Текст книги "Волна. Часть II"

– А как же вы?

– Я уже взрослая девочка, решение жить на Земле – только мое. К тому же надеюсь, последняя разработка позволит и мне получить бессрочную резиденцию.

– Зачем вам это? Неужели вы не хотите жить по-настоящему? Путешествовать, открывать новое, смотреть на мир глазами ребенка? Неужели вам не нужна эта свобода?

– По-моему, вы сильно недооцениваете Землю. На ней столько живописных уголков, что и за всю жизнь не объехать!

– Не знаю, – мужчина залпом допил свой коктейль и помотал головой. – Я бы там не смог. Меня постоянно тянет искать новое. На Земле уже все открыто и изучено!

– Но вы же пианист, – она с сомнением посмотрела на собеседника.

– Ну и что? Вы знаете, сколько звуков вы еще не слышали просто потому, что не выезжали с планеты? Море! Земное правительство теряет массу талантливых самородков. Ведь ни музыка, ни изобразительное и литературное искусство не ограничиваются привычными нам семью нотами, цветами видимого спектра и сюжетами древних греков! Вокруг целый мир, вы столько теряете! Даже если в вас и рождается свежая идея, вы не можете ей ни с кем поделиться! Вам ведь запрещают даже близким показывать ваши наработки! Только всезнающая комиссия может отделить зерна от плевел, тфу! – он хлопнул ладонью по столу. – Бармен, повтори!

– Комиссия не из дураков состоит.

– Тогда почему они отклоняют заявки гениев? Только потому, что они не резиденты Земли? Да все мы изначально были резидентами. Все!

– Похоже, вас очень трогает эта тема, – она легко погладила его по плечу.

В этом жесте ей почудился отголосок другой жизни, где они с Ги лучшие друзья с детства. Именно так они утешали друг друга. Едва заметным интимным жестом, который был понятен лишь им двоим. В котором была вся любовь, которую они тщательно скрывали за фасадом дружбы.

– Так и есть, – он посмотрел на нее, во взгляде появилось что-то новое. Какой-то странный оттенок узнавания. Словно он тоже мог вспомнить альтернативную реальность. – Только это и важно. Иначе все бессмысленно!

– Вы ведь выбрали свой путь, – Мари убрала руку. – Какое вам дело до нас, землян? Вы, очевидно, живете в свое удовольствие. Или вы жалеете о сделанном выборе?

– Я жалею, что никто не сопротивлялся, когда произошла эта так называемая культурная революция. Все приветствовали ее, аплодируя стоя! Победа разума, победа интеллигенции, как там было? И во что это превратилось? В большой курорт для ученых тунеядцев?

– И творческих.

– Что?

– Ученых и творческих тунеядцев, – она снова улыбнулась. – У нас все еще есть творческая интеллигенция. Я даже недавно прочла книгу, написанную одним из них. Правда, выставок и кинопоказов не было довольно давно. Есть надежда, что по этому роману снимут неплохое сновидение.

– Вы про «Пурпур черной дыры»? – спросил Ги.

– Да, вы читали?

– Читал? – он нарочито громко рассмеялся. – Это был средний самиздат в колониях. Эту книжку втюхивали с листовками в таких вот барах. Автор – колонист с шахтерской планеты. Обычный парень, рассказавший о своей нелегкой работе. Видимо, ваш почетный писатель урвал где-то копию, прочитал и запомнил. Вы думаете, почему на платформах так много народу с Земли? Им всем нужен свежий глоток идей и вдохновения. Вылетать им нельзя. А спутники – это своеобразная буферная зона. Вот и крадут! А что остается? И это только «Пурпур дыры», я уже молчу про ваши научные труды!

– Это все сказки, – Мари отодвинула пустой бокал, когда бармен поставил перед ними два новых напитка.

– Ничего другого я и не ожидал, – разочарованно бросил Ги, не глядя на девушку.

– Нам не понять вашего горя, ведь мы земляне, – иронично заметила она.

– Да уж, – мужчина сгорбился и уставился в пустоту перед собой.

– Вижу, вам чужды сарказм и ирония, – улыбнулась Мари, взяв в руки полный стакан.

