Текст книги "Веление души"

– Я хотя бы пытаюсь вас понять, желая научиться с вами взаимодействовать, чтобы не ранить ваших чувств.

– Плохо стараетесь. Сегодня вам удалось изрядно потоптаться на моих чувствах, когда вы вложили в мою руку револьвер. Если вы рассчитывали, что я почувствую себя с ним более мужественно, то добились противоположного эффекта, заставив меня ещё сильнее ощутить свою неполноценность.

– Мне очень жаль. Я не хотела вас обидеть.

– Со стороны выглядело иначе, словно я для вас некая забавная зверушка, на которую вы сперва пожелали нацепить шлем викингов, но ограничились вложением в мою ладонь советского пистолета. Не хватило только сделать со мной фото на память и выложить его в интернет, придумав забавное описание.

Понимая, что своим необдуманным действием я ранила чувства парализованного мужчины, мне хотелось загладить перед ним свою вину и хоть как-то подбодрить приунывшего Льва. Мы провели в совместной поездке уже три дня, но какие бы места не становились предметом нашего посещения, яркие и запоминающиеся достопримечательности Карелии, равно как и прилагаемые мной усилия, не давали никакого положительного результата.

– Даже в вашем положении можно быть не только пассивным наблюдателем, но и равноправным участником жизни, – сказала я Льву, решив попытаться его переубедить. – Взять хотя бы Стивена Хокинга, который провёл полвека в инвалидной коляске, что не помешало ему стать известным астрофизиком, вписав своё имя в историю исследования космоса. Или того же Ника Вуйчича, который родился без конечностей и много лет выступает по всему миру с мотивационными лекциями, имея красавицу жену и четверых детей. Разве пример этих сильных духом людей с ограниченными физическими возможностями не придаёт вам вдохновения? Несмотря на очевидные сложности, они сумели найти своё место в жизни, а значит, и вам это под силу.

– Приведённые вами примеры лишь внешне схожи с моей ситуацией, – выразил со мной несогласие мужчина. – Хокинг был физиком-теоретиком, живущим в своей голове, а Вуйчич с рождения не знал иной жизни, хоть я и отдаю должное его выдающейся способности к размножению. Надо хорошенько постараться, чтобы завести четырёх детей без помощи рук и ног. Так или иначе, я отличаюсь от названных вами людей, поскольку, проработав много лет фотографом, имел опыт полноценной активной жизни, но навеки её потерял. Прежде я постоянно находился в движении, пока не лишился с мобильностью всего, что было для меня ценно и дорого.

– Пусть так, но, даже не имея возможности вести прежний образ жизни, вы можете, к примеру, читать лекции по фотографии, делясь с учениками знаниями.

– Позвольте узнать. Когда вы неподвижно сидели в «Комете», пытаясь не шевелиться, думали ли вы о том, чтобы делиться с кем-то знаниями и приносить миру пользу или же пребывали в тихом ужасе, мечтая о том, чтобы он поскорее закончился? Не утруждайте себя с ответом, ведь я знаю его, как никто другой, непрерывно проживая этот бесконечный кошмар. Поэтому оставьте ваши нелепые попытки помочь мне обрести утраченный смысл жизни. У вас ничего не выйдет.

Понимая, что, вероятнее всего, Лев прав, и я никогда не смогу его понять и помочь, я оказалась в тупике, однако была не готова признать своё поражение. Лишившись мамы, я не сумела отстоять её у смерти, и тот же итог ожидал меня с тётей Леной и дядей Ваней, земные дни которых были сочтены. Я могла лишь облегчить их жизнь, но была не в силах спасти этих немощных стариков. Теперь же передо мной впервые оказался подопечный, который был молод и здоров, хоть и не мог пошевелиться. Если я не способна помочь даже такому человеку, как Лев, мотивировав его жить дальше, что я вообще могу? Делать уколы, менять катетеры и кормить людей с ложечки? Разве это не делает меня столь же немощной и ограниченной в своих возможностях?

