Текст книги "Шестеро обреченных"

Глава XXIII
Последний из шести

Втянув голову в плечи, мужчина шел по улице быстрым шагом. Воротник его демисезонного пальто был поднят, и он инстинктивно выбирал тихие улочки. Время от времени он оборачивался и бросал вокруг подозрительные взгляды. Можно было подумать, что он опасался слежки. Ему действительно было чего опасаться. Медленно продвигающееся вдоль тротуара такси следовало за ним по пятам, а его пассажир сидел, уткнувшись носом в боковое стекло.

– Черт возьми! – неожиданно пробормотал пассажир. – Да ведь он же направляется к квартире Сантера!..

И он не ошибся.

Уйдя накануне, не попрощавшись с месье Вансом, Жан Перлонжур провел ночь в какой-то сомнительного вида гостинице, а теперь слонялся по улицам. Ему неожиданно пришла в голову мысль спрятаться в квартире Сантера. Из утренних газет он узнал о гибели своего друга и поэтому не питал на свой счет никаких иллюзий. Теперь, если ему удастся ускользнуть от рук убийцы. то он попадет в руки правосудия и даже не сможет доказать свою невиновность. Поэтому он предпочел сам пойти на поиски убийцы и пасть от его пули…

Войдя в дом черным ходом, Перлонжур быстро поднялся на третий этаж. Выходит, вот здесь, на этом самом месте и был накануне убит Сантер… Горло перехватил спазм, и на какое-то время он ощутил себя самым несчастным из всех людей на свете, он был человеком, у которого убили всех его друзей.

Затем, подойдя к двери квартиры, он увидел, что она опечатана. Однако в его-то положении… Не задумываясь, Перлонжур сорвал пломбы и вставил в замочную скважину ключ, данный ему Сантером еще в те времена, когда тот предложил ему свое гостеприимство. В то время Перлонжур еще и не подозревал, что воспользуется им с таким опозданием и при таких обстоятельствах…

Зайдя в гостиную, Перлонжур захлопнул за собой дверь и направился к окну, чтобы приоткрыть ставни. Затем он в полном изнеможении опустился в кресло.

Вероятно, вчера он поступил неправильно, поддавшись импульсивному порыву – удрать. Теперь не было на свете человека, который не считал бы его убийцей. А вот если бы он дал себя посадить, то это испытание продлилось от силы несколько часов, и в настоящее время всем было бы совершенно ясно, что он невиновен.

Увы! Он не смог смириться с перспективой посидеть немного в тюрьме. «Если Асунсьон узнает, что…» – подумал он, и это заставило его отвоевать себе свободу. И потом… И потом было еще одно обстоятельство… Ему хотелось самому найти преступника, помериться с ним силами и отомстить за своих убитых друзей. Он даже и не подумал о том, что у него нет никакого практического способа выполнить этот план. Он просто сказал себе, что если он попадет в застенок, то ему придется предоставить другим искать преступника и… защищать Асунсьон. Молодая женщина рассказала ему о своем замужестве, поэтому он знал, что ее жизни тоже угрожает опасность.

Но разве объяснишь подобные рассуждения полиции? В его бегстве она не видит и не сможет увидеть ничего иного, кроме доказательства его вины.

Быть может, они уже давно знают, где его найти? Быть может, сегодня же вечером он будет арестован? Он совершил большую неосторожность, решив побродить вокруг дома Асунсьон. Ведь за этим домом полиция, должно быть, ведет постоянное наблюдение. Какой-нибудь инспектор мог его заметить и устроить за ним слежку. Правда, идя сюда, он много раз оборачивался и не заметил ничего подозрительного, однако это еще ничего не значит…

Мало-помалу в гостиной начало темнеть. Подойдя к окну, молодой человек посмотрел на небо: его заволокли черные тучи и поднявшийся ветер предвещал грозу.

Перлонжур вновь сел в кресло и начал в глубине души произносить заклинания: «Пусть убийца узнает, что я здесь… Пусть он решит убить меня сегодня, так как он вчера решил убить Сантера!..»

