Текст книги "Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству"

В настоящее время можно наблюдать настойчивую кампанию по дискредитации русской победы над татарами на Куликовом поле в 1380 г. Начало этому движению положили уже много лет назад евразийцы, в особенности Л. Н. Гумилёв, пытавшийся вопреки всем имеющимся данным представить это сражение как «внутриордынскую разборку», в которой русские де воевали «против темника-узурпатора Мамая за законного хана Тохтамыша». В настоящее время помимо идейных последователей «Арслан-бека» (как любил в конце жизни подписываться Л. Н. Гумилёв) лагерь «борцов с Куликовской битвой» включает русофобов из числа украинских, белорусских, татарских и прочих националистов, фоменковцев-новохронологов и прочих фриков – разоблачителей всего и вся.

Одно из направлений деятельности этого лагеря заключается в стремлении максимально принизить значение русской победы на Куликовом поле при помощи раздувания до невероятных масштабов победы литовцев над татарами на Синих водах, одержанной предположительно в 1362 г. Некоторые из пропагандистов подобного рода доходят до того, что заявляют, будто никакой Куликовской битвы на самом деле не было, а она была целиком выдумана «московитами», жестоко страдавшими от зависти к литовцам из-за их вселенской значимости победы на Синих водах.

В связи с этим будет полезным сравнить основные характеристики Синеводской и Куликовской битв, представив их для наглядности в виде таблицы. Но сначала имеет смысл сказать несколько слов об источниках. Самым ранним упоминанием о битве на Синих водах является лаконичное сообщение тверской Рогожской летописи, законченной в 1396 г.: «Въ лето 6871 (1362—1363 г.) … Тое же осени Олгердъ Синю воду и Белобережие повоевалъ»880880
  Рогожский летописец. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 75.


[Закрыть].

Самое раннее упоминание Синеводского сражения в литовском источнике – сообщение белорусско-литовской летописи, составленной в Смоленске в 1446 г., т.е. через 85 лет после предполагаемого времени события: «Коли господар был на Литовскои земли князь великы Олгирд и, шед в поле с литовъскимъ воискомь, побиль татаров на Синеи воде, трех братов: князя Хочебия а Кутлубугу а Дмитрея. А то си три браты, татарскыа князи, отчичи и дедечи Подолскои земли, а от них заведали втамони а боискаки, приезьдяючи от них утамонъв, имывали ис Подолъскои земли дань»881881
  Супрасльская летопись. ПСРЛ. Т. 35. С. 66.


[Закрыть].

Все последующие литовские летописи повторяют это сообщение, не добавляя к нему ничего нового. Т.е. эти 4 строчки даже без указания года – это всё, что было известно литовцам о своей «великой победе». (Правда, в конце XVI в. появилось сочинение польского историка Мацея Стрыйковского, в котором Синеводской битве посвящено целых 15 строчек и содержится множество красочных подробностей, но поскольку взять эти подробности Стрыйковскому было неоткуда кроме как из своего богатого воображения, их историческая ценность равна нулю.) Отсюда можно сделать вывод о том значении, которое придавали битве на Синих водах сами литовцы.

Ордынский выбор Швеции

Шведско-татарский военный союз против России, просуществовавший около двух столетий, сложился к середине XVI в. и явился следствием событий предшествующего периода. После разгрома Большой Орды в 1502 г. крымский хан Менгли-Гирей начал постепенный отход от союза с Москвой и сближение с Вильной. Изменение политики Крыма было окончательно оформлено в 1507 г. договором между Менгли-Гиреем и литовским великим князем Сигизмундом I, направленным против России. Вслед за этим начались постоянные набеги крымских татар на русские земли, общее число которых за шестнадцатое столетие достигло 91. Тем временем в Швеции народное движение во главе с Густавом Вазой привело к её освобождению от датского господства и окончательному провозглашению независимости в 1524 г. Всё более агрессивная политика новой шведской династии неизбежно вела её на востоке к столкновению с Россией, что и вылилось в русско-шведскую войну 1554—1557 гг. Оказавшись естественной союзницей против России с Крымским ханством, Швеция не преминула заключить с ним военный альянс.

