Текст книги "Гром среди вторника"

Макар в секунду подлетел к креслу и дал другу звонкую пощечину. Не открывая глаз, Громов откинулся на спинку кресла и потер щеку.

– М-да уж, бил ты всегда плохо, – посмеялся Илья.

– А это не удар, это предупреждение. Чтобы ты траханье охладил. Если не заткнешься и продолжишь говорить гадости в ее адрес, твое лицо будет выглядеть так же, как у Котова.

Объяснения Макару были не нужны. Ситуация не из приятных. К тому же он знал, что его друг собирался сделать Нике предложение на День всех влюбленных. Но какое-то проклятье измен уже давно повисло над его друзьями.

Оставлять этих троих в одной комнате было так же безопасно и разумно, как поджечь фитиль динамита, надеясь, что он отсырел, и думая: «А вдруг не долбанет?» Ситуация требовала быстрых, решительных, а главное, хладнокровных действий. Другу все высказать можно и дома. Так что сначала Макар поинтересовался у Дениса, сможет ли тот сам доехать до больницы, или стоит вызвать скорую. Состояние Котова оказалось немного лучше, чем он ожидал. Потом дал Нике распоряжение собрать себя и своего товарища. Затем вызвал такси Громову. Илья, как зомби, слепо побрел прочь из квартиры, а перед уходом оставил в прихожей свой дубликат. В эту квартиру он больше никогда не вернется.

Макар проторчал в травмпункте с Николь и Денисом, как ему казалось, бесконечно долго, но на деле даже меньше часа. И все это время Ника пыталась ему что-то объяснить. Сначала он кивал с серьезным видом, но вскоре ему все надоело.

– Ника, то, что я тебе помогаю, не значит, что мы остались друзьями. Ты сделала свой выбор. Мне плевать на все, что ты мне скажешь. Мне плевать на тебя. Повторю: ты сделала свой выбор. Теперь живи с этим. Я тут только потому, что разгребаю все дерьмо, что натворил Илья. Как всегда. – Макар устало вздохнул, встал, чтобы уйти, и добавил: – А он еще, дурак, жениться на тебе хотел.

Стоило Макару отвернуться, как он сразу услышал ее истеричные рыдания. Илья бы сказал, что заслуженно. Но Ильи тут не было.

Дорога до дома заняла около часа. Макар застал друга играющим в «Майнкрафт».

– Может, создадим вместе новый мир? – спросил Макар.

– Только давай назовем его «Без баб», – измученно улыбнувшись, ответил Громов. – От них одни проблемы.

Они копались в шахтах, строили базу, разводили овец, торговали с жителями и убивали ифритов в крепостях всю ночь. Когда первые лучи солнца упали им на мониторы, весь реальный мир показался друзьям таким же простым и кубическим, как и виртуальный.

А сейчас Илья сидел и думал: что еще сказать своей спутнице по поводу ситуации с Макаром?

– Или не просто, – наконец произнес он. Не смог вынести взгляда Веры, но не стал ворошить прошлое и посвящать в его тайны собеседницу: – Но это касается не только меня, прости.

Громов снова провалился в свои мысли. Макар этого не заслужил. Друг всегда приходил ему на помощь. В каждом из его глупых советов была забота. В каждом часу, который они провели за игрой в «Майнкрафт» или «Доту», – поддержка. Тот день не превратился в настоящую катастрофу только потому, что Макар вовремя приехал и начал действовать, пока Илья сидел в кресле и жалел себя, какой он бедный-несчастный из-за измены девушки. С того момента Макар старался не говорить о Нике, для него она как будто перестала существовать, хотя раньше они были хорошими друзьями. Илья понимал, что потеря Николь для Макара была не менее болезненной, чем для него самого. Вместе они были как Гарри, Рон и Гермиона. Только их всезнайка была блондинкой с прямыми волосами, сделавшая выбор не в пользу рыжего, а «избранный» не носил очки. Их Хогвартсом был Университет нефти и газа. Вместо истории магии они изучали историю нефтегазовой отрасли. Вместо зельеварения у них было сто тысяч видов химий: нефти и газа, физическая, коллоидная, органическая, аналитическая… А вместо трансфигурации – интегральное исчисление и сопромат, в которых из всей группы разбиралась только Ника. Да и, если поискать, у них на курсе тоже спокойно можно было найти человека, в чьих руках взрывается все. Преподаватели молились каждый раз, когда впускали его в лаборатории. И неважно, что ничего опасного в институте не хранилось.

