Текст книги "Брестская крепость"

Одна фотография

Читатель, вероятно, хорошо помнит эту фотографию – она обошла страницы многих газет и журналов и стала широко известной. Трое мужчин, уже немолодых, на лица которых время положило свои заметные борозды, замерли, крепко обнявшись друг с другом.

Смело можно сказать, что фотокорреспонденту Марку Ганкину этим снимком удалось создать профессиональный шедевр.

Целая гамма настоящих, глубоких человеческих чувств запечатлена в нем, три характера раскрыты каждый по-своему, и вместе с тем этот снимок полон большого внутреннего единства, свойственного подлинному произведению искусства. Да и в самом деле, фотография Ганкина смотрится, как картина художника, и ее можно разглядывать подолгу и многократно, всякий раз находя новую пищу для ума и чувства.

Три однополчанина, три бывших командира Красной армии, три героя Брестской крепости, прошедшие через самое пекло этих боев. А потом на долгие четыре года – три узника фашизма, испытавшие всю горестную долю пленного: позор и унижения, голод и побои, издевательства и вечную угрозу смерти. Но и на этом не кончились их мытарства. Освобожденные победой и вернувшиеся на Родину, они встретили несправедливое, предвзятое отношение к себе, то неоправданное недоверие к бывшим пленным, какое господствовало в годы Сталина, в годы бериевщины. И это было едва ли не самым жестоким и обидным испытанием в их нелегкой судьбе. Люди, честно выполнившие свой долг перед народом, они словно оказались чужими в родной стране, посторонними на празднике Победы, в которую внесли свой посильный и немалый вклад. До слез оскорбительное клеймо «отсидевшегося в плену» или даже «предателя» жгло их огнем.

И вот сейчас, спустя много лет, когда уже далеко позади остались и война, и плен, и послевоенные несправедливости, наконец решительно пресеченные партией, трое боевых товарищей, переживших все это, впервые сошлись вместе. И тотчас из глубин сердца всплыло пережитое и охватило их неудержимо и властно.

Склонившись, как бы под тяжким грузом нахлынувших воспоминаний, прижавшись головой к щеке друга, замер в этом тройственном объятии Петр Гаврилов. Он закрыл глаза, целиком отдавшись и грусти прошлого, и теплому счастью этой душевной встречи с дорогими ему людьми. Богатырски мощный, крупнолицый Александр Семененко почти повис на шее у друга, будто обессиленный всем тем, что принесла ему сейчас память. Он роняет слезы тяжело и скупо, как все сильные мужчины, а на лбу, над переносьем, залегла напряженная трагическая складка. И навзрыд, громко, безудержно плачет, прильнув лицом к товарищам, Николай Зориков. Вот на переднем плане его рука – как бережно и нежно сжимает она локоть друга.

Только одна рука. Вторая осталась в Брестской крепости.

История интенданта 44-го стрелкового полка старшего лейтенанта Николая Зорикова была мне известна давно. Я впервые услышал ее в те дни, когда искал майора Гаврилова, от бывшего комиссара этого же полка Николая Романовича Артамонова.

Полковник Артамонов рассказал мне о Зорикове в 1955 году при нашей встрече в Москве.

Как-то так повелось в нашей военной литературе, что интенданта писатель обычно изображает или отрицательной, или смешной фигурой. Николай Зориков был живым опровержением этой литературной «легенды об интендантах». Он был поистине героическим интендантом Брестской крепости.

Это происходило в первые часы войны. Как только начался обстрел крепости, батальонный комиссар Артамонов прибежал из своей квартиры в доме комсостава к Северным воротам, около которых, в казематах внутри земляного вала, располагался один из батальонов полка. Роты этого батальона, поднятые по тревоге, комиссар вывел за крепостные ворота и отправил на окраину Бреста – на заранее назначенный рубеж обороны. Сам же Артамонов еще ненадолго задержался у ворот, ожидая, что сюда с минуты на минуту подоспеет командир полка майор Гаврилов.

В этот момент из глубокого туннеля ворот выбежал человек. У него почти по самое плечо была оторвана рука и обрубок наспех обмотан рубашкой, насквозь пропитавшейся кровью. Артамонов узнал интенданта Зорикова.

Зориков бросился к нему, крича:

– Товарищ комиссар, дайте мне машину!

Артамонов подумал, что интендант просит отправить его на машине в госпиталь: рана была действительно страшной, и он, видимо, потерял уже много крови. Но оказалось, что Зориков беспокоится совсем о другом.

