Электронная библиотека » Сергей Волков » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 4 ноября 2013, 16:53


Автор книги: Сергей Волков


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Бородач повернулся, занося плеть для удара, на секунду замер, встретившись глазами с Катей, потом опустил плеть, спрятал ее под свою длиннополую шубу и молча, но решительно указал пальцем на дверь дома.

Катя повернулась, вошла, закрыла за собой дверь и с тоской услышала поворачивающийся за ее спиной в замке ключ. Снова взаперти! К горлу подкатил тугой комок, Катя упала на кровать и впервые за время своего похищения расплакалась, горько и безутешно, как ребенок…

Под замком она просидела до четырех часов. Солнце начало клониться к закату, от деревьев по снегу пролегли длинные, сиреневые тени, на небе появились размазанные, равные облака – предвестники ненастья. Вскоре низкие тучи заволокли все, посыпался мелкий, не частый еще, снежок, задул ветер…

В пятом часу пришел мрачный, принес обед – компот, суп, второе. Катя похлебала жиденький бульон, выпила компот, как вдруг за окном послышался какой-то шорох. Катя оторвалась от еды, и невольно вскрикнула – положив лапы на подоконник, с улицы на нее смотрела та самая, избитая мрачным, собака!

– Пришла, голубушка ты моя! – охнула Катя, подхватила с тарелки пожаренный куриный окорочек, подошла к окну, открыла узкую форточку и кинула еду в снег. Собака на лету подхватила курятину, и быстро съела, помахивая хвостом.

– Попало тебе из-за меня! Эх ты, бедолага! Чем тебя еще угостить? На-ка вот, хлебушка! – Катя кинула в форточку недоеденный хлеб, прижалась лбом к стеклу:

– Оба мы с тобой взаперти сидим! Я в доме, а ты – за забором этим! Ну что, все, нету больше у меня ничего! А тебе кушать надо, щенят кормить в животе! Эх, собака-собака! Как хоть тебя зовут? Пальма, Найда, Герда?… Давай, ты будешь Рыжиком, а? Нравиться тебе? Эй, Рыжик! Была бы дверь открыта, я бы с тобой поиграла, погладила бы тебя, но извини, подружка, не могу!

Катя отошла от окна, села на кровать. Собака, внимательно слушавшая ее слова, положила голову на лапы, пристально вглядываясь в замершую на кровати женщину…

К вечеру, когда окончательно стемнело, снова разыгралась метель. Собака ушла, Катя решила, что она отправилась в какую-нибудь будку, укрываться от непогоды. Уныло свистел ветер, завывая в ветвях деревьев, переметая снегом тропинки, забрасывая в форточку пригоршни колючих снежинок…

Часов в семь вдруг замигало и отключилось электричество, потом включилось, но вполнакала, лампочка под потолком еле-еле светилась, а телевизору мощности тока не хватало даже для того, чтобы осветить экран.

Катя забилась на кровать, укуталась в овчинный тулуп, и тихонько плакала, глядя в темное окно, на гнущиеся, шумящие ели. Никто ее не освобождал, никто ей ничего не объяснял, всеми забытая и покинутая, сидела она в холодной комнате, несчастная и одинокая…

Постепенно, однако, в душе у нее проснулась холодная, стальная решимость. Катя еще не знала, что она будет делать, но словно бы кто-то нашептывал ей в ухо: «Встань, взбодрись, не время сейчас раскисать! Думай, думай, как вырваться отсюда! Ты сейчас во власти этих непонятных, жестоких людей, они могут сделать с тобой и твоим будущим ребенком все, что угодно! Надо действовать, надо бежать! Бежать!..»

– Бежать! – вслух повторила Катя, припала к окну, вглядываясь в виднеющийся сквозь пургу забор, до половины занесенный снегом. Если бы она не проваливалась в снегу, то можно было бы попробовать перелезть через частокол и уйти в лес, а там пурга заметет следы…

– Ну, думай, думай, дура! – прикрикнула на саму себя Катя, начала ходить по темной комнате, кутаясь на ходу в тулуп. Неожиданно взгляд ее упал на столик, где темнели на подносе миски и стакан с остатками обеда.