Совесть отравила каждую капельку крови Ильи, как бензин, тонкой пленкой покрывший поверхность еще некогда чистого водоема. Вот только радужные переливы обманчивы, а их красота – смертельна. Кожу жгло, голова кружилась. Не лучшее состояние, чтобы продолжать вести машину. Он должен попросить прощения у друга. Если его пошлют, он поймет. Если ему скажут, что они больше не смогут делить квартиру, то соберет свои вещи и уйдет.

Если говорить о Вере, то последние годы она только и делала, что пыталась научиться понимать эмоции людей невербально. По мимике, жестам, позе. Это ее не раз выручало по жизни. Она могла «прочитать» даже самого каменного преподавателя. А на экзаменах очень важно понимать, как относится к тебе принимающий. К тому же, изучая чужие эмоции, можно было легко управлять своими. Расслабить лицо, приподнять брови, хлопнуть ресницами – и вот твое вранье сможет обличить разве что детектор лжи. Вера не хотела думать, что ей верят и ставят оценки повыше только из-за внешности. Громов сейчас молчал, но слова были излишни. Вера уловила перемены в его настроении, значит, она рисковала жизнью рядом с этим шумахером не зря.

Илья взглянул на кружок топливомера. Пора выруливать к заправке. Как раз заодно возьмет себе кофе, чтобы не отключиться за рулем.

– Какой кофе ты пьешь? – прервал Илья долгое молчание, когда остановился около бензоколонки.

– Любой, где некофе больше, чем кофе. Побольше сливок, сахара и сиропа.

«Пусть постоит подольше, пока будет выбирать, что больше подходит под это описание», – подумала Вера. На самом деле она любила черный сладкий кофе.

Когда Илья вернулся в машину с двумя стаканчиками кофе, на переднем сиденье было так же пусто, как и у него в сердце. Вера исчезла, будто ее и вовсе не существовало. Очередной химический эксперимент окончен, голубой огонек накрыли колпачком. Лишь несколько осыпавшихся с платья бирюзовых пайеток и грязная лужица, натекшая на коврик с обуви, напоминали, что эти пару часов рядом с Ильей и правда был человек, а не голос совести.

Глава 4
Три пайетки

 
Сотри пепел мой с потускневших страниц
В нашей сказке я черт, а не принц.
 

Рубеж Веков. Гуляй

Бумажный стаканчик, в котором было больше некофе (молока, взбитых сливок и шоколадного сиропа), чем кофе, одиноко стоял в подстаканнике и уже остыл. Илья, остановившись на светофоре, посмотрел на него и почувствовал в нем родственную душу: тоже никому не нужен. Вера сбежала. Почему? Все же испугалась монстра внутри Громова, выглядывавшего при малейшем эмоциональном потрясении? Человек как сосуд: чтобы узнать, чем же он наполнен, нужно качнуть посильнее. Из Ильи вытекала лава, сжигающая и уничтожающая все на своем пути. Или все было куда проще, и Веру достала его манера вождения? Просила же ехать потише и грозилась уйти. А он не послушал. На соседнем сиденье в свете уличных огней поблескивали крупные пайетки, как чешуя сказочной русалки, которую сняли с ветвей дуба в Лукоморье и посадили Илье прямо в машину. Громов бы не удивился, если бы Веры никогда и не существовало. Слишком уж сумбурной и короткой вышла их первая и пока единственная встреча. Девушка промчалась вспышкой молнии. Холодный голубой блеск все еще стоял перед глазами. Она промелькнула настолько быстро, что даже Санек не заметил ее, хотя никогда не пропускал ни одной юбки, тем более блестящей и короткой, мимо себя. Было в этом что-то странное. Может, Вера уже успела подпортить ему жизнь за месяц учебы вместе? Илья был практически уверен, что она могла. Хотя тогда Веру никто бы и не стал звать в «Дикую Розу». Но факт оставался фактом: Санек так и не понял, о ком Илья спрашивал. Будто Вера и не маячила на краю танцпола, как драгоценные алмазы на другой стороне расселины. Так близко и так далеко одновременно. И прямо как в игре, Громову не хватило совсем немного. Лишь три пайетки цвета ее глаз на соседнем сиденье тихо шептали о том, что Вера не была выдумкой какого-нибудь сказочника и правда сидела здесь. От страха вжималась в сиденье на поворотах, пронзительно смотрела прямо в душу и ухмылялась. Как будто она обронила их, как Золушка – туфельку, чтобы Илья, как принц из сказки, обязательно нашел ее. Хотя это исчезновение выглядело глупой, жестокой и совсем не смешной шуткой. Если жизнью Ильи и управляли невидимые силы, то у них явно было скверное чувство юмора.

