Текст книги "Долина Слез"

Глава 4
Братья Макдональды

Ласковое солнце согревало мне лицо. Я потянулась и выставила руки из-под одеяла. Я не привыкла спать на голой земле, поэтому чувствовала себя несколько разбитой. Однако утро выдалось таким ясным, что я скоро позабыла об этом. Я села, посмотрела по сторонам и невольно залюбовалась природой, просыпающейся после многомесячного сна под снежной шубой, которая, растаяв, напитала ее влагой. Деревья покрылись густым зеленым туманом молодой листвы. Все живое, казалось, пело оду весне. Пейзаж был похож на прекрасную камею, в которой основной зеленый тон подчеркивали оттенки синего и пурпурного.

На поросшем лишайником каменном выступе сидели и разговаривали двое мужчин. Одного, рослого и рыжеволосого, с грубоватыми повадками, звали Дональд Макенриг. Имя второго, невысокого, но плотного, с неухоженной бородой, было Ниал. Чуть поодаль Лиам и еще один его товарищ, Саймон, осматривали груженную деревянными ящиками небольшую повозку. Прислонившись спиной к дереву, пил виски прямо из бутылки (и это утром!) Исаак. Это он вчера прямодушно выразил свое желание поразвлечься со мной. Я решила, что надо держаться от него подальше. Колин поднимался вверх по тропинке, которая, вероятно, вела к ручью. Он помотал головой, и с его волос на плечи полетели капли воды.

Я провела пальцами по своим волосам, и с них слетело несколько комочков засохшей крови. Я посмотрела на них с отвращением. Я была уверена, что выгляжу неважно. Нестерпимо захотелось помыться, однако обстоятельства были таковы, что эту роскошь пришлось отложить на неопределенное время. Если судить по поведению этих мужчин, они решили так же.

Колин подошел ко мне, подхватив на ходу дорожную сумку и флягу. Все это он положил передо мной и сел рядом. Темнота рассеялась, и я почувствовала замешательство. Вся затруднительность моего положения открылась передо мной. Я оказалась непонятно где, в чужом краю, в компании мужчин, таких же суровых и диких, как и окружавший меня пейзаж.

– Хорошо выспались?

Он смотрел на меня искоса, словно не решаясь повернуться лицом к лицу.

– Думаю, да. Спасибо, Колин.

Чтобы спрятать смущение, от которого у меня внезапно перехватило дыхание, я отыскала в кармашке юбки свой маленький черепаховый гребень. Оказалось, что он переломился надвое. Я вынула половинку, посмотрела на нее с сожалением и провела ею по спутанным волосам. Вот невезение – уцелевшие зубья гребешка тут же сломались!

– Проклятье!

– Держите! – сказал Колин, вынимая из сумки кусок хлеба.

Еда! Я еле-еле сдержалась, чтобы не вырвать у него эту краюху, а получив ее, вцепилась в хлеб зубами. Голод, мучивший меня со вчерашнего вечера, проснулся и сразу отодвинул желание привести себя в порядок на второй план. Мое проворство удивило Колина. Он посмотрел сначала на меня, потом на свою руку, в которой уже не было хлеба. Я проглотила едва пережеванный кусок и поперхнулась. Мощный хлопок между лопаток – и я снова смогла дышать.

Ладонь его так и осталась лежать у меня на спине. Я чувствовала, как его пальцы тихонько поглаживают ткань моего платья. Смущение моментально отразилось у меня на лице. Колин это заметил и убрал руку, потом кашлянул и протянул мне флягу. Я напилась и подумала, что этого куска хлеба мне вполне достаточно. Решив про себя, что нельзя давать волю замешательству, которое может снова подтолкнуть меня к бегству, я расправила плечи и посмотрела ему в глаза. Только теперь, при свете дня, я как следует разглядела его красивое лицо, мужественное и решительное. Подбодренный моим взглядом, он тоже внимательно посмотрел на меня и лучезарно улыбнулся.

– Вы… вы еще красивее, чем я думал!

Щеки мои зарумянились, выдавая смущение. Колин сделал вид, будто ничего не заметил, и улыбнулся мне снова. Он взял в руку прядь моих волос, в которой запутались зубцы от гребешка, и, морщась, по одному вынул их.

– Там внизу есть ручей. Можете сходить умыться.

