Текст книги "Гром среди вторника"

– Марк… держи меня… иначе я за себя не ручаюсь… – обратилась она к парню.

Не успела она договорить, как тут же дернулась, и Громову куда-то в область скулы прилетел кулак Лизы. Злость компенсировала недостаток умений, так что удар оказался ощутимым. Непротивление злу насилием? Большего бреда она никогда не слышала. Лиза была готова убить Громова и выглядела как озлобленная толстая чихуахуа, которая не сумела оценить свои габариты и решила в одиночку полезть на ротвейлера. Марк, не обладающий достаточной скоростью реакции, не сумел вовремя остановить Лизу, но сейчас она всеми силами брыкалась и пыталась выбраться из его объятий. Кажется, они были не просто коллегами.

– Заслуженно. – Громов потер скулу. Впервые за долгое время зачинщиком драки оказался не он, и это было даже немного забавно.

Вот так встреча! Вот так возвращение домой!

В этот момент дверь в кафе открылась, звякнул колокольчик. Громов обернулся и понял, что попал в какую-то чертову ловушку. На пороге стояли Ева и какой-то кудрявый парень.

Сначала Ева обратила внимание на подобие объятий Лизы и Марка и заподозрила что-то неладное, а потом уже взглянула на парня перед собой. Инстинктивно она сделала шаг вперед, встала между Ильей и Мирославом и замерла. Уже давно позабытое оцепенение снова настигло ее. Она знала, что Мира не обладает, в отличие от ее бывшего, взрывным характером, но решила все же перестраховаться и не допустить еще одну стычку. Она догадалась, что Лиза предприняла попытку покалечить Громова. Если бы сейчас кто-то поджег спичку и бросил на пол, то весь их город взлетел бы на воздух.

– Ева? Все в порядке? – прервал уж очень долгую паузу Мирослав. Он знал о существовании Ильи, но не знал, как он выглядит, поэтому никак не мог понять причину странной реакции девушек.

– Тебе честный ответ или «безопасный»? – процедила сквозь стиснутые зубы Ева. От накативших воспоминаний щипало глаза похлеще, чем от формалина, с которым они снова начали регулярно сталкиваться из-за начавшейся на днях подготовки к олимпиаде.

– Предпочитаю правду.

– Мира, знакомься, это Илья, мой бывший. Илья, это Мира, человек, с которым я наконец-то смогла забыть, что ты натворил. Руки можете друг другу не пожимать.

Сначала Илья почувствовал облегчение. С Евой все хорошо. Она оправилась, подобно увядавшему цветку в руках нового, более умелого, садовника. С другой стороны, негатив теперь излучала не только Лиза. Громов скрестил руки на груди, пытаясь закрыться и защититься. Он слышал, как Лиза полушепотом пререкается с Марком и просит ее отпустить, обещая, что ничего больше не выкинет. Врет, конечно же.

– Я ни за что не поверю, что ты оказался здесь просто так, – продолжила Ева. – А что же ты один, Илюша? Где же твоя блонди? – каждое ее слово сочилось желчью. Ей казалось, что она смогла все забыть и отпустить, но сейчас не могла ничего с собой поделать и повести себя более мягко. Теперь в кафе было две злых чихуахуа, и вместе они вполне могли бы справиться с Ильей.

– Ева… – Мирослав перестал узнавать свою девушку. До этого она так же быстро заводилась только в обществе Иры, их третьей участницы команды по анатомии.

– Нет больше никакой блонди… – тихо выдохнул Илья. Видимо, прошло недостаточно времени, чтобы мысли о расставании прекратили вонзаться в сердце. – Прости меня… – он так давно хотел сказать это Еве, хоть и понимал, что извиняться сейчас – все равно что пытаться залепить трещину в фундаменте многоэтажки пластырем.

– Такое не прощают, – отрезала Ева, – по крайней мере я такое никогда не прощу.

– Я знаю. Я знаю, как это больно… Ника…

– О, – протянула Ева, – кто-то смог отплатить тебе той же мо… – договорить она не успела.