«Поднос! Конечно, как я сразу не догадалась! Если положить поднос на снег, и встать сверху, давление будет равномерно распределено на большую площадь, и я провалюсь на совсем маленькую глубину! Надо попробовать, вдруг получиться!»

Катя смахнула с подноса миски, стакан полетел на пол и разбился. Схватив поднос, она метнулась к двери – ах ты черт, заперто же!

«Окно! Надо разбить окно!», – подумала Катя, взяла с кровати тяжелую, ватную подушку, прижала ее к стеклу, навалилась всем телом, раздался хруст, стекло звякнуло и Катя вывалилась наружу!

Запахивая полы тулупа – ветер сразу же, как пьяный мужик, полез за пазуху, колючей холодной рукой зашарил по груди, Катя встала, подхватила выпавший поднос и заковыляла через глубокие сугробы к забору.

Она прошла уже почти все расстояние, отделавшее ее домик от забора, как скорее почувствовала, чем увидела через сплошную снежную завесу бегущих ей наперерез собак…

Несколько громадных, серых в темноте псов заступили дорогу, отрезая Катю от спасительного забора, до которого осталось не больше десяти шагов. Собаки не лаяли – порода, видать, не та. Они, опустив морды, тихо рычали, но это злобное рычание отчетливо слышалось даже сквозь вой ветра и шорох снега.

«Мамочки!», – в панике попятилась назад Катя: «Как же я забыла про этих тварей! Что же теперь делать?! Ведь разорвут же! Господи, Рыжик, помоги хоть ты, ведь я кормила тебя, мы же почти подружились!»

Тем временем вожак собачьей стаи уже приготовился к прыжку – низко-низко присел, блеснув в темноте безжалостными глазами, оскалил зубы… Катя в ужасе закрыла живот подносом, инстинктивно защищая своего будущего ребенка, пес прыгнул, но в самом начале его смертоносного прыжка на загривок пса обрушилась вдруг с грозным рычанием длинное, лохматое тело!

Собаки сцепились, вминая друг друга в рыхлый снег. Катя открыла зажмуренные глаза и с удивлением и восторгом узнала в своей спасительнице Рыжика, словно бы та услышала ее мольбу и поспешила на помощь!

Нравы собачьего племени не позволяют обижать матерей – Катя помнила это еще по Джеку Лондону, а сейчас убедилась воочию – после хорошей трепки, полученной от Рыжика, вожак, разобравшись, кто на него напал, с ворчанием отполз в сторону, освобождая дорогу. Остальные псы отбежали и сгрудились вокруг своего предводителя, молча наблюдая за Катей.

Катя опустилась на колени, поцеловала Рыжика в мокрый нос, погладила жесткую шерсть, выпрямилась и решительно пошла к забору, размахивая подносом. Возле грубо ошкуренных бревен она положила поднос на верхушку самого высокого сугроба, встала одной ногой – вроде держит, встала другой, ухватилась руками за колья, оказавшиеся на уровне ее груди, повернулась, и крикнула:

– Рыжик! Спасибо тебе, родная! Может быть, еще встретимся, не скучай!

Потом Катя перевалилась через частокол и ухнула в глубокий сугроб на той стороне. Все, впереди был темный, густой, страшноватый лес, но зато она была на свободе!

* * *

Безрадостным мартовским утром, практически еще лежа в постели, Урусов, прижав ухо к заботливо поданной женой телефонной трубке, был буквально поражен сообщением старшего дежурного охранника НИИЭАП о том, что у проходной института, его, Урусова, ожидают господин Воронцов, господин Кох, и господин Хосы, и очень, настоятельно просят поторопиться, так как у них совсем мало времени…

Урусов, далеко не молодой уже, а прямо сказать, так и староватый, как он сам себя называл, человек, вскочил с кровати с энергией двадцатилетнего. Впервые за последние десять лет он отказался от завтрака, прихватив с собой бутерброды, быстро оделся и бросился вниз по лестнице к уже ждавшей его машине.

На всякий случай Урусов поднял по тревоге весь основной состав своего Отдела Охраны, сообщил директору института, но на Лубянку пока звонить не стал – усеется, сперва надо поговорить с главным подозреваемым – с Воронцовым…

У ворот института стояло несколько машин, все – знакомые полковнику, и лишь красная «хонда» с узкими фарами и красивым, низким, зализанным силуэтом была ему неизвестна.