Все эти вопросы вызывали во мне неприятное чувство дискомфорта, словно моя обувь была набита горстью мелких камушков, причиняющих боль при каждом шаге.

– Вы правы насчёт того ужаса, что я испытывала, временно ограничив своё движение на «Комете», – призналась я мужчине. – В тот момент я не помышляла о помощи ближним и грезила об избавлении от гнетущего ощущения беспомощности. Однако, несмотря на это, мне знакомы душевные муки. Год назад я похоронила маму, став свидетелем того, как страшная болезнь превратила её в обтянутый кожей скелет. Обеспечивая маме паллиативный уход, я прошла с ней через ад, воспоминания о котором никогда не смогу стереть из своей памяти.

– Зачем вы всё это мне говорите? – бросил на меня недоверчивый взгляд Лев.

– Глядя на вас, я понимаю, что была бы самым счастливым человеком на свете, если бы моя мама провела остаток своих дней в инвалидном кресле, но осталась при этом живой. Вам кажется, что подобная жизнь – худшее, что может случиться с человеком, но есть вещи гораздо страшнее, особенно, если наблюдать за ними со стороны. Я хочу сказать, что нет ничего ценнее жизни, и её значимость не становится меньше от физических ограничений, хотя зачастую мы не ценим те блага, которые нам даны: возможность чувствовать, думать, мечтать и смотреть на мир глазами, полными любви, какие бы трудности не встречались на нашем пути. И пусть мы не всегда выбираем жизненные обстоятельства, в которых оказываемся, их восприятие зависит только от нас самих. Можно жалеть себя и критиковать всё вокруг, что не несёт никакой пользы и лишь усугубляет наше положение, а можно принять свою судьбу и двигаться дальше, получая радость от того, что можешь сделать в жизни что-то хорошее вопреки обстоятельствам. Главное – выбрать правильное восприятие, позволяющее одержать внутреннюю победу над собой и продолжать смотреть на мир с позитивным настроем.

– Браво! Вы только что обозвали меня прозябающим в жалости к себе слизняком, который не способен радоваться жизни, будучи парализованным человеком. При этом сами вы полностью дееспособны и можете реализовать все свои мечты и желания.

– Я лишь хотела показать вам наличие выбора, который мы можем совершать в той или иной ситуации, какой бы сложной она ни была.

– Я прекрасно понял, что вы хотели сказать и выслушал вашу мотивационную речь. Думаете, вам удалось меня провести, и я вас не раскусил?

– Не понимаю, о чём вы.

– Перестаньте! Вы не первый социальный работник в моей жизни, и я хорошо знаю обязанности ваших коллег. Социальные помощники не строят из себя психологов, читая своим подопечным вдохновляющие речи, если только им за это не платят. Признайтесь уже, что переживающая за моё душевное состояние сестра наняла вас, чтобы оценить моё психологическое состояние и поставить мне диагноз. Сколько Диана заплатила вам, чтобы вы исполнили роль моего психотерапевта, пытающегося вытащить меня из депрессии и вернуть к созидательной жизни?

– Я не играю никакой роли, и ваша сестра меня ни о чём таком не просила.

– Разумеется. И слезливую историю о вашей маме вы не придумали прямо на ходу, поняв, что обычными словами меня не проймёшь, и, решив пойти на хитрость, дабы добиться моего расположения? Уверен, с вашей мамой всё в полном порядке, и вы уже придумали, как потратите с ней полученные от Дианы деньги. Разве я не прав?

Не выдержав обидных слов мужчины о моей погибшей маме, которые прошлись по моему сердцу, словно острым ножом, я залепила Льву звонкую пощёчину, от которой его голова едва не отделилась от шеи, а неподвижное тело не обрушилось на пол спальни только потому, что мужчина был пристёгнут в коляске защитным ремнём.

