Текст книги "История одной сволочи"

Пора было и самому отдохнуть. Вот только в клубе и в одиночку? Но с кем? Не Киру же с собой звать. И уж тем более, не Санька… Может телочку какую-нибудь пригласить?

Телочку…

Боковое зрение выхватило из десятков столиков один-единственный и заставило повернуть голову. У самой стены сидели трое: Юра из «Ковчега» и наши «зажигалки» – Вика и… Настя.

Первым меня заметил Юра – сдержанно кивнул головой. Я кивнул в ответ. Вика, увидев меня, улыбнулась и помахала рукой, а Настя демонстративно отвернулась к стене.

Вечер был безнадежно испорчен. Увидев свою бывшую девушку с этим танцором, я не то чтобы испытал ревность, скорее меня захлестнула волна нестерпимой тоски. До меня и раньше доходили слухи, что их часто видят в одной компании, но я старался не придавать им значения. Но встретив их лично, да еще в такой тесной компании…

Не смотря больше по сторонам, я вернулся в свой кабинет. Не хотелось ни пить, ни курить. Я сел за компьютер и решил сделать то, чего не сделал утром – посмотреть новости. Как-никак, завтра на «официальную работу».

Число жертв трагедии в Перми составило 109 человек – Голикова

– Чего? – сказал я вслух, кликая по ссылке на сайте РИА «Новости», и продолжил бормотать прочитанное себе под нос: – Сюжет: Пожар в кафе в Перми… Число жертв трагедии в Перми составило 109 человек, сообщила в ночь на воскресенье министр здравоохранения и социального развития РФ Татьяна Голикова…

Я начал прокручивать страницу, пытаясь разобраться: что произошло. В итоге, я наткнулся на хронологию событий.

Взрыв произошел в одном из пермских кафе

Около 15 человек погибли и порядка 50 пострадали при взрыве в Перми

Предположительно, 76 человек погибли, 60 пострадали при взрыве в Перми

– Да что же там произошло?!

Наконец, ситуация стала более-менее проясняться. В пермском клубе «Хромая лошадь» случился страшный пожар. Погибли более сотни человек. Причиной, по всей видимости, стали нарушения правил противопожарной безопасности.

Я читал все новые и новые сообщения, а мое мышление менялось незаметно для меня самого.

Как обычный человек я ужаснулся масштабам трагедии. Мне было нестерпимо жаль погибших и их родных. Детей, потерявших родителей. Родителей, потерявших детей.

Затем во мне проснулся журналист. Сейчас ведь, как обычно, по стране пойдет цепная реакция. Вряд ли следует ожидать оттока посетителей из увеселительных заведений. Ходить-то больше некуда. А будет ли куда ходить? Ведь наверняка пожнадзор начнет проверять все кафе-клубы-рестораны. Будут пачками находить нарушения, выписывать штрафы на сотни тысяч рублей. Кого-то даже закроют.

Стоп!

«Закроют» послужило командой для запуска в моем мозгу программы арт-директора ночного клуба. Интересно, а у нас есть нарушения правил противопожарной безопасности? И если есть, то насколько они серьезны? И что теперь грозит другим клубам Города?

Решение требовалось принять срочное. Я достал мобильник и набрал Максима. Учредитель был недоступен.

«Ладно, пора брать ответственность на себя», – решил я и позвонил в пресс-службу областного МЧС.

После трех гудков в трубке послышался сонный мужской голос, неразборчиво пробормотавший фамилию.

– Вечер добрый, – бодро поприветствовал я невидимого собеседника. – Еремин из «Региональных вестей». С кем я говорю?

– Привет, Коль, эта Слава.

– О, здорова, Слав. Как дежурство? Без происшествий? – я махом сменил официальный тон на неформальный. Слава Воробьев был одним из первых ньюсмейкеров, с кем я подружился, придя на работу в «Региональные вести».

– Да тьфу-тьфу-тьфу, пока все тихо, – ответил Слава. – А ты чего так поздно? Не уж то что-то знаешь?

– Нет-нет, не волнуйся, – поспешил я успокоить собеседника. – Завтра на работу же. Собираю информацию за выходные.

– Ну, у нас ничего интересного пока нет. Мы же не Пермь.

