Текст книги "Нарушенное обещание"

– Нужна помощь?

– Это уж точно не похоже на исключительно деловое общение, – заметил он, чуть наклонив голову.

Элис не нравилось, когда она не могла увидеть его глаза – они всегда точно говорили ей, что чувствовал Кол. Гнев, печаль или любая другая эмоция ясно отражались на его лице, и он наверняка мог бы стать ходячим толковым словарем чувств… по крайней мере, в том, что касалось ее, Элис.

Ей всегда нравилась эта черта Кола, она даже завидовала этому. Элис учили подавлять любые чрезмерные эмоции. Дома у Джонсонов не могло быть никаких слез, криков, ссор. Даже объятия слыли здесь непозволительной роскошью. Родители Элис любили друг друга, но их обоих ожесточила служба в полиции, и этой жесткостью пропиталась сама атмосфера их дома.

Потеряв голову от страсти в объятиях Кола той памятной ночью, Элис впервые в жизни испытала истинную, неподдельную эмоцию. И куда это ее привело!

– Не говоря уже о том, что ты не хотела обсуждать прошлое, – добавил Кол.

– Нам и не нужно это обсуждать. – Элис никак не могла собраться с мыслями и сформулировать, почему еще не готова его отпустить. – Я просто подумала, что тебе понадобится помощь, чтобы упаковать вещи и убрать мусор.

– От помощи я не откажусь. – Кол расплылся в обезоруживающей улыбке.

Элис кивнула, приятное тепло разлилось в груди… и виной тому были не солнечные лучи. «Ты ступаешь на опасную территорию, Джонсон, – подумала она. – Очень опасную».

Дом отца Кола оказался именно таким, каким Элис и помнила его с детства. Она бывала здесь несколько раз, и Колу очень не нравились эти ее визиты – видимо, ему было неловко за спертый алкогольный запах и вечный беспорядок.

Сада как такового не существовало: на этой выжженной траве не могло произрастать ничего живого. Лишь несколько цветов в предсмертной агонии покачивались у забора, да сорняки пробивались сквозь трещины в цементной дорожке, ведущей к входной двери. Почтовый ящик давно покорежился, и ободранная краска свисала с него огромными кусками. Одна из цифр болталась на единственном шурупе.

– Дом, милый дом, – сухо произнес Кол, когда они подошли к входной двери.

Что он должен был сейчас чувствовать? Вернуться домой и наводить порядок там, откуда сбежал при первой же возможности, – это, несомненно, было очень тяжело. Поднимаясь следом за Колом по лестнице, Элис прикусила губу. Что ж, по крайней мере, ему удалось покинуть этот дом и избавиться от ужасов своего детства. Оценив его поступок с этой точки зрения, она почувствовала, что уже не так злится на Кола. Ну неужели он не заслуживал права избавиться от этого кошмара?

Они вошли в дом, и Элис сморщила нос от неприятного запаха. В воздухе висело зловоние выдохшегося виски, смешанное с сигаретным дымом, который, казалось, пропитал мебель и стены дома. На полу стояла картонная коробка, доверху забитая пустыми бутылками от виски, бурбона и пива. Обстановка комнаты ограничивалась кушеткой – явно видавшей и лучшие времена – и журнальным столиком, усеянным газетами и окурками, высыпавшимися из переполненной пепельницы.

– Здесь все… именно так, как я и помню. – Элис прошлась по комнате, стараясь не споткнуться о груды мусора на полу, и в груди заныло от острой тоски. Ни один ребенок не должен был расти среди такого ужаса.

– Судя по всему, отец не утруждал себя уборкой. – Голос Кола сорвался от злости. – Как и элементарными правилами гигиены. Наверное, привычка – вторая натура.

– Наверное, – эхом отозвалась Элис и, повернувшись к Колу, заметила, как маска самообладания на миг слетела с его лица.

И тут в поле зрения Кола попала фотография в рамке, стоявшая на каминной полке. Невероятной силы гнев исказил его черты, Кол прошагал через комнату и схватил снимок. Фото пожелтело от времени, но на нем, вне всяких сомнений, присутствовали Кол и его отец. Мальчик на снимке расплывался в щербатой улыбке, а на его руке виднелись слабые очертания синяка.