В этот момент под дверь подсунули какой-то большой серый конверт, и Перлонжур понял, что его мольбы услышаны.

Он тут же подскочил и одним прыжком очутился у двери. Открывая ее, он увидел мальчонку, бегущего вниз по лестнице. Перлонжур догнал его и остановил:

– Эй, мальчик, это ты подсунул мне под дверь письмо?

– Да, месье… – захныкал мальчишка. – Только не бейте меня!

– А ты скажи, кто тебя послал?..

– Какой-то дяденька, месье, я его не знаю… Он окликнул меня, когда я проходил мимо террасы, расположенного напротив кафе. Он сказал мне: «На, вот держи сто су. И пойди подсунь это под дверь квартиры на. третьем этаже вот этого дома…» Клянусь вам, я больше ничего не знаю!

– Пойдем со мной! – сказал Перлонжур. По-прежнему крепко держа мальчика за руку, он вошел в квартиру и подвел его к окну. Показывая на террасу кафе, на которой сидели два клиента, он спросил:

– Который из двух тот, твой месье?

– Ни тот, ни другой, – ответил мальчик. – Когда тот господин подозвал меня, то он уже собирался уходить.

– А как он выглядит?

– Он высокий, в черной шляпе и очках, а лицо его плохо было видно…

– Ну ладно, – сказал Перлонжур. – На вот, держи, это тебе… А теперь уходи, да побыстрее…

Мальчишке не нужно было дважды повторять, и он кубарем скатился вниз по лестнице, чудом не сломав себе шею.

Закрыв дверь, Перлонжур распечатал конверт. Как он и ожидал, в нем находилось предупреждение, предвещающее его смерть:

– АНРИ НАМОТТ

– МАРСЕЛЬ ЖЕРНИКО

– НЕСТОР ГРИБ

– УБЕР ТИНЬОЛЬ

– ЖОРЖ САНТЕР

+ ЖАН ПЕРЛОНЖУР

Ставни с грохотом ударились о стену, и Перлонжур, оборачиваясь к окну, сказал:

– О господи! Да это же настоящий циклон! Закрыв ставни, он подошел к бару и приготовил себе коктейль.

Как и Сантер накануне, Перлонжур был сейчас спокоен и уверен в себе. Он был готов убить или быть убитым.

Правда, в отличие от Сантера, он не был вооружен.

Глава XXIV
Околевший пес не кусается

– Оставайтесь здесь, – приказал месье Ванс, а сам выпрыгнул из машины еще до того, как она полностью остановилась.

Оставив в автомобиле заплаканную горничную Асунсьон, он направился к группе таксистов, стоящих возле своих машин и оживленно о чем-то спорящих. При его приближении шоферы умолкли и недоверчиво окинули месье Ванса взглядами. Инспектор решительно достал свое удостоверение:

– Нет ли среди вас того, кто этой ночью вез отсюда мужчину и женщину? Высокий мужчина в черной фетровой шляпе, в очках и с косынкой, закрывающей половину лица, а женщина среднего роста, весьма привлекательной наружности.

Шоферы стали перешептываться и подталкивать друг друга локтями. Затем один из них вышел вперед и неохотно проговорил:

– Это я подвозил их.

– Не могли бы вы указать, где именно высадили их? Шофер, казалось, пребывал в замешательстве, но в

конце концов все же ответил:

– Они попросили меня остановиться на улице Амеркер.

– А почему вы говорите: «Они попросили остановиться»?

– Да потому что они там вышли!

– А не потому ли, что конечной целью их поездки была другая улица?

Шофер вытаращил на инспектора глаза, а тот все настаивал:

– Так по какому же все-таки адресу они просили их отвезти?

– Мужчина сказал мне: «Остановитесь в конце улицы Амеркер».

– А дальше они пошли пешком?

– Возможно.