Велев водителю остановиться, Урусов по рации связался с охранниками, и вылез из машины. Одновременно из «хонды» появились Кох, Воронцов и невысокий человек в камуфляже, смуглый, похожий на монгола, не молодой уже, но двигающийся легко, с грацией готового ко всему тигра. «Ага, это и есть президент „Залпа“ Руслан Кимович Хосы», – подумал Урусов, подходя ближе. Из ворот института вышло несколько вооруженных охранников и остановились, держа оружие на виду.

– Здравствуйте! – Кох, тряхнув рыжей головой, решительно взял на себя роль посредника: – Товарищ полковник, с вами хотят поговорить… И я тоже!

– Что – «тоже»? – буркнул Урусов, не сводя своих тяжелых глаз с Воронцова, подчеркнуто смотрящего на полковника.

– Тоже буду присутствовать при разговоре – это важно!

– Для начала пусть все сдадут оружие! У вас, Кох, я думаю, его нет, а вот у этих…

– Уважаемый, мы сдадим оружие, но нельзя ли все это как-то убыстрить, время дорого! – подал голос Хосы, с готовностью вынул из кобуры пистолет, и держа его за ствол, протянул Урусову.

Урусов кивнул, двое охранников забрали оружие у Хосы и Воронцова, а потом к дверям института двинулась странная процессия: мрачный Урусов, а за ним – в кольце охраны – Кох, Воронцов и Хосы, единственный из всех, кто не выказывал своего волнения, и даже – улыбался.

* * *

Разговор получился долгим. Недоверчивый Урусов по несколько раз переспрашивал, звонил, уточнял детали, садился к компьютеру, проверял фамилии, и лишь час спустя удовлетворенно откинулся в кресле:

– Так-так-так! И что вы собираетесь делать дальше? В одиночку, как герои голливудских боевиков, отыскивать жену Сергея Степановича? Не проще ли подключить к этому делу наше ведомство, я имею в виду ФСБ? Ах, да, я же забыл – информатор, предупреждение… Черт, как низко мы пали – на Лубянке сидит информатор какого-то частного Фонда! Тьфу, мать его так! Но вам же все равно нужна помощь!

– И секретность, не забывайте – в институте тоже сидит… «кукшечка»! – подал голос Хосы.

– Да-а… – протянул Урусов: – Сидит. Чем могу помочь вам лично я, кроме того, что из дома вашего друга, Сергей Степанович, уже убрана засада, а сам он снят с наблюдения?

– Первая проблема – на Воронцова есть заявление в Муре о хищении у Фонда Содействия Развития Российской Науки ценной научной аппаратуры. Заявление ложное, но это дела не меняет – его ищут. Надо как-то уладить этот вопрос…

– Тэк-с, тэк-с, тэк-с… – задумчиво побарабанил пальцами по столу Урусов: – В Муре, говорите… Хорошо, я сам съезжу туда, подключу кого надо – заявление аннулируют! Еще просьбы?

Руслан Кимович усмехнулся:

– Когда это нам понадобиться, я имею в виду сегодня или завтра, сможете ли вы организовать вертолет?

– Хм?! – удивленно поднял брови Урусов, потом неожиданно посмотрел на Коха: – А что, Прибор действительно восстановлен заново?

– Практически готов к работе, товарищ полковник, только это большой секрет! Пока, по крайней мере! – весело ответил Кох: – Если бы не они, лаборатория наша, да и весь институт и через десять лет ничего не сделали бы! Покойный Игорь Пашутин, земля ему пухом, действительно создал нечто… гениальное!

– Ну, раз так, будет вам вертолет! «Камушек» не обещаю, но что-нибудь приличное подберем! В МЧС замом у Шойгу работает мой давний друг, кое чем мне обязан, так что… Далеко лететь?

– По расстоянию – неизвестно, по времени – часа три… С посадкой в лесу! – ответил я.

– Хорошо, считайте, что договорились! И… спасибо вам всем большое, а лично вам, Сергей Степанович, особое спасибо! Честное слово, я рад, что все мои подозрения относительно вас оказались ложными!