– Кстати, о Перми, – зацепился я за слова. – Сейчас же по любому по стране проверки начнутся всевозможные.

– Ну, ждем из Москвы распоряжения. Но что-то конкретное только завтра будет. Ты позвони Любе, завтра ее смена.

– Ну, окей, Слав, спасибо.

– Да не за что.

– Тогда до связи?

– До связи, – сказал сотрудник пресс-службы и отключился.

Я откинулся в кресле и закурил. В моей голове начал возникать план пиар-акции. Циничный донельзя, с точки зрения обычного человека. Но действенный, с точки зрения объективной реальности.

Итак, что мы имеем. Если верить интернет-сайтам, самые популярные клубы Города на данный момент – «Плазма», «Ковчег» и «Армагеддон». Всякие «Дизерт Роуз» и прочие «Де Факто» воспринимать в качестве серьезных конкурентов было смешно.

Стало быть, если один из клубов «большой тройки» будет закрыт, его посетители наверняка переберутся в два других. А если будут закрыты два из трех? «Оставшийся в живых» сорвет весь куш.

«Замечательно!» – подумал я. «Осталось решить две задачи: 1) как закрыть „Плазму“ и „Ковчег“; 2) Как не закрыться самим?»

Было очевидно, что любой из «Большой тройки» предложит пожнадзору деньги. И, наверняка, не малые деньги. А вот возьмет ли их пожанадзор?

«Хм… А что если „слить“ органам информацию о том, что пожарные готовятся получить крупную взятку от представителей „Ковчега“ и „Плазмы“? Неплохо, подумаем».

«Но сильно уповать на это не стоит. Нужны какие-то существенные косяки. Например, касаемые самих помещений. Вот! То, что нужно! „Плазма“ ведь находится в помещении бомбоубежища. Случись там пожар…»

Человечность все-таки взяла свое. Что случится в случае пожара в «Плазме» даже думать не хотелось. Тем не менее, уверенность в том, что «что-то» может случиться, меня немного успокоила.

На чем может погореть «Ковчег», я решил подумать позже. Сейчас надо было прикинуть шансы «Армагеддона» на успешное прохождение внеплановой проверки. Что там надо-то? Огнетушители, планы эвакуации… Я улыбнулся, вспомнив, что за план эвакуации висит при входе в клуб. Надо будет снять. Пожнадзор юмора не поймет. Да повесить в залах нормальные схемы. Непременно с нанесением флуоресцентной краски, чтобы в темноте светились.

«Что дальше? Запасный выход. А он у нас есть? Вроде есть.»

Я вышел в коридор. На стене рядом с кабинетом висела старенькая схема на случай эвакуации, оставшаяся, видимо, еще с тех времен, когда «Армагеддона» не было и в помине. Согласно этому плану запасный выход располагался… Как раз за вешалками с одеждой клубных работников.

Раздвинув пуховики-дубленки, я уперся в железную дверь, закрытую изнутри на две мощных щеколды. Засовы не без труда поддались, и путь к спасению оказался свободен. Во всяком случае, так мне показалось сначала.

Протиснувшись между зимней одежды (отодвигать вешалки было лень), я оказался на лестничной клетке, не видавшей ремонта несколько лет. Пол был завален осколками облупившейся краски, а сами стены почернели от сырости. При всем при этом, лампочки здесь все же горели. Лестничные марши уходили и вверх, и вниз.

Поскольку, «Армагеддон» располагался на втором этаже, меня больше всего интересовал путь вниз. «Лестницу в небо» я решил исследовать попозже.

Чем ниже я спускался, тем холоднее становилось. Наконец я уткнулся в дверь, наподобие той, что вела на лестницу из клуба. Те же два засова, вот только открыть их не получалось. Сами шпингалеты замерзли, а металл обжигал кожу.

Решив довести все до ума в понедельник, я стал возвращаться в «Армагеддон».

– О, ты чего там делаешь? – услышав голос Киры, я чуть было не полетел вниз по ступенькам.

– Блядь, Кира, ты чего так пугаешь? – обозлился я, картинно хватаясь за сердце одной рукой, а другой совершенно не картинно за перила.

– Батл в самом разгаре! Пошли! – поманил рукой бармен.