Чувствуя, что утратила над собой контроль под воздействием сильных эмоций, я оставила ошарашенного Льва в кемпере и вылетела из него грозной фурией на улицу, дабы немного подышать свежим воздухом и выпустить пар. И о чём я только думала, решив открыть душу этому человеку и поделившись с ним своей болью? Неужели было сразу непонятно, что его критично настроенное ко всему отношение не могло обернуться ничем иным, как обвинением меня во лжи и корыстном притворстве? Какая же я дура, наивно полагавшая, что смогу помочь человеку, который поставил на себе крест. Будет мне впредь наука не лезть со своим состраданием и желанием помочь тому, кто меня об этом не просит. Надо было просто делать свою работу и не выходить за рамки профессиональных обязанностей социального работника.

Кстати, об обязанностях. Я совершила грубую ошибку, которую запрещено делать социальным помощникам при уходе за своими подопечными. В ответ на словесный выпад Льва я позволила себе ударить человека, который даже не способен увернуться, чтобы себя защитить. После такого мужчина точно пожалуется на меня Диане, во всех красках описав ей, что я не только морила его голодом и держала взаперти кемпера, но и регулярно колотила, занимаясь рукоприкладством. Ударить парализованного нише шеи человека – это всё равно, что избить грудного младенца.

Как только Лев выставит меня в глазах своей сестры отъявленным чудовищем, Диана свяжется с начальницей социальной службы, и я навсегда утрачу доступ к моим старикам. Бедная тётя Лена с её диабетом и прогрессирующей гангреной. Несчастный дядя Ваня, который выплюнет на окровавленные полотенца остатки своих лёгких и больше никогда не попробует медовик, предаваясь воспоминаниям о своей маме. За мой безрассудный проступок меня больше никогда не допустят к людям, и всё потому, что я посчитала себя способной оказать помощь отказавшемуся бороться за себя Льву. Воистину благими намерениями вымощена дорога в ад.

Понимая, что загнала себя в угол, и земля ускользает у меня из-под ног, я заставила себя собраться и решила сделать то единственное, что могло хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию, угрожающую моей волонтёрской работе.

– Простите меня. Я не имела права поднимать на вас руку и очень сожалею о содеянном, – примирительно обратилась я к мужчине, вернувшись в кемпер. – Я не должна была лезть к вам в душу и пытаться изменить ваше отношение к жизни. Это было моей ошибкой, которую я более не допущу.

– Значит, сказанное вами о маме было правдой, – удивлённо произнёс Лев, заметив выступившие на моих глазах слёзы. – И ваше желание помочь мне было искренним, не преследуя выгоды.

В ответ на слова мужчины я лишь понуро опустила голову и тяжело вздохнула:

– Не важно, что я вам рассказала и чего желала. Что бы я ни делала, я не в силах никому помочь. Я не смогла уберечь даже собственную мать, обречённо наблюдая за тем, как жизнь необратимо ускользала из неё, пока от мамы ничего не осталось, кроме уничтоженной раком телесной оболочки. Вы можете считать, что я нахожусь по сравнению с вами в более выгодном положении, однако, несмотря на наличие мобильности, я столь же беспомощна и уязвима, как и вы.

– Да уж. Подобного я не ожидал, и вам дважды удалось меня удивить. Сперва мощным ударом справа, от которого у меня до сих пор горит щека, а затем вашими личными откровениями. Это я должен просить у вас прощение, дурно о вас думая. Мне жаль вашу маму и то, через что вы с ней прошли. Ваша боль не уступает той, что испытываю я, влача жалкое существование в своём неподвижном теле.

– То есть вы не держите на меня зла и не расскажете Диане о том, что я сделала? – робко спросила я Льва, сморгнув слёзы и вновь подняв на мужчину глаза.

– Обещаю вам унести эту тайну с собой в могилу, однако, если у вас вновь возникнет непреодолимое желание меня ударить, направьте свой гнев на ту часть моего тела, которая лишена чувствительности. У вас тяжёлая рука, а лицо – последняя часть меня, которой я всё ещё дорожу, поэтому я бы предпочёл более не подвергать свою физиономию подобным стрессам.