– Он заставил меня улыбнуться для этого фото. – Голос Кола задрожал, плечи напряженно застыли, челюсть сжалась. – Он тряс меня до тех пор, пока я не согласился. А потом еще хранил этот снимок, как какое-то счастливое воспоминание!

Сердце сжалось у Элис в груди. Она хотела прикоснуться к Колу, облегчить его боль… Но не знала, как это сделать. Она была неискушенной в эмоциональном плане. Вот и сейчас Элис понимала, что даже тень мучивших ее угрызений совести не отразилась на ее лице.

– Кол…

– Я думал, что покончил с этим. Я думал, что покончил с ним!

Буквально прорычав последнее слово, он швырнул фотографию о стену.

Разбившееся стекло взорвалось душем осколков. Элис растерянно наблюдала, как они, будто в замедленной съемке, падают на пол, и стук ее собственного сердца оглушительно колотился в ушах.

– Прости, Элис. Тебе не следовало это видеть, – сдержанно произнес Кол, будто вбирая в себя выплеснувшуюся наружу боль, осязаемо повисшую в воздухе. Его грудь вздымалась и падала, пока он отчаянно цеплялся за остатки самообладания.

– Все в порядке. – Элис застыла, будто пригвожденная к месту.

– Мне не стоило приводить тебя сюда. Я знаю, ты не хочешь говорить о прошлом…

Она не могла успокоить его словами, поэтому сделала единственное, что казалось ей естественным, правильным…

Ее руки обвились вокруг шеи Кола, и Элис привлекла его к себе, приоткрыв губы, готовые к его прикосновению. Их языки встретились с неистовой силой, их губы яростно завладели друг другом. О, этот поцелуй не был утешительным или отвлекающим… Это был самый настоящий, сметающий все на своем пути, заставляющий забыть обо всем на свете поцелуй.

Сильная рука обвилась вокруг ее талии и приподняла Элис так, что она могла обхватить Кола ногами за талию. Он сделал шаг, и Элис уперлась спиной в стену, задохнувшись от неожиданного удара. Кол осторожно прикусил ее нижнюю губу, втискиваясь бедрами между ее разведенных ног.

– Боже мой, Элис… – простонал он ей в волосы, когда она нежно сжала зубами мочку его уха.

Кол держал ее, приподняв у стены, и ничего сексуальнее этого для Элис не существовало. Прикосновение его затвердевшей плоти распаляло ее, а ягодицы горели под его руками.

Она извивалась в его объятиях, заставляя Кола исторгать низкие гортанные стоны. Его аромат окутывал ее, и голова кружилась от вожделения и нахлынувших воспоминаний. Ощутив под ладонями его шелковистые короткие волосы, Элис сжала их и потянула вниз, запрокидывая его голову. Его язык хлестнул по ее языку, и слабый мятный привкус Кола увлек Элис за собой, в бесконечный сладострастный поцелуй…

– Я так скучал по тебе, – выдохнул Кол.

И тут будто кто-то выпустил из Элис воздух, а действительность с размаху обрушилась на нее – уродливая, неприглядная и суровая.

– Нет.

– Нет? – Кол резко оторвался от ее губ и сдвинул темные брови.

Элис толкнула его в грудь, заставляя выпустить из своих объятий, и ее ноги опустились на пол.

– Ты не можешь говорить мне это.

– Говорить что?

– Что ты по мне скучал. – Она дышала тяжело, словно пробежала марафонскую дистанцию. – Ты не можешь говорить со мной так, словно хотел, чтобы все было по-другому.

– Черт возьми, Элис. – Он покачал головой, растерянно потирая шею. – Это ведь ты поцеловала меня.

– Я не знала, что еще предпринять. – Она впилась в него взглядом, ощущая, как былые ярость и обида возвращаются к ней с новой силой. Чувства так и кипели внутри, но Элис старательно подавляла их.

– И целовать – твой излюбленный способ что-то предпринять? – вскричал он. – Как, по-твоему, я должен был на это реагировать?

– О, так ты поцеловал меня только потому, что я поцеловала тебя первой? – Ее грудь обдало жаром, щеки и лицо вспыхнули.

– Я не это имел в виду.

