Текст книги "Долина Слез"

Глава 5
Гленко

Наверное, я проспала час или два. Когда же я открыла глаза, туман рассеялся и нашему взору предстал величественный пейзаж. Впереди раскинулись зеленые холмы, меж которыми текла бурная речка с многочисленными порогами. Со всех сторон долину окружали темные горы с отвесными скалами и обрывистые склоны.

Мы ехали по спускавшейся в долину извилистой тропинке. Сама не знаю почему, но по спине у меня пробежал холодок.

– Вот мы и в Гленко! – торжественно объявил Лиам.

– В Гленко… – повторила я словно зачарованная.

У меня вдруг стало неспокойно на душе. К горлу подкатил комок, закружилась голова. Появилось ощущение, что еще немного – и эти горы, вздымавшиеся по обе стороны от тропинки, проглотят нас. Здешняя природа поражала своей первозданной, дикой красотой, одновременно величественной и зловещей.

А мы между тем все ехали и ехали. Движения лошади не давали мне забыть о моей ране, и Лиам это понимал. Он снова сказал мне, что мы уже скоро будем на месте, что обо мне позаботятся и очень скоро поставят на ноги. Однако эта последняя попытка приободрить меня возымела, к несчастью, противоположный эффект. На берегу небольшого озера он остановил коня, повернулся к Колину и остальным своим спутникам и жестом попросил их продолжать путь без нас. Предлогом для недолгой остановки служило мое утомление и необходимость немного передохнуть и набраться сил, чтобы одолеть последние километры, отделявшие нас от Карноха.

– Поезжайте вперед и предупредите Сару. Колин, расскажи ей про Кейтлин. И позови Эффи.

Колин нахмурился и без особой охоты подчинился воле старшего брата. Он ударил своего коня пятками, посмотрел на меня и исчез вместе со своими товарищами в облаке пыли.

Серое небо было затянуто тучами, в воздухе пахло дождем. Моя рубашка пристала к разгоряченному и мокрому от пота телу. Жар никак не проходил. Я слегка повернулась, чтобы посмотреть назад через плечо Лиама, и прикоснулась щекой к его щетинистой щеке. Он взглянул на меня.

– Эта долина похожа на крепость, у нее всего два входа-выхода – из долины Раннох-Мур на востоке, мы оттуда пришли, и Лох-Ливен далеко на западе. Через горы рискнет пойти только тот, кто их хорошо знает. Как видите, склоны крутые и обрывистые, поэтому оттуда в долину никто проникнуть не может. А это – Лох-Ахтриохтан. – Он указал на озеро, в котором отражались горные вершины.

«Гленко… Гленко…» – эхом отдавалось в моем затуманенном сознании. Неужели мне уже доводилось слышать название этого места?

Он пустил лошадь шагом. Мы подъехали к окруженному зеленью огромному утесу, расположенному в том месте, где небольшое ущелье поворачивало в сторону.

– Это Сигнал-Рок. Отсюда принято отправлять гонцов. Это своего рода место сбора, от Сигнал-Рока до любой деревни примерно одинаковое расстояние. Еще этот утес служит нам наблюдательным пунктом.

Дорога вела мимо почерневших руин какой-то деревеньки. От некоторых домов остались лишь прямоугольники из камней, поросшие травой и дикими цветами. Здесь наверняка произошло что-то ужасное. Лиам словно прочел мои мысли. Он остановил коня перед одним из сгоревших домов, у которого уцелела лишь одна стена.

– Это был мой дом, – тихо сказал он. – А наша деревня называлась Ахнакон. И это все, что от нее осталось.

Я интуитивно поняла, что история, с ней связанная, не может быть счастливой. Я коротко взглянула на него и уже хотела спросить, что здесь произошло, когда он заговорил снова:

– Как ты себя чувствуешь?

Легким движением Лиам коснулся моего лба и, раздосадованный, покачал головой.

– Слегка болит голова…

– У тебя жар. Но ничего, Сара и старая Эффи о тебе позаботятся.

– Старая Эффи?

– Да, наша целительница. Говорят, что она – настоящая bean-sith![26]26
  Колдунья.


[Закрыть]

– И ты в такое веришь? – спросила я с любопытством.

– Нет. Эффи – просто безобидная старушка, которая хорошо разбирается в травах. Но людям нравится думать, что на самом деле она – bean-sith.

