Текст книги "Река снов"

Ночь прошла хлопотно из-за активного судоходства под городом, но все было благополучно. Вернулся в палатку и устало присел на ранец. Осталось совсем недолго, но я не спешил складывать последнее добро.

Вспомнил про амулет Альсини, потянулся к нему. Ага, ощущение, что для меня что-то есть. Вынул пластинку, сжал в кулаке, закрыл глаза и сосредоточился. Словно бы негромкий голос зазвучал в ушах: «В моих книгах ничего не нашлось. Но я ощущаю опасность для тебя. Берегись мокрого следа».

Когда я открыл глаза, узор с пластинки исчез. Прощай, Альсини. Спасибо за предупреждение.

Простившись с экипажем «Таисии», я погрузился в подошедшую лодку и отправился на берег. После того как носильщик для вещей был мною отловлен, я вместе с ним направился в гостиницу «Приют рыбака». Гостиницу эту я знал уже давно, еще по прежней своей жизни в Нижнем (тогда ею еще владел Наиль Ахмедов). Туда меня довольно часто приглашали – и для лечения постояльцев, и для лечения самого хозяина, и на праздники, которые устраивал Наиль. Затем он уехал куда-то на юг, продав гостиницу, затем уехал из Нижнего и я. С тех пор у «Приюта» сменилось еще двое владельцев. Но гостиница сохранила звание места приличного и недорогого, хотя такой кухни, какая была при Наиле, уже не было. Бывая в Нижнем с тех пор, я всегда старался остановиться в ней.

Места здесь сегодня были, и был даже свободен мой любимый номер на втором этаже. Я стоял, ожидая, когда портье закончит оформление, чтобы пойти отоспаться. Внезапно мои глаза закрыли две мягкие ладони, и знакомый голос произнес:

– Угадайте кто?

На что я немедленно ответил:

– Буревестник революции!

Повернулся и обнял своего старого знакомого, капитана парохода «Буревестник» Семена Истомина. Это у нас такой ритуал встречи, только, если я первым к нему подойду сзади, он отвечает: «Попутный ветер для буревестника».

Семен – потомственный капитан, уже шестой по счету, на четвертом по счету пароходе. Когда-то, при Переносе, в Нижний целиком и полностью перенесся пароход «Буревестник революции», который оказался очень кстати в бурные первые годы после Столкновения Миров. На основе этого парохода организовалась судоходная компания, которая с тех пор сильно выросла. Владельцы ее уже, правда, не нижегородцы, а казанцы, но до сих пор в ее составе есть пароход «Буревестник» (второе слово для краткости когда-то пропало) и на нем капитан Истомин. Естественно, он уже потомок того первого Истомина, и корабль у него уже не тот, а четвертый, построенный по мотивам того первого «Буревестника». Я его по привычке вместе со всеми называю пароходом, хотя только первый «Буревестник» был действительно пароходом, а следующие уже были теплоходами. Впрочем, от первого сохранилось довольно много деталей интерьера, которые заботливо перетаскивают с ушедшего на покой судна на его смену. Семен говорил, что от первого на последнем сохранились штурвал, судовой колокол и отделка капитанского салона. Ну и еще кое-что по мелочи. Остальное стараются восстановить под старину, но уже из нового. Однажды компания даже создала плакат, на котором изображены были первый и третий пароходы и первый и пятый капитаны. Ну и надпись в том смысле, что традиции живут, так что дорогие великореченцы, отправляйтесь в плавание, как и ваши отцы и деды, и тоже на «Буревестнике»…

Традиция капитанов Истоминых пару раз чуть не прервалась из-за того, что никак не рождался наследник мужского пола. Последний раз это было с отцом Семена. Семен родился уже пятым по счету ребенком, чем спас династию от прекращения. Его отец Дмитрий Михайлович был несказанно рад, ибо уже отчаялся обзавестись сыном, а у брата тоже были только дочери. Он попытался закрепить успех, родив еще одного сына. Увы, шестой родилась опять девочка.