– Солнышко, хватит, – голос Мирослава звучал мягко, но в нем чувствовались жесткие нотки. Он старался до последнего не вмешиваться. К Илье, стоявшему перед ним, он испытывал безграничную неприязнь и отвращение, но не собирался злорадствовать над ним сам и давать делать это Еве. За время общения с Лизой он начал верить в судьбу и карму и считать, что высшие силы и случайности и без вмешательства людей восстановят справедливость. – Бессмысленно. Давайте просто разойдемся, как будто этой встречи не было.

– Мне интересно послушать историю. Лиза, если тебя отпустить, ты не будешь снова покушаться на жизнь и здоровье Ильи? Нам срочно нужно какао, а у Марка обе руки тобой заняты. – Мира действовал на Еву лучше всякого успокоительного, и она тут же охладила свой пыл.

– Не обещаю, – подала голос та.

– Я маме тогда пожалуюсь на тебя, – не растерялась Ева.

– Тоже мне, испугала, – хмыкнула в ответ Лиза.

– Маме Марка. – Ева достала телефон и сделала вид, что начала печатать сообщение. – И больше некому будет сидеть с близнецами, пока ты на маникюре.

– Все-все, Марк, пусти, я честно не буду больше кидаться на этого урода.

– Лиза! Я вообще-то все еще тут! – возмутился Громов.

– Ой, да пофиг, – она стянула с себя коричневый фартук.

– Погодите, какие близнецы? – смысл сказанного Евой не сразу дошел до Ильи.

– Наши дети, – Лиза махнула в сторону Марка обыденным жестом. – Громов, рот закрой, муха залетит, – засмеялась она, – мы, конечно, купили недавно парочку венериных мухоловок, но они как-то плохо справляются со своей задачей.

Смена настроения произошла так же резко, как проходят майские грозы. Пока Марк колдовал над какао, четверо молодых людей сидели за одним столиком в самом укромном уголке кафе. Ева с Лизой честно пытались скрыть свое злорадство, но это у них очень плохо получалось. Илья думал, что заслужил такой колкий прием и был удивлен спокойствию нового парня своей девушки. Будь он сам на месте Мирослава, все бы непременно закончилось визгами девушек и дракой. Он и не думал, что любой конфликт можно пресечь на корню парой фраз и заключить пусть и временное, но перемирие.

Сначала Илья еще раз извинился, пусть и знал, что в его ситуации ничего более глупого и бесполезного придумать невозможно, а потом вдруг разоткровенничался, по сути с совсем незнакомыми ему людьми, и выдал все раскаяние, на которое только был способен. Даже Лиза, настроенная агрессивно и скептически, поверила в его искренность. Правда, и она, и Ева по-прежнему считали, что люди не меняются. Да, Громову сейчас плохо, но потом, когда проступок Ники забудется, изменивший однажды будет наступать на грабли предательства снова и снова.

– И как ты не сошла с ума, когда я?.. – концовка «изменил тебе» встала Илье поперек горла. Громов не справлялся, он не мог вынести тяжесть произошедшего с Никой самостоятельно, ему нужны были совет и помощь.

Троица друзей многозначительно переглянулась. Всем за этим столиком, кроме Лизы, для которой первые же отношения закончились для нее свадьбой и рождением детей, изменяли. Какой-то клуб помощи жертвам предательств.

– Громов, не задавай вопросы, ответы на которые ты не хочешь знать, – ответила вместо подруги Лиза несколько резче, чем хотела.

– И вопросы, ответы на которые тебе знать не нужно, – добавил Мирослав, акцентируя внимание на том, что Илье по-прежнему здесь не очень рады.

– Илья, они правы. Я сошла с ума и долго разгребала последствия. И все из-за тебя.

Илья почувствовал себя чужим. Его родной город уже не был ему таким же родным, как раньше. Он сам сжег мосты. Снова изгой. Вместо сердца у Громова появилась ненасытная черная дыра, высасывающая все силы и оставляющая лишь ощущение пустоты и одиночества. А контраст от осознания, что у Евы, как и у Ники, все прекрасно в новых отношениях, выкручивал все ощущения и негативные эмоции на максимум. Если все у всех кругом вдруг стало замечательно без Ильи, может, он и был всегда источником всех бед?

