Текст книги "Нихт капитулирен!"

Балтийское море, борт линкора «Шарнхорст»

08 марта 1940 г., четыре часа тридцать пять минут дня

– Герр адмирал, разрешите доложить!

– Докладывайте, – мрачно ответил адмирал Бём радисту.

– Сообщение с борта U-61. Докладывают об атаке вражеского авианосца, предположительно «Фуриоус», и поражении его одной торпедой.

– Где?!! – командующий выхватил радиограмму из рук радиста. – Не очень-то и далеко. Приказ по эскадре…

Балтийское море, борт эсминца «Антон Шмидт»

10 марта 1940 г., около полудня

– Наделал ты дел, герой! – хохотнул фрегаттен-капитан Ганс-Йоахим Гадов. – Рёдер уже подумывал флот в порты возвращать, а тут ты со своей торпедной атакой. Сверли дырку под орден.

– Повезло, – пожал плечами Карл и помассировал висок.

– Угу. Всем бы так везло. Мне вот, например, везет исключительно тебя из водички вытаскивать.

Карл-Вильгельм Геббельс еще сильнее нажал на висок кончиками пальцев, лицо его на миг, передернула гримаса боли, затем он медленно опустил руку и как-то странно поглядел на командующего третьей флотилией эсминцев.

– Насколько я припоминаю план операции, – произнес он, после некоторого молчания, – вы меня не вытаскивали, а макали.

Балтийское море, борт линкора «Марат»

13 марта 1940 г., пятнадцать минут девятого утра

«Врешь, не уйдешь», подумал вице-адмирал Трибуц, наблюдая в бинокль за отчаянно улепетывающим «Фуриоус». Даже сквозь который день держащуюся над Балтикой дымку (изрядно, впрочем, за последние дни ослабевшую) и с дистанции в двадцать морских миль было заметно, как осел британский авианосец на нос.

«Да уж, с таким креном самолет с палубы не запустишь», рассудил командующий Балтийским Флотом.

– Ну что, товарищ Иванов, не сбежит от нас англичанин? – поинтересовался он у командира своего флагмана.

– Не должен, товарищ вице-адмирал, – ответил капитан второго ранга, отнимая бинокль от глаз. – По всему – не должен.

Эскадра из идущих в кильватерном строе крейсера «Киров», линкоров «Марат» и «Октябрьская революция» и прикрывающих их с флангов лидеров «Минск», «Ленинград», эсминцев «Карл Маркс», «Ленин», «Володарский», «Яков Свердлов», «Энгельс», «Артем» и «Калинин», составляющих 3-й дивизион эскадренных миноносцев, стремительно приближалась к беззащитному, ковыляющему на восьми узлах «Фуриоус» и трем эсминцам его эскорта: «Ягуар», «Лиддсдэйл», «Атерстоун».

Поврежденный U-61 корабль адмирал Бём поймать так и не сумел. То ли выучка хваленых моряков Кригсмарине оказалась недостаточно высокой, то ли капитан Роял Нэви недостаточно глупым, однако факт остался фактом – авианосец и подошедший к нему эсминец «Ягуар» благополучно исчезли, ускользнув из-под самого носа всего германского флота. Погода с того момента не улучшалась, так что поиски неуловимого «Фуриоус» хотя и продолжались, но до вчерашнего дня заканчивались ничем. Лишь вчера к вечеру над Балтикой немного распогодилось, и Трибуц приказал вылететь на разведку нескольким МБР-2 с Моонзунда. Один-то из них и обнаружил британский авианосец, приближающийся к Аландским островам. У пилота, к счастью, хватило ума не выдавать себя атакой – да и что его бомбы могли бы сделать с бронированной палубой авианосца, который и так не мог выпускать самолеты из-за сильного дифферента на нос, – и просчитавшие дальнейший курс «Фуриоус» штабисты безошибочно вывели эскадру Владимира Филипповича на покалеченный корабль.

«Немецкий мальчишка-подводник-то молодец, – подумал Трибуц, вновь начав разглядывать «Фуриоус» в бинокль, – Надо будет к советскому ордену представить. Мы ж с Германией теперь вроде друзья».