Но теперь династии капитанов уже ничего не грозит, ибо у Семена сыновей трое. Тем не менее я с подковыркой спросил, не грозит ли славной династии Истоминых-капитанов прекращение по причине того, что сыновья плохо рождаются, а те, кто родился, на берег просятся? Семен засмеялся и сказал, что нет, ибо его старший, Владимир, не только уже капитан буксира (это-то я знал), но и Семену внука подарил (а вот это новость). Ну и средний сын учится тоже благородному искусству судовождения. Затем Семен спросил:

– А тебя твой Валерий не собирается дедом сделать?

– Нет вроде.

– А как он поживает?

– Да все так же, как и было. Работает в Царицыне в арсенале инженером, пишет пару раз в год по письмецу, что все нормально, подробно перечисляет, что они на арсенале убийственного производят, а о себе пару слов – жив, здоров, купил удочку… На прямые вопросы про девушек и планы женитьбы отвечает, что брак он почитает большой морокой и оттого этой мороки не желает.

Семен многозначительно произнес латинское выражение «Esquamando amabis» и перешел к следующей стадии расспроса:

– А как Алина?

– А ничего нового быть не может. Затворилась в этом Убежище и на белый свет глядеть не хочет. И ни с кем не встречается, хоть со мной, хоть с родней. Мир для нее не существует. Кончился.

Семен помрачнел и сменил тему разговора, рассказывая про своих детей и племянников. Последних было, кажется, одиннадцать, потому я в них путался. Путанице помогало то, что имена у нескольких были одинаковыми.

Мы так приятно провели время, пока копуша-портье наконец закончил бумаги заполнять. Далее мы расстались, уговорившись встретиться вечерком в ресторане «Серебрия». Жена Семена Дмитриевича всю их совместную жизнь утесняла мужа в свободе потребления алкоголя, поэтому он старался прорвать блокаду деловыми ужинами и обедами, против которых она ничего поделать не могла. Оттого мужья двух сестер Семена, которые выпить любили, сбегали с ним либо в ресторан, либо еще куда-то в гости. А двое почти непьющих чинно сидели за столом у Семена. Его самая младшая сестра замуж принципиально не выходила. Стол там был роскошный, но алкоголя больше трех рюмок не давали. Сложнее всего было мужу старшей сестры. Ему приходилось выдумывать официальную причину, по которой он оказался на деловом обеде с Семеном и мужем четвертой сестры, ибо профессия архивариуса не требует делового общения в ресторанах и трактирах. Вот тут на помощь приходил я или другие знакомые, которые официально приглашали «на прорыв блокады», «совершенно случайно» встретив Семена или архивариуса и пригласив пообедать-поужинать вместе. Ну как было отказать?

Мне также поручалось совершенно трезвым голосом рассказывать Марине Юрьевне по телефону, что мы с ее мужем мирно и чинно сидим в кабинете «Венеции», смакуем еду и пьем чисто символически, и только потому, что положено это блюдо красным армирским запивать для создания соответствующего вкуса…

Раз пришлось даже доставлять перегрузившихся Семена Дмитриевича и Самуила Петровича домой и объяснять, что их бледный вид и недомогание вызваны исключительно потреблением рыбы шилоус, запеченной в майонезе, которая, очевидно, оказалась некачественной. Вот я лично рыбу эту не ел, а ел одну свинину, оттого скучен, но шагаю ровно и не шатаюсь. Насчет алкоголя? Марина Юрьевна, посмотрите на меня! Я всегда пью вровень с Семеном, он по комплекции даже плотнее меня (это сейчас я плотнее его), разве я мог бы тогда разговаривать трезвым голосом, идти ровно, как сейчас? Во всем виною эта рыба! Вот я ее не ем вообще – и только рад этому!