– Тогда что ты пытаешься сказать, Кол? Что ты там опять бормочешь? – Элис огляделась в поисках своей сумочки. – Или это потому, что кровь отлила от твоего мозга?

– Ты бьешь по больному месту. – Он явно начинал выходить из себя.

– Забудь, что это вообще произошло. Сиюминутная слабость, ошибка. – Она обнаружила сумочку на полу у кушетки. – Этого больше не повторится.

– Элли, подожди. – Кол потянулся к ней.

– Забудь об этом. Мы должны общаться по-деловому, как и договорились, – Элис зашагала к двери, но Кол последовал за ней.

– Тогда почему ты поцеловала меня? – Он развернул Элис к себе, и она оказалась зажатой между дверью и его мощным торсом.

Почему она сделала это? Может быть, потому, что после всего, что натворил Кол, она все еще хотела его – с той же силой, что и прежде. А еще потому, что он был единственным парнем, которому удалось сблизиться с ней, не спугнув ее. С тех пор как он уехал, у Элис было два романа, и оба закончились одинаково: поспешно и без малейшего шанса на примирение. Один парень бросил Элис, огорошив на прощание тем, что потом терзало ее много недель. Он назвал ее роботом, начисто лишенным эмоций. А другой, помнится, говорил, что не хочет быть с девушкой, которая все время держит дистанцию, которая не может говорить о том, что чувствует, и выражать то, что хочет.

– Почему, Элли? – стоял на своем Кол. – Ответь мне.

Но она не могла ничего ответить: горло перехватило, поглощая рвущиеся наружу слова. Элис будто парализовало – это происходило всякий раз, когда она чувствовала себя пойманной в ловушку. Она не знала ни одного способа выразить то, что было у нее на душе. Она не могла плакать, не могла быть честной. Ей оставалось лишь замыкаться в себе – а потом ругать себя на чем свет стоит.

– Все ясно, – кивнул Кол и отступил, давая ей возможность уйти.

Элис так сильно прикусила губу, что ощутила на языке металлический привкус крови. Как поступил бы в этой ситуации нормальный человек? Наверняка кричал бы, сказал бы хоть что-то… но ее язык мертвым грузом лежал во рту.

Кол молча застыл на месте. Элис толкнула дверь и выскочила на улицу, пылая от стыда. Впервые за пять лет она осознала, почему Кол ее бросил.

Глава 6

Когда звук ее шагов растворился в пространстве, Кол разразился самыми отборными ругательствами, которые только знал. Ее поцелуй был слишком хорош, чтобы оказаться правдой. И как его угораздило так ошибиться?

Он покачал головой и облокотился спиной о дверь, чтобы оценить фронт работ в доме и вернуть себе ясность ума. Ну почему он так отчаянно добивался от нее признания? Собственно говоря, именно поэтому, уже отказавшись от участия в конференции, он позвонил главному пиарщику из Гугла и сказал, что передумал и все-таки приедет в Австралию. Нет, пора выкинуть все это из головы!

Скоро он вернется в Штаты, к комфорту своего дома, своего офиса. Но что потом? От ноющей тоски у него засосало под ложечкой. Еще до возвращения в Австралию Кол осознавал, что его жизнь застоялась. Он часто впадал в уныние, разочарованный… одинокий. Единственной семьей, которую он когда-либо знал, для него были Элис, Рич и их родители. Теперь рядом не оказалось никого, исключая разве что его менеджера по связям с общественностью Пита, который дружил с ним не из корысти. Но даже Пит числился у него в штате и получал зарплату. С Элис все было по-другому.

Но Кол понимал, что не нужен Элис. Это было ясно по тому, как спокойно, будто щелкая выключателем, она могла управлять своей страстью.

Наполнив доверху шесть мусорных мешков и оттащив их к контейнеру у дома, Кол остановился на крыльце, окидывая взором почти не изменившуюся за годы тихую улочку. Здесь по-прежнему царили простота и аккуратность, лишь дом его отца уродливым бельмом торчал у всех на виду.

Телефон завибрировал, возвращая Кола к реальности.

– Да?

– Привет, дружище, – раздался в трубке голос его друга и главы департамента по связям с общественностью «Хиллам технолоджиз».

– Пит, – улыбнулся Кол. Сильный нью-йоркский акцент всегда вызывал у него улыбку. – Ты приземлился?