Он метнул в нее мрачный взгляд:

– Вижу, вам чужды общечеловеческие ценности.

– Приходите утром на мое выступление, – она спустилась со стула. – Конференция будет в отсеке Библиотеки. Думаю, вам может быть интересна тема моего доклада. Или как минимум вы немного остынете, и мы продолжим нашу приятную беседу, – она снова машинально дотронулась до его плеча и направилась в сторону столика друзей.

– Мари, – вдруг окликнул ее Ги. – Подождите, – он спрыгнул со стула и в один шаг догнал девушку, неловко схватив за ее руку. – Прошу прощения за мою резкость. Просто это не самая удачная тема для знакомства.

– Не страшно, – Мари приблизилась к нему и легко дотронулась губами до его гладкой щеки. – Увидимся завтра. Мне пора в номер, иначе я не высплюсь.

– Доброй ночи, – он сжал ее ладонь в своей руке.

– Доброй!

Компания за столиком встретила ее шумными расспросами, и они все вместе отправились в отсек гостиницы для научных делегаций. Тэф всю дорогу расспрашивал ее о том, где еще можно будет послушать дерзкий джаз ее нового знакомого. Девушки весело щебетали, высказывая свой неподдельный восторг смелостью подруги. Ведь для них общение с мужчиной из колоний практически приравнивалось к беседе с дикарем. Мари устало отмахивалась от их расспросов. Дойдя до номера, она сказала, что наутро они смогут сами обо всем расспросить Ги, ведь он обещал прийти на конференцию к ее докладу.

13

Мари отставила пустую тарелку, и дроид-официант тут же унес ее со стола. Она сделала глоток сока и продолжила листать газету. Интерфейс новостей проецировался линзой прямо на сетчатку глаз, но сама девушка видела текст и меняющиеся картинки на поверхности стола, за которым сидела. Ее друзья еще спали в своих комнатах. Мари поднялась пораньше, чтобы успеть к началу конференции, ей хотелось послушать несколько выступлений коллег. Она позавтракала в одиночестве в кафетерии при гостинице, компанию ей составлял только роботизированный персонал.

– Готовитесь к выступлению? – у стола возник Ги и поставил свою неизменную чашку крепкого кофе рядом с ее бокалом апельсинового сока.

– Можно сказать, и так, – Мари подняла глаза и улыбнулась.

– Я составлю вам компанию?

– Конечно!

Он опустился на стул напротив. Девушка хлопнула ресницами, сворачивая новостной интерфейс.

– Решил послушать ваш доклад из первых уст.

– Да вы хитрец! – она коснулась салфеткой рта и положила ее на стол, прижав стаканом, чтобы дроид ее не утащил.

– Я прочитал программку конференции, – он продемонстрировал стереоскопический буклет. – Ничего не понял.

Мари весело рассмеялась:

– На самом деле я и сама не понимаю больше половины тем. Именно поэтому встала пораньше, чтобы послушать их.

– Меня заинтересовал доклад некоего профессора Лю Чана, тут написано, что ему семнадцать лет. А тема, – Ги покрутил программку, чтобы стала видна другая страница, – «Использование гибридных квантовых нейросистем для долгосрочного прогнозирования». Что это вообще за тарабарщина?

– О, это мой коллега. Мы, можно сказать, работаем за одним столом. Благодаря его решениям стали возможны мои исследования. Он получил бессрочную резиденцию в прошлом году. Замечательный юноша. Не растерял своих талантов, как большинство вундеркиндов.

– Так как же расшифровывается тема доклада?

– Очень просто, он будет рассказывать о соединении нашего мозга и квантового компьютера в нейросеть, которая позволяет рассчитывать альтернативы исходя из одних и тех же данных. Очень полезно для политики. И, конечно, для биржи. Раньше этим занимались обычные компьютеры, но почему-то, если подключить к процессу мозг человека, прогнозы выходят точнее. А после как раз иду я.

– Вижу. Ваша тема выглядит менее устрашающе, – он поменял угол наклона буклета и зачитал: – «Где хранится память человека». Честно говоря, она выглядит немного архаично. Разве вы, ученые, еще не нашли ответа на этот вопрос?

– Как ни странно, нет.