Мы уже собирались уходить – надо было ехать к Борису за картами, но уже в дверях Урусов вдруг остановил нас:

– Я тут кое-что вспомнил… Это касается пожара. Вы говорили о веществе, необычайно термоактивном, выделяющем большое количество тепла… Мы, я имею в виду наше ведомство, однажды сталкивались с чем-то подобным. В октябре девяносто третьего, я тогда еще работал… Тогда тоже был пожар, после известных событий, горел один очень знаменитый на всю страну дом белого цвета… Понимаете, о чем я говорю? Так вот, там тоже было что-то такое – выгорели целые этажи, правда, арматура не плавилась, но органика сгорела полностью, и никто так до сих пор и не знает, сколько человек там погибло…

– Вы хотите сказать, что есть какая-то связь? – спросил я.

– Я ничего не хочу сказать, просто… мне кажется, эта информация к размышлению будет не лишней! И вам, и мне!

Глава девятая

Метель все не утихала. Катя шла вот уже битых два часа, шла просто так, наобум, без пути, без дороги, стремясь просто уйти как можно дальше от проклятого забора. Снега в лесу оказалось еще больше, чем на территории «базы отдыха», поэтому двигалась Катя очень медленно – шаг, другой, ноги увязали в глубоком снегу, полы тяжелого тулупа мели сугробы, цеплялись за ветки кустарника, за торчащие из-под снега коряги.

Катя уже очень устала, хорошо хоть, мороз стоял не великий, и разгоряченная ходьбой, она не чувствовала холода. Постепенно метель начала стихать, наверху, меж ветвями деревьев, Катя заметила разрывы в облаках, сквозь которые проглядывали временами холодные звезды.

Силы оставляли ее, еще полчаса – и все, она не сможет сдвинуться с места! Отчаяние овладело Катей, в один момент она даже села в сугроб и разрыдалась от усталости и безнадежности своей затеи – куда ее понесло! Она даже не знает, где находиться… Может быть, это какой-нибудь легендарный Брянский или Муромский лес, по которому идти можно хоть неделю, никого не встретишь!..

Может быть, стоит вернуться? Ну уж нет, не для того она совершала такой дерзкий побег, чтобы потом унижено приползти назад! Да, сказать по правде, Катя и знать не знала, куда ей возвращаться – метель надежно заметала следы, а направление Катя давно потеряла, она даже специально несколько раз сворачивала, думая так обмануть возможную погоню.

Ветер стих окончательно. Еле-еле двигаясь, Катя выбралась из густой чащобы на довольно просторную прогалину, заросшую низкими, молодыми осинками. Прогалина вела слева направо, и там, в самом ее конце, Кате почудился просвет.

Взошла луна, осветив затихший лес своим таинственным, не живым светом. Катя шагала по прогалине, всматриваясь в просвет – вдруг там дорога или река? И то и другое в конечном счете должно привести ее к людям!

Снега на прогалине было гораздо меньше – тоненькие осинки не задерживали его, и ветер сдувал снежинки. Прошло минут двадцать, прежде чем прогалина кончилась, и Катиному взору предстала обширная низина, поросшая редкими, кривоватыми, заснеженными березками.

«Это болото!», – догадалась Катя: «Летом тут вода, трясины всякие, озерца, а зимой все замерзло! Ну что же, пойдем по болоту…»

Спустившись в низину, Катя бодро пошла по крепкому, надежному льду, обходя торчащие из-под снега заросли сухого камыша. Луна светила вовсю, можно было даже книгу читать, Катя повеселела – свет, он тем и хорош, что не тьма!

Неожиданно сквозь скрип снега, собственное тяжелое дыхание и шуршание тулупа Катя услышала еще какой-то, далекий и зловещий звук. Она замерла, боясь поверить своей догадки, и тут же над всей заболоченной, скованной льдом низинкой еще раз раздался тонкий, грозный и в то же время тоскливый волчий вой!

Льдистая, холодная луна висела теперь прямо над нею. Ветер, стихший было, вновь начал посвистывать в ветвях кустов. Блестел снег, блестели обледеневшие стволы деревьев. Катя шла по замерзшему болоту, поминутно озираясь, и хотя волчий вой больше не повторялся, ей все время мерещились в дальних кустах на краю болота парные огоньки волчих глаз.