– Я прилетел этим утром, но было слишком рано. – Пит зевнул. – По-моему, сейчас самое время пропустить по кружке пивка. Нам нужно пробежаться по плану конференции.

– Давай встретимся в отеле.

Спустя полчаса Кол с Питом сидели в уличном баре недалеко от отеля с двумя огромными кружками пива и развернутым планом конференции перед ними. С длинными светлыми волосами и ленивой улыбкой Пит, может быть, и выглядел неторопливым, расслабленным парнем, но он руководил департаментом по связям с общественностью с воинственным вниманием к деталям, достойным лучшего агента разведки.

План конференции был подробно проработан, отдельные его тезисы подчеркнуты разными цветами. Листок изобиловал пометками и инструкциями, сделанными аккуратным почерком Пита.

Кол сделал большой глоток пива:

– Похоже, ты планируешь нападение на Форт-Нокс[1]1
  Форт-Нокс – военная база США, на территории которой расположено одно из самых защищенных в мире хранилищ золотых запасов страны.


[Закрыть].

– Ты ведь платишь мне не за то, чтобы я импровизировал. – Пит стрельнул глазами в проходящую мимо официантку в крошечных шортах. – И это очень важная конференция. Что-то вроде шанса громко заявить о себе. Это поможет нам прорваться на азиатский рынок.

Глаза Пита с энтузиазмом засверкали, и Кол уже в сотый раз за прошедшие пять лет подумал о том, как ему повезло приобрести столь ценного работника – и, конечно, друга.

После отъезда Кола из Австралии его дружба с Ричем переживала не лучшие времена. Они общались все реже и реже, и, как только Кол спрашивал об Элис, ее брат тут же с ехидством напоминал ему о нарушенном обещании. Лучшим другом Кола в Америке был Пит, этот эксцентричный парень, который жил по соседству и вечно фонтанировал великими идеями по достижению мирового господства в деловой сфере.

– Я прямо вижу это. – Пит хлопнул ладонью по столу, разлив немного пива. – Твоя вступительная речь задаст тон на следующий год. Потом получишь приглашение на конференцию американского фонда TED, а Linkedin попытается заполучить тебя в качестве авторитетного ведущего своего проекта…

– Давай не будем забегать вперед.

Несмотря на дружбу, Пит был не в курсе проблем Кола с публичными выступлениями. Подобно другим специалистам сферы высоких технологий, он просто считал Кола немного замкнутым. Эти двое часто спорили по поводу того, стоит ли Колу активнее взаимодействовать со средствами массовой информации, и Пит упорствовал в попытках превратить «Хиллам технолоджиз» в IT-компанию поколения социальных сетей. К несчастью для Кола, это означало частые появления на публике.

– Разобрался с хламом отца?

Смена темы разговора застала Кола врасплох, и он присосался к кружке, размышляя, как же ответить на вопрос.

– Ну… – вздохнул он, – более или менее.

Пит захохотал:

– Это самый уклончивый ответ, который мне доводилось слышать! Только не говори мне, что твое нежелание говорить об этом связано с одной женщиной.

– С одной женщиной? – Кол пристально взглянул на друга. Он никогда не упоминал об Элис, по крайней мере в разговорах с коллегами.

– С бывшей балериной, например?

– Откуда ты об этом знаешь? – Кол отхлебнул еще пива, гадая, почему его жизнь представляет такой интерес для окружающих.

– Твоя дражайшая секретарша упомянула о том, что ты просил собрать личную информацию и найти номер телефона. Выполняя задание, она наткнулась на кучу фотографий этой очень красивой балерины, – усмехнулся Пит. – Так кто она такая?

– Черт побери эту Челси! – ругнулся Кол себе под нос. Его секретарша должна понимать, что нельзя болтать о нем на каждом шагу.

– Не вини ее. Я случайно проходил мимо ее стола, заметил фотографии, ну и… – Пит захихикал. – Ты ведь знаешь, Челси не может устоять перед моим обаянием.

– Ты – одно сплошное обаяние.

– Я не позволю тебе сменить тему. – Пит жестом попросил официантку принести еще два пива, но Кол предпочел содовую.

Кол вздохнул:

– Она – давняя подруга. Я хотел увидеться с ней, раз уж оказался здесь. Вот и все.

