Текст книги "Коронатор"

12. Свадьба в Тауэре

На бастионах и башнях замка Тауэр пылали огни. На фоне темного звездного неба это выглядело весьма эффектно. В неясных колеблющихся и пляшущих отблесках пламени старинные зубчатые башни казались еще величественнее и мрачнее. Между темными зубьями стен маячили силуэты стрелков в стальных шлемах, медленно двигавшихся вдоль укреплений с аркебузами на плечах. За их спинами колоссальным монолитом возвышалась старинная Белая Башня, построенная еще в годы правления первого короля нормандской династии. Это был чудовищных размеров куб с четырьмя меньшими башнями по углам. Тяжелые стены Белой Башни лишь кое-где были прорезаны узкими бойницами. В XIII веке эту циклопическую башню побелили известкой, отсюда и возникло ее название – Белая Башня. По традиции короли всегда проводили здесь ночь перед коронацией. Тауэр все еще считался королевской резиденцией, однако чем оживленней, роскошней и комфортабельней из года в год становился Вестминстер, тем реже двор жаловал своим вниманием эту старую резиденцию. А после того как Уорвик десять лет назад заточил в одной из башен Тауэра короля Генриха VI и тот томился там до тех пор, пока год назад тот же Уорвик не даровал ему свободу, о Тауэре все чаще стали поговаривать как о тюремной крепости.

Стены замка, как и полагалось, опоясывал широкий ров. В его стоя чих водах зыбились отражения огней на башнях. Дубовый подвесной мост был опущен. Копыта коней глухо били в настил из толстых досок. Плавно покачиваясь в верникоте, сестры Невиль переправились через ров и миновали низкую арку первой крепостной стены.

При свете факелов Анна видела толпящуюся челядь, темнеющие в отдалении служебные и жилые постройки. Вокруг сновали закованные в сталь воины. Их было гораздо больше, чем она привыкла видеть в Вестминстере. Здесь располагались почти вся городская милиция и отряды лучников, наводивших в Лондоне порядок, а также стража монетного двора и личная охрана герцогини Кларенс. Минуту спустя Анна увидела барона Стэнли в полном боевом облачении, выходившего из кардегардии. Она хотела его окликнуть, чтобы сообщить, что отдала приказ арестовать Бланш, ибо доподлинно узнала о ее предательстве, но передумала. Стэнли о чем-то оживленно беседовал с капитаном городской милиции, и Анна решила, что встретится с ним позже на пристани и спросит совета, как ей теперь быть. Впрочем, она и без этого знала, что скажет ей барон: не покидать Англию, самой отправиться к отцу и все ему поведать. В то же время она сознавала, что ни при каких обстоятельствах не последует этому совету, поскольку обязана как можно скорее встретиться с мужем.

Они проехали вторые ворота между двумя круглыми башнями и вскоре остановились. К их экипажу бросились лакеи в ливреях дома герцога Кларенса, чтобы помочь дамам выйти, однако Анна не стала дожидаться, пока ее поддержат, и, закинув шлейф на плечо, легко соскочила на утоптанную землю. Изабелла же выбиралась с трудом, опираясь на плечи прислуги и придерживая живот. На сестру она не глядела и, едва встав на ноги, тотчас направилась в сторону Белой Башни. Анна догнала ее, и сестра странным скрипучим голосом, словно не разжимая губ, сказала:

– Отправимся сразу в капеллу. Тебе нужно спешить, да и молодые, пожалуй, уже заждались…

Они поднялись по боковой каменной лестнице на второй этаж. Здесь было сумрачно, отсветы факелов в серебряных подставках терялись среди сложенных из грубо отесанных глыб чудовищно толстых стен. Анну оглушила окружавшая их тишина. Казалось, в Белой Башне нет ни души, а шум и гомон дворовой толпы остался по ту сторону закрывшейся за ними двери. Ей стало не по себе, и она взглянула на Изабеллу. Сестра также смотрела на нее. Дыхание ее было тяжелым и неровным, Анна видела блестевшие у нее на лбу бисеринки пота. Ощутив взгляд принцессы, Изабелла попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вялой, больше похожей на гримасу.

– Что с тобой, Изабель? Тебе дурно?