Как бы Громов ни хотел вернуться в прошлое, чтобы все исправить, увы, ему было подвластно только настоящее. И в этом настоящем он был уверен, что ему нужно как можно скорее разыскать Веру. Человек, которого он видел всего лишь раз в жизни, внезапно стал для него одним из самых близких. На плечи этой девушки он возлагал большие надежды. Надежды, что она одним своим появлением, как по мановению волшебной палочки, сможет починить всю его жизнь.

Глава 8
Наваждение

 
То парень к лесу мчится,
То к полю, то к ручью,
Все поймать стремится
Молнию!
Весь сельский люд смотреть на это выходил,
Как на холме безумец бегал и чудил.
Он, видно, в ссоре с головою,
Видно, сам себе он враг,
Надо ж выдумать такое –
Во дурак!
 

Король и Шут. Дурак и молния

Илья никогда не был особо близок с отцом, а наличие общего с мамой секрета о любовном треугольнике Ева – Илья – Ника лишь усугубило ситуацию и одиночество каждого из трех членов семьи за праздником, который должен был их объединить.

Громов боялся даже посмотреть в глаза отцу. Как будто Сергей Владимирович и без слов все поймет, и грянет гром. Он очень хорошо разбирался в людях и поэтому души не чаял в Еве, видел в ней свою Аню, только лет на двадцать пять моложе. Именно такая девушка смогла бы встать за сильным мужчиной и помочь ему одним словом или взглядом достичь всех вершин и глубин, чтобы потом положить все это к ее ногам. В отличие от расчетливой Ники, которая спокойно могла бы переметнуться к любому, кто поманит шубой попушистее и машиной подороже.

– Вертихвостка, – емко подытожил Сергей Владимирович прошлым летом, когда Илья и Ника уехали обратно в Москву.

– А мне она понравилась…

– Эх, Аня, Аня… – Притянул он к себе жену и чмокнул в лоб. – Вы еще с Ильей поймете, что я прав.

Анна Александровна сидела за столом, задумчиво смотрела на бокал просекко в одной руке и гладила серого Пушка, разлегшегося рядом на кухонном диване, другой. Ее муж оказался прав, равно как и всегда. Сложнее, чем разбираться в людях, ей было только скрывать правду от своего любимого. Но чтобы защитить сына, она была готова попытаться. Оба ее мужчины обладали очень тяжелым, вспыльчивым характером, и это сейчас не сулило ничего хорошего. Надвигающуюся катастрофу могла если не отменить, то хотя бы отсрочить разве только другая, более масштабная.

«А я же говорил», – подумал Сергей Владимирович, когда Илья рассказал о расставании с Николь. У этой девушки губа явно была не дура. Кто-то любил белое золото, кто-то розовое. Она же предпочитала черное. Вот и охмурила сына одного из директоров крупной энергетической компании. А с учетом того, что старший сын этого Котова взбунтовался и ушел в адвокатуру, как мать, пригретое место точно достанется младшему. Молодец, девчонка, ничего не скажешь. Но по лицам своих жены и сына он понимал, что что-то они недоговаривают. Ну и ладно, Аня все равно рано или поздно все ему расскажет, возможно, сразу же, как только Илья шагнет за порог этой квартиры. А если не расскажет, то он сам рано или поздно обо всем догадается.

Пережив пытку семейным застольем, Громов мчался обратно в Москву. Он хотел выдвинуться рано утром, чтобы не ехать по темноте, но понял, что если проведет в одной квартире с отцом еще хоть минуту, то сойдет с ума. Сергей Владимирович действовал на Илью как Порфирий Петрович – на Раскольникова. По пути, прямо за рулем, Илья набрал Макару сообщение, что его возвращение произойдет несколько раньше.

Громов бы больше удивился, если бы не увидел в прихожей бежевое пальто Сонечки. Ночная тишина звенела. Дверь в комнату Макара была закрыта. Илье ничего не оставалось, кроме как пойти к себе и попытаться уснуть. Многие перед сном придумывают свои собственные миры, где не существует горестей и печалей. Где твой любимый актер тебя замечает и приглашает к себе в Лос-Анджелес. Где ты оказываешься бок о бок с героями любимой книги. Громов же ворочался в кровати, составляя дальнейшие планы по поискам Веры. Идея со списком провалилась. Илья решил, что теперь будет спрашивать наудачу каждого, кого встретит в институте из своих знакомых. Кроме того, согласно его третьей теории, Вера могла работать в «Дикой Розе», так что стоило на днях заглянуть в клуб. Вдруг кто-то из персонала знает ее и сможет дать ее контакты?