– Поэтому ты так подорвался? – сощурился Пит. – Ты спал с ней, ведь так?

– Не в этот раз, – пробурчал Кол.

– Ой, да ладно! Не томи, выкладывай! И не забудь, я ведь пока живу интересами других.

Пит заключил пари со своим братом, поспорив, что сможет обойтись без секса целый год, и уже продержался половину срока. Ставкой в споре был винтажный Jaguar E-type, и Пит, как всегда, был решительно настроен на победу.

– Ну же, я еще полгода буду не у дел! Скажи, что хотя бы один из нас развлекается вовсю!

Кол снова вздохнул:

– Боюсь, нет, друг мой. Этот поезд ушел.

– Почему? Ни на секунду не поверю, что ты потерял интерес. Балерины чертовски сексуальные. – Пит подергал бровями. – И гибкие.

– Интерес я не потерял, это уж точно. Зато у нас за плечами – огромный груз проблем. Мы с ее братом были лучшими друзьями, и мысль о том, что мы с ней вместе, не приводила его в восторг.

– О, – понимающе кивнул Пит. – А брат старший?

– Ну да. Он так рьяно ее оберегал… Во многом именно это подтолкнуло меня уехать из Австралии.

– А сейчас?

– Сейчас… – вздохнул Кол. – Все по-прежнему чертовски сложно и запутанно.

– Но она того стоит, верно?

Увы, его разум и сердце никак не могли договориться на сей счет. Кол нутром чуял, что ни одна другая девушка не сможет вызвать в нем таких чувств. Но разум все время указывал на очевидный факт: даже если бы он признался в этих чувствах, смогла бы Элис ответить на них?

Следующим вечером Кол поймал себя на том, что просто не в состоянии расслабиться. Он провел весь день, подписывая документы, связанные с наследством, улаживая формальности похорон отца и прорабатывая с Питом детали презентации «Хиллам технолоджиз» на предстоящей конференции. Теперь он не знал, куда деться от огромного количества информации, стремительного круговорота эмоций и – благодаря воспоминаниям о поцелуе с Элис – сексуальной неудовлетворенности.

Сейчас, пятничным вечером, город буквально пылал от людей, наслаждавшихся окончанием знойного дня. Кол вышел на улицу, чтобы немного пройтись, но вокруг отеля было многолюдно и шумно. Подготовка к речи превратила Кола в комок беспокойной энергии, и он никак не мог позабыть о своих тревогах.

Кол рассеянно повертел в руке телефон и уже собрался было стукнуть по значку, чтобы разблокировать мобильный, как на экране вспыхнуло лицо Элис.

– Элли?

– Привет, Кол. – Голос нервно сорвался, стоило ей произнести его имя. – Я хотела бы извиниться за вчерашнее. Я… – На том конце линии повисла пауза. Слышалось лишь сбивчивое дыхание. – Знаю, это я все спровоцировала, а потом вышла из себя. Это я начала тот поцелуй и я… – Она вздохнула. – Я просто не знала, что делать.

Кол сглотнул вставший в горле ком. Подумать только, Элис впервые в жизни извинилась перед ним! Возможно, он был не прав в своих выводах… возможно, она изменилась. А вдруг и их отношения могли бы стать другими?

– Все в порядке.

– Слушай, у меня есть для тебя еще одно занятие, связанное с выступлениями… если ты, конечно, готов к этому.

– Думаю, это зависит от рода занятия, – нахмурился он. – Лучше, если оно обойдется без всяких там малышей.

– Никаких малышей, – засмеялась Элис. – Сегодня вечером у балетной труппы, в которой танцует Жасмин, репетиция. Они часто устраивают просмотры для родных и друзей.

Поход на балет? Только этого ему не хватало!

– И как мне это поможет?

– Тренируясь, танцоры допускают ошибки. Я хочу, чтобы ты видел, что мир не обрушится, если ты ошибешься на глазах у всех. Это пойдет тебе на пользу, Кол. А еще я приглашаю тебя пропустить по бокальчику после репетиции… чтобы реабилитироваться за вчерашнее.

– Где мы встретимся?

