Текст книги "Сокровище Нефритового змея"

– А что, если я слежу за тобой с самого утра, Великий Айш? – спросила я вкрадчиво, оказавшись совсем рядом с ним и садясь на подлокотник кресла.

Он оказался довольно твердым, но для меня это не имело никакого значения. Я видела мгновенно вспыхнувшие глаза напротив, и все остальное меркло вокруг.

А еще он наконец-то стал достаточно близко ко мне, чтобы мое сердце, заходясь, стучало в ребра.

– Скажу, что я был бы этим фактом крайне удивлен. Особенно учитывая, что сегодня с утра я обнаружил себя полностью голым в теларанском саду, – хмыкнул он, с легкой насмешкой глядя на меня. – Там ты тоже за мной наблюдала?

Я слегка покраснела, но тщательно старалась скрыть смущение.

– Очень может быть, Джерхан.

– А я в этом сильно сомневаюсь, Эвиса, – резко выдохнул он, качнувшись ко мне. Я едва успела втянуть воздух распахнутыми губами, как Джерхан обхватил меня за талию и потянул на себя, заставив сползти с подлокотника прямо себе на колени.

Огонь запульсировал в висках.

Джерхан казался таким горячим… Даже сквозь плотную ткань теплого теларанского платья, которое я надела этим утром, я ощущала жар, исходящий от его полуобнаженного тела.

Он не носил рубашек или жилеток. Никакой верхней одежды, кроме штанов, плотно облегающих сильные бедра… на которых я так бесстыдно сейчас сидела. И совершенно не хотела слезать.

Мне было хорошо! Паучьи боги, как же мне было хорошо рядом с ним!

И к сожалению, я понятия не имела, что думал обо мне сам Джерхан, когда не был в ипостаси могучего полубожества.

Великий Айш говорил, что они одно целое. Вот только сам Джер так вовсе не считал.

Может, я и не нравилась ему совсем?..

– Почему же ты в этом сомневаешься? – с легкой улыбкой спросила я, словно ничего необычного не произошло. Ну подумаешь, я сижу на нем и чувствую каждой клеточкой тела, как вздымается его грудная клетка, как бешено бьется сердце совсем рядом со мной. И как его мягкое дыхание касается моей кожи, щекоча и нервируя.

– Потому что ты, маленькая скромная змейка, среагировала бы сейчас совсем иначе, если бы тебе было что вспомнить, – улыбнулся он, вдруг коснувшись кончиком пальца моего носа. – Уползла бы от меня так быстро, только хвост бы мелькнул.

Я не смогла не улыбнуться в ответ, перехватывая его руку, которую он уже собирался убрать.

– А вдруг я не слишком скромная змейка? – выдохнула я, чувствуя, что пульс так сильно повысился, ударяя в горло, что я едва не начала задыхаться.

Зелень переливающихся металлом мирайских глаз стала ярче, отдавая по краям в изумрудное золото.

Джерхан перестал улыбаться.

– Признаться, это сильно удивило бы меня, Эвис-с-са, – до дрожи привычным шепотом протянул он, и его лицо оказалось в паре сантиметров от моего.

Взгляд Джерхана начал темнеть, и где-то в его глубине я заметила знакомые огненные всполохи, грозящие выйти за черту радужки.

Он опустил глаза к моим губам, и воздух окончательно покинул мои легкие.

Я так хотела, чтобы он меня поцеловал!

Но он не двигался. Просто замер, сжимая меня в своих объятиях, в какой-то момент коснувшись своим носом моего.

Снова посмотрел на меня, моргнув, и глаза стали обычными, человеческими. Только темными, как дикий лес в ночном мраке.

Я могла бы сделать едва заметное движение, преодолеть последний сантиметр горячего воздуха, чтобы поцеловать его.

Но у меня не хватало сил. Я видела его глаза, полные глухой болезненной тьмы, и почему-то не могла.

То, что тревожило Джерхана, было невозможно устранить. Этот яд не таял, не растворялся лишь от одного моего желания.

Я хотела, чтобы он тоже хотел…

Поэтому мы продолжали смотреть друг на друга, как завороженные. Дышать одним воздухом, сплетаться телами…

В какой-то момент моя рука сама поднялась, чтобы дотронуться до него. Убрать темную прядь волос, поблескивающую золотом в свете камина.