– Но у вас такое финансирование! Не поверю, что есть еще какие-то темные области науки.

– До революции все ресурсы шли на исследование практической науки – прочные материалы, двигатели для межпланетных путешествий, экономичная энергетика. Ну и все такое, даже вот эти игрушки, – она указала на свои глаза. – Изучение глубинных процессов мозга перестало быть интересным для меценатов после того, как мы научились транслировать мысли из мозга на экраны.

– Сновидение?

– Да, допотопная технология, моя бабушка занималась дизайном снов. Но ведь это капля в море! Ученым так и не удалось понять, где хранятся залежи всего нашего опыта. Все области мозга тщательно изучены – мы уже знаем, где формируются эмоции, как ими управлять, умеем работать с химическими процессами. Топорные исследования начала двадцать первого века давно за плечами. При желании нами можно управлять через запахи, вкусы и даже образы, к которым мы проявляли интерес раньше. Мы знаем, как формируются привычки, и как излечиться от потерянной любви. Но где находится память, мы понятия не имеем. Единственное, в чем мы уверены, так это в том, что не знаем, где ее искать.

– Я думал, что эта область мозга давно найдена.

– Увы и ах, – вздохнула Мари и сделала глоток сока. – Еще на заре нейробиологии проводился эксперимент с крысой – ей удаляли до половины мозга, но она по-прежнему могла помнить вещи, которым ее обучали ранее. Не было разницы, какую часть мозга удалять. Зверек без правого или левого полушария был способен выполнять выученные трюки. При этом мы так и не научились лечить амнезию, не научились восстанавливать пораженный деменцией мозг. Лишь тормозить процессы распада. Раньше нейробиологи были уверены, что память хранится в синапсах, что из-за их разрушения мы теряем воспоминания. Но позже стало ясно, что это не так. Исследования показали, что молекулярные и клеточные процессы в мозгу инициируются на более глубинном слое. Сигналы, рождающиеся в синапсах, приходят с квантового уровня. Ученые кинулись расщеплять эти молекулы, чтобы найти элементарные частицы, в которых зашифрована наша жизнь. Но там ничего не оказалось. Очередной тупик. А когда в научной области так много тупиков, и она не приносит практических решений для использования в обычной жизни, финансирование останавливается. Так что за последние пятьдесят лет после разработки сновидения мало что изменилось.

– То есть, вы нашли ее? Нашу память?

– Надеюсь, что да! По крайней мере, я думаю, что нащупала путь. И вчера вечером, кажется, я нашла доказательства… Но не уверена.

– Это будет в вашем докладе? – Ги допивал свой кофе, крепкий запах напитка распространился по всему кафетерию.

– Нет, это… – Мари неуверенно покачала головой. – Я пока не уверена.

– Как же вы нашли нашу память? – он с интересом разглядывал ее лицо.

– Я наткнулась на древнюю статью одного коллеги из прошлого, доктора биологии Руперта Шелдрейка. Он считал, что наш мозг является просто инструментом для обработки информации, своеобразным декодером, что воспоминания располагаются в некоем измерении, недоступном наблюдателю. У меня были подобные мысли и до чтения статьи. Но тут, найдя единомышленника, я ухватилась за идею и начала ее раскручивать. Его тогда, конечно, подняли на смех. Ну что за дело предлагать такие сумасбродные теории на рубеже двадцатого и двадцать первого веков! Тогда никто не верил даже в путешествия по Солнечной системе. А тут, «некое пространство». Но в этом что-то есть…

– Вы думаете, что наша память хранится где-то, – он поднял глаза к потолку. – Там?

– Не знаю, – Мари пожала плечами. – Не думаю, что в ближайшем будущем кто-то сможет найти это, скажем так, облако данных. Но если вспомнить о другой сумасшедшей теории, о голографическом принципе Хофта, то моя мысль перестает казаться слишком фантастической.

– Ну и дела, – Ги сложил руки на столе и внимательно слушал собеседницу. – А какие подтверждения у вас появились, чтобы начать раскручивать эту теорию?

– Во-первых, работа Доктора Лю Чана, он проводил сотни экспериментов, пытаясь сделать отпечаток разума подопытного.

