Текст книги "Завоеватель"

– Ты уже был против. – Бернард указал Генри на его перевязанную руку. – И проиграл.

– Что-то не верится, чтобы лорд Сеттон вознаградил простого оруженосца землей и отдал ему в жены свою дочь, – глумливым тоном заметил Луи.

– Он это обещал. Если бы епископ Терстан не умер и смог свидетельствовать, то я теперь владел бы наделом земли, а Клэр стала бы моей женой. – Вдруг Бернард повернулся к Клэр и спросил: – Скажи, твоя помолвка была узаконена до или после смерти епископа?

Клэр, задумавшись, сощурила свои янтарные глаза.

– После. Отец торговался с Маршаллом несколько месяцев. Спустя два дня после смерти епископа Терстана он велел нам с мамой собраться и ехать на юг в Хантингтон.

Бернарда это не удивило. Вернись он в Дассет при жизни епископа Терстана, у него уже были бы и земля и жена… Клэр. Будь проклят Сеттон!

– Генри, скажи Сеттону, что я требую выкуп, равный весу Клэр в золотых монетах. Пусть положит золото в два мешка и доставит их мне, когда пробьют колокола на рыночной площади в Дерли… скажем, пятнадцатого августа. Я получу золото, а он – Клэр. Это меньше того, что мне причитается.

Четверо стражников переглянулись.

– Прежде чем дать согласие, мы должны быть уверены в том, что с леди Клэр ничего плохого не случится. Две недели – долгий срок, – заявил Луи.

Эти слова вызвали у Бернарда восхищение. Если они решат, что Клэр что-то угрожает, то схватят мечи и снова ринутся на него в атаку.

– Я постараюсь как можно лучше позаботиться о Клэр. Клянусь, что ей не будет угрожать ни малейшая опасность.

Но Луи это не убедило.

– Миледи, вы почти ничего не говорите об этом деле. Стоит вам проронить слово против, и мы пошлем Бернарда к черту.

Клэр склонила голову и сделала глубокий вдох, а Бернард, наоборот, затаил дыхание. Наконец она вздернула подбородок.

– Передайте отцу то, что сказал Бернард. И освободите Эдгара.

– Будет чудо, если нам удастся и то, и другое, а наши головы при этом уцелеют, – заявил Генри.

Бернард отдал Генри старый шлем, и воины, забрав свои мечи, отправились по дороге, ведущей в Дерли.

– Справятся ли они? – недоверчиво произнесла Клэр.

– Справятся, – заверил ее Бернард. – Завтра утром Эдгара освободят, а твой отец начнет торопливо собирать золото, чтобы заплатить за тебя выкуп.

– Где мы будем все это время?

Уместный вопрос. Хорошо бы еще знать на него ответ.

– Мы будем прятаться, – сказал Бернард, помогая ей сесть на Кабала.

Одо Сеттон швырнул шлем о стену подземелья. Шлем отскочил от дыбы и покатился через дверной проем в туннель. Эдгар убежал, спасенный этим ублюдком, который теперь требует золото, по весу равное весу Клэр, – ничего себе, королевский выкуп! – за ее возвращение.

Если бы не союз с Маршаллом, то он отдал бы ее Фицгиббонзу бесплатно.

Его люди три дня обыскивали все земли вокруг Дассета и Дерли и добрались даже до Йорка. Кроме единственной встречи около Дерли, никто не видел ни Фицгиббонза, ни Клэр. Оба раненых лежали на своих походных койках в оружейной комнате и страдали от лихорадки, а Луи и Тео по очереди ухаживали за ними.

Сеттон так толком ничего и не узнал из рассказа своих стражников. Роджер бормотал что-то о дьяволе, пытавшемся отсечь ему ногу огромной саблей. Генри был не столь глуп, но лорда смущало, правильно ли он запомнил то количество золота, что затребовал Бернард в качестве выкупа за Клэр. Скорее всего, нет. Ни одна женщина столько не стоит. И в особенности Клэр, после того как открыто ему не повиновалась и освободила Фицгиббонза.

Но все это не имеет никакого значения, так как Фицгиббонз не получит ничего. О, он встретится с ним на рыночной площади в Дерли, но не с золотом в руке.