Сон никак не шел. Стоило Илье прикрыть глаза, перед ними всплывали недавние сцены из кафе, а в ушах раздавался голос Евы: «Я сошла с ума и долго разгребала последствия. И все из-за тебя». И Громов сделал худшее, что только могло прийти в голову человеку в расстроенных чувствах. Полез в соцсеть искать ее страничку. Обновлений со времени их расставания было немного. Новый статус – «в отношениях». Новая аватарка, конечно же с Мирославом. Поцелуй на колоннаде Исаакиевского собора. Другие фото из Питера с какой-то их медицинской олимпиады. Снова все счастливы, кроме него, о его же сердце будто бы тушили окурки. Заснул Илья только под утро, а проснулся снова в смешанных чувствах. Он был рад за Еву, но его одиночество впивалось в него жалами тысячи пчел, на которых у Ильи, к сожалению, была аллергия. Громову было нужно всего ничего: найти Веру.

Прошла неделя. За спиной у Ильи уже начали шушукаться, хихикать и посмеиваться. Его странная одержимость какой-то незнакомкой, в существовании которой многие, если уже не все, сомневались, стало излюбленной темой на их потоке. С их курса в Веру верил только Илья.

Расспросы наудачу стали очередной глупой затеей. Если бы Илья с таким же рвением учился, то успел бы уже набрать по сто баллов по каждому предмету и сдать досрочно свою курсовую. Возможно, даже бы написал какую-нибудь научную работу и договорился бы о стажировке в какой-нибудь крупной компании. Половина из людей, ставших жертвами его навязчивых расспросов, не была в тот зимний вечер в «Дикой Розе». Второй половине посчастливилось оказаться в списке приглашенных гостей. Но кое-что общее было и у первых, и у вторых – все они никогда не видели девушку в блестящем платье в тон ее глаз и не понимали, кого ищет Громов.

– Нет, я не видела никакую Веру, – ответила знакомая Дениса, стоило Илье только открыть рот.

– А может, я тебя на свидание позвать хотел? – неловко улыбнулся Илья.

– Громов, какие свидания? Ты себя видел? Мечешься как безумный. Если хотел привлечь внимание и стать новой легендой потока, поздравляю, у тебя вышло. Меня же сумасшедшие не привлекают. Гуляй, Илюш. Воздухом свежим подыши, может, поможет. Но один, я спешу. – Она откинула волосы и обошла Громова, слегка задев его плечом.

«Вот же ж стерва», – подумал он под удаляющийся цокот ее шпилек.

Незаметно подкрались очередные выходные. Громов решил, что это подходящий момент наведаться в «Дикую Розу». Сначала он хотел позвать с собой Макара, но решил, что тот ни на что не променяет вечер в компании очередного аниме и Сонечки, с которой их жизни успели прочно соединиться ковалентными связями. Общей парой электронов Макара и Сони стали тяга к учебе и японские мультики.

– Хватит отвлекать от работы сотрудников моего клуба, – холодно прозвучал голос Санька, облокотившегося на барную стойку рядом с высоким стулом, на котором сидел Илья. Лавров старался держать себя в руках, хотя уже был как сжатая пружина, готовая распрямиться в любой момент.

– Он не твой, – огрызнулся Громов и взглянул на своего собеседника.

– Но он моим будет, – улыбнулся Санек. В приглушенном голубом свете он выглядел еще более холодным, отстраненным и недружелюбным, чем был на самом деле. – Веру ищешь?

– Не твое дело. – Илья понял, что пора уходить.

– Громов, в сказки верят только дети и душевнобольные. На ребенка ты не похож. Пора было задуматься, что что-то не так, и бросить поиски своей Золушки. Может, тебе в больничку лечь, прокапаться?

– Пошел ты, Лавров, – прошипел Илья, резко встал и покинул клуб.