– Точно! Забыл совсем! – воскликнул я и в три прыжка вернулся в помещение клуба. Кира помог мне закрыть запасный выход, после чего мы направились на танцпол, где шла упорная битва двух лучших клубных танцоров Города…

…Вернее заканчивалась… И не совсем упорная… Образно выражаясь, это было избиением младенца… Нашего младенца…

Юра двигался по танцполу как Бог, ну или по крайней мере как Роберт Хоффман, срывая овации каждым движением. А вот Санька… Что-то было не так с моим другом. Угловатые движения рук, ватные, не слушающиеся голову, ноги. Что с ним творилось? Переволновался?

Улучив момент, я схватил Саню за плечо и подтянул к себе. Тот еле устоял на ногах.

– Что за фигня, мужик? – поинтересовался я.

– Не знаю, мужик. Такое впечатление, что я танцевать разучился. Тело не слушается.

На последних словах я не выдержал и отвернулся. От Санька шел такой перегар, что меня начало подташнивать. Мой друг был мертвецки пьян. Удивительно, как он мог просто передвигаться, не то, что пытаться танцевать.

– Ты проиграл! – крикнул я на него, после чего показал Юре скрещенные в районе предплечий руки, дав понять, что батл завершен.

– Да как так? – не захотел мириться с поражением Санек.

– Иди, проспись! Ты же нажрался в гавно!

– Да пошел ты. Не нажрался я еще пока. А вот сейчас пойду и нажрусь! – с этими словами Санек развернулся и, качаясь, побрел в сторону вип-зала.

Победителя батла тем временем обступили со всех сторон, а спустя мгновение он уже взлетал на руках под потолок главного зала «Армагеддона».

Я собрался было проследовать за Саней и вставить ему по первое число, но как только я сделал шаг в сторону вип-зала, дорогу мне грудью закрыла Вика.

– Остынь, босс! С кем не бывает? Лохануться может каждый.

– Лохануться? – сорвался я на танцовщицу. – Да он не сам лоханулся! Он нас всех лоханул! Ты разве не понимаешь?

– Коля, ты хочешь потерять еще одного друга? – эти слова прозвучали как пощечина. Я махом успокоился и дальше слушал девушку спокойно. – Неужели ты не понимаешь, что он не просто так бухает. Случилось у него что-то. Просто не вовремя батл устроили.

– Скорее, не вовремя что-то случилось, – я все ж пытался гнуть свою линию.

– С каждым может случиться. Ты лучше завтра с ним спокойно поговори. И не вздумай увольнять. Ну как, остыл?

– Остыл.

– Ну, вот и славненько. Загляну к тебе позже, – после этих совершенно неожиданных для меня слов, Вика облизнула губы, развернулась и, нарочито виляя задницей, пошла к столику, за которым шло празднование Юриной победы.

Что это на нее нашло? Последствия расставания с Андрюшей? Хотя, этот разрыв пошел на пользу всем. После того, как Каменев закатил ей в клубе скандал, мы быстренько внесли его в стоп-лист и вздохнули с облегчением.

– Коля! – подлетел ко мне Алекс. – Я надеюсь, наша победа никак не повлияет на дальнейший вечер. Мы можем остаться?

Я посмотрел на своего коллегу круглыми от удивления глазами.

– Ты чего Алекс? Все честно было, отдыхайте дальше, – изобразил я грустную улыбку и махнул рукой.

– Спасибо, старик! – улыбнулся он в ответ и побежал все к тому же столику. Точнее, двум столикам, сдвинутым вместе.

– Босс, хочешь, настроение подниму? – услышал я над ухом. Поднял голову: на сцене, прямо надо мной стоял Уиллис.

– Каким образом? – не понял я.

– Смотри, – подмигнул мне ди-джей и вернулся за пульт. Уиллис взял в руку микрофон и сказал: – Следующая тема – специально для лучшего клубного арт-директора Города, нашего Ники! The Catalyst!

Зал взорвался аплодисментами. Я заметил, что Алекс с Юрой так же неистово хлопают в ладоши. Что это? Признание заслуг или лесть? А может просто стеб после проигранного Саньком батла? Впрочем, звуки органа тут же заставили меня забыть и о батле, и о Саньке. С первыми скрейчами толпа клубных работников устремилась на танцпол. Я же просто сел на край сцены, свесив ноги, закурил и приготовился наслаждаться своей любимой музыкой.

