Текст книги "Вечные влюбленные"

Глава 14

Дрожащими пальцами Тесc закрыла маленький томик в кожаном переплете. Дальше читать она не могла. В этих словах было нечто невыразимо личное, и образы всплыли перед нею настолько ярко, что она почувствовала смятение – словно она подглядывала за незнакомцем, за его самыми сокровенными переживаниями. И все же… что-то остановило ее. Она поглядела на дату: 5 октября 1742 года.

Интересно, какое значение может иметь для нее дата почти семидесятилетней давности? Тесc догадывалась о личности автора: почерк и содержание дневника свидетельствовали о том, что это был образованный человек и, уж конечно, не привратник. Николаc упоминал, что один из его родственников построил коттедж для своей любовницы. Наверное, писавший дневник был одним из предков Ника.

Но кем же? Может, его дед? Или прадед? Или еще более давний предок? А женщина? Кем была она?

Тут она зевнула во весь рот и почувствовала, что глаза слипаются. Она снова зевнула и моргнула. Она и вправду очень устала.

Еще несколько мгновений Тесc неотрывно смотрела на дневник. Ей хотелось читать дальше, чтобы больше узнать о написавшем эти строки, но что-то сдерживало ее любопытстве.

Тесc снова зевнула. Спать, только спать.

Она положила небольшой том в стальной ящичек и аккуратно задвинула его в тайник. Камень на этот раз поддавался хуже, но, немного наклонив и подтолкнув его, она все же ухитрилась установить его на прежнее место.

«Поразительно, – подумала девушка, отходя от камина, – этот тайник ни за что не найти, если не знать, что он существует». Центральный камень волшебным образом подошел к соседним, и ничто не указывало на тайную нишу. Тем более странно, что она заметила ее…

Широко зевая. Тесc подошла к кровати, сбросила накидку и с удовольствием забралась под одеяла. Она лежала с минуту, размышляя о дневнике. Надо будет сказать Николасу, когда она его увидит… Это была ее последняя связная мысль. Несмотря на волнения ночи и на то, что сквозь занавешенные окна начал пробиваться первый предрассветный свет, через две минуты она уже крепко спала.

Сон незамедлительно пришел и к Николасу. Он поспешил назад, в усадьбу Шербурнов, и ему удалось беспрепятственно добраться до своих комнат. Поспешно скинув с себя мокрую грязную одежду, он завернулся в богато расшитый халат из темно-рубинового шелка, налил себе бокал бренди, уселся перед огнем, потрескивающим в камине, и стал сопоставлять события минувшей ночи.

«Во всяком случае, скучной ее не назовешь», – слегка улыбнувшись, подумал он. Даже обед у бабушки оказался более чем интересным. Он осторожно потрогал больное место на виске. "Да уж, получить удар от контрабандиста – это и в самом деле не скучно!

Хотя, – поморщившись, решил он, – это принесло и волнение, без которого вполне можно было обойтись".

Значит, в погреб в доме привратника существует другой вход – это представляет проблему. Неудачно и то, что контрабандисты застали его, когда он шпионил за ними. Николаc нахмурился. Теперь они будут в два раза осторожнее, и маловероятно, что у них хватит наглости продолжать пользоваться погребами сейчас, когда им известно, что дом занят и он все кругом вынюхивает.

Он вздохнул, сожалея о провале, и, допив бренди, добрался наконец до кровати.

Он собирался спать до утра, но проснулся почти днем.

«Долли, видимо, еще спит, так что нечего торопиться к ней», – решил он. Днем им вполне хватит времени, чтобы продолжить расследование.

Вместе с кофе Лавджой принес ему несколько приятных новостей: его письмо Роксбери отправлено, бабушка и Атина поехали за покупками и после собираются нанести визит приятельницам в Ромни, поэтому раньше вечера не приедут. :

При упоминании письма к Роксбери Николаc тут же решил, что необходимо написать следующее, и так и сделал, введя Роксбери в курс всех событий. Несколькими минутами позже Николаc вручил письмо Лавджою.

