Текст книги "Сокровище Нефритового змея"

Глава 9

 
«Лишь шелест тысячи ног
Обовьет тебя словно вьюнок…»
 

(из уличной шейсарской песенки)

– Через три дня вечером торжественный ужин состоится в честь тебя! Это праздник большой, и называется он «Ночь цветка рододендрона».

– В честь… кого?.. – переспросила я разом осипшим голосом.

– В честь алы новой, которую Айш признал своей, – закивала Лори, закидывая в рот еще несколько грибов. – Этот праздник ночь знаменует, в которую ала расцветает, будто цветок!

А у меня аппетит едва не пропал. А в голове мелькнуло:

«Цветок рододендрона не даст семян, коли с древа его сорвать…»

Получается, сказанное Айшем таки имело какой-то четкий смысл, а вовсе не являлось красивой метафорой, как я сперва решила? И что же, цветок рододендрона – это я, что ли?..

После этого мне показалось, что ни кусочка еды в горло не полезет, но нет, как говорится: Айш Айшем, а завтрак по расписанию.

Налила себе полный стакан сока тираана и осушила залпом половину. Чуть острый вкус обжег горло, и мысли потихоньку встали на место. Кончики пальцев едва заметно закололо, а кровь по венам побежала быстрее.

– Разве Айш не признал меня в тот день, когда ему меня представили? – спросила я, тыкая вилкой фиолетовый мох и обозначая его годным к употреблению.

– Нет, конечно! – ахнула девушка. – В тот день тебя лишь представили ему, а теперь Айш как бы… официально признает, что ты можешь алой быть.

– А разве бывает иначе? – не поняла я.

– Конечно! – фыркнула девушка. – Некоторые алы в обморок падали от каждого появления Айша, другие могли просто не понравиться Великому. Тогда праздник не устраивался, и алу могли даже отослать раньше срока. Да и вообще это редкость большая, что Ночь цветка случается так рано! Обычно она бывает месяца через два после представления алы. А тут прямо сразу! Выходит, ты Айшу очень понравилась, – покивала Лориавель со знанием дела, а затем ее лицо стало ужасно хитрым. Она наклонилась над столом и подмигнула мне со словами: – Я слышала, как Айш сегодня утром сказал моему отцу, что тобой восхищен и твоя красота способна осветить весь Стеклянный каньон, будто луноворот.

Вот тут я все же подавилась.

Выходит, Великий Айш, покинув теларан, пошел болтать со жрецами, а заодно отметил между делом, что я пришлась ему по вкусу?..

Я кашлянула в кулак и, краснея, спросила:

– А он был с паучьими… ну…

– Ногами? – тут же поняла дочка жреца. – А, нет. Великий сегодня решил принять человеческий облик, к сожалению, – вздохнула она и доела последний кусочек фиолетового мха.

Я снова чуть не подавилась от этого ее «к сожалению», зато история стала складываться как-то лучше. Выходит, с Ильхамесом все же болтал Джерхан. А то Айш-то разговорчивостью не отличался, и было сложно представить, как он между делом отмачивает мне комплименты.

И Джерхана в этой роли было сложно представить, но все же чуть полегче.

– Значит, именно из-за слов Айша и было решено устроить праздник?

– Ага, – кивнула Лори. – Правда здорово? Ты выйдешь ко всему народу как символ того, что цветы Турмалинового рододендрона распустились. Это иносказательно, конечно. Но считается, что сперва ала должна распуститься и лишь после этого ее цветы могут семена дать.

«Тьфу ты…» – мысленно выругалась я. Опять все к детям сводится… с паучьими ножками…

– Отказаться, конечно, нельзя? – приподняла бровь я, с ужасом представляя, как мне придется выходить «ко всему народу».

– Нет! Это же огромная честь! Завидую тебе ужасно, – выдохнула Лори и мечтательно закатила глаза к потолку. – Будешь стоять рядом с Айшем и на весь-весь каньон смотреть! Как царица!