– Дайте мне машину! – настойчиво требовал он. – У меня на складах продовольствие, фураж. Ведь все фашистам достанется.

Этот человек, так опасно раненный, шатавшийся от слабости, думал не о своем спасении – он прежде всего заботился о материальных ценностях, которые были поручены ему.

С трудом комиссару удалось убедить Зорикова немедленно ехать в госпиталь, и он отправил интенданта в тыл попутной повозкой. Так и не дождавшись Гаврилова, Артамонов вскоре поспешил на рубеж обороны, к своим бойцам, и потом отступал на восток вместе с ними. О Зорикове он ничего больше не слышал.

Но я уже знал о дальнейшей судьбе интенданта со слов участника обороны Александра Махнача, который встречал его в плену. Зорикова доставили из крепости в госпиталь, но через несколько дней, когда раненых везли на восток, они попали в окружение и оказались в гитлеровском лагере. Потерявший руку старший лейтенант вдобавок заболел в плену туберкулезом, и Махнач вспоминал, что к моменту освобождения их в 1945 году Зориков чувствовал себя очень плохо. Куда он уехал по возвращении на Родину и где находится теперь, было неизвестно.

Неожиданная встреча друзей произошла 24 июля 1956 года, в тот день, когда герои крепости должны были выступать в Центральном доме Советской армии. Утром мы, как всегда, собрались на скамейках, стоявших в зеленом палисаднике перед гостиницей. Участник обороны крепости и бухенвальдский подпольщик, однополчанин Матевосяна Николай Кюнг толковал о чем-то с Петей Клыпой, Юрий Фомин просматривал газеты. Рядом фотокорреспондент журнала «Советская женщина» Марк Ганкин хлопотал около Раисы Абакумовой, то и дело нацеливался на нее объективом, выбирая удобную позицию для съемки. Подошли Гаврилов и Семененко и сели тут же, продолжая увлеченно вспоминать какую-то забавную историю, случившуюся в полку перед войной.

И никто не заметил, когда около этой скамейки появился худощавый, лысоватый и рыжеволосый человек в простой полосатой рубахе. Левый рукав его рубахи был пуст почти до самого плеча.

Он остановился у скамейки и молча, странным пристальным взглядом смотрел на Семененко и Гаврилова, поглощенных своими воспоминаниями. Только чуть-чуть подергивалась, как от нервного тика, его небритая щека. Как-то машинально Семененко поднял голову и поглядел на незнакомца. И вдруг не то крик, не то стон вырвался у него, и, стремглав вскочив со скамьи, он бросился к однорукому. А вслед за ним, увидев этого человека, также вскрикнул и кинулся к нему Гаврилов.

Обнявшись, прижавшись щекой к щеке, они плакали в голос, громко, не обращая внимания на прохожих. И деловитые москвичи, спешившие по площади Коммуны, спрашивали друг друга, что случилось, а узнав, что это встретились через пятнадцать лет герои Брестской крепости, понимающе кивали, останавливались и смотрели на них повлажневшими глазами.

Еще не зная, кто этот человек без руки, мы все тоже замерли, захваченные и потрясенные этой сценой. Только один из нас не остался стоять на месте. Это было фотокорреспондент Марк Ганкин. Как ни сильно взволновала его эта встреча, профессиональная хватка фотографа-журналиста все же сработала: он понял, что в его руках возможность редкой удачи, что это момент необыкновенный и неповторимый. И с мгновенным вдохновением фотографа-художника он выбрал единственно верную точку съемки и поднял к глазам аппарат.

Так родилась эта фотография, доставившая ее автору широкую популярность и золотую медаль Международной фотовыставки. У нашего большого художника Сергея Коненкова она вызвала хорошую творческую зависть. Известная немецкая писательница Анна Зегерс повесила ее в своем кабинете. Многие зарубежные журналы на всех континентах мира перепечатали этот снимок из «Советской женщины».

Уже нет в живых одного из тех, кто изображен здесь. В 1961 году, несколько месяцев спустя после торжеств в Бресте, посвященных 20-летию обороны крепости, Николай Иванович Зориков умер: его одолел туберкулез – наследие войны и плена.

Но его лицо, как и лица его товарищей, останется вечно живым на этой фотографии-картине, будет постоянно волновать зрителя большим человеческим чувством, с проникновенной силой напоминать людям о бедствиях войны, звать их бороться за мир на земле.