Временами где-то раздавался треск, шорох или какой-нибудь другой лесной шум, и не смотря на то, что зачастую это была просто еловая ветка, сбросившая с себя снежную шапку, и резко выпрямившаяся, Катя вздрагивала и чуть ли не бегом бросалась вперед, стараясь как можно скорее миновать проклятое болото.

Наконец, низина кончилась. С левой стороны вплотную к болоту тут тоже подступал лес, густой и темный еловый бор, а справа тянулась светлая березовая роща с густым подлеском, щетинившимся, словно шерсть зарывшегося в снег гигантского кабана.

Ельник и рощу разделяла узкая, заросшая сухим бурьяном, просека, и Катя за все время своих лесных скитаний впервые увидела признак цивилизации – из снега в начале просеки торчал серый в лунном свете квартальный столб, остроконечный, темнеющий с двух сторон затесами.

Катя поплотнее запахнула тулуп и решительно шагнула на просеку. Болото осталось позади, а вместе с ним остался и страх. Вой больше не повторялся, Катя приободрилась и ходко зашагала, треща ломающимся бурьяном, по просеке, про себя, чтобы легче было идти, повторяя детскую считалку: «Раз-два, идут ножки… Три-четыре – по дорожке! Раз-два…»

Вой раздался внезапно, и совсем близко! Если до этого волки выли тоскливыми, голодными и жалобными голосами, то теперь Катя почудилось, что вой наполнило торжество – добыча была обнаружена и она уже никуда не денется!

Катя шарахнулась в сторону, чуть не упала, потом выпрямилась и бросилась вперед по просеке, лихорадочно озираясь. Мозг ее заработал с бешеной скоростью: «Укрытие! Надо укрытие! Как спасаются от волков? Дерево! Надо искать дерево, такое, чтобы на него было удобно взобраться, и чтобы на нем можно было долго просидеть!»

В детстве Катя была настоящей сорвиголовой, вместе с мальчишками лазила по стройкам, гаражам, крышам, подвалам и деревьям, и в принципе довольно легко могла взобраться практически на любую из торчащих из снега неподалеку берез и елей. Могла… месяца три-четыре назад! А теперь, когда в ней жила еще одна жизнь, Кате оставалось только молить Бога, чтобы ей попалось поблизости подходящее дерево, на которое она СУМЕЛА бы залезть.

Волки появились внезапно. Катя оглянулась, и замерла, захолодела от ужаса: за ее спиной, метрах в ста, в самом начале просеки, застыл низкий, приземистый силуэт хищника. Волк стоял и смотрел на свою жертву, потом он закинул голову и издал какой-то странный звук, словно бы зевнул или взвизгнул, выпустив из пасти облачко быстро таящего пара.

И тот час же из кустов, росших на краю березняка, появился второй волк, а за ним – третий, четвертый, и вскоре на просеке уже была вся стая. Катя, по прежнему стоявшая в оцепенении, машинально продолжала считать, и насчитала одиннадцать волков!

Звери кружились вокруг вожака, словно бы исполняли какой-то жуткий, подготовительный, перед броском к жертве, танец. Временами то один, то другой волк вдруг бросались в сторону и исчезали в темных зарослях. Вскоре возле вожака осталось лишь пятеро волков, и тут он наконец двинулся вперед, сперва мелкой, тряской рысью, но постепенно наращивая темп бега, взрывая лапами неглубокий здесь, на просеке, снег.

Катя вскрикнула, сбрасывая парализовавшую ее жуткую одурь, повернулась и помчалась по просеке, забирая ближе к ельнику – взобраться на раскидистую ель ей казалось более простым делом, чем пытаться влезть на гладкий ствол одной из росших справа берез.

Волки приближались очень быстро – их подгонял голод, а бег жертвы только усиливал охотничий азарт. Звери неслись вперед, иногда делая огромные прыжки, и Катя уже слышала треск сухих стеблей бурьяна и глухой стук лап о мерзлую землю.

Неожиданно из ельника выскочила еще пара волков – те, что не участвовали в кружении, а ушли раньше.