– Боюсь, мне потребуется бабушкин слуга, чтобы послать в Лондон, – усмехнулся он. – Хорошо, она уехала, иначе забросала бы меня вопросами о том, куда подевались ее слуги!

Путешествие бабушки, весьма выгодное Нику, было вызвано ее желанием купить нитки определенного оттенка, чтобы закончить свое вышивание, а заодно воспользоваться давнишним приглашением своей любимой приятельницы леди Трокмортон. По словам Лавджоя, если погода испортится; то вполне возможно, обе леди останутся ночевать в гостях, они взяли с собой соответствующие вещи. Известие о том, что в ближайшие двадцать четыре часа Николаc будет предоставлен себе, очень обрадовало его. По крайней мере хоть на некоторое время он избежит неловких расспросов.

Решив, что дом привратника будет наиболее подходящим местом для его любовницы, Николаc не думал, что ему придется прибегать ко всякого рода уловкам, чтобы иметь возможность улизнуть и повидаться с ней. Паллас уже знала, что он использует коттедж, и ему пришлось покориться извечному желанию бабушки докапываться до истины. Он вздрогнул. Пусть его назовут трусом, но он бы предпочел, чтобы бабушка не узнала, что он набрался дерзости и поселил свою любовницу в фамильном поместье. «Надо было тщательнее продумать ситуацию», – скривившись, признался Николаc. Теперь, уже слишком поздно, он понимал, что надо было поместить Долли в уютный домик в Гите или в Ромни, но уж, конечно, не под самой дверью Паллас! Но дело было сделано, и Николаc с немалой долей цинизма отметил, что Паллас не понравится не то, что у него есть любовница, но то, где он ее поместил. «Женщины, – снова подумал он, опускаясь в большую медную ванну, – ив самом деле , сущие дьяволицы!»

В начале второго он уселся в утренней комнате и с удовольствием принялся за вкусный завтрак, только что приготовленный для него Кук.

В животе урчало от предвкушения еды; он доверху наполнил тарелку хрустящим беконом, свежими почками, замечательной жареной говядиной, обжигающе горячей яичницей и сладкими, с пылу с жару, булочками.

Закончив трапезу, Ник налил себе чашку кофе и, откинувшись на стуле, вытянул длинные ноги. Освеженный сном, сытый, он в этот момент был очень доволен собой, и единственное, о чем мечтал, – чтобы по ту сторону стола от него сидела очаровательная Долли.

Ему вдруг пришло на ум, что не в пример его прежним любовницам Долли вполне подошла бы ко двору Шербурнов. Что-то в ней было такое… Он помрачнел. Бог знает, о чем думали ее родители, когда отправляли ее в «Черную свинью».

Он сидел, любуясь в окно на прекрасный осенний день, и уже в который раз спрашивал себя, когда же наконец заявятся ее родители.

Теперь они уже должны понять, что он не собирается на ней жениться.

Странно, что они до сих пор не объявились и не потребовали какой-либо компенсации – в конце концов, ведь именно деньги подтолкнули их на такие действия. Он готов был дать им внушительную сумму за их изобретательность, и, разумеется, когда его роман с Долли закончится, он должен быть уверен, что о ней хорошо заботятся… Николаc беспокойно заерзал, не желая думать о том, что однажды Долли навсегда уйдет из его жизни. «Это будет очень не скоро!» – решил он.

Размышления его прервал Беллингхэм.

Войдя в утреннюю комнату, дворецкий, как всегда, величественно поклонился негнущимся жестким станом и поставил на стол серебряный поднос, на котором лежали две карточки.

– Сэр, – начал он низким мелодичным голосом, – к вам гости.