На улице он закурил, чтобы хоть как-то успокоиться. Последний раз, когда стоял вот так, около «Дикой Розы» с сигаретой в руках, у машины его ждала Вера. С наивной верой в чудо Громов побрел к своему «Ягуару». К сожалению, рядом с ним никого не оказалось, но Илья был уверен, что Вера где-то совсем близко. Он оглянулся. Никого. Опять. Как и всегда в последнее время.

Илья отказывался принимать тот факт, что никто не видел Веру, а он сам помешался, как думали многие. Он пытался поймать ее взглядом везде: на учебе, на улице, в вагонах метро, в лицах прохожих. И по всей Москве ему мерещились ее глаза. Пронзительно-голубые, улыбающиеся. На рекламных баннерах. В витринах магазинов. Даже в надоедливой рекламе по телевизору. Ему казалось, что Вера всегда где-то рядом, но стоило обернуться или протянуть руку, как наваждение тут же пропадало, оставляя после себя только серость, слякоть и пустоту. Временами его посещали мысли, что его однокурсники правы, он давно оторвался от реальности и ему пора лечиться.

Еще один звоночек, что Илья выпал из жизни, не заставил себя долго ждать. В один из вечеров, когда Громов решился взяться за ум и ненавистный курсач, в его комнату зашел Макар.

– Андрей Михалыч попросил передать, что на тренировках нужно появляться. Хотя бы иногда. Хотя бы ради приличия. Он и так отправил тебя на скамейку запасных. У нас матч на носу. Если не придешь завтра, он выкинет тебя из команды к чертовой бабушке.

– Узнаю Михалыча, – устало улыбнулся Илья и развернулся на стуле в сторону друга. – А кого он на мое место поставил?

– Котова.

– Вот дерьмо! – Денис как будто специально вытеснял Громова отовсюду. Сначала Ника, потом команда.

– Курсач? – перевел тему Макар и подошел к компу. – Дай че покажу.

Илья послушно откатился на своем игровом кресле в сторону.

– Ща мы его тебе за полчаса через нейросети допишем. – Макар начал быстро стучать по клавишам в поисках нужного сайта и объяснять Илье, как им пользоваться.

– Ты гений! – Громов порадовался, что хотя бы одной проблемой стало меньше.

– Не я, Сонечка, – улыбнулся Макар.

За два месяца без баскетбола Илья и забыл, каково это – после почти девяти часов в вузе, равнявшихся пяти парам, тащиться еще и на тренировку. Несмотря на то что курсач до нужного раздела дописал, как и обещал Макар, за полчаса, лег он слишком поздно. Поэтому во время выполнения многочисленных лаб чувствовал себя разбито. Из-за сонной рассеянности ему пришлось переделывать один из опытов раза три. Он совсем не понимал, что и зачем от него хотят. Его почерк в тетради в клеточку выглядел для него самого каким-то чужим и неразборчивым. Макар и Сонечка пытались помочь другу, но ситуацию не спасали ни умные слова Макара, ни аккуратно написанные результаты Сонечки. Переписав кое-как что-то похожее на правду, он пошел к преподавателю защищать лабу, не имея ни малейшей идеи, кто его лабораторную обидел и зачем вообще ему нужно бросаться грудью на ее защиту. Илья считал, что преподша его завалила вопросами, ответов на которые нет в методичке, и переубедить его не смогла даже Соня, которая тыкнула ему пальцем в несколько строчек, где было написано, что от него хотели. Илья понял, что так себе защитник лабораторных.

Громов за последние практически два месяца выработал стойкое отторжение к нефтехимическому синтезу в частности и ко всему их вузу в целом. У него и раньше не было особого энтузиазма учиться, но раньше он всегда мог создать себе мотивацию к посещению занятий искусственно: увидеться с Никой, посмеяться на своей камчатке с Макаром, попробовать отыскать Веру. Но за последние дни все эти пункты перечеркнулись один за другим. Бывшая девушка все еще сидела занозой в сердце и заднице, сводя с ума. Не изобрели еще такой пинцет, который поможет избавиться от нее. Как Илье казалось, лучший друг потерялся где-то в дебрях отношений с Сонечкой. Хотя «дебри» звучало слишком сурово, скорее, Макар и Сонечка сбежали от нелепой суеты под ветви цветущих сакур из аниме, чтобы стоять в обнимку и смотреть, как опадают нежные лепестки со скоростью пять сантиметров в секунду. А Вера… Громов уже сам начал сомневаться, существовала ли она на самом деле.