Я хлопнула себя по лбу и поежилась. А потом вдруг спросила:

– А царица где будет?

– Фелидархат? – словно нехотя спустилась с небес на землю Лори, удивленно хлопая глазами. Похоже, о царице ей хотелось думать в последнюю очередь. – Так не царицы это праздник. Но, конечно, она тоже присутствовать будет.

– Вдохновляет, – иронично пробурчала я, допивая свой сок и представляя, как будет рада царица увидеть, что все почитают меня, а не ее. Вот радость-то – врага нажить!

После завтрака я стала себя значительно лучше чувствовать. От этих их странных грибов в теле появлялась бодрость и хотелось скорее что-нибудь делать.

– Ой, ну, не переживай. Зато тебе новое платье соткут, по твоим меркам будут трудиться сами Хрустальные пауки!

Лориавель всплеснула руками и, растопырив пальцы, сделала тот самый жест паучьих ножек.

Мне под кожу словно просыпали ведро со швейными иголками.

– Для меня будут шить пауки? – выдохнула я нервно.

Лориавель стремительно закивала головой.

– Это приказ царицы самой! – воскликнула радостно девушка, словно рассказывала мне нечто великолепное. – Она услышала, как Айш восхищен тобой, и решила, что в этот раз для новой алы должны шить ее личные царские пауки, которые испокон веков ткут одежду лишь роду Каракурт.

– О боги, это что еще за род? – взвыла я, когда Лори вскочила на ноги, схватила меня за запястье и потянула к выходу.

– Каракурт – это род царицы. Так и зовут ее – Фелидархат Каракурт. Да только, к сожалению, последняя она из рода. Отец и мать, прошлые царь с царицей, погибли много лет тому назад, оставив лишь одну дочь. Но то грустная история, не будем об этом.

Мы уже добрались до выхода из теларана, и я едва успела натянуть домашние мягкие туфли, прежде чем Лори вытянула меня в прохладные коридоры дворца.

– А как зовется твой род? – спросила я тогда.

Дочка жреца бросила на меня веселый взгляд через плечо и ответила:

– Моя семья из простых жителей каньона. Мы никогда не имели рода имени. Но когда у отца моего обнаружился дар, что по наследству мне передался, царь Джафари, земля ему паутиной, пожаловал ему имя рода – Кругопряд.

– Получается, ты Лориавель Кругопряд? – улыбнулась я, удивляясь тому, как интересно складываются имена у шаррвальцев.

– Да, и если ты станешь Айяалой и обретешь магию, тебе тоже пожалуют имя рода, – продолжала девушка, активно увлекая меня в сеть каменных коридоров.

Я фыркнула.

– А разве я не должна буду взять имя рода Великого Айша? Какое оно у него, кстати?

Лориавель хитро улыбнулась.

– Нет. Великий Айш – первый хекшаррахний. И у него нет имени рода, потому что он… ну… полубог?.. Наверное, имя появится когда-нибудь, когда он сможет его кому-нибудь передать. Все мы к тому времени будем уже жить на поверхности, есть сочные фрукты и на солнышке плясать.

Девушка весело улыбнулась.

– Ты думаешь, мы так проводим свободное время на поверхности, да? – хмыкнула я.

– Конечно, – усмехнулась она и подмигнула мне, касаясь рукой какой-то тяжелой каменной двери.

– Кстати, куда ты меня привела? – наконец сообразила я спросить, несколько подзабыв, с чего началась наша утренняя прогулка.

И очень зря.

– В пещеру Хрустальных пауков, конечно! – всплеснула руками Лориавель, и неподъемная гранитная дверь с треском стала отодвигаться в сторону.

Я задержала дыхание. Хотела зажмуриться и попятиться назад, а потом и вовсе скрыться где-нибудь в недрах темных тоннелей. Но что-то подсказывало, что от Лориавель так просто не избавиться.

– Проходи-проходи! – потянула она меня за собой, а я наконец решилась поглядеть, где мы оказались.