– Ну, конечно, к нему гости! – Из-за дверей послышался раздраженный голос, и без дальнейших церемоний в комнату вошли два высоких безупречно одетых джентльмена. – Мы были бы здесь намного раньше, если бы вы не были таким непробиваемым. Белли! Вы же знаете, что Ник собирался увидеться с нами, так что вам нечего было пытаться отпугнуть нас чепухой, спрашивая, будет ли он принимать гостей. И кроме того, мы не совсем гости!

Беллингхэм закрыл глаза, будто страдая от боли.

– Сэр, как вы сами видите, барон Рокуэлл и его брат прибыли к вам с визитом.

Николаc усмехнулся.

– Вижу. Благодарю вас, Беллингхэм. О, и спросите у Кук, не пришлет ли она нам еще еды. Наверняка мои друзья голодны.

– В самом деле, – ответил Александр Рокуэлл, брат барона, аккуратно снимая свой плащ и перчатки и передавая их Беллингхэму.

Затем он уверенно уселся за стол поближе к Николасу.

– Прошло чертовски много времени с тех пор, как мы скудно позавтракали на дороге сегодня утром. Клянусь, я бы съел лошадь! Ник, мы тут немного задержимся, у нас есть проблема. Том тебе все расскажет.

Николаc с улыбкой посмотрел на дворецкого:

– Распорядитесь, пожалуйста, чтобы для барона и его брата приготовили комнаты. И для слуг, которых они, вероятно, с собой привезли!

– Разумеется, – ответил Беллингхэм голосом призрака. Держа в руках верхнюю одежду обоих Рокуэллов, он величаво удалился из комнаты.

Сияющими черными глазами Николаc рассматривал своих друзей. Оба были одеты в темно-синие камзолы, темно-желтые панталоны и в блестящие черные ботинки. Их белые шейные платки, накрахмаленные и затейливо повязанные, одобрил бы даже Брюммель, требовательный законодатель моды и знаток изящного вкуса.

Лорд Рокуэлл был потрясающе красив: светлые, цвета пшеницы волосы и лучистые голубые глаза, а учитывая его огромное состояние и поместья, было удивительно, что, дожив до сорока лет, он оставался холостяком. Его брат Александр Рокуэлл был не столь привлекательным, но тоже видным джентльменом – высоким и стройным. Титула у него не было, однако его состояние было почти столь же огромным, как у брата. Его кудрявые волосы имели каштановый оттенок, но в глазах не было той ослепительной ясности, как у барона. Многие девушки страстно желали завоевать его внимание. К возмущению нескольких мамаш, желавших сосватать своих дочерей, Александру в марте минуло тридцать шесть, но, подобно своему брату, он по-прежнему не выказывал признаков расставания со своей холостяцкой жизнью и не утруждал себя поисками жены.

Николаc знал обоих джентльменов столько лет, сколько помнил себя. Барон Рокуэлл раньше был другом Рэндала, но, будучи по натуре намного мягче последнего, Том Рокуэлл всегда находил доброе слово для юного Ника или просто подмигивал ему. К немалому раздражению Рэндала, именно Том подсказал Николасу поехать на первые состязания на приз, а также руководил бурными, но неуверенными шагами Николаcа и Александра в куда более предосудительных развлечениях…

Николаc и Александр стали неразлучными друзьями практически с того самого момента, как познакомились в поместье Корнуолл, принадлежавшем семейству Рокуэллов. Друзьями были и их родители, и вскоре Ник узнал, что обе семьи возлагали большие надежды на то, что симпатии Тома распространятся на Атину. «К счастью, – ухмыльнувшись, подумал Николаc, – барона не постигла столь страшная участь».

Мальчики ходили вместе в школу, вместе недолго служили в армии. Александру вскоре надоела военная карьера, и поскольку ему не нужно было зарабатывать на жизнь, как в то время Николасу, он на несколько лет раньше Талмиджа продал свой капитанский чин.

Братья Рокуэллы были среди первых, кто восторженно приветствовал возвращение Ника в Англию.