В лекционке стоял гул, как в улье, и только этот низкий гудящий звук не давал Громову заснуть. Лекции до пяти вечера, да люди из отдела расписаний точно издевались! Соблазн поехать домой был очень велик, но Ника точно влепила бы энбэшку, не задумываясь, даже с учетом того, что на этих лекциях группы никогда не поднимали, чтобы проверить присутствующих. Голос лектора гипнотизировал и усыплял. На второй половине студенты все же начали клевать носом, и гул тут же утих. Лишь самые стойкие записали немного побольше, чем название темы.

– Ну наконец-то! Явился не запылился! – посмеялся Андрей Михалыч при виде Громова. Он злился, что один из его лучших игроков забыл про свои обязанности перед командой и институтом, но виду не подавал. Пока что. Он ждал, пока Громов переоденется, чтобы дать своему безответственному игроку двойную, нет, тройную нагрузку. Тренер понимал, что так сильно перегружать отвыкший от физических нагрузок организм неправильно, но кинуть команду накануне важного матча тоже был отнюдь не благородный поступок. Команда лишилась лучшего игрока. И он бы мог еще пережить потерю Ильи, если бы тот стоял на любой из других позиций, но он был игроком, от которого напрямую зависел набор очков и, следовательно, победа. Вся их команда подстраивалась под него, что, конечно, явно раздражало их капитана, не привыкшего быть не в центре внимания. Пожалуй, Санек Лавров был сейчас единственным, кто с уходом Ильи стал играть только лучше, но даже этого было недостаточно. А Котов не был и вполовину так же хорош, как Громов. Даже прабабка кого-то из противников с того света с большей вероятностью закинула бы трехочковый, чем Денис. Насколько Андрей Михалыч знал, никто у Ильи не умер, и каждый из пропусков не был уважительным, так что поделом ему.

Два часа тренировки показались Громову настоящим адом. У Андрея Михалыча был неиссякаемый запас садистской фантазии, направленной на придумку изощренных и извращенных упражнений для отработки новых приемов. И он явно мстил лично Илье. Других причин, почему тренер так гоняет запасного игрока, Илья не находил.

Ожидаемо, Громов был не в форме и потерял всю сноровку. Прибавить к этому недостаток сна, и вот, он не смог ни разу попасть в кольцо. Да и Санек все это время был где-то рядом и норовил вывести его из игры всеми способами, зная, что тренер закроет глаза на все его нарушения.

Андрей Михалыч был крайне разочарован игрой Громова. Он смотрел на Илью и не мог узнать в нем своего всегда быстрого, ловкого и точного игрока. Он до последнего думал, что Илья еще успеет наверстать пару месяцев без тренировок за пару дней ужесточенных тренировок, но с каждой минутой все призрачные надежды разбивались о силикатный щит, куда, вместо того чтобы отправиться в кольцо, снова и снова попадал брошенный Ильей мяч. С каждым неудачным броском Котова или Громова окончание тренировки, потраченной, по мнению Михалыча, впустую, неумолимо приближалось. Тренер взял свисток и подал сигнал, что игроки могут наконец-то покинуть площадку.

Илья еле дышал от усталости, пока одевался после душа. Стоило бы тренеру задержать их еще на пару минут, как Громов точно бы рухнул прямо в зале. Время без тренировок и малоподвижный образ жизни последних месяцев откинул его в физическом развитии на пару лет назад. И хотя на площадке у него получалось не думать ни о Вере, ни о Нике, и вместо навязчивых мыслей он слышал лишь стук мяча и скрип кроссовок, в раздевалке эти мысли лавиной нахлынули на него. О незнакомке из клуба он не расспросил только участников своей баскетбольной команды и Нику. Во время поисков Громов как-то совсем забыл о спортивной части своей жизни, упустил из виду, что в состав «всех наших» неизменно входила вся команда. Опасаясь узнать, что Вера – девушка одного из членов команды, Илья возобновил свои расспросы. В момент, когда он разговаривал с последним из присутствующих, готовящимся тоже заявить, что он никогда не видел девушку, которую описывал Громов, и не слышал о ней, в раздевалку зашли Санек и Денис.