Сеттон подошел к входу в туннель и поднял с пола шлем. Черт, почему этот негодяй не умер?

Прошлой осенью, когда появились слухи о смерти Фицгиббонза, он обрадовался, так как это освобождало его от обещания, данного в присутствии епископа Терстана. Он тотчас начал искать мужа для Клэр, зная, что привередничать не придется. Случайно он узнал, что Юстас Маршалл домогается лесного участка, граничащего на севере с Дассетом. Там были хорошие места для охоты, и к тому же этот надел прилегал к землям Маршалла.

На юге Англии у Юстаса Маршалла был великолепный замок Хантингтон с образцовыми рыцарскими порядками. Сам он занимал высокий пост при королевском дворе, держал соколиную и псовую охоту и считался одним из лучших английских рыцарей, выступающих на турнирах.

Такой человек мог бы выбрать жену познатнее и с большим приданым. Для Клэр он чересчур хорош. Хоть бы скорее наступил тот день, когда Клэр перестанет вмешиваться в дела Дассета, и забота о ней перейдет к Маршаллу.

Но самое главное – это то, что будущий зять в фаворе у короля, а это полезно для Сеттона и в денежном отношении.

И вот из Йорка сообщают, что Фицгиббонз жив и возвращается домой. Договор с Маршаллом пошел бы прахом, если бы епископ Терстан не стал жертвой отравления. Убийца епископа весьма вовремя оказал Сеттону огромную услугу. Теперь его слово перевешивает заявление Фицгиббонза о якобы обещанной награде. Зачем ему, лорду Сеттону, скромный рыцарь в зятья, когда он может заполучить знатного и богатого лорда?

Сеттон толкнул рычаг, и дверь в туннель закрылась.

Если Эдгара освободил Фицгиббонз, то он может быть где-нибудь поблизости. Интересно, а где находилась Клэр, когда Фицгиббонз пролез по туннелю в подземелье? Его своевольная дочь вполне могла помочь собственному похитителю.

Сеттон решил было призвать наемников, чтобы найти Фицгиббонза, но передумал. Наемникам придется дорого заплатить, а он, к сожалению, на собственном опыте усвоил, что они не всегда выполняют приказы как положено.

И шерифа не следует оповещать. Лучше самому разделаться с Фицгиббонзом без участия человека, который симпатизирует собрату – рыцарю Черной розы.

К тому же Сеттон точно знает, где отыскать Бернарда с Клэр пятнадцатого августа. Клэр окажется дома заблаговременно перед свадьбой, а голова Бернарда украсит собой пику еще до конца этого печального для него дня.

Глава десятая

Клэр сжималась от страха каждый раз, когда Бернард с охапкой веток проходил по массивной опорной балке, которая провисла и скрипела. Она была уверена, что, стараясь починить крышу, он провалится в дыру на ней.

Они вернулись в Факстон – Бернард не желал называть это место Фалленвудом – два дня назад. Клэр не считала, что пребывание под носом у отца – разумная мысль, но Бернард сказал, что стражники Сеттона больше не появятся. До сих пор им везло.

Он с удовольствием проводил дни в хозяйственных заботах: чистил колодец, ставил силки на кроликов и пропалывал материнские розы. Но прошлой ночью была гроза, в доме все промокло, и поэтому утром он полез на крышу.

Над головой Клэр раздался резкий треск, и она стремглав выбежала из дома. Если Бернард не прекратит это бесполезное занятие, то дело кончится тем, что они убьются оба.

– Бернард!

– Я наверху! – крикнул он, словно это и так не было ясно.

Он стоял на балке, широко расставив ноги, и тянулся за каким-то предметом на задней части крыши.

– Бернард, эта балка вот-вот рухнет. Слезай вниз.

– Что? – крикнул он и сел.

У Клэр пересохло во рту. Бернард был без туники. К его блестящей от пота мускулистой груди прилипли соломинки, и у нее зачесались пальцы от желания медленно, по одной, снять их. Хорошо, что он наверху, и она не сможет поддаться искушению провести ладонями по его лоснящейся груди. Господи, как же он великолепен! Густые черные пряди волос обрамляли резкие, но красивые черты лица. Он обладал могучей фигурой воина, но, несмотря на свою силу, его руки всегда касались ее с удивительной нежностью. Даже когда он крепко прижимал Клэр к себе, он ни разу не причинил ей боли.