Та часть долины, в которой мы теперь оказались, была намного просторнее. Растительность здесь была роскошнее, трава – гуще. С западной стороны, откуда-то снизу, поднимались столбики дыма. Мы проехали еще чуть-чуть, и недалеко от реки, которая в этом месте была довольно широкой, увидели небольшую деревню с каменными домиками.

– Это и есть Карнох? – спросила я.

– Да.

Он ударил лошадь пятками, и мы рысью проехали те несколько километров, которые отделяли нас от деревни. На окрестных холмах спокойно паслись овцы. Жители поселения собрались вокруг Колина, обнимавшего белокурую девушку. Наверняка это и была Сара. Увидев нас, она бросилась навстречу. Волосы у нее были светлые, того же медового оттенка, что и у Колина, и глаза такого же цвета – светло-серые.

– Лиам! Лиам, mo bhràthair![27]27
  Брат мой!


[Закрыть] – воскликнула она, и ее лицо порозовело от волнения.

Лиам спрыгнул с лошади, обнял сестру и закружил девушку так, что ее юбки и плед взметнулись.

– Ciamar a tha thu, Sàra?[28]28
  Как ты, Сара?


[Закрыть]

– Thag mi gu math, a Liam[29]29
  Я в порядке, Лиам.


[Закрыть]. Мы вас заждались! Вы ведь должны были вернуться пять дней назад. Я так волновалась! – сердито заявила она.

– Это ты зря, сестренка! Конечно, не все прошло гладко, да и корабль приплыл позже, чем ожидалось, – море сильно штормило. Поэтому нам пришлось несколько лишних дней проторчать в Арброате, – объяснил Лиам.

– Хорошо еще, что в окрестностях города есть с кем развлечься, правда, Лиам? – поддразнил брата Колин и ткнул его локтем в бок.

Лиам покраснел и смущенно улыбнулся.

– Не валяй дурака, Колин! – вступилась за брата Сара.

Она повернулась ко мне и окинула меня взглядом, в котором читалось недоверие. Так же смотрели на меня и остальные обитатели деревни.

– Ты – Кейтлин, как я понимаю?

– Да, – пробормотала я робко.

– Fàilte, Is mise Sàra[30]30
  Добро пожаловать! Я – Сара.


[Закрыть].

Я вежливо кивнула.

– Брат сказал, что тебя ранили.

Она еще пару секунд смотрела на меня с явным сомнением, потом дернула Лиама за рукав.

– Отнесем ее ко мне в дом, я о ней позабочусь. Только мне понадобится еще одна кровать.

Я позволила Лиаму снять себя с седла, и он следом за Сарой вошел в ее коттедж. Лиам положил меня на матрац и потрепал по щеке.

– Все будет хорошо, mo maiseag, – тихо сказал он.

Вместо ответа я слабо улыбнулась ему. Он повернулся к сестре и поцеловал ее в лоб.

– Teich! A-mach à seo! [31]31
  Брысь! Выйди из комнаты!


[Закрыть]– приказала она, подталкивая его к двери.

Я смежила веки, потому что больше не было сил держать глаза открытыми. От запаха мясного рагу защекотало в носу. Живот свело от голода, и это ощущение напомнило мне, что я еще жива. Наконец-то мне можно уснуть…

В комнате царил полумрак. Из кастрюли с кипятком, водруженной на решетку над очагом, валил пар. Мне стоило больших усилий не закрыть глаза. Сара двигалась по дому, время от времени украдкой поглядывая на меня. Из большого сундука она достала отрез чистой льняной ткани и разорвала его на полоски. Разбудил меня Лиам. Склонившись надо мной, он смотрел на меня своими голубыми глазами. Меня лихорадило. Он взял меня на руки, переложил на другую постель и сунул мне под спину подушку.

– Все будет в порядке, Кейтлин.

– Мне так плохо… – прошептала я.

– Знаю.