– Предупреждаю вас, будьте осторожны! – сказал месье Ванс. – Этот мужчина – убийца, да не простой: он лишил жизни уже пятерых, И ту женщину, что была с ним, он тоже мог убить… Так что, мне необходимы точные сведения. Это вопрос жизни и смерти. Вы будете отблагодарены за эту помощь… Думаю, что эта пара вас заинтриговала, и вы проследили, куда они пойдут… Не так ли?

– Ваша правда, видит Бог! – согласился шофер. – Скажите, а этот мужчина случайно не тот самый убийца пятерых? Я как раз говорил тут рядом…

– Да, это он и есть! – поспешил прервать месье Ванс. – Вы видели, в какой дом они вошли? Сейчас нельзя терять ни минуты.

– Да, да, я проследил за ними! Я не могу вам сказать названия улицы, но я мог бы ее показать… Это такая узенькая, возможно, тупиковая улочка, а дом третий по левой стороне…

– Вы сейчас покажете нам, где это.

Пока таксист усаживался в машину, инспектор Воробейчик подошел к своей машине и сообщил горничной Асунсьон, что они отправляются на поиски ее госпожи.

– Я сяду в это такси, – сказал он своему шоферу, – а вы поедете за нами.

Несколько секунд спустя обе машины на хорошей скорости мчались друг за дружкой по городу.

Хотя месье Ване и сказал таксисту, чтобы заполучить как можно больше от него информации, что Асунсьон грозит смертельная опасность, на самом деле он так не думал. Ночью могло произойти непредвиденное обстоятельство, оно, несомненно, и произошло, однако теперь, благодаря капитану Лесли, месье Ване прояснил для себя личность преступника, он уже не опасался за жизнь молодой женщины. А вот судьба Перлонжура тревожила его гораздо больше.

Третий по левой стороне дом, расположенный на той узенькой улочке, выглядел малопривлекательно.

Оставив горничную Асунсьон в машине, инспектор вошел в дом и очутился в темном коридоре, пропахшем запахом объедков.

Неожиданно из-за какой-то маленькой низкой двери появилась настоящая мегера.

– В чем дело? – злобно спросила она. – Что вам здесь нужно?..

Она нагло рассматривала всех троих стоящих перед ней мужчин.

– Этот дом – дом благопорядочный и…

– Помолчите, мамаша! – приказал ей месье Ванс. – Этот благопорядочный дом служит убежищем убийце.

– Что вы такое говорите! – взвыла та. – И как только у вас язык поворачивается…

– Я же вам сказал, чтобы вы помолчали! В противном случае мне придется упрятать вас, ясно? Этой ночью сюда вошли мужчина и женщина. Мужчина высокого роста в очках. На нем был еще шейный платок и черная фетровая шляпа… Где его комната?

– Если вы имеете в виду месье Раймонда, то он проживает на четвертом этаже в комнате «21».

– А что, месье Раймонд отвечает данному описанию?

– Да.

– Как давно он проживает у вас?

– Я не могу вам точно сказать… Недели три, кажется.

– А этой ночью он вернулся с дамой?

– Знаете что, мой дорогой господин!.. Я не слежу за тем, когда и с кем возвращаются домой мои жильцы…

– Я вас спрашиваю: этой ночью он вернулся с дамой?

– Ну-у… Кажется, да.

– Выходили ли они сегодня отсюда?

– Я видела только, как он выходил.

– Когда это было?

– Сразу после обеда.

– А он вернулся?

– Еще нет.

– Пошли наверх, – сказал месье Ванс.

Дверь номера «21» оказалась запертой на ключ. Инспектор долго, однако безрезультатно стучал в нее. Тогда тремя сильными ударами плеча он сорвал дверь с петель, и та с грохотом рухнула в комнату.

Все было погружено в кромешный мрак. Вынув из кармана электрический фонарик, месье Ванс направил

луч света на окно. Шторы опущены, а занавеси из облезшего плюша задвинуты.

