Текст книги "Сокровище Нефритового змея"

– С ума сойти, – выдохнула, когда через пару мгновений все было кончено, а я была снова одетой.

– Прекрасно, о Великий, – неожиданно кивнула Неями, впервые с нашего знакомства, кажется, широко и открыто улыбнувшись.

Я даже опешила на мгновение, разглядывая горделивую и необщительную прежде женщину. Она и сейчас выглядела так, словно находилась в своей пещере, – в длинном серебристо-белом платье, что выделялось ярким пятном среди полутьмы каменного прохода. И кроваво-красные капли драгоценностей ослепительно сверкали в свете колдовского мирайского огня.

Я даже подумала, что Неями могла бы стать царицей шаррвальцев, так красива она была. Разве что красота ее казалась немного пугающей, потому что стоило из-за ее спины показаться доброй сотне бледно-белых пауков с красными глазами, как она в своем наряде тут же сливалась с ними в одно дикое, беспрестанно шевелящееся пятно.

– Не столь прекрасно, как твои творения, мастерица, – спокойно ответил Джерхан, ловко натягивая на себя валявшиеся неподалеку штаны с кожаным ремнем, ножнами и портупеей, которые он сбросил с себя невесть когда.

Создавалось впечатление, что собственной наготой он не был смущен ни капли.

– Пауки передали мне, что в опасности вы, – продолжала Неями, теперь уже, когда мы были одеты, позволив себе подойти ближе. Она перевела добродушный взгляд на меня, и готова поклясться, что в ее хрустально-голубых глазах сверкало почти что благоговение. И ладно бы она смотрела так только на Джерхана, которого тут чтили как посланца Красной матери, а мне-то за что такая благодать?.. – Но, как погляжу я, никаких проблем с солаанами у вас нет уже.

Она бросила короткий взгляд через плечо Джера, разглядывая огромные туши червей, скрытые паутиной. Стаи пауков, которые добили последних солаанов, сейчас зашевелились в конце пещеры и подбежали к мастерице, влившись в копошащееся море Хрустальных пауков. Теперь это «белое марево» с красными глазами разбавилось черными, коричневыми и прочими точками.

– Мы справились, – кивнул Джерхан без капли улыбки. – Хотя все шло к тому, что должны были погибнуть сегодня в этой «кишке». Служанка по имени Сулари завалила проход и использовала настойку «Жара земли», призвав бледных червей.

– Что? Да как же… Быть не может этого! – ахнула Неями, прижав ладонь ко рту. Ее длинные белые волосы, скрепленные заколкой у самых бедер, качнулись, словно плащ. – Как посмела она Айшу навредить с его священной алой?

Можно было бы подумать, что ее страх и возмущение приукрашены. И она нарочно так широко открывает глаза, чтобы показать нам свою лояльность.

Но стоило присмотреться немного, как становилось ясно, что она и впрямь говорила правду! Ее лицо вдруг побледнело, а руки начали едва заметно трястись. Будто едва не погибли ее родственники, а не какие-то эфемерные Айш и ала.

Не дожидаясь ответа от нас, Неями повернулась к стае пауков, что смирно, как выдрессированные зверьки, расположились у нее за спиной, и вдруг зашептала:

– Идите в каньон… Обыщите каждый камень. Найдите служанку по имени… Сулари.

«Сулари… Сулари… Сулари…» – зашептали пауки у меня в голове. Если прежде в пещере раздавался только тихий шум их мыслей, на который я уже не обращала внимания, то сейчас гомон стал четко различимым.

А еще было удивительно, что она сумела отдать приказ всем паукам сразу. Ведь я-то мысленно могла говорить едва ли с одним. Видимо, и впрямь сильна была мастерица.

Мгновение – и пауки ринулись прочь из пещеры по направлению к городу шаррвальцев.

– А как они пройдут через завал? Как вы прошли? – ахнула я, провожая взглядом маленькую армию.

– О, мы уже все разобрали, – с улыбкой ответила Неями и, кажется, даже слегка поклонилась мне.

Да что происходит вообще?..

Джерхан взял меня за руку и крепко сжал, и у меня тут же выветрилась из головы половина мыслей. Я взглянула в его смуглое лицо, уронила взгляд на губы, уголки которых были едва заметно приподняты, и вернулась к глазам, в которых вокруг острых зрачков продолжал гореть зеленый огонь.