Он влил мне в рот немного воды, увлажнив мои растрескавшиеся губы и пересохшее горло, которое, как мне казалось, горело огнем. «Гленко… Резня в Гленко…» Теперь я вспомнила! По спине пробежал холодок. Те опаленные огнем руины… Ходили слухи, что в Гленко было совершено массовое убийство: вырезали целый клан Макдональдов под предводительством Макиайна, издавна промышлявшего кражей чужой скотины. Еще говорили, что эти люди – Божье наказание для Шотландии и Англии… «Проклятые хайлендеры, они без конца убивают друг друга и поддерживают живущего в изгнании короля-католика…» – судачили обыватели. Эта расправа должна была послужить уроком остальным бунтарским кланам и стереть с лица земли клан Макдональдов, представители которого издавна считались гнуснейшими паразитами на британской земле…

Я не знала подробностей случившегося. Мои братья пересказали мне то, что сами услышали в тавернах и на рынках. В свое время в Эдинбурге это событие было у всех на устах. «Это возмутительно!» – восклицали якобиты[32]32
  Якобиты – приверженцы изгнанного в 1688 «Славной революцией» английского короля Якова II и его потомков, сторонники восстановления на английском престоле дома Стюартов. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. «И поделом им!» – вопили ярые сторонники королевского дома Нассау. Эта тема никого не оставляла равнодушным. И по всему выходило, что Лиам с родными уцелели в страшной бойне, случившейся здесь, в долине Гленко – Долине Слез.

Глаза Лиама, такие голубые, пристально смотрели на меня, его взгляд проникал мне в самую душу. Ладонь его легла мне на щеку. Незачем отрицать – меня влекло к этому мужчине, как железо влечет к магниту. Он пробудил во мне чувство, которое я пока не могла определить словами. Было ли это банальное притяжение тел или же я придумала для себя что-то, чего не существовало в реальности? Я не знала. Но тело мое вибрировало всякий раз, стоило ему посмотреть на меня или хотя бы слегка прикоснуться.

Дверь открылась, и против света в дверном проеме вырисовалась невысокая, хрупкая и согбенная фигурка пожилой женщины. Ее испещренное морщинами лицо напоминало высохшее прошлогоднее яблоко. Она подошла ко мне и улыбнулась, показав беззубый рот. Я решила, что это и есть Эффи. Bean-sith приподняла мои юбки, своими узловатыми пальцами сняла с ноги окровавленную повязку, ощупала рану и поморщилась.

– Fuich![33]33
  Возглас, выражающий отвращение.


[Закрыть] Крошка моя, надо поскорее убрать гной из раны, пока он не сожрал тебя целиком, – сказала она.

– Убрать гной? – повторила я едва слышно.

Я знала, что испытывает больной, когда ему чистят гнойную рану. Крики моего брата Мэтью, наполнившие наш дом в Белфасте, я не смогла бы забыть, даже если бы захотела. В битве при Огриме солдат-англичанин рассек ему мечом левую руку. Началась гангрена, и руку пришлось ампутировать чуть пониже локтя. Рука, отданная на отсечение за короля Якова II… Мой брат не уехал вместе с остальными «дикими гусями»[34]34
  Так называли ирландских солдат, последовавших за королем Яковом II Шотландским во Францию.


[Закрыть] во Францию вслед за нашим королем, потерпевшим поражение и изгнанным.

Пальцы Эффи между тем ощупывали меня. Она что-то бормотала себе под нос, изучала рану, и я каждый раз слабо вскрикивала от ее прикосновений. Наконец пальцы старухи замерли у меня на животе. Она умолкла и посмотрела мне в глаза. Взгляд этот, казалось, проник мне в самую душу. Меня захлестнула волна паники. Она знала… Она видела… Руки этой колдуньи видели! Мгновение, и она их убрала, словно бы наши души обменялись посланиями на ином, нематериальном уровне.

– Вам плохо, моя крошка?

– Да.

– У нее есть раны куда глубже, чем эта, – произнесла она, указав на мою ногу.

Эффи снова уставилась на меня своими маленькими живыми глазами, поблескивавшими из-под тяжелых век.

– Я знаю.

Она кивнула. Эта женщина читала в моей душе, словно в открытой книге. У меня по рукам забегали мурашки. Да она и вправду bean-sith!

– Подержите-ка ее! Ей наверняка захочется сплясать, но сейчас не время для танцев! – сказала она, обращаясь к Лиаму.

Он зажал мою ногу между своими коленями. Его большие, крепкие и ласковые руки стиснули мои пальцы. Я поняла, что вырвать их мне не удастся. Взгляд его прекрасных глаз цвета озер Шотландии был устремлен на меня. Пальцы bean-sith сжали распухшие края раны, и оттуда потек коричневато-красный липкий гной. От боли я едва не потеряла сознание.