Кончики пальцев закололо, когда я коснулась его кожи, убирая прядь за ухо. И когда не хватило сил убрать руку обратно.

Я провела по смуглому бархату, очерчивая резкую линию подбородка, большим пальцем застыла на шее, нащупав горячую пульсирующую венку, до которой вдруг ужасно захотелось дотронуться губами…

У меня темнело перед глазами.

Джерхан стиснул зубы, глядя на меня широко распахнутыми глазами, но не двигаясь. Словно боялся чего-то… спугнуть трепетную змейку?..

Предположение показалось смешным, но улыбаться не хотелось.

Рука Джерхана, лежащая на подлокотнике, вдруг дернулась, словно он хотел поднять ее, перехватить мою руку. Но он снова не стал, лишь сильнее сжав пальцы на укрытом мехами камне.

А я задержала дыхание, боясь, что странный момент, в котором само время, кажется, остановилось, вот-вот прервется.

Скользнула большим пальцем по шее вниз и вдруг наткнулась на глубокую рваную линию шрама.

Ладони мгновенно стали влажными, кожа будто покрылась колючей изморозью.

Прежде я этого шрама не замечала. Возможно, большую его часть скрывал крупный драгоценный амулет – тисовый паук на толстой золотой цепи.

Я провела пальцами по шраму, чувствуя, как все сворачивается внутри. Как становится одновременно холодно и жарко. Оттянула золотую цепь, осторожно приподнимая тонкие черные лапы паучьей драгоценности. И провела до конца по рваному кольцу, остановившись у ключицы.

– Что это? – спросила я тихо, чувствуя, что меня начинает потряхивать от напряжения, растущего внутри.

Прикосновения к Джерхану наполняли меня внутренним огнем, пламенем, которое невозможно было потушить. Я сгорала рядом с ним и больше всего боялась, что он не испытывает и капли того же, что и я.

В этот момент я почти с ужасом осознала, что почти нестерпимо хочу коснуться этого шрама губами. И уже едва держу себя в руках.

– Это память, – проговорил тихо Джерхан, и в голосе просквозили хриплые нотки, проехавшиеся по моим нервам как металл по стеклу. – О моем детстве.

– О детстве? – ахнула я, почувствовав, будто меня ведром воды окатили. – Этот шрам из детства?

– Да, – кивнул он уже чуть спокойнее. Его голос выровнялся, и мне стало проще с ним разговаривать. – Когда-то я был мираем… и меня звали бастардом черной крови. Не все считали, что это благородное прозвище, – ухмыльнулся он немного криво и отвел взгляд, словно вспоминая.

– Бастард черной крови? – переспросила я, нахмурившись.

Это имя вспыхнуло в памяти тусклым огоньком, напоминая о чем-то, что я давно забыла. Как-то так звали одного из членов семьи золотого царя. Но, признаться, я никогда не считала нужным изучать родословную священного мирайского рода Эннариш, из которого происходили все повелители Шейсары. Потомки этого рода, по преданиям, были потомками самой змеиной богини Иль-Хайят, но меня мало интересовали и они, и сама богиня.

Где я, простая человеческая девчонка, а где высокородные наги?..

– Это имя я носил незаслуженно, – проговорил задумчиво Джерхан, к моей радости охотно открывая мне правду о себе, – но об этом почти никто не знает и по сей день. Надеюсь, что и не узнают, но суть не в том. Шрам мне оставили отпрыски благородных мирайских домов, когда узнали, что рядом с ними поселился проклятый богиней бастард.

Я похолодела.

– Тебя пытались убить? Тебя, родственника царя?

Один уголок губ Джерхана саркастически приподнялся, когда он взглянул на меня. Зато я была рада, что он больше не хмурился. Тьма почти исчезла из его глаз.

Видимо, прошлое все же казалось ему гораздо более светлым и притягательным, чем настоящее. Несмотря на те ужасы, о которых он прямо сейчас и рассказывал.

– Как ты думаешь, много ли уважения вызывает мирай, носящий мое прозвище?