Как вы сами догадались, мною были предприняты некоторые магические усилия, чтобы мощный дух перегара Мариной Юрьевной не ощущался…

Отсыпаться я не стал, а развил бурную деятельность. Сначала позавтракал, хорошо налегая на чай. Когда взбодрился, поднялся на береговой обрыв возле кремлевских башен, где пополнил запасы Силы. Затем я посетил пару магических и пару оружейных лавок. В магической лавке я купил амулет, который помогает в поисках подземных пустот либо полостей в стенах. Продавец уверял, что в обыкновенной рыхлой земле он работает метра на три вглубь, в каменной кладке или скале – где-то на полметра. Он такие амулеты часто продает искателям кладов.

В оружейных лавках я разжился разной мелочью, вроде жидкостей для чистки и смазки и парой инструкций по устройству оружия. Ну и из болтовни с приказчиками кое-что узнал об особенностях стрельбы из незнакомого мне оружия. Затем были баня и парикмахер. После бани я понял, что чай ночного сна мне не заменит и пора отдыхать. Прежде чем завалиться в номере на кровать, я озадачил горничных приданием парадного вида взятому с собой сюртуку и прочему.

Горничные разбудили меня в шесть, показали, что сюртук, галстук, белая рубашка и брюки выглядят идеально, получили обещанную сумму и удалились. Я оделся, пристроил кобуру с кольтом на пояс так, чтоб она несильно выпирала, и был готов к встрече с Семеном. В полседьмого прибыл заказанный извозчик, на котором я отбыл в «Серебрию».

Семен уже был там, за заказанным столиком. Он поприветствовал меня и спросил, чтобы я хотел отведать. На это я ответил, что все что угодно, кроме шилоуса, запеченного в майонезе. Тут мы долго посмеялись воспоминаниям. Затем Семен добавил, что Марина Юрьевна еще много лет вспоминала эту несчастную рыбу в майонезе и удивлялась, как безобидная рыба вызвала состояние, ужасно похожее на алкогольное опьянение, если бы от Семена и мужа сестры пахло бы алкоголем. Но ведь не пахло! Тут мы снова посмеялись и начали выбирать еду и напитки в меню.

Вечер удался на славу. Все как-то сложилось гармонично – и еда, и напитки, и беседа в тихой кабинке зала, приятные воспоминания и рассказы о настоящем. Приятным было и то, что Семен завтра уходил в рейс на Царицын и предложил мне воспользоваться «Буревестником» для плавания в Самару. Я ему о снах не рассказывал, сообщил лишь, что рассчитываю на частную магическую практику под Самарой. За предложение поблагодарил его и спросил, на какую пристань мне нужно подойти и к которому часу. Он назвал пристань и время.

Мы посидели еще с полчаса и на том завершили. Семен стал пить меньше по сравнению с прежними временами и явно болен желудком, потому что заказывал только отварное мясо и рыбу. Раньше он предпочитал хорошо зажаренное и много специй к нему. Но про это я его не спрашивал – еще поговорим на пароходе-теплоходе. К концу наших посиделок прибыл его средний сын, Самуил Петрович, который и отвез отца домой, а меня в «Приют» на «виллисе».

«Буревестник» отходил завтра в полдень. Особенных дел на следующее утро у меня не было, вещи я распаковывал только частично, поэтому решил поспать подольше. Сегодня я упакую парадную одежду, тогда завтрашним утром останется упаковывать только разные мелочи, вроде туалетных принадлежностей. Перед сном я поглядел на свой облик в зеркале, и у меня создалось впечатление, что гуляй-польское поседение уменьшилось, и шрам тоже поблек. Тут я не был уверен полностью, ибо с молодости стараюсь поменьше глядеть в зеркала: мельком глянул, не растрепались ли волосы, и все. А когда бреюсь, зеркало так устанавливаю, чтоб оно отражало только подбородок. Больно неприятное происшествие тогда случилось с магическим артефактом в виде зеркала. Иногда из зеркальных глубин выходит такое, что лучше б его никогда не видеть…