Взгляд его остановился на моем корсаже. Моя нижняя сорочка на груди вся была в засохшей крови, и ощущение от ее соприкосновения с кожей было отвратительным. Мне пришло в голову, что эту кровь теперь все равно не отмыть. Это пятно красноречиво свидетельствовало о совершенном мной преступлении. Нужно было как можно скорее переодеться. Тем временем взгляд Колина задержался у меня на груди дольше, чем позволяли приличия. Я снова вспомнила Бекки, которая уверяла, что хайлендеры совершенно не умеют контролировать себя, и поспешила прикрыть вырез на платье рукой. Словно ребенок, пойманный на шалости, он пробормотал извинения и отвернулся.

– Я могу отдать вам мою рубашку, если хотите. Она почти чистая.

Это несколько необычное предложение удивило меня, и я улыбнулась. Он обиделся.

– Я дарю вам ее от всего сердца, Кейтлин, правда!

Я посмотрела на него с любопытством.

– Правда? Вы готовы отдать мне свою рубашку?

– Готов.

– А что хотите взамен?

Из зарослей покрывшегося почками дрока вылетела птичка-королек. Колин в раздумье наморщил лоб.

– Что взамен? Поцелуй. Думаю, мне этого хватит. Но если цена слишком высокая…

– Вы отдадите мне рубашку в обмен на один-единственный поцелуй?

– Я готов отдать вам намного больше…

И он приподнял бровь. Губы его изогнулись в красноречивой усмешке. Я почувствовала, что снова краснею, и опустила голову. Он вернул мне половинку поломанного гребня, попутно коснувшись моей руки.

– Погодите, у меня для вас есть кое-что!

Он направился к повозке. Я сидела и смотрела, как он забирается в нее, роется в каком-то ящике, возвращается назад.

– Держите! Это вам.

В руке у него был перламутровый гребень искусной работы.

– О Колин! Я не могу его принять, он слишком дорогой!

– Берите, говорю вам! Нам, мужчинам, все эти безделушки ни к чему.

– Но ведь у вас есть жены…

Он присел передо мной на корточки и посмотрел своими серыми глазами мне в глаза.

– Кейтлин, у меня нет жены. Пока еще нет.

– Но подружка ведь есть?

– И подружки нет. Я дарю его вам, ведь ваш гребешок сломался. Соглашайтесь!

– Но что вы хотите взамен?

Он искренне расхохотался.

– Это подарок. Я ничего не требую взамен. Но если вам так уж хочется торговаться… Отблагодарите меня так, как сами захотите.

Я залюбовалась великолепным гребнем, который переливался на солнце подобно опалу. Впервые в жизни я получила от мужчины такой прекрасный подарок. Я провела гребнем по волосам.

– Спасибо!

– А что с рубашкой?

– Спасибо, но… не надо. И все равно спасибо! Я подожду, пока можно будет найти рубашку мне по размеру.

– Если бы вы позволили мне получше рассмотреть вашу фигурку, я, возможно, нашел бы подходящую!

– Колин! – воскликнула я, смутившись от такой нескромности. – Вы всегда так дерзки с дамами?

– Нет, не всегда.

Он обезоруживающе улыбнулся, и я сразу же перестала сердиться. Тут его позвали, и он досадливо поморщился.

– Поешьте, в сумке сыр и яблоки. Скоро нам придется ехать – королевские гвардейцы могут появиться в любой момент, причем с подкреплением.

Страх, о котором я почти позабыла, вернулся в один момент, напомнив мне о жестокой действительности. Колин привстал на колене и вдруг замер.

– Не бойтесь, все будет хорошо, Кейтлин, – сказал он, желая меня утешить. – Через день-два вы будете в безопасности.

Я пожала плечами и вздохнула. Он добавил, словно желая придать своему обещанию бо́льшую убедительность:

– Даю вам слово, я лично об этом позабочусь.

И я ему поверила. Он пообещал, что, пока я сплю, со мной ничего не случится, и сдержал слово. Колин подошел к брату, который ждал его возле повозки. На какое-то мгновение взгляд спокойных голубых глаз Лиама обратился ко мне, однако он тут же отвел его. Я с подчеркнутым равнодушием отвернулась, вонзила зубы в краюху хлеба и стала расчесывать волосы гребнем. Может, все-таки сходить к ручью?