Посветив направо и налево, месье Ване неожиданно издал глухой возглас. В одном из углов комнаты он заметил лежащее во всю длину роста тело человека, прикрытое испачканным кровью покрывалом.

Передав фонарик одному из своих спутников, он бросился к телу и, приподняв покрывало, увидел лежащую на спине Асунсьон, плотно завернутую в одеяло, перевязанное тонкими ленточками. Во рту у нее торчал кляп. Казалось, она была без сознания.

Мгновение спустя инспектор освободил ее и при помощи своих спутников вынес на лестничную клетку. Одного из них он послал на розыски чего-нибудь сердечного и заодно велел привести сюда горничную.

Чтобы привести в себя Асунсьон, потребовались длительные и терпеливые усилия. Наконец она открыла глаза и медленно приложила руку ко лбу. Непонимающим взглядом она обвела склонившегося над ней инспектора, сочувственно качающую головой горничную и двух незнакомых шоферов. Неожиданно к ней, казалось, вернулась память.

– Мадре мия! – воскликнула она. – Жан!.. – сказала она, нервно вцепившись в руки инспектора. – Спасите его! Нужно, чтобы вы спасли его!.. Он ушел, чтобы убить его!..

– Он сам вам это сказал?

– Да, да… Который час?

– Около шести.

– Вот уже четыре часа, как он ушел… Ах! Господи! Но ведь вы не позволите ему совершить это последнее преступление!

По глазам месье Ванса она поняла, что он теперь тоже в курсе.

– Пойдите, найдите телефон – приказал месье Ванс одному из шоферов. – Позвоните во Дворец Правосудия… позовите к телефону месье Воглера, следователя… Спросите у него от моего имени, нет ли известий от Вальтера, инспектора Вальтера… Не знает ли он, где в данный момент находится месье Перлонжур… Идите, не теряйте ни секунды!

Затем, вновь обратившись к Асунсьон, он продолжил:

– Как случилось, что вы встретили его и каким образом ему удалось заманить вас сюда?

– Вчера вечером я хотела поговорить с месье Сантером… Да, мне необходимо было дать ему ответ… Так вот, войдя в парадное, я столкнулась с каким-то мужчиной и сразу же узнала его… Я чуть было не вскрикнула от удивления, но он, схватив меня за запястье, увел оттуда и приказал молчать… Я, месье Ванс, быстро обо всем догадалась, но он пригрозил мне, что если я только скажу слово, он убьет Жана… Он проводил меня домой и еще имел наглость поделиться своими планами… Оказывается, в них мне тоже была определена роль! Я хотела прогнать его, но он сильнее меня… Он принудил меня идти с ним, вновь пригрозив, что если я его не послушаюсь, то он убьет еще одну жертву… Он утверждал, что знает, где найти Жана… Что я такое в его руках?.. Мне пришлось идти вместе с ним, и он привел меня сюда. Весь остаток ночи он меня терроризировал, пытаясь подчинить своей воле… Я оборонялась, сколько могла… Наконец он сказал мне, что отправляется убивать Жана, а со мной, вы сами видели, что сделал.

Из горла молодой женщины вырвалось всхлипывание:

– Месье Ванс! Месье Ванс!.. Вы ведь спасете его, правда?..

Инспектор встал:

– По крайней мере я попытаюсь это сделать… Я оставляю вас на попечение вашей горничной,… Нет, нет, вам нужно оставаться здесь… Вы ничем; не сможете помочь мне…

В этот момент появился шофер, которого месье Ванс посылал с, поручением.

– Инспектор Вальтер сообщил следователю, что в настоящее время месье Перлонжур находится в квартире месье Сантера.

Воробейчик стремглав бросился к выходу.

«Великий Боже! – думал он на ходу. – Сделай так, чтобы я прибыл вовремя!»

Когда он очутился на улице, гроза уже бушевала вовсю.

Допив свой коктейль, Перлонжур подошел к окну. По окнам стекали потоки воды. Ветер с каждой секундой усиливался.