Часы показывали первый час ночи, поэтому я выложил походную одежду на завтрашний день, складировал упакованный багаж поближе к дверям и залег спать. Сон был какой-то беспокойный, видимо, во сне я бежал куда-то, потому что проснулся, слетев с кровати вместе с подушкой. А вот куда я бежал и из-за чего – не запомнилось. Увидел, что еще пять, подобрал подушку и снова завалился. Что снилось после полета – тоже не запомнил. В десять раздался осторожный стук в двери и из-за них прозвучал голос портье, говоривший, что я просил разбудить в это время, поэтому пора вставать. Я громко сказал, что услышал, и начал просыпаться. Поскольку времени на сборы не требовалось, я решил позавтракать в гостинице. Обед на пароходе будет в три, так что надо сейчас хоть чаю похлебать. Я умылся, оделся и, спускаясь вниз, попросил портье вызвать такси на одиннадцать. Заказал чаю с молоком и три ватрушки с разными начинками. Они кончились неожиданно быстро, поэтому заказал четвертую и еще чаю. Оставшееся время до одиннадцати заняли расчеты с портье и переноска вещей вниз.

Вскоре я был на пристани. «Буревестник» сверкал белизной краски, надраенной медью букв названия на борту, янтарной желтизной досок палубы. Матросы в идеально белом прямо летали по палубе. По носовому трапу шла погрузка каких-то ящиков в трюм, а у кормового стояла кучка пассажиров с багажом. Я пристроился за ними. Моя очередь подошла быстро. Я назвал пассажирскому помощнику свое имя. Тот сверился со своим списком и поручил матросу проводить меня и отнести вещи. Предыдущие пассажиры такой чести не удостоились и сами тащили свои узлы и чемоданы в третий класс. Скоро стало ясно, что меня ожидает. А ожидало меня путешествие в капитанской каюте на правах гостя. У капитанов компании была привилегия перевозить с собою в каюте одного пассажира как капитанского гостя за счет компании. Чаще всего там ездили жены или любовницы. Кроме того, на пароходах была специальная каюта для почетных гостей, в которой путешествовали большие люди, для чего-то нужные компании.

Капитанская каюта фактически была целым блоком помещений – спальня, рабочий кабинет, ванная и даже маленькая прихожая. А напротив капитанской располагалась та самая каюта для почетных гостей, устроенная аналогично, только кабинет был переоборудован под что-то другое. Семен когда-то рассказывал, но я уже помню смутно, что там было – не то ломберный столик, не то гардеробная для едущих с почетными гостями дам. Матрос сгрузил мои вещи в прихожей и убежал куда-то. Буквально вслед за его уходом явился еще один помощник капитана, который поприветствовал меня от имени Семена и предложил располагаться как пожелаю. Сам же капитан пока не сможет спуститься сюда, ибо занят, и довольно надолго. Обед будет в три, сюда спустится стюард и проведет в салон. Форма одежды – парадная. Напитки вот в этом шкафу. Если мне что-то потребуется, то нужно нажать вот этот звонок. После чего помощник откланялся.

Я решил расположиться в кабинете. Приоткрыл иллюминатор, чтоб проветрить, переобулся в тапочки, повесил парадную одежду на вешалку, чтобы она малость расправилась, и распихал свое добро по углам, чтоб об него не спотыкаться. После чего полез в капитанский шкаф, откуда извлек сборник баллад, устроился на диване и погрузился в чтение. Напитки я проигнорировал.

Семен спустился в каюту уже в преддверии обеда. Выглядел он малость устало. Поздоровался со мной, а на вопрос о том, как он себя чувствует после вчерашнего, ответил, что все нормально, это его не вчерашний ресторан утомил, а утреннее общение с таможней, с конторой и прочими «гнездами шилоусов». Он отправился в душ, а я подумал, чтобы мне надеть к обеду. Решил не заморачиваться приданием себе лоска, а надеть новый красивый свитер и парадные брюки. Осквернять организм галстуком и сюртуком было выше моих сил. Вместо галстука сойдет медальон-обманка. Пусть костюмы-тройки таскают приказчики. На том и остановился. Когда Семен закончил предобеденный туалет, мы вместе двинулись в капитанский салон на обед.

