Текст книги "Законность"

Как мы видели в предыдущем параграфе, планирование никогда не происходит в вакууме. Прошлые решения формируют основу, которая ограничивает и направляет новое рассуждение. Когда рациональный планировщик обдумывает, стоит ли преследовать определенную цель, он пытается определить, может ли цель быть достигнута способом, совместимым с этой основой из ранее принятых решений.

Разрабатывая и конкретизируя свои планы, планировщик может выбрать один из двух вариантов: «нисходящее» планирование (Top-Down) или «восходящее» (Bottom-Up). В случаях «нисходящего» планирования планировщик начинает с общего действия, которое необходимо выполнить (приготовление ужина), и разбивает его на несколько основных задач (покупка продуктов, приготовление еды, уборка). Затем он(а) разбивает каждую крупную задачу на составные части (покупка продуктов: поехать в магазин, выбрать продукты, купить, загрузить в машину и поехать домой). Планировщик продолжает этот процесс уточнения на каждом этапе, пока не достигнет точки, в которой соответствующие действия могут быть выполнены без дальнейшего планирования (сесть в машину, завести машину, свернуть направо на Стейт-стрит и т. д.).

В случае «восходящего» планирования планировщик начинает со смутного представления о целях, которые должны быть достигнуты (я хочу суп на ужин, хотя не знаю, что еще съесть), и переходит к детальному обдумыванию задач нижнего уровня (сделать бульон: наполнить кастрюлю водой; добавить морковь, сельдерей, лук и курицу; снять пенку, когда он закипит; варить на медленном огне в течение часа). Любое решение выполнить простую задачу определенным образом ограничивает выполнение других простых задач (для приготовления куриного бульона необходимо пойти на рынок, где продаются цыплята). После того как запланированы другие основные задачи, он пытается объединить их, чтобы увидеть, подходят ли они друг другу. Они могут не сработать по двум причинам: либо они несовместимы друг с другом (может быть это невозможно добраться до «Safeway»[25]25
  Safeway также является сетью супермаркетов в США.


[Закрыть] и приготовить суп в отведенное время), либо они согласованы, но недостаточны для выполнения задания любого более высокого уровня (для приготовления супа в бульон нужно добавить что-то еще). В первом случае согласованность необходимо восстановить, перебирая варианты с одной или обеими конфликтующими задачами (например, вместо Safeway отправиться в Pathmark). Во втором случае для достижения необходимого эффекта необходимо добавить новые задачи более низкого уровня (добавить рис в бульон). После корректировки субпланов новые задачи более высокого уровня объединяются, чтобы проверить, подходят ли они друг другу (достаточно ли времени, чтобы приготовить рис? достаточно ли супа на ужин?). Процесс планирования заканчивается, когда все поставленные задачи становятся достаточными для достижения конечной цели. «Восходящее» планирование особенно полезно, когда планировщик не уверен, какие задачи он должен выполнить и как все они будут связаны. В таких случаях он не может начать со своей главной цели и методично продвигаться вниз по дереву планирования, потому что ему не хватает абстрактного по нимания того, как связаны различные задачи. Начиная с задач более низкого уровня, контуры которых она понимает, ее подробное планирование одной части проекта ограничивает то, как должны выполняться тесно связанные задачи. Она может приступить к заполнению соседних ячеек, медленно продвигаясь по иерархии планирования и поднимаясь вверх, и в конечном итоге составляя последовательный и полный план действий.

Обратной стороной «восходящего» планирования является то, что порядок задач не зависит от цельного представления об общей структуре деятельности. Слишком большое внимание к низкоуровневым деталям может непреднамеренно привести к тому, что планировщик не увидит леса за деревьями и приведет к планам, которые пронизаны несоответствиями, пробелами и дублированием. Напротив, если функциональные очертания проекта хорошо изучены, «нисходящий» подход обычно более уместен. Безусловно, планирование в реальной жизни, как правило, сочетает в себе элементы как нисходящего планирования, так и «восходящего», причем наилучшее сочетание определяется тем, насколько хорошо планировщик понимает природу деятельности, которую он намеревается выполнить.

Было бы бессмысленно строить планы, если бы мы не руководствовались ими в своем поведении. Чтобы мой кулинарный план был полезен для меня же, недостаточно только сформулировать его и принять (adopt): я тоже должен применить (apply) этот план.

