило завести кошку, или собаку. Ой, нет, собаки Ляле не по душе, как и она собакам. А двум кошкам в доме будет сложно ужиться.

Ход моих мыслей прервал человек-кот, откровенно пялившийся на Лялю. Моя спутница бросила на представителя вида, похожего на нее, короткий незаинтересованный взгляд. Это сейчас она была еще под впечатлением от танца, но когда-нибудь ей все надоест и захочется семейного счастья, которое нам двоим никак не построить. Хорошо, что мы придумали себе занятие. Мысли о нем помогли мне справиться с нахлынувшей грустью. Процесс выбора недостойного иномирца возбуждал воображение.

Мы вернулись домой, без сил рухнули на кровати и хорошенько выспались. Утро началось с запаха гренок. Ляля встала раньше всех и приготовила завтрак. Для Антоша она намешала легкий коктейль из отцовской наливки и сока, зная, что он обязательно будет жаловаться на последствия вечеринки. Вчера вечером он еле дополз до дома в прямом смысле.

Так и случилось. Змей появился в дверном проеме, тяжело дыша и полуприкрыв глаза.

– Всем доброго утра. – Пожелал он и забрался на свой стул, похожий на вешалку. Накрутился на нем и завис головой над столом, принюхиваясь к своему напитку. – Это с тем, о чем я думаю.

– Да, это привет от бати и какое-то сладкое пойло, чтобы не сжечь пищевод.

Месяц назад Антош слишком злоупотребил отцовским напитком, а отец не любит разбавлять его, считая, что мужикам это ни к чему, и осип так, что натурально шипел, как змея целую неделю.

– Спасибо. – Змей подцепил кружку кончиком хвоста, жадно выпил содержимое, отрыгнул и поставил на место. – Панацея. – Он зажмурился и помолчал, потом резко открыл глаза и бодро произнес. – Ну, теперь можно и поесть.

– Кто из вас уже думал о том, кого выбрать следующим? – Спросила Ляля.

– Лично я думал о негодяе, который мог прикинуться божеством и являть людям чудеса, которые притащил из других миров. – Поделился Антош.

– Отличная идея. – Согласился я.

Мне на ум приходили только мелкая шпана, ворующая из магазинов, да развратники, типа Вольдемара. Змей думал совсем другими категориями, несмотря на свое похмельное состояние. Иногда мне казалось, что для его умственных способностей физическая немощь является стимулирующим моментом.

– У тебя, Ляля, какие были идеи? – Поинтересовался я, не спеша озвучивать свои.

– А мне пришла странная идея про человека, который сводит с ума других, таская их по похожим мирам и тыкая носом в отличия.

– Зачем? – Мне была непонятна причина подобного извращения.

– Ну, – Ляля замялась, – у меня были такие мысли, когда я поняла, что способна отправлять людей в другие миры. Я вспомнила обо всех людях, которые причинили мне боль и подумала, как бы я наслаждалась зрелищем их беспомощности и страха.

– Ты так думала? – Удивился Антош и зачем-то понюхал пустой бокал.

– Я бы вернула их назад, обязательно. – Будто извиняясь за свои мысли, произнесла кошка. – Только ведь они бы на всю жизнь решили, что произошедшее с ними следствие расстройства психики. Вот. А потом подумала о человеке, который тешит себя, гоняя людей по похожим мирам с небольшими отличиями, и убеждает людей в том, что они психически нездоровы.

– Аха, маньяк-психиатр. – Задумчиво произнес змей. – Такого поймать очень сложно. Он не будет так отсвечивать, как доктор Мудаген. Скорее всего, он и по мирам не носится, как угорелый, сидит себе в кабинетике, принимает пациентов в родном мире. Это ведь очень скользкий тип, которого не так просто застать на месте преступления, в отличие от того же божества, суть которого распирает миры от инородности. Мне нравится. – Антош довольно причмокнул и придвинул свой бокал поближе к Ляле. – Снова тяжесть навалилась на плечи.

– У тебя есть плечи? – Усмехнулась кошка.

– Нет, конечно, но с похмелья ощущение, что есть. Надо от них избавиться, а то гибкости никакой, как на крест надетый. – Он многозначительно подергал веками, кивая в сторону ингредиентов коктейля. – Вот ту сладкую блевотину лучше не мешать с нектаром, который готовит отец Жоржа.

– Мой батя говорит, что неправильно организованное похмелье грозит перерасти в очередную пьянку. – Предупредил я змея, готового снова наклюкаться.