Я не смогла ничего на это ответить, и Джерхан продолжал:

– Мне было примерно десять, когда несколько подростков выследили меня неподалеку от сада, в котором мы жили с матерью. За территорию особняка мне запрещено было выходить, потому что считалось, что со мной там может произойти нечто ужасное. И я не выходил. Почти.

Джерхан вздохнул и, кажется, незаметно даже для самого себя взял мою руку в свою. Он не глядел на нее, и на меня не смотрел тоже, но его пальцы стали осторожно перебирать мои, словно это его расслабляло.

А у меня по спине к пояснице прокатилась лавина лавы, застывающей острыми колючими камушками.

Он меня гладил…

– Однажды в один из таких дней, когда я вышел, они поймали меня и связали наточенными цепями. Та, что была на шее, оказалась облита кислотой.

– Какой ужас, – выдохнула я, холодея от страха.

Джерхан мягко посмотрел на меня и проговорил:

– Хочешь, не буду дальше рассказывать?

– Нет, пожалуйста!

Он кивнул, не улыбаясь, и посмотрел в пустоту перед собой.

– Они задушили бы меня. Не знаю, возможно, это и не входило в их начальные планы, но в процессе, пока они избивали меня родительскими хлыстами, планы явно поменялись. Я истекал кровью и едва не умер, пока меня не спас дед, случайно приехавший в нашу провинцию именно в этот день.

– А откуда у подростков было такое оружие? И яд? – ужаснулась я. – Почему они вообще хотели тебя убить? Мало ли у кого какое прозвище? Меня вот в детстве тетка звала Талькой. Сказала, что вышивала мне это имя на кофточках. Талька, Тальк…

Я вдруг вздрогнула, вспомнив, что моя тетка не очень-то любила шить. И не шила вовсе. С чего бы ей вышивать мне кофточки именами? Мне, подкидышу?..

Впрочем, речь не обо мне.

– Они были детьми царских гвардиаров, которые ушли на заслуженный отдых после службы, – ответил Джерхан. – А в арсенале гвардиаров много смертоносных вещиц. Раны от ударов на мне зажили, а вот рана от удушающего захвата ядовитой цепи – нет. Такое было невозможно залечить даже с помощью продвинутой медицины. С тех пор я сказал, что больше не буду бояться и скрываться, и стал выходить на улицы без страха. Потому что те, кто хотел бы, убили бы меня все равно. А жить в каменных стенах всю жизнь… я не хотел.

На последних словах он вдруг понизил голос и посмотрел по сторонам. Словно определяя этим, что его кошмар все же воплотился, хоть и спустя много лет. Он оказался в каменных стенах без возможности выбраться.

– А почему они хотели убить тебя? – тихо спросила я, пока Джерхан перебирал пальцы на моей левой руке, растирая их и вызывая у меня одну волну мурашек за другой.

– Потому что в их глазах я был омерзительным существом, – легко ответил он так, словно это не было чем-то ужасным. Затем посмотрел мне в глаза и продолжил: – Они считали меня плодом кровосмешения брата и сестры. При этом моим отцом был Дарьеш Сапфировый змей, убийца Аджансара Кровавого полумесяца. Моего деда и предыдущего царя Шейсары. В общем, моя родословная их слегка не устраивала, – усмехнулся в конце Джерхан, взглянув на меня.

Но его глаза не улыбались.

А у меня все внутри покрылось коркой льда от сожаления и ужаса. Это же надо, чтобы ребенку так не повезло!

– Но ты же не виноват в том, какие у тебя родители! – воскликнула я.

И Джерхан вдруг улыбнулся. По-настоящему!

Я так и не поняла, что его так порадовало, но его глаза внезапно потеплели, а руки на моей кисти чуть сжались.

– Мало кто знает, но моя настоящая мать вовсе не сестра Дарьеша, не мирайя, с которой я прожил все детство, – покачал головой он. – И хвала Иль-Хайят, что это так. Моей матерью была человеческая женщина. Но это принято скрывать. Я сам так решил. Не бери в голову. Поэтому прозвище не совсем верно.

– Но как же так! – возмутилась я, не веря своим ушам. – Тебя же из-за этого чуть не!..