Я использую этот термин, «применять» план, как обозначение использования плана для того, чтобы руководствоваться этим планом или с его помощью оценивать поведение. План применяется с учетом перспективы, когда он используется для определения того, какие действия требуются, разрешаются или уполномочиваются в данных обстоятельствах. План применяется ретроспективно, когда он используется для оценки того, соответствовало ли действие рассматриваемому плану или не соответствовало. (Предупреждение: иногда, когда мы говорим, что «применяем» план, мы имеем в виду, что мы его выполняем. Таким образом, я применяю свой план по покупке курицы, когда на самом деле покупаю курицу, потому что она продается. Однако, когда я говорю о «применении» планов, я буду иметь в виду использование планов для направления или оценки действий, оставляя «выполнение» (для процесса их воплощения.)

Применение плана – это трехэтапный процесс. Тот, кто применяет план, должен определить (1) содержание плана, (2) контекст его применения и (3) способ согласования с планом в этом контексте. Таким образом, если я применяю свой план во второй половине дня, я должен решить, что это за план («приготовить ужин вечером»), каковы обстоятельства (например, достаточно ли у меня продуктов для готовки?), а также, что в таком случае я должен сделать, чтобы выполнить план (скоро должен отправиться за едой). Планировщик может обнаружить, что план неприменим к конкретной ситуации и в этом случае – что план ничего не требует, не разрешает или не поручает субъекту делать или не делать.

Точно так же, в случае если он принимает план, то нет необходимости его формулировать, он также и не должен применять данный план самостоятельно. Если я попрошу мясника принести жаркое в супермаркете, мой друг может сказать мне: «Подожди, я думал, ты сказал мне, что собираешься купить курицу, если она есть, и посмотри, она продается». Мой друг, таким образом, применил мой план за меня.

Независимо от того, кто применяет план, рациональность требует, чтобы тот, кто его принял, был уверен, что кто-то его применяет. Принять план и не использовать его или использовать неправильно – нерационально. Другими словами, планировщик подвергается критике, когда он забывает, что принял определенный план, не может понять его содержание, не утруждает себя выяснением того, каковы обстоятельства и контекст, не использует свои убеждения для определения применения плана, неправильно использует эти убеждения или просто не воплощает в жизнь план, который он, по его же мнению, применил.

Чтобы определить содержание плана, планировщик должен быть осторожен, чтобы не впасть в рассуждения о его преимуществах. Как мы видели, ценность плана в том, что он «думает» за нас. Если бы для определения содержания моего плана приготовления пищи мне пришлось бы обдумать, следует ли мне готовить ужин сегодня вечером, то принятие моего плана было бы бесполезным. Планы не могут думать за нас, если для того, чтобы узнать, как они нам рекомендуют поступить, мы должны повторять те же рассуждения5.

Позвольте мне завершить этот параграф об индивидуальном планировании, сказав несколько слов о том, что я имею в виду под термином «план». Под «планом» я не имею в виду психическое состояние «наличия плана». Намерения (intentions) – это не планы, они, скорее, воспринимают планы как свои объекты. Для моих целей планы – это абстрактные пропозициональные сущности, которые требуют, разрешают или уполномочивают агентов действовать или не действовать определенным образом при определенных условиях.

В главе 2 я охарактеризовал норму как абстрактный объект, который действует как руководство для поведения и стандарт для его оценивания. В соответствии с этой характеристикой планы также являются нормами. Они являются ориентирами для поведения, поскольку их функция заключается в выборе курса действий, которые обязательны для выполнения, разрешены или уполномочены при определенных обстоятельствах. Они также являются стандартами для оценки, поскольку предполагается, что они будут использоваться в качестве меры правильного поведения, если не другими, то, по крайней мере, самими субъектами планов.

Когда человек принимает личный план, то он таким образом подчиняется норме. Эта способность к самоуправлению (self-governance) коренится в принципах инструментальной рациональности. Другими словами, планирующие существа обладают рациональной способностью подчиняться нормам. Действительно, эта способность объясняет эффективность планирования. Психология планирования уникальна не только потому, что она позволяет планировщику формировать психические состояния, которые контролируют будущее поведение, но и в той мере, в какой она позволяет им осознавать, что формирование этих состояний порождает рациональное давление, чтобы они действовали соответствующим образом. Таким образом, когда отдельное лицо принимает план самоуправления, его предрасположенность к выполнению этого плана и доведению его до конца не является просто рефлексом. Предрасположенность работает посредством признания того, что план является обоснованным стандартом поведения и налагает рациональное требование для его выполнения.