Сказанные Львом слова вызвали у меня невероятное облегчение. Значит, мужчина простил меня, и тётя Лена не останется без регулярных уколов инсулина, а дядя Ваня ещё не раз ощутит в своём беззубом рту сладкий медовик. Кажется, я спасена.

– Раз уж вы оказались искренним и чутким человеком, а не расчётливым мозгоправом, подосланным моей сестрой, обещаю, что в оставшиеся дни нашего путешествия я буду вести себя, как настоящий джентльмен.

– Ловлю вас на слове и постараюсь более не бить вас по лицу.

– О большем я и не прошу, а значит, мы можем заключить мир, зарыв топор войны. Возьмите мою ладонь и потрясите её в знак согласия, как полагается интеллигентным людям.

Подойдя к мужчине, я выполнила его просьбу и пожала руку своего подопечного.

– Так-то лучше. Теперь наш конфликт официально исчерпан, и я буду премного благодарен вам, если вы подготовите меня ко сну, ведь сон – это моё любимое состояние, в котором я могу свободно ходить, бегать и даже иногда летать, ведя полноценную жизнь. Во сне я снова чувствую себя живым.

– Конечно. Давайте я почищу вам зубы и переодену в пижаму, – ответила я Льву на его откровение и отвезла мужчину в ванную. – И всё же надеюсь, что со временем вы научитесь ощущать себя живым и счастливым не только во сне, но и наяву.

– Предоставим эти надежды завтрашнему дню, – сказал Лев. – И, к слову, вы отнюдь не беспомощны, ни внутри, ни снаружи. Уж поверьте мне.

– Оставим эту веру грядущему дню, постаравшись не растоптать её хрупкие ростки.

С этими словами я взяла электрическую щётку и зубную пасту, надеясь, что мы сделали с мужчиной верные выводы о произошедшей между нами ссоре, и стоящее на пороге завтра окажется к нам обоим более милостивым и благосклонным.

Глава 7. Не хуже Хокинга и Вуйчича

По возвращению в кемпер Михаила, купившего на речном вокзале экскурсионные билеты, я уложила Льва в кровать и долгое время не могла заснуть, пытаясь осмыслить произошедшее. Оказалось, что все эти дни мужчина считал меня подосланным к нему сестрой психотерапевтом, задачей которого было оценить его душевное состояние и поставить диагноз. Полагаю, своим поведением я сама дала Льву благодатную почву для подозрений, однако для меня оставался загадкой негативный настрой мужчины к желанию Дианы ему помочь.

Ответ на этот вопрос мне ещё предстояло выяснить, а пока меня радовал тот факт, что Лев перестал видеть во мне врага и пообещал вести себя впредь хорошо. Чего стоит это обещание я узнаю уже завтра, когда нам предстоит посетить Валаам, и станет понятно, является ли стремление мужчины к примирению искренним или же Лев продолжит играть привычную ему роль жертвы, оставаясь болезненной занозой в пальце. Как бы там ни было, я не жалею о том, что рассказала мужчине о смерти мамы, и показала Льву, что ни одному ему ведомы страдания.

Не знаю, поможет ли это нам сблизиться, однако я более не стану тянуть мужчину из вязкой трясины его депрессии, дабы не погрязнуть в этом болоте вместе с Львом и не лишиться своей волонтёрской работы. На этот раз мне крупно повезло, что мужчина простил мой дерзкий поступок, спровоцированный его словами. Однако ни одна удача не длится вечно, и как бы мне не хотелось помочь Льву повернуться к свету, я более не могу рисковать своими стариками, которым необходима, в отличие от парализованного мужчины. Если Лев выразит желание двигаться вперёд и жить дальше, я с радостью поддержу его, но не стану делать это по собственной инициативе, что будет правильно и справедливо по отношению к нам обоим.