Не отвечая, герцогиня взяла факел из подставки и стала подниматься по винтовой лестнице. Анна, стараясь не наступать на шлейф сестры, последовала за ней. Сама не зная почему, она почувствовала волнение. Колеблющийся свет на исполинской кладке, шествующая впереди герцогиня в богатом, слегка подрагивающем при ходьбе головном уборе, отбрасывающем причудливую тень, и бархатный мрак позади – все это вызвало у Анны какой-то нервный озноб. Молчание сестры, ее непроходящее напряжение казались ей необъяснимыми, но она пыталась успокоить себя. «Чего мне бояться? Мы дети одной матери. В наших жилах одна кровь». Однако странное ожидание росло и росло в ней, пока она, глядя снизу вверх на фигуру сестры, не подумала: «Изабелла – жена Джорджа. А Джордж знает обо мне все. Он читал мои письма к отцу». Однако тут же одернула себя: «Но не решится же она вновь запереть меня! И именно сейчас, когда я приобрела такую власть в Лондоне!»

Наверху скрипнула дверь, и они вступили в старинную капеллу Святого Джона. Ее круглые тяжелые колонны и гладкие, без всяких украшений, арки казались угрюмыми и недружелюбными при ясном свете свечей. Изабелла опустила факел в бочку с водой, и он яростно зашипел. Анна вздрогнула от резкого звука, но тут заметила стоящую возле одной из колонн Дебору Шенли и с улыбкой шагнула навстречу, протягивая руки к подруге:

– Ах, моя дорогая, ты и не представляешь, как я за тебя рада!

Лицо Деборы светилось тихим счастьем, она была так прекрасна, что Анна, забыв все страхи, залюбовалась ею. Баронесса была одета в уже знакомое принцессе платье из розового дамаска[68]68
  Дамаск – шелковая ткань с блестящим рисунком на однотонном матовом фоне.


[Закрыть] с отделкой из синего бархата, с длинными разрезными рукавами, украшенными фестонами. Анна подумала, что, судя по всему, у недавно снявшей траур Деборы все еще недостает нарядных платьев, однако светлые тона идут ей больше всего, и она выглядит просто красавицей, хотя, вероятно, все дело в ослепительном сиянии глаз, в безмерно счастливой улыбке баронессы.

– Ты могла бы намекнуть мне хоть словом, – мягко упрекнула ее Анна.

– Ваше высочество, но ведь я тогда еще и сама ни о чем не ведала. Кристофер примчался так внезапно!..

– Не о том речь, – сказала Анна, лукаво подмигнув Деборе.

По лицу баронессы скользнула мимолетная тень непонимания, но она, все так же улыбаясь, пожала плечами, давая знать, что не знает, о чем речь. Анна даже обиделась – прежде Дебора ей больше доверяла. Она не стала больше намекать на то, что секрет баронессы ей известен, и повернулась к Кристоферу Стэси, чтобы сказать ему несколько теплых слов. В отличие от лучившейся счастьем Деборы, ее жених был скорее сумрачен, а еще вернее, напряжен, как тетива.

Было заметно, что он прямо с дороги, его кожаная одежда предназначалась для поездки верхом, а на ногах были сапоги с высокими, выше колен голенищами, на которых кое-где засохла грязь. Отвечая, он не смотрел в глаза принцессе, руки его беспокойно теребили пояс, и Анна готова была поклясться, что его что-то тревожит. Она даже занервничала – неужели молодой Стэси вовсе не жаждет этой свадьбы? Как такое возможно? Только последний глупец может не желать соединить свою судьбу со столь знатной, богатой и прекрасной дамой, как Дебора Шенли.

Беседуя с Кристофером, Анна случайно взглянула через его плечо – туда, где возвышался освещенный двумя маленькими свечами алтарь, на котором стояла дароносица и поблескивало шитое гарусом покрывало. Малорослый служка, почти карлик, помахивал кадилом, немного разгоняя затхлый сырой воздух в часовне, а перед алтарем молился священник в темной ризе, поверх которой был наброшен белый стихарь. Анна приметила гладко выбритую тонзуру, мощные плечи святого отца. Вот он поднялся и повернулся. Слова замерли на устах принцессы. Перед ней был Джон Мортон. Он смотрел на Анну с улыбкой, и ей пришлось снова подавить волну беспокойства. Нет, в том, что обряд совершит капеллан герцогини, не было ничего не обычного, но была необычна улыбка этого человека – торжествующая и насмешливая. Никогда прежде Джон Мортон не решился бы смотреть с таким выражением на свою принцессу. Даже в поклоне, которым он ее приветствовал, был откровенный вызов.

– Рах vobiscum[69]69
  Мир вам (лат.).


[Закрыть], – елейно произнес он, что так не вязалось с его откровенно смеющимся взглядом.

Почти машинально Анна ответила:

– Et vobis pater reverendissime![70]70
  И вам также, преподобный отец! (лат.)