 
God bless us every one
We’re a broken people living under loaded gun
And it can’t be outfought
It can’t be outdone
It can’t be outmatched
It can’t be outrun
No…
 

Прокричал Майк Шинода.

 
God bless us every one
We’re a broken people living under loaded gun
And it can’t be outfought
It can’t be outdone
It can’t be outmatched
It can’t be outrun
No…
 

Подхватили другие участники группы, а после них слово взял Честер:

 
And when I close my eyes tonight
To symphonies of blinding light
(God bless us every one / we’re a broken people living under loaded gun)
Oh / like memories in cold decay
Transmissions echoing away
Far from the world of you and I
Where oceans bleed into the sky
 

С началом первого проигрыша кто-то несильно толкнул меня. Я повернулся – рядом стоял улыбающийся Кира и протягивал мне светящийся голубым сиянием стакан. Теперь такие стаканы были в каждом уважающем себя баре или клубе Города, а еще пару месяцев назад мы произвели настоящий фурор, закупив первую партию в Студии Артемия Лебедева.

Я взял у Киры стакан, отхлебнул. Ну, да, конечно. Виски с колой. Я улыбнулся, одобрительно кивнул бармену. Тот наклонился и крикнул мне в ухо:

– Не переживай!

– Да я и не переживаю, – пожал я плечами. – Все будет хорошо. Я просто наслаждаюсь музыкой!

– Правильно, – кивнул Кира и, сообразив, что наслаждаться музыкой я хочу один, отправился в сторону бара.

 
God save us every one
Will we burn inside the fires of a thousand suns
For the sins of our hand
The sins of our tongue
The sins of our father
The sins of our young
No
 

«Господи, храни каждого из нас, когда мы будем гореть в огне тысяч солнц. За грехи наших рук, грехи нашего языка, нашего отца и нашей молодости», – пытался я перевести, о чем поют Linkin Park.

Я вспомнил тот мини-апокалипсис, что творился в клипе на эту песню. Кажется, смысл видео был в размышлении о том, как бы люди провели свой последний день перед концом света.

Действительно, а как бы люди провели свой последний день? В ночном клубе? Наверняка, у десятков жителей Перми на этот счет были совсем другие планы. Если, конечно, они у них вообще были.

Мне вдруг подумалось, что случись сейчас пожар в «Армагеддоне», это было бы справедливо. Взять вот так и одним махом разделаться с теми, кто погружает Город в хаос ночной жизни. Кто пропагандирует «отношения на одну ночь», «благородные алкогольные напитки» и прочее, что разлагает современную молодежь. Со мной, в общем.

Правда, велика вероятность, что при масштабном пожаре могут пострадать и невинные люди. Но, когда начинается страшный суд над грешниками, взрывной волной всегда цепляет несколько праведников. В конце концов, на дно Атлантики вместе с сильными мира сего отправились и пассажиры третьего класса.

Хотя, сейчас пассажиров в «Армагеддоне» не было. Все до единого – работники клубной индустрии. Но все ли они виноваты в том, что львиная доля сегодняшней молодежи предпочла танцы в пьяном угаре походам в театры и вечерам в семейном кругу?

Взять хотя бы вон тот кружок на танцполе. Кроме Алекса (которому, как и мне, платят за то, чтобы молодежь выбирала пьяные танцы), все остальные – простые «клубные» работяги. Бармены, официанты, танцоры.

Когда посетители веселятся, они работают. Потому сейчас отрываются, как сумасшедшие. Даже «зажигалки» отплясывают так, что пол вот-вот провалится. Опережая и без того бешеный ритм музыкальной вакханалии. И блестят они сейчас не от специального масла, а от пота, потому что дезодоранты не справляются с такой нагрузкой.

Постойте-ка, постойте-ка. Что за фигня?

Я поставил опустевший стакан прямо на сцену и соскользнул на ноги. Присмотрелся к танцующим. Как-то неестественно веселы они были. Тут дело было явно не в алкоголе. Таблетки? Скорее всего.

За их сдвоенным столиком сидела какая-то девчонка. Кажется, официантка из «Плазмы» или «Ковчега». У нее-то я и решил выпытать «рецепт» хорошего настроения. Если это действительно цветные таблетки, то вся компашка тут же вылетит из «Армагеддона».