История с торпедированием англичанина курсантом-второкурсником уже успела облететь все мировые газеты, да и взаимодействие с Рёдером у Трибуца было налажено моментально – два моряка легко поняли друг друга, так что шифровку о месте поражения «Фуриоус» торпедой Балтфлот получил всего на час позже Бёма.

Конечно же, Владимир Филиппович не остался в долгу и сообщил в Кригсмарине об обнаружении авианосца противника, потому как лавры лаврами, а потопить эту кузькину мать было необходимо. Однако, Бём искал англичанина у шведских берегов, нагло рассекая у границы территориальных вод (и пару раз, якобы случайно, даже их нарушивший), так что слава потопления вражеского корабля, судя по всему, доставалась тем, кто его и нашел. «Интересно, – подумал Трибуц, – что сейчас делает англичанин? Молится, поди».

Угадал он почти стопроцентно – кавторанг Артур Б. Кларк, назначенный на «Фуриоус» всего месяц назад, действительно готов был молиться. На своих радистов.

– Сэр, дымы на вест-норд-вест, сэр!

– Товарищ адмирал, два корабля на десять часов. С «Минска» передают, что опознали «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен».

– Что ж, совместим приятное с полезным, – произнес командующий советской эскадрой. – А то этих двоих мерзавцев наши авиаторы никак потопить не могут. Передайте каперангу Фельдману,[44]44
  Фельдман Николай Эдуардович, капитан первого ранга, командир легкого крейсера «Киров». В данном случае – второй флагман.


[Закрыть] чтобы продолжал атаку «Фуриоус» совместно с эсминцами – операция на нем. А мы, пожалуй, встретим дорогих гостей.

Балтийское море, борт броненосца береговой обороны «Ильмаринен»

13 марта 1940 г., половина десятого утра

– «Марат» и «Октябрьская» выходят из строя, ложатся на встречный курс!

– Вижу, – процедил кавторанг Гёрнассон, командующий флотилией броненосцев.

Час назад «Фуриоус», заметивший советскую эскадру, послал сигнал SOS – еще бы, три эсминца его эскорта никак не смогли бы отбиться от атакующих, а соблюдать радиомолчание смысла уже не было никакого. На счастье капитана Кларка, «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен» оказались поблизости. В Турку и так было не протолкнуться от кораблей конвоя, с напрочь растерянными экипажами, а в Хельсинки для броненосцев становилось слишком жарко. Советы никак не оставляли идею потопить лучшие корабли финского флота с воздуха, и даже потеря почти двух десятков бомбардировщиков их пыл не охладила.

Конечно, встреча двух броненосцев береговой обороны с основными силами советского Балтфлота никак не могла радовать Гёрнассона, и в иных обстоятельствах он предпочел бы уклониться от боя, но не давать же русским утопить союзный авианосец просто так, за здорово живешь!

Конечно, если брать абстрактную боевую мощь, превосходство советских кораблей казалось подавляющим: двадцать четыре 305-мм орудия главного калибра и столько же 120-мм (не говоря уже о более мелких пушках) против всего восьми 254-мм и шестнадцати 105-мм на «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен». Куда, казалось бы, с такой мощью тягаться? Вдвоем на одного, еще куда не шло…

И все же финский командующий флотилией броненосцев рассчитывал достойно встретить бывшие «Гангут» и «Петропавловск» и дать английскому авианосцу уползти под защиту береговых батарей. Во-первых, его корабли по дальности стрельбы главного калибра не уступали советским линкорам. Во-вторых, броненосцы были вдвое меньше своих противников как в длину, так и высоту бортов, что делало их попросту менее уязвимыми – попасть в здоровенный линкор или в маленький броненосец береговой обороны, это две большие разницы. В-третьих, «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен» были маневреннее «Марата» и «Октябрины», что тоже уменьшало их шансы быть потопленными. В-четвертых, они попросту были новее!

Нет, безусловно Гёрнассон не рассчитывал на победу, особенно если на него накинуться еще и «Киров» с эсминцами. Но на спасение «Фуриоус» – вполне.

– Эдак они умудрятся между нами и англичанами вклиниться, – заметил капитан второго ранга, наблюдая в бинокль за эволюциями советских кораблей. – Чего допустить не хотелось бы.