Поездка в Белоруссию

В дни пребывания героев крепости в Москве у нас зародилась мысль о том, чтобы совершить поездку в столицу Белоруссии Минск и на место памятных событий – в Брест. Было получено разрешение на эту поездку, и спустя несколько дней пятеро героев обороны – П. М. Гаврилов, С. М. Матевосян, Р. И. Абакумова, П. С. Клыпа, А. А. Виноградов – и я с ними выехали в Минск.

В Минске рано утром нас встречали на перроне вокзала представители городского Дома офицеров, а также участники обороны, живущие в столице Белоруссии: уже знакомые вам А. И. Махнач и М. П. Гуревич и с ними бывший боец 33-го инженерного полка, тогда работник областного управления сельского хозяйства Федор Филиппович Журавлев.

В тот же день участники обороны выступили в некоторых воинских частях, а вечером в переполненном зале Дома офицеров состоялась встреча минчан с героями Брестской крепости. Жители белорусской столицы горячо приняли приехавших к ним дорогих гостей, и этот вечер надолго запомнился каждому из его участников.

Там, в Минске, к нашей группе присоединился еще один защитник крепости, до тех пор не известный нам бывший командир взвода 333-го полка Александр Петлицкий, работающий сейчас компрессорщиком на одном из заводов города. И когда на другой день мы уезжали в Брест, вместе с нами туда поехали также минчане – Гуревич, Махнач, Журавлев и Петлицкий.

Утро 31 июля, когда мы подъезжали к Бресту, выдалось ненастным: все небо было затянуто тучами и шел частый, мелкий, словно осенний, дождик. Всем казалось, что по такой погоде, конечно, почти никто не придет встретить гостей в Бресте. Но то, что ожидало героев крепости на Брестском вокзале, было необычайно волнующим. Прямо под дождем, запрудив весь перрон, тесно, плечом к плечу, стояла большая, плотная толпа людей с букетами цветов. И как только поезд подошел к перрону, духовой оркестр грянул марш, и люди бросились к дверям вагона, в котором приехали участники обороны. Можно себе представить, как глубоко тронула всех приехавших эта неожиданная и такая горячая встреча. Я помню, как, не скрываясь, плакала Раиса Ивановна Абакумова, как побледнел от волнения и не мог унять дрожь в руках Александр Иванович Махнач, как взволнованно и растерянно оглядывался по сторонам Самвел Минасович Матевосян.

У вагона героев крепости встретили заместитель председателя Брестского облисполкома М. Е. Вуколов, секретарь горкома партии Т. С. Смоловик и секретарь обкома комсомола В. П. Сомович. Вместе с ними пришли встретить дорогих гостей участники обороны, живущие в Брестской области, – Яков Коломиец и Афанасий Бородич, вдова капитана Зубачева и его сын, жены командиров, погибших в крепости, – Татьяна Семочкина, Анна Гончар, Дарья Прохоренко и другие. Десятки дружеских рук подхватили чемоданы приезжих, гостям вручили целые охапки живых цветов, и все медленно двинулись сквозь густую толпу к широким дверям вокзала.

На площади перед вокзалом должен был происходить митинг.

Но из-за непогоды его перенесли в большое помещение агитпункта в новом вокзальном здании. Сотни жителей Бреста заполнили просторный зал. И когда по предложению председателя митинга все встали, чтобы почтить память героев, погибших в Брестской крепости, и оркестр заиграл траурный марш Шопена, в зале раздались громкие, неудержимые рыдания. Здесь много было тех, у кого еще свежа память о трагических днях 1941 года, кто в те дни потерял в крепости или в городе родных, близких людей, кто пережил здесь тягостное и полное ужасов время фашистского господства.

Так началось пребывание героев обороны в городе, который они с таким поразительным упорством защищали пятнадцать лет назад и который бережно и гордо хранит славу их подвига. Жители Бреста приняли их как подлинно дорогих, близких им людей, а городские партийные и советские организации сделали все, чтобы как можно более гостеприимно и радушно принять защитников Брестской крепости.

