Текст книги "Завоеватель"

Глава одиннадцатая

Маленькая каменная церквушка Святого Михаила могла гордиться благозвучным колоколом в квадратной, выстроенной в нормандском стиле колокольне. Свет пробивался через два окна с витражными стеклами – дары Гранвилла Фицгиббонза. Одно – в честь бракосочетания с Эли; второе – в честь рождения сына.

Бронзовая доска размером в человеческий рост лежала на гробнице Гранвилла Фицгиббонза, лорда Факстона, и его жены Элис. Они были похоронены вместе около алтаря, где давали брачные обеты. Так и должно быть, подумал Бернард.

Он провел пальцами по выпуклым буквам имен, надеясь, что родители обрели покой. Не он-то не успокоится, пока не узнает правды о том, как они умерли. К несчастью, единственные люди, знавшие правду, – это умершие и… Одо Сеттон.

– Уот мог и ошибиться, – раздался сзади голос Клэр. Она, как и он, была в ужасе от подозрений Уота и тоже жаждала разгадки, пусть и по другим, собственным, причинам.

Клэр встала на колени подле Бернарда. Она касалась его и ничего не говорила – просто была рядом, глядя на бронзовую доску.

Он пытался молиться, но не мог. А думать о мщении в церкви неуместно и грешно.

– Вернемся обратно в дом, – наконец сказал он.

Они почти добрались до особняка, когда она спросила:

– Как же нам узнать правду? Кто, помимо моего отца, может это знать?

– Возможно, это знал епископ Терстан. Но он тоже мертв.

– Остаются разбойники или наемники, – со вздохом вымолвила Клэр. – И, вероятно, ты.

Ему показалось, что он ослышался.

– Я?!

– Ты был там. Прости, Бернард, но ты был там и можешь вспомнить незначительные вещи, о которых с тех пор не думал.

Она права. Он глубоко похоронил в душе прошлое. Мальчиком он слишком сильно страдал и потом постоянно старался о нем забыть. Со временем воспоминания действительно потускнели и стерлись из памяти. Бернард сомневался, что вспомнит какие-то подробности, так как с трудом мог заставить себя думать о том ужасе.

Он никогда никому всего не рассказывал. Даже рыцарям, которые сделались для него скорее братьями, чем друзьями. А они не принуждали его к откровенности.

– Это не так-то легко сделать, – признался он.

Она погладила его по руке, обхватывающей ее за талию.

– Понимаю. Если бы я только знала, как облегчить тебе рассказ.

Для нее это ведь тоже будет болезненно. Он ищет причину, чтобы изобличить ее отца, а она надеется, что лорду Сеттону найдется оправдание. Она знала, какой жестокий человек ее отец, но ни одному ребенку не хочется, чтобы о его родителе думали как о безжалостном и бессердечном человеке.

Бернард пришпорил Кабала.

– Клэр, сколько земель отца находится у епископа Дерли?

Она помолчала, прежде чем ответить.

– Почти половина.

– Эти земли по закону могут передаваться его наследнику?

– Думаю, что да.

– Отец передавал свои права кому-либо из рыцарей, наделенных землей?

– Нет.

Значит, Гранвилл Фицгиббонз был бунтовщиком. Если бы он одержал верх в споре, то другие рыцари, состоящие на службе у Сеттона, могли бы обратиться к епископу, и Сеттон лишился бы не только управления над многими землями, но и налогов.

Достаточная ли это причина для убийства? Возможно. Он удержался и не задал Клэр этот вопрос.

Вернувшись в особняк, Бернард отправил Кабала пастись, а сам, полный решимости продолжить разговор, обогнул угол дома. Ему казалось, что на заднем дворе легче разговаривать.

Указав на почерневшую каменную стену, он сказал:

– Здесь они разожгли огонь. Мы спали, не отец проснулся от запаха гари и разбудил нас с матерью. Мы набросили на себя одежду, схватили ведра и побежали к колодцу. Мама поднимала ведра с водой, а мы с отцом бегали взад и вперед. Он больше всего боялся, что загорится соломенная крыша. Я помню, как он плеснул наверх воду из ведра, чтобы смочить ее. А я заливал костер.

Жар стоял ужасающий, и подойти поближе было невозможно. Бернарду все же удалось вылить воду в самую середину костра.