Балтийское море, борт линкора «Марат»

13 марта 1940 г., пять минут одиннадцатого утра

– Нет, вы гляньте каков подлец! – восхищенно произнес Владимир Филиппович. – Этак он залпа три-четыре с одним «Маратом» обоими кораблями будет драться.

– А если еще чуточку довернет, то и все шесть, – согласился с ним Иванов. – Может ну их к черту, этих финнов, товарищ вице-адмирал? Развернемся на «Фуриоус» и пускай догоняют?

– Да хотелось бы и рыбку съесть, и Гёрнассона искупать. К тому же все равно без одного-двух залпов друг по другу не обойдемся, – ответил Трибуц капитану своего флагмана, и, поглядев на преследующие англичан «Киров» и эсминцы добавил: – Должен Фельдман сам справиться. Должен. Или под трибунал пойдет.

Балтийское море, борт крейсера «Киров»

13 марта 1940 г., полчаса одиннадцатого дня

– Эсминцы противника в зоне поражения через десять минут, товарищ капитан первого ранга! – доложил дальнометрист.

– Черт бы с ними, – пробормотал Фельдман, вглядываясь в начавшийся юго-восточнее сражение. – С «Кирова» по ним огня не открывать. Дождемся, покуда под удар попадет авианосец.

Младший флагман в настоящее время разглядывал сцепившихся «Марата», «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен». Первый залп у обоих сторон лег с изрядным недолетом, второй тоже, хотя недолет был уже поменее.

«Какого лешего Трибуц отправил меня в погоню за подранком? – раздраженно подумал каперанг. – Там я нужнее. А с «Фуриоус» и его эскортом эсминцы запросто разделались бы».

Линкор и броненосцы обменялись еще одним залпом. Финны добились двух попаданий в «Марат», хотя пробить бронепояс не смогли. В свою очередь, советские комендоры также накрыли идущий вторым в строю «Вяйнемяйнен», и хотя не один из снарядов головного калибра не попал в броненосец, разрывы вокруг бортов дело тоже малоприятное. Осколки, потоки воды, ударная волна – все это скверно влияет на обстреливаемый корабль.

– «Фуриоус» начал разворот к норду!

– Чегой та? – удивился Николай Эдуардович и обратил свой взор на основную цель нынешнего похода. – Там же батарей нет. Неужто думает, что финны справятся с «Октябриной» и «Маратом», а потом за нас примутся?

– Не могу знать, товарищ капитан!

– Вопрос был риторическим, – пробормотал каперанг, наводя бинокль на авианосец. – Минуточку. А это что за?..

– Множественные дымы на норд и норд-ост!

– Твою же ж мать. А как все хорошо начиналось…

Балтийское море, борт линкора «Марат»

13 марта 1940 г., без десяти одиннадцать дня

– «Фуриоус» начал разворот к норду!

– «Киров» докладывает о множественных дымах на норд и норд-ост!

Доклады поступили с разницей всего в секунду.

– Что бы это могло быть? – удивился Иванов. – Ведь караван французов и англичан прибыл в Турку еще позавчера.

– Вот именно, – мрачно ответил Трибуц кавторангу. – А это значит, нам конец. Охранять франко-британским боевым судам уже нечего.

– Вы думаете, они, Владимир Филиппович?

– А больше некому.

Вице-адмирал был реалистом – шансов уйти у старичков-линкоров не было ни малейших. А вот крейсер и 3-й дивизион спастись были вполне в состоянии.

– Попадание в «Ильмаринен»! Еще одно!

Трибуц повернулся в сторону финских броненосцев.

Одно попадание пришлось в центр броненосца, чуть пониже мостика, и явно было нанесено «Маратом», а второе, если судить по тому, что осталось от кормовой башни корабля, «Октябриной».

– Ладно, авиаторы добьют потом. Передайте на «Киров»…

– Радиограмма с «Шарнхорста»!

Балтийское море, борт линкора «Нельсон»

13 марта 1940 г., четверть двенадцатого дня

– Господин адмирал, русские нас наконец заметили и начали разворачиваться.

– Что ж, поздравляю, джентльмены, «Фуриоус» мы спасли, осталось спасти наших финских друзей, – флегматично произнес Харпер. – Вернее то, что от них осталось.