В то же утро к нашей группе присоединились еще несколько человек. Из города Кобрина приехал участник обороны Григорий Гудым; из глубинного Жабинского района Брестской области – бывший боец 44-го стрелкового полка, а теперь председатель одного из богатейших колхозов Марк Пискун; из Минска, догнав нас, прибыл однополчанин Журавлева, а теперь концертмейстер консерватории Кирилл Соболевский; пришел живущий в Бресте бывший сослуживец Пети Клыпы Михаил Игнатюк, который по-прежнему, как и до войны, носил старшинские погоны и, находясь на сверхсрочной службе в армии, играл в одном из военных оркестров. К нам присоединились приехавшие из районного городка Антополя жена и дочь героя обороны Николая Нестерчука, жены других командиров, погибших в крепости.

Сразу же, в первый день, все отправились в крепость. В торжественном молчании, с большими букетами цветов вошли в крепостные ворота участники обороны, жены павших героев.

Там, на заросших травой памятных развалинах, они разбросали эти цветы. Они положили букеты у крепостной стены, в том месте, где гитлеровские палачи расстреляли полкового комиссара Фомина. Груда цветов легла на камни, где когда-то в подвале находился штаб обороны, руководимый капитаном Зубачевым и комиссаром Фоминым. Первыми рассыпали над этими камнями большие букеты жена погибшего капитана Александра Андреевна Зубачева и его сын Анатолий. Потом все направились в северную часть крепости, к Восточным воротам, где в 1941 году сражался старший политрук Нестерчук с артиллеристами 98-го дивизиона. Там первой со слезами положила на землю свои цветы дочь погибшего героя Лидия Нестерчук, которая четырнадцатилетней девочкой была здесь вместе с отцом в дни боев в крепости.

А два дня спустя участники обороны приехали на гарнизонное кладбище Бреста и возложили большой венок из живых цветов на братскую могилу, где похоронены останки героев, найденные под развалинами после войны. На ленте этого венка была надпись: «Боевым братьям, павшим героям, от товарищей по обороне крепости».

В солнечный, погожий день на городском стадионе состоялся митинг, на котором жители Бреста встретились со своими гостями. Десять тысяч человек заполнили трибуны, толпой стояли вдоль зеленого поля. И когда герои обороны крепости появились здесь, стадион загремел жаркими, долго не смолкавшими рукоплесканиями.

Под звуки горна промаршировали через поле пионеры. Они приветствовали героев, поднесли им цветы и поставили у трибуны свое знамя, постоянно меняя около него почетный пионерский караул. Выступали представители партийных и советских организаций, предприятий и учреждений города, выступали сами герои, делясь своими воспоминаниями, взволнованно благодаря брестцев за горячий, сердечный прием. И то и дело кто-нибудь отделялся от толпы, заполнившей трибуны стадиона, и спешил через поле к столу президиума, где уже высилась гора цветов, чтобы положить еще один букет и обменяться дружеским рукопожатием с гостями.

А когда митинг закончился, вся эта многотысячная толпа вдруг хлынула на поле, тесно обступив героев крепости. Я видел, как, подхваченный десятками рук, взлетел над головами людей Самвел Матевосян, как качали Петю Клыпу, как, обступив, расспрашивали о чем-то женщины Раису Абакумову. С трудом удалось пробраться сквозь эту приветливую толпу к выходу, и долго еще не могли тронуться с места машины с гостями – так плотно стоял вокруг народ.

На следующий день мы уезжали из Бреста. Перед отъездом председатель Брестского облисполкома, Герой Советского Союза, один из знаменитых белорусских партизан, Роман Наумович Мочульский, устроил прием в честь участников обороны крепости. А потом на вокзале героев провожала большая толпа жителей Бреста. И они уехали из этого города, такого близкого и дорогого каждому из них, унося с собой незабываемые впечатления об этих нескольких днях, которые останутся в их памяти на всю жизнь.

После встречи в столице, после поездки в Брест герои обороны разъехались по домам, вернулись к своей обычной работе. Они получали множество писем, часто выступали перед трудящимися своих городов и сел, и из разных уголков страны приходили вести о встречах с защитниками Брестской крепости, подвиг которых высоко оценен нашим народом.

Этот подвиг высоко оценило и Советское правительство. Руководителю обороны Брестской крепости Петру Михайловичу Гаврилову присвоено звание Героя Советского Союза. Орденом Ленина посмертно награжден полковой комиссар Е. М. Фомин. Ордена Боевого Красного Знамени получили герои Брестской крепости Р. И. Абакумова, С. М. Матевосян, А. А. Виноградов, П. П. Кошкаров и другие. Подвиги погибших героев – И. Н. Зубачева, В. В. Шабловского, Н. В. Нестерчука, А. Ф. Наганова – отмечены посмертно наградами – орденами Отечественной войны I степени. Различными орденами и медалями Союза ССР награждены многие другие защитники крепости. Уже позднее, в 1965 году, в день двадцатилетия Победы, было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза лейтенанту Андрею Кижеватову, и теперь рядом с крепостью располагается погранзастава его имени.