Словно со стороны я услышала свой собственный крик. Рядом с лицом Лиама появилось перепуганное лицо Сары. Не успела я перевести дух, как бедро вспыхнуло огнем, который стал пожирать мое тело. Ощутив горький древесный запах спиртного и последовавшую за ним боль, я снова чуть было не лишилась чувств. Но руки Лиама держали меня крепко. Когда Эффи наконец закончила перевязку, я упала на подушку совершенно обессиленная, дрожа всем телом и хватая ртом воздух.

– Все будет хорошо, mo maiseag.

Я совсем изнемогла. Глаза закрылись сами собой. Боль понемногу утихала. Я погрузилась в беспокойный сон, и мне снились голубоглазые воины-кельты и колдуньи с морщинистыми лицами.

Разбудил меня стук закрывающейся двери. Огонек свечи затанцевал от порыва холодного воздуха, который проник в дом вместе с Сарой. Она поставила ивовую корзину на низкий буфет, вынула из нее аккуратный круглый хлеб и повернулась, чтобы посмотреть на меня.

– Ты, наверное, проголодалась?

– Да, немного, – ответила я охрипшим голосом.

В доме по-прежнему было темно. Беспокойные тени от огня в очаге танцевали на недавно побеленных известкой стенах. Сара принесла мне миску с бараньим рагу и ломоть хлеба, потом придвинула к кровати лавку, вздохнула и присела. Пока я жадно поглощала еду, она не сводила с меня своих серьезных глаз. Личико у нее было круглое и симпатичное, и по нему легко было прочесть все ее мысли по мере того, как менялось его выражение.

– Ты приехала из Арброата? – внезапно спросила она.

– Нет, из Эдинбурга.

– Из Эдинбурга? – Девушка часто-часто заморгала от удивления. – Братья не сказали, что были в Эдинбурге!

– Мы с Лиамом встретились в поместье Даннинга.

– В поместье Даннинга? И как Лиам там оказался?

– Его арестовали вместе с грузом и отвезли в поместье, а там посадили под замок. На следующий день его должны были отправить в Данди.

– Вот оно что!

Она в задумчивости наморщила носик.

– И ты помогла ему бежать?

– Нет. Он сам освободился.

– Как же вы тогда оказались вместе?

Сара нахмурилась и чуть склонила голову набок в ожидании моего ответа.

– Он взял меня с собой. Вот так!

– А зачем?

Наша беседа все больше становилась похожа на настоящий допрос. Я поерзала на матрасе. Ну не могла же я рассказать ей всю правду о том, что произошло той ночью! К тому же я не должна объяснять, почему ее брат сделал то или это!

– Думаю, брат расскажет тебе о своих приключениях лучше меня. Сама я пробуду здесь ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы рана успела затянуться. А потом я хочу вернуться в Ирландию.

Девушка смотрела на меня с откровенным недоверием. Ее покрасневшие от тяжелого труда пальцы нервно теребили юбку.

– Так, значит, Лиам привез тебя сюда не для того, чтобы ты согревала его постель?

Мои глаза широко раскрылись от изумления, и на мгновение я лишилась дара речи.

– Что?

– Ну, я думала, что он тебя… что ты была… В общем, сама понимаешь, что я хочу сказать. Колин намекал, что в Арброате они хорошо развлеклись…

Я не сразу поняла, на что она намекает, а когда до меня дошел смысл ее слов, я рассмеялась.

– Ты решила, что он подобрал меня в борделе?

Девушка покраснела.

– Честно говоря, именно так я и подумала.

– Твой брат взял меня с собой, потому что захотел помочь мне, Сара, – сказала я и улыбнулась. – Если у него и была какая-то задняя мысль, то мне об этом ничего не известно.

– Прости, я не хотела тебя обидеть.

Предположение это показалось мне настолько смешным, что я и не думала обижаться.

– Ты попала в переплет, верно?

Судя по всему, эта девушка привыкла говорить открыто, не таясь…

– Можно сказать и так, – вздохнула я.

– У тебя лицо и ноги в кровоподтеках

Я спрятала глаза и оставила это нескромное замечание без ответа.