«Они обманывали меня, как, наверное, обманывают оленя – кружась вокруг вожака, незаметно прячутся в зарослях и обходят жертву с боков!», – поняла Катя, заметив, что и с другой стороны просеки, между стволов берез, появились серые тени.

Теперь ее гнали, медленно сжимая кольцо, или, скорее, подкову преследования. Ветер свистел в ушах, пот заливал глаза и мешал видеть, а на пути Кате так и не попалось ни одного дерева, на которое она смогла бы влезть.

Волки приближались, Кате даже казалось, что временами она слышит дыхание зверей, разгоряченных погоней. Надежда умирала, как ей и положено, последней – еще минута, и вожак великолепным прыжком завершит эту сумасшедшую гонку. Катя заплакала, рванувшись из последних сил, и сквозь застилающие глаза слезы вдруг увидела поляну – ельник здесь словно бы отступал метров на сорок в сторону, а посредине оголившейся земли росла огромная, очень корявая, такая, какие вырастают только на открытых местах, вековая сосна!

«Спасена!», – это слово забилось в Катиной голове, наполняя сердце радостью, даже скорее, восторгом, а тело само бросилось вперед, откуда только силы взялись?

Катя, что называется, единым духом подбежала к сосне, обхватила руками нижнюю, сильно и причудливо изогнутую ветвь, отходящую от ствола всего лишь в полуметре от земли, с трудом вскарабкалась на нее, тут же ухватилась руками за следующую, и не обращая внимания на сыплющийся за шиворот снег, полезла выше, выше, оставляя внизу еще ничего не сообразивших волков.

Вожак, недоуменно повертев мордой – куда девалась уже, казалось бы, обреченная добыча, оббежал исполинский ствол сосны кругом, потом сел на том месте, где обрывались Катины следы, задрал острую морду, зловеще блеснув глазами в свете заходящей луны, и низко, басовито завыл.

Катю, успевшую залезть довольно высоко, от этого воя пробрал такой страх, что она едва не выпустила из рук спасительную ветку, и не упала вниз, на головы зверей.

Волки, покружив вслед за вожаком вокруг сосны, не спеша, чинно расселись на поляне, и сверху казались совсем не страшными – маленькие, серые дворняги, ежащиеся от холода на пронизывающем ветру…

Катя, поднявшись метра на три-четыре, нашла, наконец, удобную, широкую развилку, уселась, упершись ногой в толстую ветку, а руками ухватившись за свисающие сверху сучья, и перевела дух – тут она в безопасности, по крайней мере, пока…

* * *

Я позвонил Борису прямо из машины Руслана Кимовича. Борис взял трубку немедленно – словно ждал с телефоном в руках.

– Алло… Серега! Что, все утряслось?! А Катя?

– Катю мы пока не нашли… Боря, мне… нам нужна твоя помощь! Нужны карты! Помнишь, еще осенью ты говорил, что у вашей археологической группы были подробные карты России, причем со своей системой ориентации?

– Да-а… Те, с системой ориентиров, они… пропали, а просто карты, километровки, у меня… – Борис, как мне показалось, был в некотором замешательстве: – Понимаешь, Серега… Давай так: мы завтра утром встретимся…

– Борька, у нас совсем нет времени – Катя в руках этих выродков. Встретиться нужно сегодня, сейчас, как можно быстрее!

– Хорошо. Ты на машине?

– Да!

– Тогда давай так: вы едете ко мне домой, я тоже в течении часа заканчиваю одно дело и подъезжаю. Дома Ленка, она вас встретит! Ну, давай, до встречи!

Я вернул Хосы мобильник – мой так и не ожил, – и задумчиво пробормотал:

– Что-то он финтит…

Хосы посмотрел на меня:

– Ну, что делаем дальше?

– Поехали, Руслан Кимович. Я объясню, куда.

Лена, увидев меня, расплакалась, а когда узнала, что Катя до сих пор не найдена, расстроилась еще больше.