Молодой человек улыбнулся: теперь, ожидая его появления, он понял, что квартира Сантера притягивала его смутным предчувствием встречи с убийцей.

Неожиданно он насторожился, ему показалось, что на лестнице раздались чьи-то шаги.

Жан на цыпочках подошел к двери, однако, не дойдя еще пяти-шести шагов, увидел, как она распахнулась.

– Не беспокойтесь! – произнес чей-то голос. – Это я, Ванс.

Закрыв за собой дверь, инспектор подошел к Перлонжуру. С вошедшего ручьями стекала на пол вода.

– Извините за то, что я необоснованно подозревал вас! – сказал он, протягивая руку молодому человеку. – Теперь я знаю, кто убийца… Мы вместе дождемся его прихода…

Перлонжур испытал множество разнообразных чувств. После небольшой паузы он сказал:

– Ждать бесполезно. Теперь он уже не придет… В голосе его чувствовалась горечь сожаления…

– Почему он теперь не придет?

– Потому что он видел, как вы вошли сюда. Перлонжур снова прислушался.

– Гроза, похоже, стихает…

– Она-то вас и спасла. Теперь он не замедлит появиться… Вы вооружены?

– Нет.

– Тогда перед дверью встану я…

Оба мужчины замолчали. Раскаты грома сменились мертвой тишиной.

Чтобы рассеять страх их неподвижного ожидания, Перлонжур, рискуя вызвать крайнее неудовольствие инспектора, проговорил:

– Не хотите ли вы назвать кто… кто он?

– Это ни к чему, вы все равно не поверите мне. Впрочем, вскоре вы сами увидите…

– А откуда вы узнали?

– Из телеграммы, полученной от капитана «Аквитании»… Ну а теперь ни слова более.

«От капитана „Аквитании“… А причем здесь „Аквитания“? – подумал Перлонжур.

Затем у него в голове мелькнула совершенно сумасшедшая мысль:

«А ведь труп Намотта до сих пор не найден. Неизвестно даже, как он погиб… А что если он не погиб?.. А что если это Намотт?»

Но он тут же отрицательно покачал головой: «Нет, это бред какой-то».

Вдруг по телу его пробежала дрожь: по ту сторону двери раздался шорох… Чудовище было уже здесь.

Перлонжур откинулся на спинку кресла. Ноги его подкосились от волнения и страха. Он никогда не думал, что близкое присутствие человека может нагнетать такой ужас…

Он заметил, как в темноте поднялась рука инспектора и медленно легла на ручку двери.

Повернувшись к Перлонжуру, месье Ванс еле слышно шепнул:

– Возьмите мой фонарик… Здесь, в левом кармане, пиджака… Как только я открою дверь, направьте на него луч света… – Затем добавил: – Вы готовы?

– Готов.

Инспектор стремительно рванул дверь на себя, и в ту же секунду луч света выхватил из темноты чье-то лицо:

– Ни с места… иначе стреляю!

Однако в ответ раздался громкий смех, и вынырнувшее из мрака на секунду лицо снова исчезло. Ступеньки застонали под поспешными шагами.

Месье Ванс одним прыжком очутился на лестничной клетке и, повернув выключатель, перегнулся через перила. Подняв браунинг, он одной пулей, попавшей прямо между лопаток, уложил на месте бегущего вниз по лестнице человека.

Затем инспектор повернулся к Перлонжуру, на лице которого еще был написан ужас оттого, что он узнал лицо преступника.

– R.I.P.[2]2
  .I.P. Сокращ. от латинского «Пусть почиет в мире».


[Закрыть]… – сказал он. – Надеюсь, на этот раз он уже действительно мертв!..

Глава ХХV
Слово месье Вансу

Инспектор Воробейчик испытывал крайнее удовлетворение, о чем свидетельствовали безупречные стрелки его брюк.