Несмотря на то что уж кем-кем, но скрытными их не считали, Рокуэллы некоторое время обменивались с хозяином светскими фразами. Между тем перед ними поставили еду и напитки. Только когда слуги покинули комнату, Александр сказал:

– Я думал, эти парни никогда не оставят нас в покое! – Глядя на огромное количество полоскательниц, расставленных по длинному столу, он поспешно добавил:

– Нет, я не то чтобы недоволен – твоя прислуга хорошо вышколена, – просто у нас неприятности, и мы не можем говорить о них при слугах!

Николаc отпил кофе и удивился:

– Неприятности? Какие?

– Не такие, чтобы о них распространяться, – раздраженно ответил лорд Рокуэлл. – Проклятый Эйвери! Хотел бы я, чтобы войска Бонн отправили бы его к самому дьяволу!

– Разделяю твои чувства, – сухо отозвался Николаc. – Но почему Эйвери волнует вас?

– Моя племянница, – угрюмо сказал Рокуэлл. На его обычно Веселом лице появилась тревога.

– Наследница? – приподнял бровь Николаc. – Tea, Теда? Что-то вроде этого?

– Тесc. Сокращенное от Терезы. Ее так назвали в честь ее прабабки. Той самой, которая убежала с твоим Дедом, – уточнил Александр.

Николаc округлил глаза.

– Я знаю, о ком вы говорите. Но что за проблемы с ней? Она что, сбежала со своим учителем танцев или учинила какой-нибудь скандал?

Том откусил кусочек жареной говядины, сдобренный острой горчицей, и сказал:

– Хотел бы я, чтобы все было так просто. Дело в том, что Эйвери хочет жениться на ней. Вот мы и приехали, чтобы самим во всем разобраться. – Лицо Тома еще больше помрачнело. – Терпеть не могу Эйвери, так же как и Тесc. Не хотел бы видеть ее скованной по рукам и ногам этим пройдохой!

– Что ж, я понимаю, в чем проблема, но если твоя племянница – совсем девочка, то почему бы тебе не отправить ее в Корнуолл?

– Не могу, – угрюмо ответил Александр. – Тетушки.

– Тетушки? – переспросил Николаc. – Но какое они имеют к этому отношение?

– Их там двое, а Тесc не хочет бросать их. Этот ублюдок Грегори оставил их почти без гроша, черт бы его побрал! И они зависят от Эйвери. Тесc упорно считает, что Эйвери будет плохо относиться к ним, если она за ними не присмотрит.

– Ну тогда… Ты ведь достаточно добр, устрой им собственное жилище, и тогда Tea.., э… Тесc будет жить вдали от Эйвери, и ее тетушки будут при ней. Что может быть проще? ..

– У тетушек свои принципы, особенно у Этти, – с горечью ответил Александр. – Они не позволяют Тесc тратить ее деньги и не хотят воспользоваться нашими, чтобы мы спасли их от полунищенского существования у Эйвери.

– Ну тогда вы должны объяснить все… Тесc и ради ее блага заставить поехать с вами в Корнуолл. Ну а если положение тетушек станет по-настоящему отчаянным, то, я думаю, вы сумеете перешагнуть через их принципы, – холодно закончил Николаc.

Барон Рокуэлл проницательно посмотрел на Николаcа:

– Ты когда-нибудь встречался с Тесc?

– Том, она же из рода Мандевиллов! Что же ты думаешь? Я бы ее на порог не пустил, даже если бы она хотела!

– Видишь ли, – мрачно заметил Том, – если бы ты знал Тесc, ты бы понял, какое у тебя о ней превратное представление. Невозможно заставить Тесc куда-нибудь поехать вопреки ее желанию. И она ни за что не бросит тетушек. У Тесc своя голова на плечах.

Николаc взглянул на него:

– Сколько лет твоей племяннице?

– В апреле минул двадцать один год.