Хотя все планы являются нормами, не все нормы являются планами. Например, законы логики и принципы морали являются нормами, но обычно не считаются планами. Планы – это «позитивные» сущности: они создаются путем принятия (adoption) и поддерживаются посредством признания (acceptance). Напротив, нормы логики и морали существуют просто в силу их предельной действительности. Они никем не созданы. Планы также обычно являются неполными нормами, которые должны со временем конкретизироваться, в то время как нет смысла говорить о постепенном развитии законов логики или морали.

Планы также являются целевыми объектами. Это нормы, которые не только создаются, но и создаются, чтобы быть нормами. Я принял план приготовить ужин вечером именно так, чтобы это направляло мое поведение к цели приготовления ужина. С другой стороны, нормы-обычаи (customary norms) могут существовать, даже если они не были созданы для использования при принятии решений. Например, практика есть индейку на День благодарения, возможно, возникла спонтанно, а не с целью побудить людей выбирать индейку в качестве блюда на День благодарения.

В общем, мы можем сказать, что норма – это план при условии, если он был создан процессом, который должен создавать нормы. В случае индивидуального планирования процесс представляет собой психологическую активность намерения. Однако в институциональном контексте, как мы увидим в следующей главе, план может быть создан, даже если тот, кто его принял, не намеревался создавать норму. Пока соблюдается установленная институциональная процедура, он будет действовать в соответствии с процессом, который должен создавать нормы, и, следовательно, сможет принять план.

Хотя все планы являются позитивными целевыми нормами, не все позитивные целевые нормы являются планами. Угрозы создаются человеческими действиями и создаются для направления действий, но обычно они не являются типично структурированными нормами: в отличие от планов, они не являются неполными, сложными или иерархичными. Что еще более важно, эти нормы не предназначены для того, чтобы определять поведение, решая вопросы о том, как действовать, и они не предназначены для решения таких вопросов. Угрозы должны и претендуют быть всего лишь одним из факторов, которые необходимо учитывать. Это не является свидетельством иррациональности или неуважения к осознанию того, следует ли капитулировать перед угрозой, – в конце концов, вооруженный преступник дает вам выбор: «Ваши деньги или ваша жизнь». Напротив, когда кто-то принял план для себя или для другого человека, предполагается, что этот план предвосхищает рассуждения о его достоинствах, а также имеет целью дать повод для предвосхищения обсуждения его достоинств.

Наконец, норма является планом только в том случае, если она создается процессом, который предрасполагает (disposes) субъектов нормы следовать ей. Если я планирую приготовить ужин сегодня вечером, я буду находиться в диспозиции приготовить ужин сегодня вечером. Это не означает, что я буду готовить ужин, а только то, что я буду готовить при нормальных условиях. Отсюда следует, что решения, не внушающие склонности подчиняться, не порождают планов. Если сумасшедший «планирует» вывести армию Соединенных Штатов из Ирака, никакого плана вывода не существует, потому что решения сумасшедшего абсолютно не влияют на передвижения войск.

Итак, план – это особый вид нормы. Во-первых, он имеет типовую структуру: неполную (partial), составную (composite) и иерархичную (nested). Во-вторых, он создается определенным процессом, а именно поэтапным, целенаправленным и побуждающим субъектов соблюдать созданные нормы. В-третьих, предполагается, что план разрешает и призван разрешить вопросы о том, что следует делать.

Планирование для мелкомасштабной общей деятельности

Когда я решил, что приготовлю ужин дома, мне приходит в голову, что было бы весело готовить вместе с кем-нибудь. Поэтому я звоню своему другу Генри, приглашаю его готовить вместе, и он соглашается. Теперь у нас есть план: приготовить ужин вместе сегодня вечером.

Конечно, этот план нам не пригодится, если мы его не наполним деталями. Но в этом случае все усложняется. Если раньше я мог самостоятельно решать все вопросы, связанные с приготовлением пищи, теперь я должен посоветоваться с Генри, по крайней мере по основным задачам. Было бы несправедливо и даже грубо в одностороннем порядке решать, что мы будем есть, когда начинать готовить и так далее. Кроме того, у нас есть новый набор вопросов, на которые необходимо ответить, например: кто должен раздобыть продукты, кто что должен приготовить, кто должен сделать уборку и т. д. Планирование на двоих предполагает организацию поведения не только во времени, но и между людьми.