– Ясно, что кто-то специально устроил поджог. Я сразу это понял, и отец тоже. Все время, пока мы тушили пожар, он оглядывался по сторонам, ища виновников.

Бернард не помнил, сколько ведер воды он принес, но в памяти отложилось, как сильно ныли от напряжения руки и ноги.

– Мы едва держались на ногах от усталости. Я был весь мокрый и в саже, а отец обжег руку, пытаясь разбросать сваленные у стены ветки и оттащить их от дома. Он послал меня принести еще воды, чтобы залить догоравшие угольки. Я пошел к колодцу, думая, что самое страшное позади.

Клэр вложила в его руку свою ладонь, словно связывала его тем самым с настоящим. Он крепко сжал ее… и прошлое нахлынуло вновь: самое страшное было впереди.

– Когда пожар потух, я в полной темноте и тишине подошел к колодцу. Путь освещали только звезды. Я передал матери ведро со словами: «Это – последнее». Она взъерошила мне волосы и сказала, что это хорошо, потому что у нее руки уже отваливаются. Потом она засмеялась и сказала, что вытащит еще одно ведро для нас с отцом, чтобы помыться.

Бернард повернулся к колодцу, но его взгляд был устремлен на то место в лесу, откуда выехали разбойники. Он слышал у себя в ушах стук копыт, и ужас, испытанный маленьким мальчиком, опять охватил его.

– Я почти дошел до отца, когда услыхал топот. Четыре огромные, черные тени выскочили из леса. Я был так испуган, что не мог сдвинуться с места, даже когда один человек подскакал прямо ко мне и схватил меня. Тогда я услышал мамин крик. Я брыкался и изо всех сил колотил ногами. Кажется, даже задел его по скуле, но он крепко держал меня и велел вести себя тихо, тогда со мной ничего не случится. Но я его не слушал и продолжал драться, зная одно – я должен добраться до мамы.

Бернарду не удалось это сделать, он не смог прийти ей на помощь. Прошло четырнадцать лет, но до сих пор при этом воспоминании в горле застывал ком.

– Я упал вместе с человеком, который держал меня. Это отец стащил нас обоих с лошади. Я покатился по траве и слышал, как они дрались. Потом отец поставил меня на ноги и велел бежать в деревню и звать на помощь. Я увидел его в последний раз с мечом, отнятым у моего похитителя, – он бежал к маме.

– Ох, Бернард, – прошептала Клэр и обняла его.

Он уронил лицо ей в волосы, стараясь унять набежавшие слезы. Прокашлявшись, он продолжил:

– Я побежал к церкви Святого Михаила и стал звонить в колокол условным звоном. Фермеры все поняли и кинулись к особняку, но было слишком поздно. Когда я вернулся, всадники уже ускакали. Кругом толпились люди, женщины плакали. Я побежал к колодцу.

Еще не добежав туда, Бернард понял, что родители мертвы. Они лежали на земле, и он почувствовал запах крови. Уот положил руки ему на плечи и отвел его в сторону.

– Отец добежал-таки до мамы. Он дотянулся до нее, их руки соприкасались.

– Не надо больше, – с рыданием произнесла Клэр. – Не надо.

Она обхватила его за шею, и ее мокрая от слез щека прижалась к его щеке. Он прижал ее к себе крепче. Губы Клэр как будто ждали его. Он приник к ее влажному рту, соленому от слез и сладкому как мед.

Кто кого успокаивал? Ему было все равно. Но их поцелуй вдруг сделался страстным. Клэр прерывисто задышала, и сердце у нее очень сильно заколотилось. Ее тело было готово принять его прямо здесь, на траве позади дома.

Он-то знал признаки женской страсти. А Клэр? Сознавала ли она, чего требует ее тело? Или запуталась в собственных чувствах? Движима ли она желанием или просто хочет утешить его?

Он отнял губы от ее рта.

– Клэр, мне не нужна твоя жалость.

– Тогда пожалей меня, – сказала она. – Пойдем с тобой туда, где нет боли, а есть лишь бездумное удовольствие.

Она еще не знала, что это удовольствие окрашено болью, но болью столь сладкой, что она унесет их в заоблачные дали.

Он слегка потянул ее за прядь длинных волос.