[Закрыть]

Но уже в следующий миг она вскинула голову, резкие, обличающие слова уже готовы были слететь с ее уст, однако рядом раздался голос Изабеллы:

– Дорогая сестра, поторопимся. У сэра Кристофера всего одна ночь, да и священник заждался.

Анна не произнесла ни слова и отступила к Изабелле. Джон Мортон занял свое место, а жених, взяв невесту за кончики пальцев, подвел ее к алтарю, где оба опустились на колени. Водворилась тишина, лишь позвякивали цепочки кадила в руках служки да слышалось бормотание Мортона, призывающего благословение Божие на юную пару.

Анна видела, как Дебора дважды слегка поворачивала лицо к сэру Стэси, так что становились видны ее округлая щека и длинные, загнутые вверх ресницы. Шталмейстер же стоял не шевелясь, не двигаясь, он как будто и не глядел на Нортона, лишь порой, когда неверный отсвет пробегал по его кожаной куртке, казалось, что плечи его то никнут, то вновь расправляются. Анна даже начала сердиться на него: неужели в такую минуту он не может сосредоточиться, словно его раздражает сама церемония? Она искоса взглянула на сестру. Изабелла оставалась невозмутимой. Голова ее была гордо откинута, руки с силой сжаты на груди. Позади нее стояла какая-то дама, лица которой Анна не могла различить, и еще двое просто одетых мужчин. Она вгляделась внимательнее – и ее поразил их плебейский облик. На друзей Кристофера Стэси они вовсе не походили. Коренастые, с угрюмыми, почти разбойничьими лицами, в темных поношенных куртках, какие обычно надевают под кольчугу, они скорее смахивали на простых солдат, людей из гарнизона Тауэра. Странно, что именно их пригласили на это венчание.

В этот миг Джон Нортон приблизился к Деборе и Кристоферу, и Анна невольно замерла, вслушиваясь в извечный вопрос к жениху и его ответ:

– Я, Кристофер из рода Стэси, перед Богом и людьми выбираю спутницей жизни и законной супругой…

Анна мечтательно улыбнулась. Она видела, что Дебора по-прежнему смотрит на жениха, но теперь и он открыто глядел на нее, произнося слова мягким, грудным баском и вкладывая в них истинное чувство. Сердце Анны сладко заныло, и ее охватила грусть. Она и завидовала счастью Деборы, и в то же время радовалась, что та, пройдя через столько невзгод и испытаний, наконец нашла свое счастье. Счастье… Именно в нем ей самой было отказано… И она судорожно вздохнула, услышав:

– …отныне и навсегда, пока нас не разлучит смерть.

Теперь заговорила Дебора:

– Я, Дебора, баронесса Шенли, перед Богом и людьми…

Это прозвучало негромко, но с такой пронзительной нежностью, что у Анны на глаза навернулись слезы. Но в это мгновение она заметила, как заколебались язычки пламени свечей, – словно где-то распахнули дверь. Джон Мортон выпрямился и поверх голов жениха и невесты взглянул на Анну. Это становилось невыносимым. «Погоди же! Я еще успею спросить у тебя, почему ты вчера так поспешно исчез из зала капитула, явно избегая встречи со мной! И если не получу достаточно убедительного ответа, то сидеть тебе еще сегодня под замком, как и этой предательнице Бланш!»

Она приметила, что Мортон бросил осторожный взгляд куда-то в сторону, во мрак, а затем как ни в чем не бывало соединил руки Деборы и Кристофера и елейным голосом изрек:

– Ego coniogo vos in matrimonium in nomine Patris et ilii et Spiritus Sancti. Amen[71]71
  Я сочетаю вас в браке во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь (лат.).


[Закрыть].

– Amen, – негромко повторили за ним присутствующие, творя крестное знамение.

Казалось, все течет как обычно, но вместе с тем что-то изменилось вокруг. Охранники позади зашептались, и это возмутило Анну. Изабелла взглянула было на сестру, но едва та повернулась к ней, сейчас же отвела взгляд. Глаза ее заметались, и Анна готова была поклясться, что Изабелле более всего сейчас хочется вскочить и броситься прочь. Лишь дама за ее спиной оставалась спокойной, время от времени поглядывая куда-то вверх, на хоры. Анна невольно проследила за ее взглядом и обнаружила, что там в полумраке скрывается чья-то фигура. Ей недоставало света, чтобы разглядеть лицо этого человека. Она видела лишь высокие сапоги, как у Кристофера, забрызганные грязью, и меховую опушку камзола до колен. Анна непонятно почему вдруг заволновалась и даже пропустила момент, когда новобрачные обменялись поцелуем у алтаря.