Внутри стало тепло как никогда…

– Ты знаешь, что теперь тебе и в самом деле хочется поклониться, как полубогу? – ухмыльнулась я, чувствуя, как меня утягивает этот странный колдовской взгляд.

– Что ты имеешь в виду? – прищурился Джерхан, а до меня вдруг дошло, что он понятия не имеет о том, что творится с его глазами. Да и, вероятно, эта новость ему не понравится.

– Ну… ты же вон всех победил, – перевела я тему, слегка краснея.

Джерхан бросил короткий взгляд на солаанов, а потом снова на меня. Все еще прищуренный.

– Раньше надо было мне кланяться, – фыркнул он, – теперь уже поздно, я знаю, что покладистости и уважения к этикету в тебе ни на контий[4]4
  Контий – медная монета в Шейсаре.


[Закрыть] не наберется.

С этими словами он прижал меня к себе и повел вперед, туда, откуда нам уже махала рукой не в меру дружелюбная Неями.

А я еще сильнее покраснела. Ведь Джерхан, должно быть, привык к правилам… К тому, что люди должны выказывать ему уважение. Ведь ему, похоже, поклонялись всю жизнь, сперва как мирайскому царевичу, затем как Великому Айшу.

И тут нарисовалась я.

Почему же тогда он казался таким простым, словно мало чем отличался от меня самой? Почему с ним было так легко?..

Я не находила ответа, но положение вещей не могло не радовать. Будь он таким же, как все благородные, не подошел бы ко мне и на расстояние руки.

Словно чувствуя мои мысли, Джерхан прижал меня сильнее, и мне стало окончательно наплевать на все.

– И что стало с мастерицей?.. – задумчиво пробубнила я, снова переведя все внимание на несползающую улыбку Неями. – Прежде мне казалось, что она меня едва терпит.

– Правда? – искренне изумился Джерхан. – А со мной она всегда была невероятно мила.

– Но ты-то Великий Айш! – ничуть не удивилась я. – Полубог, надежда подземного народа, посланец богини и всяческий повелитель грибов. А я кто?

– Что? Повелитель грибов? – с улыбкой выдохнул Джер и тихо засмеялся.

– Нет, ну а кто? – ахнула сперва я, разведя руками, намекая на то, как удивительно реагировали на него все грибы каньона. Светились, поворачивали шляпки! А потом до меня дошло, как слова звучали со стороны, и я коротко хмыкнула. Потом еще раз и еще, пока мы с Джерханом на пару не нарушили тишину пещеры своим смехом.

Он не переставал меня обнимать, а я боялась сделать что-нибудь не так. Боялась нарушить этот момент, дороже которого не было, наверное, во всей моей жизни.

Так мы и шли к каньону, то болтая без умолку, то хохоча. И казалось, что так было всегда. Вот только прежде мое сердце было наполовину пустым, а теперь полным. До краев полным чем-то щемяще огромным, восхитительно прекрасным, имя чему я не могла дать без страха все разрушить.

– Ну вот и дома мы, – проговорила Неями, поправляя длинное белое платье, которое за всю прогулку по грязным тоннелям почему-то ни капли не испачкалось.

В этот момент мы вышли из «кишки», и впереди забрезжили магические тирааны и кристаллы, освещающие одну из крайних пещер города шаррвальцев. Наконец-то тьме должен был прийти конец.

Я глубоко вздохнула, как умалишенная, мысленно благодаря грибы. А ведь здесь не было светло! Но полумрак Стеклянного каньона стал мне почти родным. И чем ближе мы становились к большим домам-тираанам, где селились люди и из-под шляпок которых распространялся приглушенный желтовато-зеленый свет, тем спокойней было на душе.

Неями покинула «кишку» последней, подождав, пока мы с Джерханом выйдем. И следом за ней двигались многочисленные пауки, снова что-то щелкающие на своем мысленном языке. Но я не прислушивалась.

Разве что в какой-то момент мне почудился странный гул. Пауки забеспокоились, задрыгали лапками, и даже Неями нахмурилась.

Я резко опустилась на колени, дотронувшись кончиками пальцев до прохладных камней, и… услышала.