Война началась безрезультатной шведской осадой Орешка в 1555 г., за которой последовал в 1556 г. поход русского войска на Выборг и разорение его окрестностей. Именно к этому времени относится первое упоминание о военном союзе между Шведским королевством и Крымской ордой, которое мы находим в письме короля Густава I Вазы своему сыну Эрику от 14 сентября 1556 г. Целью союза были совместные военные действия против России. В другом источнике того же времени уточняется, что по договору со Швецией «татарский царь по имени Крымски» должен направить на её «могучего восточного соседа» с юга 80 тысяч своих всадников. Однако этим намерениям не суждено было осуществиться ввиду того, что уже в марте 1557 г. Россия и Швеция заключили мирный договор.

Идея совместного шведско-татарского вторжения в Россию была возрождена в ходе Ливонской войны, в которую Швеция вступила в 1560 г. Боевые действия развивались для Швеции в целом неудачно, что привело к поиску союзников против России. В 1578 г. шведский король Юхан III заключил договор с новым польским королём и литовским великим князем Стефаном Баторием, ставленником Турции. Вслед за ним последовал договор с Крымом. В 1579 г. в Стокгольм с богатыми подарками прибыл крымский посол, привезший королю Юхану предложение хана Мехмет-Гирея предоставить 200 тысяч всадников для совместного похода на Москву. Шведский правитель с радостью принял это предложение и отпустил гонца, щедро его одарив. Однако и на этот раз осуществлению плана помешали обстоятельства.

Третья попытка была сделана в 1590 г., когда истекло действие Плюсского перемирия, заключённого между Россией и Швецией по итогам Ливонской войны в 1583 г. По результатам этого перемирия Швеции фактически удалось удержать за собой города Ям, Копорье, Ивангород и Корелу с их уездами, захваченные в последние годы войны. Россию подобное положение дел устроить не могло, поэтому по окончании перемирия в январе 1590 г. русские войска начали боевые действия. От шведов был освобождён Ям, после чего началась осада Ивангорода и Нарвы. 25 февраля было подписано перемирие, согласно которому шведы возвращали России Ям, Копорье и Ивангород.

Однако шведский король Юхан III отказался признавать эту договорённость. Заключивший её фельдмаршал Горн был приговорён к смертной казни, а к русской границе направилась шведская армия в 18 тысяч человек. В то же время был заключен договор о совместных действиях с крымским ханом Гази-Гиреем, которого в Бахчисарае посетил шведский посол Эрик Фальк. По договору татары должны были опустошить русские земли вплоть до Москвы, пока шведы будут действовать на севере. Об этом соглашении было хорошо известно в России: «Слышавъ же сия скверны песъ Крымский царь…, яко многое благочестиваго царя христолюбивое воинство посланно бысть Немецкие области воевати, многое же воинство оставлено бе и въ Великомъ Новеграде и во всехъ пределехъ его въ сохранение отъ нашествия нечестивыхъ Немецъ; бе же тогда Крымский царь… советъ имея Свейскимъ королемъ съ Еганомъ, яко да во едино время отъ обоихъ странъ на благочестие ополчатся… Въ то время много воинство послано бысть въ Великий Новъградъ противъ ополчения нечестиваго воинства короля Свийского, злаго советника Крымского оного царя»882882
  Никоновская летопись. ПСРЛ. Т. 14. С. 10, 11.


[Закрыть]. Совместное шведско-татарское вторжение в Россию началось летом 1591 г. Навстречу шведам из Новгорода выступило русское войско, но в сражении под Гдовом русский передовой полк был разбит, а воевода Долгоруков попал в плен. Однако гораздо более важные события разворачивались в это время на южном театре военных действий.