Она назвала адрес, и Кол с благодарностью ухватился за возможность сбежать от утомляющей городской толпы. Ехать оказалось недалеко, но пробка на дороге была такой же душной и выматывающей, как летний зной.

Добравшись до места, Кол какое-то время сидел в машине, размышляя, как вести себя с Элис и ее переменчивым настроением. Наконец, взъерошив волосы, он вышел из машины. Нет, он не мог долго дуться, когда дело касалось Элис Джонсон!

Здание театра представляло собой старинный памятник архитектуры, украшенный изысканной лепниной и устланный золотисто-красным ковром. Контрастируя с окружающей обстановкой, до потолка разливалась ультрасовременная странная музыка. Танцоры, среди которых была и Жасмин, делали растяжку на сцене.

Элис сидела в первом ряду, Кол сразу узнал ее белокурый затылок с легкими локонами, сияющими вокруг головы золотистым ореолом. Элис обернулась, помахала ему и жестом позвала к себе. Кол сильно сомневался, что эта репетиция хоть чем-то ему поможет. Но что, если Элис просто воспользовалась случаем, чтобы увидеться с ним?

– Привет. – Она похлопала по соседнему креслу.

– Привет.

Кол уселся рядом с ней, остро ощущая, как близко оказались их бедра и плечи. Его мгновенно обдало жаром, он никак не мог забыть о вчерашнем поцелуе, а теперь прежнее желание нахлынуло с новой силой.

Танцоры заняли свои позиции на сцене, хореограф встал спиной к немалочисленным, рассыпавшимся по залу зрителям. Он рявкнул с сильным немецким акцентом, что-то скомандовав, и пары приготовились к выступлению. Медленная навязчивая музыка с перемежающимися стонами скрипки и тяжелым ритмом ударных наполнила пространство.

Краешком глаза Кол наблюдал за Элис. Она замерла на месте, вне себя от восторга, и с такой силой стиснула колени, что костяшки пальцев побелели. Ее прекрасные, подернутые поволокой глаза широко распахнулись и заблестели.

Но вскоре магия танца была нарушена: один из танцоров споткнулся во время поддержки, неловко качнувшись назад и с громким уханьем врезавшись в другую пару. Кол тут же окинул взглядом публику. Никто и не думал смеяться, зрители просто ждали, когда танцоры начнут номер сначала.

– У Жасмин, похоже, дела идут замечательно, – заметил Кол, поворачиваясь к Элис.

Он знал эту серьезную брюнетку почти столько же, сколько саму Элис. Подруги были неразлучны с детства… за исключением тех моментов, которые Кол с Элис проводили вместе – тайком, пока ее брат не видел.

Грустная улыбка тронула ее губы.

– За последние месяцы ее жизнь сильно изменилась. Недавно она встретила того, кто сделал ее счастливой.

Жасмин, тонкая и гибкая, как тростинка, делала растяжку на сцене, и ее длинные руки и ноги выписывали в воздухе необыкновенные фигуры. Но взгляд Кола невольно возвращался к Элис и тому, как она подергивала коленкой, глядя на сцену.

– Тебе не хватает этого?

– Чего? – повернулась к нему Элис. – Танцев?

– Да.

– Иногда, – пожала она плечами. – А иногда – нет.

Это был типичный для Элис ответ – уклончивый, туманный…

– Все равно это никуда бы меня не привело, – добавила она так тихо, что Колу показалось, будто он ослышался.

– В каком смысле?

Элис открыла было рот, чтобы ответить, но хореограф обернулся и шикнул на них. Ее лицо тут же скрыла непроницаемая маска, и редкий момент откровения был безнадежно испорчен.

* * *

Сидя рядом с Колом и глядя на то, как лучшая подруга танцует с раскрепощенностью, которая ей самой и не снилась, Элис чувствовала, как неудержимо трепещет сердце. Она сцепила руки на коленях, чтобы удержаться от желания прикоснуться к Колу, и старалась не сводить глаз со сцены.

Страсть и эмоции, с которыми двигалась Жасмин, зародили в глубине души Элис что-то вроде зависти. Подумать только, а ведь ее жизнь могла сложиться иначе, сумей она смести все свои эмоциональные барьеры…

За оставшееся время репетиции они с Колом не обменялись ни словом. Он сидел рядом, в таком же напряжении, как и она сама, стиснув руки на коленях и сдвинув брови. Вчера им выпал редкий шанс разобраться с прошлым и все уладить. Кол пытался поведать ей, что чувствует, сказать именно то, что она и хотела услышать… но она не пожелала слушать. Она оттолкнула его, потому что только так могла справиться с нахлынувшими эмоциями.