Lift me up

Let me go…

Из колонок звучало убаюкивающее пение Шиноды, но компания на танцполе не очень-то заметила, что The Catalyst приняла более спокойный темп.

Издалека заметив мое приближение, девочка поспешила покинуть столик и исчезнуть где-то в направлении «Музея Астероидов». Догонять ее я не стал, решив для начала просто проинспектировать напитки моих коллег и подчиненных.

На столах, которые сдвинула эта компашка, в окружении множества стаканов стояли два ведерка для льда, из которых торчали несколько соломинок. Кажется, они пили «ведро».

Я взял наполовину полный стакан с бордовой жидкостью, поднес к носу и, сделав вдох, презрительно поморщился. Действительно, ведро. На вкус и цвет, конечно, но по мне так энергетик в этой смеси водки, шампанского и вишневого сока был явно лишним. Из-за него от коктейля начинало нести говном.

Мой взгляд зацепился за одно из ведерок, на ручке которого светилось неоном несколько крошек. Подцепив порошок пальцем, я попробовал его на вкус. В последнее мгновение в моем мозгу мелькнула мысль, что делать этого не стоило. Мало ли что это может быть, но еле ощутимый сладкий вкус начисто прогнал эту мысль.

Сахарная пудра! Понятно с чем вперемешку.

– Ебаный Алекс! – выругался я вслух. – Совсем без палева!

Я повернул голову к танцполу и зло улыбнулся. Танцующая компания все же сообразила, что под концовку темы не стоит двигаться слишком быстро, потому каждый из этой семерки сейчас просто раскачивался из стороны в сторону, подергивая телом под финальные крики Шиноды и Беннингтона.

God bless us every one

We’re a broken people living under loaded gun

And it can’t be outfought

It can’t be outdone

It can’t be outmatched

It can’t be outrun

No…

Их компашка в едином порыве закрыла глаза и шевелила губами, повторяя слова песни. Все, кроме одного. Юру, похоже, накрыло сильнее всех. Его рот был закрыт, а из всех частей тела шевелилась только голова. Сил раскачиваться всем телом у него уже не было.

«Интересно, как бы ты выиграл батл в таком состоянии?», – подумал я.

А еще более интересным для меня было то, каким образом эта хрень попала в коктейль. Нет, понятно, ее туда насыпал Алекс. Но вот знали ли все остальные, что именно они будут пить? Были ли в курсе этого Вика и… Настя?

Решив дождаться Алекса за их же столиком, я уже собрался было присесть на один из стульев, но как только стихли последние ноты песни Linkin Park, мне пришлось вскочить на ноги.

Юра попробовал чуть сильнее качнуть головой, та запрокинулась назад и утянула за собой остальное тело. Победитель батла рухнул на пол. Его окружение в полном составе сейчас ушло в нирвану, так что поначалу «отряд не заметил потери бойца».

Зато через мгновение над танцполом разлетелся девчачий визг. Я бросился к ним, по пути сделав жест Уиллису выключить музыку. Наблюдательный ди-джей все правильно понял, и в зале наступила тишина, которая тут же наполнилась какофонией десятков людских голосов.

Те, кто минуту назад отплясывал вместе с Юрой, теперь просто склонились над ним, не понимая, что происходит.

– Дайте воздуха! – скомандовал я, распихивая народ. Толпа послушно расступилась.

Я слегка хлопнул танцора по щекам – ноль эмоций. Тогда я повторил процедуру, приложив к ней гораздо больше усилий (не без удовольствия, надо отметить), но Юра не отреагировал и на этот раз. Наклонившись к нему, я послушал дыхание.

«Ебанный в рот! Он не дышит!» – от этой мысли у меня начали вставать дыбом волосы.

Я поднял голову, выискивая в толпе более-менее адекватный народ. На счастье рядом в этот момент оказался Кира. Схватив бармена за грудки, я притянул его к себе и прошипел на ухо:

– Скорую сюда, быстро!

Кира посмотрел на меня испуганными глазами.

– Быстро! – повторил я.