– Не бери в голову, – повторил он, улыбнувшись. – Такая красивая головка не должна быть забита всякими глупостями.

С этими словами он вдруг коснулся моей ноги, перекинутой через его, и дотронулся пальцами до металлического браслета.

– А что, хельсарх так и не оживал?

– Даже и не думал, – покачала головой я, кусая губы.

Все ещё ужасно хотелось его поцеловать, но приходилось делать вид, что ни о чем подобном я и не помышляю.

Было стыдно даже представить, как он среагировал бы на мои несдержанные поползновения, если я ему ни капли не нравилась. Впрочем, когда он вот так проводил кончиками пальцев по моей коже, как сейчас, перебирая лапки золотого паука, когда гладил мои руки, как минуту назад… мне казалось, что он тоже что-то чувствует…

Но это могло лишь казаться. В конце концов, сколько таких девушек у Джерхана было до меня?

Я старалась об этом не думать.

– Надо его как-нибудь разбудить, – проговорил тогда он, стараясь подцепить пальцем браслет.

Пауку от этого было ни горячо ни холодно. А меня вот в жар бросало…

– Может, это всё-таки просто браслет? – чуть прикусив губу, спросила я.

– Ага, драгоценный браслет, который появился сам по себе. С алмазами и рубинами, – хмыкнул мужчина, и его губы красиво изогнулись.

Поежившись от щиплющих спину мурашек, я поняла, что мне ужасно нравилось, когда он улыбался. – Вроде мы с тобой это уже проходили. Драгоценности не появляются на миленьких девушках сами по себе, даже если эти девушки не просто миленькие, а даже чересчур.

Я краснела до этого? Нет, то была ерунда. На самом деле по-настоящему я покраснела только сейчас.

Не знаю, ждал ли он от меня какого-нибудь ответа, но я так и не смогла выдавить ни слова. А затем Джерхан продолжил:

– Хельсархи – существа дикие и непредсказуемые. Молчаливые, в отличие от змей. Тем-то только дай поболтать, – улыбнулся он, словно вспомнил что-то. Как оказалось, я не ошиблась: – У моего дяди, царя Торриена, был хельшах, большая редкость. И у его жены, как ни странно, тоже в свое время появилась змея этого древнего вида. Больше ни у кого из живых членов рода Эннариш хельшахов не было. Но пару раз я случайно становился свидетелем их «оживления» из металла. Это казалось удивительным ровно до тех пор, пока те не начинали болтать и подтрунивать над своими хозяевами. Впрочем, кто кому хозяин, хельшахи могли бы и поспорить, ведь живут они значительно дольше нашего.

Джерхан сделал небольшую паузу, взглянув на меня, а затем продолжил:

– С хельсархами немного другая история. Они тоже долгожители, никто не знает их истинного возраста. В Стеклянном каньоне поговаривают, что они были основателями Шейсары, пока не приняли решение уйти с земли золотых песков в каменные недра вслед за народом шаррваль. Ну это старая песня. Кто-то был прав, кто-то виноват в конфликте двух народов. Змеи приняли сторону мираев – или лисшах, как наш народ звался прежде, – а пауки последовали за шаррваль. Вот только, к сожалению, среди последних слишком мало осталось тех, кто был способен понимать паучий язык. И по этой причине хельсархи почти перестали разговаривать.

– Как это грустно, – протянула я, невольно расстроившись. – Получается, бедняжкам и поговорить было не с кем много веков?

– Да, – кивнул Джерхан, обводя пальцем рубиновое брюшко паука. Оно сверкало и переливалось десятками граней, а в мужской руке, что осторожно поглаживала его, касаясь моей кожи, оно словно немного теплело.

– Но почему же сейчас они не говорят? Ведь среди шаррвальцев уже появились колдуны. Многие из них понимают язык пауков! Та же мастерица Неями вообще говорит сразу с несколькими десятками, и ничего!

– Да, маги стали рождаться и у шаррвальцев, но, увы, хельсархов это почти не разбудило. Они слишком привыкли молчать, – покачал головой Джерхан. – Но мне удалось разговорить моего! – вдруг добавил он и хитро взглянул на меня. – Смотри.