Гази-Гирей двинулся на Россию с войском, насчитывавшим до 100 тысяч всадников. Помимо крымцев и ногайцев в него входили турецкие отряды из крепостей Очаков и Белгород, янычары и турецкая артиллерия. Хан выступил из Бахчисарая 10 мая 1591 г., а первые вести о приближении татар по Муравскому шляху были получены в Москве 10 июня. Вслед за тем от татарина-перебежчика стало известно о намерениях Гази-Гирея – он собирался не распускать своё войско для грабежа, а идти напрямую к Москве. Русское правительство приняло решение не распылять свои силы, а собрать их вместе и дать татарам решительный бой под стенами Москвы. В связи с этим русские полки, стоявшие на Оке, были отозваны к столице. В то же время возле Данилова монастыря, между Серпуховской и Калужской дорогами, был создан укреплённый лагерь, в котором сосредоточились находившиеся в Москве войска и артиллерия. Верховное командование указом царя Федора было поручено Борису Годунову.

2 июля татары беспрепятственно переправились через Оку ниже Серпухова, а утром 4 июля по Серпуховской дороге достигли Москвы. Основное сражение развернулось возле русского укреплённого лагеря у Данилова монастыря. Татары появились также у Воробьёвых гор, но изгибы Москвы-реки не позволили им осуществить обходной манёвр. Бой продолжался с утра до вечера, большой урон нанесла татарам артиллерия, бившая по ним из русского лагеря. Сам хан Гази-Гирей наблюдал за боем, стоя «на Котле в оврагех в крепости». Когда стемнело, татары отошли к селу Коломенскому и расположились на ночлег «на лугах по обе стороны Москвы-реки».

О событиях последующей ночи русские источники говорят по-разному. Согласно сообщению Разрядных книг, воеводы Фёдор Мстиславский и Борис Годунов «со всеми людьми и с нарядом» осуществили ночное нападение на татарский стан. Враждебный Годунову Пискарёвский летописец утверждает, что стрелять из пушек в русском лагере начали якобы случайно. Вслед за тем с московских стен начали палить тяжёлые пушки. Чтобы выяснить обстановку, русские воеводы направили к татарскому стану дворянские сотни. Как бы там ни было, эти события в ночь с 4 на 5 июля вызвали переполох среди татар и их паническое бегство. Множество татар утонуло при переправе через Оку. Там же утонул возок, в котором Гази-Гирей ускакал из своей ставки. Русские отряды продолжали преследовать татар также и за Окой. Голова Третьяк Вельяминов и его воины «многих крымских людей побили» между Тулой и Дедиловым, воевода Иван Полев и голова Василий Биркин – «меж Михайлова и Пронска». Сам хан въехал в Бахчисарай 2 августа с подвязанной рукой «в ночи, в телеге». По сообщению русского гонца в Крыму, домой вернулась лишь треть ушедших в поход татар.

Отражение татарского нашествия дало русскому командованию большую свободу для действий против шведов. 15 декабря 1591 г. из Москвы выступила армия из шести полков во главе с воеводами Мстиславским и Трубецким. Перейдя шведский рубеж под крепостью Орешек, она 30 января 1592 г. подошла к Выборгу. В сражении под стенами крепости шведы были разбиты, однако осаждать Выборг русские воеводы не стали. Разорив ряд шведских областей, в середине февраля русская армия покинула Швецию. Тем временем южные рубежи России подверглись новому татарскому нападению. Весной 1592 г. крымские царевичи Фети-Гирей и Бахты-Гирей «ходили войною на государеву украйну и многие места повоевали». В отличие от предыдущего года, это нападение было осуществлено меньшими силами и неожиданно – татары пришли «безвестно на рязанские и на коширские и на тульские места», пожгли сёла и деревни и захватили в полон «многое множество» русских людей. Как и в предыдущем году, шведские и татарские военные действия против России были скоординированы: «Набег царевичей в 1592 г. совпал с походом русских войск на Выборг. Согласованность действий крымцев со шведами подтверждается сведениями, которые добыл в Крыму московский гонец Иван Бибиков: крымский гонец Антон Черкашенин вел со шведским королем переговоры о вознаграждении за содействие татар как раз в то время, когда московские послы „съезжались“ со шведскими в Ивангороде»883883
  Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.-Л., 1948. С. 41.