Где-то далеко-далеко от нас звучал голос паучьего страха:

«Дрожь земли…»

С мастерицей Неями мы подняли головы одновременно. И увидели, как прямо над ее головой пещера дала трещину, а затем крупный камень откололся от потолка «кишки» и…

За секунду до этого я схватила за руку Джерхана, что-то истошно закричав.

Гранитная порода должна была убить Неями и огромное количество маленьких говорящих питомцев. Но в последний момент Джер поднял руки и сжал пальцы прямо в воздухе.

И камень замер. Трещина в стене увеличивалась, но медленно, словно само время застыло.

Лишь каменная пыль сыпалась вниз, на головы мастерицы и пауков.

– Скорее, уходите в сторону! – через силу прокричал Джерхан, и я поняла, что каждая мышца в его теле напряжена до предела.

Перевела взгляд на его руки, застывшие в воздухе, подрагивающие так, словно в них была зажата многотонная порода. Вены вздулись, на лбу выступили бисеринки пота.

Забыв, как дышать, я осознала, что он… держал каменный потолок пещеры.

Неями с пауками недолго оставались шокированными и неподвижными. Почти сразу они метнулись в сторону, и, едва сама Неями оказалась на безопасном расстоянии, она начала звать своих пауков и подгонять их. Но те не успевали.

Мелкие камни начали откалываться от основного и падать вниз, грозя раздавить несчастные создания.

– Быстрее! – крикнул Джерхан, стиснув зубы. Он чуть пошевелил сжатыми в воздухе пальцами, и несколько камней по обеим сторонам от большого тоже замерли.

Тогда Неями глубоко вздохнула, протянула вперед кисти и резко дернула их на себя. И вся огромная стая пауков вылетела из пещеры, словно подхваченная порывом ветра.

В следующий миг Джерхан отпустил руки, и каменные глыбы с грохотом осыпались вниз, полностью перекрыв вход в «кишку».

Когда пыль осела, я увидела, что Неями сидит на земле и тяжело дышит, она была бледна, почти повторяя белизну собственного платья.

Джерхан дышал глубоко, но спокойно. Только лицо его оставалось напряженным и мрачным.

– Ты нас спас, – проговорила я тихо, дотрагиваясь до его плеча. – Снова.

Джерхан повернул ко мне голову, словно немного приходя в себя. И улыбнулся.

– Не нас, а только Неями и пауков. Мы успели выйти раньше.

– Видишь, какой полезной силой тебя наделила Красная мать? – выдохнула я, не сдержавшись и ткнув его пальцем в грудь. Джерхан на миг опешил, но меня было не удержать. – А я вот едва-едва один раз сумела пошевелить каменные тарелочки у нас в теларане!

И… он снова улыбнулся. Вся мрачность, что проявилась от моих слов, улетучилась, а я так и не поняла почему. Джерхан сгреб меня в объятия, подхватил под мышками и, подняв в воздух, вдруг поцеловал сперва в нос, а потом в губы.

– Эй, что ты делаешь? – фыркнула я. – Поставь, где взял! – заверещала, когда он закружил меня в воздухе, только через пару мгновений поставив на место. Подал руку Неями, чтобы помочь ей встать, и, убедившись, что с мастерицей все в порядке, повел нас обеих к каньону.

Но вместо того, чтобы объяснить, какая липкая мошка его укусила, он с улыбкой начал учить:

– Если ты обладаешь способностью двигать камни, то, чтобы научиться делать это лучше, следует начинать с чего-то маленького. Когда-то я тоже так делал.

– Ты? – удивилась я. – А разве ты не сразу стал Великим и прекрасным?

Джер взглянул на меня насмешливо и хитро, а затем в его глазах промелькнуло что-то такое темное и жаркое, отчего температура моего тела мгновенно подскочила.

– Прекрасным я всегда был, – хмыкнул он, а я поняла, что ляпнула очередную глупость. А что там я говорила до этого? Тоже нечто, с головой выдавшее мою сумасшедшую влюбленность? – А сила Айша развивалась постепенно. Но да, она сразу была довольно высокой. Со временем же стала еще больше.

– Восхитительно, – честно выдала я свои мысли.

А Джерхан подобрал с земли три крохотных камушка, положил их на свою ладонь и распахнул пальцы. Тут же вслед за этим камушки поднялись в воздух и стали кружиться друг за другом. Так ловко, словно были живыми!