– В сущности, мои подозрения пробудили прежде всего пропажа покрывала и вся шутовская сторона исчезновения в стиле Рокамболя… Но я, разумеется, был еще далек от того, чтобы заподозрить Жернико.

Он плеснул немного воды из сифона в стакан с виски, закурил сигарету и продолжил:

– Теперь я спрашиваю себя, как это у меня раньше не зародилось подозрение относительно всего этого спектакля. А потом нашли его тело – точнее то, что мы приняли вначале за его тело. Мне не сразу пришла в голову мысль исследовать его татуировку.

– И все же именно татуировка навела вас на мысль послать капитану Лесли радиограмму?

– Да. Я попросил его узнать, не было ли во время последнего путешествия «Аквитании» среди команды матроса, грудь которого была бы украшена татуировкой, подобной той, которая была на груди у Жернико. И, как вы помните, он мне ответил, что матрос, отвечающий данным мною приметам, не вернулся на борт. Звали его Рафаэль Эрманс, и у него было сомнительное прошлое… Тогда я уверился в своем предположении.

– Но, как вам пришла в голову мысль, что выловленное в канале тело, возможно, принадлежит не Жернико?

– Благодаря одной простой фразе, произнесенной Жернико в день его возвращения и переданной мне нашим другом Сантером… Вот эта фраза: «На борту „Аквитании“ был один матрос, слывший мастером по татуировкам – вот к нему я и обратился». Следовательно, татуировка должна быть недавнего происхождения, по крайней мере одна из них… Специалист, которому я поручил обследовать татуировку на выловленном трупе, заявил мне, что она, несомненно, шести-семилетней давности. А вот рана на предплечье, та рана, которой у Жернико не было во время его возвращения, напротив, была совсем свежей. Я передал тело утопленника на экспертизу. Кровь группы О принадлежала здоровому человеку. Странная вещь, эта деталь, которая должна была бы окончательно меня убедить в том, что передо мной труп Жернико, напротив, заставила насторожиться. Действительно, что должна была означать эта свежая и неглубокая рана? Она была необъяснима в том случае, если Жернико уже мертвым покинул дом Сантера. Но ее нельзя было объяснить и в том случае, если он покинул дом умирающим. Можно ли было предположить, что эта рана была ему нанесена агрессором? Но для чего он стал бы ее наносить?.. Она представляла собой быстро зарубцевавшийся порез, который мог быть у человека, решившего перерезать себе вены или, что вероятно, у человека, решившего добыть себе некоторое количество своей собственной крови. И мне было бы абсолютно непонятно, почему убийца Жернико так охотно выставлял себя напоказ, давая возможность полюбоваться своими дымчатыми очками и рыжей бородой. А тот свист, повторившийся несколько раз и услышанный Сантером и вами, мадам, весьма походил на условный сигнал. Наконец, почти что невозможность выкрасть умирающего и транспортировать его на своих плечах… Вспомните, лифт в тот день не работал.

Опустошив свой стакан, месье Ванс продолжил:

– А что означала татуировка «ФРИДЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ»? Такой мужчина, как Жернико, не стал бы клясться в любви каким-то Фридам, особенно если он женат на любимой им женщине, встреча с которой неизбежно разоблачит его с другой стороны. А вот закопанные сокровища – это необычайно старая шутка, и в этих татуировках я искал иные объяснения…

Прежде чем продолжить, инспектор закурил еще одну сигарету:

– Кто единственный, из вас имел возможность убить Намотта? Жернико, поскольку он находился с ним на одном судне. Я полагаю, что его преступные планы зародились еще тогда, когда он встретил вас на Бермудских островах. Уже тогда он решил впоследствии разыграть роль «мертвеца» и воспользоваться вами для достижения своих целей… О, конечно! Я понимаю, он любил вас, если подобное существо вообще способно на такие чувства! Размышляя зрело, я бы сказал, что он действительно и наверняка любил вас, – однако прежде всего он видел в вас способ осуществления своих планов и овладения состоянием своих друзей… И он действительно рассчитывал – и вы сами мне это сказали, – что вы станете наследницей, будучи, его вдовой, и имея равные с его жертвами права на состояние, которое он так страстно желал заполучить. Таким образом, он бы выждал некоторое время, а затем под тем или иным предлогом выманил – за границу. И тогда он держал бы вас в своих когтях. Вас и миллионные суммы своих друзей… Однако судьба распорядилась иначе. Вы встретились с ним тогда, когда он убил Сантера. Он потерял голову и пошел ва-банк.

– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о его возвращении, – попросил Перлонжур.

– Сейчас дойдем и до этого. Итак, на борту «Аквитании» был один матрос, искусный в деле нанесения татуировок, у которого на груди были знаки, показанные вам Жернико. Последний сговорился с Эрмансом, пообещав ему, несомненно, часть состояния, которым он рассчитывал овладеть без труда, и завербовал его к себе в сообщники. Его план был продуман до тонкостей, и уже тогда он решил убить этого сообщника и, благодаря ему, заставить всех поверить в свою собственную смерть. Так что, он скопировал на груди все татуировки Эрманса и отправился к Сантеру, будучи полностью уверен в успехе. Тем не менее, в тот вечер он должен был сыграть самую главную партию. Он прекрасно имитировал это перевоплощение и отлично скоординировал все действия. Все эти меры – вплоть до отключения телефона в квартире Сантера были им заранее предприняты. Эрманс снял комнату в гостинице «Де-Эглиз» и там, будучи недоступным ничьему взору, надел дымчатые очки и приклеил искусственную бороду, чтобы вполне соответствовать описаниям Жернико. Эрманс должен был подождать, пока его сообщник сам не откроет окно квартиры Сантера и не встанет перед нами. Тогда он должен был выстрелить в него, чтобы его видели. Разумеется, выстрел должен быть холостым. Жернико оставлял за собою миссию посеять страх в душе Сантера и некоторым образом подготовить его к собственному же убийству… Но тут помешало непредвиденное обстоятельство – разразилась гроза.

Месье Ване сделал небольшую паузу, а Асунсьон склонилась к нему:

– Хотите еще немного виски?