– Ты почему распустила волосы сегодня утром?

Он думал, что она смутится, покраснеет, но встретился с прямым взглядом сияющих глаз.

– Это была слабая попытка заставить тебя слезть с крыши. А он чуть не упал оттуда при виде ее ухищрений!

– А если бы ты добилась своего?

Она глубоко вздохнула, но глаз не отвела.

– Тогда я затащила бы тебя в дом и уложила на постель.

Ее откровенность его ошеломила. Если бы не дым, поднявшийся от хижины Лилиан, он откликнулся бы на соблазнительный призыв Клэр. Как странны повороты судьбы!

Сумбур в голове, вызванный рассказом о нападении, начал исчезать, картины огня и крови померкли, и боль сделалась не такой острой. Если он забудется в объятиях Клэр, может быть, все это вообще пропадет?

Он знал, что поступает эгоистично, но Клэр, по-видимому, полна желания, а ему она так необходима. Он поцеловал ее в лоб, потом в висок, потам в мочку уха…

– Уложила бы на постель? Хм. Тебе хотелось спать?

– Да нет. – Она запрокинула голову, чтобы ему было удобнее ее целовать. – Во всяком случае, не до того, как спустила бы с тебя штаны и задрала бы свои юбки.

Нет, это выше его сил! Бернард подхватил ее и направился в дом. Он совершит с ней путешествие в этот уголок отдохновения, о котором она мечтает. Путь будет медленный и полный нежности. Он доставит ей желанное удовольствие. Ему оно тоже необходимо.

Бернард опустился на тюфяк и уложил Клэр поверх себя.

Он целовал ее, пока у него не закружилась голова, и гладил руками поверх шелкового платья. Но ему не терпелось добраться до теплой кожи. Шнурки на платье легко развязались. Он повернул ее на бок и обнажил плечо. Кожа Клэр была кремового цвета и вкусная, как сливки. Ее губы вспухли от поцелуев, а глаза горели огнем страсти.

– А когда твои юбки будут задраны, а мои штаны спущены, что тогда, миледи?

Он шутил, но Клэр уловила в его вопросе нотки желания. Она знала, что должен делать мужчина. Даже если бы она не застала той сценки в саду замка, она понимала, что ее внутреннюю боль должно что-то облегчить.

– Я знаю, что произойдет, но вот каким образом… – ответила она. – Ты должен научить меня тому, чего я не знаю.

Он откинул волосы с ее лица, удивленный признанием Клэр в своем невежестве.

– Ох, Клэр, мне не следует этого делать. Мы нарушаем наше соглашение.

– Тогда мы заключим новое. Пока мы вместе, я от тебя не убегу, а ты будешь обо мне заботиться. И мы станем любовниками. Бернард, займись со мной любовью.

– Милая, сладкая Клэр. Я так сильно тебя хочу, что вот-вот умру от желания. Ты уверена в себе? Ты знаешь…

Она прикрыла ему губы кончиками пальцев.

– Я знаю, что могут быть последствия. Но если ты не поторопишься соединиться со мной, то я тоже могу умереть.

Он замер на какое-то мгновение, затем его настроение резко изменилось, и Клэр поняла, что он уступил ей.

– Если я позволю тебе умереть, то меня могут обвинить в том, что я о тебе не позаботился. Мы ведь этого не допустим, правда?

– Я тоже такого же мнения.

Она почувствовала, как натянулась ее юбка, и ощутила у себя на лодыжке его руку. Клэр закрыла глаза, чувствуя, как пальцы Бернарда скользят по ее колену.

– Готова учиться? – спросил он хриплым голосом.

– И душой и телом, – ответила она и напряглась, так как он стал гладить ей бедра.

Она развела ноги, а когда он дотронулся до горячего, влажного углубления между ее бедер, она приподнялась, чтобы дать ему возможность проникнуть дальше. Ей показалось, что она сейчас лишится чувств, но, когда он убрал руку, она недовольно вскрикнула.

– А ты жадная девица, – попенял ей он.

– Это плохо?

– Нет-нет. Я тоже жадный. Приподнимись.

Он поставил Клэр на колени и быстро снял с нее платье. На ней осталась только тонкая нижняя рубашка, и она вдруг ощутила себя оголенной и уязвимой… и в то же время сильной. Никто никогда не смотрел на нее с опаской, как Бернард сейчас. Словно она необыкновенно хороша собой. Клэр почувствовала себя богиней Венерой.