И… это было удивительно. Я не могла поверить своим глазам, потому что передо мной раскинулось огромное пространство, напоминающее диковинную подземную шахту, со всех сторон сверкающую тончайшими нитями паутины. Но паутина эта была непростой.

Мельчайшие волоски блестели и переливались в свете тираанов, что росли на стенах. Здесь не было ни одной масляной лампады, и лишь колдовские грибы освещали пространство. Правда, приглядевшись, я увидела высоко под потолком дивные сталактиты, опутанные все той же паутиной. Сталактиты сияли, и казалось, что это светят коконы хрустальных нитей поверх них.

– Огонь нельзя зажигать здесь, паучкам чтобы не повредить, – пояснила дочка жреца, словно читая мои мысли.

Я кивнула, а потом заметила, что по полу и тонким искрящимся дорожкам-нитям бегали десятки белых, как снег, пауков размером не больше ладони.

У меня волосы зашевелились, и я все же попятилась назад.

– Эй, куда ты? – ахнула Лори и быстро пресекла мои попытки к бегству. Хлопнула рукой по тяжелой каменной двери, и она поехала обратно, затворяя проход.

Все – не выбраться.

Я набрала в легкие побольше воздуха, стараясь заставить себя успокоиться и снова повернуться к армии бледных пауков.

«Ничего-ничего, это всего лишь простые насекомые… паукообразные, животные… кто они там…» – перебирала я в голове слова, стараясь привести расшалившиеся нервишки в порядок.

В этот момент браслет на ноге стал едва заметно теплее. Может быть, мне это показалось. Скорее всего, так и есть. Однако я наклонилась и проверила, дотронувшись до блестящего золотом драгоценного металла.

Казалось, он полностью повторяет температуру тела. Рубиновое ограненное брюшко красиво сверкало в свете пещерных огней, как и пара десятков волшебных каменных глаз, переливающихся жемчужным блеском.

Я уж думала, может, таинственный хельсарх даст о себе знать, очнется от волшебного сна и станет ясно, что все рассказы Джерхана не ложь.

Но браслет оставался неподвижен и больше ничем не привлекал к себе внимания.

– Что случилось? – наклонилась ко мне Лори и тоже взглянула на украшение.

– Показалось, – выдохнула я, выпрямляясь. – Не бери в голову.

Однако эти несколько мгновений неожиданно помогли мне прийти в себя, и сейчас, глядя на стаи белых многоногих созданий, я больше не боялась.

Ведь я никогда не боялась их! Стало ясно, что страх у меня вызывает именно ненормально большое количество пауков. Как вызвало бы страх громадное скопление муравьев, жуков или даже бабочек.

Но прямо сейчас, когда способность адекватно соображать вернулась, я заметила, что те самые белые паучки, от которых меня чуть в ужасе не сдуло в коридоры дворца, остановили свои дела и смотрели на меня.

Без преувеличения – тысячи блестящих красных глазок, напоминающих рябиновые ягоды на снегу, замерли и устремили на меня свое внимание.

А я начала слышать… Шепот, шорох, проникающий через уши внутрь меня, в плоть, в мясо. Я не понимала ни слова, но казалось, что вся пещера внезапно наполнилась шелестом низких тихих голосов.

Это было уже похоже на сумасшествие. Но с некоторых пор я начала думать, что со мной все в порядке. Впервые за много лет голоса в голове не стали казаться манией или шизофренией, как говаривала тетушка. И я готова была поверить, что слышу шепот пауков.

Но почему же тогда я не понимала, что они говорят? Почему до моего сознания добирались лишь некоторые слова, и то не всегда?..

Да и шаррвальское колдовство мне не удалось, а ведь будь я наследницей местных жрецов, могла бы уметь и то и другое.

Впрочем, может быть, мое наследие совсем слабенькое, буквально полкапли на литр крови, кто знает? Ведь, по легенде, всех паучьих жрецов вырезали…

– Смотри, они тебя изучают, – проговорила тем временем Лори. А я поняла, что кроме пауков здесь есть и люди.

Из полумрака хрустальных нитей вышла женщина. Она была худой, как и большинство шаррвалек, а ее волосы напоминали ту самую паутину, что была развешена здесь по всему пространству пещеры. Длинные прямые пряди спускались ниже спины, и где-то в области бедер их перехватывала тугая цепь-заколка, украшенная голубоватыми топазами.

Белое платье женщины касалось пола и полностью скрывало ноги. Зато красные капли-камни то здесь, то там украшали дивную ткань так, словно это были глаза Хрустальных пауков, что глядели на нас прямо с удивительного наряда.

– Кого привела ты нам, Лориавель Кругопряд? – церемонно проговорила эта женщина, и я поняла, что ни капли не нравлюсь ей.

Это было… необычно. С первого дня моего появления в Стеклянном каньоне на меня все смотрели с улыбками. Я ощущала льющуюся отовсюду доброжелательность, хотя не имела оснований на нее рассчитывать.

И все же мне тут были рады!

А вот эта необычная женщина в число моих доброжелателей определенно не входила.

– Эвиса это, – коснулась моей руки подруга. – Эвиса, это Неями Агриопа, она – мастерица Хрустальных пауков.

Лориавель склонила голову, и я поспешила повторить ее жест.

Таинственная Неями производила впечатление женщины, наделенной властью и уважением. А еще наличие у нее паучьей фамилии дало понять: передо мной была еще одна редкая шаррвальская магичка.

Впрочем, кто еще мог бы зваться «мастерицей Хрустальных пауков», если не колдунья?..

Неями бросила на меня снисходительный и чуть презрительный взгляд. А затем кивнула.

– Я предупреждена о приходе вашем, – развернулась и махнула рукой, чтобы мы двигались за ней.

А сама пошла вглубь пещеры.

Нам не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

При нашем движении пауки расступались, но я продолжала ощущать на себе цепкое внимание крохотных рубиновых глазок. И слышала шепот… отовсюду.

«Эвис-с-са…»

Я оглядывалась по сторонам, заставляя себя всматриваться в десятки и сотни глаз, блестящих, будто ограненные драгоценные камни или… капли крови. Мне хотелось, чтобы они видели, что я не боюсь. Отворачиваться было бы слишком малодушно и некрасиво, ведь, в конце концов, я пришла к ним в гости.

Однако чем больше я глядела на них, изучая приподнимающиеся передние лапки, пытаясь понять настроение этих существ, тем громче становился их шепот. И тем сильнее в нем начинали проступать слова, которые просто не могли не пугать. Насколько бы смелой я ни старалась быть, но десятки пауков твердили мое имя… Хором. И не только его.

«Эвис-с-са… Эвис-с-са… Эвис-с-са…»

В какой-то момент мне показалось, что я даже слышу отголоски какой-то песни:

 
«Ала – та, чрево чье – колыбель,
Айя – солнца искрящийся хмель…»
 

Я схватила за руку Лориавель, не в силах сдержаться, и спросила:

– Ты слышишь? Они что, поют?

– Кто? – ахнула девушка, удивленно взглянув на меня.

– Ну… пауки? Ты же должна слышать их. Ты дочь жреца Ильхамеса, та, что понимает пауков, – уверяла я скорее себя, чем ее. Ведь если сейчас окажется, что Лориавель ничего не слышит, значит, у меня все же галлюцинации.

Как я и боялась, девушка посмотрела на меня с нескрываемым удивлением.

– Не слышу никаких песен, – покачала головой она. – Да и вообще не припомню я, чтобы пели пауки. Хотя, наверное, это здорово было бы!

Я глубоко вздохнула, закрыв глаза на миг. Холодные пальцы разочарования сжали горло.

Значит, все же тетка была права.

– А тебе кажется, что поют они? – все еще удивленно спрашивала Лориавель, будто прислушиваясь. – Странно как…

Так мы и шли вперед за мастерицей Неями. И только один раз мне показалось, что худая женщина с волосами почти до самых колен бросила на меня странный взгляд через плечо. Странный, потому что не раздраженный, как прежде, а… недоверчивый?..

Точно – у меня поехала крыша.

– Встань здесь вот, – проговорила наконец Неями, когда мы вышли в самый центр пещеры, где располагалось возвышение, со всех сторон опутанное мягкой паутиной.

Со стороны оно напоминало большую белую перину, с которой по бокам свисали капельки драгоценных камней. Разноцветные: розовые, зеленые, голубые и желтые, они светились, украшая постамент, будто диковинное ложе. Однако в самой сердцевине имелось твердое место для ног и можно было стоять.

– Ее Стеклянное величество царица Фелидархат повелела, чтобы было сшито для тебя прекрасное платье, – говорила с легким презрением Неями, оглядывая меня со всех сторон. – И мои пауки это сделают. Но сейчас должна ты будешь стоять неподвижно и придержать свои шейсарские привычки при себе.

Я даже опешила в первый момент.

– Шейсарские привычки? – переспросила я.

Лориавель смотрела на меня, выпучив глаза и всячески намекая, чтобы не спорила.

Неями приподняла тонкую черную бровь и нахмурилась.

– Если ты оскорбишь священных Хрустальных пауков своим гонором, они убьют тебя в тот же миг, не поглядев на то, что ты новая ала Великого Айша. Паукам нет до этого никакого дела. И не подумаю я им помешать.

От такого заявления я лишилась дара речи.

– А они что… ядовитые? – только и сумела выдохнуть я.

Арахнофобия, которой я никогда не обладала, стремительно протягивала ко мне тонкие лапки. Вместе с белыми паучками, которые становились все ближе.

– Конечно, Хрустальные пауки ядовиты, – фыркнула Неями. – Как и все пауки Стеклянного каньона. Как и Великий Айш, да плетутся годы его бесконечно, как паутина богов.

Под кожу проскользнули ледяные осколки ужаса.

Внезапно вспыхнули перед глазами тонкие белые клыки, показавшиеся на миг из-под красивых губ Джерхана… Айша.

«Цветок рододендрона не даст семян, коли с древа его сорвать…»

Проклятье.

Я встряхнула головой, и из горла уже готовы были вырваться слова: «Обойдусь без платья, всего хорошего».

Но я стиснула зубы и приподняла подбородок, твердо посмотрев на Неями. И даже, наверное, вызывающе.

Ведь это всего лишь пауки! И всего лишь обычное платье. Что будет, если я не справлюсь с такой мелочью?

Мастерица будет презирать меня заслуженно. Ведь получится, что я такая же, как и остальные. Возможно, такая же, как другие шейсарки, что были до меня. Что падали в обморок при виде пауков, что бледнели и сходили с ума от облика Великого Айша. Получится, что я такая же, как те, что ненавидели шаррвальцев и считали их пособниками демонов.

– Давайте закончим побыстрее, – бросила я, не сводя взгляда с холодных голубых глаз Неями.

– Что, так неприятно находиться в нашем обществе, прекрасная ала? – фыркнула мастерица над пауками, сцепив руки на груди.

– Нет, с чего вы решили? – спросила я.

А затем, стараясь ничем не показать неловкости, опустилась на колени и протянула руку к самому ближайшему белому пауку из тех, что уже подбирались ко мне со всех сторон, словно я была чем-то очень привлекательным для них. Вроде завтрака.

Паук глянул на меня десятком своих красных глазок, и мне показалось даже, будто он моргнул. Хотя моргать им там было нечем. А в следующий миг он подскочил, быстро перебирая лапками, и забрался мне на руку.

Я не смогла сдержать улыбку. Он был мягкий, как кот. Или маленький хомячок.

Паук несколько раз поприседал на моей руке, будто приноравливаясь или присматриваясь, не скину ли я его за эту вольность, а затем споро забрался по предплечью к шее, потрогав лапками щеку.

Я улыбнулась шире. А затем и вовсе засмеялась, когда он начал бегать по мне и щекотать.

– Эй, перестань! – воскликнула, не переставая смеяться, едва до меня дошло, что он нарочно меня щекочет. – Ты что творишь?..

Пауки так не должны делать. Это просто не по-настоящему! Они же неразумные!

Но паучок терся о меня брюшком и щекотал лапками. Потом отползал куда-нибудь на локоть, чтобы я не могла его достать, и там весело приседал, будто… смеялся!

А я начала слышать громче:

«Эвис-с-са… Эвис-с-са… Эвис-с-са…»

Но это уже не пугало.

– Кажется, понравилась им ты, – поджав губы, проговорила Неями, наблюдая за происходящим. – Тогда приступим.

Она взмахнула рукой и бросила Лориавель:

– Отойди в сторону. А лучше сядь у стены, чтобы священному таинству не мешать.

Дочка жреца послушно склонила голову и, посмотрев на меня, подмигнула, показав жест дрыгающихся ножек. Похоже, это должно было означать, что все идет хорошо.

Неями подошла ко мне вплотную через облако паутинной перины и мягко, но непоколебимо заставила встать с колен. В тот же миг по ее указке несколько десятков белых пауков ринулись ко мне со всех сторон.

Я задержала дыхание, но лишь на миг. А затем увидела, что мастерица смотрит на меня, не моргая. Остро, жестко. Отслеживая каждую мельчайшую мою реакцию.

И тут же до меня дошло: она ждала, когда я начну кричать. Когда покажу страх. Возможно, и впрямь после этого меня можно было бы убить. Пауки укусили бы ненавистную шейсарку, и все. Невероятное приключение Эвисы в Стеклянном каньоне подошло бы к концу.

А Неями затем сказала бы, что не виновата в случившемся, ведь эти шейсарки ужасно припадочные, и к священным паукам их и вовсе допускать не следует.

Вот же вредная мастерица!

Я вернула ей ее тяжелый взгляд и широко улыбнулась. Клыков у меня, конечно, нет, но должно было получиться зловеще. По крайней мере, я на это надеялась.

Неями дернулась, как от пощечины, и прищурилась.

А пауки тем временем продолжали бегать по мне, щекоча маленькими лапками и пушистой шерсткой, как у домашних питомцев. Я даже подумала, что было бы здорово, если бы у меня в детстве был хотя бы один такой питомец. А что? Он мягкий, веселый, умеет шутить. А еще, если вдруг вся одежда пришла бы в негодность и новую купить оказалось бы не на что, такой товарищ быстренько сшил бы по моим меркам новое платье или плащик. И кормить его не надо! Выпустил на улицу, он себе мух наловил – и готово. Сплошная выгода!

Что-то такое, видимо, отразилось на моем лице, потому что Неями окончательно отвернулась от меня, скривившись.

Зато паучки ползали все быстрее и быстрее, и я начала замечать в их движениях какую-то последовательность. Они словно снимали мерки!

– Раздевайся, – приказала тогда мастерица над пауками, отойдя на шаг назад.

– Зачем? – опешила я в первый момент.

– Как зачем? – переспросила Неями так, словно у меня мозгов как у маринованного тираана. – Если пауки сошьют платье поверх твоего халата, то наряд сидеть не будет как надо.

Пришлось раздеться под неприятным, шершавым взглядом мастерицы. Похоже, она надеялась, что хотя бы от ощущения собственной наготы меня прорвет криками и стенаниями, но план не удался.

Пауки стали бегать по обнаженному телу, и щекотку сдержать было уже совершенно невозможно. Я хохотала, чесалась, стараясь не задеть маленькие пушистые комочки, но это было трудно.

Неями кривилась.

– Никакой дисциплины, – бурчала она себе под нос. Но, как ни странно, меня больше не ругала и не запугивала.

Зато мое тело стремительно обрастало тонкими белоснежными нитями, выстраивающимися в такие удивительные узоры, что никогда не создашь руками.

А еще, немного расслабившись и привыкнув к происходящему, я начала замечать, как странно меняется направление внимания в голубых глазах Неями, когда она смотрела на пауков. Сперва мне казалось, что она просто следит за работой дивных созданий. Но стоило посмотреть внимательнее, как я услышала в голове, где-то в глубине сознания, отрывистый шепот:

«Рукава… подол… длиннее… здесь хризолитовые капли… нет, хризопраз нельзя. Лишь Айяала достойна камня Красной матери и Великого Айша…»

Меня словно ударило молнией.

– Ты говоришь с пауками? – тихо спросила я, кусая губы оттого, что вынуждена обращаться к злобной мастерице.

Но я не могла сдержаться. Мне нужно было понять, что происходит на самом деле. Где кончается моя шизофрения и начинается здравый смысл?

Ведь это она сейчас говорила! Не могла же я все выдумать?

И может ли быть так, что Лориавель в чем-то ошиблась и правду знает мастерица пауков?..

Неями перевела на меня холодный снисходительный взгляд. Сперва я думала, что ответа мне так и не узнать. Однако через несколько мгновений женщина вздохнула и ее лицо неожиданно смягчилось.

– Конечно, я говорю с пауками. Как иначе мы сделали бы платье?

– Но… мне кажется, что… – я запнулась, ужасно нервничая.

– Ты слышишь мои слова, – кивнула мастерица, будто сама себе. – Ты слышишь то, что говорят пауки, даже если их голос не предназначен для ушей твоих. Это сложно, но так бывает.

– О чем ты? – не поняла я, но сердце сжалось, словно в тисках.

– Пауки не могут говорить так, как мы, – начала вдруг спокойно объяснять она, касаясь паутины на моем теле, что превращалась в дивный наряд, будто по волшебству. Маленькие ткачи вплетали в нити драгоценные камни, подкрашивали белый цвет крохотными каплями порошков, и наряд на глазах обретал светло-розовый оттенок, как у цветов рододендрона. – У них нет нам привычной способности к речи. И потому голоса их проникают сразу в разум, в самое сердце тех, кто способен «слышать». Они могут проноситься и через камень, потому что камень – плоть Красной матери, а лунный свет – ее кровь.

– Я сейчас ничего не поняла, – проговорила, рискуя вызвать гнев мастерицы, но не в силах вникать в хитросплетения ее речи. Мне нужно было понять все четко и твердо.

Слышу я пауков или нет? Есть ли во мне магия шаррваль?..

Неями поджала губы, но все же через мгновение ответила:

– Обычно пауков слышат лишь те, к кому они обращаются. Если в человеке есть паучья кровь и способен он говорить со священными посланцами богини, то ощутит мысленный призыв пауков, когда те обратятся именно к нему. Так слышит Лориавель и большинство других слышащих, чья сила слаба. Однако есть и те, кто способен паучий язык различать так, словно он человеческий. Это могут лишь самые яркие наследники погибших жрецов народа нашего. Те, в ком магия оживает сильнее, чем в других.

У меня мурашки пробежали по спине.

– Так могу я. Так можешь и ты, – закончила Неями, чем повергла меня в глубокий шок.

Впрочем, мастерица явно не собиралась праздновать счастливое событие – обретение в моем лице давно утерянной землячки. Она просто отвернулась и снова стала говорить со своими пушистыми подопечными.

И теперь я и впрямь отчетливо слышала ее «паучий» голос!

«Талия ýже… рисунок извивается, как ручьи искрящейся воды… шире декольте… турмалин на рукавах…»

И пауки шептали в ответ:

 
«Турмалин… хризолит… гематит… халцедон…
Лунный свет их в нити вплетет,
Ми́нет ночь – цветок расцветет…»
 

Браслет на ноге снова нагрелся. Теперь уже и это не казалось мне случайностью или галлюцинацией. Нет, похоже, драгоценное украшение подавало мне какой-то знак.

Но какой?