– Боже праведный, – раздражаясь, пробормотал Николаc. – А почему же вы не увезли ее раньше? Или по крайней мере не выдали замуж, как только она закончила учебу? Если вас так волнует, что Эйвери хочет на ней жениться, найдите ей подходящего жениха и выдайте замуж. Предоставьте мужу научить ее уважать авторитет мужчины, а потом уж решайте проблему с тетками.

Рокуэлл и Александр обменялись взглядами. Повисла тишина.

Потом барон доверительно наклонился вперед.

– Мы уже об этом думали, – наконец сказал он. Он помедлил, снова посмотрел на своего брата и наконец выпалил:

– Мы думали, что ты мог бы стать прекрасной парой для Тесc!

Николаc уставился на обоих друзей так, словно у них из ушей вдруг выросли нарциссы.

– О чем вы думали? Зная о вражде Талмиджей и Мандевиллов, вы думали, что я мог бы, – он невольно повысил голос, – жениться на Тесc Мандевилл? О Господи! Вы что, спятили?

– Я же говорил тебе, что ему это не понравится, – сказал Александр брату.

– Ну что ж, ведь это ты предложил, – поспешно ответил барон.

– Я не говорил, что это хорошая идея, – задумчиво отозвался Александр. – Наоборот сказал, что ему это не понравится.

– Это смехотворно! – злился Николаc. – Только парочка блаженных вроде вас могла выдумать подобное!

Оба брата невинно глядели на него.

– Подумай об этом. Ник, – настаивал Александр. – Если бы не этот ублюдок Грегори… – Он умолк, а потом осторожно добавил:

– У Эйвери и у всех Мандевиллов в жилах течет благородная кровь. И все они с хорошими связями. Почтенная семья. Тесc – очаровательная девушка. Хотя и непослушная, – мрачно добавил он. – С норовом.

Однако у нее состояние. – Тут он просиял. – Тебе нужна жена, а ей – муж. Было бы замечательно, если бы ты на ней женился.

Николаc стиснул зубы.

– Я не собираюсь жениться на вашей племяннице!

Александр вздохнул и поглядел на брата.

– Я же говорил тебе, ему это не понравится.

Барон, который всегда отличался дружелюбием и веселым нравом, наградил любимого братца неприязненным взглядом.

– Перестань! Знаю, что не понравится, но если он не хочет жениться, что мы тогда будем делать?

Николаc немного поостыл и, напомнив себе, что он давно уже дружит с Рокуэллами и должен был привыкнуть к их легкомыслию, сказал уже спокойнее:

– А почему бы вам не поговорить с Тесc? Объясните ей ваши страхи. Если она разумная девушка, она осознает собственную опасность.., если, конечно, не захочет выйти замуж за Эйвери!

Рокуэллы покачали головами.

– Она его терпеть не может, – сказал барон.

– Нанизала бы на вертел его печень, – поддакнул Александр.

– Ну тогда просто скажите ей, – здраво предложил Николаc, – что, если она не хочет, чтобы ее скомпрометировали, пусть последует вашему совету и переедет вместе с тетками в Корнуолл.

– Она так и хотела, но не может. Я же говорю, у нас неприятности, – с гневом произнес Рокуэлл. – Эйвери не дает нам увидеться с ней! Мы там уже были сегодня. Дом накрепко закрыт, как ляжки у девственницы. Вокруг никого, кроме этого малого с топорным лицом, Лоуэлла. Он нас даже не впустил в дом! Сказал, что хозяин уехал в Лондон, – по-моему, это вранье, – а леди не принимают гостей! – Его голубые глаза блеснули. – Гостей! Я же ее дядя, черт побери! Она знала, что мы должны приехать, – мы ей писали.

Предупредили, что будем сегодня, задержимся подольше и на Рождество поедем в Корнуолл.