– Ой, ты знаешь, Сереженька, у нас же засада на тебя была! – сквозь слезы говорила она, наливая гостям чай с ежевичным листом: – Трое вот такенных «шкафов», днем в доме сидели, в «Сегу» все рубились, а ночью во дворе, в машине дежурили, через сутки менялись! Ох, и надоели же! Но, правда, ребята вежливые, без дурости, не эти… не «братки»! А сегодня утром говорят: «Все, милые барышни, прощайте, невиновен ваш Воронцов!» И уехали! Борька-то чуть не бросался на них, все хамил специально, чтобы подраться… Ну, да Бог с ними. Ты-то как, рассказывай!

Покосившись на Руслана Кимовича – тот блаженно щурился, смакуя ароматный чаек, я начал говорить о наших делах, опуская «боевые» подробности. Пока суть да дело, во дворе раздался шум двигателя и гудок сигнала – приехал Борис.

Он уж и не чаял увидеть меня в живых – вся эта кутерьма со стрельбой, захватами заложников, засадами ФСБ, казалось, должна была в конце концов закончиться очень плохо, в первую очередь для меня.

Мы обнялись, и я даже вскрикнул от боли в раненой руке – так на радостях стиснул меня бывший археолог.

– Ну что, супермен, рассказывай! – улыбающийся Борис присел на табурет, потом резко посерьезнел: – Что с Катей?

– По нашим данным, Катя находиться где-то на севере России, в местечке под названием Комоляки! Да, кстати, познакомься – это Руслан Кимович Хосы, мой шеф, бывший боевой офицер-десантник и… и просто очень хороший человек!

– Ладно, ладно… – проворчал Хосы, пряча глаза за своей всегдашней улыбкой: – Давайте к делу, мужики, у нас мало времени!

Стоя на утоптанной площадке возле машины Бориса, я с улыбкой смотрел, как тот закрывает ворота, ведущие во двор, одновременно что-то рассказывая мне, причем из-за скрипа воротин я не понимал ни слова…

Отвлекшись на мгновение – на крыльцо дома вышли Лена и Хосы, я пропустил тот момент, когда появился ОМОН. Борис, не до конца затворивший вторую половинку ворот, вдруг полетел в снег, одновременно с этим несколько человеческих фигур метнулись через огород, заходя сзади, и даже с крыши дома буквально на наши головы спрыгнули трое крепышей в сером камуфляже, с автоматами и в масках.

– Всем лежать! Лежать, сука! – я получил сильный удар по голове, одновременно с грамотно проведенной подсечкой, и рухнул, как подкошенный, тут же получив сильный удар в бок – омоновец не церемонился с задержанным.

Кто-то прыгнул мне на спину, больно заломил руки, щелкнули, впиваясь в кожу, наручники.

– Встать! – приказ сопровождался чувствительным ударом тяжелого ботинка по спине. Кое-как я встал – с вывернутыми и скованными за спиной руками это было сделать довольно трудно.

Оглядевшись, я сплюнул с досады – точно так же скрученный Борис стоял у ворот, и двое омоновцев обыскивали его, проверяя карманы. Хосы и Лены нигде видно не было.

«Сейчас они обыщут меня и найдут нож и пистолет», – спокойно подумал я, а ловкие руки одного из троих стоявших вокруг меня людей в черных масках уже начали ощупывать одежду. Появился пистолет, потом нож, спецсредства из кармашков жилета. После каждой находки я получал сильный удар в живот от здоровенного камуфляжника с бычими, налитыми кровью глазами – лица его я, понятное дело, не видел из-за маски, но мог представить, что интеллект на нем вряд ли отпечатался. Омоновец стоял чуть справа от меня и бил так, словно я был виноват в том, что у меня нашли, и должен был понести телесное наказание немедленно.

Стоявший сзади боец перед каждым ударом задирал мне скованные руки так, что дыхание прерывалось от боли, и тут же следовал резкий хук в живот, и перед глазами все начинало плыть.

«Что ж вы делаете, суки!», – хотел закричать я, но посмотрел в глаза избивающему меня парню, и понял, что так я лишь разозлю его еще больше.

Обыск закончился. Бориса уже куда то увели, возможно, за воротами омоновцев ждала машина. Мне снова, до ломоты в суставах, вывернули скованные руки, и тоже повели со двора, и тут я услышал сзади:

– Стой, Хомяков! Отбой! Ошибка вышла – сняли с него обвинение!