Ехать домой совсем не хотелось. Столкнуться с последствиями своего гнева было очень страшно. Синяки и ссадины, лопнувшая от ударов кожа, точно сломанный нос и, возможно, пара треснувших ребер. И кровь, много крови. Которая, казалось, навсегда останется на его руках, и никакая салфетка, протянутая Верой, не поможет избавиться от нее. Илья корил себя за то, что снова повел себя как трус и решил продолжить кататься по ночной Москве, вместо того чтобы вернуться в квартиру и узнать, как там Макар. Или элементарно написать пару слов лучшему другу. Гоняя по пустынным улицам, он думал о своей новой знакомой. С мыслью, что увидит свою Золушку на парах уже завтра, Илья припарковал автомобиль рядом со своим домом.

По кроссовкам, расписанным акрилом каким-то малоизвестным и не очень талантливым художником, Громов понял, что лучший друг вернулся домой, а не остался в больнице. Уже хорошая новость. А по бежевым женским зимним миниатюрным полуботинкам и длинному светлому пуховику – что вернулся он из клуба не один. И почему-то Илья не сомневался, что эта пара обуви и верхняя одежда принадлежат Сонечке.

«Макар время зря не терял, – подумал Илья и ухмыльнулся. – А у Сони, видимо, очень плохой вкус на парней, раз она приехала сюда, когда он в таком виде…»

Он ненадолго остановился около закрытой двери в комнату лучшего друга и прислушался. Надеялся услышать что-нибудь, что поможет понять, что с другом все в порядке. Приглушенные голоса или стоны. Одно из двух, неважно что, любой вариант устроил бы Громова. Но он столкнулся с тишиной. Инвокер, персонаж из Доты, смотрел со своего плаката в сторону Ильи то ли с осуждением и презрением, то ли с пассивной агрессией и готовностью запустить одну из трех сфер, что были у него над головой, в него. Хотя вряд ли художник вкладывал в свое творение какую-нибудь из этих эмоций. Громов решил не мешать парочке, которая, скорее всего, просто спала в обнимку, и не кричать о своем возвращении домой. И все же Сонечке повезло с Макаром. По крайней мере, в некоторых моментах. У Ильи, в отличие от лучшего друга, были не настолько быстрые и ловкие пальцы, чтобы успешно играть на Инвокере. Как бы он ни бился с Макаром в режиме один на один или с другими людьми в ранкетах.

Сил раздеваться у Ильи не было. Совесть сработала лучше самого навороченного электроприводного центробежного насоса, которые устанавливают на месторождениях, и добыла из Громова все жизненные соки, так что он уснул как был: в черных джинсах и такой же черной футболке, на которой остались незаметные темные пятна крови Макара. Громов хотел бы не видеть сны, но у его перевозбужденного после таких насыщенных вечера и ночи сознания были другие планы.