На судне было два помещения для приема пищи – капитанский салон на десяток человек и салон первого-второго класса, где эти классы питались попеременно. Третий класс обеспечивался только чаем (точнее, на выбор: либо чаем, либо кипятком, чтоб сам себе заваривал по вкусу). Последнее было данью противоэпидемической защите. И Волга в Старом Мире, и Итиль в этом знавали немало эпидемий. В капитанском салоне за стол садились капитан, кто-то из помощников, кто-то из механиков (я не знаю, как устанавливалась их очередность), гость капитана, жители каюты почетных гостей и могли приглашаться два-три человека из первого класса. Сегодня присутствовали капитан, я, старший механик, пассажирский помощник капитана, обитатели гостевой каюты – аборигенский барон и его любовница. Из первого класса пригласили двух купцов первой гильдии. Купцы явились без дам, что означало, что они в деловой поездке, а приказчики их еще не доросли для подобной чести. Приказчика с перспективами стать компаньоном или зятем хозяина пригласить могут. Барон явился уже слегка навеселе, за столом все больше молчал и только опрокидывал стопку за стопкой. Остальные разбились на группки. Первую составляли я, Семен и старший механик, с которым, как оказалось, я в молодости встречался и даже лечил его первую супругу, когда она щиколотку повредила. Купцы степенно разговаривали о своем, купеческом, а помощник капитана напропалую ухаживал за единственной дамой, воспользовавшись тем, что барон самоустранился от всего, кроме анисовой водки и грибов.

Так мы съели суп, котлеты, рыбу, сладкое. Далее пути разделились. Купцы перебрались на диван возле окошка, где предались курению сигар и потреблению ликера. Помощник и механик удалились на службу. Барон с трудом переместился на противоположный диван, где принял еще несколько рюмок ликера. Его дама и мы с Семеном остались пока за столом. Девица (ее звали Ари), лишившись усердного кавалера, заскучала и, видя, что мы ей особого внимания не оказываем, сама взяла инициативу в свои руки и стала приставать к нам с вопросами. Наша беседа из-за этого не пошла. Семен сделал вид, что ему пора на службу, и покинул салон. Я не стал позорно смываться бегством и посидел еще с четверть часа. Увы, никакого удовольствия от беседы с раскрашенной куклой не было, пришлось терпеть, поддерживая минимум общения. Про нижегородские лавки и политики я говорить не собирался, оттого воспользовался моментом и перевел разговор на баллады. Поскольку Ари и их не знала, кроме двух-трех самых популярных, то я свернул свой рассказ и лишь отвечал односложно, пока барон не позвал Ари идти в каюту. Шел он явно на пределе возможности, поэтому я подумал, что так он явно допьется до серьезных последствий. Ну что ж, будет ответная любезность Семену и его компании.

Я вернулся в каюту. Вскоре пришел Семен, и мы смогли насладиться беседой о политике нижегородской и казанской. После начала войны с эльфами судовладельцы ожидали разных ужасов. Но пока было относительно пристойно – мобилизация судов в значительных размерах не проходила, речное пиратство малость активизировалось, но не так чтобы очень. Судовладельцы были начеку, вооружили команды всех ценных судов, а сейчас шел процесс склонения властей к разрешению иметь на судах пулеметы. Казанские военные уже сдались и даже были готовы поделиться валяющимися на складах «льюисами», но все никак не соглашался тамошний коллега Бердышова. Даже на период угрозы. Так что у меня будет возможность увидеть, как с закатом матросики винтовки возьмут и будут охранять покой «Буревестника» и его пассажиров. Я воспользовался моментом и спросил, что за винтовки у экипажа. Семен ответил, что СВД. Тут я опять воспользовался моментом и попросил, чтобы мне какой-то его подчиненный показал, как этой винтовкой пользоваться. Семен ответил, что найдет самого виноватого и пришлет. Почему самого виноватого – это шпилька в мой адрес, основанная на старой байке про плохих стрелков, которые на упреки, что они не туда целятся, отвечали, что пуля виноватого сама найдет. Ну погоди, потомственный капитан, и я тебя уем.