– Золотые слова. – Антош отправил в бездонные недра половину бокала крепкого напитка. – Это… о-о-о, блаженство, это последний. – Его гибкий язык уже начал немного заплетаться. – На чем мы остановились?

– На выборе иномирца, сводящего с ума людей себе на потеху. – Напомнила кошка.

– Так… ага… психиатр-маньяк. Найти его будет непросто.

– Ты это уже говорил.

– Да? – Удивился змей. – Теперь ваша очередь предлагать варианты.

Так бывало не раз, когда лишний миллилитр алкоголя превращал Антоша из суперкомпьютера, способного выдавать миллионы вариантов в секунду, в зависший наглухо калькулятор.

– Это твоя идея, Ляля, готов принять ее такой, какой ты ее сама представляешь. – Я тоже решил слиться, не особо представляя себя образ извращенного иномирца.

Для удовлетворения моих низменных желаний такой способ совершенно не подходил, слишком нудно. Отрекись я от идеи достичь Транзабара, остановился бы на мелочном желании пустить окружающим пыль в глаза. Создал бы из себя образ богатея, воруя из миров вещи или добывая золото и сдавая его в скупку. Построил бы огромный дом и презрительно плевал с верхнего этажа на менее удачливых соседей. Купил бы целый автопарк дорогих авто, менял бы красавиц, купаясь в тщеславной гордыне. Не уверен, что наступил бы момент, когда я сказал себе, что счастлив такой жизнью и готов прожить ею до конца дней.

– Есть у меня одна задумка. – Ляля поковыряла пальчиком стол. – Моя антинатура, темная Ляля, кем я могла стать, если бы не встретила вас.

– Спасибо, раз слышать, что мы воспитали тебя в положительном образе. А почему антиЛяля?

– Не знаю. Наверное, подсознательно считаю ее порождением своих нехороших мыслей. Я понимаю, как мне близки ее мысли и от этого становится не по себе. Не хочу мириться с тем, что во мне она есть, и тем более, не хочу мириться с ней реальной.

– Ляля, тебе нужна помощь настоящего психолога. – Я положил поверх ее ладони свою руку и заглянул в глаза.

– Боюсь, после того, как я ему откроюсь, он решит покончить с собой. – Кошка сверкнула желтым взглядом, полыхнув внутренним огнем скрытых чувств.

Я поверил, что так и будет. Или это был гипноз.

– Антош. – Ляля потрепала индифферентного змея, находящегося в состоянии алкогольной нирваны.

– Что? – Резко очухался змей.

– Нам пора.

После того, как мы оказались в тесных объятьях, Ляля закрыла глаза и спустя несколько секунд сделала пассы руками. Мы оказались в пустой комнате. Если это была приемная психолога, то он явно знал, как настроить клиента на негатив. Черно-белые картинки с какими-то отталкивающими авангардистскими сюжетами вразнобой висели по стенам. Свет из окна падал на мрачную инсталляцию, изображающую согбенную фигуру, всем своим видом показывающую тяжесть давящих на нее грехов.

– Жорж, Антош, вам надо исчезнуть из поля зрения. Это мир таких, как я. – Предупредила Ляля.

– Уверена? – Я не увидел ничего намекающего на густой лес за окном и живые деревянные стены. – Это место пахнет технологиями иного рода.

– Чем бы оно не пахло, вы все равно будете пахнуть иначе, чем здесь принято.

– Надо было маму попросить, чтобы сшила мне костюмчик кота. – Пошутил я, но моя попытка не удалась. Ляля даже не улыбнулась.

– А мы думали тебя подстраховать на всякий случай. – Антош наполнил приемную благородным алкогольным амбре.

– Я справлюсь, но вы все рано не уходите далеко. Вон, в конце коридора достаточно темно, чтобы вас не приняли за чужаков.

– Ладно, уговорила, идем, Антош. Если, что, скажу, что у меня случилось выпадение шерсти на почве невроза.

– А мне что сказать? – Поинтересовался змей.

– Я скажу, что ты и есть причина невроза. Надеюсь, у нас будет время смыться, пока они будут проходить все стадии принятия.

– Всё, тихо. – Ляля выставила в нашу сторону ладошки.

Ляля стояла спиной к двери психолога и потому не видела, как открылась дверь и из нее выглянула любопытная кошачья мордаха. Ее лицо на несколько секунд застыло маской неподдельного удивления, сменившееся страхом.

– Здрасти. – Поздоровался я первым. – Антош, заблокируй выход.