– Ты только взгляни на себя, – произнес Бернард.

Он находил ее безупречно сложенной: нежные покатые плечи, розовые кончики грудей и темный мысик густых волос, которые он уже ласкал. Упругие пупырышки сосков упирались в тонкую ткань рубашки, призывая к тому, чтобы до них дотронулись. Он провел ладонями по соскам, и она тут же вздрогнула.

Он медленно стягивал с нее рубашку, и его рука касалась полных бедер, изгиба талии, округлостей грудей. И при этом он, не переставая, целовал открывавшиеся его взору прелести.

Клэр не проявила подобной неторопливости, стягивая с него тунику. Она сунула руки под подол туники, и в одно мгновение сдернула ее с Бернарда, когда же она взялась за завязки штанов, он завладел ее руками.

– Пока не время, – сказал он.

Она смутилась от своей наивности.

– Если ты хочешь достичь удовольствия, я должен проявить сдержанность, – объяснил он.

Она улыбнулась.

– Ты позволишь мне их снять, когда скажешь, что настало время для твоего наслаждения?

Это прозвучало не как просьба, а как приказ. Он с радостью подчинится, но позже.

Не отпуская от себя Клэр, Бернард уложил ее на постель. Ему надо узнать, где на ее теле самые чувствительные места, и одновременно он смаковал каждый поцелуй, каждое ласковое прикосновение ее неуверенных пальцев. Она оказалась способной ученицей, и его страсть разгоралась все сильнее, так что он едва сдерживался.

Клэр нравилось, как он страстно стонет, когда гладит рукой по его гладкой крепкой груди. А когда она щекотала ногтем ему руку, то твердые мышцы подергивались. Стоило ей поводить пальцем по плоскому животу, как он вздрагивал.

Но каждый раз, когда ее руки приближались к завязкам на штанах, он отодвигался.

Трудно было поверить, что этот огромный мужчина обладал силой медведя и нежностью ягненка. Длинные пальцы, умеющие надежно сжимать саблю, играючи касались ее кожи, словно он проводил по струнам арфы.

Он, несомненно, все это проделывал не раз, и теперь Клэр извлекала пользу из его опытности. Его руки точно знали, где коснуться, где надо погладить.

Он сводил ее с ума. Она и не подозревала, что у нее на теле существует столько «вкусных» мест. Клэр снова потянула завязки на его штанах. На этот раз он не отшатнулся. Значит, пора.

– Поднимись, – прошептала она, и они оба встали на колени.

У Клэр тряслись руки, когда она развязывала узел у него на поясе. Наконец ей это удалось, и она спустила вниз штаны.

– Изумительно, – вымолвила она, не сводя глаз с той части его тела, которая, как она надеялась, должна поместиться у нее внутри.

– Ты считаешь это изумительным? – потрясенно выговорил он.

– Конечно.

– Осторожней, Клэр, – сквозь зубы прошипел он.

– Тебе больно?

– Это приятная боль.

Ага, значит, похоже на то, что ощущает она.

Он мгновенно скинул с себя сапоги и штаны, снял с нее туфли и чулки, затем опустил ее на тюфяк.

Она таяла от его нежности, в которой сочетались сила воина и обходительность рыцаря. Это действовало неотразимо и возбуждающе.

Клэр старалась отдать ему всю свою ласку. Когда он навис над ней с горящими от страсти глазами, она без малейшей растерянности развела бедра, чтобы соединиться с ним.

Как это было хорошо! Бернард со всей осторожностью, на которую только был способен, погрузился в бархатистое прибежище. Никогда в жизни он не тратил столько времени, чтобы овладеть женщиной. Только ради той, что лежит сейчас под ним и с радостью принимает его в свое девственное ложе, он был способен проявить такое терпение. Только ради Клэр.

Он проникал все глубже и глубже, наблюдая, как она закрыла глаза и приоткрыла губы, принимая его. Он застыл, наткнувшись на перемычку, о существовании которой всегда знал, но сейчас даже и не подумал.