– Ладно. Если брат что-то сделал, значит, у него были на то причины. Только я знаю, что он мне ничего не расскажет. Он очень… замкнутый.

– Я это заметила.

Сара уставилась на огонь в очаге.

– Лиам не всегда был таким… Он изменился после той резни. Ты наверняка слышала, что случилось в Гленко.

– Да, – тихо отозвалась я.

– Тогда погибли наш отец и сестра Джинни. А еще – жена Лиама Анна и их сын. Он тебе рассказывал?

Новость настолько ошеломила меня, что вместо ответа я смогла только помотать головой.

– С тех пор он замкнулся в себе, словно в могиле, где живут призраки. Что мы только ни делали, чтобы вернуть его оттуда! Думаю, это не очень нормально – так жить. Но время идет, и ничего не меняется. Он совсем перестал улыбаться. Что касается женщин, то…

Сара равнодушно пожала плечами.

– Раз уж ты не его подружка, я могу тебе рассказать. Мне кажется, он не испытывает к ним никаких чувств. Так, мимолетные увлечения, ничего серьезного. Думаю, Анна до сих пор у него в сердце, и это мешает ему полюбить снова. Конечно, может, у них с Меган что-то и выйдет, но, если хочешь знать мое мнение, она ему не подходит.

Чтобы разъяснить свою мысль, Сара приставила палец к виску и сказала:

– У нее все вот тут! – А затем, ткнув им себя в грудь, добавила: – А вот здесь – ничего.

Она выдержала паузу и, наморщив нос, с сомнением посмотрела на меня.

– Так между вами точно ничего нет?

– Хм… Точно. Мы с ним и не разговаривали… почти.

– Странно…

Внимательный взгляд девушки снова скользнул по моему лицу.

– Был момент, когда я решила, что между вами что-то есть. Но раз ты так говоришь, то ладно.

* * *

Лучи солнца с трудом пробивались сквозь джутовую занавеску на окне. В доме было сумрачно. Я повернула голову и окинула комнату взглядом. Больше в ней никого не было. Лихорадка отступила, и этим утром мысли мои наконец-то прояснились. Как долго я тут? Три дня? Четыре? Я не знала. В моем сознании, которое еще недавно стремилось лишь к одному – спрятаться от окружающего мира, запечатлелись лишь обрывочные воспоминания, похожие на фрагменты головоломки, собрать которую мне было не по силам. Сара и Эффи кормили меня, промывали мои раны, меняли повязки. Лиам и Колин каждый день заходили справиться о моем здоровье. Младший из братьев подолгу задерживался у моей постели – разговаривал со мной и не упускал возможности прикоснуться ко мне.

Бо́льшую часть времени я спала. Сон был глубоким, без снов, но иногда в него все равно вторгались ужасные кошмары. Я просыпалась с криком на устах и понимала, что Сара трясет меня за плечи и смотрит испуганными глазами, но не могла вспомнить, что меня так напугало. Может, даже лучше, что я не помнила своих сновидений…

Я привстала на локте, потом мне удалось сесть в постели. От белья пахло сосной и… мужчиной. Я узнала запах Лиама. Тело мое слушалось плохо, и каждое движение занимало больше времени, чем я привыкла. В очаге весело полыхало пламя, однако стоило мне опустить ступни на прохладный пол, и я зябко поежилась. И все же это ощущение показалось мне приятным.

Домик был маленький, но чистенький и уютный. У стены – несколько истертых деревянных лавок, посередине комнаты – стол и стулья. Возле двери – большой шкаф, вероятнее всего, в нем хранили провизию, под окном – разделочный стол для мяса. В небольшом посудном шкафу – хлеб и сыр под льняной салфеткой, а над ним – полки, на которых аккуратно расставлена кухонная утварь и посуда. За ширмой из рогожки пряталась кровать Сары.

В доме было спокойно и тихо. Он совсем не походил на жилище, в котором жила наша семья в Белфасте – отец, братья, я и тетя Нелли. Там жизнь текла в бешеном темпе. Город кишел людьми – богатыми и бедными, господами и нищими. Я выросла в этой какофонии большого портового города, который если и засыпал, то ненадолго. Днем он принадлежал торговцам, ремесленникам и простому люду, а ночью – морякам, докерам и женщинам легкого поведения.