Семья майора Гаврилова

В дни пребывания героев обороны в Бресте с одним из них – Петром Михайловичем Гавриловым – произошло исключительно волнующее событие, которое вместе с ним переживали все его товарищи.

В 1941 году, перед войной, у Петра Михайловича была семья, состоявшая из жены, Екатерины Григорьевны, и десятилетнего приемного сына Коли. Жена Гаврилова уже долгое время серьезно болела: она страдала острым суставным ревматизмом и, бывало, по неделям не вставала с постели.

Гаврилов оставил семью с первыми взрывами снарядов, поняв, что началась война. Он сказал жене, чтобы она одела Колю и шла с ним в убежище, а сам тотчас же бросился в штаб полка, чтобы принять командование над своими бойцами. С тех пор он больше не видел ни жены, ни сына. После войны, возвратившись из плена, он приезжал в Брест, наводя справки о семье, а потом посылал многочисленные запросы, но все эти поиски окончились безрезультатно, и он считал, что жена и сын погибли там, в крепости, либо были впоследствии расстреляны в Жабинке, как жены и дети других командиров. В 1946 году, работая в Сибири, он снова женился и сейчас живет со своей второй женой, Марией Григорьевной, в Краснодаре.

И вдруг в 1956 году, пятнадцать лет спустя, когда герои обороны были в Бресте, одна из жительниц города пришла в гостиницу к П. М. Гаврилову и сообщила, что его первая жена жива и находится где-то в Доме инвалидов в Брестской области. Тотчас же принялись наводить справки, и оказалось, что действительно Екатерина Григорьевна Гаврилова содержится в Косовском районном Доме инвалидов. В тот же вечер Гаврилов на машине отправился за сто с лишним километров от Бреста в районный центр Косов. Он вернулся в гостиницу рано утром и привез с собой свою первую жену.

Болезнь окончательно одолела ее, и Екатерина Григорьевна Гаврилова уже в течение четырех лет была полностью парализованным человеком, не двигала ни рукой, ни ногой. Оказалось, что она с сыном была захвачена гитлеровцами и вывезена на польскую территорию, а потом они жили в одной из деревень Брестской области, откуда Коля вскоре ушел в партизанский отряд.

Гаврилов узнал, что его сын сейчас служит в армии, но где именно, Екатерине Григорьевне было неизвестно: около года назад она потеряла с ним связь.

К радости Гаврилова и его жены, в этот же самый день в Брестском облисполкоме была получена телеграмма от командира одной воинской части. Узнав из газет о пребывании героев крепости в Бресте, он извещал Гаврилова о том, что его сын Николай служит в этой части, и сообщал его адрес.

Это была двойная радость, и вместе с отцом и матерью ее разделили все участники обороны.

П. М. Гаврилов решил взять Екатерину Григорьевну с собой в Краснодар. Он не уехал с нами, а через два дня вместе с ней и сопровождающей ее сиделкой вылетел домой. Его вторая жена приняла Екатерину Григорьевну как сестру и заботилась о ней в течение нескольких месяцев.

Из Краснодара Гаврилов послал телеграмму в воинскую часть, где служил его сын, прося командира предоставить ему отпуск. Конечно, эта просьба была удовлетворена, и Николай Гаврилов – отличник боевой подготовки, один из лучших воинов своей части – приехал в Краснодар и встретился с отцом, которого он не видел пятнадцать лет. Он привез с собой письмо от командования части: Петра Михайловича приглашали в гости – встретиться с однополчанами его сына. Гаврилов с радостью отозвался на приглашение.

По окончании отпуска Николая отец и сын вместе приехали в эту часть, и герой Брестской крепости гостил там несколько дней, тепло встреченный бойцами и командирами.

А два месяца спустя Николай Гаврилов, отслужив свой срок, был демобилизован и уехал к отцу в Краснодар. К несчастью, он уже не застал в живых своей приемной матери. Екатерина Григорьевна, сердце которой было вконец подорвано многолетней тяжелой болезнью, скончалась в декабре 1956 года.