С этими мыслями мне наконец удалось заснуть и более-менее выспаться, прежде чем новый день призвал меня к труду и, поднявшись ранним утром с постели, я приготовила для ещё дремлющих мужчин завтрак. Судя по тому, с какой скоростью Лев и Михаил втягивали в себя длинные полоски отваренной мной пасты фетучини с натёртым сыром и обжаренными в сливках грибами, мужчины встретили это утро в бодром расположении духа и были открыты к стоящим перед нами вызовам.

Окончив завтрак, мы оставили кемпер на парковке молодёжного центра «Сердоболь» и отправились в направлении речного порта. Бескрайнее небо над нашими головами было устлано белоснежным одеялом из кучевых облаков, скрывающих солнце, лучи которого заполняли набережную сквозь облачную пелену приятным глазу мягким, рассеянным светом.

Пройдя мимо окружённого зелёной лужайкой молодёжного центра с просторной террасой и панорамными окнами, который предлагал местным детям и подросткам посещение различных клубов и творческих студий по интересам, мы оказались у расположенного на берегу Ладоги валуна. В отличие от установленного на набережной Петрозаводска «Дерева Желаний», огромный гранитный «Камень желаний» в Сортавала не имел ушной раковины и исполнял желания всех людей, которые прикасались к обладающей магической силой глыбе. По крайней мере, в это верили жители Сортавала, как мне стало известно из записей Дианы.

– Пора бы и мне что-нибудь загадать, раз уж вы сделали это в Петрозаводске, – обратился ко мне Лев, глядя на расположенный перед собой огромный валун. – Не оставлять же вас с вашим заветным желанием в одиночестве.

– И что вы надумали загадать? – поинтересовалась я у мужчины, приставив его ладонь к широкому гранитному камню, окружённому несколькими деревянными скамейками и подвесными гамаками из ротанга.

– Поскольку вы отказали мне вчера в третьей кружке медовухи, я попрошу у «Камня желаний», чтобы вы поделились со мной купленной в доме Берга травяной настойкой.

– Смотрю, вы не упускаете ничего важного из происходящего в поле вашего зрения.

– Так уж вышло, что зрение стало моим главным оружием и верным спутником в этом суровом мире, полном опасностей.

– А как же ваш аппетит, который вы неизменно проявляете трижды в день?

– Аппетит – моё второе главное оружие.

– Любопытно узнать полный список имеющегося в вашем арсенале вооружения.

– Боюсь, если я начну его оглашать, мы рискуем опоздать на теплоход, а я не хочу, чтобы купленные Михаилом билеты на Валаам пропали даром.

– Тогда не будем задерживаться, – ответила я Льву и повезла его коляску дальше вдоль небольшой, но уютной набережной.

Прямо за «Камнем желаний» на изумрудной лужайке нас встретила окружённая садом из камней детская площадка с горками, лазилками, турниками и качелями. В то время как стайка детей увлечённо резвилась на игровой площадке, их родители сидели на расположенных рядом скамейках и внимательно наблюдали за своими чадами.

– Я не прочь покататься на качелях, вспомнив детство, – неожиданно сказал мне Лев, глядя на свободное сиденье металлических качелей.

– Боюсь, это не лучшая идея, – осторожно ответила я мужчине, стараясь его не обидеть.

– В такой случае увлекательный спуск с горки меня тоже вполне устроит. Она не высокая, и Михаил сможет меня легко поймать у подножия горки.

– Думаю, будет разумно воздержаться от подобных действий, чтобы не смущать детей и их родителей.

– Я просто хочу немного поучаствовать в активной жизни, не ограничиваясь наблюдением за тем, как она проходит мимо меня.

– Я постараюсь придумать, как приобщить вас к более активной жизни, чтобы нас при этом не упекли в полицейский участок для разбирательств.

– Ладно. А что насчёт рюмочки карельского бальзама на мою израненную душу?

– Могу добавить в следующий раз немного настойки в ваш кофе или чай.

– Пойдёт. Тогда с вас активное развлечение и травяной бальзам в мой чай.