Видимо, злое выражение моего лица, ставшее таковым в то время, как внутри меня царил испуг, вывело Киру из оцепенения, и он унесся в неизвестном направлении.

Нащупав правой рукой пульс у себя на шее, левой я принялся искать аналогичную точку на бездыханном теле. Пульса не было! Тогда я повторил ту же процедуру с запястьями.

Ситуация была хреновей некуда. Юра… умер?

– Черта с два! – выкрикнул я, вспоминая инструктаж по технике безопасности, который я проходил, когда меня взяли на работу в «Региональные ведомости».

Так, что там было… Запрокинуть голову назад…

Я стянул с Юры его же кроссовок и сунул под шею. Затем задрал футболку, закрыл ее краем рот и сделал два вдоха. Сложив руки на груди танцора, я с силой начал делать ему закрытый массаж сердца, выкрикивая при этом бешеным голосом:

– Давай! Не смей, сука! Слышишь? Давай! Дыши! Приходи в себя!

Мои крики привлекли внимание собравшейся публики. Циничная толпа стала сгущаться, в ожидании развязки самого страшного реалити-шоу.

– Что здесь происходит? – услышал я над ухом. Поднял голову – это был наш начальник охраны.

– Сергееич! – крикнул я, продолжая давить на грудную клетку Юры. – Всех из клуба нахер!

– Понял, – отрапортовал Сергеич, что-то сказал в рацию и принялся отодвигать от нас народ.

Я тем временем усиленно продолжал бороться со старухой в черном саване. После тридцати нажатий на грудину, я сделал еще два вдоха Юре в рот, после чего продолжил попытки запустить сердце.

В середине второго цикла мои усилия увенчались успехом. Юра широко раскрыл глаза и с хрипением втянул в себя воздух.

– Очнулся! – радостно закричал я, но сообразив, что радоваться рано, пощелкал пальцами перед лицом танцора. – Ты в себе? Понимаешь что происходит?

– В груди жжет очень сильно… Больно… – еле слышно пробормотал он и поморщился.

– Так, мужик, не вздумай терять сознание! Где же скорая…

– Ну что, Ники, получилось? – подбежал к нам Сергееич. – В клубе никого, все на улице.

– Так, Сергеич, помоги мне. Парню в больницу надо срочно.

Мы закинули Юрины руки себе на плечи и поволокли танцора к выходу.

– Сам повезешь? Скорая уже едет, – сказал начальник охраны.

– Неизвестно когда она доедет. Так что, повезу сам. Поможешь?

– Конечно, не вопрос.

Толпа, которая не спешила разъезжаться по домам, обступила нас сразу, как только мы вышли на улицу. Охрана принялась расчищать нам путь к «Сузуки» Максима. В другой ситуации я бы наслаждался подобным вниманием. Как звезды, ей-богу. Но сейчас мне было начхать на всех. Я думал лишь о том, как бы этот танцор не умер у нас на руках.

Мы усадили Юру на заднее сиденье, Сергеич занял место рядом с ним, пытаясь говорить с парнем и все время держа руку на его запястье. Я прыгнул за руль, холодный двигатель недовольно взревел. Рискуя убить автомат (всегда больше любил механическую коробку), мы помчались к ближайшей городской больнице.

Несколько раз мы чуть было не вылетели с дороги, а на одном светофоре, который пролетели на красный, чуть было не столкнулись со старенькими «Жигулями». Но, видимо, удача окончательно перешла на нашу сторону.

– Больно… Очень больно… – стонал сзади Юра.

– Терпи. Если больно, значит еще живой, – отвечал ему бодрым голосом Сергеич.

Раздались нечленораздельные звуки – Юру вырвало, после чего он закашлялся.

– Мужик, можешь хоть весь салон заблевать, только прошу тебя, живи! – сказал я, не сводя глаз с дроги.

– Извините… – выдавил из себя танцор. – Теперь и голова болит…

Мы подъехали к шлагбауму, закрывающему въезд на территорию больницы. Я посигналил, опустил стекло и крикнул высунувшемуся из будки охраннику:

– Командир, у нас пациент крайне тяжелый. Где тут приемный покой?

– Прямо до забора, а потом сразу налево, – сказал охранник и принялся поднимать шлагбаум.