– Точно так же колдовала и Лориавель! – воскликнула я, снова восхищаясь происходящим, как чудом. – Только она камни брала побольше, и, когда я пыталась повторить, у меня ничего не получилось, – насупилась в конце.

– Значит, те камни были для тебя слишком крупными, – объяснил Джерхан. – Силу нужно тренировать, Эвиса. Бывает такое, что магия в колдунах пробуждается словно пожар или цунами, сметая все на своем пути.

С этими словами он вложил камушки мне в ладонь, поддерживая ее снизу.

– В таких случаях сила сразу же очень высокая, но маг редко справляется с ней. Кем бы он ни был. Человеком, мираем или кем-то еще… – на миг Джерхан нахмурился, словно говорил о чем-то, что касалось его лично. О себе?.. – Разум туманится. Гораздо лучше, когда ты тренируешь в себе силу сама. И твой разум успевает подстраиваться.

С этими словами он кивнул на ладонь и вопросительно посмотрел на меня.

– Ну, давай!

– Ой, я же должна проговорить какое-то заклятье, – поспешно стала вспоминать я. – Лориавель колдовала с помощью заклятий…

– Нет, – прервал меня Джер, сжав кисть с камушками. – Если бы я читал сегодня заклятья, успел бы я удержать камень? Слова – лишь способ облечь мысли в приказ. Приказ для тебя самой. Ведь камень ничего не слышит. Сконцентрируйся на своем требовании. Просто пожелай… будто это самое большое твое желание в жизни.

И я сделала точно так, как он сказал. А в следующий миг маленькие камушки на моей ладони зашевелились и поднялись в воздух! Безо всяких заклинаний! Они закружились по кругу точно так, как только что кружились у Джерхана! Но он-то Великий Айш, а я кто?

– Ура!!! – Я вскочила, и все камушки рассыпались в разные стороны, зато я прыгнула на шею Джерхану, а он, смеясь, поднял меня в воздух.

И поцеловал…

И целого паучьего каньона было мало, чтобы объять чувство счастья, что распирало меня изнутри.

Казалось, что вот теперь-то наконец все хорошо! Теперь можно ничего не бояться, потому что впереди только свет и счастье.

Как же я ошибалась! К сожалению, это стало ясно чуть позже, и изменить что-то было уже невозможно…

Через некоторое время мы, наконец, вернулись в теларан, и Неями, поклонившись, оставила нас одних. Джерхан долго целовал меня, заставив раскраснеться, а потом заявил, что нужно срочно найти служанку, которая едва меня не убила. Мол, это дело не терпит отлагательств. Бла-бла-бла.

И тоже ушел! Предложив мне отдохнуть и принять ванну. И даже не поспоришь с ним, ведь понежиться в теплой водичке после ночи с дохлыми солаанами, несомненно, было необходимо.

Вот только я-то рассчитывала на кое-что погорячее водички!

Однако как только Джер оставил меня одну, оказалось, что меня ждал еще один сюрприз.

Глава 17

 
«Станет так, что под шорох лап
Голос Рока вконец ослаб…»
 

(из уличной шейсарской песенки)

Я приняла ванну, вкусно поужинала, сметя с подноса буквально все, что принесла одна из служанок. А потом умудрилась уснуть, сама не заметила как.

Однако пробуждение оказалось не из приятных.

– Ала, ала! – В дверь теларана ломились и стучали так громко, словно где-то вспыхнул пожар. – Ала, благородная ала!

Я долго не могла разлепить глаза, памятуя о том, что кому надо – мог войти сюда сам, не спрашивая меня. Однако сколько бы я ни валялась, игнорируя гостей, они не убирались восвояси и не проходили внутрь.

Может, и впрямь пройти сюда может только Джерхан? И даже царицу не пустят просто так?..

Обдумать эти варианты не удалось, я сползла с круглой мягкой постели, в которой так и продрыхла одна всю ночь, и подошла к выходу. Толкнула тяжелый каменный монолит, и он открылся легко, словно обычная дверца.

– Ну, что случилось-то? – протирая глаза, выдохнула я, обнаружив в коридоре Лориавель в компании двух незнакомых жрецов и одного Ильхамеса.

У последнего счастливо горели глаза.