Илья снова мчался на своей машине. Пустая трасса. Деревья по обе стороны от дороги сливались в одну полоску разных оттенков зеленого – от нежно-салатового до темно-изумрудного. Илья вдавил педаль газа в пол, вымещая на ней всю свою злобу и обиду. Но на что? Или кого? Нику? Дениса? Самого себя? Быстрее. Еще быстрее. Стрелка спидометра неизбежно приближалась к максимуму, который вообще можно было выжать из его «Ягуара». Если бы лошадиные силы были настоящими лошадьми, то все они сдохли бы от усталости несколько десятков километров назад. Если бы под капотом вместо мотора был настоящий ягуар, то и он бы давно выдохся. Убежать. Уехать. Улететь. От своего прошлого. От своих проблем. Он не заметил, как появилась еще одна машина. Красный «Мерседес» мчался по встречной и не собирался ни сбавлять скорость, ни возвращаться в свой ряд. Илья как сумасшедший крутанул руль и ударил по тормозам. Поздно. Слишком поздно. Раздался скрежет сминаемого металла. Красная машина сжалась в гармошку. Казалось, что от ее водителя не осталось ничего. За рулем было пусто. Илья чудом уцелел и выдохнул. Ни царапины. С облегчением он посмотрел на пассажирское сиденье и увидел Макара, которого не было рядом, пока он гнал что есть мочи. И так всегда бледное лицо друга сейчас напоминало гипсовую маску, а веснушки смотрелись темной росписью руки неумелого художника, прогуливавшего цветоведение. Макар закашлялся. Кровью. И начал из-за нее же задыхаться. Илья опустил взгляд немного пониже, чтобы найти причину кровотечения и по возможности устранить его. В отличие от своей первой девушки, он мало понимал в анатомии и физиологии, но интуитивно догадывался, что кашель кровью – признак чего-то очень опасного, даже смертельного. Из груди его друга торчала какая-то гребаная железяка, отвалившаяся от «Мерседеса» и пробившая по пути к легкому лобовое стекло, футболку, кожу, мышцы и пару ребер. Илья протянул руку к другу и увидел на ней что-то густого темно-вишневого цвета. Макар закрыл глаза. Еще больше крови тягучими потоками хлынуло в машину. Где-то раздался женский голос: «Нельзя с друзьями так». Илья закричал… и проснулся.

Усталость сняло как рукой. Появились силы переодеться в домашние футболку и шорты. Тоже черные. Громов не находил себе места. Сначала измены Ники, потом автокатастрофа и смерть Макара, пусть и ненастоящая. В этом сне он видел знак, что если не начнет меняться, то сможет навсегда потерять друга. «На том свете отосплюсь», – подумал Илья и пошел на кухню за водой.

На табуретке около окна, поджав колени к груди, сидела Сонечка и смотрела на пустые дворы на окраине еще спящей Москвы. Она вздрогнула, когда услышала вскрик Ильи, но с места не сдвинулась. Его проблемы и кошмары не ее дело. Пока что. Громов заметил, что футболка, любезно одолженная Макаром, была ей как платье и подчеркивала ее хрупкость и беззащитность. «Неужели она тащила его до квартиры на себе?» – промелькнула мысль у Ильи. В руках Соня сжимала кружку с горячим зеленым чаем. На всю кухню пахло жасмином. Здесь она была меньше суток, но уже чувствовала себя маленькой хозяйкой такой же маленькой квартиры и одним своим присутствием приносила тепло и уют в это холостяцкое убежище, которых не было, когда на ночь оставалась Побединская.

Когда Саша позвал ее в клуб вместе со всеми, Сонечка очень удивилась. За месяц она так и не смогла найти общий язык со своими новыми одногруппниками и так и осталась аутсайдером. Единственными ее взаимодействиями с ребятами из группы были их вопросы, сделала ли она домашку по английскому, дописала ли лабы по нефтегазовому синтезу и подготовилась ли она к семинару по деловому общению. Зачем студентам-энергетикам деловое общение и искусство самопрезентации в профессиональной среде, она интуитивно понимала, но почему в таких количествах, по-прежнему оставалось для нее загадкой. Соня всегда делилась ответами и конспектами. Ей казалось, что это поможет подружиться, но, увы и ах, она все еще оставалась чужачкой из провинции среди богатых столичных детишек.