Действительно, кавторанг Раниен еще полчаса назад передал, что его «Ильмаринен» начал терять плавучесть и вынужден выйти из боя. Теперь «Вяйнемяйнен» вынужден был отбиваться от двух линкоров в одиночку, а заодно и прикрывать отход своего искалеченного систершипа. И хотя флагман финского флота еще не получил ни одного попадания, повреждения от близких разрывов уже начали сказываться на его боеспособности.

– А в погоню за этими наглецами мы выделим… – адмирал на миг задумался. – «Марсейез», «Дюге-Труэн», «Дюкень» и все эсминцы типа «Жагуар» и «Бурраск».[45]45
  «Жагуар» – тип французского лидера эсминцев, всего построено шесть единиц. «Бурраск» – тип французского эсминца, всего построено двенадцать единиц.


[Закрыть] Пускай лягушатники утопят легкие силы русских, а мы займемся сладеньким.

Эскадра начала разделятся. Французские крейсера и миноносные корабли устремились в погоню за «Кировым» и эсминцами, а основная часть, возглавляемая британским линкором, начала разворот в сторону боя «Октябрьской революции» и «Марата» с маленькими, но отважными броненосцами Финляндии.

«Все же недаром я не стал надеяться на фортуну, а вывел корабли навстречу «Фуриоус», – подумал Харпер, глядя на едва-едва ковыляющий к берегу авианосец, получивший несколько попаданий из орудий советского крейсера и торпеду в кормовую часть от «Володарского», а также не менее искалеченные «Ягуар» и «Атерстоун». Оба эсминца больше напоминали сыр и на поверхности держались не иначе как молитвами экипажа и Божьим промыслом.

Советские линкоры, как это не удивительно, в паническое бегство не обратились, а легли на курс, позволяющий им прикрыть свои легкие силы если не от отправленных на преследование французов – этого они явно не успевали, хотя залп-другой из носовых орудий может и успели б по ним сделать, – то от основных сил флота точно.

– Герои, – прокомментировал кто-то из офицеров этот маневр. – Надо полагать, Гёрнассон и Раниен, по возвращении в порт, закажут благодарственные молебны во всех церквах Хельсинки.

– Русские – храбрые люди, у них этого не отнять, – пожал плечами Харпер. – Радируйте им: «Восхищен вашей отвагой. Предлагаю капитуляцию на почетных условиях. Харпер».

– Сэр, русские ответили, – смущенно произнес три минуты спустя радист. Смущен он был, поскольку был сыном белого офицера, эмигрировавшего в Англию, а потому русский знал, и, насколько смог, дословно перевел послание Трибуца.

Харпер взглянул на текст радиограммы и побагровел от ярости.

Балтийское море, борт линкора «Марат»

13 марта 1940 г., половина шестого вечера

Вице-адмирал Владимир Филиппович Трибуц умирал. Снаряд с «Нельсона», разворотивший боевую рубку «Марата», уложил на месте почти всех находившихся там командиров, а вот его, поди ж ты, пощадил. Дал погибнуть не внезапно, прерывая жизнь на, что называется, самом интересном месте, а отойти в мир иной осознавая свою гибель, но с чувством выполненного долга.

На выходящем из боя искалеченном «Марате» рявкали еще уцелевшие пушки, палубные команды пытались тушить многочисленные пожары, гулко ухали помпы. Чудом уцелевший в рубке молоденький лейтенант – как его? Сергей Ким, кажется, – отдавал отрывистые команды, исполняя последний приказ своего адмирала о повороте на курс сто семьдесят. Все это едва касалось угасающего сознания Владимира Филипповича.

Боли он не чувствовал. Он вообще уже не ощущал ничего. Вот какой-то мичман – не разобрать лица из-за багровой дымки перед глазами, – заметил, что он еще дышит и закричал, срочно вызывая врача. Вот его бесчувственное тело двое матросов переложили на брезент и бегом понесли в чудом неповрежденный лазарет (снаряд с финского броненосца в него угодил в самом начале боя, но, отчего-то не взорвался, и теперь валялся в углу, накрепко принайтованный к переборке). Бесполезно. Трибуц понимал, что спасти его уже невозможно – слишком тяжелые раны, слишком большая потеря крови. Он умирал, и понимал это. «Я сделал все, что мог. Кто может, пускай сделает лучше, – подумал он, и тут же добавил про себя, – Вот Бём и сделает».