Я даже испугалась на миг. А вдруг что с Джерханом случилось? Впрочем, тогда, наверное, первый жрец шаррвальцев так не радовался бы…

Ильхамес, увидев меня, поднял руки к потолку и воскликнул, перебирая пальцами, как паучьими лапками:

– Хвала Красной матери, вот она, наша спасительница!

Сердце упало куда-то в желудок.

Я перевела взгляд на Лориавель, обнаружив, что та покраснела, но тоже улыбается.

Остальные два жреца что-то возбужденно бубнили, целуя серебряных пауков, висящих на цепи у них на шеях.

– Знаете, я еще не проснулась, приходите попозже, – пробормотала, совершенно серьезно собираясь закрыть дверь у них перед носом. Что-то мне не нравился их настрой.

– Ну что вы, о прекрасная! – не дожидаясь, пока я воплощу свои мечты в реальность, бросил Ильхамес, ловко прошмыгнув в теларан. – Совсем ненадолго мы! Но ежели подтвердятся знаки божественные, если-если! Ах, я не могу!

Он вбежал в комнату и схватился за грудь, тяжело дыша. Он и в самом деле был чрезвычайно возбужден.

Лориавель, скромно улыбаясь, прошла за ним следом и прикрыла глаза ладошкой. Впрочем, почти сразу же она снова посмотрела на меня, взяла за руку и, сжав, прошептала:

– Я так рада! Хоть бы это правда была! Радоваться рано, конечно, еще, но мой отец редко ошибается в предсказаниях. Не зря именно он – жрец первый. Он ведь слышит Красную мать!

Я нахмурилась. Под домашним платьем спина покрылась испариной.

– Если вы сейчас же не скажете мне, что происходит, я закричу, – проговорила я, отступая к кровати и неожиданно даже для себя забираясь на нее и отползая к стене.

Я еще не проснулась! Где мой грибной сок и миска маринованного мха?

– Скажем-скажем, прекрасная, великолепнейшая и дивная ала, – с поклоном произнес незнакомый жрец. – Вот буквально скоро совсем скажем.

И хлопнул в ладоши.

Сразу же по этому сигналу несколько слуг-мужчин, которые, оказывается, ждали за дверью, внесли в теларан странную конструкцию, напоминающую… цветочный горшок, украшенный драгоценными камнями и искусственными грибочками.

– Что это? – с подозрением прищурилась я. – Если это завтрак, то оставьте его себе, что-то я не голодна.

Совсем, видать, я местным надоела. Небось решили, что «эта ала слишком много ест» и хватит уже на нее редкие фрукты да настойки переводить. Пусть земельки пожует.

Лориавель прыснула со смеху, а Ильхамес округлил глаза.

– Что вы, о прекрасная! – снова обратился он ко мне, как демоны знают к кому. – Это простой горшок цветочный, – убедил он меня в том, что никакой ошибки нет. – Мы будем сегодня с вами сажать священный рододендрон.

– Что, правда? – выдохнула я, немного успокаиваясь и подползая ближе к краю кровати. – А зачем?

Жрецы заулыбались, кто-то из них опять воздел руки к потолку и зашевелил пальцами.

Заканчивали бы они уже это делать! Нервировало страшно.

– А вот сейчас и увидите вы все сами, – едва сдерживая нетерпение, подошел ко мне Ильхамес. Он приказал подтащить поближе небольшой каменный столик, установил на него горшок, а затем достал из кармана красивую красную шкатулку, расшитую золотыми нитями и украшенную зелеными камнями. Открыл ее, затаив дыхание, и…

…вынул на свет два маленьких зернышка, что едва заметно сверкали.

– Это семена рододендрона, – пояснил он с улыбкой. – Голубого и розового.

А я вдруг вспомнила те самые деревья, с которых в саду теларана падала сияющая пыльца. Придвинулась поближе, потому что теперь и меня снедало любопытство. Что же они собрались делать дальше?

Полностью завладев моим вниманием, Ильхамес аккуратно посадил оба зернышка, присыпал их небольшой горкой земли и вдруг подал мне какой-то маленький золотой стаканчик.

– А теперь, дорогая ала, вам нужно сделать сюда утренние дела свои, – мягко проговорил он, совершенно сбивая меня с толку.

Я покраснела. Затем отодвинула рукой стаканчик, намереваясь снова уползти по кровати назад.