Он должен оставить Клэр девственной. У него найдутся другие способы довести ее до состояния блаженства и разрядиться самому. Но за него решила Клэр. Она выгнула спину и сделала движение вперед бедрами. У нее перехватило дыхание, и она… улыбнулась.

Его дальнейшее проникновение было медленным, основательным и глубоким. Он вонзился в нее сильнее. Она вся напряглась и была на грани экстаза.

– Бернард! – выкрикнула она.

И тогда он полностью овладел ею.

Наслаждение зыбью перекатывалось у нее в чреве, сливаясь с биением его члена. Такого чуда в соитии он достиг только с Клер!

Ее сердце стучало прямо ему в грудь. Бернард терся лицом о ее шею и млел от нежных прикосновений пальцев Клэр к его волосам. Он покорился леди-распутнице, но отталкивать ее от себя не собирался. Он хотел скатиться с нее, чтобы ей было легче дышать, но она его не отпустила.

– А мы сможем опять это сделать?

К собственному изумлению, чресла у него, словно по приказу, мгновенно напряглись.

– Ты ненасытная девушка, – заметил он, готовый повторить все снова.

– И ты тоже, – ответила она.

На этот раз он овладел ею быстрее и жестче – вожделение преобладало над любовью. Ее бедра двигались в ритме его все усиливающихся толчков.

Она выкрикивала его имя, а он ощущал себя победителем и упивался этим. Женщина, просящая повторения соития и полностью подчинившаяся ему, уже не казалась распутной. В этот момент Бернард понял, что прекрасней и… сладострастней женщины, чем Клэр, ему не найти некогда.

С ней он может делиться самыми мрачными воспоминаниями, а затем получить ни с чем не сравнимое удовольствие.

Она должна стать его женой. Он попросил не ту награду, которую следовало. Брак с Клэр – вот что он должен был требовать.

Глава двенадцатая

– Мне нужно встать, – сказала Клэр, но продолжала неподвижно лежать.

– Лежи, – ответил он и, отодвинувшись от нее, поднялся на ноги.

Обнаженный Бернард был великолепен.

– Но я хочу есть, – заявила Клэр – у нее бурчало в животе от голода.

– Неужели не насытилась? – шутливо спросил он. В его глазах она прочитала приглашение продолжить любовную игру.

– Мне нужна другая пища.

Он засмеялся.

– Понял – я слышу «музыку» у тебя в животе.

Клэр откинула с глаз волосы, но не прикрылась одеялом. А Бернард смотрел на нее, и – прости, Господи, ей тщеславие – она была в восторге от восхищения, написанного на его лице.

Теперь они любовники. А чтобы быть в силах выдерживать его натиск, нужно подкрепиться.

– Кажется, остался пирог с мясом, – сказала она.

Бернард повернулся к ней спиной, и она имела удовольствие разглядеть его сзади. Какие у него потрясающие ягодицы! Мышцы словно вылеплены и крепкие как железо – это она успела почувствовать ладонями, когда он напрягался, вонзаясь в нее. Все мускулы на его теле играли, пока он двигался по комнате.

Бернард – хозяин Факстона. Даже голый он ходил по дому с уверенностью собственника. Если бы ее отец не проявил к его отцу такую жестокость… Но она тут же выбросила из головы эти мысли.

Бернард казался спокойным. Может, хоть какое-то время им удастся избежать волнений.

Он вернулся с мясным пирогом, оловянной кружкой и откупоренной бутылкой вина. Клэр с удивлением посмотрела на бутылку.

– Откуда это?

– Из Франции, – как ни в чем не бывало, ответил он.

– Ее не было в твоем мешке. Иначе я заметила бы.

– Я купил ее в Дерли. Думал приберечь для особого случая. Вот он и представился.

Он протянул ей вино и кружку и сел рядом с ней на тюфяк, скрестив ноги.

– Что за случай?

Он легонько чмокнул ее.

– Ты.

– Ой.

Польщенная Клэр налила себе вина и поставила бутылку с кружкой около его колена. Он разломил пирог на две части и отдал ей большую. Аппетитный на вид пирог вкусно пах, но Бернард едва притронулся к своему куску.

– Неужели ты не голоден? – не могла поверить Клэр.

– Не очень.

– Ты не заболел? Может быть, ты от меня заразился?

– Да нет. Просто не хочется есть.