– Я думал, что запрещено!

– Да, это еще один плюс жизни на Земле. Мы там как в большом инкубаторе, нам разрешают проверять практически все возможные теории. Да, даже если они на грани с этическими нормами. Но эксперименты Чана – это цветочки. Ведь в итоге он всего лишь прокачал наш мозг, чтобы тот мог строить более эффективные прогнозы и расчеты. Отпечатка личности не вышло – все подопытные были лишь бессмысленным коллажем из нескольких воспоминаний.

– В колониях его бы уже посадили.

– Да. Меня тоже, – шепотом добавила Мари. – Я была его лаборанткой. Надеюсь, вам станет легче, если я скажу, что мы отпечатывали лишь добровольцев, находившихся при смерти. Они надеялись на цифровое бессмертие. Но пока все тщетно. Раз обладая нашими мощностями, квантовым компьютером, полностью изученной структурой мозга и всех его составляющих в мельчайших частицах, мы не можем найти хранилище, скорее всего, его просто там нет!

– Логично, – кивнул Ги.

– Мне тоже так показалось, – улыбнулась девушка, ее щеки порозовели, она продолжила с азартом рассказывать о своих исследованиях. – Во-вторых, разработки еще одного нашего коллеги из SchaiScience, Доктора Штайнера.

– Я слышал, что это какой-то страшный преступник? Разве его еще не казнили? На Шаи вроде строгие законы. И вообще, откуда вы про него знаете? Я думал, вы отрезаны от новостей о колониях?

– Что за чушь! Ги, – она остановилась, поняв, что говорит с ним, как с тем Ги из всплывшей вчера вечером реальности, и тут же поправилась: – Геннадий, у вас устаревшие представления о жизни на Земле. Да, у нас закрытое сообщество, но мы не живем в тоталитарном полицейском государстве! Мы читаем новости колоний, следим за политикой и исследованиями коллег с других планет. Да, часть информации купируется цензурой. Но, судя по всему, она незначительна.

– Вы назвали меня Ги, – мужчина сосредоточенно посмотрел на нее. – Где вы слышали это имя?

– Просто оговорилась, – попыталась отмахнуться Мари.

– Нет, вы назвали меня так очень уверенно. Мы встречались раньше?

– Не припомню, – она отвела глаза.

Он накрыл ее ладонь своей:

– Вы лукавите. Вы знаете меня, откуда?

И без того румяные щеки Мари вспыхнули. Она вытащила руку из крепкой хватки Ги и убрала под стол.

– Это имя я взял в детстве, заставлял так себя называть моих родителей. Но меня давно никто так не зовет. Да и вообще, никогда не слышал, чтобы «Ги» было уменьшительно-ласкательным для моего имени.

– Наверное, я прочитала ваши мысли, – она хотела провалиться под землю, ведь и сама не могла объяснить, откуда все эти воспоминания появились в ее голове.

– Ладно, извините, – он откинулся на стуле. – Вы говорили о Штайнере, – без былого азарта напомнил он.

– Думаю, мне пора на конференцию…

– Она начинается через полчаса, до отсека Библиотеки можно добраться всего за пять минут. Продолжайте, мне правда интересно, как вы добились подтверждения своей теории.

Мари вздохнула и допила апельсиновый сок. Окружающая действительность немного пошатнулась, перед глазами поплыло, она зажмурилась и потерла веки пальцами. Тут на долю секунды она услышала знакомые голоса. Где-то в отдалении, будто в другой комнате спорили Саша и Чан – они обсуждали интерфейс игры.

– Черт, – она уронила голову на руки.

– Мари, с вами все в порядке? – забеспокоился ее спутник.

– Нет, – она тяжело дышала. – Со мной не все в порядке. Чан прав, наверняка это все проделки Штайнера…

– Может, принести воды? – Ги подвинул стул к девушке и обнял ее одной рукой за плечи.

– Да, пожалуйста.

– Воды, – крикнул он дроиду, и через несколько секунд на столе появился наполненный до краев позолоченный стакан.