Началась месса. Джон Мортон теперь стоял лицом к алтарю, отправляя службу. Малорослый служка по-прежнему ритмично помахивал кадилом, глядя перед собой. Казалось, что он один ничего не замечает. В эту минуту человек, скрывавшийся на хорах, выступил из-за колонны и с улыбкой кивнул Кристоферу. Анна тотчас узнала его. Это был Джордж, герцог Кларенс.

Анна была так ошеломлена его появлением, что поначалу ничего не заподозрила. В ее голове теснились какие-то нелепые обрывки мысли: почему никто не поставил ее в известность о том, что герцог не в Глостершире, а вернулся в Лондон, почему он опоздал на свадьбу своего шталмейстера, ведь, судя по их виду, они прибыли вместе и совсем недавно, так что даже не успели переодеться? Известно ли было Изабелле, что ее супруг сейчас в Тауэре? Она взглянула на неподвижно стоящую Изабеллу – и ее словно молнией пронзило. Сестра знала, знала, что Джордж в Лондоне. Именно она заманила ее сюда, чтобы устроить встречу с ним. Ведь если герцогу Кларенсу и удалось перехватить оба ее прежних послания, то вряд ли он сможет сделать это теперь, когда письмо повезет Стэнли с сильным и хорошо вооруженным отрядом. А значит, граф Уорвик все-таки узнает наконец о предательстве зятя. Анна ощутила мимолетное торжество. Что бы ни говорил Кларенс в свое оправдание, как бы ни извивался и молил, она сделает то, что решила сделать.

Служка наконец оставил в покое кадило и принес из-за алтаря книгу, которую водрузил на резную подставку. Жених и невеста поставили свои подписи, затем расписалась Изабелла и протянула перо сестре. Анна почувствовала, как в ней поднимается гнев. Чего они добиваются? Они составили заговор (теперь Анна уже не сомневалась в том, что Изабелла знает все о планах мужа), они перекинулись на сторону Белой Розы, но не в их силах заставить ее молчать. Разумеется, старшая сестра, во всем покорная своему мужу и повелителю, готова ради него предать даже отца, и она вряд ли даст Анне письменные принадлежности, но молчать-то они ее не смогут заставить, и барон Стэнли доставит Делателю Королей весть об измене своего названого сына!

Анна расписалась так стремительно, что взвизгнуло гусиное перо.

– Я поздравляю тебя, дорогая!..

Дебора слабо улыбнулась и взглянула на мужа. Но Кристофер Стэси оставался серьезным и не сводил взгляда с лица принцессы. Показалось Анне или нет, но в его глазах мелькнуло сочувствие. Именно это вдруг испугало ее. Она круто обернулась. Двое стражников угрюмо стояли у дверей, Джон Мортон светился торжеством, а Изабелла не сводила с нее остановившегося взгляда. Даже Дебора вцепилась в руку мужа.

«Неужели все они лишились рассудка? Я немедленно велю арестовать их как изменников!»

Она решительно шагнула к двери. И в этот миг Джордж, легко перешагнув через перила, спрыгнул с хоров и преградил ей дорогу.

За спиной испуганно ахнула Изабелла, но Джордж послал ей воздушный поцелуй и уставился в побледневшее лицо принцессы. От него тяжело пахло вином, он улыбался. Его кудрявые волосы были в беспорядке отброшены со лба, на щеках темнела щетина. У Джорджа были серо-зеленые, почти прозрачные глаза, но в этот миг из-за неестественно расширившихся зрачков они казались черными, а белки были исчерчены кровавыми прожилками.

– Рад видеть вас, кузина. Клянусь страстями Господними, вы даже не можете себе представить, как я рад вас видеть!

Анна отшатнулась:

– Вы пьяны, герцог!

Джордж лишь пожал плечами и состроил шутовскую мину.

– После той скачки, какую я вынес, мудрено было не выпить кружку доброго старого эля. Ведь я так торопился на свадьбу!

– Фигляр! – сквозь зубы бросила Анна и хотела обойти его стороной, но герцог довольно грубо схватил ее за руку.

– Куда же вы, ваше высочество? А свадьба? Неужели вы откажетесь поднять бокал за здоровье молодых?

Он дважды громко хлопнул в ладоши. Отворилась дверь и, к изумлению Анны, в капеллу вошла Бланш Уэд. Широко открытыми глазами принцесса следила за тем, как ее фрейлина, неся перед собой поднос с бокалом, приблизилась и присела в низком реверансе. Затем она выпрямилась и улыбнулась. В ее улыбке светилось то же торжество, что и у Джона Мортона.