Скорее всего, он был расстроен. Клэр боялась думать о его прошлом и уже ее жалела о том, что попросила его все ей рассказать. Но, с другой стороны, ей необходимо знать, какую роль сыграл ее отец в смерти родителей Бернарда.

Неужели возможность лишиться Факстона довела отца до крайности? Обычно, чтобы примерно наказать кого-нибудь, он использовал дыбу и плеть. Но нанять убийцу из-за потери рыцарской подати и двадцати бочек с рыбой?..

Здесь что-то большее, чем потеря Факстона. Если Гранвилл Фицгиббонз преуспел бы в своем желании подчиняться непосредственно епископу Дерли, другие рыцари Дассета могли бы потребовать для себя такой же привилегии. Тогда доходы Дассета уменьшились бы.

Клэр понимала, что у отца были причины удержать при себе Факстон, хотя от его действий кровь стыла в жилах.

Клэр слизнула остатки пирога с пальцев и посмотрела, где же кружка. Бернард как раз наполнял ее вином. Он почти ничего не ел, но выпил много.

– Тебе от этого легче? – спросила она, указав на полупустую бутылку.

– Не очень.

Он лег на спину и прикрыл лицо согнутой в локте рукой. Клэр очень не хотелось этого делать, но необходимо заставить его снова говорить. Он чересчур долго держал при себе свои мрачные мысли – целых четырнадцать долгих, одиноких лет. Она улеглась рядом и подперла голову рукой, другую руку положила ему на грудь.

– Итак, ты вернулся в дом и понял, что родители мертвы. Что потом?

Он вздохнул.

– Ох, Клэр. У меня голова болит.

– Это из-за ужасных воспоминаний, которые не дают тебе покоя. Выскажи все.

Он повернул к ней голову.

– Да и говорить-то больше нечего. Несколько мужчин попытались проследить, куда вели лошадиные следы, но ничего не узнали. Женщины занялись похоронами родителей, а я нашел приют у Лилиан. На заре приехал твой отец.

– Уот сказал, что его никто не звал. Отец объяснил, почему он вдруг приехал?

– Может, он услыхал звон колокола? Или кто-либо из путешествующих в Дассет услыхал звон и предупредил отца об опасности?

Бернард на минуту задумался.

– До Дассета слишком далеко, и звон колокола туда не долетает. Что касается путешественников… то это возможно. Но если это было так, то уж Уот знал бы об этом.

По какой же иной причине отец выехал на заре, если ему не было известно о нападении? Он явно хотел поскорее попасть в Факстон, размышляла Клэр.

– А потом привез тебя в Дассет, – сказала она, вынуждая Бернарда продолжать.

– Лорд Сеттон решил, что для всех будет лучше, если я стану жить в Дассете. Лилиан предложила оставить меня у нее, но Сеттон был непреклонен.

– Я помню тот день, когда ты приехал. Я с мамой, братьями и сестрой стояла во дворе замка. Мы собирались идти завтракать в залу после службы. А ты приехал на задке тележки. – Вдруг ей пришла в голову странная мысль: – Зачем отцу понадобилось брать с собой тележку?

– Ты помнишь, когда впервые увидела меня?

– Помню. – Странно, что его это удивляет, подумала Клэр. – Мне всегда было интересно, когда в Дассет приезжал кто-то незнакомый, а тут мальчик на задке тележки. Любопытно.

Она удержалась и не сказала, что он также вызвал у нее симпатию, потому что выглядел очень грустным.

– Я тоже помню, когда в первый раз тебя увидел, – с улыбкой сказал он. – Это было на следующий день. Ваша мама нарядила всех детей и выстроила по старшинству – Джулиус, Джеффри, Джин, Клэр – на ступенях замка, чтобы вы поздоровались с каким-то знатным гостем. Ты мне показалась очень надменной девочкой, хотя и была совсем маленькая. Но когда ты приподняла юбку, чтобы сделать книксен, то все увидели, что у тебя босые ноги. Твоя бедная мама едва не лишилась чувств.

Клэр вспомнила этот случай. Она понятия не имела, почему никто раньше не обратил внимания на ее необутые ноги – мама в особенности.

– Мои туфли мне жали, и отец обещал привезти новую пару из Дерли, но он… – Клэр забыла конец этой истории. – Бернард, вот почему отец взял тележку. Он отправился в Дерли за продуктами, а про мои туфли забыл.