Допустим, мы с Генри решили приготовить рыбу и сделать салат. Я беру на себя поиск рыбы, а он ингредиентов для салата. Сколько у нас сейчас планов (или, как я иногда буду говорить, сколько планов мы сейчас разделяем)? Опять же, ответ зависит от обстоятельств. В каком-то смысле мы приняли пять планов: (1) мы вместе готовим ужин сегодня вечером, (2) мы вместе готовим рыбу сегодня вечером, (3) мы вместе делаем салат сегодня вечером, (4) я покупаю рыбу перед ужином, (5) ты покупаешь ингредиенты для салата перед ужином.

В другом смысле у нас есть только один план, а именно план вместе приготовить ужин сегодня вечером. Совместное приготовление рыбы и салат – это субпланы общего плана совместного приготовления ужина. Мы вместе готовим ужин, готовя вместе рыбу и салат. Точно так же моя покупка рыбы перед ужином – это субплан нашего совместного приготовления рыбы сегодня вечером, то, что Генри закупает ингредиенты для салата перед ужином, является субпланом нашего совместного приготовления салата, и каждый из них является субпланом общего плана совместного приготовления пищи.

Как следует из вышеизложенного, структура общих планов аналогична структуре индивидуальных планов. Общие планы тоже обычно бывают неполными: они разрабатываются с течением времени, начиная с согласования целей и постепенного разделения шагов, которые должен предпринять каждый участник. Общие планы также обычно являются составными: у них есть части, которые сами по себе являются планами. Например, в наш план по приготовлению ужина входит покупка и приготовление еды. Наконец, общие планы обычно являются иерархичными: они определяют общую цель, которую должна достичь группа, и указывают в своих субпланах части, которые должен принять каждый. Когда мы конкретизируем, как мы должны готовить ужин вместе, мы принимаем нашу совместную готовку как установленную и обдумываем только то, какие действия следует предпринять каждому из нас, чтобы наша совместная деятельность привела в результате к сегодняшнему ужину.

Хотя планирование для группы может быть сложным делом, особенно когда оно также выполняется самой группой, преимущества планирования обычно перевешивают затраты. Как и в случае индивидуального планирования, участники групповой деятельности не всегда смогут обдумать оптимальность следующего шага. Поскольку мы с Генри не являемся высокотехнологичными мыслительными машинами, запрограммированными именно для этой цели, нам нужно заранее наметить некоторые из наших действий, чтобы, когда придет время для выполнения, каждый мог обратиться к нужным частям совместного плана и действовать соответствующим образом.

Тем не менее есть причины для планирования для группы, которые совершенно не зависят от этих преимуществ заблаговременного планирования. Чтобы понять, что они из себя представляют, давайте начнем с рассмотрения преимуществ совместных действий. Согласно Дэвиду Юму, «Пока каждое отдельное лицо трудится в одиночку и только ради себя, силы его слишком малы, чтобы произвести какую-нибудь значительную работу, поскольку его труд затрачивается на удовлетворение различных нужд, он никогда не достигает совершенства в каком-нибудь одном искусстве, а так как его силы и успех не всегда одинаковы, то малейшая неудача в одном из таких частных искусств должна сопровождаться неизбежным разорением и нуждой»6. Как указывает Юм, индивидуальные усилия часто слишком слабы, неумелы или рискованны для выполнения многих из целей, которых мы хотим достичь (подумайте о том, чтобы построить дом самостоятельно). Упорядоченно объединяя усилия, мы можем объединять наши знания и минимизировать риск неудачи.

Таким образом, в общей деятельности действия участников должны координироваться друг с другом, чтобы получить выгоду от объединения талантов. Полезность любого курса действий нельзя оценивать изолированно, а только как часть общего вектора согласованных усилий. Следовательно, рациональное обсуждение общей деятельности является стратегическим по своей сути: то, что должен делать один человек, зависит от того, что будут делать другие.

Мы можем представить себе два основных способа, которыми участники совместной деятельности могут попытаться упорядочить дела. Первый способ – полная импровизация: в каждый момент каждый человек оценивает различные варианты, доступные ему на основе своих прогнозов о том, как будут действовать другие, и выбирает вариант, который он считает лучшим. Когда деятельность полностью импровизирована, ни один участник не получает никаких указаний, каждый предоставлен самому себе для размышлений.