[Закрыть].

После этих событий война приняла вялотекущий характер. В конечном счёте 18 мая 1595 г. Россия и Швеция подписали «вечный» Тявзинский мир, по которому Россия вернула себе Ям, Копорье, Ивангород и Корелу. Крымцы не осмеливались в последующие годы повторять свои нападения на русские пограничные области, а летом 1598 г. между Россией и Крымским ханством был также заключён мир, подведший черту под их почти столетним ожесточённым противоборством. Война 1590—1595 гг. определённо была высшей точкой шведско-татарского военного сотрудничества против России. В ходе неё татарам в последний раз в истории удалось достичь стен Москвы, однако она закончилась полной победой России. Жак Маржерет, присутствовавший на переговорах царя Бориса Годунова с татарскими послами летом 1598 г. в Серпухове, замечал: «Россия никогда не была сильнее, чем тогда». Однако это ещё не было концом военного альянса между Швецией и Крымом.

Шведско-татарские связи вновь оживились в последние годы правления Густава II Адольфа, вступившего в борьбу с Габсбургами и заключившего союз с их турецкими противниками. В январе 1630 г. в Стокгольм прибыло посольство от крымского хана Джанибек-Гирея во главе с Камбер-Агой. Хан предложил Швеции 40 тысяч всадников для совместной войны против России, Польши или Австрии. Густав II Адольф предпочёл заключить с Крымом союз против Габсбургов. С известием об этом в Бахчисарай был направлен посол Бенжамен Барон. В апреле 1632 г. в сопровождении нового татарского посла Нурали-Оглана он вернулся в Стокгольм, но не застал там короля, который уже отправился в действующую армию в Германию. Последовавшая вскоре гибель Густава II Адольфа побудила правительство А. Оксеншерны вежливо отказаться от татарской помощи.

Следующее татарское посольство с предложением союза «против любых врагов» прибыло в Швецию в 1637 г., но оказалось также безрезультатным. Новое посольство во главе с Хаджа-Мустафой в 1650 г. предложило королеве Кристине создать против России союз с Крымской ордой, Украиной и Польшей. Это предложение показалось канцлеру А. Оксеншерне нереалистическим, однако Крым с ответным визитом всё же посетил шведский посол Иоханнес Майер. В последующие годы обмен послами продолжался. Так, в 1657 г. Крым посетило посольство Лилиенкрона, в 1658 г. к ногаям было направлено посольство И. Ридеръельма, в 1660 г. происходили переговоры о выкупе шведских пленных, в 1677 г. Швецию посетило посольство Мустафы-Паши и т. д. Сохранились также письма, отправленные в этот период шведским королям крымскими ханами Мехмет-Гиреем (1651—1661), Адиль-Гиреем (1660—1666), Девлет-Гиреем (1668), Мурат-Гиреем (1681) и др.

На новый уровень шведско-татарские отношения поднимаются во время Северной войны. Ещё до Полтавской битвы Карл XII направил ко двору хана Девлет-Гирея своего посла Отто Вильгельма Клинковштрема. Через него шведский король продолжал поддерживать отношения с Крымом и когда после бегства из-под Полтавы прятался на турецкой территории. Уже в августе 1709 г. хан предложил Карлу предоставить ему татарский эскорт численностью до 40 тысяч всадников, который сопроводил бы его из Турции через Польшу в шведскую Померанию.

В 1710 г. Клинковштрема при дворе Девлет-Гирея сменил С. Лагерберг, в помощь которому были выделены капитаны О. Врангель и К. Скадер. В инструкции, данной новому послу 20 декабря указанного года, ему поручалось заключить с ханом и запорожскими козаками антирусский союз, а также собрать и прислать в Бендеры шведов, рассеянных после полтавского разгрома. В 1711 г. Лагербергу пришлось покинуть Бахчисарай по требованию султанского визиря. В 1713 г. из Бендер к Девлет-Гирею прибыл новый посол Карла XII Георг Люттеман. Тогда же для помощи ему в Крым был направлен шведский пастор Ларс Тарсенис, оставивший подробное описание своего путешествия. Конец этим связям положило бегство шведского короля из Турции в 1714 г.