Бернард сел и сделал большой глоток вина.

– Никогда не подозревал, что твой отец ходит по рынкам. Обычно продукты доставляли в Дассет.

– Да, обычно так и было. Но почему-то он поехал в город сам. Возможно, по делам, а заодно решил привезти продукты. Он вполне мог на обратном пути в Дассет зачем-то остановиться в Факстоне.

Бернард усмехнулся.

– Это было на рассвете, Клэр. Он что, поднялся среди ночи, чтобы уехать в Дерли? Интересно, какое дело было у него в городе? Прекрасная возможность нанять банду разбойников для расправы над моими родителями, а затем проехать мимо Факстона и убедиться, что дело сделано.

Это звучало правдоподобно. Клэр не стала больше искать оправданий отцовскому поведению.

– Когда отец ездит в Дерли, то останавливается в «Королевском дубе». Мы могли бы поговорить с хозяевами – возможно, они смогут рассказать, почему он там был и с кем общался. Но для этого придется вернуться в город, а это опасно.

– Я в любом случае думал поехать туда. Пора повидать Саймона.

При мысли о том, что в это дело вмешается шериф, Клэр стало страшно.

– Я знаю, он твой друг. Но он может посчитать своим долгом арестовать тебя. Тогда ты лишишься всего: выкупа, свободы.

– Выкуп волнует меня все меньше и меньше.

Клэр понимала, что Бернард может отказаться от золота, если докажет, что ее отец виновен в убийстве. Тогда Одо Сеттона ждет наказание. Но доказательств не было. Как и в случае с наградой Бернарда. Она почти слышала, как злорадствует отец.

Ей самой совсем не хотелось возвращаться в Дассет до приезда Юстаса Маршалла либо брата Джулиуса. Они нужны ей как защита от отцовского гнева. Конечно, это эгоистично, но и в интересах Бернарда довести до конца первоначальный план.

– Тебе лучше сначала получить выкуп, – сказала она. – А после этого, если ты решишь выяснять обстоятельства убийства, у тебя будут и средства, и свобода действий.

– У меня пока что больше вопросов, чем ответов.

– Обдумай это. Еще есть время.

Она положила голову ему на плечо, и он обнял ее.

– Да. Время пока есть, – согласился он.

Клэр знала, что отец впадет в бешенство, если узнает, что она убедила Бернарда не отказываться от золота.

Всю жизнь она старалась заслужить одобрение отца, но ничего не достигла и, подобно брату Джулиусу, сдалась, но, как и Джулиус, стала противостоять отцовским вспышкам гнева. Она платила высокую цену за козни против него, но ей все же удавалось облегчить участь других. Это стоило ей синяков, но она не жаловалась.

Последние месяцы после ее помолвки прошли почти безоблачно, так как отец наконец-то счел, что Клэр стоит затраченных на ее содержание средств. Он находился в хорошем настроении и почти не ругался.

Но тут появился Бернард и потребовал вознаграждения. Она полностью поверила Бернарду. Он должен получить Факстон. И золото тоже. А сердце ее кричало: «И меня!»

– Мне здесь будет хорошо, Бернард. Пока ты с Гартом ловишь рыбу на ужин, мы с Лилиан поболтаем, – убеждала Бернарда Клэр, видя, как неохотно он оставляет ее у Лилиан.

– Лучше бы тебе пойти с нами, – сказал он.

– Я терпеть не могу рыбную ловлю. Рыбу я приготовлю, но сидеть и следить за тем, как она попадается на удочку, мне не нравится.

– Мы будем в доме разбирать травы и беседовать о разных мелочах, – сказала Лилиан и замахала на них руками: – Уходите, уходите.

Бернард взглянул на Гарта, а тот пожал плечами.

– С ними ничего не случится за такое короткое время. Да и Сеттон, как говорит мой отец, прекратил поиски.

– Хорошо, – сдался Бернард. – Но все же прислушивайтесь к чужим шагам. Я услышу, если вы погромче покричите.

– Ничего не случится, – сказала Клэр.

– Хотел бы я обладать твоей уверенностью. Будь осторожна. Мы ненадолго.

Бернард и Гарт пошли по дороге, и Клэр облегченно вздохнула.