И не успела я удивлённо ахнуть, как он снял со своей шеи цепь с черно-красным пауком, так напоминающим его самого в обличье Великого Айша, и, положив на ладонь, дунул на него!

Вот только у себя в голове я тут же услышала его тихий голос:

«Проснись, Иннуиорааэсти! У меня для тебя сюрприз!»

Несколько мгновений ничего не происходило, но с лица Джерхана не пропало хитрое и веселое выражение. Он явно был в восторге, и я невольно проникалась его энтузиазмом.

«Просыпайся, я тебе говорю, ты меня позоришь перед красивой девушкой», – звучал у меня в голове его голос, ставший немного свистящим и капельку щелкающим. На последних словах Джерхан даже бросил на меня насмешливый взгляд, словно проверял, понимаю ли я его слова.

«Просыпайся, а то замотаю тебя в паутину – и твою блестящую задницу никто больше не увидит!»

Я прыснула со смеху, закрыв рот ладонью, а глаза Джерхана удивлённо расширились. Разве что с губ улыбка никуда не делась.

– Ты понимаешь! – ошеломленно воскликнул он и покачал головой. – Тогда тем более понятно, почему твой хельсарх выбрал именно тебя. Шейсарка, слышащая пауков, – это… как звезда, упавшая с неба прямо тебе в руки. Но не будем отвлекаться, – добавил он, расположив пустую ладонь над той, где лежала его драгоценная подвеска. – У каждого хельсарха свой характер. Нащупав его, ты сможешь немного управлять им, давить на чувствительные точки. Мой хельсарх, например, ужасно самолюбив. Даже нарциссичен. Обожает смотреться в зеркало и всем демонстрировать, какой он красавчик. Впрочем, для девочки это простительно, да?

Джерхан улыбнулся, а затем произошло нечто удивительное!

С кончиков его пальцев прямо на паука начали сыпаться тонкие белые нити! Быстро-быстро они складывались в маленький рисунок перекрещенных линий, пока почти целиком не превратились кусок белой ткани, скрывшей под собой драгоценность!

Я не могла поверить своим глазам.

– Это паутина! – выдохнула я, наконец отмирая и выхватывая прямо на лету несколько липких нитей. – Настоящая!

Пальцы склеились так быстро, словно я засунула их в свежесваренный гоблинский клей.

Джерхан хмыкнул, внимательно изучая мою реакцию.

– Ну а то. Конечно, настоящая. Я же Великий Айш, ты забыла? Полубог, полупаук и вообще довольно страшная тварь, наделённая чудовищной силой Красной матери.

Я фыркнула, безуспешно пытаясь второй рукой разделить пальцы.

– Никакая ты не тварь, не говори ерунды. Была б у меня в детстве такая паутина, я бы братьев и сестер к кроватям прилепляла по утрам. Чтобы не вредничали. А соседскую собаку вообще бы к будке примотала, чтоб не высовывалась, а то ж стоит только мимо пройти, как чудом ноги уносишь!

Джерхан вдруг так заливисто рассмеялся, откинув голову назад, что я даже опешила на миг, прекратив разделять пальцы безнадежно слипшихся рук. Затем он коснулся комочка моих кистей, и паутина в них растаяла как дым, впитавшись в его кожу.

– Слушай, потрясающий фокус, а что ещё ты умеешь? – выдохнула я, по-настоящему восхищенная.

А Джерхан, все ещё улыбаясь, недоверчиво и молчаливо смотрел на меня в ответ.

– Что притих, отвечай девушке! – вдруг раздался неторопливый голос откуда-то снизу, и мы оба, синхронно опустив головы, обнаружили копошащегося в липкой паутине ожившего черно-красного хельсарха, чье имя, кажется, было невозможно запомнить.

– Потрясающе! – воскликнула я, прижав ладони к губам. – Он ожил, правда ожил! То есть она! Это же она?

Джерхан улыбался, хитро глядя на меня и одновременно наблюдая за тем, как его паучок отряхивается от паутины.

Пара мгновений, и все было чисто. Хельсарх избавился от липкой ловушки так же быстро, как это делал Джерхан.