– Что-что я должна сюда сделать? – пискнула я, чувствуя себя просто ужасно.

Вчера с червями и то было проще!

– Ну пописать, – улыбнулась Лориавель, явно пытаясь меня подбодрить.

– Зачем?! – выдохнула я, уже готовая сорваться на истерику.

Я не собиралась писать в стаканчик под надзором кучки из жрецов, слуг и Лориавель! Что за бред вообще?

– Чтобы мы узнали, действительно ли вы беременны, великая ала, – тихо и мягко ответил незнакомый жрец, низко склонив голову.

А у меня потемнело перед глазами.

– Да ну вас, – бросила я, слезая с другой стороны кровати. Чтоб подальше от сумасшедших жрецов и одной не в меру энергичной Лориавель.

– Нет-нет, чудесная ала, ничего ужасного не произойдет ведь! – замахал руками Ильхамес. – Всего-то и надо, что…

– Я говорю «да ну вас» – значит, «да ну», – фыркнула и заторопилась скрыться в другой комнате.

Детский поступок, конечно. Даром что дверей в теларане не было ни одной, так что ничего сложного в моей поимке не представлялось.

И все равно я шла все дальше и дальше по комнатам, стараясь найти хоть что-нибудь, что меня спасло бы от этой нелепой и возмутительной ситуации.

Беременна! Это ж надо такое выдумать!

– Великая ала! Прекрасная…

– Сам такой! – крикнула я тому из жрецов, что меня догонял, охая и ахая по дороге.

В этот миг впереди показалась тяжелая портьера ванной комнаты, за которую я благополучно и прошмыгнула.

– Замечательная ала, погодите немно…

Чья-то рука просунулась вслед за мной, явно намереваясь отодвинуть штору в сторону.

– Не сметь заходить, я голая! – воскликнула я возмущенно, и рука тут же исчезла.

– Ну, ала, ну, послушайте минуту хоть!

– Ничего я слушать не буду! – крикнула в ответ и заторопилась вглубь помещения. Открутила вентиль с водой, и по трубам внутри каменных стен задвигалась вода.

Ее шум немного перекрыл звук разговоров за портьерой, а я села на краешек каменного кресла, устланного шкурами, и обхватила себя за плечи.

Стало как-то зябко и неуютно.

В этот миг чуть в стороне раздался тихий женский голос:

– Эвиса… можно зайду я?..

Подняв голову, я встретилась взглядом с широко распахнутыми голубыми глазами шаррвальки.

– Ну кто бы сомневался, что тебя моими голыми телесами не напугать, – фыркнула, отвернувшись. – Уходите все, я не собираюсь… выращивать ваши цветочки.

– Эвиса, не надо так… Ведь не желает никто зла тебе. Даже как раз наоборот.

– Конечно, – кивнула я, мрачно глядя на то, как Лориавель боязливо приближается ко мне и садится на краешек набирающейся ванны. – Вам же изначально нужна я была только в инкубатора… качестве. Тьфу, я уже заговорила как вы.

Язык начал заплетаться от переживаний, а слова – меняться местами.

Лориавель тяжело вздохнула.

– Неприятны мы тебе… это и понятно. Но ведь… – Она развела руки в стороны. – Разве были мы жестоки к тебе? Разве пытались обидеть?.. Ведь если получится все, ты и сама вернешься наверх… в свой дом. Ну… и мы с тобой вместе… Разве это так плохо?

Теперь уже я вздохнула.

– Ты же должна понимать, что это бред! – воскликнула я возмущенно. – Хоть ты-то должна понимать, что один ребенок ничего не изменит! Он не придаст шаррвальцам сил, не наделит их древней магией, которая позволила бы победить в войне с Шейсарой! И не станет этот ребенок тем, что смогло бы примирить ВАС с НАМИ!

У меня стучало в ушах.

– Вы годами воровали девушек с поверхности и навсегда прятали их в своих каменных пещерах в дурацкой мифической надежде, что это что-то изменит, оправдывая себя высшей целью. А что в итоге? Что будет, когда окажется, что ребенок – это просто ребенок? И ничего больше???

Лориавель поджала губы. Ее брови сдвинулись домиком на переносице, а затем она опустила взгляд и вдруг… разревелась.