Я почувствовал, что руки отпустили, и медленно повернулся – на крыльце стоял Хосы, а рядом с ним командир ОМОНА, молодой, довольно симпатичный парень с задранной вверх маской и рацией в руке. Он кивнул:

– Отбой, отбой! Открой наручники и верни ему все – у него есть разрешение!

Пока Хомяков, сопя под маской, доставал ключи и открывал наручники, во двор ввели Бориса, у которого под глазом уже наливался синевой приличный синяк. Командир повторил приказ, и с Бориса тоже «расковали».

Я, растирая запястья, молча огляделся – за все время нашего захвата я не произнес ни одного слова. Злоба, ярость и ненависть к омоновцам, ни за что, деловито и цинично избившим меня, клокотала в душе, и я даже испугался – сейчас вот вернут мне пистолет, а я вдруг не выдержу и перестреляю тут всех?…

Однако – сдержался, и не смотря на дружелюбный тон омоновца, отдававшего оружие и «причиндалы», промолчал. Хосы и ворчащий Борис о чем-то разговаривали с командиром ОМОНа, стоя у крыльца, с которого испуганными глазами смотрела на все происходящее Лена.

Спокойно рассовав всю свою амуницию по карманам и клапанам, я так же спокойно оглядел стоявших вокруг омоновцев в масках, ища те самые, бычьи глаза, наливавшиеся садисткой радостью в моменты, когда их хозяин бил меня в живот. Наконец, вычислив здоровяка, я деревянной походкой подошел к нему, с мстительной радостью заметил растерянность и тень мысли, возникшие в глазах омоновца, и нанес ему быстрый и точный удар, носящий в одной из школ у-шу весьма образное название: «Единорог возмездия лишает насильника мужской сути.»

Омоновец, два метра здоровой, тренированной плоти, замер, а его коллеги вокруг толком ничего не поняли – они, выученные и вышколенные для групповых захватов, в которых им не было равных, вряд ли знали у-шу, древнее искусство жить в гармонии с окружающим миром, а у меня, наоборот, был хороший учитель…

Бычеглазый сломался пополам и рухнул на снег, туда, где пять минут назад лежал я. Из его глотки вырвался дикий вопль, переходящий в стон, а я уже подходил к крыльцу, и только тут омоновцы бросились на меня.

– Отставить! – рявкнул опомнившийся командир, пропустивший начало инцидента, и решивший, что лучшим все же будет свести дело к миру: – Тарасуль, Симонов – помогите ему встать, и все – в машину!

Недовольно ворча, омоновцы подобрали своего товарища и ушли за ворота. Командир повернулся ко мне:

– Обычно мы не прощаем тех, кто нас задевает! Имейте в виду! А что касается жестких мер при задержании – так это просто тактика упреждающего удара, не более! Прощайте, надеюсь, больше не свидимся!

Он сбежал с крыльца и легкой, упругой походкой вышел за ворота. Я проводил омоновца взглядом, сел на ступеньки крыльца, дрожащей рукой достал сигарету, закурил и сплюнул в снег. Мне хотелось плакать от обиды – явное несовершенство мира вновь проявило свое жестокое мурло, оставив свой отпечаток на моем теле и, что важнее и серьезнее, душе.

– Что, Сергей Степанович, не сладко? – мягко спросил Хосы, присев на корточки рядом, и наблюдая за мной со стороны: – Надо уметь принимать такие внезапные удары…

– Да пошел ты! – рявкнул я, отшвыривая сигарету и переходя от полноты чувств на «ты»: – Глаза! Ты бы видел, какие у этого ублюдка были глаза, когда он меня бил! Как у кабана во время случки! Он, наверное, кончил в тот момент, когда долбил меня в живот, сука!

– Успокойся, Сергей Степанович! – резко бросил Хосы, вставая: – Таких людей ты в своей жизни встретишь еще не мало, так научись не просто бороться, а – не встречаться с ними!

– Легко сказать – научись… – буркнул я, остывая, потом тихо сказал: – Извините, Руслан Кимович!.. Я сорвался, нервы ни к черту! Что вы сказали их командиру? Ну, почему все это вдруг кончилось?

Хосы улыбнулся, подмигнул подошедшему Борису:

– Минимум ума, максимум смекалки! Я взял себя в заложники!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации