Текст книги "Сокровище Нефритового змея"

Глава 16

 
«…Век песков и душистых трав,
Пауков, изумрудных дубрав…»
 

(из уличной шейсарской песенки)

Это была самая страшная минута в моей жизни. Я не помню, как пересекла разделяющее нас расстояние, как перебиралась через груду окровавленных тел червей. Помню лишь, как упала на колени рядом с ним, боясь притронуться к располосованному мелкими зубами телу. Как дрожащими пальцами убирала волосы с его красивого лица, ничего не различая с глазами, полными слез.

Эти солааны были мертвы, но я видела, как в конце пещеры мелькают новые. Третья партия червей приближалась. По размеру эти твари были значительно меньше всех, что приползали раньше. Каждое существо походило на чересчур разросшуюся сколопендру. Но их яд наверняка был не менее смертоносен, чем у взрослых особей, а зубы – вряд ли менее острые.

Вот-вот нас должны были окончательно и бесповоротно сожрать, и бежать нам было уже некуда.

Я отвернулась от мерзко шелестящих тел, всхлипнула и осторожно коснулась бледной щеки Джерхана.

Мысли спутались. Я с трудом соображала, что происходит, скованная ужасом происходящего, уничтоженная мыслью, что могу больше никогда не увидеть его. Моего Джерхана, которого когда-то звали Нефритовым змеем. Моего Великого Айша, который одним горящим изумрудным взглядом, казалось, мог творить чудеса.

И в этот миг его колдовские глаза открылись! Открылись и обожгли меня бездной ядовито-зеленого огня. Знакомое дикое иррациональное пламя в них выбивалось за черту радужки, внутри которой лезвием вытянулся антрацитово-черный зрачок.

– Почему ты не ушла? – хрипло спросил он низким, мягким голосом, присущим не ему… Другой его половине, воплощенной в теле полубога.

Сердце подскочило к горлу смутной надеждой. А вдруг полубогу не страшен яд? Может быть, ему нужно сменить ипостась?..

В этот миг я захотела увидеть перед собой Великого Айша так, как никогда прежде.

– Потому что не смогла тебя бросить, – выдохнула я, незаметно размазывая слезы по щекам.

Говорить было трудно. Казалось, я едва могу дышать.

– Глупая, – бросил он коротко и повернул голову в сторону, откуда ползли твари.

А я была с ним согласна.

Конечно, глупая… И влюбленная.

– Солааны вот-вот будут здесь, – проговорил он мрачно и вдруг закашлялся, прикрыв рот кулаком.

На смуглой коже появились следы крови.

– Яд Бледных червей действует, – хмуро проговорил он. – Слишком быстро…

Джерхан через силу приподнялся на локте, снова взглянув в конец тоннеля.

– Ты должна убираться отсюда поско… – начал было он, но на этот раз перебила его я.

– Я никуда не уйду.

– Что?.. – резко повернулся он, словно не веря своим ушам. Его брови были сведены. – Ты понимаешь, что мы умрем здесь оба? Бесполезной и глупой смертью?

Джерхан снова закашлялся и стал еще бледнее. Но его огненно-зеленые глаза продолжали метать молнии, глядя на меня.

– Понимаю, – выдохнула я, усаживаясь рядом с ним, скрестив ноги. – И все равно никуда не уйду.

– Сумасшедшая, – покачал головой он, а у меня горло сдавило от невысказанных слов, которые выжигали изнутри. От правды, которая стала кристально ясна лишь сейчас.

Я любила его. И не хотела представлять себе жизнь без него.

А в следующий миг случилось сразу два невероятных события.

Джерхан вдруг глубоко вздохнул, словно из последних сил, и резко вонзил пальцы в камень пола. Я не знаю, как ему это удалось. Но его плоть буквально рассекла твердую породу, а затем губы едва слышно зашевелились в странном мрачном заклинании, пронизывающем насквозь, глухом и диком. Каждое слово, казалось, состояло из потрескивания паучьих жвал и шуршания тысяч паучьих лап:

 
«Пусть сердце зажжется как пламя,
Крик врага обратится хрипом,
Пусть ночь заиграет цветами,
Пляска смерти горит хризолитом…»
 

И в тот же миг, как отзвучало последнее слово заклинания, шепот пауков в моей голове взорвался громким ревом. Сперва, кажется, ничего не изменилось, вот только стоило моргнуть, как пещера стала наполняться сбежавшими пауками. Они мчались мимо нас, что-то крича и присвистывая, и были среди этих пауков такие, которых прежде я не встречала. Крупные, гораздо больше тех солаанов, что приближались к нам с другого конца пещеры.

Вот только теперь добраться до нас у тварей не было ни малейшего шанса. Потому что они вступили в схватку с пауками.

Оттуда раздавались крики и шум, звуки ударов тысяч ног и шуршание тел. Щелканье челюстей и визги солаанов, которые оказались в значительном меньшинстве.

А я, не веря своим глазам, коснулась пальцами ожерелья на шее.

Ожерелье!!!

Меня прострелило запоздавшим осознанием истины: все это время у меня было лекарство от яда! Настойка, которую великодушно подарила мне Лориавель, кажется, так давно, что это и вовсе было в прошлой жизни!

– Ну вот и все… – выдохнул в этот момент Джерхан, глядя огненно-зелеными глазами на пауков, ловко уничтожающих мелких червей. А затем перевел взгляд на меня. Его руки ослабели, и он снова лег на холодный камень, едва дыша. – Прости… – зачем-то выдохнул он.

Его длинные черные зрачки, кажется, приобрели еще более резкий росчерк, пламя радужек сверкнуло и… погасло. И Джерхан потерял сознание.

– Нет, подожди!!! – закричала я, сдирая с себя ожерелье. – У меня же есть… есть!.. – дрожащими руками выискивала я нужную бутылочку. – У меня же есть противоядие, – всхлипывая, проговорила я, больше всего на свете боясь, что не успела…

В голове тут же начали всплывать многочисленные рассказы дочки жреца о содержимом бутыльков. Я перебирала пальцами темные, синеватые, красноватые сосуды – и боялась перепутать. Что будет, если я дам ему выпить не тот отвар? Я же вообще собственными руками его добью!

При этом Джерхан уже не двигался, и мне было страшно бросить на него даже короткий взгляд, бросить и убедиться, что все.

Поздно.

И я упустила единственный шанс…

– Подожди, еще немножечко, – стиснув зубы, прошептала я, отцепляя один бутылек с мутным голубоватым содержимым.

В голове раздался голос Лориавель, будто я слышала его не далее как вчера:

«А вот эта штука с голубоватым оттенком – сложно-комбинированная сыворотка, что защитить способна от укуса солаана…»

Штука с голубоватым оттенком… Я не могла ошибиться, не могла!

Быстро откупорив пробку, я поднесла флакон к иссиня-бледным холодным губам и вылила все его содержимое в рот Джерхана, моля всех богов, чтобы не было поздно.

– Светлая чета, пусть он будет жив, – кусая губы, проговорила я, вспоминая святых, к которым любила обращаться моя тетушка. Это были человеческие святые… – Ильхайят, не забирай своего сына, ему еще рано, – вытирая слезы, попросила богиню мираев. Ведь Джерхан когда-то был нагом. Должна же его богиня еще помнить о нем? Должна помочь?..

Я коснулась ладонью мужской груди, понимая, что ничего не меняется.

Он не дышал.

– Нет-нет, пожалуйста, пусть он будет жив, пусть будет жив! – воскликнула я, чувствуя, как приближается самое страшное. То, что способно уничтожить меня одним своим появлением…

Безысходность.

Ведь смерть не обратить вспять…

– Нет… нет… нет… – твердила я как мантру. Уложила голову Джерхана себе на колени и, не в силах больше сдерживать слезы, повторяла одно и то же.

А соленая вода капала и капала, стекала со щек и падала на бесчувственное бледное мужское лицо. Я больше не видела ничего вокруг.

– Красная мать… – тихо прошептала я, слыша, как разбивается на осколки душа, как больно врезаются эти осколки в легкие, сердце, в каждую мышцу. И будто умирает все внутри. – Красная мать, помоги своему Айшу. Помоги своему сыну, первому из рода хекшаррахний…

И уже не страшно было обращаться к огромной паучихе – кровавой богине шаррвальцев, которую в Шейсаре считали проклятым отродьем и черной богиней демонов. Не страшно.

Это всего лишь паучиха. Наверняка такая же красивая, как Джерхан, когда он был наполовину пауком.

«Не страшно, Красная мать…»

Лишь бы он был жив.

Лишь бы был жив…

Ничего не произошло. Только в груди что-то глухо ударило на миг.

– Видимо, боги оставили нас, – тихо выдохнула я, улыбаясь сквозь слезы и гладя растрепавшиеся камышовые волосы. Оглянулась по сторонам, обнаруживая все еще дерущихся пауков и солаанов. А затем медленно стянула с ожерелья еще один бутылек.

Это была настойка от липких мух. Та самая, которой Лори так гордилась. Всхлипывая, я положила ее на землю рядом, взяла небольшой камень поблизости и ударила по хрупкому флакону.

Стекло треснуло, и по пещере быстро распространился резкий сильный запах.

Я понятия не имела, сработает ли, но мне вдруг пришло в голову, что настойка от липких мух вполне может подействовать и на других насекомых. А ведь солааны тоже в какой-то мере насекомые… наверное…

Где-то в конце пещеры раздался возмущенный визг.

В любом случае мне было уже все равно. Сделав это последнее усилие, я опустилась рядом с Джерханом, легла на его плечо и, глотая слезы, закрыла глаза.

Свет, который каким-то чудом зажег Джер, окончательно потух. Вся пещера погрузилась в кромешную тьму. По моему телу пробежал какой-то взбудораженный паук, что-то прищелкивая по пути, и я через силу послала ему мысленный призыв:

«Передай в Стеклянный каньон… Айш и его ала уже не придут…»

И громко разрыдалась, не открывая глаз.

Где-то на границе понимания, кажется, я различала ответный голос того паука:

«Что значит?.. Вставай… дурында!.. Вонь-то какая… бежать…»

Я не слушала, не открывала глаз, и паук пропал.

Какой толк в глазах, если все равно ничего не видно? Какой смысл в движении, если все уже кончено?..

Не знаю, сколько мы пролежали вот так. В какой-то момент я то ли уснула, выплакав все слезы, то ли потеряла сознание. Но проснулась внезапно оттого, что кто-то усиленно хлопал меня по щекам.

– Эвиса! Эвиса, демоны, очнись немедленно, иначе у меня сейчас сердце остановится! – последний приказ был таким жестким и властным, но одновременно таким родным и приятным, что я послушалась, с трудом выползая из забытья.

В глаза словно кто-то песка насыпал.

Вот только я не могла поверить своим глазам, потому что они видели Джерхана! Живого и здорового, разве что покрытого многочисленными мелкими царапинами от укусов небольших солаанов.

– Очнулась, – выдохнул он, пока я ошалело моргала, чувствуя, как дыхание застряло где-то в горле вместе со всеми словами. А затем он резко притянул меня к себе, сжав ладонь в моих волосах. – Жива… я уж думал… бездна солаанов, я думал, они укусили тебя…

Он словно с трудом выдавливал из себя слова. А я все не верила…

– Я умерла? – проговорила наконец, чуть отстраняясь и глядя в медленно расслабляющееся лицо Джера, наблюдая, как его красивые губы растягиваются в улыбке.

– Хвала богам, нет, – ответил он, все еще улыбаясь, а затем медленно отодвигаясь. По его лицу скользнула тень, словно он понял что-то… Словно… не имеет права обнимать меня?.. – Прости, – проговорил он, подтверждая мои догадки. – Я не хотел пугать тебя.

– Ты не напугал меня!!! – почти закричала я, заставив его широко распахнуть огромные зеленые глаза, внутри которых все еще был острый вертикальный зрачок. А ядовито-изумрудное пламя вырывалось за черту радужек, как у Великого Айша.

Джерхан выглядел как прежде… но что-то в нем изменилось.

Впрочем, мне было плевать. Главное, что он был жив!!!

– Я так боялась! – воскликнула я, бросаясь ему на шею, обнимая и не в силах отпустить. И пусть думает, что хочет. Слезы снова полились из глаз, но на этот раз это были слезы радости. Счастья и неверия. Словно огромная пружина внутри, что была натянута до предела, взорвалась, и больше не было ни страха, ни боли.

Больше не было безысходности, которую не преодолеть.

Он был жив.

Я гладила его по растрепанным волосам, переливающимся медью и золотом в свете тусклого пламени, что снова плясало по камням, будто по дереву. Я гладила его по спине, ревя, как последняя плакса, и не могла остановиться.

А потом целовала его щеки, глядя в широко открытые, ошеломленные глаза. И их тоже целуя.

– Эвиса… – тихо выдохнул он, словно не верил чему-то. Не верил… – Моя Эвиса… Что же ты…

Я поймала его удивленный, потрясенный и словно обезоруженный взгляд, направленный на меня, и трясущимися губами бросила, не в силах удерживать это в себе:

– Я люблю теб…

Но договорить не успела. Потому что в тот же миг Джерхан притянул меня к себе и закрыл рот своими губами.

Воздух застрял в легких, превратившись в жидкий огонь.

Джерхан сжал волосы у меня на затылке, прижимая меня к себе, вдавливая в свое тело и впиваясь, терзая мои губы с жаждой, граничащей с безумием.

С моим собственным безумием…

Пульс ударил в виски, голова закружилась. За закрытыми глазами вспыхнули разноцветные искры от напряжения, сконцентрировавшегося где-то в горле невыпущенным криком.

Стоном.

Я почувствовала, как его зубы стискивают мою нижнюю губу, чуть оттягивают, тут же спускаясь ниже, прикусывая подбородок, шею… Оставляя на коже горячие следы от его поцелуев, смешанных с укусами.

Мне кажется, все вокруг в один миг потеряло смысл. Я больше не вспоминала о том, где мы находимся и что происходит. Это было какое-то дикое сумасшествие, охватившее нас обоих, как ураган, который одновременно унес нас двоих и выбросил на самое дно бездны, где лишь страсть и голод.

Джерхан спускался поцелуями по моему телу, которое слишком быстро стало обнаженным. Буквально одним движением его рук, разорвавших мое испачканное платье на части. А я вздрагивала от горячих прикосновений, от которых все внутри вспыхивало, словно сухая трава от случайной искры.

Мы сидели на коленях на холодных камнях пещеры, переплетаясь телами, а я чувствовала себя как никогда цельной. Потому что он обнимал меня…

В какой-то момент Джерхан приподнялся, поддерживая горячими ладонями мои обнаженные бедра, и, протянув одну руку мне за спину, медленно опустил меня на землю.

А я вдруг с изумлением поняла: мне наплевать на то, что вокруг следы бойни. Что мы оба почти лежим среди трупов бледных червей, а сам Джерхан с ног до головы покрыт чужой кровью… и своей собственной. Все чувства обострились до предела, и кажется, что именно близость смерти сделала каждый миг происходящего особенно острым.

Мы нуждались друг в друге.

Я нуждалась в нем…

В его поцелуях, руках, в его горящем взгляде, который пьянил, как настойка из черногриба. В его тяжелом сильном теле, касающемся моего.

В бешеном биении его сердца под моей ладонью.

Нужен. Он был нужен мне как воздух.

И когда он медленно опустил меня на холодные камни, я вдруг поняла, что… они вовсе не холодные. Обнаженная спина коснулась чего-то мягкого и сухого. Теплого, как шелковая перина…

Я бросила короткий взгляд в сторону, не слишком понимая, что происходит. И увидела, что вся каменная поверхность под нами покрыта толстым слоем белой как снег паутины.

Джерхан держал ладонь упертой в землю, и из-под его раскрытых в стороны пальцев во все стороны распространялись тонкие нити, на глазах превращаясь в густой ковер.

Это была какая-то магия. Нечто невероятное, потому что мягкая субстанция подчинялась ему, словно живая, самостоятельно приобретая очертания ткани. Она заволакивала собой грязный пол, тела солаанов, острые выступы камней. Только к желтому мирайскому огню, что плясал вдоль стен, не приближалась…

– Джер… хан, – выдохнула я, невольно выгнувшись, когда в этот самый миг его губы сомкнулись на моей груди, а зубы едва-едва прикусили затвердевшую вершинку.

Я взглянула на него и увидела, как, не выпуская мою грудь из плена, он улыбнулся. И эта темная, страстная улыбка, изогнувшая его губы, едва не свела меня с ума.

Его глаза горели, а изумрудно-нефритовый огонь, выплескивающийся за черту радужки, кажется, стал еще ярче. Еще сильнее.

Джер отпустил меня, проведя языком по растревоженному соску, и очередная острая молния удовольствия пронзила насквозь.

Кажется, я задрожала.

– Эвиса… – протянул хрипло, тихо, прочерчивая чуть распахнутыми губами линию по моему животу. – Эвиса… Я так давно… проклятье…

Я снова посмотрела на него и увидела, как он зажмурился, словно не знал, как закончить фразу. При этом он продолжал улыбаться совсем рядом с основанием моего живота, а затем приоткрыл рот и провел горячим языком вниз.

Я резко втянула воздух, распахнув губы.

– С тех пор, как увидел тебя… – вдруг продолжил он, уверенным движением раздвигая мои колени, распахивая меня, обнаженную и беззащитную перед его взглядом. И только полумрак пещеры немного мирил меня с собственной стеснительностью. – С первого мига, как увидел твои огромные испуганные глаза… Как прикоснулся к твоей коже… языком…

И едва он произнес это, как, словно повторяя его слова, горячий язык опустился между моих бедер, проникая к самому моему безумию. К самым чувствительным и бесстыдным местам.

– С первой секунды, как почувствовал твой аромат, Эвиса, я не мог думать ни о чем другом… – перемежал он пошлые слова с не менее пошлыми действиями, от которых горячий смерч просыпался в основании живота, скручивая своими спиралями каждую мышцу, каждый нерв в теле. Меня простреливало удовольствием от каждого его прикосновения, от требовательных движений двух пальцев, которые вдруг проникли в меня, вырвав низкий и жаркий стон из груди.

Он сводил меня с ума.

– Я видел во сне твои волосы, – шептал он, подкрепляя власть своего низкого колдовского голоса мягкими движениями руки, лаская что-то внутри меня, что заставляло температуру тела подскакивать, как в лихорадке, а дыхание сбиваться. – Во сне я касался твоих рук, вглядывался в сверкающие глаза… И не мог прикоснуться по-настоящему…

Поймав какой-то одному ему ведомый ритм, Джерхан ласкал меня одновременно изнутри и снаружи, и от чудовищно возросшего напряжения потолок пещеры начал вращаться. Я не слышала уже и половины из того, что он говорил, потому что каждую мышцу свело, я сжала пальцы в его темных волосах, лишь отдаленно замечая, как извиваюсь в мягкой паутине, не в силах терпеть.

Казалось, вот-вот вздохнуть больше не получится, горло сдавило от рвущегося стона.

– А я… – выдохнула через силу, чувствуя, как темнеет перед глазами. Но все же я распахнула их и посмотрела на Джерхана. – С первого взгляда… не могла… забыть… тебя…

Слова вырывались из горла с трудом, словно то были и не слова вовсе, а слишком крупные камни, которые кто-то хочет протолкнуть через узенькую трубку.

Но я должна была сказать это. И стоило мне признаться, как Джерхан замер. Всего на миг, остановив при этом мое безумие и позволив хоть немного вздохнуть.

Его глаза… почти совсем зеленые.

– А говорила, что не думала обо мне, – проговорил вдруг он, поднявшись надо мной и едва-едва улыбаясь. – Маленькая лгунья… самая сексуальная и желанная лгунья в мире…

С этими словами он накрыл мои губы своими и одновременно одним резким движением вошел в мое тело.

Стон вырвался из груди, не сдерживаемый даже поцелуем. Тело выгнулось от удовольствия, от долгожданного ощущения наполненности, которое в один миг подняло градус удовольствия и восстановило то, что было утрачено паузой после моих слов.

Напряжение скрутило мышцы, быстро подводя меня к последней черте вместе с тем, как Джерхан резко и сильно входил в меня с жаждой хищника, добравшегося до желанной цели.

Ослепительное удовольствие пронзило нас почти одновременно. Словно раскаленный торнадо из лавовой пыли в один миг распался на тысячи каменных осколков исступления, пронзая наслаждением каждую клеточку тела.

– Моя лгунья… – хрипло и глухо прошептал Джерхан, замирая внутри меня, а затем делая еще несколько медленных сладких движений. – Моя любимая лгунья… лишь бы ты вечность обманывала меня вот так… Эвиссаэш… – тихо перешел он на змеиный язык, ложась рядом и прижимая меня к себе.

И весь мир уже больше не имел значения. Потому что он был рядом со мной…

Живой.

* * *

– Слушай, а как ты зажёг этот огонь? – спросила я, внезапно обнаружив себя на плече Джера, аккуратно выводящей пальцем невидимые рисунки у него на груди.

То ли мы оба спали, то ли провалились в блаженное забытье. Но шевелиться не хотелось. А колдовской огонь продолжал гореть аккурат возле стен, не подпитываемый, казалось бы, совершенно ничем. Он плясал прямо на голых камнях, не перекидываясь на паутину и не касаясь тел солаанов. Не приближаясь к нам и не удаляясь, словно горел в какой-нибудь лампаде, а не на пустых стенах.

– Понятия не имею, – ответил Джерхан, чем удивил меня несказанно. Затем вдруг обхватил мои пальцы, блуждающие по его груди, сжал и поднес к своим губам, оставив на них мягкий поцелуй.

Под кожу словно просыпались раскаленные снежинки.

– Я знаю, что мираи умеют управлять огнем, это же ваше… основное волшебство, – на секунду сбившись, проговорила я, с замирающим сердцем наблюдая, как губы Джерхана останавливаются на костяшках моих пальцев, затем на тыльной стороне ладони, запястье… И удивляясь, насколько же отзывчивыми и чувствительными могут быть эти места.

– Да, огонь – сила Великих змеев, – кивнул Джер, бросив на меня короткий обжигающий взгляд, но тут же снова вернув внимание моей руке. А я успела заметить, что его глаза так и не стали нормальными. Прежними. Вертикальный зрачок в них манил своей чернотой в обрамлении негаснущего кольца из нефритового пламени. – Но с того момента, как я стал Айшем, огонь подчинялся мне все меньше. В день, когда мы встретились с тобой впервые, я мог зажечь лишь один факел на собственной ладони. Признаться, я уже успел с ним попрощаться…

Он коротко и немного болезненно усмехнулся, потерев глаза другой рукой. Его губы изогнулись в улыбке, к которой я всегда была неравнодушна, и в полумраке сверкнули тонкие мирайские клыки.

– Но стоило увидеть тебя сегодня, как огонь сам полился с кончиков пальцев, – продолжал мужчина, повернувшись ко мне и укладываясь на бок. Он провел пальцем по моей щеке, с каким-то непередаваемым острым вниманием проследив за собственным движением.

Сердце у меня в груди стучало с перебоями.

– Значит, сила возвращается, ведь так? – ахнула я, шире распахнув глаза. – Это ведь хорошо?!

– Не знаю, – пожал мощными обнаженными плечами Джер. – Рядом с тобой я действительно стал другим… Потому что ты другая.

Пламя в его глазах на миг вспыхнуло, когда он снова посмотрел прямо на меня. Кажется, в самую глубину моей души.

А потом поднял руку, обхватив мой затылок, и резко прижал мои губы к своим. Властно, сильно… но и невероятно сладко.

Словно ему не хватало меня. Или же мне просто очень хотелось бы, чтобы это действительно было так.

Я все ещё не верила, что нравлюсь ему такая, какая есть. Обычная и ничем не примечательная девчонка с окраины Шейсары. Нравлюсь ему – царевичу мираев и Великому Айшу шаррвальцев.

– Но, возможно, если теперь попробовать сменить ипостась, ты стал бы единым целым, как ты думаешь? – осторожно предположила я, боясь, что его разозлит вопрос. Все же эта тема была слишком болезненной.

Вот только ее важность из-за этого не уменьшалась.

Как я и предполагала, Джер сморщился.

– Вряд ли, Эвиса, – проговорил он, к счастью не отодвинувшись от меня и не переставая касаться. – Сегодня я с трудом не перешёл последнюю грань. Чувствую, Айш подобрался совсем близко, он… буквально рядом.

– Поэтому ты дрался с солаанами в теле человека? – ахнула я, вдруг осознав очевидное.

Ведь в ипостаси хекшаррахния Джерхан был бы сильнее, крупнее и опаснее. Возможно, даже яд червей на него действовал бы иначе. Но он все равно оставался в теле человека, рискуя жизнью, но не меняясь!

– Да, – кивнул он. – Сила Красной матери бурлит внутри и требует выхода. Даже сейчас. – Он снова посмотрел на меня, и зелёные языки пламени в его глазах взвились, почти полностью покрывая все белки и лишь через долю секунды снова украшая лишь радужку. – Возможно, Айш даже сейчас смотрит на тебя моими глазами. Ждёт, когда я его выпущу… Раз и навсегда. Такого ещё не было.

Он покачал головой и откинулся на спину, положив голову на сцепленные в замок руки.

Мышцы на бицепсах натянулись и округлились, грудная клетка стала ещё шире.

Я шумно сглотнула, а Джерхан просто смотрел в потолок, не замечая, как влияет на меня.

– Ты говоришь об Айше так, словно это и не ты вовсе. А темный дух, который в тебя вселился, – проговорила я тогда, стараясь придать голосу твердости.

Я должна была убедить его в своих словах… иначе все могло очень плохо кончиться.

Джерхан не отвечал.

– Но это не так, – продолжала я, чувствуя, что иду по лезвию. – Айш – это ты. Просто ты этого не помнишь. Поверь мне, я знаю. Я… видела его. И тебя. Вы одно целое.

Хотелось бы, чтобы я не ошиблась, очень хотелось. Но, к сожалению, правда была слишком туманна, и знать ее наверняка было невозможно. Оставалось лишь надеяться.

Джерхан повернул ко мне голову и вздохнул.

– Хотел бы я, чтобы это было так, Эвиса. Но что-то мне подсказывает, что все гораздо, гораздо сложнее…

Он впервые, кажется, не взорвался, когда я назвала его и Айша единым целым. В прошлый раз мы так поссорились, что он и вовсе покинул теларан, скрывшись в неизвестном направлении.

От страха, что снова придется поругаться, у меня даже ладони вспотели. Но все неожиданно обошлось.

– Пообещай мне, что ты подумаешь над моими словами, – хрипло попросила я, не зная, что ещё сделать, и инстинктивно чувствуя, что это не конец.

Маленькая ледяная иголочка предчувствия прошила сердце, да там и осталась.

– Обещаю, – улыбнулся Джерхан и, приподнявшись на локте, ловко перевернулся, нависнув надо мной, как огромная скала, закрывающая собой весь мир.

Темные волосы, играющие медью в огненном свете, упали вниз, щекоча мои щеки, а зелёные глаза в тенях камышовых прядей вспыхнули ещё ярче.

– Веришь мне? – тихо спросил он, и эти глаза хитро блеснули.

– Верю, – хрипло прошептала я, чувствуя, как жар поднимается изнутри и заливает каждый уголок моего тела.

Тогда он медленно опустился к моим губам, оставляя на них дразнящий поцелуй, и ответил:

– А ведь я мог бы пообещать что угодно, лишь бы иметь возможность прикасаться к такому сокровищу, – еле слышно усмехнулся он, опускаясь короткими, жалящими поцелуями к уголку губ, а затем к чувствительной точке под ухом.

Дышать стало тяжело. Только когда до меня дошло, о чем он говорит, я сумела распахнуть глаза и небольно шлёпнуть его по широким плечам.

– Так ты меня обманываешь? – возмутилась я, однако при этом краснея от мысли, что обманывать он собрался ради одного-единственного: чтобы прикоснуться ко мне…

– Кто сказал? – весело хмыкнул он, прикусывая мочку моего уха и вырывая из моего горла сдавленный стон. – Если пообещаю, придется выполнять. Просто не проси меня обещать слишком много, Эвиса… – хрипло и низко добавил он, прикусывая зубами основание шеи, а рукой опускаясь к моему бедру, закидывая его на себя и с силой сжимая. – А то придется брать с тебя соответствующую плату…

От его слов по телу прокатилась волна жара. Джерхан полностью накрыл меня собой, вдавливая в мягкую перину из паутины и проскальзывая недвусмысленной твердостью по моему распахнутому естеству.

Ведь мы оба все ещё были обнаженными!

Пальцы сами собой сжались на мужских плечах. Я дрожала и не могла скрыть нетерпение, свившееся змеиными кольцами в основании живота.

– Да, пожалуйста, – сипло выдохнула я, стискивая ноги на его бедрах и пытаясь включить разум, когда Джерхан скользнул своей горячей плотью по самому чувствительному бугорку у меня между ног. А потом ещё и ещё. – Я тут… хотела попросить… знаешь, там… посуда, в общем, если что, на тебе… и пол… и грибов мне насобирай, и что тут ещё водится… Ах!

Его член вошёл в меня так резко и сильно, что тело мгновенно прошило удовольствие, словно кто-то дёрнул сразу все струны моих нервов. Изо рта вырвался сдавленный стон, и из-под полуприкрытых век я заметила, как Джерхан улыбается, прикусывая меня за нижнюю губу.

Он вообще любил кусать больше, чем целовать… и, похоже, это ещё сильнее заводило меня.

Его острые клыки, виднеющиеся из-под верхней губы, уже не пропадали, и становилось ясно, что прежде он их прятал. А сейчас я и сама не хотела, чтобы они исчезали.

На этот раз Джерхан двигался медленно и неторопливо, и от этого пытка удовольствием становилась лишь сильнее. Он неотрывно смотрел в мои глаза, то и дело дразня короткими поцелуями или горячими движениями языком… словно ласкал меня или, как дикий зверь, пробовал на вкус свою добычу.

А я и представить себе не могла, что это может быть настолько приятно… не поцелуи, а укусы, перемежающиеся с ласками языка. Не сладкая ваниль, а горький шоколад…

В какой-то момент страсть поднялась на такой небывалый уровень, что я перестала вспоминать, кто я есть. Что я человек, который когда-то чего-то стеснялся. Что он – бывший наг, а теперь и вовсе почти полубог.

Мне хотелось лишь чувствовать его и быть с ним. Чтобы он был частью меня…

– Укуси меня, – попросила я, не вполне отдавая себе отчёт в том, что прошу, глядя лишь на тонкие белые клыки и алые губы, которые умели так сладко пытать.

Зелёные радужки вспыхнули.

Я закрыла глаза, не обращая внимания ни на что вокруг, только на наслаждение, которым стал для меня он. И почти не замечая, как его белки полностью стали нефритовыми за миг до того момента, как его клыки вошли в мою шею.

Громкий крик вырвался из моего горла, разорвав тишину каменного тоннеля, вместе с хриплым стоном самого Джерхана, чей яд уже был в моей крови.

Удовольствие заставило тело выгибаться и дрожать, оставляя на широкой мужской спине полосы от ногтей, заставляло каждую мышцу сокращаться так, словно я только что убегала от самой смерти.

А потом меня снова едва не отбросило в пекло забытья. Лишь в последний момент на самой грани сознания раздался чей-то знакомый голос:

– Хвала Красной матери, нашла вас я!

Я нехотя подняла голову и встретилась с испуганным горящим взглядом Неями Агриопы, мастерицы Хрустальных пауков. И покраснела с головы до ног.

Я же была совсем голой!

Пока я соображала, что делать, Джерхан сел, выпрямившись в нашем паучьем ложе, затем резко положил руку мне на грудь, словно не позволял встать.

Только его горячие пальцы жгли кожу.

Однако стоило открыть рот, чтобы поинтересоваться, что вообще происходит, может быть, стеснительно бросить какую-нибудь несмешную шутку или попросить Неями отвернуться, как я с изумлением заметила белую прочную паутину, опутывающую мое тело, словно плотный наряд. Тонкие эластичные нити распространялись во все стороны от пальцев Джерхана, закрывая мою грудь, живот, протягиваясь вниз и превращаясь в облегающий костюм.

Он был совсем не похож на изящное творение Хрустальных пауков, что те сплели для меня в их пещере под надзором мастерицы. Наряд, созданный Джерханом, вообще не был платьем, оказавшись обтягивающим, как вторая кожа, облачением. Он спускался вниз, покрывая и ноги, в точности повторяя все изгибы моего тела.