Цены на горючее взлетели из-за взрыва на нефтескладе, но вскоре должны возвратиться к сезонному уровню. Выяснилось, что это не эльфья диверсия, а производственная оплошность – не уследили за электрооборудованием. Ну и потери в сгоревших баках тоже были несколько преувеличены.

В герцогстве Ребольд очередной переворот. Герцога Ансельма застрелил некий снайпер, когда тот дремал на балконе охотничьего домика. Узнав об этом, сцепились две группировки военных из его армии – пехота против кавалерии. Точнее, не только они, но и примкнувшие к каждой группировке вассалы. Герцогство к берегу Великой не выходит, но недалеко от него. Проигравшая сторона может и в пираты податься.

Астраханцы решили занять некий крупный остров в Южном море, для чего спешно достраивается их новый броненосец «Орел». Ну про это я кое-что знаю, сын писал в прошлый раз, как они в арсенале срочно выполняют заказ на пушки для него. Семен засомневался, а для чего им новый броненосец вообще нужен (как, собственно, и предыдущие четыре). Действительно, вроде как нет в южных водах тех, кто имел бы флот, угрожающий Астрахани всерьез. Пиратов там полным-полно, есть и идейные борцы с астраханской торговой экспансией, которые могут на лодочку мину погрузить и подорвать у борта астраханского судна вместе с собой, есть даже людоеды. Но нет там артиллерии у врагов астраханских, чтоб броней от нее укрываться нужно было. Или под соусом дорогого броненосного корабля легче что-то утянуть из казенного кармана в карман собственный?

Мирная беседа длилась до сумерек. Семен отправился на мостик. Он уверен, что большая часть аварий случается, когда судоводитель расслабился и не смог среагировать на изменение обстановки. Оттого и опасен переход от дня к сумеркам и от ночи к свету. Ну и вход в затон, и выход из него. На ужин я не пошел, а решил поспать. Взял белье из шкафа, постелил на диване в кабинете, закрыл дверь на замок (у Семена есть ключ, откроет сам, когда вернется) и улегся.

Сон пришел быстро. Проснулся я от какого-то скрипа, как будто когтем кто-то провел по металлу. Встрепенулся, сел, приходя в себя. Скрип не повторялся. Посидев немного, я снова лег. Мало ли звуков доносится по ночам. Никто в дверь или иллюминатор не лезет, значит, можно спать…

Сколько я спал в этот раз, что мне снилось – не знаю. Но пробудило меня какое-то ощущение опасности. Что мне грозит – не пойму, но надо проснуться и увидеть. Я и проснулся. Сижу на постели, дотянувшись до револьвера, и ощущаю, что какое-то Зло – рядом. До него – буквально руку протянуть. За дверью оно, за сдвижной дверью в капитанскую каюту. И зло это медленно и грузно, как хорошо напившийся гном, шагает за дверью, опирается на нее боком и… идет в сторону кормы. Я вскочил (как есть, даже тапки обувать не стал), схватил еще кольт, подошел к двери. Медленные, грузные шаги идут в сторону кормы. Отжал рычажок замка и пихнул дверь в сторону, подымая оба ствола. Дверь отъехала по пазам почти что бесшумно. За дверью – никого. Только полураскрытая дверь гостевого блока напротив. И – мокрые следы на полу.

Взгляд направо, в сторону кормы – туда они идут. Аккуратно высунулся и увидел силуэт, уходящий за поворот коридора. И кровавая полоса на переборке. А силуэт какой-то не такой. Цветом, что ли, но не такой, не человеческий. Рванул туда, перебросив на ходу пистолет в правую руку, а револьвер в левую (курки уже взведены). Коридор поворачивал влево и там, за поворотом, был трап наверх. Добежав до поворота, прыгнул правым боком вперед, врезаясь в противоположную стенку и разворачиваясь лицом к трапу в полете. Врезался я крепенько, но увидел сине-зеленый силуэт, который наполовину вылезал уже в иллюминатор, за борт. Две кольтовских пули пошли силуэту в середину. Существо сначала вбило в переборку (или как это называется), потом оно сползло по переборке же на пол. Как желе по стенке буфета. Опустил револьверный ствол и нажал спуск. Пуля с фосфором ушла в полулежащее тело. В ладонь неслабо толкнуло. С силой надавил снова. Палец от усилия заныл, потом от выстрела заныла ладонь, но пуля с серебром опять поразила существо. Теперь стоим, смотрим, вдыхаем пороховой дым и запах какой-то гнили. Наверное, так его кровь пахнет.