Наклонившись к воде, я принялась отжимать волосы. Теперь они приятно пахли лавандой. Я старательно разглаживала их, расчесывала пальцами, разделяя спутанные пряди. Внезапно я заметила в воде какое-то движение. Едва слышное «плюх!» привлекло мое внимание. Я наклонилась пониже. «Плюх! Плюх!» Маленькая лягушка! Я улыбнулась, вспомнив, как в детстве мы охотились за этими крошечными скользкими созданиями. Я потянулась к лягушке, чтобы тронуть ее пальцем, однако она успела отпрыгнуть на соседний камень. Решив ее догнать, я тоже перескочила на другой камень, со всех сторон окруженный журчащими водами горного ручья.

– Эй, лягушечка…

– Кейтлин, мы уезжаем. Поторопитесь!

– Ой!

Я выпрямилась, сердце мое стучало от испуга. Внезапно я поскользнулась и рухнула в ручей, намочив одежду до самых подмышек. Вода оказалась такой холодной, что я вскрикнула.

– Это неслыханно! Могли же вы как-то дать знать, что подошли! Или вам нравится пугать людей? Проклятье, я чуть не умерла от страха!

– Простите, я не думал…

Я смерила Лиама злым взглядом и стала рассматривать свое платье. Оно было совершенно мокрое, а другой одежды у меня не имелось.

– Господи, как я теперь поеду?

Он растерянно уставился на меня, потом развел руками.

– Почему вы на меня так смотрите? – сердито спросила я.

Не хватало еще, чтобы он посмеялся надо мной… И это, к моему величайшему огорчению, не преминуло случиться. Лиам попытался сдержаться, но улыбка все-таки вырвалась на свободу. Плечи его легонько затряслись, и, не в силах больше сдерживаться, он расхохотался. Мне же хотелось плакать, а еще – свернуть ему шею.

– Вы… вы… Не смейте надо мной потешаться!

Он протянул руку, чтобы помочь мне встать. Я глянула на него и вдруг испытала огромное искушение заставить его самого попробовать, насколько холодная в реке водичка.

– Кейтлин, простите! Я правда не хотел. Поверьте!

Я схватила его за руку и резко дернула вниз. Лиам упал коленями в воду, прямо на меня.

– Простите! – сказала я с наигранным равнодушием, но улыбка выдала меня.

Он же больше не улыбался. На лице, которое теперь находилось в нескольких сантиметрах от моего лица, застыло выражение изумления. Я же не могла отвести взгляд от его прекрасных ярко-голубых глаз. Только сейчас мне открылась вся их глубина. В них полыхнул огонек желания, мелькнула тень печали. Лиам отвел глаза, потом стал смотреть куда-то вниз. Я поняла, что он рассматривает мой мокрый корсаж, который плотно прилип к телу. Я стыдливо прикрылась свободной рукой. Удивляться нечему, эти мужчины просто помешаны на женских прелестях… Лиам, смутившись, поспешил отвернуться.

– А вы, как я вижу, умеете за себя постоять, – сказал он. – Вы – удивительная женщина, Кейтлин Данн!

– Вы тоже не так просты, как кажетесь, Лиам… Макдональд. Я правильно запомнила ваше имя?

– У вас хорошая память.

Как тяжело его понять! Временами он обжигал своей холодностью так, что создавалось впечатление, что он хочет поскорее от меня избавиться, но иногда мне приходило в голову, что я вызываю в нем волнение, которое трудно выразить словами. Как, например, сейчас…

– В вас есть какая-то тайна, мистер Макдональд.

– Тайна? М-м-м… Интересно! Впервые слышу о себе нечто подобное.

– А что о вас обычно говорят?

Он медленно поднялся и со всеми предосторожностями помог встать и мне. С килта на его обнаженные ноги капала вода. Мои юбки были похожи на напитавшуюся водой губку, и я ощущала себя неповоротливой и тяжелой, как тельная корова.

– Меня часто называли «дикарем», «эгоистом», «себялюбом». Иногда, в особых случаях, говорили, что я «милый», – добавил он и улыбнулся. – Однако никогда не называли таинственным.

Он до сих пор крепко держал меня за руку.

– Может, просто никто еще не видел вас таким, какой вы есть на самом деле, со всеми достоинствами и недостатками? Я, к примеру, еще не успела узнать вас лучше, чтобы описать другими словами.

Лиам усмехнулся.

– И вы согласны повременить, чтобы узнать меня лучше?