Раскрасневшаяся Клэр остановилась, думая о том, какой он, наверное, умелый и сильный любовник. Ее охватил жар. Она знакома с Бернардом всю жизнь, но почти не обращала на него внимания. И вот ее тело сгорает от желания, а голова занята греховными мыслями.

Клэр знала о внебрачных связях от отца Роберта – тот прочел много проповедей на эту тему. Да и мама очень сдержанно рассказала ей о том, как следует жене подчиняться мужу. Однако все необходимое о половых сношениях она узнала, когда застала собственного брата Джулиуса в саду замка со спущенными штанами в обществе крестьянки, у которой были подняты юбки. Крестьянку, судя по всему, греховное поведение вовсе не смущало. Наоборот, девушке это занятие очень нравилось – ноги у нее были раскинуты в стороны, а бедра поднимались и опускались в такт толчкам Джулиуса. Потом она стала упрашивать его снова все повторить.

За последние дни у Клэр не раз возникало желание стянуть с Бернарда штаны и задрать свою юбку.

Она давно вышла из возраста, когда женщина впервые совокупляется с мужчиной. Большинство женщин к двадцати годам уже замужем и имеют не одного ребенка. Всего через несколько недель она выйдет замуж за Юстаса, станет его женой и будет спать с ним в одной постели. Но страсти к своему суженому она не испытывала. Его поцелуй не возбудил ее так, как поцелуй Бернарда. Юстасу она станет подчиняться, а с Бернардом познает наслаждение, которое было даровано той крестьянке.

Она все больше и больше привязывалась Бернарду, а он прилагал массу усилий, чтобы она хорошо ела и удобно спала. Знает ли он, как сильно ей хочется уложить его на тюфяк из соломы и одеял, сооруженный им для нее? Позволит ли он ей это сделать?

Конечно, она не красавица, но ведь и не уродка. Изящной как тростинка ее не назовешь – она скорее полновата, но округлена во всех положенных для женщины местах. Бернард не считает ее уродливой – он ведь целовал и ласкал ее, пусть только разок. Сможет ли она соблазнить его на еще одно объятие? Сначала объятие, а потом…

А что потом?

К сожалению, она не имеет ни малейшего понятия, как обольстить Бернарда и при этом не выставить себя совершенной дурочкой. Она также не знает, каким образом объяснить потерю девственности Юстасу, когда они поженятся, если, конечно, он об этом спросит.

Сомнений в том, что свадьба состоится, у Клэр не было. Из чувства долга она выйдет замуж за Маршалла, родит ему детей, будет вести дом. Выходит, она поступает дурно, желая получить что-то большее, чем обязательные супружеские поцелуи и покорность мужу в постели?

– Клэр?

Как приятно слышать свое имя из его уст! Он будет выкрикивать ее имя, когда их тела сольются, или тихо прошепчет его, когда утомится любовью?

– Шлюха! – обругала себя Клэр. А сердце ей ответило: ну и пусть!

– Ты рыцарь, Бернард, а не плотник и не кровельщик. Спускайся вниз.

«Спускайся ко мне!» – неслышно шептали губы. Он улыбнулся.

– Снизу все кажется намного хуже, чем на самом деле. – Он встал на ноги и подпрыгнул на балке. – Видишь? Она крепкая.

Клэр прижала руку к сердцу.

– Ты не канатоходец. Пожалуйста, если эту дыру необходимо залатать, пригласи кого-нибудь.

Он развел руками.

– Кого? Кто здесь еще есть? Помогать мне некому, придется справляться самому. Я не за себя беспокоюсь, а думаю о твоем благополучии. Если пойдет дождь, как прошлой ночью, и ты вымокнешь, то снова простудишься. Два дня у тебя не было кашля, и опять заболеешь?

– А если ты упадешь и снова сломаешь ногу или свернешь шею, кто тогда позаботится о моем благополучии?

Он осторожно уселся на балке.

– Я думал об этом после стычки с отцовскими воинами. Меня могут ранить или убить, и я не смогу осуществить свой план. Если со мной случится несчастье, ты сможешь добраться отсюда до Хантингтона?

Клэр охватил ужас, но она с притворной беспечностью заявила:

– Ничего с тобой не случится. Если только ты не свалишься с крыши.