Она помогала людям, даже не ожидая, что кто-то ответит тем же, хотя ей сейчас как никогда нужна была помощь по учебе, возможно, в первый и последний раз в жизни. Прошел уже месяц, а она так и не смогла закрыть часть дисциплин, которые не совпадали в учебных планах вузов откуда и куда она перевелась. И зачем она только решилась на эту авантюру? Сидела бы в своей Казани, писала бы по вечерам фанфики, а ее лучшая подруга проверяла бы их на наличие опечаток и недостающих запятых. Сейчас же Соня бегала вся в мыле, пытаясь найти очередного преподавателя, чтобы безуспешно защитить лабы или отдать реферат. У каждого были свои требования, которые она, как ни билась, никак не могла понять. Зато в Москве. Читатели просили проду, но как им объяснить, что все ее слова уходят на никому не нужные россказни о том, какая нефтедобывающая установка была первой и кто ее изобрел? Она уж думала нагенерировать проду через нейросети, но лучшая подруга мягко намекнула, что она дура, раз ей в голову пришла настолько глупая идея.

Когда Сонечка узнала, что «Дикая Роза» принадлежит одному из родителей Саши, то была шокирована так, что не смогла найти слова, хотя уже как несколько лет писала фанфики сначала про одноклассников, а потом про себя и известных певцов, так что ее словарный запас нельзя было назвать скудным. Но уже в клубе все встало на свои места… а потом запуталось еще сильнее. Илья Громов не выглядел как человек, которому можно доверять, но Соня рискнула и подсела к Макару. А когда тот лежал весь в крови на полу, она быстро откинула мысли, что он мог заслужить такое отношение. Ей хотелось помочь. И как можно быстрее. Навыков оказания первой помощи у нее не было, но она обладала кое-чем получше: незатуманенным алкоголем рассудком, смекалкой, тампоном и парочкой пластырей. Носовое кровотечение ей удалось быстро остановить. На разбитую бровь она наклеила один из пластырей, взятых на случай, если еще не разношенные ботинки натрут. Выпитый алкоголь сработал лучше анестезии и облегчил боль. Хотя в ее сумочке и была пара таблеток обезбола. Но что-то ей подсказывало, что давать его Макару – не лучшая идея. Не думая ни секунды, Соня вызвала такси и поехала с Макаром в ближайший травмпункт. К облегчению обоих, его нос не был сломан, ребра были целы, так что он отделался малой кровью. Разве что синяки уже выделялись на его бледном веснушчатом лице. Возможно, на месте разбитой брови и лопнувшей губы останутся шрамы, но Сонечка была уверена, что они не только ничуть не испортят, но и вовсе украсят Макара. Что ее платье перепачкано кровью, она поняла, только когда приехала к нему домой. Она хотела выглядеть сильной до победного, поэтому взялась провожать его прямо до дверей. Пусть обычные девушки так не делают. К тому же они очень мило пообщались и в клубе, и в травмпункте больницы, так что ей хотелось продолжить общение, тем более подавленное и помятое состояние Макара после стычки с другом отбрасывало любые возможности интима. И это было для нее к лучшему. Макар дал ей одну из своих чистых футболок с каким-то персонажем из аниме и вышел из комнаты, чтобы она могла переодеться. Под платья она всегда надевала короткие обтягивающие шорты. Их она оставила и под футболкой, поэтому в таком виде чувствовала себя очень комфортно и по-домашнему. Сам Макар переоделся в туалете, чтобы не смущать свою гостью. Сонечка быстро застирала пятна на своем платье и его футболке, вопреки возражениям Макара, что он может справиться и сам, и развесила их одежду сушиться. В конце концов, она девушка, и не очень удачливая, поэтому оттирать кровь с белья и одежды умела. И, вероятно, ей придется сегодня отстирывать и простынь, если она уснет в комнате Сорокина. Было бы очень неловко, поэтому она решила, что не даст себе провалиться в сон и будет начеку. Следующие пару часов, пока Макар не заснул, они провели в кровати. В объятиях за просмотром аниме. И Сонечка, в отличие от Ильи, не возмущалась, что в этом мультике какая-то не такая рисовка. Спать ей не хотелось, поэтому она аккуратно выбралась из рук Макара, думая, не слишком ли стремительно они сближаются после месяца встреч в институте, где даже не здоровались. Сонечка вышла из комнаты на разведку. На кухне вымыла оставшуюся после Ильи посуду, гадая, кто из этих двух (она поняла, что Илья и Макар живут вместе) обладал таким обширным кулинарным потенциалом. В ожидании, когда начнет работать доставка и когда высохнет ее платье, села пить чай. И именно в этот момент на кухню зашел Илья.

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, – пронеслось в голове у Сонечки. – Надеюсь, эти двое – исключение из правила».