Я смутилась. Что он этим хочет сказать?

Он заговорил снова:

– Может, когда… – Лиам вновь посмотрел на мое мокрое платье и оборвал себя на полуслове. – Нужно найти что-нибудь, чтобы вы переоделись.

– В вашей поклаже нет платья или чего-то в таком роде?

Он помотал головой, потом, очевидно, осознал, что до сих пор держит меня за руку, и разжал пальцы.

– Женские безделушки, ленты… Но одежды нет.

Я поджала губы. Что ж, придется ехать мокрой. Ворча себе под нос, я направилась вверх по тропинке.

– Кейтлин!

– Что? – резко отозвалась я, даже не обернувшись.

– Куда вы хотите ехать?

– Ехать? Ах да… На западное побережье. В любой морской порт. Вам это по дороге? Надеюсь, что да, потому что в противном случае вам все равно придется сделать этот крюк. Мне очень жаль, но мы договорились!

– Что ж, свернуть с дороги придется, но обещание есть обещание. Я отправлю своих людей с товаром на север, а сам отвезу вас в Глазго. Вас это устроит?

– В Глазго? А оттуда ходят корабли в Ирландию?

– Корабли? Конечно!

Я приподняла подол платья и, бранясь себе под нос, стала отжимать из него воду. М-да, ехать верхом в мокром платье – то еще удовольствие…

Мои предположения оправдались в полной мере. Солнце, так ярко светившее в час моего пробуждения, скоро спряталось и вышло из-за облаков только к вечеру. Платье высохло часа через четыре, не раньше, и растерло мне кожу под мышками и на шее. Мокрая юбка так и норовила приклеиться к ногам, затрудняя движения.

Я прищурилась. Закатное солнце слепило глаза. Продвигаясь вдоль берега небольшой реки, поросшего редкими деревьями, мы добрались до озера Лох-Ломонд, и перед нами открылся пейзаж поразительной красоты. На юге возвышался Бен-Ломонд, на севере, на фоне пурпурного неба, словно бы переходящего в далекие холмы, вырисовывались пики Бен-Мор, Бен-Осс и Бен-Луи. Их покрытые снегом вершины отражались в темно-синей ленте воды, тянувшейся сколько хватало глаз, – непроницаемой и непостижимой, как глаза Лиама, воспоминание о которых преследовало меня с того самого эпизода у горной реки.

Мы поехали по узкой тропинке, которая вилась вдоль озера. Повозка то и дело вязла в грязи, колеса ее соскальзывали в глубокие рытвины. Мужчины сердились, потому что им каждый раз приходилось спешиваться и вытаскивать ее, на что уходило немало времени. Рядом со мной ехал рыжеволосый крепыш Дональд Макинруиг. Он не пытался скрыть свою заинтересованность в моей персоне и обращался со мной учтиво, но без заискивания. Он рассказывал мне об этих краях, перечислял названия гор и долин. Лиам и Колин говорили мало, и мне показалось даже, что оба были чем-то расстроены. «Мы на землях Кэмпбеллов», – пояснил мне Дональд. Это навело меня на мысль, что с представителями этого клана мои спутники не очень-то ладят.

– Гвардейцы! – внезапно воскликнул кто-то из мужчин.

Я посмотрела вдаль. По дороге нам навстречу двигался небольшой отряд. Даже с такого расстояния можно было различить их красные мундиры, полы которых развевались над крупом лошадей. Мое сердце забилось как сумасшедшее, пальцы стиснули поводья. Лиам и Колин, которые о чем-то перешептывались у меня за спиной, мгновенно умолкли.

Мне показалось, что время остановилось. Наша кавалькада замедлила ход, мужчины смотрели на своего предводителя в ожидании новых распоряжений. Лиам вынул из-за пояса пистолет и спрятал его в складках пледа. Без всяких сомнений, он оценивал ситуацию. С одной стороны у нас было озеро, с другой – лес. Конечно, у нас оставалась возможность повернуть назад, но на такой дороге мы вряд ли ушли бы от погони.

– Их слишком много, и уже поздно поворачивать назад. Им это все равно показалось бы подозрительным, и они бы бросились догонять. Товар оставлять не хочется… Что ж, выхода нет. Попробуем проехать мимо так, чтобы не вызвать подозрений. Дональд, переставь ящики. Пусть первым откроют тот, что со всякой мелочью. Тогда, может, до остальных очередь не дойдет. Правила вы знаете: крови не проливать, разве только у вас не останется другого выхода.