Последний всплеск активности в отношениях между Швецией и Крымским ханством был вызван русско-турецкой войной 1735—1739 гг. За её ходом пристально следило шведское правительство, мечтавшее о реванше за поражение в Северной войне. В июле 1738 г. из Стокгольма в Стамбул был направлен майор Малькольм Синклер с документами, касающимися заключения шведско-турецкого союза. Синклер участвовал в русском походе Карла XII, попал в плен под Полтавой и провёл несколько лет в русском плену. О его миссии стало известно русским властям, которые отрядили двух офицеров с заданием перехватить его на обратном пути. В июне 1739 г. они настигли Синклера близ Бреслау. Шведский эмиссар погиб в стычке, а документы шведско-турецких переговоров были изъяты. Это событие вызвало в Швеции взрыв негодования.

В Стамбуле возобновились переговоры об антирусском союзе со шведскими послами Хепкеном и Карлсоном, которых деятельно поддерживал французский посол Вильнёв. Шведско-турецкий наступательный договор против России был подписан 20 января 1740 г. Однако турки не решались его ратифицировать ввиду протестов России и угрозы персидского вторжения. Тем временем в июле 1741 г. Швеция объявила войну России. В этой ситуации шведы и французы решили склонить к войне с русскими Крымское ханство, надеясь тем самым побудить турецкое правительство принять окончательное решение.

Осенью 1741 г. к хану Селамет-Гирею из Константинополя прибыл консул Вентуре де Парадиз, представлявший одновременно французского и шведского королей. В инструкции для него, подписанной Хепкеном и Карлсоном, говорилось, что шведский король Фредрик I полагается на «традиционную дружбу Швеции и Крыма» и призывает хана немедленно напасть на русских. Де Парадиз также передал Селамет-Гирею два личных письма короля, которые были полны красноречивых похвал в адрес хана и его «храброго народа», напоминали о дружбе и доверии между Карлом XII и ханами Девлет-Гиреем и Каплан-Гиреем и предлагали возобновить и расширить эту дружбу.

Однако Крым в этот момент сам находился в сложном положении. Тремя годами раньше Бахчисарай был взят и сожжён русскими войсками, в Азове сидел русский гарнизон, а у границ Ногайской орды строилась новая засечная линия. По этой причине Селамет-Гирей заверил де Парадиза в дружеском отношении к «шведскому брату Фредрику», но определённого ответа ему не дал, а начал переговоры с турецким двором. Осенью 1742 г. до Крыма дошли вести о капитуляции шведской армии в Финляндии, что окончательно похоронило и этот последний проект совместной шведско-татарской войны против России.

Источники:

Возгрин В. Е. Материалы по шведско-крымским отношениям в XVI – XVIII вв. в архиве ЛОИИ СССР АН СССР // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. IX. 1978

Загоровский В. В. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI веке. Воронеж, 1991

Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.-Л., 1948

Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М., 1979

Национализм средневековой Руси

Зачастую высказывается мнение, что национализм в Европе представляет собой явление современной эпохи, связанное с образованием национальных государств. В частности, утверждается, что националистические настроения были полностью чужды древней Руси, в которой враждебное отношение к представителям других народов было обусловлено исключительно религиозными различиями. Попробуем разобраться, насколько подобные утверждения соответствуют действительности, на основании русских письменных памятников XI – XV вв.

Самое раннее пространное изложение древнерусской этнической картины мира мы находим в Повести временных лет (начало XII в.). В ней летописец, основываясь на библейском повествовании, рассказывает о разделе мира после потопа между тремя сыновьями Ноя – Симом, Хамом и Яфетом: «По потопе бо 3-е сынове Ноеви розделиша земьлю: Симъ, Хамъ, Афетъ. Яся въстокъ Симови… Хамови же яся полуденья часть… А Афетови же яся полунощная страна и западная… Симъ же, и Хамъ и Афетъ, разделивше землю, и жребии метавше, не переступати никомуже въ жребий братень, и живяху кождо въ своей части»884884
  Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. СПб., 1997. С. 62, 64.