– Как он? – вместо приветствия спросил Илья.

В клубе было темно, а он не мог уже вспомнить, бил ли во всю силу, – мозг вытеснил весь негатив прошедшего дня, оставив лишь голубые глаза, три пайетки на кожаном сиденье и одинокий бумажный стаканчик.

– Он спит. – Сонечка поставила кружку на стол. – За что ты так его?

– Тебя это не касается. – Илья сразу понял, что это прозвучало слишком грубо. Пора бы ему прекратить ранить окружающих. – Прости. Как думаешь, он меня сможет простить?

– Тебе лучше знать, не я его лучший друг. Я просто одногруппница-аутсайдер, которую он до сегодняшнего вечера даже не замечал. Тебе сделать чай?

– Да… – Илья почувствовал себя в их с Макаром квартире как в гостях. Эта девушка уже начала, как газ, заполнять весь свободный объем их жизни. Он понял, насколько глупо прозвучал его вопрос, но он чувствовал, что Сонечка сможет дать ему какой-нибудь совет. Кажется, в их с Макаром серых буднях наконец-то выглянуло солнышко.

– Макар сказал, что у тебя проблемы с агрессией, – улыбнулась она, ставя чайник.

– Узнаю его.

– Так что он ожидал что-то такое. – В травмпункте у них было достаточно времени, чтобы поболтать, а парочка коктейлей развязала Макару язык. – Но что там будет Ника, он и правда не знал. Да и я слышала ее разговоры с Денисом. Они должны были на эти выходные куда-то вместе уехать. Иногда удобно, что тебя не замечают. – Она неловко попыталась скрыть свою грусть. Все эмоции можно было читать на ее лице, оно было как открытая книга.

При одном упоминании нового парня бывшей кулаки сжались сами с собой. Илье не нравилось, что Макар оказался снова прав. Громов убрал руки в карманы домашних шорт, чтобы не было соблазна что-нибудь разбить. Потом Илье показалось, что Сонечка вот-вот заплачет, и ему захотелось по-дружески обнять ее, но он побоялся все испортить. Пауза затянулась. Чайник, который еще не успел остыть, снова закипел.

– Какой же я дурак…

– Ага. Но он на тебя не злится.

– Правда?

– Подаришь ему какой-то плащ на какого-то экивокера, и ты точно прощен, – декламировала Сонечка с видом знатока Доты-2.

– Может, на Инвокера? – смеясь, поправил ее Илья. С каждой минутой она нравилась ему все больше и больше. Как потенциальная девушка его лучшего друга, разумеется.

– Ну да, на какого-то такого полупокера.

– Сонечка, ты настоящее чудо!

– Знаю. Но ты пока к нему не беги, дай человеку поспать, – среагировала она на порыв Ильи тут же ломануться в комнату.

Тот остановился и в этот же момент заметил в раковине отсутствие последствий его кулинарных изысков.

– А посуда?.. – И Илья, и Макар успешно игнорировали всю субботу грязную посуду, питаясь остатками пиццы прямо из коробок и доставками в одноразовых контейнерах.

– Это после тебя осталось такое безобразие?!

– Ну да… – Илья потупил взгляд.

– Научить тебя готовить? – засмеялась Сонечка.

Илья отметил, что девушка, стоящая перед ним, и его лучший друг во многом похожи.

Плащ с подписью:

Твой глупый друг

просит прощения

за свои проблемы

с агрессией

уже улетел на нужный аккаунт в Доте. Илья, затаив дыхание, постучался в комнату Макара, выждав немного времени, чтобы дать тому поспать. Не все потеряно. Все-таки еще есть вещи, которые Громов в силах починить, и их дружба как раз одна из таких. Терять человека, которого знал с первого класса, с того самого момента, как они оказались вместе за одной из последних парт, Илья совсем не хотел. Одна школа, одна секция по баскетболу, один институт, одна команда. Второго такого друга Илья уже никогда не найдет. И он не собирался даже пытаться. Любовь приходила и уходила, а этот рыжий парень с тупыми шутками, тягой к компьютерным играм, баскетболу и аниме был рядом всегда.

С Сонечкой сегодня повезло не только Макару, но и Илье.