Между тем танцоры покинули сцену, и театр стал постепенно пустеть.

– Я договорилась с балетной труппой, так что мы можем побыть тут еще немного, оглядеться, – сказала Элис, поднимаясь с места.

Кол скрестил руки на груди, и его грозная тень нависла над Элис.

– Ты попытаешься заставить меня снова практиковаться?

– Попытаюсь? Ни о каких попытках и речи не идет. По нашему соглашению я – главная, не забыл?

– Тебе хотелось бы так думать, – язвительно хихикнул Кол.

– Ну же, давай, меньше слов и больше дела. – Она бросилась вверх по ступеням сбоку и, выскочив на середину сцены, посмотрела в зрительный зал.

Почти все танцоры ушли. Лишь Жасмин маячила в первом ряду, притворяясь, будто собирает сумку, но Элис-то знала, что подруга глаз с нее не спускает. Под подошвами кроссовок Элис ощущала ровную сцену, деревянная поверхность которой была основательно стерта за много лет ногами выступавших. Элис понимала: еще несколько шагов, и она уже не сможет удержаться. Ладно, наверное, можно позволить себе один-два пируэта.

Кол поднялся на сцену следом за ней и остановился у самого края, скрестив руки на широкой груди. Не отрывая от него глаз, Элис запорхала в танце. Арабеск превратился в фондю, сопровождаемый несколькими шагами, потом Элис повернулась и плавно повела руками над головой. Она почувствовала, как ее шелковистый топ задрался, и холодный воздух коснулся обнажившейся полоски живота.

И тут ее обдало жаром. Элис никогда еще не испытывала ничего подобного во время танца. Возможно, именно этого ощущения и добивались от нее преподаватели, когда настойчиво твердили: «Покажи страсть, покажи, что ты чувствуешь, просто покажи… хоть что-нибудь». Элис остановилась, вдруг заметив, как Кол смотрит на нее – алчно, будто сгорая от желания и едва сдерживаясь.

– А твое тело еще помнит движения. – Он направился к ней своим привычным решительным шагом. – Хотя я и не сомневался, что ты их не забудешь…

– Спасибо за доверие. – Она немного покачала бедрами и засмеялась, опьяненная его оценивающим взглядом. Сердце ликующе подпрыгнуло у нее в груди, и мягкое тепло разлилось в самом низу живота.

– Слушай, а почему ты бросила танцевать? Помнится, у тебя довольно хорошо получалось.

Сказать «довольно хорошо» означало ничего не сказать. Элис тренировалась с тех пор, как научилась ходить, и ей быстро удалось добиться места в кордебалете национальной труппы. Но, к несчастью, техника, которую она с такой одержимостью оттачивала, обернулась ее слабостью.

– Я забуксовала, – отвела взгляд Элис.

– Забуксовала?

– В танце я слишком… осторожничала. – «Как и в остальной части своей жизни», – добавила она уже про себя.

Чье-то покашливание нарушило магию ее откровения, и их головы резко дернулись в сторону авансцены. Жасмин собрала сумку и многозначительно посмотрела на Элис:

– Ты идешь?

Элис замялась:

– Думаю, Кол сможет меня подбросить.

– Я позабочусь о том, чтобы она добралась домой в целости и сохранности, – заверил он, и от низкого тембра его голоса дрожь пробежала вдоль ее спины.

– Уверена? – Жасмин прищурилась, глядя на Элис, словно пыталась передать ей телепатически: «Ты выбрала опасный путь, сворачивай, пока не поздно».

– Уверена.

Элис явственно чувствовала, как между ней и Колом повисло напряжение, как буквально каждый миллиметр пространства потрескивал искрами.

– Давай заглянем за кулисы.

Они прошли за сцену и оказались в маленьком закулисном пространстве, загроможденном реквизитом и костюмами. На крючке висела бархатная накидка с когда-то белой, а теперь посеревшей меховой отделкой на капюшоне. Мебель покрывал тонкий слой пыли.