[Закрыть]. Ещё раз о разделении земель между сыновьями Ноя летописец говорит после рассказа о разрушении Вавилонского столпа, тут же объявляя о происхождении собственно славян: «По раздрушении же столпа и по разделении языкъ прияша сынове Симовы въсточныя страны, а Хамовы же сынове полуденыа страны. Афетови же сынове западъ прияша и полунощьныя страны. От сихъ же 70 и дву языку бысть языкъ словенескъ, от племени же Афетова, нарецаемеи норци, иже суть словене»885885
  Там же. С. 64.


[Закрыть].

Итак, в представлении древнерусского книжника юг (Африка) относится к наследию Хама, восток (почти вся Азия) – к наследию Сима, а север и запад (Европа и часть Западной Азии) – к наследию Яфета. Повесть временных лет подробно описывает обитателей западных и северных стран: «Въ Афетови же части седить русь, чюдь и вси языце: меря, мурома, всь, мордва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, югра, литва, зимигола, корсь, летьгола, либь. Ляхове же, и пруси и чюдь приседять к морю Вяряскому. По сему же морю седять варязи семо къ вьстоку до предела Симова, по тому же морю седять къ западу до земли Агаряньски и до Волошьскы. Афетово же колено и то: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агляне, галичане, волохове, римляне, немци, корлязи, венедици, фрягове и прочии, приседять от запада къ полуденью и съседятся съ племенем Хамовомъ»886886
  Там же. С. 62, 64.


[Закрыть]. В Яфетов жребий также входят «сармати, тавриани, Скуфия». На юге Средиземное море отделяет Яфетов жребий от жребия Хамова (Африки). Также можно определить границу, отделяющую Яфетов жребий на востоке от жребия Симова. В число потомков Яфета летописец включает, объединяя их под общим именем «вси языце», балтские, финские и угорские племена. Далее он пишет, что «из Руси можеть ити по Волзе в Болгары и въ Хвалисы, и на въстокъ доити въ жеребий Симовъ»887887
  Там же. С. 66.


[Закрыть]. Булгар и Хорезм («Хвалисы») здесь включаются в Симов жребий, из чего следует, что на востоке Европы граница между уделами Яфета и Сима проходит по линии раздела балтско-финских и тюркских племен.

Повесть временных лет вновь перечисляет балтские и финские племена при описании этнической ситуации в Русском государстве: «На Беле озере седять весь, а на Ростове озере меря, а на Клещине озере седять меря же. А по Оце реце, кде втечеть въ Волгу, языкъ свой – мурома, и черемиси свой языкъ, и мордва свой языкъ. Се бо токмо словенескъ языкъ в Руси: поляне, деревляне, новъгородьци, полочане, дьрьговичи, северо, бужане, зане седять по Бугу, послеже же волыняне. И се суть инии языце, иже дань дают Руси: чудь, весь, меря, мурома, черемись, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимегола, корсь, нерома, либь: си суть свой языкъ имуще, от колена Афетова, иже живуть на странахъ полунощныхъ»888888
  Там же. С. 68.


[Закрыть]. Мы видим, что балты и финны рассматриваются как народы, родственные славянам, но стоящие на более низкой ступени иерархии колена Яфетова и принужденные платить дань славянской Руси.