– Я думала, что он не решится уйти, – сказала она Лилиан. – Но ему необходимо побыть с Гартом.

– Им обоим это на пользу. – Лилиан вошла в домик, и Клэр последовала за ней. – Я так поняла, что Гарт сегодня утром зашел в особняк.

Клэр села на стул около кухонного стола.

– Гарт пригласил Бернарда на рыбалку, – с улыбкой объяснила она. – А Бернард собирался чинить крышу и не смог отказаться от помощи Гарта. Вы бы только их видели – двое мальчишек работают наперегонки, чтобы поскорее убежать и поиграть.

Лилиан засмеялась.

– Они часто такое проделывали, когда были детьми.

– Я не смогла уговорить Бернарда оставить меня одну в особняке. Спасибо, Лилиан, что вы пригласили меня остаться, когда мы шли мимо вас.

– Признаюсь, я сделала это из-за собственного любопытства. В прошлый раз вы так быстро ушли, а мне не терпится узнать, каким образом вы с Бернардом попали в эту непонятную историю.

Теперь засмеялась Клэр.

– Это незначительная плата за то, что вы вовремя меня спасли. Но я уже не помню, что я вам успела рассказать, а что нет. Вам известно о награде, которую Бернард потребовал от моего отца?

Лилиан взяла в руки пестик и ступку. В кухне запахло розмарином.

– Я слыхала о том, что он потребовал землю и вас, а ваш отец отрицал существование такого договора.

– Да, землю и меня. Бернард был согласен уступить часть награды – меня, но от земли не отказался.

– Как похоже на мужчину. Им землю подавай.

– Бернард тогда думал, что я замужем. Если бы отец не сказал ему про Юстаса, Бернард потребовал бы всю награду полностью.

– Все может быть. Итак, ваш отец бросил его в подземелье.

Клэр пересказала спор Бернарда с отцом, описала и то, как Генри ударил Бернарда по голове.

– Я предупредила отца, что ему лучше поостеречься и не обращаться так с рыцарем-крестоносцем. Я пыталась урезонить их обоих, но меня никто не слушал. Это все равно, что разнимать двух бодающихся баранов.

– Но у вашего отца было преимущество.

– Чересчур большое преимущество. Заперев Бернарда в подземелье, отец полностью развязал себе руки. Я боялась, что он зайдет слишком далеко. Поэтому сняла с Бернарда наручники и сказала, чтобы он поскорее уезжал, и как можно дальше. Что ж, вот он и уехал, но, как видите, недалеко.

Он привез ее к себе домой.

Наблюдая, как Бернард и Гарт дружно работают на крыше, слыша их смех, она еще раз утвердилась в мысли, что место Бернарда – в Факстоне. Даже получив выкуп и приобретя землю где-нибудь еще, он не будет счастлив. К сожалению, пока жив ее отец, Бернард не сможет жить в Факстоне.

Лилиан отставила ступку и подошла к очагу. Помешав в котелке варево, она при помощи сложенной тряпки сняла котелок с крючка. Лечебные травы лежали на столе аккуратными кучками.

Клэр отметила, как легко передвигается эта женщина. Несмотря на то, что у нее в доме находился посторонний человек, она размеренно и спокойно занималась своей работой. Клэр сложила руки на груди и с подозрением посмотрела на Лилиан.

– Лилиан, как могло случиться, что вчера вы едва не сожгли котелок? Было столько дыма, что сбежалась вся округа.

Старушка покраснела.

– Я уже говорила. Неуклюжая я стала…

– Ну, уж нет. Вы сделали это нарочно. Черный дым – это все равно, что церковный колокол. Вы хотели, чтобы сбежались все соседи… и Бернард.

Лилиан обиженно фыркнула.

– Вы преувеличиваете, леди Клэр.

Клэр улыбнулась.

– Разве? Вы хотели, чтобы он снова встретился с крестьянами, и в первую очередь с Уотом и Гартом. Поэтому вы всех и созвали. – Она взяла недовольную старушку за руку. – Лилиан, я верю, что вы хотели сделать как лучше для Бернарда. Теперь он знает, что здесь у него друзья, но поймите, он не может остаться и занять место своего отца в Факстоне. Как только получит выкуп, он будет вынужден уехать.