Хотя Николаc и уговаривал себя, что это не его дело и что не стоит принимать в нем участие, особенно когда речь идет о ком-либо по фамилии Мандевилл, он все же почувствовал некоторую неловкость и волнение из-за Тесc Мандевилл. По своему прошлому опыту общения с Эйвери он знал, что Мандевилл – законченный мерзавец: ведь тогда в Португалии из-за него погибла целая семья. Ник почувствовал, как у него в душе разгораются незабытые ярость и отвращение к Эйвери. Если новый барон решил жениться на племяннице Рокуэллов, значит, у него большие финансовые затруднения.

– Вы думаете, Эйвери прочитал ваше письмо? – резко спросил Николаc.

Братья огорошенно посмотрели на него.

– Мог, – медленно произнес барон. – Если оно пришло, когда Тесc не было. Бог свидетель, Эйвери – такой подлец, что с него станется прочитать и чужие письма.

Ник уставился на длинные пальцы барона.

– Если Эйвери знал, что вы собираетесь приехать, и если он действительно собирается жениться на Тесc, пусть даже помимо ее воли, ваш предстоящий приезд мог насторожить его. Не надо быть гением, чтобы понять, что вы в Лондоне слышали пересуды, забеспокоились и намеревались приехать в Кент и разобраться на месте что к чему. Из содержания вашего письма вытекает, что как только вы сюда прибудете, ваша племянница будет постоянно находиться в вашем обществе… и под вашей защитой. Эйвери также знал, что вы подбиваете ее погостить в Корнуолле до января, а может, и дольше. К этому времени вы убедили бы ее не возвращаться в усадьбу Мандевиллов. А это, – тихо закончил он, – не слишком бы понравилось нашему дорогому Эйвери.

– Будь он проклят! – в ярости взорвался Александр. Голубые глаза его сверкали. – Если этот мерзавец причинил боль ей или Этти.., поднял на них руку, я… – Он не находил слов.

– Знаете, – нахмурившись сказал Ник, – возможно, Лоуэлл говорил правду насчет того, что Эйвери в Лондоне. – Оба джентльмена поглядели на него, и Ник добавил:

– Несколько дней назад я встретился с ним на дороге, когда ехал сюда. Он был один и быстро гнал в сторону Лондона. – Граф еще больше помрачнел. – Но если Эйвери в Лондоне , почему же леди не встретили вас?

Повисла гнетущая тишина. Александр побледнел и болезненно сглотнул.

– Уж не думаешь ты, – потрясение начал он, – что он убил Этти…их обеих?

– Хотя Эйвери вполне способен на убийство, – угрюмо ответил Николаc, – ему невыгодно убивать молоденькую леди, на которой он собрался жениться! И, кстати, ее тетушек тоже – по крайней мере до тех пор, пока он не получит состояния. – Ник посмотрел на джентльменов. – Я думаю, вам надо увидеть Тесc, и как можно быстрее.

– Мы понимаем это, – пробормотал Александр. – Поэтому разработали план.

– План? – осторожно переспросил Ник, напоминая себе, что при всем внешнем блеске, которым обладали члены семьи Рокуэллов, ни один из них не мог похвастаться высоким интеллектом – это было общеизвестно. – Какой план?

Братья обменялись довольными взглядами.

– Мы подождем до полуночи, а потом ворвемся в дом. Найдем дам и заберем их оттуда. Очень просто!

– Вы уверены, что Эйвери уехал и вы с ним не столкнетесь? Но как же насчет Лоуэлла и других слуг? Как вы думаете, что они будут делать, когда вы будете врываться в дом владельца имения, лорда? А?

– Гм-м. Может, они будут спать? – с надеждой в голосе спросил Александр.

Барон наклонился вперед.

– Дело в том, Ник, что нам нужна твоя помощь. После твоих подвигов на континенте ты отлично знаешь, как проникать и выбираться незамеченным из разных мест. Мы думали, ты нам поможешь.