Лиам подъехал ко мне так близко, что наши ноги соприкоснулись. Я ощутила, насколько он напряжен. Он с тревогой посмотрел на меня.

– Кейтлин, ничего не говорите, даже не смотрите на них. Если вас станут расспрашивать, я отвечу за вас.

Он поплотнее запахнул на мне куртку, пряча под ней мою грязную одежду. На коричневой ткани платья пятна казались черными, и понять, что это, было невозможно. Но на светло-коричневых рюшах и белой сорочке они были ярко-красными и бросались в глаза.

– И постарайтесь, чтобы полы куртки не разошлись!

Бряцая оружием, гвардейцы поравнялись с нами. Копыта их лошадей вязли в грязи. Некоторые солдаты дремали и, похоже, даже не заметили нашей кавалькады. Но были в отряде и те, кто пристально всматривался в наши лица. Я старалась ни на кого не смотреть. Никто не промолвил ни слова. Когда мимо проехал последний всадник, я вздохнула с облегчением. Однако оказалось, что радость моя была преждевременной.

Заржали лошади, послышались недовольные возгласы, и отряд гвардейцев остановился. Один из них крикнул:

– Эй, вы! Именем короля, остановитесь!

Я вся сжалась и посмотрела на Лиама.

– Ни слова! – напомнил он мне.

Я кивнула. Лиам оглянулся и увидел, что капитан отряда и двое солдат возвращаются.

– Эй, Макдональды! Мы хотим проверить вашу поклажу!

Солдаты подъехали к повозке. Лиам последовал за ними, а Колин приблизился ко мне. Он, как и остальные мои спутники, держал руку на рукояти спрятанного под пледом пистолета. Отряд гвардейцев насчитывал шестнадцать человек, и все они были вооружены и обучены. У нас почти не было шансов выпутаться из этой скверной истории. Нас же было семеро, к тому же вряд ли от меня могла быть какая-то польза. Если гвардейцы увидят оружие, Лиама и всех остальных тут же арестуют, а меня… Что ж, узнать, кто я и откуда, не составит особого труда, а там выяснится и то, какое преступление совершено мною…

– Почему бы не попытаться уйти от них? Броситься врассыпную, в лес… – шепнула я Колину.

– Ни за что! Оставить товар, когда он дался нам с таким трудом? Нет, ни за что!

– Черт, но они же вас арестуют!

– Им придется потрудиться!

– Колин, их в два раза больше, чем нас, это же смешно!

Продолжая смотреть на солдат, он улыбнулся. Странный огонек появился у него в глазах. Смесь безумия, здравомыслия и юношеского задора. Для него смерть, похоже, была вероятным следствием, с которым приходилось мириться, если играешь по-крупному. Тот, кто ничем не рискует, ничего и не получает!

– Вы безумец! – проговорила я шепотом.

На мою реплику он ответил едва заметной ухмылкой. Я поняла, что просто обязана что-то предпринять и отвлечь солдат! Притвориться, что меня вдруг разбил паралич? Разыграть нервный припадок? Прикинуться больной? Я покосилась на капитана гвардейцев. Он не производил впечатления человека, которого легко обмануть. Хотя… Внезапно мне в голову пришла отличная идея. Я коснулась ногой ноги Колина.

– Все обойдется, они вам ничего не сделают, я им не позволю, – прошептал он, неверно истолковав мое движение.

– Дайте мне ваш нож.

У него округлились глаза.

– Вы шутите?

– Разве похоже?

– Зачем вам мой sgian dhu?[22]22
  Маленький нож, который шотландцы носили, засунув в гетры.


[Закрыть]

– При случае мне нечем будет себя защитить.

Он посмотрел на меня с сомнением.

– У вас получится?

Вопрос прозвучал настолько не к месту, что я улыбнулась.

– Если бы я не умела держать в руках нож, то сейчас не была бы здесь с вами, Колин!

– Хм…

Стараясь не делать резких движений, он нагнулся, достал свой sgian dhu и сунул его мне в руку.

– Кейтлин, имейте в виду, это только на крайний случай!

– Я знаю. Не тревожьтесь.