Я закрыла глаза, вспоминая лабиринт улиц и переулков – запутанный мир, куда мы с братом Патриком отправлялись на поиски приключений. В нем был порт со многими десятками кораблей и рынок на городской площади со стройными рядами прилавков, которые ломились от рыбы, мяса и других товаров. Когда ветер дул с побережья, здесь бывало влажно, а запах моря ощущался всегда. Правда, были и другие запахи, куда менее свежие, и приходили они из загаженных отбросами окрестных улочек, где башмаки прохожих вечно увязали в грязи. Если уж ты рискнул туда сунуться, то тебе приходилось хорошо смотреть под ноги, чтобы не угодить в кучу нечистот; да и сверху человека так и норовили облить помоями.

Я улыбнулась, вспомнив один забавный случай. Я вприпрыжку бегу за Патриком по одной из многочисленных улочек города, которые мы знаем как свои пять пальцев. Патрик только что стащил у торговца овощами несколько картофелин. Внезапно он останавливается, и я вижу, что с его волос что-то капает, а плечи испачканы кое-чем… отвратительным. Он не сразу понимает, что произошло, да и я тоже. Потом на его лице появляется такое уморительное выражение, что я начинаю покатываться со смеху и никак не могу остановиться. Брата моя веселость приводит в ярость. Если бы в тот день глаза его могли стрелять, как пистолеты, то он наверняка уложил бы меня наповал. Три дня он со мной не разговаривал и пригрозил, что сделает со мной то же самое, если я кому-то расскажу. Честно говоря, я решила не испытывать судьбу.

Я медленно встала на ноги, схватилась за спинку стула и подождала, пока перестанет кружиться голова. Потом я не спеша оделась. Рана на ноге сильно болела, поэтому я старалась двигаться как можно осторожнее. Сара подарила мне новую нательную рубашку красивого шафранно-желтого цвета с вышитыми у горловины голубыми цветами.

День оказался ясным и солнечным. Я полной грудью вдохнула свежий воздух. Это было очень приятно, потому что очаг топили торфом и от дыма у меня першило в горле и слезились глаза. Я закуталась в шаль и ступила на тропинку. Солнце слегка пригревало, и на душе сразу стало чуть веселее. Я немного постояла, подставив лицо его теплым лучам, а потом направилась к невысокому зеленому холму, поросшему березками. Вдалеке, на берегу реки Ко, жители деревни уже выложили стены нового коттеджа и теперь возводили крышу.

Я улеглась на прохладную землю в тени березы. Пара трясогузок с ярко-желтыми брюшками порхала у меня над головой. Самец, шейка которого была черной, без конца дразнил самочку и летал вокруг нее, потряхивая хвостом. Наверное, это был своего рода танец, благодаря которому он надеялся очаровать свою подружку.

Внезапно мое внимание привлек новый звук – где-то рядом заржала лошадь. Я привстала и прищурилась – до того ярким был солнечный свет. Всадник на красивой лошади каурой масти протягивал руку рыжеволосой женщине… Длинные кудрявые волосы мужчины, отливающие медью, свободно рассыпались у него по плечам. Лиам наклонился к женщине, высокой и тоненькой, так низко, словно хотел что-то сказать ей на ушко, а может, и поцеловать. Златовласка протянула руку и отвела упавшую ему на глаза прядь, попутно погладив по щеке. Кто она? Его возлюбленная? У меня оборвалось сердце.

Женщина достала из своей корзинки яблоко и протянула Лиаму. Он улыбнулся, взял яблоко и впился в него зубами. Мне вдруг стало нехорошо и почему-то захотелось оказаться где угодно, только не тут. Убежать, вернуться в дом Сары… однако я не сдвинулась с места. Лиам ударил лошадь пятками, и та, запрокинув голову, фыркнула. Златовласка отступила назад. Всадник махнул ей рукой на прощание, повернул коня и унесся галопом. Женщина какое-то время смотрела ему вслед, потом повернулась и пошла к холмам.