Не поднимая головы, Мари отпила и продолжила рассказ:

– Штайнер проводит эксперименты над людьми, но они не такие безобидные, как наши. Он заставляет людей поверить, что они живут в другой реальности. Он пропускает эти воспоминания через свою сеть и делает отпечаток личности человека, прожившего другу жизнь. Его подопытные сходят с ума после сеансов, потому что не могут понять, настоящая ли это реальность… Мне кажется… Я боюсь, что нахожусь в его эксперименте, – она сильнее сжала виски.

– Вы думаете, что все вокруг нереально? – Ги обнял дрожавшую девушку крепче.

– Я не знаю, – Мари понимала, что здесь он всего лишь посторонний человек, но доверие к лучшему другу из новых воспоминаний не могло исчезнуть за ночь. – Я помню две реальности кроме этой. И я не могу понять, то ли я сейчас нахожусь на сеансе, то ли это мои воспоминания о прошедшем эксперименте…

– Может быть, вам нужно отдохнуть? Хотите, я провожу вас в номер? До вашего выступления еще пять часов. Не думаю, что какие бы то ни было лекции настолько ценны, чтобы слушать их в таком состоянии.

– Да, – она снова закрыла глаза и опять услышала глухой звук разговора, на этот раз это были люди из зимней реальности. Высокий женский голос громко спорил с Ги. – Мне нужно принять таблетку, должно стать легче.

– Пойдем, – он поднялся и помог встать Мари. Девушка облокотилась на него и, едва передвигая ноги, шла направляемая другом. Перед глазами плыло, каждый раз, смыкая веки, она на мгновение погружалась в одну из двух всплывших реальностей.

Они дошли до ее номера, Мари приложила ладонь к дисплею на двери, и та открылась. Ги довел ее до кресла и усадил.

– Принести что-нибудь?

– Стакан воды, – попросила девушка, стараясь нащупать в кармане брюк пузырек с нейролептиками. Только через минуту тщетных поисков до нее дошло, что на ней было платье, а таблетки она пила в другой реальности. А здесь ничего подобного с ней еще не случалось. – К черту, они все равно не помогали, – простонала она вслух.

Ги поставил бокал с водой на столик рядом с креслом:

– Если понадобится что-то еще, я в триста четвертом номере отсека гостей.

– Нет, – Мари попыталась сфокусировать зрение. – Останься, пожалуйста.

– Хорошо, – Ги захлопнул уже открытую для отступления дверь и вернулся в номер.

Сев возле кресла девушки, он взял ее за руку и почувствовал, какой та была ледяной.

– Мое имя, вы узнали его из этих воспоминаний?

– Да, ты там так представляешься. В одной реальности ты занимаешься какой-то интеграцией на колониях, понятия не имею, что это… Там ты играешь на контрабасе. Слышала твоего Мингуса… В другой мы друзья детства. Ты ищешь клиентов для наших проектов, играешь на барабанах… Ты есть во всех этих воспоминаниях, Ги…

Он помолчал, гладя ее по тонкому запястью.

– В детстве я нашел у отца старый комикс. Черно-белый. Его нарисовал француз в начале прошлого века. Там речь шла о тоталитарном государстве прошлого, о Северной Корее. Главный герой приехал туда по рабочей визе и писал о своих странных приключениях. Мне понравилось, я целый месяц повсюду таскал эту книгу с собой. Отец увидел мой интерес и нашел другие романы того же художника. Там было и о Китае, и об Израиле, и о Мьянме, и о других странах тех лет. Мне было лет семь, но я так впечатлился, что решил взять себе имя автора и, как и он, путешествовать по всему свету.

– Ги Делиль, – сквозь сон повторила Мари. – Я читала его Пхеньян, когда мне было двадцать… Никогда не проводила параллели…

– Это и есть те доказательства, которые ты обнаружила вчера вечером? – он тоже перешел на «ты». – Эти воспоминания о других жизнях?

Мари не ответила ему, она погрузилась в тревожный сон. Ги осторожно взял ее на руки и перенес на кровать. Укрыв девушку бархатным пледом, он расположился на диване неподалеку и стал ждать, когда та проснется.

14

Мари очнулась через два часа. Она резко села в кровати и обвела комнату внимательным взглядом. Увидев гостя, девушка искренне удивилась:

– Вы все еще здесь?