– Слава богу, нормальный попался, – сказал я, нарушая тем временем все установленные скоростные режимы. Мы так лихо завернули за угол корпуса, что чуть было не впечатались в бетонный забор. Но, снова повезло. Въехав на перрон для карет скорой помощи, я несколько раз надавил на клаксон, после чего мы принялись выгружать Юру из машины.

– Чего сигналишь, ночь на дворе! – вышел из дверей приемного покоя мужчина в белом халате.

– Товарищ врач, у парня сердце десять минут назад останавливалось.

– Мать вашу! Давайте его сюда! – скомандовал врач.

Мы уложили Юру на каталку, в то время, как дежурный куда-то позвонил. Через несколько секунд по коридору уже неслась пара санитаров.

– В реанимацию его, – скомандовал врач и обратился к нам. – Что случилось?

– Передоз у парня, – сказал я и добавил чуть что именно было в организме Юры.

– Откуда? – не поверил врач. – Сколько?

– Не знаю, – сказал я. – В общем, принял вместе с алкоголем. После чего потерял сознание. Я тут же начала делать искусственное дыхание и закрытый массаж сердца, – на этих словах в глазах доктора я заметил искреннее уважение.

– Больше сознания не терял?

– Нет, вырвало по дороге к вам.

– Ясненько, стандартные симптомы. Ждите здесь.

Мы буквально повалились на кушетку. Вид у нас обоих был такой, как будто до больницы мы донесли Юру на себе. У Сергеича зазвонил телефон.

– Алло, да… Секунду. Ники, интересуются, народ можно в клуб назад пустить?

– Да пускай заходят, – махнул я рукой.

– Запускайте, – сказал в трубку Сергеич и отключился. – Как они после этого еще могут веселиться?

– Да не говори, – устало сказал я. – А ведь многие из тех, кто сейчас продолжит кураж, называют Юру своим другом. Какая тут нахер дружба? Пацан в реанимации, а всем на него похуй.

– Ну, тебе ж не похуй, – улыбнулся начальник охраны. – Я-то давно уже понял, что ты не из этой пиздобратии. Им, я смотрю, вообще по барабану все моральные устои. Слушай, а ведь врач в ментовку заявит…

– Блядь… – только и сказал я, поняв, в какую историю вляпался.

Во-первых, нам теперь грозят серьезные неприятности с законом. Тут уже не пожнадзора надо бояться, а госнаркоконтроля. Во-вторых, предстоит как-то все это объяснить Максиму. Откуда у них оказался снег? Я угостил? Тогда можно смело прощаться с «Армагеддоном». А если он еще и узнает, что я с Алекса денег взял… Может, сказать, что они с собой принесли? Тогда люлей получит Сергеич.

– Слушай, Сергеич, не стоит Максиму знать об этом. В смысле, от чего именно Юра отключился. Мало ли что с ним могло случиться.

– Да не вопрос. А с врачом что делать будем?

– Денег дадим. У меня с собой есть немного…

Немного? Пятнадцать штук для меня уже немного? Вот же дожил…

Раздался телефонный звонок – теперь уже зазвонил мой мобильник. Я посмотрел на экран – звонила Вика. Звонок я сбросил. Пускай переживают. Это будет… честно?

А Алексу я люлей выпишу. Даже если все остальные знали, что за пудру он сыплет в «ведро».

– Ну что? – вырвал меня из мыслей голос начальника охраны. Я поднял голову – перед нами стоял врач.

– В реанимации, но жить будет. Пока на искусственном дыхании. Давление стабилизировали. Сердцебиение тоже в норму приходит.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я.

– Надеюсь, вы понимаете… – начал было дежурный доктор, но я его перебил.

– Простите, как вас зовут?

– Михаил Геннадьевич.

– Михаил Геннадьевич, никому не надо знать, что в организме этого молодого человека. В истории болезни напишите про проблемы с сердцем, про чрезмерный прием алкоголя, но ни о чем больше.

– Но… – попытался было возразить Михаил Геннадьевич.

– Я буду вам очень признателен, – сказал я и вложил в его правую руку те деньги, что несколько часов назад дал мне Алекс.

Доктор посмотрел на три грязно-розовых купюры, его глаза на миг округлились от удивления, а затем он быстрым движением убрал деньги в карман.