Я знал наперед, что женщина-кошка захочет сбежать в другой мир, обнаружив у себя в приемной подозрительных гостей. И был прав. Дверь захлопнулась.

– Вы… болтливы, как женщины. – Сквозь зубы произнесла кошка. – Я так готовилась к этой встрече.

– Обещаю, мы будем делать вид, что нас нет рядом.

Раз докторша видела нас, то и смысла прятаться больше не было. Всей троицей мы завалились в ее кабинет. Психологиня неуклюже пыталась выглядеть не напуганной, теребила какие-то бумаги на столе, собирая их в стопки и стуча о темную полированную поверхность без всякого намерения прекратить этот бессмысленный процесс.

– Вы кто? – Спросила она, бегая по нам своими большими глазками.

Она была ничего, следила за своей шерсткой, красиво одевалась. Лицо ее было чуть вытянутым, как у египетских кошек, и ушки чуть больше Лялиных, зато глаза поменьше. Лялю я воспринимал, как уютную домашнюю кошечку, а эта выглядела суховато, как клерк, в котором половину души занимают мысли о карьере и прочих не семейных радостях.

– Ваша деятельность вносит возмущение в структуру миров, потому мы и здесь. – Пояснила Ляля.

Она без разрешения сесть со стороны хозяйки кабинета, самовольно взяла стул и села напротив нее.

– Какое такое возмущение? Я не понимаю, о чем вы? – Психологиня нервно бросила бумаги на стол и закрыла глаза.

Через несколько секунд она открыла их.

– Не получается? – Издевательским тоном спросила Ляля.

– Это возможно? – Доктор поняла, что прикидываться дурочкой не вариант.

– Тем, кто не разменял свое умение на бесполезные вещи под силу многое. – Ляля махнула рукой и стопка папок мгновенно исчезла со стола.

Психологиню этот безобидный трюк напугал. Она приподняла руки, будто на столе находилось что-то угрожающее ей. Через мгновение бумаги вернулись на место, снова напугав хозяйку кабинета.

Пока Ляля упражнялась в запугивании иномирки, я осмотрел ее кабинет. Воистину, это было место, после посещения которого могли возникнуть только суицидальные мысли. Слева от меня на стене в рамке висел моток веревки и рядом с ним кусок мыла. В другой рамке с выверенным дизайнерским изыском коллаж из опасной бритвы и пакета с красной жидкостью. Рядом с ней, так же в рамке, была выложена аппликация из игральных карт, на которых были изображены обезображенные трупы.

– Позитивненько тут у вас, аж жить не хочется. – Произнес я и получил от Ляли суровый взгляд, за то, что вклинился в разговор. – Общайтесь, общайтесь. – Я выставил руки в извиняющемся жесте.

– Что вам нужно и чем моя деятельность может приносить вред? – Хозяйка кабинета чуть осмелела. Наверняка знала всякие профессиональные тонкости, позволяющие быстро приходить в себя.

– Нам нужно, чтобы вы прекратили свою, так называемую деятельность, а по факту, нездоровую сублимацию за счет людей, которых вы доводите до самоубийства. – Выпалила Ляля железным тоном.

– Я никого не довожу до самоубийства, наоборот, всячески способствую не прибегать к подобным разрешениям своих проблем. Вы пугаете меня своим присутствием. – Женщина вскинула голову и демонстративно отвернулась. – Я с детства не переношу змей. – Добавила она спустя мгновение.

Антош онемел от подобного нахальства.

– Может быть, вас посадить в одну клетку с дружелюбными змеями, и дать вам возможность перебороть свою фобию? – Предложил Антош.

Психологиня ничего не ответила.

– Я бы вколол ей мудаген. – Шепнул я змею.

Мой взгляд упал на стену за головой друга. Там висела огромная таблица, которая называлась: «Периодическая система клинических элементов». Как и в таблице химических элементов в ней располагались рядками и столбиками следующие вещества: Безумий, Расстронций, Идиотий, Дебилий, Шизофрений и тому подобное. Под каждым имелась краткая характеристика и знаки плюса или минуса с числовым коэффициентом. Ни дать, ни взять, Менделеев от психологии, или психохимии.

– Потрудитесь объяснить суть вашей работы и убедить нас в том, что это нормально. – Попросила Ляля спокойным голосом.

– Нормально? – Кошка сверкнула безумным светом, загоревшимся в ее глазах. – Вы считаете, что есть нормальные люди?

– Не просто считаю, но и знаю это. – Ответила наша подруга спокойно, чем вызвала у своей оппонентки бурю эмоций.