Когда пришла радиограмма с «Шарнхорста», план родился в его голове моментально.

«Нахожусь в двух часах хода от вас. Держитесь. Бём».

Всего одна строчка от союзников. Всего одна. А сколь многое она меняла.

– Срочно радировать на «Шарнхорст»! – отдал приказ командующий Балтийским флотом. – Обойдите противника с норда. Мы их покуда отвлечем. Трибуц.

– Слушаюсь, товарищ адмирал!

Немецкий командующий, увидав радиограмму, не поверил своим глазам, но замысел своего советского коллеги понял. Отрезать растянувшиеся силы Харпера от Турку и вынудить того пробиваться к порту через строй немецких кораблей – да, это было возможно. Конечно, франко-британцы могли бы попытаться уйти в Хельсинки не принимая бой, но там они становились легкой добычей для немецкой и советской авиации – не сегодня, так завтра – край, послезавтра, погода наконец наладится. А уйти под прикрытие береговых батарей, как это сделал «Фуриоус», он, адмирал Бём, им не даст. Далековато в море выманил Трибуц Харпера. Если же вспомнить о минных полях – как самих финнов, так и установленных у их побережья советскими субмаринами-минзагами, то прорыв в Турку оставался для британского адмирала единственным возможным вариантом.

Правда, скорее всего, к моменту боестолкновения между германским и франко-британским флотами, от русских вряд ли что-то останется, но… Это их выбор. И потом, союз-союзом, а сильные Советы на Балтийском море Рейху не нужны.

– Приказ по эскадре, – скомандовал Бём. – Поворот все вдруг на курс сорок.

Иная реакция на приказ была у капитана первого ранга Фельдмана.

– Кажется, наш командующий сошел с ума, – глубокомысленно произнес он. – Но это наш командующий. Продолжаем атаку «фарьи».

Затем Николай Эдуардович вновь посмотрел на радиограмму с «Марата» и тяжело вздохнул.

«Продолжайте преследование «Фуриоус» до его уничтожения или того момента, когда огневой контакт с противником станет неизбежен. При достижении точки невозвращения немедленно начать отступление в Таллин, до того момента врага не замечать. Постарайтесь выманить за собой как можно больше сил преследования. В бой с основными силами и силами преследования не вступать. Погибать не сметь. Трибуц».

Соединение Фельдмана продолжало преследование поврежденного авианосца столько, сколько это было возможно. Конечно, и сам «Фуриоус», и прикрывавшие его эсминцы дрались отчаянно – а иного варианта у них и не было, – серьезно повредив прорвавшийся для торпедной атаки авианосца «Володарский» и добившись ряда попаданий во все остальные корабли, кроме «Кирова». Впрочем, превосходство балтийцев в огневой мощи сказалось – «Ягуару» и «Атерстоуну» впоследствии пришлось надолго встать в доки, а «Лиддсдэйл» пошел на дно.

«Октябрьская революция» и «Марат», тем временем, увлеченно, словно ничего не замечая, лупили из всех калибров по «Ильмаринену». Канониры капитана второго ранга Гёрнассона огрызались как могли, а могли они неплохо, однако судьба броненосца была незавидной, и если бы после начала ретирады «Кирова» «Марат» и «Октябрина» попросту не бросили бы непонятно как держащийся на плаву корабль,[46]46
  «Ильмаринен» едва не затонул через час после окончания боя и был посажен командой на мель. Повреждения корабля были настолько велики, что командование ВМС Финляндии сочло невозможным его дальнейшее использование. С броненосца было демонтировано все уцелевшее оборудование и вооружение, а сам он находится на месте своей последней стоянки по сей день.


[Закрыть] то он погиб бы, невзирая на всю удачность конструкции и мужество экипажа.