Лиам объезжал своего коня, который, как мне показалось, отличался весьма строптивым нравом. Я медленно подтянула колени и, опершись о них подбородком, стала наблюдать, как два великолепных создания, всадник и лошадь, приручают друг друга. Лиам был босой, а из одежды на нем был только плед, перетянутый на талии широким кожаным поясом. Загорелое тело блестело от пота. Вдруг каурый красавец на полном скаку изменил направление, и я невольно вскрикнула, чем привлекла внимание всадника. Он посмотрел в мою сторону и не без труда успокоил своего резвого четвероногого друга. Приставив ладонь козырьком к глазам, он пару секунд смотрел на меня, а узнав, широко улыбнулся.

Мое сердце забилось, как пойманная птичка. Лиам спрыгнул с коня и, ведя его за повод, направился ко мне. Ветер бесстыдно играл полами его килта, открывая мускулистые бедра. Я отвела глаза, чтобы он не заметил моего смущения. Он сел рядом, коснувшись моего колена. Меня обдало ароматом его разгоряченного тела.

– Здравствуй! Приятно видеть, что ты поправляешься, – сказал он и провел рукой по моему лбу. – Ты четыре дня проспала, mo maiseag.

Он предложил мне откусить от своего яблока. Я вежливо отказалась, и он продолжил грызть сочный плод.

– Мне лучше, – сообщила я и попыталась улыбнуться. – Думаю, что на этот раз я выберусь.

– Неужели ты в этом сомневалась? Ты всегда так быстро опускаешь руки, женщина?

– Нет, – ответила я, задетая за живое его замечанием. – Я никогда не опускаю рук, Макдональд.

Он насмешливо улыбнулся. В уголках его глаз наметились морщинки-лучики. Вероятно, ему ближе к тридцати, а не двадцать с небольшим, как мне сначала показалось.

– Я бы удивился, если бы ты ответила по-другому. В тебе течет кровь Гаэля, только слепой не заметил бы этого.

– Мне хочется поблагодарить вас с Колином за то, что вы для меня сделали, – сказала я, нервно накручивая на палец травинку.

Лиам не ответил, только кивнул, но в глазах его на мгновение вспыхнул и погас огонек. Он отвернулся, словно не хотел, чтобы я это заметила, и вновь откусил от яблока. Мы совершенно незаметно перешли на «ты». Свидетельство определенной близости, ненавязчивое и ни к чему не обязывающее… Это получилось само собой, однако наши отношения замерли на мертвой точке – дружеские, но сугубо платонические. Теперь я поняла, что по-другому и быть не могло, ведь сердце его было занято. Я даже спросила себя, а не были ли те редкие, но обжигающие страстью взгляды, которые я замечала, пока мы были в пути, плодом моего воображения, в отличие от взглядов Колина? Может быть, я просто обманывала себя?

– Спасибо, что уступил мне свою кровать. Она удобная. Думаю, я скоро верну ее тебе, – рана на ноге заживает быстро.

Услышав это, Лиам вздрогнул.

– Знаешь, иногда мне кажется, что я лучше высыпаюсь на полу, – сказал он с улыбкой. – При такой жизни часто приходится спать там, где тебя застала ночь – в лесу, на вереске или в горах. Тело привыкает ко всему.

– А как ты живешь, если, конечно, не считать перевозки контрабанды? – спросила я с любопытством.

– Думаю, так же, как и большинство хайлендеров. До недавнего времени мы занимались только скотом.

– Вы крали скот?

Он нахмурился, но уже в следующее мгновение одарил меня очаровательной улыбкой. Наверное, точно так же он улыбался и той красивой Златовласке.

– При случае приходится заниматься и этим. Еще мы ловим рыбу, охотимся и учимся обращаться с оружием.

– Ты хороший рыбак?

– Еще бы! Но рыбалка мне не по душе. Вот охота – другое дело! Я люблю тишину, люблю уходить в горы. И мне нравится наблюдать за животным, которое я собираюсь подстрелить. Мне кажется, в такой момент зверь уже знает, что смерть близка. Взгляд оленя, обращенный на охотника за секунду до смерти, переворачивает душу. В этот миг, когда стрела еще не сорвалась с тетивы, между двумя душами устанавливается своего рода связь. Это волнует…

Он пару секунд рассеянно смотрел на огрызок яблока, потом бросил его в густую траву.

– Рыжего оленя заполучить не так-то просто. Нужно охотиться на открытой местности, в долине. Подходить к добыче с подветренной стороны, как это делает хищник, чтобы олень ничего не учуял. Часто все усилия идут насмарку, но если твоя стрела поражает великолепное животное… Вот тогда…

Он ударил себя кулаком в грудь и довольно улыбнулся.