– Я думал, мы уже перешли на ты? – Ги улыбнулся и, поднявшись с дивана, где читал книгу, подошел к постели. – Тебе лучше?

– Кажется, получше, – Мари и правда чувствовала себя отдохнувшей, она потянулась и обнаружила, что все это время спала в деловом платье, подготовленном для выступления. – Только нужно переодеться…

– Пообедаем перед конференцией?

– Давай, еще надо найти ребят. Боюсь, они меня потеряли.

– Звонил твой друг, Тэфэри, кажется? Он не удивился, увидев меня. Это нормально?

– Да, у нас на Земле… Довольно свободные нравы, – Мари снова покраснела.

Пока она собралась к выступлению, Ги заказал обед в номер. И когда девушка в отглаженном платье и со строго уложенными сияющими волосами показалась на пороге ванной, раздался сигнал входной двери. Доставили еду. Перекусив, они направились на конференцию.

– Уверена, что не хочешь добраться лифтом? – спросил Ги, захлопывая дверь номера.

– Да, давай пройдемся. Здесь ведь не больше получаса пешком? Я видела, что по пути будет отсек парка.

– Дендрарий, да. Довольно неплохой, слышал, там миллионы растений с разных планет колоний.

– Вот тебе и путешествие! – улыбнулась Мари.

Они шли рядом, рассматривая светившуюся за иллюминаторами пустоту космоса.

– Кстати, насчет «Пурпура черной дыры» ты ошибаешься.

– Ох, ну конечно, я не сомневался!

– Нет, я не шучу. Я знаю автора, написавшего книгу. Он, конечно, тот еще высокомерный тип, но точно не вор. К тому же такой роман просто не мог написать, как ты сказал? «Обычный парень с шахтерской планеты». Потому что там описано несколько знаковых научных открытий, которые этот же автор и совершил. По некоторым аспектам мы с Доктором Лю даже консультировали его.

– Ты хочешь сказать, что нас в колониях водят за нос?

– Думаю, что все хороши. Это политика. Правительствам колоний выгодно выставлять Землю в черном свете, чтобы не происходил отток умов. А Земле, наоборот, выгодно обрезать потоки информации для резидентов, чтобы у тех не возникло сомнений в непогрешимости управления. Этой игре тысячи лет.

– Может, и так. Но я бы все равно не смог прожить всю жизнь на одной планете, зная, что есть и другие миры.

– Я ведь была на Шаи, помнишь? В детстве мы летали туда почти каждый год.

– Тебе там нравилось?

– Странное место. Мне всегда казалось, что за мной следят. Но при этом такого ощущения дома, безопасности, как тогда, мне больше не приходилось испытывать.

– Наверное, это просто детские воспоминания.

– Возможно.

– А те твои другие жизни, – осторожно начал Ги. – В них ты путешествовала в другие миры?

– В одной да, там я возглавляю отдел разработки нейроигр. Мы с командой часто ездим в разные уголки колоний, чтобы раздобыть подходящие коды воспоминаний. К тому же компания все оплачивает – глупо не пользоваться.

– А в другой?

– Нет, там Землю держат в черном теле, чтобы вырваться с нее нужны колоссальные ресурсы. Поэтому мы надеемся, что наш проект выиграет грант. Тогда мы сможем переехать…

– Надо же, – он покачал головой. – Ты рассказываешь об этом так, будто это твоё настоящее!

– Именно так я и воспринимаю эти воспоминания. Как часть моей жизни.

Они прошли отсеки Кафетерия и Побережья. Следующим был Дендрарий. Уже из-за стеклянных дверей, разделявших вагоны, можно было видеть буйную растительность, заполнившую огромное помещение. Казалось, там даже было голубое небо. Когда они вошли, Мари вдохнула полной грудью – здесь ее тело расслабилось. Клаустрофобия, сопровождавшая ее с момента подъема на спутник, пропала.

– Как тут здорово.

– Да, но я больше люблю настоящую природу.

– Само собой, – Мари улыбнулась. – Но все равно чудесно, что можно погрузиться в такую атмосферу, находясь на орбитальной станции. Я не люблю космос. Мне постоянно кажется, что я могу задохнуться в любую минуту!