Лежит, мелко дергается, от серебра лужей слизи не расплывается, а фосфор его не поджег. Но четыре пули крупного калибра в корпусе ему явно не пережить. Человекообразный, цвет зелено-синий и кой-где как перламутр переливается. Откинутая в мою сторону рука коготки имеет и перепонки между пальцами. Морда похожа на сильно расплющенную морду летучей мыши. Волос и рогов нет, ушей снаружи нет, но отверстия какие-то сбоку головы присутствуют. Рот какой-то жабий. Или рыбий? Хвоста вроде не видно. Одна из пуль прошла навылет, на груди хорошая дырка, и в переборке тоже след есть. Из-под тела медленно вытекает буро-красная лужица. Движения потихоньку затихают. Никогда такой твари не видел. Ну ничего, шум и крики уже слышны, сейчас не только я удивлюсь, но и многие другие.

Правая лопатка болит – это я хорошо в переборку врезался, сердце выскочить из груди хочет. Да, староват я уже для ночных приключений. А всякие там Высшие Силы старого человека дергают на благо общества. Нет, чтоб кого-то помоложе найти или меня же, но пока я еще столько не прожил…

Шум в коридоре стал ближе, потому я и крикнул, чтоб не осторожничали и хоронились, а шли быстрее сюда. На зов явились двое матросов с СВД-C и помощник с револьвером в руке.

– Вот глядите, какая тварь к нам залезла. Прямо вампир какой-то подводный.

Помощник помянул трон, закон, полтысячи икон, загробные рыдания и прочее, что положено поминать. Матросы выразились тоже, но менее ярко.

– Господин помощник капитана, пошлите кого-то в гостевую каюту, где барон с девицей был. Как бы там чего не случилось.

Помощник дал команду, и матросы двинулись туда. Вернулись они бледные и сдавленно доложили, что барон и его девушка убиты, и убиты нехорошо.

Тут настала моя очередь поминать семь гробов, центр мирового равновесия, царствующий дом, архистратига Михаила, Сергия и Германа – Валаамских чудотворцев, загробные рыдания, мутный глаз, да иже херувимы и прочее.

А потом я вспомнил, то кто-то когтем скребся в дверь, да не прошел, а пошел напротив и повторил вышеизложенное еще раз, но с двойным чувством.

Ночь была напрочь испорчена. Оно, конечно, убиение такой гадости переполняет ощущением собственной полезности, но последующая бюрократическая процедура вызывает противоположные чувства. А тут без нее было не обойтись, ибо убит иностранный владетель, и надо было расследовать все с превеликим тщанием. Капитан на судне обладает полицейской и военной властью, поэтому все свалилось на Семена. Он и все помощники всю ночь проводили расследование и писали бумаги. Ну и я, как герой происшествия, тоже писал и рассказывал.

В общем, нужное число бумаг составили, убиение барона с Ари отсняли, труп этой гадости тоже, после чего все три тела были сожжены. Ехавшим в третьем классе слугам барона были переданы сосуды с прахом барона и Ари. Насчет последней были разногласия, ибо ее статус при бароне был крайне неопределенный, но решили прах передать, а дальше пусть сами разбираются. Ну и гостевую каюту пришлось отскребать от крови и следов пиршества этого…

В общем, этот гад подводный, как мне представляется, вылез из воды, забрался на борт, прокрался к каютам, нашу не открыл и повернул направо, к соседней. Там дверь закрыта не была. Барон и Ари тревогу не подняли. Барон, скорее всего, по причине возлияния, а Ари – кто знает отчего. Я не исключил бы, что гад подводный ее магией обездвижил, ибо какой-то магический фон в каюте имелся. Но отчего он появился: от действий подводного посетителя или от магических побрякушек, бывших у барона и спутницы, я сказать затрудняюсь. Далее гость напился их крови и наелся, съев груди Ари и печень барона. Отчего печень Ари его не привлекла – тоже неясно. Возможно, цирротическая печень ему вкуснее нежной и молодой? Далее он, отяжелевший от обеда, двинулся обратно в родную стихию, но до нее не добрался.