За портьерой ванной комнаты стало оглушительно тихо.

А мне не было стыдно. И я старалась не вспоминать о том, что, вероятно, мои собственные родители погибли много лет назад, позволив другим отнести меня в Шейсару, чтобы я выжила. Старалась не вспоминать, что и другие, может быть, погибнут завтра, через год или через десять лет, потому что темнота медленно убивает их. И выхода нет. Только надежда.

Дурацкая надежда на одного-единственного ребенка, который по какому-то старому пророчеству жрецов Стеклянного каньона должен спасти весь паучий народ.

– Ладно, я пописаю в стаканчик, – выдохнула я, сама не веря, что говорю это. И закрыла глаза ладонью.

Лориавель всхлипнула и подняла на меня мокрые глаза. Слезы еще текли по ее щекам, но она вдруг достала из-за пазухи золотой стакан и протянула мне.

– Разреветься – это был план, да? – приподняв бровь, спросила я, забирая стакан и кривясь от собственного яда. В голосе, в сердце. Я знала, что дочка жреца не могла придумать ничего столь ужасного, вроде манипуляции слезами, и все равно говорила.

Мне было… тяжко.

Лориавель покачала головой.

– Просто больно оттого, что ты ненавидишь, – ответила она тихо. – И тяжело нести на своих плечах вину всего каньона.

Теперь уже я глубоко вздохнула, уныло глянув на дно бокала.

– Я не ненавижу… ни тебя, ни шаррвальцев, – проговорила и ушла в соседнюю комнатку, почти сразу нехотя возвращаясь обратно с полной емкостью. – Мне просто… просто…

И выхода-то не было. Ведь если подумать, то план жрецов по исполнению пророчества гораздо милосерднее и многократно менее кровавый, чем план по завоеванию Шейсары. Так что с ребенком – это они еще худо-бедно, но неплохо придумали. Разве что бесполезно.

– Я понимаю, – выдохнула Лориавель, забирая бокал и пытаясь улыбнуться. Но у нее не вышло.

А я вдруг почувствовала свою вину. Уж по крайней мере Лори-то мне ничего плохого не сделала, а я выплеснула на нее всю накипевшую агрессию. Более того, если бы не дочка жреца, я вместе с Джерханом погибла бы в пещерах. Если бы не ее бесценный подарок.

Я провела пальцами по бутылочкам ожерелья, которое теперь не снимая носила с собой.

А потом вспомнила и другой факт. Ведь Лори и сама мечтала стать алой. И если у нее получилось бы, не пришлось бы воровать других шейсарок. Можно сказать, что собой она пыталась избавить меня и других девушек от нежеланной участи.

А я вот так отблагодарила ее!

Окончательно расчувствовавшись, я бросилась шаррвальке на шею и тоже едва не разревелась, ощутив себя самой настоящей неблагодарной нахалкой.

– Прости, – пискнула я дрогнувшими губами. – Все, что я сказала, тебя ни в коем случае не касается. Ты лучшее, что со мной случилось в Стеклянном каньоне.

– Эй, осторожней! – воскликнула девушка, обнимая меня свободной рукой и неожиданно усмехаясь. – Расплескаешь добро все!

Я чуть отстранилась, и в самом деле испугавшись. И тоже улыбнулась.

– Ну точно беременная, раз чувствительная такая, – хихикнула она и, видя, как широко округляются мои глаза, с улыбкой замахала руками. – Ладно-ладно, не переживай так, еще не известно ничего. И… Значит, я лучшее, что случилось с тобой в каньоне? Даже лучше Великого Айша? – прищурилась она и вдруг подмигнула мне.

И пока я краснела, она прошмыгнула под портьеру, отдавая золотой стакан радостно заголосившим жрецам.

– Эвиса, иди сюда! – крикнула из соседней комнаты дочка жреца. – Будем чудо смотреть!

Любопытство унять не удалось. Я подскочила как ужаленная, выбежала из ванны как раз в тот момент, когда Ильхамес, бросив на меня счастливый взгляд, выливал все содержимое стаканчика в горшок с землей. Затем простер над ней руку и прошептал:

 
«Сила древняя ввысь вознесется,
Мое слово – кровь богов,
Пусть волшебное семя очнется,
Коль родится дитя пауков…»
 

– Дитя кого??? – выдохнула я возмущенно, Ильхамес поднял на меня одну бровь и пожал плечами, мол, он тут ни при чем, такое заклятье.