Я сжала острый как бритва клинок в ладони. Боль была такая, что на глаза навернулись слезы. Колин теперь смотрел на солдат и брата, который как раз вскрывал ящик. Я медленно соскользнула с коня, моля Бога, чтобы мой маневр удался. В противном случае меня наверняка ждала виселица.

– Кейтлин!

Колин попытался схватить меня за руку, но я увернулась.

– Что вы делаете, черт бы вас побрал? – сердито прошептал он.

– Мне нехорошо…

– Вернитесь в седло, сейчас не время…

Наша перепалка привлекла внимание капитана гвардейцев, и он посмотрел в нашу сторону. Лиам побледнел, увидев, что я направляюсь к ним. Колин у меня за спиной выругался.

– Кейтлин! Проклятье…

А я вдруг закашлялась, прикрывая рот рукой. Теперь во взгляде Лиама читался неприкрытый ужас. Я споткнулась о камень и упала. Капитан поспешил мне на помощь и помог встать. Я снова стала кашлять и сплевывать слюну себе в ладонь.

– Кейтлин, что с вами?

Лиам оттолкнул солдата, ошарашенно смотревшего на меня.

– Эта женщина больна! – с ужасом заметил капитан.

– У вас есть вода? – спросила я срывающимся голосом. – У нас осталась только водка. У меня так пересохло во рту!

На самом деле так и было, а потому мне не пришлось имитировать дрожь в руках и хрипы. Лиам не сводил глаз с моей протянутой руки, липкой от слюны и крови.

– Вода? – пробормотал капитан. – Да что с вами такое?

Я шагнула к нему и вцепилась окровавленной рукой в его камзол.

– Воды! Прошу вас, воды!

– У нее чахотка! Боже правый! Не прикасайтесь ко мне!

И он грубо отпихнул меня ногой. Кашляя и роняя слюну ему на ботинки, я упала в грязь. Лиам не шевельнулся. Он не сводил с меня испуганных, широко открытых глаз. Между тем капитан с перекошенным от волнения лицом старательно оттирал свой камзол носовым платком.

– Макбейн! – позвал он, по-прежнему глядя на меня.

– Я здесь, сэр!

– Что в ящике?

– Книжки, женские побрякушки, всякая мелочь…

– Ладно!

Капитан посмотрел на меня с презрением и отступил на шаг.

– Так уж и быть, пусть едут, жалкие оборванцы…

– Оборванцы они и есть, сэр!

Носовой платок промелькнул у меня перед глазами и упал в грязь. Я подобрала его и протянула капитану.

– Ваш платок, сэр!

Лицо его перекосилось от отвращения. Он покачал головой и оттолкнул от себя платок.

– Не надо. Оставьте его себе. Я вам дарю его.

Он повернулся и направился к своим людям, дожидавшимся на некотором удалении от нас. Я спрятала улыбку в клочок материи, приятно пахнувшей фиалками. К моему огромному удивлению, прикинуться больной оказалось не так трудно, как мне представлялось.

Крепкая рука ухватила меня и поставила на ноги. Колин, лицо которого покраснело от ярости, схватил мою руку и поднес к глазам. Все молчали.

– Черт бы вас побрал! Совсем спятили?

Я поспешно отняла у него порезанную руку и обернула ее платком. К моим спутникам вернулся дар речи.

– Если вы говорите, значит, так и есть, – ответила я, глядя ему в глаза. – Но солдаты уехали, мы все живы, и вы, вдобавок ко всему, не лишились вашего проклятого оружия.

Я вернула ему ножичек и направилась к своей лошади, мирно щипавшей траву у края тропинки. Вот недотепы! Кто-то схватил меня за плечо. Я обернулась, злясь на всех за то, что они даже не подумали поблагодарить меня.

– Если вы думаете, что…

Лиам смотрел на меня, и лицо у него было такое же белое и грязное, как и его рубашка. Пальцы, сжимавшие мое предплечье, дрожали – настолько он был взбешен. Я вздернула подбородок и оттолкнула его руку.

– Никогда больше не нарушайте мой приказ! Никогда!

Он говорил, чеканя каждое слово, отчего они звучали еще более угрожающе. Холодность же его тона впечатлила меня сильнее, чем мне бы хотелось. Взгляд Лиама был мрачным и уничижительным. Ярость захлестнула меня. Я расправила плечи и посмотрела на него с вызовом. Кто он такой, чтобы мне указывать? Мне до смерти хотелось влепить ему пощечину. Но я сдержалась, решив обойтись словами, которые, я это уже знала, могут причинить столько же боли, если не больше. Я покосилась на Колина, давая понять, чтобы он не вмешивался.