Гада подводного вскрыли, что прибавило вопросов по его происхождению. Ибо никогда я про такого не слышал и не видел. Вообще плавание по Великой в смысле угрозы чудовищ из-под воды всегда считалось безопасным. Это на притоках, протекающих через Дурные Болота, можно было ждать чего хочешь. Дышал он легкими, кровообращение у него существовало, еще между печенью и желудком у него был какой-то дополнительный орган, как бы второй желудок, но с какой-то железой при нем. Устройство и назначение его остались непонятными, ибо через него прошли пули, а желудочный сок довершил разрушение его. А вот половых органов не нашлось – были только две железки по сторонам клоаки, и все. Может, они еще не развились, ибо молод? А вот набор зубов – вампирий.

Сверху покрыт кожей. Хвоста, плавников нет, хотя есть перепонки на руках и ногах. Пальцы длинные, могут сгибаться и снабжены когтями. Когти недлинные, но острые. Ну и практика показала, что пули его берут успешно. Серебро и фосфор кончину не ускорили.

Неужели это нелюдь? И интересно, может ли он превращать кого-то в себе подобных?

Я обзавелся копией протокола и фотоснимками внешнего вида и вскрытия. Будем в Казани – отдам в тамошний университет, чтоб ученые мужи подумали, кто это и откуда. Ну и теперь придется от них беречься.

Только уже на рассвете мы с Семеном смогли присесть и обсудить произошедшее. Семен сильно устал от соблюдения всех этих процедур, да и нервничал от осознания того, что сам мог оказаться на месте барона. Я ему этого не говорил, но царапина от когтя на двери была впечатляющая. Он расспросил меня, видел ли я раньше эту тварь или похожую, но тут помочь я ничем не мог, рассказал, что знаю, а знаний много по ней не было. Семена беспокоило, как тварь влезла на борт. Судно ведь хода не сбавляло и не останавливалось. А раз оно на ходу может влезть на палубу – очень плохо. Но это завтра, то есть нет, уже сегодня, посмотрят, нет ли на борту следов подъема.

Вообще барона жалко. Собрался человек прокатиться на реке за счет приглашающей стороны, попить, поесть, погулять, а в первую же ночь умер от когтей и зубов неведомого чудища. Хорошо, если барон был под глубоким градусом и умер не проснувшись. Тут я поймал себя на мысли, что жалею барона, а про его спутницу не вспоминаю. А когда вспомнил, то ничего не испытал. Странно.

Поделился этой мыслью с Семеном, он признался, что тоже так ощущает. Вот еще одна загадка – чем же это Ари так нам не понравилась, что ее не жалко?

Вслед за этим пришла более дельная мысль про это чудо – он ведь в иллюминатор лез наружу. Будем считать, что и сюда также влез. Но туловище у него явно шире, чем диаметр иллюминатора! Голова – да, небольшая, и даже заостренная кверху, а туловище шире. А он еще и наелся. Видимо, он может как-то уменьшать свой поперечник. За счет мышц и ребер? Увы, на это я не поглядел, тогда не подумав об этом. А может, и таз у него способен менять размеры и деформироваться?

От размышлений меня отвлек Семен, сказав, что сейчас будет внеплановая остановка в городке Белокаменске. Нужно сообщить в компанию о смерти барона, да и судам дать оповещение о возможности появления таких чуд, а на борту средств магической связи нет. Воспользуются береговой. Стоянка будет кратенькая, только пока помощник бегает и решает вопрос с телеграммой, так что сильно активно любоваться Белокаменском не надо. Я ответил, что в этой дыре меня ничто не привлекает. Я даже с борта не сойду.