Ещё более отчетливо та же мысль выражена в Летописце Переяславля Суздальского, отражающем летописный свод великих владимирских князей начала XIII в. Он в целом основывается на тексте Повести временных лет, но добавляет к нему определение подвластных Руси балтско-финских племен как «исконных данников и конокормцев от начала»: «По Белоуезероу си Весь, а на Ростове езере Меря, на Клищине езере Мряжа; а по Оце седят язык свой Мурома, и Черемиса, Мордва, языци рознии. Се бо токмо руски языкь: Словене, Поляне, Древляне, Новгородци, Полочане, Дрегвичи, Севера, Божане, еже по Боугу седять, после же Велынци назвашася. А се данници дають Руси дан: Чюд, Меря, Весь, Моурома, Черемиса, Мордва, Пермь, Печера, Имь, Литва, и сперва исконнии данници и конокормци, Зимгола, Корсь, Нерома, сиречь Жемоть, Либь»889889
  Чтения в Обществе истории и древностей Российских. Книга 4. М., 1898. С. 9.


[Закрыть].

В «Слове о погибели Русской земли», написанном, по всей видимости, около 1238 г. уроженцем Переяславля Суздальского, мы находим мысль о божественном предопределении Руси повелевать как балтско-финскими племенами, так и Восточной Европой в целом: «Отселе до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от немець до корелы, от корелы до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгаръ до буртасъ, от буртасъ до черемисъ, от черемисъ до моръдви, – то все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю Всеволоду, отцю его Юрью, князю кыевьскому, деду его Володимеру и Манамаху, которымъ то половоци дети своя полошаху в колыбели. А литва из болота на светъ не выникываху, а угры твердяху каменые городы железными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вьехалъ, а немци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера»890890
  Библиотека литературы Древней Руси. Т. 5. СПб., 2000. С. 90.


[Закрыть].

Из народов жребия Симова Повесть временных лет первыми подробно представляет булгар в рассказе под 986 г. об их посольстве к русскому князю Владимиру. Целью посольства было попытаться обратить Владимира в мусульманскую веру, поэтому этот рассказ является одновременно и первым представлением на страницах русской летописи ислама. Последний описывается как религия, потакающая низменным человеческим порокам, чем и пользуются булгарские послы, пытаясь склонить сластолюбивого князя принять её: «Приидоша болгаре веры бохъмичи, глаголюще, яко „Ты князь еси мудръ и смысленъ и не веси закона; да веруй въ законъ наш и поклонися Бохъмиту“. Рече Володимиръ: „Кака есть вера ваша?“ Они же реша: „Веруемъ Богу, а Бохъмитъ ны учить, глаголя: обрезати уды тайныя, а свинины не ести, а вина не пити, и по смерти съ женами похоть творити блудную. Дасть Бохъмить комуждо по семидесятъ женъ красенъ, и избереть едину красну, и всехъ красоту възложит на едину, и та будеть ему жена. Зде же, рече, достоить блудъ творити всякый. На семъ же свете аще будет кто убогъ, то и тамо, аще ли богатъ есть зде, то и тамо“. И ина многа лесть, еяже нелзе писати срама ради. Володимиръ же слушаше ихъ, бе бо самъ любляше жены и блужение многое, и послушаше сладъко. Но се бе ему не любо: обрезание удовъ и о неядении свиныхъ мясъ, а о питьи отинудь рекъ: „Руси веселье питье, не можемъ безъ того быти“»891891
  Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. СПб., 1997. С. 132.


[Закрыть].

Вслед за булгарскими послами к Владимиру прибывает греческий философ, который укрепляет князя в его неприятии ислама: «По семъ прислаша греци къ Володимиру философа, глаголюще сице: „Слышахомъ, яко приходили суть болгаре, учаще тя приняти веру свою. Ихъ же вера оскверняеть небо и землю, иже суть прокляте паче всехъ человекъ, уподобльшеся Содому и Гомору, на няже пусти Богъ каменье горущее и потопи я, и погрязоша, яко и сихъ ожидаеть день погибели ихъ, егда придеть Богъ судити на землю и погубити вься творящая безаконье и скверны деющая. Си бо омывають оходы своя, поливавшеся водою, и въ ротъ вливають, и по браде мажются, наричюще Бохмита. Тако же и жены ихъ творят ту же скверну и ино же пуще: от совокупления мужьска вкушають“. Си слышавъ, Володимиръ плюну на землю, рекъ: „Нечисто есть дело“»892892
  Там же. С. 134.