– Пусть вас это не беспокоит, мистер Макдональд, – язвительно заметила я. – Мне не придется больше вас ослушаться. Вы отвезете меня в ближайший порт. Мне не терпится вернуться домой. Я достаточно настрадалась в этой злосчастной стране!

Вскочив в седло, я заметила, как Лиам стиснул зубы. Его люди не шевелились. Со стороны казалось, что они даже перестали дышать. Все взгляды были обращены на меня. Я вытерла с подбородка кровь и посмотрела на всех по очереди.

– Бандиты несчастные! Господи! Да пошли вы все…

Мне хотелось плакать. Я вывела Бонни на тропинку и пустила ее вскачь.

Уже час как стемнело. Я спряталась ото всех под одинокой сосной и от скуки гоняла паука соломинкой по его же паутине. После моего представления, не получившего одобрения публики, я сознательно избегала Лиама и Колина и даже не смотрела в их сторону. Я чувствовала себя униженной и оскорбленной. Ну что им стоило признать, что я, возможно, спасла их презренные шкуры? Конечно, я спасала и свою собственную, и все-таки! Неблагодарные мужланы!

Я почесала подмышку и одернула вонзившийся в тело край корсета. Ожог на плече болел все сильнее. Я развязала шнурок корсажа, чтобы он не натягивал так сильно сорочку, понюхала у себя под мышкой и поморщилась от отвращения. Фу! Теперь для полноты картины оставалось только обзавестись вшами! Наверное, у моих одичавших спутников этой живности в избытке. Правы те, кто говорит, что хайлендеры – необразованные и невоспитанные люди, настоящие дикари!

Я сидела на холме, остальные расположились лагерем у его подножия. До меня доносился их смех. Сквозь разделявшие нас заросли ольхи я видела отблески костра. Мне вдруг стало грустно. Честно говоря, я бы предпочла сейчас быть там, с ними, пусть даже они грубияны, каких мало. Слушала бы их истории, забыв о том, что пришлось пережить мне самой. Грелась бы у костра, а не дожидалась, пока роса окончательно пропитает мое платье… Может, теплые сильные руки обняли бы меня за плечи, успокаивая и утешая… Я уже начала дрожать от холода. Вряд ли мое единственное одеяло сможет согреть меня ночью… Однако я понимала, что вернуться к ним означало бы уронить себя в их глазах. Оставалось лишь надеяться, что усталость после долгой дороги возьмет верх и мне удастся быстро уснуть.

За моей спиной послышался шорох, и я обернулась, неловким движением разорвав паутинку. На фоне звездного неба появился силуэт мужчины. Он молча присел передо мной на корточки. Я ждала. Его шевелюра отливала серебром, и я поняла, что это Колин. У Лиама волосы были рыжеватые.

– Вы что, решили просидеть здесь всю ночь? Замерзнуть не боитесь?

– А вас это заботит? – спросила я не без иронии.

Он не ответил. Встал и тут же снова наклонился, чтобы опуститься на колени.

– А если бы я сказал, что заботит, что бы вы на это ответили?

На этот раз я не нашлась что сказать.

– Мне есть дело до всего, что происходит с вами, – продолжал он. – Кейтлин, хочу, чтобы вы знали… в общем, я хотел извиниться. И сказать вам спасибо.

Я насмешливо улыбнулась.

– Я повел себя так, потому что испугался, – продолжал он тихим голосом.

– Неужели? И что же вас так напугало?

– Я испугался за вас.

Он придвинулся так близко, что еще немного – и наши тела соприкоснулись бы.

– Меня так просто не напугаешь. Я ведь выросла не в оранжерее!

– Но ваш поступок… Это было неожиданно. Скажите, зачем вы это сделали?

– Не думайте, что я решила вам помочь! В итоге выиграли все, но думала я только о себе. Сначала о себе, а уж потом – о вас.

Я выдержала паузу. Последние слова я произнесла с нажимом, чтобы он понял: от них я ожидаю только одного – чтобы они исполнили свое обещание. Я свою часть сделки выполнила. Я слышала его дыхание, настолько мы были близко друг к другу.

– Вы получили назад ваш драгоценный груз, а у меня еще есть шанс избежать виселицы.