– Приглядись внимательно, дитя, разве похожа я на самца? – властно проговорила маленькая паучиха, медленно выговаривая каждое слово вполне по-настоящему! Не где-то у меня в голове, а вслух, передвигая острыми иголочками на основании глазастой мордочки. – Зовут меня Иннуиорааэсти, – мягко и совершенно неповторимо прощелкала она, а затем повернула к Джерхану россыпь своих красивых капелек-глаз, напоминающих зерна граната. – И если ты, Нефрит, будешь заматывать меня в паутину, я уйду, клянусь сердцем пустыни.

Джерхан усмехнулся, почесав бочок строптивой паучихи:

– Никуда ты не денешься, ведь только на шее Великого Айша ты можешь оказаться на виду у всего Стеклянного каньона. Где ещё ты найдешь такое место, с которого на твою красоту будет любоваться весь народ шаррваль?

Паучиха словно бы вздохнула. Ее передние лапки приподнялись и тут же опали.

– Ты прав, Нефрит, ты прав…

У меня дыхание перехватило от восторга.

– С тобой не надо говорить по… этому… по-паучьи? – выдохнула я, не понимая до конца, что вообще происходит.

Ведь пауки общались на каком-то ином уровне слышимости. Почти мысленно, словно бы задействуя иной орган воспроизведения и поглощения звуков.

– Инну произносит слова, но понять их может лишь говорящий с пауками, – пояснил Джерхан, с улыбкой почесывая свою питомицу, которая охотно подставляла ему одну лапку за другой и, повернув ко мне блестящие глазки, с легким высокомерным интересом разглядывала. – А вот чтобы отвечать ей, тебе не нужно переходить на паучий. Точно так же, как с хельшахами, можно говорить на родном языке. А обычные пауки не произносят звуков в привычном понимании, здесь ты права.

– Это… у меня нет слов, – призналась я, мучимая отчаянным желанием погладить паучиху, чьи сверкающие металлические лапки стали вполне живыми, и теперь казалось, что их поверхность лоснилась, как бархат.

– Конечно, – важно кивнула та, – такой и должна быть реакция при встрече с великим хельсархом. Эта дева мне нравится, – одобрила она. – Можешь отвести ее к алтарю, так и быть, я скажу в ее защиту свое слово.

– Эм… – проговорил Джерхан, виновато улыбаясь мне, – мы пока не дошли до этого вопроса, Инну. Не торопи события и не пугай мне Эвису.

– Ее зовут Эвиса? – немного удивленно проговорила паучиха и, не дожидаясь ответа, вдруг невероятно ловко соскочила с руки Джерхана, перепрыгнув мне на колени.

Колючие прохладные иголочки беспокойства вонзились в кожу, но я заставляла себя сидеть неподвижно. Я не должна была пугать древнего хельсарха! Хотя, признаться, это было не так уж и просто.

И пусть Хрустальные пауки уже успели преподать мне первый урок спокойствия среди многоногих существ, я явно нуждалась в еще нескольких. Поэтому, когда паучиха быстро перескочила по моему животу на грудь, затем на плечо, по волосам и на самую макушку, я все же прикусила щеку изнутри, широко распахнутыми глазами глядя на Джерхана.

Он наблюдал за происходящим, слегка сдвинув брови, будто был готов в любой момент стащить с меня свой оживший амулет.

Нет, нужно было терпеть и не подавать виду, что я смущена и нервничаю от происходящего!

А потом я глубоко вздохнула и медленно выдохнула, едва паучиха вдруг накинула мне на лицо тонкую прозрачную паутину. Мне казалось, сеть вот-вот опустится на кожу липким пологом, тканью, сквозь которую будет трудно различить что-то. Может, даже трудно вздохнуть.

Но паутина вдруг коснулась кожи и… впиталась намертво. Растворилась, как туман, словно ее и не было.

– Как странно, – протянула паучиха, перебирая лапками и двигаясь в сторону моего лба.

Я старалась не зажмуриться.

– Инну, ты пугаешь мою алу, – хмуро сказал Джерхан, протянув к ней руки. – Прекрати, что ты делаешь? Кому понравится, если ему на голову заберется малознакомая дамочка, даже такая красивая, как ты?

Паучиха, как ни странно, сопротивляться не стала. Но сперва она сползла к основанию моего лба и заглянула мне в глаза россыпью своих.