Я бросила беспокойный взгляд на Лориавель, что сидела так далеко и так близко одновременно. И ее глаза горели, когда она смотрела на меня.

Дочка жреца не могла слышать ничего из того, что сказала мне мастерица Хрустальных пауков. Она еще не знала, что во мне все же есть магия шаррваль. А я не знала, стоит ли ей об этом говорить.

– Почему ты объяснила мне правду? – спросила я у Неями, когда все паучки наконец закончили свою работу и стали медленно отползать от меня, будто устали. – Могла бы солгать презренной шейсарской девчонке.

Я тоже устала, хотя ничего не делала, кроме как стояла с растопыренными в стороны руками. Они, кстати, отваливались так, словно я полдня таскала из колодца полные ведра воды.

Мастерица протянула ладонь, и по ней тут же поднялись несколько десятков пауков, облепив ее со всех сторон.

Секунда – и маленькие существа стали живой тканью, сливаясь с очертаниями ее тела. Едва сделав это, они замерли, и теперь белая поверхность получившегося наряда невероятно сильно напоминала то самое платье жрицы, что пряталось под паучьими телами: пушистая белая ткань с красными каплями драгоценных камней-глаз.

Пауки стали настоящей одеждой!

Я задержала дыхание, не веря своим глазам. На мне тоже был совершенно умопомрачительный драгоценный наряд, но гораздо больше восхищал не он, а его создатели.

Хрустальные пауки оказались просто волшебными.

– Мои маленькие друзья приняли тебя, – с неожиданной теплотой ответила Неями, глядя на меня на этот раз без злобы или пренебрежения. – А это значит, что ты не такая, как другие.

И больше ничего. Она просто развернулась и ушла прочь, и стаи белых снежинок с красными глазами ушли вместе с ней, спрятавшись в мягких коконах паутины.

«Спасибо», – шепнула я напоследок про себя. Не жрице.

Паукам.

Не знаю, услышали ли они. Но я просто не могла не поблагодарить маленьких существ, которые сотворили чудо и ничем не обидели меня.

Едва я это сказала, как мне показалось, будто один белый паучок мелькнул из полотна паутины. Обернулся и посмотрел на меня красными капельками глаз, но тут же скрылся в толпе своих собратьев и исчез.

– Ну что, пора возвращаться? – всплеснула руками Лориавель, подбежав ко мне. – Платье восхитительное просто!

Она водила рядом с ним руками, боясь притронуться и одновременно желая пощупать его со всех сторон.

А я смотрела вслед исчезнувшей мастерице и ее маленьким питомцам. Страха уже давно не было, и в груди поселилось странное, немного щемящее чувство.

Браслет на ноге был теплым.

– Пойдем скорее, – потянула меня назад Лори. – Еще много нужно подготовить. Да и перекусить не помешает! Мы тут провели несколько часов!

А я и не заметила, что прошло так много времени.

Как мы вернулись в теларан, я даже не запомнила. Лориавель о чем-то болтала всю дорогу, а я думала только о маленьких белых паучках, которые вместо того, чтобы пугать, щекотали меня и веселились. Думала о родителях, которые и впрямь, похоже, много лет назад жили в Стеклянном каньоне. Думала о том, что если бы меня не подбросили на порог теткиного дома, то я могла бы сейчас быть частью этого мира. Подземного, таинственного и пугающего, но, безусловно, чарующего.

Что бы изменилось тогда внутри меня? И как вышло, что спустя двадцать лет Рок вернул меня туда, где, похоже, я родилась?..

Трое суток до праздника в честь Цветка рододендрона пролетели почти мгновенно. До этого момента я не видела в теларане ни Джерхана, ни Великого Айша. Они словно нарочно не приходили, чтобы свести меня с ума или… дать привыкнуть к своей новой роли.

Но когда подошел назначенный день и я уже стояла в комнате в полном облачении, дверь распахнулась, и на пороге появился Великий Айш. В своем удивительном паучьем обличье, к которому я теперь почему-то относилась не вполне так, как прежде…