Николаc закрыл глаза. Да, никто, кроме Рокуэллов, не придумал бы вовлечь друга в такую дикую затею. Но и сами они, не колеблясь ни секунды, сделали бы то же самое, если ситуация была бы противоположной. И Ник знал, что, хотя по многим причинам ему следовало бы отказаться, он поможет им.

– Я помогу вам, но при одном условии, – вздохнув, произнес он и сурово поглядел на них. – Если вы будете делать точно то, что я вам скажу. Никаких импровизаций. И чтобы ничего не перерешали на полпути, если вам вдруг придет в голову лучшая идея. Поклянитесь!

Оба брата с готовностью дали ему необходимую клятву, и в течение последующих нескольких минут вырабатывали план ночного штурма усадьбы Мандевиллов. Забраться в усадьбу, как едко заметил Николаc, было самым простым делом. А вот в доме все осложнится. К счастью, Рокуэллы несколько раз гостили в усадьбе и хорошо знали ее план и расположение комнат, иначе им пришлось бы блуждать по незнакомой территории. Самой большой проблемой были дамы: если их удерживали против их воли, тогда от Николаcа и Рокуэллов будет зависеть не только их освобождение, но и поиск нового пристанища для них.

По очевидным причинам в усадьбе Шербурнов они не смогли бы найти приют. Выбирая место, где могли бы остановиться дамы, их освободители должны были также учитывать вероятность скандала. Несмотря на то что сами Рокуэллы никогда не были особенно скрытными, они не хотели, чтобы сплетни затронули их племянницу и чтобы стало известно об их сегодняшней вылазке. Поэтому просто увезти женщин куда-то ничего бы не дало.

Ник вздохнул про себя, понимая, что решение очевидно, если, конечно, Долли не откажется выдать себя за служанку дня на два. Он сжал губы. Это должно быть нетрудно, ведь она уже разыгрывала из себя служанку в ту ночь, когда они встретились. Николас принял решение: Тесc Мандевилл и ее тетки будут спрятаны в доме привратника, пока окончательно не определятся, где им жить. Николаc неожиданно улыбнулся. Бабушка будет не в восторге от этих дам Мандевилл, но ей будет гораздо легче смириться с их присутствием в доме привратника, нежели с присутствием его любовницы! Он покачал головой. Кто бы мог подумать, что придет время, и он будет благодарен Мандевиллам? По крайней мере теперь, когда их появление даст ему возможность объяснить, почему он занял старый коттедж.

Когда они обсудили предстоящее предприятие, разговор переметнулся на другие темы, и только тогда Ник понял, что его собственные планы на сегодняшний день и вечер решительно изменились. Не слишком приятно будет объяснять Долли, почему ей придется временно оставить свои комнаты и спуститься вниз, на половину слуг. «Мне придется лично сказать ей об этом», – внимательно глядя на вальяжно расположившихся вокруг стола джентльменов, подумал он.

Больше тянуть время было нельзя, и поэтому Николаc извинился и вышел на несколько минут. В своей комнате он торопливо написал Долли короткую записку, в которой сообщил, что немного задерживается, но позже днем увидится с нею. Он приказал ей ни за что не обследовать погреб самостоятельно и поклялся, что они вместе начнут искать потайной вход в подвалы, как только будет возможно.

Вручив послание Лавджою, Ник сказал:

– Проследи, чтобы это было доставлено молодой леди, Лавджой, и сделай все осторожно, ладно? Думаю, и без слов понятно: я не хочу, чтобы мои бабка и сестра влезали в мою частную жизнь.

Лавджой вспыхнул и с негодованием ответил:

– Простите меня, сэр! Уж кто-кто, но не я распускаю язык!

Это безмозглая Дженни – пришла в дом забрать кое-какие вещи и в мгновение ока уселась за стол для слуг, рассказывая всем желающим о том, что происходит в старом коттедже. Я с ней резко поговорил с глазу на глаз и думаю, такого больше не повторится. Мне это совсем не понравилось.