– Правда? – рассмеялся Ги. – Не может быть! Вы, Земляне, чудной народ. Когда все человечество влюблено в межзвездные перелеты и ощущение Вселенной, вы задыхаетесь!

– Не обобщай, ты же сам сказал, что я не похожа на других, – она игриво взяла его за руку.

– Не похожа, это точно. Все остальные – высокомерные снобы!

– Это ты еще не знаком с Доктором Лю.

Через пятнадцать минут они добрались до отсека Библиотеки и окунулись в богатые интерьеры, стилизованные под эпоху модерна. Вдоль стен упирались в потолок книжные полки, сверкавшие позолоченными переплетами. Расставленные в три ряда столы светились уютом зеленых библиотечных ламп. Посередине была оборудована небольшая сцена с красной расшитой золотом портьерой. Зал уже заполнился слушателями. Землян можно было сразу отличить от гостей из колоний. Создавалось впечатление, что они были в тех же нарядах, в которых веселились ночью, лишь сняли увесистые украшения, чтобы придать себе более официальный вид. Все снова были одеты в черное. Простой строгий крой одежды компенсировали фактуры. Не было двух одинаковых тканей. Недалеко от сцены Мари увидела коллегу и помахала ему. Невысокий азиатский юноша кивнул в ответ и с серьезным видом направился к ней.

– Доктор Мирти, – поприветствовал ее Чан.

– Доктор Лю, – улыбнулась она ему в ответ.

– А это? – китаец посмотрел на Ги сверху вниз, невзирая на внушительную разницу в росте.

– Это Геннадий И, – представила Мари нового знакомого.

Мужчины пожали руки.

– Чан, – прошептала она, – нам нужно поговорить. Отойдем?

– Наверху есть изолированные комнаты, там мы не будем никому мешать, – он указал на внутренний балкон, на который вели две деревянные лестницы. Там стояли прозрачные кубы переговорных.

Все трое поднялись и зашли в кабинку. Здесь было несколько мягких кресел, нижний столик, стерео-меню и кнопка вызова дроида.

– Что стряслось? Потеряла доклад? – спросил Чан, не успела за ними захлопнуться дверь.

– Да, хочу позаимствовать твой! – съязвила Мари.

– Выкладывай, – он разместился в одном из кресел, закинув ногу на ногу.

– Слушай, какова вероятность, что Штайнер может производить эксперименты удаленно?

– Что ты имеешь в виду?

– Может ли он провести эксперимент над человеком, который не знает, что является испытуемым? Теоретически?

– Теоретически, может, – кивнул молодой доктор. – Но практически, на мой взгляд, сейчас это невозможно.

– Уверен? А что, если он использует наноботов?

Чан прыснул.

– Да ладно тебе, это же Штайнер!

– Мари, к чему ты ведешь?

Она села напротив него:

– Я вчера испытала опыт интеграции воспоминаний. Внезапно, сидя в ресторане.

– Да, слышал от Тэфа, что у тебя была бурная ночка, – он смерил взглядом Ги, переминавшегося возле входа.

– Нет, это произошло в один момент, – Мари пропустила мимо ушей скабрезный комментарий коллеги. – Я взяла и вспомнила две жизни. Свои, но совершенно другие.

– Целые жизни? – веселье мгновенно сошло с лица доктора.

– Да! Не какие-нибудь отрывки или навыки. К этому мы все привыкли. Нет! Я вспомнила целую жизнь. Даже две. И воспоминания… они будто продолжают проникать в мое сознание.

– Думаешь, это эксперимент Штайнера? Думаешь, он таким образом пытается от нас отделаться?

– Подождите, разве Штайнера не казнили? – вдруг заговорил Ги.

Оба собеседника обернулись к нему.

– Что за бред? Кто его казнил?

– Правительство Шаи. За неэтичные эксперименты.

Чан махнул рукой и отвернулся:

– Пустые слухи.

– Но кто-нибудь вообще видел его последнее время? – не унимался Ги.

– А кто-нибудь вообще видел его? – возразил доктор. – Мы даже сомневаемся в том, что это человек, а не группа ученых.

– Да, это может быть целое научное общество, – подтвердила Мари.