– Да, спасибо. Ох и принесла же мне хлопот эта гроза. Я просто не понимал, что, будучи таким лживым, Жернико все же был искренним, когда утверждал, что больше всего на свете боится грозы… У этого демона зла была своя ахиллесова пята: молнии и раскаты грома, словно парализовывали его… И вот Жернико забился в свое кресло и не в силах был выполнить задуманное до тех пор, пока гроза не окончилась. Его сообщник занервничал и просвистел свистом, чтобы привлечь его внимание. Жернико, пытаясь преодолеть слабость, рассказывал свою сказочку, выставляя напоказ татуировки, в которых – намек на последующее похищение его тела… А Эрманс тем временем подает знак вторично, и поскольку гроза завершилась, Жернико подходит к окну и настежь раскрывает его, а сам становится на самом видном месте. Эрманс стреляет. Жернико падает, судорожно схватившись за грудь. В руке он держал маленький пузырек с кровью, принадлежавшей Эрмансу, которую тот, введенный в заблуждение очередной ложью, согласился дать сообщнику, незадолго до того разрезав руку. Итак, Жернико раздавил пузырек, и кровь «пролилась». Как вы могли что-нибудь заподозрить? Он позволяет отнести себя на кровать, однако наотрез отказывается убрать руки от раны… по той простой причине, что там нет никакой раны. Затем с завидной ловкостью и благодаря вашему невольному сотрудничеству, мадам, он удаляет своего друга Сантера. Задав вам вопрос и убедившись в том, что он действительно остался с вами наедине, мадам, он просит вас принести ему коктейль… Почему именно коктейль? А потому что вы вынуждены будете пойти за ним в гостиную и на пару минут оставить его одного в спальне. Но лишь только вы повернулись к нему спиной, как он спрыгнул с кровати и спрятался за дверью, ведущей в гостиную. А когда вы вернулись в спальню, он напал на вас сзади и связал. Последняя предосторожность: он забирает с собой одеяло, чтобы все подумали, будто похититель завернул в него тело… А той же ночью или же на следующий день он разделался со своим сообщником Эрмансом: Он убил его ударом в череп, затем обезобразил лицо и бросил труп в канал. С тех пор он совершенно спокоен: кому придет в голову, что он жив? И продолжает свою кровавую деятельность. Он убивает Грибба так, как я вам это уже объяснял в день того убийства. Однако из предосторожности он совершил ошибку, проникнув в квартиру Сантера и подбросив в вещи Намотта так называемое обвинение против некого Джона Смита. Это письмо он написал не сам, у меня была возможность проверить его почерк, он несомненно поручил это какому-нибудь специалисту по фальшивым бумагам, и это, в общем, сыграло в его пользу, если бы я не просмотрел вещи Намотта ночью, последовавшей за убийством Жернико. Когда Тиньоль приземлился в аэропорту, убийца уже подстерегал его там и ожидал удобного случая. Этот случай не замедлил представиться, когда летчик стал убегать с места посадки. Убийца раньше его достиг запасного выхода, заманил в машину и повез в направлении деревни С… затем изобразил поломку, заставил Тиньоля выйти из машины и убил егo двумя револьверными выстрелами, а тело бросил в канаву. Он абсолютно уверен в своей безнаказанности, и его наглость растет с каждым часом. Наконец следует высшее кокетство маниакального убийцы – он предупреждает Сантера, что настал его черед. Сантеp же, вместо того, чтобы позвонить мне, решает, само – стоятельно бороться с убийцей и, возможно, он бы одержал верх в конце концов, если бы не крайнее удивление, которое он испытал, увидев лицо убийцы, и помешавшее ему выстрелить незамедлительно… А затем Жернико удирает, натыкается на вас, мадам. И теряет голову… Эта непредвиденная встреча расстроила планы убийцы. Он решает как можно скорее сделать самое необходимое, завлекает вас в свое гнусное жилище и связывает. А что ему остается делать? Он догадывается, что полиция немедленно воспользуется его ошибкой, которую он совершил, сев в одно из такси, стоявших на стоянке около вашего дома. Он мог бы убежать, убежать сразу же и все же остался бы в выигрыше… частично, поскольку желанное состояние было бы разделено между четырьмя, а не девятью претендентами, и он все же надеялся выманить вас за границу. Но здесь уже выступает психологический фактор. Жернико знает, что вы его уже не любите и даже ненавидите, а его друг Перлонжур занял место в вашем сердце. Инспектор Воробейчик потушил сигарету.

– Месье Перлонжур, вы находились полностью в его власти. Что бы вы могли предпринять против него, будучи безоружным? Ничего, не так ли? И вот произошло некое подобие чуда… Разразилась гроза… И наш убийца на неопределенное время как бы вне игры, что позволило мне вовремя прибыть в квартиру Сантера и спасти вас…

Последовало молчание.

– И вы только подумайте, мадам, – смиренно продолжил свой рассказ детектив, – что я дошел до того, что даже и вас подозревал! Я действительно видел вашу заинтересованность в том, чтобы стать женой Жернико, не думая о той заинтересованности, которую он сам испытывал в том, чтобы быть вашим мужем… Он был пропащей душой – вот кем он был на самом деле… Вы только вообразите, какой поистине адской смелостью он был наделен! Ведь когда он говорил Сантеру: «Ты тоже уже мертвый человек, ты тоже обречен», – то прекрасно понимал, что Сантер погибнет от его руки… Я никак не мог решиться поверить в это… Какая гнусность!.. Нет, решительно, мне еще многое предстоит постичь в жизни и изучить тех, кто в основу существования положил принцип – лишать жизни близких!

Инспектор встал:

– Извините, я должен покинуть вас… Уже поздно… Желаю вам безоблачного счастья.