Ее лицо и руки корежило от бесполезных попыток улизнуть из этого мира, но Антош, своим умением блокировал все ее попытки, никак не выдавая это внешне. Наконец, она сдалась и откинулась на спинку кресла.

– И вы хотите сказать, что большинство всегда психически здорОво? А по мне большинство это сговорившиеся шизофреники. Они сговорились, что им можно видеть, а чего нет, и они не видят. А так называемые сумасшедшие видят, потому что не участвуют в этом сговоре. Большинству так удобнее, меньше вопросов, легче жизнь. Пусть они не получат чего-то особенного, зато в них не будут тыкать пальцем и считать больными.

Мне показалось, что в ее словах есть соль. Люди действительно многих свободных от ограничений считают чокнутыми. Окажись я сейчас на прежнем рабочем месте, мое поведение могло бы показаться коллегам странным. А открой я рот и расскажи им про миры, психушка была бы обеспечена.

– Вы что, убеждаете уверенных в своем психическом здоровье людей в том, что они больны? – Спросила Ляля.

– Не вижу в этом ничего плохого. Психолог наоборот. Одни лечат от проблем, другие при помощи проблем открывают людям их настоящую суть. – Судя по позе, кошка почувствовала себя увереннее. – Лучше знать о себе правду и руководствоваться по жизни ею, чем жить в обмане. Псих, уверенный в том, что он здоров, гораздо опаснее для общества, чем здоровый человек, уверенный в том, что он псих. У второго хотя бы будет осторожность в поступках, чтобы никто об этом не догадался. Хотите, я в двух словах набросаю вам все ваши недостатки, которые вы тщательно скрываете от остальных? – Докторша, подавшись корпусом вперед, несколько вызывающе уставилась на Лялю.

У меня даже подмышки вспотели от нехорошего предчувствия. Я заметил, как дрогнули ладони нашей кошки, едва сдерживаемые желанием запулить психологиню в тартарары, в мир, который не мог представить даже самый сложный её пациент. Разрешение немой сцены, набирающей ватты для мгновенной разрядки, заземлил стук в дверь.

– У меня прием. – Сообщила хозяйка кабинета. – Мне отменить?

– Ни в коем случае. – Произнес змей. – Мы уйдем, но будем рядом. Очень интересно послушать, о чем вы будете говорить.

Бьюсь об заклад, она не знала того, что знал и умел змей, а потому могла наивно рассчитывать на шанс выскользнуть из наших умелых рук. Я взял Лялю за руку и почувствовал сквозь шерсть и кожу, как мощно бьется ее пульс. Змей перенес нас в организованную им аномалию, прицепившуюся невидимым пузырем к телу этого мира. Мы спокойно наблюдали и слышали всё, что происходило в кабинете психологини, но она понятия об этом не имела.

– Тварь. – Прошептала Ляля. – Она заткнула меня своими доводами, я даже не сообразила, чем ей возразить.

– Спокойно, она же психолог, поднаторела в этом деле. Признаться, я и сам, понимая, что она не права, не мог ничего придумать, чтобы заткнуть ее.

– Тише, – прошипел змей, – давайте послушаем, о чем они говорят.

В кабинет робко вошел кот и сел на диванчик только после того, как психолог разрешила ему.

– Напомните мне, какой у вас случай? – Спросила психологиня.

Наш разговор, все-таки сбил ее с толку.

– Ну, как же, вы показали мне измену моей супруги. Мы вместе с вами ходили на это посмотреть. С соседом. В смысле не ходили с соседом, а она изменяла мне с соседом.

– А, простите, вспомнила. Сложный случай. И что, вы поговорили с ней об этом?

– Я пытался, но она ни в какую. Плачет, обещает покончить жизнь самоубийством, если я буду настаивать. Я побил ее, но она все равно не призналась. Очень странно. И еще мне показалось странным, что место, в котором мы их застали, я не узнаю. Нет у нас такого.

Кошка засмеялась.

– Это последствия чрезвычайного эмоционально состояния. Психика подкидывает нам разные фокусы, когда мы не в себе. Уверена, что взглянув на место, где произошло совокупление, в спокойном состоянии, вы сразу его узнаете. Кстати, я уверена, что вам сейчас тоже нужна помощь. Не желаете пройти процедуру психологической разгрузки? У меня есть одна очень хорошая программа, связанная с прогулками на свежем воздухе. Мы будем гулять и беседовать в непринужденной атмосфере. Как вам?