– Вы разве не знали, что парню алкоголь противопоказан? – с наигранной укоризной обратился к нам врач, после чего назвал несколько болезней, которые найдут у Юры. Из их названий я сейчас помню лишь всякие «тонии» и «кардии».

Мы попрощались с доктором, вышли на улицу и закурили.

– Ну и ночка… – выдохнул я.

– Да уж, никогда бы не подумал, что на стафф-пати может быть проблем больше, чем на обычной вечеринке.

– Такая же фигня, – усмехнулся я, чувствуя, как меня накрывает волна облегчения. Действие нескольких стаканов виски с колой давно закончилось, как закончился страх за то, что Юра может умереть, у клуба появятся проблемы с законом, а Максим пошлет меня в далекое эротическое путешествие.

– Ну, что, поехали? – спросил Сергеич, выкидывая окурок.

– Поехали, – согласился я.

У меня снова зазвонил телефон. Звонил Женя-Брюс. На этот звонок я решил ответить.

– Ники, ну что там с Юрой? – голос ди-джея звучал как из бочки. Я догадался, что его мобильник стоит на громкой связи.

– Жить будет, но пить, похоже, запретят, – ответил я.

В трубке раздался такой шквал аплодисментов, что я резко убрал трубку от уха и, догадавшись, что на этом разговор окончен, отключился. Значит, все-таки переживали за Юру? Или просто искали повод выпить? Жив – от радости, мертв – за упокой души. Даже из этого умудрились сделать шоу. Так, как я их учил…

В клубе нас встретили, как героев. Кажется, каждый из оставшихся считал своим долгом подойти к нам и выразить свое восхищение.

– Ники, от лица всего коллектива нашего клуба, позволь… – я не дал Алексу договорить. Схватил его за руку и потащил в служебные помещения. Когда мы оказались в моем кабинете я со всей силы ударил его кулаком поддых.

От удара он повалился на входную дверь, та открылась и арт-директор «Ковчега», кувыркнувшись назад, выкатился в коридор. Я схватил его за грудки, втащил назад и закрыл дверь на ключ.

– Ты чего? – выдавил он сквозь приступ кашля.

– Какого хуя снег делал в ведре? – ответил я вопросом на вопрос.

– Ты же сам сказал – не палиться.

– Придурок, если бы я знал, что ты будешь пичкать других, то хер бы ты у меня его получил. Они хоть в курсе были, что пьют?

– Кто-то – да, а кто-то – нет, – ответил Алекс, который сейчас сидел на полу, прислонившись спиной к столу завхоза. – Юра знал.

– А Вика с Настей?

Видимо у меня в этот момент было настолько злое выражение лица, что Алекс все время норовил закрыть руками свое.

– Они тоже, – еле слышно проскулил мой коллега.

Я обхватил голову руками и сел на свой стол. Вот так, значит, наши девчонки тоже иногда балуются. Хотя, кто этого не делает в нашем снежном королевстве? Если мы угощаем гостей, то и работникам что-то перепадает. Однако впредь надо быть поаккуратнее.

– Пошел вон!

– Ладно-ладно, – сказал Алекс, поднимаясь с пола.

– Значит так, о том, что в «ведре» был порошок никто не должен знать. Понял? С врачами я все порешал, проблем не будет. А ты, уж будь добр, порешай с теми, кто этот коктейль пил.

– Понял-понял. Ники, извини, что так получилось.

– Все, иди! – махнул я рукой.

Алекс немного провозился с замком, открыл дверь и нос к носу столкнулся с Викой. Та проводила его удивленным взглядом, после чего вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

– Что это было, босс? – спросила она, подойдя ко мне вплотную.

– Решали рабочие вопросы. Часто у вас бывает снежок?

– Когда угощают, – пожала она плечами. – Удовольствие-то дорогое, мы себе позволить не можем.

– Ясно. Чего пришла?

– Ну, вообще-то, планировала тебя соблазнить. Но обстоятельства изменились.

– Чего? – от ее слов у меня глаза вылезли из орбит. Соблазнить меня хотела… Мой бывший друг, Лешка, как-то хотел собрать коллекцию «зажигалок», с которыми он спал. А эта «зажигалка», видимо решила собрать коллекцию моих друзей и знакомых. Как же в этом ряду без меня?