– Тебе доводилось охотиться, Кейтлин?

– Разве что на крыс и других зверьков того же рода, не больше.

Он засмеялся.

– Да, в кастрюлю такую добычу не положишь… Надо будет взять тебя на днях с собой. Конечно, когда ты поправишься.

– Когда я поправлюсь… – повторила я задумчиво. – Лиам, я с радостью, но…

Я смотрела на него, и пауза становилась все более неловкой. Господи, до чего же он красив! Его улыбка погасла.

– Ты так торопишься уехать?

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу остаться.

Лиам направил взгляд на раскинувшуюся перед нами зеленую долину и молча смотрел перед собой, не находя нужных слов. Чтобы хоть чем-то занять руки, он провел ладонями по траве.

– Расскажи мне о своей Ирландии.

– Что именно?

– Ну, не знаю… В твоей стране много гор или она больше похожа на шотландский Лоуленд? Расскажи, как ты жила. И нет ли у тебя там, случайно, жениха?

Я улыбнулась. Он по-прежнему старался не смотреть на меня.

– Трудно ответить сразу на столько вопросов… Ирландию называют Изумрудным островом. У нас есть горы, но особенно много холмов, зеленых, как изумруды, которые искрятся в солнечном свете. Не знаю, но те холмы, что мне доводилось видеть, и правда казались мне изумрудными. На самом деле мы редко выезжали за город. Я не бывала дальше Антрима и Дороги Великана. Ты слышал про Дорогу Великана?

– Нет.

– Это огромные каменные блоки, плотно подогнанные друг к другу. Они все одинаковой формы и размера, но разной высоты. Похоже на ступеньки лестницы. Папа рассказывал мне легенду, связанную с ними.

– И что же это за легенда?

– Говорят, что кельтский воин Фион Маккоол построил эту дорогу между Антримом и Стаффой. Честно говоря, я даже не знаю, где находится эта Стаффа…

– Это остров, один из Гибридских, – сказал Лиам, вытягивая ноги.

– Ну вот. А там, на Стаффе, жил Фин Гал, его заклятый враг. Он тоже был прославленным воином. Когда Гал узнал, что сделал Маккоол, он разбил эту дорогу на сорок тысяч каменных обломков. Дорога Великана – это все, что от нее осталось.

– А тебе доводилось слышать, что Фион Маккоол когда-то жил в моей долине?

Глаза мои широко распахнулись от изумления.

– И мы тут называем его Фион Маккумал, – продолжал Лиам. – А иногда и Фингал.

– Как такое может быть?

– Очень даже просто. Твоя Ирландия и моя Шотландия связаны кровью одного народа. Мы говорим на вашем языке, пусть наши наречия и немного отличаются друг от друга. У нас общие враги, мы почитаем одних и тех же богов. Меня, например, нарекли ирландским именем в честь деда моего отца по материнской линии. Мать моего отца была ирландкой и какое-то время жила в Антриме. Она приплыла в Шотландию в 1664 вместе с армией старого Аласдара Макколла Макдональда, который прибыл на помощь роялистам маркиза Монтроза, сражавшимся с sassannachs в гражданскую войну. Ее муж был в армии Макколла лейтенантом. Он погиб в битве при Инверлохи. Вскоре после этого она познакомилась с моим дедом и приехала жить сюда, в его долину.

Лиам перевернулся на спину и подпер голову локтем, чтобы видеть мое лицо.

– Как ее звали?

– Ровина. Больше я ничего о ней не знаю. Хотя нет, знаю еще, что она была родом из Коннота.

– Из Коннота? Когда начались гонения на католиков, мои дяди переехали жить в Коннот, это на западе Ирландии. У моего отца тогда еще была его лавка в Белфасте, поэтому мы остались там. Отец, конечно, тоже мог бы переехать, но в тех краях одни только рыбацкие деревушки. Мои дяди – рыбаки, а отец… В общем, рыбалка – это не для него. Он предпочитает делать рыбу из золота и серебра, с гравировкой и чернением.

– А ты? Какой жизни ты для себя хочешь?

Он внимательно посмотрел на меня своими бездонными глазами, выражение которых по-прежнему было мне непонятно.