Пока Лев не вынудил меня пообещать ему ещё что-нибудь из его неуклонно растущего списка желаний, вдохновившись пребыванием у гранитного валуна, я покинула детскую площадку и, преодолев половину набережной, остановилась у памятника Александру I. Полноростная бронзовая скульптура изящно стояла на высоком постаменте, устремив свой взор в сторону Ладоги и Валаама, который император посещал в 1819 году в качестве паломника, когда Сортавала входила в состав Финского княжества Российской империи и называлась Сердоболь.

Сразу за памятником Александру I на мощёной брусчаткой части набережной разместилась мраморная скульптура ладожской нерпы, удобно устроившейся на карельском валуне. Из заметок Дианы я знала, что данный памятник был посвящён кольчатой нерпе, которая являлась единственным представителем отряда ластоногих в Ладожском озере и была занесена в Красную книгу России.

– Я бы не отказался иметь дома такую скульптуру, – произнёс Лев, оценивающе глядя на памятник ластоногого млекопитающего. – Может, реквизируем нерпу в наш кемпер и отвезём в Ригу?

– Мы не станем красть у сортавальцев нерпу, являющуюся первым памятником этому животному в России, однако я обещаю вам купить на Валааме изображение нерпы на карельской берёзе, если таковое окажется в сувенирной лавке острова.

– Уговорили. Тогда я хочу себе нерпу на берёзе, декоративную тарелочку с красивым видом на Валаам и памятный магнитик на холодильник.

– Ещё что-нибудь?

– Пока всё.

Признаюсь, новая версия Льва, сменившая критический взгляд на мир на озвучивание мне своих желаний, которым не было конца и края, застигла меня врасплох. Я не знала, чего ещё можно было ожидать от пребывающего сегодня в хорошем настроении мужчины, и надеялась, что смогу выполнить все его запросы.

Преодолев ещё пару сотен метров по возвышающемуся над водой участку набережной, огороженному металлическим забором, мы добрались до речного вокзала Сортавала, с которого отправлялись теплоходные экскурсии на Валаам и Ладожские шхеры. Новенький речной вокзал имел довольно вместительный зал ожидания и ресторан, а также располагал мощёной брусчаткой смотровой площадкой с живописным видом на Ладогу.

После предъявления контролёру наших билетов, которые включали в себя экскурсию по острову и услуги гида, мы поднялись с другими туристами на борт белоснежного теплохода на подводных крыльях и разместились в его салоне, имевшем два ряда сидений и нежно-голубые занавески на панорамных окнах. Вскоре быстроходный «Метеор» под названием Преподобный Серафим покинул причал речного вокзала и направился на расположенный в сорока километрах от Сортавала остров Валаам, путь до которого занимал менее часа.

По словам сопровождающего нашу туристическую группу гида, окружённый со всех сторон водой Валаам являлся наибольшим из пятидесяти островов Валаамского архипелага, располагающегося в северной части Ладожского озера, и ежегодно привлекал сотни тысяч посетителей в находящийся на острове мужской монастырь. По заверениям экскурсовода, Валаамский архипелаг обладал удивительной красоты природой, насчитывая полтысячи разных видов растений и более двухсот видов птиц, а также являясь домом для таких лесных обитателей, как лоси, белки, зайцы и лисы. На безлюдной части островов архипелага можно было увидеть лежбища краснокнижной ладожской нерпы, питающейся обитающим в пресноводной Ладоге лососем, палией, сигом и хариусом, в то время как само Ладожское озеро являлось крупнейшим в Европе и вторым по величине в России после Байкала.

Суровое величие первозданной северной природе Валаама придавали отвесные гранитные скалы и песчаные берега, поросшие вековыми елями и соснами дикие пляжи, усыпанные луговыми цветами поля и живописные внутренние озёра и родниковые источники. Расположенный на острове архитектурный ансамбль наделял Валаам неповторимым обликом и на протяжении многих веков являлся для миллионов верующих людей духовным центром православной Руси.