– Мне тоже, – сухо ответил Николаc.

Тесc тоже не понравилось содержание записки Николаcа. Так же, как он, она встала позже, чем собиралась. Учитывая, что время было позднее, она ожидала его с минуты на минуту, быстро умылась и проглотила легкий завтрак. Но шли часы, а он все не появлялся, и нетерпение ее нарастало. Содержание записки очень разочаровало ее.

Вместе с тем она поняла, как сильно ждала его приезда – и не только потому, что они собирались искать тайный вход! Она также поняла, что, коль скоро собирается стать его любовницей, ей следует привыкнуть к тому, что его планы могут много раз меняться. Это не очень пришлось ей по душе, и она с недовольным видом расхаживала по главной гостиной коттеджа. Она не собиралась сидеть здесь, пока он меняет свои планы. Но не собиралась и идти искать тайный вход, ведь она дала слово. Чем же ей сегодня заняться?

Решение принес погожий солнечный день. На горизонте понемногу сгущались облака, что скорее всего могло предвещать ночной дождь, но сейчас день был восхитительный. Обернув плечи мягкой яркой кашемировой шалью, она объяснила Розе, что пойдет немного прогуляться.

Тесc не знала, куда идти, она хотела просто немного размяться и побыть на свежем осеннем воздухе. Она нервничала, ей хотелось хоть ненадолго сбежать из замкнутого пространства коттеджа. «И кроме того, – виновато призналась она, – я бы хотела посмотреть, не узнаю ли я чего-нибудь здесь».

Тесc быстро пошла по дороге, с любопытством озираясь кругом. И хотя девушка не ожидала, что вот так с ходу узнает какое-нибудь определенное место, она надеялась, что увидит что-нибудь, что напомнит ей о доме, – где бы он ни был!

Она отошла от коттеджа примерно на полмили и немного в стороне от деревьев и кустов различила остатки заброшенного яблоневого сада.

Тесc с любопытством сошла с дороги и, приподняв юбки, чтобы не порвать их о сучки и ветки, пробралась к нескольким старым яблоням.

Сад не навеял на нее никаких воспоминаний, но это было красивое место, и она не спеша разгуливала там, ни на чем особенно не задерживая взгляд. Но уже через несколько минут Тесc почувствовала некое смятение, по какой-то непонятной причине ощутила, что лес и сад угнетают ее. Ей вдруг неизъяснимо захотелось назад, к людям.

Не оглядываясь, она поспешила назад, в лес, что отделял ее от дороги, не прислушиваясь к торопливому топоту своих ног. И пока Тесc быстро шла к дороге, она в страхе сообразила, что шум за спиной исходил не только от нее. Кто-то ее преследовал!

Сердце затрепетало в груди, она побежала без оглядки. Вот уже в нескольких ярдах показалась дорога, но вдруг кто-то перебросил через ее голову шелковую ленту и стал затягивать ее на шее.

Тесc едва не сбило с ног это неожиданное жестокое нападение.

Она отчаянно боролась, изгибалась, лягалась, вонзала ногти в ленту, которая душила ее, безжалостно впиваясь в шею.

Несколько секунд Тесc и нападавший сражались в мрачной мертвой тишине, однако все попытки девушки освободиться оказались тщетными. Лента немилосердно врезалась в мягкую кожу на горле, легкие готовы были разорваться, и ужасные черные точки заплясали у нее перед глазами. Страшная ярость пронзила Тесc: «Я не хочу, чтобы так окончились мои дни!» Она в бешенстве удвоила свои попытки и стала бороться за воздух, за саму жизнь. Но все было напрасно. И тогда до сознания Тесc дошло, что она и в самом деле сейчас погибнет.., погибнет, так и не узнав, кто она, умрет от руки неведомого убийцы, неизвестно почему, неизвестно где…

Тьма охватила Тесc, и все померкло у нее в глазах.