Покуда «Киров», «Минск», «Ленинград», «Карл Маркс», «Ленин», «Володарский», «Яков Свердлов», «Энгельс», «Артем» и «Калинин» делали вид, что в панике удирают, при этом не давая всей возможной скорости, дабы устремившиеся за ними «Марсейез», «Дюге-Труэн», «Дюкень» и четырнадцать эсминцев и лидеров не бросили «добычу», советские линкоры, погасившие пожары от попаданий с «Вяйнемяйнен» и «Ильмаринен», совершали странные маневры.

– Черт возьми, что делает этот балкер?[47]47
  Балкер – здесь: матрос балкерного судна, в переносном смысле – матершинник.


[Закрыть] – изумился флит-адмирал Харпер, наблюдая за перемещениями «Марата» и «Октябрьской революции». – То он готов драться, то пытается уйти, хотя при его скорости это не реально, то опять на боевой курс становится… Неужели он надеется, что этими своими ужимками и прыжками добьется улучшения погоды и появления своей авиации?

Ждал Трибуц, конечно же, не авиации, но англичанин знать этого никак не мог.

Но, невзирая на все маневры балтийцев, в 14 ч. 12 м. огневой контакт все же состоялся. Четыре часа «Октябрьская революция» и «Марат» вели бой против превосходящих сил противника. Четыре часа ада, четыре часа взрывов, грохота, пожаров, криков боли. В самом начале столкновения советским линкорам удалось добиться серьезного успеха. Легкий крейсер «Саучгемптон» необдуманно вырвавшийся вперед (на самом деле на корабле барахлила рация и приказ Харпера был просто неверно понят радистом), был накрыт дружными залпами с «Марата» и «Октябрины». Уже после второго залпа на британском корабле сдетонировал боезапас, взрыв расколол корабль пополам, и он ушел на дно со всем экипажем. Спастись удалось всего шести морякам, в том числе и виноватому в гибели «Саучгемптона» радисту. Ирония судьбы.

Еще одного успеха канонирам Трибуца удалось добиться в 15 ч. 27 м., когда шальной снаряд главного калибра угодил в эсминец «Галлант» и отправил его на дно.

Однако же, несмотря на меткий огонь и нередкие попадания в противника, тягаться с англо-французской эскадрой два старичка-линкора не могли. В 17 ч. 05 м. лишившаяся большей части артиллерии, объятая пламенем пожаров и потерявшая часть хода «Октябрьская революция» перевернулась и утонула. «Марату» Харпер сдаваться уже не предлагал, да и не было у линкора связи после того, как меткий выстрел с «Кольбера» свалил мачту.

«Вот и все, – подумал тогда Владимир Филиппович, – Не успел Бём. Напрасно дрались».

И именно в этот момент противник начал поворачивать на север, от изувеченного корабля.

– Ложимся на курс сто восемьдесят, – приказал Трибуц. – можно выходить из боя.

И это был его последний приказ. Накренившийся на левый борт, пылающий «Марат» получил последнее «прощай» от разворачивающегося к новому врагу «Нельсона», прямо в боевую рубку.

«Век, паскудники, нас помнить будут», успел подумать вице-адмирал. И сознание его померкло.

А утром следующего дня вся страна слушала Левитана.

«От Советского Информбюро!

Вчера, тринадцатого марта тысяча девятьсот сорокового года, в районе Аландских островов, Балтийский Флот Союза Советских Социалистических республик, при поддержке сил германского флота, перехватил и на голову разгромил объединенную эскадру империалистических Англии, Франции и Финляндии.

В результате боя были уничтожены линейный монитор «Эребус», линейный крейсер «Реноун», броненосец «Ильмаринен», крейсера «Леандр», «Галатея», «Саутчгемптон», «Эдинбург», а также девять эскадренных миноносцев противника. Серьезные повреждения были нанесены авианосцу «Фуриоус» и линейному кораблю «Нельсон». Остальные силы противника трусливо бежали с места боя!

Советский флот в этом сражении потерял всего один корабль. Моряки-краснофлотцы одержали славную и убедительную победу над капиталистическими агрессорами!»

И ни единым словом не обмолвился товарищ Левитан о том, что немцам этот бой стоил «Дойчланда», «Хиппера», «Эмдена», «Лейпцига» и восьми эскадренных миноносцев. Не упомянул он и о том, что «Марат» едва не затонул у самого Таллина, и представлял ныне больший интерес для сталелитейной промышленности, чем для судоремонтной.