Из рассказа гида мы узнали, что историки датируют первые упоминания о Валааме восьмисотым годом до Рождества Христова. В то время на острове находилось огромное идольское капище, где приносились человеческие жертвы древним славянским богам – Велесу и Перуну. Монастырское предание гласит, что святой апостол Андрей Первозванный, просветитель скифов и предков славян, прибыл из Киева в Новгород и достиг по Ладожскому озеру Валаама. Языческие жрецы выслушали проповедь апостола и приняли крещение, после чего разрушили свои капища, на месте которых Андрей Первозванный установил каменный крест, положив тем самым основание Валаамскому монастырю. Подобное предание занесено на первые страницы самой древней русской летописи «Повесть временных лет», датируемой началом двенадцатого века. Основателями же Спасо-Преображенского Валаамского монастыря считаются греческие священноиноки Сергий и Герман, пришедшие в десятом веке во владения Великого Новгорода с первыми православными миссионерами.

Во времена многочисленных вражеских нашествий последующих веков монастырь не раз переживал опустошение, и иноческое служение в нём прерывалось на долгие десятилетия. Варварские нашествия сопровождались уничтожением церковных памятников и монастырских святынь. Неоднократно была сожжена и разграблена богатейшая монастырская библиотека и хранилище древних рукописей. Доходило до того, что после последнего разорения шведами в начале семнадцатого века духовная обитель находилась в запустении более века, пока в 1715 году Пётр I не повелел возобновить Валаамский монастырь. В 1819 году духовную обитель посетил Александр I, дав монастырю статус первоклассного, что привело к его существенному развитию. Наибольшего процветания монастырь достиг под руководством игумена Дамаскина во второй половине девятнадцатого века, когда на Валааме был построен его главный каменный Спасо-Преображенский собор с высокой колокольней.

В начале двадцатого века Валаамский монастырь являлся одним из самых богатых в Российской империи, обеспечивая себя всем необходимым. Монахи и послушники обители работали на лесопилках, фермах и огородах острова, занимались строительством и рыбной ловлей. После революции 1917 года монастырь оказался на территории получившей независимость Финляндии, что на некоторое время уберегло Валаам от советских гонений. В 1920-ые и 1930-ые годы в обитель приезжало множество паломников из числа русских эмигрантов.

По окончанию Советско-Финляндской войны в 1940 году Валаам отошёл к СССР, что вынудило монахов перебраться в Финляндию. После Великой Отечественной Войны деятельность Валаамского монастыря была прекращена советской властью, а его многочисленные здания ветшали и разрушались на протяжении последующего полувека. Восстановление Валаамской обители началось в 1989 году вместе с началом ремонта построек монастыря, а также реставрации интерьеров и росписей Спасо-Преображенского собора. За последние тридцать лет монашеская жизнь на острове полностью возродилась и достигла былого процветания, предлагая ныне каждому желающему посетить православную святыню, именуемую Русским Афоном.

Ознакомившись с многострадальной историей Валаама, я не заметила, как наш «Метеор» вошёл в расположенную в западной части острова Большую Никоновскую бухту, которая являлась главной гаванью Валаама, и причалил к пристани. Сходя с Львом и Михаилом на берег, мы увидели на пристани ещё два «Метеора» под названиями Андрей Первозванный и Патриарх Алексий II, а также с полдюжины небольших рыбацких судов и лодок.

Следуя за гидом, мы свернули с пристани налево и вскоре добрались по главной монастырской дороге до первого объекта нашей экскурсии – Воскресенского скита, к входу в подворье которого вела крутая гранитная лестница. От одного вида многоступенчатого препятствия мне сделалось дурно, ведь я хорошо помнила слова Льва о том, что он ощущал себя во время посещения Кижи холщёвым мешком с картошкой, который постоянно таскали вверх и вниз по лестницам деревянных церквей и крестьянских домов.

Я была рада тому, что на сей раз нас сопровождал Михаил, и мне не было нужды никого просить поднимать Льва по лестницам или пытаться делать это самой. Однако вместе с тем я опасалась того, что преодоление высокой лестницы, ведущей во двор Воскресенского скита, не оставит от радужного настроения Льва и следа, вернув мужчину в его прежнее состояние недовольного всем критика. Лишь когда усилиями изрядно вспотевшего Михаила тяжёлая коляска моего подопечного была успешно поднята на вершину лестницы, и Лев поблагодарил водителя за его труд, не выразив при этом недовольства, я позволила себе расслабиться и поверить, что наша экскурсия по возвышенностям Валаама не обернётся полной катастрофой.

После того как наша группа вошла в подворье Воскресенского скита и разместилась на его зелёной лужайке, испещрённой булыжными дорожками, которые вели к двухъярусной церкви и трём корпусам скита, экскурсовод продолжил свой рассказ. Оказалось, что расположенный на горе Сион Воскресенский скит был построен на месте, где по преданию святой апостол Андрей Первозванный воздвиг каменный крест, заложив на Валааме основу его духовной обители. Архитектурный ансамбль скита включал в себя построенную из красного кирпича Воскресенскую церковь со звонницей с восемью колоколами, а также келейный, хозяйственный и трапезный корпуса, окружённые кирпичной оградой с деревянными фигурными воротами. Верхний храм двуглавой церкви имел высокие стрельчатые окна и позолоченные купола, будучи освящён во имя Святого Воскресения Господня, а нижний, пещерный храм – во имя святого апостола Андрея Первозванного.

Поднявшись вслед за гидом по ступеням арочного крыльца церкви, мы оказались внутри просторного и хорошо освещаемого верхнего храма с двухъярусным иконостасом, большая часть икон которого была написана валаамскими монахами. Как пояснил экскурсовод, ранее в этом храме круглый год звучали пасхальные песнопения, а сейчас эта традиция соблюдалась лишь в летнее время, когда на остров приезжал хор Санкт-Петербургского подворья. После осмотра верхнего храма мы вернулись на улицу и проследовали за гидом сквозь деревянные резные двери в нижний храм, вход в который был выделен двумя приставленными к его стене гранитными колоннами.

Нижний храм Воскресенской церкви имел невысокие потолки и пропускал в себя сквозь маленькие окошки гораздо меньше света, будучи погружён в таинственный полумрак и устроен по подобию Кувуклии – пещеры храма Гроба Господня в Иерусалиме. Между располагавшимся справа мраморным иконостасом и камнем помазания Пречистого Тела Спасителя слева находился тёмный проход в притвор Ангела с камнем, отнятым святым Ангелом от Гроба Спасителя. Проём притвора соединял его с пещерой святого Гроба, где пребывало мраморное подобие Гроба Господня с подлинной частицей камня из Иерусалима.

По завершению осмотра нижнего храма Воскресенской церкви мы вернулись во двор скита и, спустившись по лестнице, отправились по главной монастырской дороге ко второму объекту нашей экскурсии – расположенному в нескольких сотнях метрах у подножия горы Елеон Гефсиманскому скиту. Боясь потревожить своими расспросами хранящего молчание Льва, который стойко пережил несколько спусков и подъёмов по гранитным лестницам Воскресенского скита, я решила отложить обсуждение осмотренных нами архитектурных объектов Валаама на потом.

Оказавшись у небольшого деревянного храма, расположенного у живописного елового леса, посреди зелёной лужайки, экскурсовод сообщил нам, что мы находимся перед церковью Успения Пресвятой Богородицы, являющейся центральным объектом Гефсиманского скита. Помимо двуглавого Успенского храма со звонницей, подворье скита составляла часовня с иконой «Моление о Чаше» в память о молитве Господа в Гефсиманском саду перед Крестными Страданиями, а также несколько монашеских построек и расположенная на вершине Елеонской горы часовня Вознесения Господня, с которой, согласно Евангелиям, Христос «восшествовал на небо во плоти».