Анна почти машинально взяла бокал, но холод тяжелого вишневого стекла заставил ее опомниться.

– Что вы делаете здесь, Бланш?

– Я здесь по приказу герцога Кларенса.

Ее голос был резким и трескучим. Куда подевалась милая девчушка с ямочками на щеках, так веселившая Анну? Перед ней стояла новая Бланш – сухая, решительная, жестокая.

Джордж наслаждался ситуацией.

– Вы разве не знаете леди Уэд? Это странно, принцесса. Ведь Уэды так возвысились при Йорках, а леди Бланш была любимой фрейлиной королевы Элизабет. Она-то и принесла мне ваши первые латинские записки. Как это там было: «Hannibal ad hortas»? Или еще: «Tu quoque, Brute!» Школярская латынь. Не знаю, как граф Уорвик, но я-то сразу понял, в чем дело.

– Там была еще одна фраза, – сухо сказала Анна. – «Lupus pilum mutat, non mentem».

Герцог смахнул с лица улыбку.

– Пейте, Анна! Это превосходное вино, выдержанная мальвазия.

Анна вдруг не на шутку испугалась.

– Вы что, задумали меня отравить?

– Ради неба, что вы такое говорите, кузина? Может ли быть, чтобы Изабелла позволила погубить любимую сестрицу?

– Почему бы и нет? Если она готова вам в угоду свести в могилу родного отца, то что ей помешает отравить сестру, которую уязвленное честолюбие Изабель считает более удачливой?

Позади раздался шорох платья герцогини.

– Нет, Анна, нет…

Но Джордж жестом заставил супругу молчать.

– Вы скверно думаете о моей жене, принцесса. Изабелле пришлось выбирать, чью голову ей менее предпочтительно видеть на Лондонском мосту, вот и все. Выбор был не в пользу Делателя Королей. Сейчас же никто не намерен причинять вам зло. Вы уснете и будете сладко спать в одной из башен Тауэра, а в это время преданная нам леди Барбара, – кивнул он в сторону стоявшей неподалеку придворной дамы, – в вашем платье и под вуалью взойдет на корабль и отчалит из Лондона. Лорд Стэнли, как бы ни было это для вас прискорбно, ничего не передаст Делателю Королей…

– Вы с ума сошли! Вы полагаете, что Стэнли ничего не заподозрит? Или на корабле не заметят подмены?

– О Стэнли вам не стоит беспокоиться. А капитан уже получил свою плату и будет молчать до тех пор, пока близ Тинбери не высадит леди Барбару на берег. Что касается вас, то вы останетесь в Тауэре вплоть до вступления моего брата, короля Эдуарда, в Лондон.

Его глаза зловеще сузились.

– Пейте же поскорее! Пейте, или я велю своим людям насильно влить вам в горло это вино.

В этот миг прозвучал полный ужаса голос Деборы:

– Ради всего святого! Что здесь происходит?

Кларенс досадливо поморщился:

– Кристофер, уведите свою супругу!

В тот же миг Анна выплеснула вино в лицо Джорджу и, с силой оттолкнув Бланш, кинулась к двери:

– На помощь! Стража! Измена! Измена!

В дверях ее схватили люди герцога, стали заламывать руки. Анна кричала и вырывалась. Ей пытались заткнуть рот, но она кусалась и отбивалась так, что двое дюжих стрелков не могли с ней справиться. Герцог бросился на подмогу, но отчаяние придало Анне сил, и она боролась с ожесточенным упорством. Она потеряла эннен, волосы ее разметались, а тело извивалось, как угорь, в руках мужчин. Анна вновь закричала что было силы, но ее ударили по голове чем-то тяжелым и, когда она стала оседать, затолкнули в рот кляп, так что она едва не задохнулась. Где-то неподалеку отчаянно кричала Дебора и билась в руках мужа, пока герцог яростно не рявкнул:

– Уйми ее, Стэси, уйми, если тебе дорога ее жизнь!

Крик Деборы превратился в глухое мычание – шталмейстер зажал ей рот. Возле алтаря одиноко стояла Изабелла. Она отвернула лицо, чтобы не видеть, как трое мужчин управляются с ее сестрой. Испуганный служка на четвереньках уполз за алтарь. Леди Барбара всем телом припала к одной из колонн.

Откуда-то из мрака возник Джон Мортон и накинул на голову Анны плотную ткань. Она почувствовала, что задыхается, а в это время ее спутали по рукам и ногам. Воздуха не хватало, тело слабело. Наконец, повиснув на руках своих мучителей, Анна Невиль потеряла сознание.