– О чем я и говорил, совсем помешался, – иронично заметил Лавров. – Решил все же не прислушиваться к моему совету?

– Сказал тогда, скажу и сейчас: пошел ты, – процедил Илья, пытаясь держать себя в руках.

– Зря, я же по старой дружбе. – Санек подошел к своим вещам. – Шиза тебя кроет, Илюш. Самая настоящая и обыкновенная шиза. Я смотрел пару видео с душевнобольными недавно, как же там было… А эта Вера… она сейчас с нами? В этой комнате? – посмеивался он, натягивая футболку.

Илья решил проигнорировать выпад Санька. Нужно уметь подавлять свою агрессию. Если он второй раз сдержится, чтобы не сбить самодовольную ухмылку с лица Лаврова, это будет успех.

– Галюны просто так не приходят. Возможно, ты им чем-то помог, – подал голос Денис, подхватывая полушутки-полуиздевки лучшего друга. – Громов, что принимаешь? Расскажи, интересно же.

«Дышим и считаем до десяти, – подумал Илья и отвернулся. – Один, два, десять».

– Лучше у друга своего спроси, что он подсыпает девушкам, что они вместо морального урода начинают видеть принца Чарминга, – буркнул Илья себе под нос.

– Что ты там в мой адрес вякнул? – переспросил Санек.

– Ничего… Хотя… – Громов резко развернулся, подскочил к собеседнику и тут же все его попытки держать себя в руках рассыпались как карточный домик. Вся злость, которую он пытался всеми силами сдерживать в себе, хлынула черным фонтаном, норовя запачкать каждого, кто попадется на пути.

Удар получился слабым, Санек слегка пошатнулся и тут же ответил. Денис и Макар, сыпля ругательствами, тут же кинулись их разнимать. На шум прибежал Андрей Михалыч. Беглого взгляда ему хватило, чтобы все понять.

– Громов! Я мог стерпеть многое! Отсутствие на тренировках еще ладно. Но сеять смуту внутри команды я тебе не дам! Считай, ты отстранен от всех матчей и тренировок.

– Всего хорошего! – Илья схватил свою спортивную сумку и пулей вылетел из раздевалки.

– Андрей Михалыч, я без Ильи, даже если он сидит на скамейке запасных, играть не буду, – сказал Макар и покинул комнату и команду вслед за лучшим другом. Они с Громовым на паркете были неделимым прочным тандемом. Он не хочет тратить время, чтобы сыграться с кем-то еще, к тому же за пару месяцев без Ильи ничего не вышло. Да и все последующие попытки будут бесполезны.

– Зашибись… – Тренер даже не мог представить, что в один «прекрасный» день, за пару недель до важного матча, потеряет двух своих лучших игроков.

Макар нагнал Илью в холле. Громов шел, задрав нос. Но не потому, что гордился своим уходом, а потому что не хотел залить кровью из разбитого носа белую футболку.

– Держи, – протянул Макар другу бумажный платочек. – Раз уж мы оба теперь свободны от трениро…

– Погоди, что, ты ушел из-за меня?.. – перебил друга Илья, держа платочек около носа.

– Да. Зато буду больше времени с Сонечкой проводить, – попытался найти хоть что-то положительное в случившемся Макар.

Иногда взгляд говорит больше, чем тысячи слов. Это был как раз один из таких случаев.

– Кстати, она где-то достала три билета в театр, – продолжил после небольшой паузы Макар. – Это, конечно, не Большой, но они показывают «Гамлета», а его, мне кажется, очень сложно испортить. Пойдешь с нами? Тебе надо отвлечься.

– Да… – немного помедлив, Громов добавил: – Скажи честно… ты тоже думаешь, что мне лечиться пора?..

– Тебе надо отдохнуть. Ты устал. Поехали домой, я вызову нам такси. – Макар бы никогда не смог признаться другу, что ему уже не раз приходила мысль, что Вера всего лишь выдумка воспаленного сознания Громова, поврежденного предательством Николь и не самым приятным расставанием с ней.