– Клэр, я серьезно говорю. Такая возможность существует.

Клэр вздохнула, зная, что Бернард все равно потребует от нее ответа.

– Если я попытаюсь сама добраться до Хантингтона, то, скорее всего, окажусь в Шотландии, – сказала она, вызвав улыбку на губах Бернарда. – К тому же Маршалл уже, я думаю, отправился в Дассет. Путь ему предстоит долгий, а он путешествует с огромной свитой и неимоверным количеством вещей. Скорее всего, он сделает остановку на пару дней в Вестминстере, чтобы повидаться с королем. Мы ожидаем его в Дассете… – тут Клэр улыбнулась неожиданному совпадению, – через день после получения выкупа.

– Значит, он прибывает за несколько дней до свадьбы?

Клэр не хотелось говорить ни про Маршалла; ни про свадьбу или выкуп. Она хотела, чтобы Бернард слез с крыши, подошел к ней, и она могла бы дотронуться до него…

– Бернард, если нам надо поговорить, то слезай вниз. У меня шея затекла.

– Тогда поговорим потом. Я уже почти все сделал.

Вот упрямец. Если уж он что-нибудь решил, то отговорить его невозможно. Он будет продолжать чинить крышу, даже если она разденется донага прямо во дворе. Но она не столь смела, чтобы такой уловкой привлечь его внимание. Есть же более тонкие приемы, чтобы заманить его.

Клэр стянула с волос сетку, вспомнив, как он сделал это, когда она хотела от него убежать. Тогда он целовал ее и прижимал к себе. Она запустила пальцы в длинные пряди и распутала свалявшиеся кудри. Затем тряхнула головой, и волосы волной упали ей на плечи, прикрыв почти до пояса.

Он заметил это и застыл на балке, наблюдая за тем, что будет дальше. Она чуть не рассмеялась от восторга: такая маленькая хитрость и такой желаемый результат.

Вдруг Бернард задрал голову. Его взгляд заскользил поверх верхушек деревьев. Ужимки Клэр его больше не интересовали.

– Дым, – произнес он и, указав на дорогу, слез с крыши.

У Бернарда сильно забилось сердце. Если он ошибся в своей догадке, то густой, черный дым поднимался неподалеку от хижины Лилиан. Он вывел лошадь и бросил поводья Клэр.

– Подержи, – велел он, а сам, разбежавшись, вспрыгнул на неоседланную конскую спину.

Когда он взял у Клэр поводья, она подняла руку, но он лишь сказал:

– Оставайся здесь.

– Либо ты возьмешь меня с собой, либо я побегу следом.

– Ты когда-нибудь ездила без седла? Это не так просто.

– Всегда что-нибудь делаешь в первый раз. Подними меня.

Он нагнулся, Клэр подпрыгнула и вскоре уже сидела у него между бедер, прижимая его болезненно напрягшийся член.

– Крепче держись ногами, – приказал ей Бернард.

– Вот так? – хриплым от волнения голосом спросила Клэр и заерзала у него между ног.

– Да, так, – прошептал он и обвил ее рукой, ощутив округлую грудь.

Подталкивая Кабала коленями, Бернард пустил коня легким аллюром, и через несколько минут они доехали до домика Лилиан.

* * *

Лилиан стояла на пороге и обмахивала фартуком котелок, лежащий у ее ног. Котелок обгорел, но струйки дыма, поднимавшиеся от него, были уже не черные, а белые. Бернард почувствовал облегчение – хижина, слава богу, не сгорела вместе с Лилиан.

Он слез с коня и снял Клэр.

Лилиан улыбалась.

– Как в прежние времена, Фицгиббонз пришел мне на помощь.

– Что ты сделала? – спросил Бернард.

– Ой, я развела слишком большой огонь, и туда нечаянно попала старая промасленная тряпка. Слава богу, мне удалось ее вытащить, пока не загорелось еще что-нибудь.

В кустах раздался треск, и Бернард загородил собой женщин.

Из леса вышли двое мужчин и, увидев его, замерли на месте.

Тот, что постарше, перекрестился.

– Пресвятая Дева, – удивленно произнес он. – Ты права, Лилиан, – он сделан из того же теста.