Пациент еще не успел принять решение, а кошка уже встала и направилась к дверям кабинета.

– Прошу. – Она открыла дверь и указала на выход своему пациенту.

Тот молча поднялся и выполнил просьбу. По его фигуре, неловким и неуверенным движениям можно было определить его душевное состояние, даже не имея никакого психологического образования. Кот был подавлен, потерян и полностью зависим от воли докторши.

Змей переместил нас по ту сторону кабинета, чтобы не потерять парочку из вида. Психолог взяла пациента за руку и потянула за собой. Спешила скорее сбежать. Как только они завернули за угол коридора, она попыталась это сделать. Змей, ради смеха, что было ему несвойственно, либо ради урока, зациклил кусок мира. Куда бы доктор не выходила, она автоматически возвращалась в свой кабинет.

Когда парочка снова оказалась в нем, оба выглядели растерянно.

– Я ничего не понимаю. – Произнес кот. – Мы же с вами…

– Это… так надо. Гипнотическое внушение, с целью снять ментальное напряжение. Мы и не выходили никуда. – Соврала кошка-психолог, не переставая внимательно разглядывать свой кабинет.

Наверное, она решила, что ее закинули в похожий мир, поступив так же, как и она со своими клиентами, чтобы медленно свести её с ума.

– Вы свободны на сегодня. – Она уселась в свое кресло.

– А как же мне быть с женой? – Кот привстал и замер, так и не выпрямившись.

– Это тоже был гипноз. Она вам не изменяла.

– А зачем… правда? – Лицо кота просияло.

– Правда. Это метод такой, шоковый. Теперь же вы готовы ее любить с новой силой?

– Конечно! Спасибо вам доктор.

Довольный кот выбежал из кабинета и шумно понесся по коридору.

– Где вы там прячетесь? – Спросила психологиня.

Змей проявил нас в ее мир. Мы снова расселись напротив нее. Теперь взгляд доктора выражал не деланную уверенность, а уважение, страх и готовность продолжить разговор.

– Я даже подумать не могла, что существует какая-то служба, занимающаяся контролем иномирцев. – Призналась она. – Я думала, мы все сами по себе. Редкий дар, который открывает перед нами уйму возможностей.

– Которыми вы не пользуетесь. – Заметил я. – Или вы понимаете под уймой то, чем вы занимались?

– Да, я именно это имела в виду.

– Теперь вы можете согласиться с тем, что издевались над людьми ради удовлетворения извращенных удовольствий, возникших вследствие понимания собственной безнаказанности? – Строго спросила Ляля.

Психологиня потупила взор.

– Меня накажут? – Спросила она.

– Разумеется. За подобные преступления предусмотрена только высшая мера. – Я решил немного попугать, но получил от Ляли локтем под ребра.

Доктор посмотрела на нас.

– Ладно, я готова. Мне даже не с кем попрощаться.

– Вам не надо никуда идти. По крайней мере, с нами. – Произнес змей. – Иномирец не может сидеть на месте. Вопросы, которые появляются в его голове, направляют его в нужную сторону. Как только разгребете дела, которые вы натворили, прислушайтесь к себе и смело доверьтесь внутреннему голосу.

– И уберите со стен эти жуткие суицидальные натюрморты. – Попросил я. – Больше радости и ярких красок.

– Вы будете за мной следить? – Спросила доктор.

– Нет. – Ответила Ляля. – Вы не ребенок, чтобы быть вам нянькой. Вам решать, кем быть, но помните, миры не любят когда в их теле живет заноза. Рано или поздно вас выдавит из каждого, в котором вы творите непотребства и тогда перед вами снова встанет вопрос, куда идти.

– Значит, я свободна? – Не веря своим ушам, спросила «психолог».

– Вот, дура. – Не удержалась Ляля. – Может ее и правда засадить в аномалию?

Глаза у докторши испуганно забегали.

– Дамочка. – Стараясь быть вежливым и в то же время снисходительным, змей обратился к хозяйке кабинета. – Вы не были свободны и не скоро станете с таким образом мыслей. Свобода – это путь собственного развития, а не стагнация в узких рамках удовлетворения своих низменных желаний.

– Скажите куда идти и что делать? – Попросила кошка, умоляюще глядя на нас.

Мы переглянулись и рассмеялись, сбив с толку хозяйку кабинета. Змей скрутил нас обручем. Кошка рассеянно помахала нам, поняв, что это действие означает наш уход.

– Оставляю вам желать лучшего. – Бросил напоследок Антош и вернул нас домой.