[Закрыть].

Описывая события полуторастолетней давности, автор Повести временных лет, несомненно, выражал взгляды своих русских современников. А это значит, что в начале XII в. на Руси господствовало мнение, что ислам – это вера, которая «оскверняет небо и землю», а её приверженцы «прокляты паче всех человек». Причём отвращение к исламу испытывалось не только на идеологическом, но и на физиологическом уровне, о чём свидетельствуют баснословные рассказы о религиозных обрядах мусульман.

Убеждённость в том, что подобные обряды действительно существовали у мусульман, была на Руси широко распространена, о чём свидетельствует её отражение в целом ряде древнерусских письменных памятников. Наиболее примечательный из них носит полное название «Слово святого Григория, изобретено в толцех о том, како первое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят» и датируется разными исследователями периодом от XI до XIV в. В основе его лежит славянский перевод Слова св. Григория Богослова на Богоявление, посвящённого обличению античного язычества. Русский автор или авторы добавили к нему обличение иных языческих вер, к которым они причисляли и ислам. Его тема затрагивается в «Слове» три раза.

Во-первых, в ряду того, что надлежит отвергать правоверным христианам, упоминается имя мусульманского пророка: «Мы же сихъ, чада, отмьщемся нечестивыя жьртвы: дьяволя служения и кладения требъ, критьскаго оканьнаго учителя, Моамеда проклятаго срачиньскаго жерца»893893
  Памятники древне-русской церковно-учительной литературы. Под ред. А. И. Пономарева. Вып. 3. СПб., 1897. С. 232.


[Закрыть]. Вслед за этим приводится уже известное нам по Повести временных лет описание исламских обрядов булгар: «От фюфильскихъ же и отъ араитьскыхъ писании научьшеся болгаре, отъ срамныхъ удъ истекающюю сквьрну вкушають [рекуще, яко тем вкушениемь очищаются греси]. И суть всехъ языкъ сквьрнеише и проклятеише»894894
  Там же. С. 233, 231.


[Закрыть]. Наконец, объясняется происхождение этих обрядов. Оказывается, Коран повествует, что Осирис родился через задний проход и из-за этого был провозглашен богом. В память об этом арабы, булгары, туркмены и все прочии мусульмане омывают себе задние проходы водой, а потом эту воду пьют: «Того же Осирида скажеть книга лъживая и сквьрньная срачиньскаго жьрца Моамеда и Бохмита проклятаго, яко нелепымъ проходомъ проиде, рожаяся, того ради и богомъ его нарекоша. И от толе начаша мыти гузице срацини, и болгаре, тьркмени, и олико ихъ есть въ вере тои, и омытье то въливають в рътъ»895895
  Там же. С. 233.


[Закрыть].

Баснословность подобных рассказов для нас не имеет значения, потому что мы рассматриваем здесь не ислам как таковой, а отношение к нему и к исповедующим его народам в древнерусском государстве. Как уже очевидно, отношение это было крайне отрицательным. При этом идеологические мотивы были неразрывно связаны с генеалогическими, т.е. этническими. Ислам был верой жребия Симова, как христианство было верой жребия Яфетова. Важные подробности древнерусских представлений о происхождении мусульманских народов содержатся в статье Повести временных лет под 1096 г., рассказывающей о половецком нашествии на Киев. Помимо вполне традиционного возведения сарацин к Измаилу в ней утверждается, что хорезмийцы и булгары являются потомками сыновей Лота Моава и Аммона, рождённых от него его собственными дочерями: «сынове бо Моавли – хвалисе, а сынове Амоновы – болгаре, а срацини от Измаила… Темьже хвалисе и болгаре суть от дщерью Лотову, иже зачаста от отца своего, темже нечисто есть племя ихъ»896896
  Библиотека литературы Древней Руси. Т. 1. СПб., 1997. С. 264.


[Закрыть]. Таким образом, нечистота ближайших к Руси мусульманских народов обосновывается не только их религией, но и их происхождением.