Уверена, со стороны это смотрелось крайне забавно. А вот мне было не смешно.

– Сокровище… – протянула паучиха, перебираясь на руку к Джерхану. – Поздравляю, Нефрит, ты нашел сокровище.

– Я, конечно, с тобой согласен, но что ты имеешь в виду? – спросил он, с беспокойством глядя то на меня, то на хельсарха. Будто я вот-вот сорвусь и выкину какую-нибудь глупость.

В ответ на это я улыбнулась, словно ничего не произошло.

– Ничего такого, чего ты не узнаешь, когда придет время, – ответила паучиха, поднимаясь по руке Джерхана к его шее. – А мне хочется спать. Я слишком много говорю сегодня.

Она обхватила лапками мужскую ключицу возле шрама и начала стремительно застывать, покрываясь металлическим блеском.

– Эй, погоди! – воскликнул Джерхан, откидывая назад водопад чуть волнистых камышовых волос, под которым почти скрылся хельсарх. – Инну, как нам разбудить хельсарха Эвисы?

Но, к сожалению, мы так и не дождались ответа, паучиха застыла полностью, слившись с золотой цепью.

– Ай, солаана мне в… – начал Джерхан, но, взглянув на меня, кашлянул в кулак и не стал заканчивать. – В общем, сегодня она уже не проснется просто так. В следующий раз надо сразу начинать разговор с твоего хельсарха, а то опять ничего не добьемся.

Я не смогла сдержать улыбку. Это было что-то потрясающее, и я до конца не верила, что это происходит со мной.

Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друга, вероятно одновременно вспомнив, что я все еще сижу на его коленях. Что мы настолько близко друг к другу, что стоит всего лишь чуть наклониться…

– Мне нужно идти, – проговорил тогда Джерхан, едва не вырвав у меня из груди стон разочарования. – Совещание теларанских тысячников вот-вот продолжится. И надеюсь, ты больше не будешь подслушивать, – немного улыбнулся он, но уже не слишком весело.

Он аккуратно приподнял меня и встал, поставив, пошатывающуюся, словно шарнирную куклу.

– Но ты же придешь?.. – вырвалось у меня из горла, словно вытолкнул кто-то.

И тогда улыбка на мужских губах уже стала настоящей. Зеленые глаза на миг вспыхнули темной колдовской зеленью.

– А ты бы хотела?

Я покраснела, но взгляда не отвела.

– Конечно, – кивнула я невозмутимо. – Это же твоя спальня, разве нет? – приподняла я бровь. – Не хотелось бы, чтобы я выгоняла хозяина из его же дома. Да и ты еще не все рассказал мне из того, о чем я хотела бы спросить.

Джерхан кивнул, все еще улыбаясь.

– Приду. Это ведь и впрямь моя спальня, – проговорил он, затем вдруг взял мою руку и, перевернув… поцеловал точку, где стучал пульс в венах. Не сводя с меня глаз.

Горячие искорки тут же защекотали кожу, распространяясь по всему телу от места соприкосновения его губ.

А затем он развернулся и пошел прочь, и лишь у самой двери я все же осмелилась его окликнуть.

Мне ужасно хотелось, чтобы он остался. Чтобы сказал мне еще хоть что-нибудь.

Ну какая глупость! Он ведь еще придет? Он ведь обещал?..

И все равно я крикнула:

– Почему хельсарх называла тебя «Нефрит»?

Джерхан обернулся в дверях и, задумчиво взглянув на меня, ответил:

– Когда-то меня звали Нефритовым змеем. Инну знает. Она видит насквозь, в курсе даже того, о чем ей никогда не говорили. Такова особенность хельсархов, и поговаривают, что и Великого Айша.

Улыбки больше не было на его губах, как и всегда, когда речь заходила о том, что было для него утрачено.

Сердце болезненно защемило.

– Отдыхай, Эвиса… – проговорил он и скрылся за дверьми.

А я осталась одна, стараясь понять, что все это значило. И в особенности, что имела в виду паучиха Инну, когда сказала, что я настоящее сокровище? Что-то аллегорически прекрасное или же в этих словах крылся какой-то смысл, ведомый лишь ясновидящему взгляду хельсарха?..