Бернард вспомнил и отца, и сына: Уот ухаживал за рыбным прудом в Факстоне, а Гарт мальчиком дружил с Бернардом.

– Так приятно снова видеть вас, милорд. Добро пожаловать в Факстон. – Теплая улыбка Гарта согрела душу Бернарда.

Он лишь удивился обращению «милорд». Но Гранвилл Фицгиббонз был здесь господином, так что Гарт не ошибся, именно так обратившись к его сыну.

– Я не лорд. – Бернард протянул Гарту руку.

Тот сделал шаг вперед, а за ним шагнул и Уот – Я все тот же Бернард, друзья. Как дела с рыбным прудом?

– Там теперь разводятся угри вместо окуня, – с недовольным видом ответил Уот и, толкнув сына в бок, поклонился Клэр. Гарт последовал примеру отца. – Леди Клэр, какая честь.

Клэр королевским жестом слегка склонила голову, но улыбка, которой она одарила Уота и Гарта, была приветливой.

Снова шум в кустах – это Хоб с женой Мэри. Через несколько минут Бернарда окружило уже человек десять. Многих он знал, а некоторых видел впервые, но все ему были рады. Каждый поклонился Клэр, а Лилиан объясняла Бернарду, чем тот или иной крестьянин занимался раньше в Факстоне.

Очевидно, все они, увидев дым, кинулись на помощь Лилиан. Хотя Бернард был рад встрече с бывшими арендаторами отца, его не на шутку беспокоило, что теперь слишком много людей знают, где он находится. Глядишь, вести об этом вскоре долетят и до Дассета.

Наконец крестьяне распрощались и ушли по своим делам, лишь Уот и Гарт задержались.

– Твой очаг не пострадал? – спросил у Лилиан Гарт.

– Да нет.

– Давай-ка я лучше взгляну. – Гарт скрылся в домике.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Уот. – Ты долго собираешься здесь прожить?

«Интересно, сколько народу в Факстоне знают о том, что случилось в Дассете, и о похищении Клэр?» – думал Бернард. Люди Сеттона наверняка расспросили всех, а не только Лилиан.

– Я хотел бы остаться подольше, – честно признался Бернард, – но должен на некоторое время спрятать Клэр, так как теперь очень многим известно, где мы. Помимо всего прочего, я не хочу подвергать опасности жителей Факстона. Будет лучше, если мы уедем.

– Можешь спокойно оставаться, – заверил его Уот. – Никто слова не проронит о тебе. Да мы готовы спрятать тебя в собственных домах, если надо. Если ты решил добиваться владения Факстоном, мы все на твоей стороне.

– Вот и я ему то же самое говорю, – вмешалась Лилиан.

Бернард был тронут их преданностью, но покачал головой.

– Спасибо за такое предложение, но я не могу на него согласиться. Если стражники Сеттона нападут на вас…

– Не нападут. Сеттон кончил поиски.

Вполне возможно, подумал Бернард. Хотя сейчас и мирные времена, но ни один сюзерен не станет надолго ослаблять охрану замка.

– Лорд Сеттон вновь открыл ворота Дассета.

– Вчера. – Уот рассмеялся. – Когда я об этом услыхал, то взял два бочонка с угрями и отправился туда. Дассет гудит от слухов о твоем побеге и о похищении за выкуп Клэр. Стражники, с которыми ты дрался около Дерли, дрожат при одном лишь упоминании твоего имени. А тут еще Эдгар таинственно исчез… Ты просто легендарный герой, Бернард.

– Это так и есть, Бернард, – подтвердил с порога Гарт. – Ты оказал Сеттону невиданное доселе сопротивление. Такое не удавалось ни лорду Джулиусу, ни леди Клэр. Многие сначала посчитали тебя чокнутым, но теперь все надеются, что ты победишь.

– Да… Последним, кто так здорово схлестнулся с его светлостью, был наш Гранвилл, – сказал Уот. – Твоего отца здесь очень любили. Да большинство живущих в Факстоне пошли бы за ним в ад, если бы он попросил. Стоит тебе заявить о своих законных правах на Факстон, они и за тобой последуют. Комок сдавил Бернарду горло.