Ги медленно опустился в третье кресло и упер локти в колени.

– Почему этот Геннадий с нами? – игнорируя нового знакомого, спросил Чан у коллеги.

– Потому что он есть во всех реальностях. Как и ты, – ответила она, посмотрев на Ги.

– Думаешь, он агент Штайнера? – Чан покосился на удивленного мужчину в кресле напротив.

– Вы смеетесь надо мной? – Ги сглотнул и хотел было встать, но Мари удержала его за руку.

– Постой, прости Чана за грубость. Нет, – она обратилась к коллеге. – Думаю, что это ключ к тем реальностям. Возможно это и не Штайнер?

– А что тогда?

– Возможно, я ошибалась, и память находится не просто в поле недоступного для нас измерения. Вернее, возможно, там находится не только память. Не только память этой реальности.

Мужчины молча смотрели на нее.

– Я имею в виду, что если где-то в этом облаке хранится вся память человека во всех возможных реальностях?

– Ты про параллельные реальности? – уточнил Ги.

– Да, назовем это так. Про вариативную Вселенную. Ведь до сих пор неизвестно, сколько возможных вариантов нашей действительности существует. Допустим, наш мозг загружает и считывает память только из одной реальности. Но так поступают все мозги всех вариаций одного человека. Тогда понятие личности на самом деле намного шире, чем мы считаем! И я как-то наткнулась на два альтернативных варианта моей жизни. Как-то получила к ним доступ.

Чан побледнел и округлившимися глазами смотрел на бывшую лаборантку.

– Может, ты сходишь с ума, Мари? – осторожно спросил он. – Ты слишком погрязла в своей теории, в расчетах. Вдруг дело не в Штайнере, а в том, что у тебя просто разыгралось воображение?

– Нет, – вступил Ги. – Мы знакомы меньше суток, а она назвала меня именем, которое знали только мои родители в далеком детстве. Мари сказала, что так я представляюсь в других реальностях.

– И что это за имя? – закатил глаза Чан. – Гена?

Ги рывком поднялся из кресла.

– Да как вы, Земляне, вообще друг друга переносите! – он вихрем вырвался из кабинки, захлопнув с размаху дверь так, что та чуть не разбилась.

– А что такого я сказал? – удивился юный доктор.

– Чан, ты тупой идиот. Хватит уже тупить, давай включайся, – она пощелкала пальцами у него перед носом. – А то я всем расскажу про эти твои закидоны, про таблетки, и что на самом деле не ты, а всего лишь сумасшедшая лаборантка написала ключевой код твоей резидентской работы. Заканчивай этот цирк!

Юноша насупился и скрестил руки на груди.

– Я пойду за Ги, а ты пока приди в себя!

Она вышла из кабинки и подошла к вновь обретенному другу. Он стоял на балконе, опершись о перила, водил желваками и слушал лекцию какого-то физика из колоний.

– Прости его, – она дотронулась до его плеча. – Он гений, но не знает, как вести себя с людьми. Он не хотел тебя обидеть.

– Ладно, – прошипел Ги в ответ.

– Пойдем обратно?

– Зачем? Зачем ты меня втянула в эту беседу? Я все равно ничего в этом не понимаю.

– Ты себя недооцениваешь, – она взяла его за руку и потянула за собой.

Когда они вернулись, Чан крутил в руках длинную курительную трубку и пускал фиолетовые кольца дыма в изолированном помещении. Шумно работала вытяжка.

– Прошу прощения, Геннадий И, – начал он, не глядя на вошедших. – Я тупой идиот и моя бывшая лаборантка написала ключевой код за меня. Поэтому предлагаю продолжить нашу бессмысленную беседу о прочих ее гениальных фантазиях.

Ги растерянно посмотрел на Мари. Та терпеливо выдохнула, прошла к креслу, дав по дороге подзатыльник своему коллеге. Все разместились поудобнее для продолжения разговора.

– Я знаю, что никто из ребят меня не поймет. Тэф – историк новейшей эры, Нури – танцовщица, а Сага геолог. Вообще сомневаюсь, что они будут со мной говорить, а не сдадут в комиссию для дополнительных экзаменов.