Хотя подобная импровизация эффективна во многих контекстах, таких как неторопливые прогулки, парный теннис и джазовая импровизация, есть ряд причин, по которым она не может быть универсальным методом координирования совместной деятельности. Во-первых, участники не всегда могут полагаться друг на друга в принятии правильных решений: некоторые участники могут быть менее информированы и неверно оценят определенный выбор как наилучший. Некоторые могут обладать всей необходимой информацией, но в момент выбора будут не в состоянии справиться и выберут неправильный вариант или у некоторых могут быть другие предпочтения, и в результате они выбирают курсы поведения, которые работают в разных целях. Без какого-либо метода для исправления или управления поведением, асимметрия информации, когнитивная неспособность и противоречащие друг другу предпочтения угрожают погрузить совместные предприятия в хаос.

Во-вторых, импровизация такого рода также может быть не способной координировать поведение из-за проблем с предсказуемостью. Поскольку рациональное обсуждение совместных действий является стратегическим, импровизаторы должны уметь предугадывать, что выберут их коллеги-импровизаторы. Однако прогнозирование может стать трудной задачей. Участники не могут предполагать, что другие будут делать то, что они от них хотят, потому что другие могут не знать, что делать, или могут иметь другие желания. Хотя участники могли бы предсказать поведение, если бы они знали, во что все верят и чего желают, у них обычно не бывает такой информации, и даже если бы была, может потребоваться очень много времени, чтобы выяснить, что каждый будет делать, вычисляя что им было бы разумно сделать, учитывая все, во что они верят и чего хотят.

Проблемы прогнозирования особенно остро стоят, когда группа сталкивается с проблемой координирования. Напомним, что в этих стратегических ситуациях решения для игр произвольны. Когда решения являются произвольными, предпочтения каждого игрока определяются исключительно их ожиданиями того, что будут делать другие игроки. Например, меня может не волновать, получу ли я рыбу, а Генри – ингредиенты салата или он получит рыбу, а я – ингредиенты салата. Ему может быть также безразлично. Поэтому правильная стратегия для каждого из нас полностью зависит от того, какую стратегию выберет другой. Если у нас нет какой-либо основы для предсказания выбора каждого из нас, наша попытка скоординировать наши действия, скорее всего, будет сорвана.

Импровизация без ограничений не является надежным методом координирования совместной деятельности, потому что она уместна только при очень высокой степени доверия, общности интересов и предсказуемости среди участников. Когда что-либо из этого выходит из строя, предпочтительной стратегией будет какая-либо форма заблаговременного планирования. Таким образом, если меня беспокоят возможности или предпочтения Генри, я должен обсудить их с ним, прежде чем действовать. Так как, если я смогу убедить его, что для него было бы лучше выбрать один вариант, а мне другой, или пойти на какую-то форму компромисса, мы сможем выбрать ту же совместную стратегию и реализовать хороший план, когда время для действий подойдет.

Таким образом, планирование в контексте общей деятельности выполняет важную функцию контроля. Это позволяет некоторым участникам направлять поведение других в том направлении, которое они считают желательным. Необходимость управлять поведением других участников будет актуальна, когда участники не доверяют интеллекту, характеру (личным качествам) или знаниям друг друга или когда их предпочтения значительно расходятся. В таких обстоятельствах участники не могут просто предполагать, что другие смогут правильно скоординировать их поведение. Они должны использовать планы, чтобы компенсировать свое недоверие или разногласия, чтобы другие участники действовали так, как они хотят или считают нужным.

Планирование в групповом контексте также снимает проблемы прогнозирования. Принятие общих планов членами группы устраняет необходимость в высоком уровне компетентности или подробных знаниях о желаниях и убеждениях каждого. Мне не нужно знать, что Генри захочет выбрать какой-то конкретный вариант, чтобы иметь возможность ожидать, что он его выберет. Обратите внимание, что функция планирования состоит не в том, чтобы улучшить выбор, а в том, чтобы сделать его понятным для других. Имея общий набросок, который мы признаем, каждый из нас может обоснованно прогнозировать, что другие сделают свою часть работы. В таких обстоятельствах лучше согласиться на достойный план, чем надеяться на лучшее решение.