– Я бы этого очень хотел. Но как только я получу выкуп за Клэр, мне ничего не останется, как уйти. Даже если я выкуплю права на Факстон у епископа Дерли, лорд Сеттон не оставит меня в покое. Уот склонил голову набок.

– Ты – вылитый отец. Он говорил то же самое перед… Перед смертью. До того, как его убили разбойники.

– Я не знал, что он хотел выкупить право на владение.

– Он разговаривал с епископом, – сказала Лилиан. – Мне это известно от твоей матери.

А Уот добавил:

– Гранвилл и с лордом Сеттоном разговаривал, но его светлости это пришлось не по душе. А потом твоих родителей убили, тебя забрали в Дассет, и дело заглохло. Меня всегда беспокоило, что Сеттон тебя увез, а мы ничего не могли сделать. Мы похоронили твоих родителей в церкви и продолжали жить, надеясь на лучшее.

Бернард знал, что Гранвилл и Элис Фицгиббонзы были похоронены у алтаря церкви Святого Михаила, где они венчались, посещали мессу и крестили сына. Бернард ни разу не был на их могилах. Видно, настало время это сделать.

– Я, наверное, должен быть благодарен Сеттону, что преступники не избежали наказания. По крайней мере, Сеттону хоть за это спасибо.

Наступило молчание. Лилиан и Уот обменялись взглядами, а у Бернарда по спине пробежали холодные мурашки.

– Вы видели, как их повесили?

– Насколько мне известно, их так и не поймали, – сказала Лилиан.

Бернарду казалось, что от ярости у него сейчас внутри все лопнет. Но бесполезно давать выход гневу перед кем-либо, кроме Сеттона.

– Сеттон сказал мне, что он не только поймал разбойников, но и повесил их перед глазами жителей Факстона, чтобы вы все видели: справедливость восторжествовала. Значит, он лгал мне, – хриплым голосом проговорил Бернард.

– Боюсь, что он пошел еще дальше, но у меня нет доказательств. Уот смущенно запустил ладонь в волосы. Да и перед ее светлостью мне не следует строить домыслы.

– Леди Клэр понимает, что ее отец не святой, – заметила Уоту Лилиан. – А Бернарду надо знать о твоих подозрениях.

Уот нерешительно взглянул на Клэр.

– Пожалуйста, Уот, говори все, что считаешь нужным, – мягко произнесла Клэр.

– Ладно. После той ночи, когда твоих родителей убили, Бернард, столько всего произошло, что я лишь спустя несколько дней задумался о некоторых странных вещах. Если это были разбойники, напавшие на господский дом, то почему же они ничего не взяли? Они даже не украли отцовский сундучок с монетами, которым, между прочим, завладел лорд Сеттон. Странно также, что Сеттон приехал с несколькими охранниками вскоре после нападения, а ведь ему никто о случившемся не сообщал. Выходит, что он знал о том, что на особняк нападут. Он появился здесь внезапно, забрал ценные вещи твоих родителей и… тебя – их самую большую драгоценность.

Бернард хотел закричать «нет». То, что предполагал Уот, – чудовищно, и не могло быть правдой.

– Ты думаешь, что это лорд Сеттон приказал убить моих родителей?

– Нет. Я так не считаю. Он просто хотел проучить твоего отца за его вызывающее поведение. Разбойники, наверняка, были наемниками. Им было приказано только напугать твоего отца, но что-то у них пошло не так, и в результате твоих родителей убили. Но я уже говорил, что доказательств у меня нет.

Клэр побледнела.

– Разве наемники не могли действовать сами по себе? Может быть, отец каким-то образом узнал об их намерениях и поехал за ними следом.

– Миледи, наемники дерутся только за деньги. Они не напали бы, если бы им уже не заплатили. И я точно знаю, что с тех пор ни один наемник не служил в Дассете.

– Господи! – прошептала Клэр и отвернулась.

Бернард видел, что Клэр потрясена так же, как и он сам. Если Уот прав, Сеттону нет прощения за вероломство по отношению к своим вассалам.

– Уот, ты знаешь, почему отец хотел служить епископу Дерли без посредников?

– Гранвилл не сходился во мнениях с лордом Сеттоном относительно многих дел, но самое главное – это то, что твой отец хотел быть уверенным, что ты наследуешь Факстон. Сеттон на это не соглашался, а епископ был не против.