– Прикинуться чахоточной – это вы с ходу придумали или?..

Я невольно усмехнулась.

– Мы с братом использовали эту уловку в детстве, когда воровали на рынке еду с прилавков. Если торговцу удавалось кого-то из нас сцапать, то он потом сам отдавал нам украденное, потому что думал, что на нем теперь зараза. Ведь все знают, что чахотка легко переходит от человека к человеку. Стоит ли рисковать из-за яблока или кочана капусты?

– Моя мать умерла от этой болезни, Кейтлин. Теперь вы понимаете, какие у нас были мысли, когда вы начали харкать кровью! Был момент, когда я вправду поверил, что…

– Я не знала… Простите!

– Как ваша рука?

Я посмотрела на белое пятно платка на руке и сжала кулак.

– Заживет. Порез неглубокий. И я предусмотрительно раскроила себе левую руку, потому что я правша.

Он взял мою руку, раскрыл ладошку и нежно провел пальцем по повязке.

– Вы замерзли, у вас рука ледяная!

– Я…

Он притянул меня к себе и обнял.

– Колин!

– Tuch…

Он бережно уложил мою голову себе на плечо, прижался щетинистой щекой к моему лбу. Его тепло окутало меня, словно мягкий и толстый шерстяной плед. Я не смогла удержаться от соблазна прильнуть к нему всем телом, насладиться этим теплом, которого мне так не хватало. От волнения у меня замерло сердце. К горлу подкатил комок. Я прикусила губу, чтобы не разрыдаться. Глаза мои наполнились слезами. Они все прибывали, и я ничего не могла с этим поделать. Да и хотела ли? Слезы катились по щекам и капали ему на рубашку, от которой терпко пахло дымом и еще чем-то мускусным, мужским. Вместе со слезами из меня выливалась печаль, которая копилась в душе с того самого дня, как у меня похитили самое ценное мое сокровище – мою невинность. Мне вдруг захотелось выговориться, выпустить наружу этот поток, в котором утонуло мое детство. Колин вернул мне ощущение, которого мне так часто не хватало, которого я жаждала, когда просыпалась после кошмарного сна, и которого никогда не находила. Ощущение, испытываемое мною, когда меня обнимал отец…

Колин крепко прижал меня к себе. Его отросшая щетина ласкала мое лицо – она была мягкой и едва уловимо пахла виски. Словно котенок, ищущий ласки, я потерлась о его щеку.

– Кейтлин, вам правда нужно уезжать?

– Здесь меня ждет виселица. Так что у меня нет выбора.

– Может, поедете со мной, в нашу долину? Я сумею вас защитить.

Его тихий голос задел тайную струну в моей душе. Он предлагал мне защиту, свое покровительство и, конечно, многое другое. Сердце мое затрепетало – предложение было заманчивым…

– Так или иначе, но это не продлилось бы долго, Колин. Вы и сами все понимаете… Слухи расходятся быстро… Когда-нибудь за мной все равно приехали бы солдаты. А я не хочу прятаться до конца моих дней.

Он коснулся моего лица и повернул его так, чтобы видеть. В темноте я не могла различить его глаза, однако чувствовала, как внимательно он на меня смотрит.

– Кейтлин, вы и в Ирландии не сможете спрятаться навсегда. Да и что вам там делать? Ваш отец и братья здесь…

– Там у меня есть родственники.

– Оставайтесь со мной, моя прекрасная ирландка! Оставайтесь!

Губы его нашли мой рот и завладели им. Ощущения были приятными, даже волнующими. Я не стала противиться. Мне было совершенно все равно, что он подумает обо мне, о моем далеком от целомудрия поведении. Я так нуждалась в нежности!

Ласки возлюбленного… Я их не знала. Моим уделом стали суррогаты – неприятные прикосновения, лишенные всякого чувства, часто грубые и даже жестокие. Я сполна познала их последствия. Те самые, которые заставляют вас глубоко сожалеть о том, что детство закончилось. И все же я знала, что бывает и по-другому, что во взгляде мужчины можно увидеть не только извращенную похоть… Не только желание усладить свою плоть. Я видела, как мой отец смотрел на мою мать. Он любил ее. И мне вдруг остро захотелось такой же любви. Той любви, что идет от сердца, успокаивает разум и спасает душу. Любви, которая не судит. Я нуждалась в ней так же, как в воздухе.