А дальше все наше внимание оказалось отдано волшебному горшку, в котором начало происходить нечто невероятное.

Я до конца не верила, что произойдет то, чего все ждут. А когда из земли вверх потянулся один тонкий стебелек, в глазах подозрительно защипало.

– Да ну, нет, – хмыкнула я, взглянув на Лориавель, которая вдруг запрыгала и захлопала в ладоши. А затем почти то же самое стали делать жрецы. Трое взрослых мужчин что-то кричали, подняв руки к потолку, а один из них, кажется, пританцовывал.

У меня внутри что-то упало и покрылось льдистой корочкой. В глазах еще сильнее защипало.

Зато Ильхамес подбежал ко мне и вдруг порывисто обнял. Правда, тут же отошел на шаг назад и почтительно поклонился. Вслед за ним то же самое сделали и два других жреца, рядом с которыми встала Лориавель. А затем я заметила, что у выхода из теларана так и остались стоять слуги, а сейчас они и вовсе упали на колени, прижимая руки к груди.

– Да будет благословена Айяала, – как можно более сдержанно проговорил Ильхамес, глядя на меня с улыбкой и все еще не поднимая головы. – Завтра утром состоится ваша свадьба с Великим Айшем. И… все наконец-то будет хорошо.

Не знаю, случайно или нет, но Ильхамес, кажется, впервые заговорил нормально, не путая слова местами. И это было даже приятно. Но…

– Свадьба? – ахнула я, стараясь поскорее проморгаться.

Краем глаза я все еще глядела на маленький росток в горшке, который стремительно вытягивался, словно по волшебству. Хотя ведь и в самом деле по волшебству.

– Конечно, – кивнул другой жрец, тоже приходя в себя. Третий, кстати, натурально начал плакать, растирая слезы по морщинистому лицу. – Теперь вы – Айяала, и статус ваш отныне равен статусу Великого Айша. Мы устроим торжество великое! Каньон весь будет праздновать!

Он снова слегка станцевал, но тут же одернул мантию и сделал вид, что ничего не произошло.

– Смотрите! – прокричала вдруг Лориавель, указывая на горшок, в котором стебелек стал таким большим, что у него уже начали появляться листики и бутоны… красивого голубого цвета.

– Мальчик! – крикнул плачущий жрец и дернул Ильхамеса за рукав. – А я говорил! Я всегда говорил, что мальчик будет у Великого Айша. Наш будущий царь!

Ильхамес довольно закивал.

– Да нет же, смотрите! – повторила Лориавель, указывая пальцем куда-то в корни небольшого рододендрона. А там из земли неожиданно проклюнулся маленький хохолок еще одного растения.

В теларане воцарилась тишина и продолжалась ровно до тех пор, пока росток не стал большим, почти сравнявшись с первым. Пока на нем не выросли листья и розовые бутоны.

– Быть не может, – крякнул плачущий жрец, не переставая улыбаться.

Пляшущий жрец хмыкнул, весело глядя на меня.

– Красная мать благословила и впрямь вас, Великая Айяала, – поклонился Ильхамес. А Лориавель, усмехнувшись, бросила:

– Ну и даешь ты!

– Я даю?! – выдохнула я, думая, в какой момент лучше упасть в обморок, сейчас или когда все уйдут?..

А затем жрецы, наконец, заторопились меня покинуть.

– Готовьтесь, Великая, – проговорил тогда Ильхамес. – Столько всего надобно сделать. Всего сутки у нас! О, пауков нам в помощь!

– А зачем так торопиться? – глухо спросила я. – Вдруг… ошибка какая?

Жрец улыбнулся.

– Не может быть ошибки, Айяала. Не лжет священный рододендрон.

Сдавленный вздох вырвался из моей груди.

– Кстати, куда вы денете ростки? – спросила я с некоторым беспокойством, понимая, что деревья мне, в общем-то, жалко. Не хотелось бы, чтобы с ними что-то случилось.

– Высадим в саду теларана, бояться не надо, Айяала, – ответил Ильхамес. – Ваши деревца в самом центре расти будут. А сейчас отдыхайте. Скоро к вам десятки слуг придут, будут готовить к свадьбе.