– Для чего мы на самом деле пришли сюда, Элис?

Кол стоял совсем близко за ее спиной, и в этом тесном пространстве его фигура казалась еще мощнее.

Аромат его лосьона для бритья с нотой корицы смешивался с типичным для старого театра запахом пудры и несбывшихся мечтаний. Горячее дыхание Кола обдавало шею Элис. Он не дотрагивался до нее, и все-таки Элис ощущала его намерения так ясно, словно он бесстыдно к ней прижимался. Он хотел ее точно так же, как много лет назад – Элис чувствовала его желание так остро, потому что сама сгорала от такой же страсти.

Она глотнула, стараясь подавить дрожь в голосе:

– Я помогаю тебе готовиться к речи.

– Чушь. – И снова это горячее дыхание, так близко… очень близко.

Яркий свет проникал за кулисы лишь со сцены. Танцующие пылинки кружились в золотистых лучах, и в этом тусклом свете темное пространство казалось даже мрачнее, таинственнее.

– Если тебе не нужна моя помощь, нам лучше уйти. – Элис повернулась и ткнулась носом в твердую стену его груди. – Сейчас же.

– Я хочу, чтобы ты сказала, для чего позвала меня сюда.

– Я тебе уже сказала. – Она что, была как на ладони? Неужели Кол видел ее насквозь?

– Ты назвала мне причину, которой прикрываешься, чтобы лгать самой себе.

– Я не лгу. – Она отступила назад.

– И ты абсолютно честна?

Элис хотела сказать «да», но в таком случае она точно солгала бы, не так ли? Ну почему она не могла объяснить Колу, что чувствует, почему не могла признаться, как глубоко ранил ее его отъезд, как сильно, всем сердцем, она хотела простить его, обнять и никогда больше не отпускать? Но слова застряли в горле, угрожая задушить ее. Она была совершенно несостоятельна в отношениях – несостоятельна в любви, эмоциях и честности.

– А я могу отказаться давать показания, которые могут быть использованы против меня?

– Только не в Австралии, – задумчиво потер подбородок Кол.

Из-за тени его щетина выглядела гуще, очертания челюсти казались острее, а разрез скул – резче. Лишь ослепительная белизна его зубов и блеклая синева глаз были различимы в темноте.

– Чего ты от меня хочешь, Кол? – всплеснула руками Элис, злясь не столько из-за его настойчивых вопросов, сколько из-за собственной нехватки самообладания.

– Как насчет того, чтобы быть хоть немножко честной? – Кол склонил голову набок и снова подошел ближе. – Я хочу знать, что творится в твоей прелестной головке.

Элис снова отступила назад.

– Я не могу дать тебе это.

– Ты не можешь сказать мне, о чем думаешь? – Он опять двинулся на нее, оттесняя назад до тех пор, пока она не уперлась спиной в груду ящиков с реквизитом.

Кол положил ладонь на один из ящиков, и Элис вдруг захотелось поцеловать гладкую, безупречную кожу внутренней стороны его запястья. Провести языком по вене, немного вздымавшейся на его руке, ущипнуть нежную плоть на сгибе его локтя. Тьфу ты, она напоминала бурлящую гормонами, сексуально озабоченную девчонку!

– Нет. – Ее голос предательски дрогнул.

Его зрачки вспыхнули и расширились, будто разверзшиеся глубины преисподней.

– Ты уверена?

– Я не могу сказать тебе о том, о чем мне не следует думать.

Кол застыл перед ней, не мигая, не двигаясь. Воспоминания нахлынули на Элис с такой силой, что она едва устояла на ногах. Именно эти слова она сказала ему пять лет назад, накануне его отъезда, той ночью, когда все рассыпалось в прах. Помнится, Кол пришел к ней, он спрашивал, что значит для нее ночь, которую они провели вместе.

Она была молодой, неопытной, эмоционально незрелой. Элис решила, что Кол лишь ищет повод поскорее отделаться от нее, поэтому просто пожала плечами и отшутилась, дав понять, что не видит в их ночи ничего серьезного. Боль, отразившаяся тогда в глазах Кола, пронзила ей сердце. И вот теперь она снова произносит эти слова, снова отталкивает его.