Текст книги "История одной сволочи"

– Ты так шутишь? – усмехнулся я, пытаясь выглядеть как можно более спокойным.

– Нет. Там тебя кое-кто ждет. Ты знаешь, кому ты спас сегодня жизнь?

– Юре, танцору из «Ковчега».

– Правильно. А еще первому парню нашей Настены.

Глава девятая. Большая единица

– Да, Палыч. Что-то совсем расклеился, – я шмыгнул в трубку заложенным носом. – Долго держался, но сейчас на больничный уходить придется.

Я сидел в обеденной зоне квартиры-студии совершенно голый и, словно Карлсон, изображал из себя «Самого больного человека в мире». Хотя, из всех описанных шефу симптомов простуды, у меня был только неизвестно откуда взявшийся насморк, да слегка гудевшая голова.

– Хреново. Может, хотя бы дома что-то сделаешь? – редактор «Региональных вестей» не хотел так легко отпускать одного из своих подчиненных.

– Если будет возможность чем-то помочь, то конечно, – пришлось согласиться мне. – Кстати, кто будет пожар в «Хромой лошади» развивать?

– Думал, что ты. Но теперь, скорее всего, Веронике тему отдам.

– Понятно. Я тут вчера с МЧС переговорил уже. Скину ей все контакты.

– Хорошо, спасибо. Давай, Коля, выздоравливай.

– Спасибо, Палыч. До связи.

– До… – редактор не успел договорить, я прервал связь.

Часы показывали половину девятого утра. Звонить Веронике сейчас не было смысла. Да и потом, скорее всего, после летучки она позвонит мне сама. Так что я положил телефон на стол и мелкими, но быстрыми шагами направился к кровати.

– Отпросился? – в глазах Насти мелькнул озорной огонек. – Я проголодалась!

С этими словами она обняла меня за шею и впилась в губы. Не в силах сопротивляться, я повалился на кровать рядом с ней. Через мгновение, безо всяких прелюдий, мы слились воедино…

Глядя в потолок после очередного мощного оргазма, я раз за разом прокручивал в голове события прошедшей ночи. Особенно смакуя при этом финальные сцены…

Мы с Викой в моем кабинете. Она сообщает мне, что Юра был первым парнем Насти. Тем самым, который «оказался полным мудаком».

– Тем не менее, они дружат до сих пор, – объясняла Вика. – Но она ему нафиг не нужна. У него других навалом. Как и у тебя.

Последняя фраза была сказана с таким ехидством, что я, чуть было, не передумал угощать свою подчиненную снегом.

– Ладно, не бери в голову. То, что ты сегодня сделал, на всех… – Вика сделала вдох, а затем продолжила: – Произвело впечатление. Ты теперь клубный герой Города, можно сказать. Настя тоже оттаяла и сейчас ждет тебя в «Музее».

– Обойдешься! – «зажигалка» уже начала позволять себе лишнего, так что я рукой остановил её голову. – Все, получила свое, иди дальше веселись!

– Жадина! – притворно обиделась Вика, показала мне язык и вышла из кабинета.

– Просто я талантливый пиарщик, – сказал я пустоте.

Новости, которые принесла на хвосте Вика-ворона, стремительно улучшают настроение. Проблемы испаряются. Я встаю, достаю из сейфа заранее приготовленный пакетик, засовываю его в карман джинсов, после чего выхожу из кабинета и направляюсь в «Музей Астероидов».

Настя сидит в углу, у «Сихотэ-Алинского» метеорита. У того самого, где сидел я в тот вечер, когда она закатила мне скандал по поводу моих измен. Увидев меня, она расплывается в улыбке.

Как только я оказываюсь рядом, она обнимает меня за шею и целомудренно целует в щеку.

– Привет, – скромно говорю я.

– Привет, – отвечает она.

Мы смотрим друг другу в глаза, не зная с чего начать разговор. В голове бушует ураган мыслей, слова ведут друг с другом какую-то безумную схватку за право первыми попасть на мой язык. Я так много хочу ей сказать, но…

– Если я буду более раскрепощенной в постели, ты перестанешь мне изменять?

Одной фразой она начисто обрубает процентов семьдесят слов, которые теперь становятся не нужны. Я слышу, как они недовольно ворчат в моей голове, расходясь по тем местам, откуда появились. Настя вновь, как и несколько месяцев назад, легко избавляется от ненужных сантиментов.

– Ты все еще хочешь быть со мной? – наконец выдавливаю я из себя. Пытаюсь добавить голосу удивления, но на деле выходит даже цинично.

– Теперь – снова хочу, – она не замечает моего цинизма и пускается в объяснения своих мотивов. – Я считала тебя сволочью, но то, что ты сегодня сделал… Сволочи так не поступают. Вот я и подумала, что вполне возможно, ты ходил налево не потому, что ты плохой, а просто потому, что тебе чего-то не хватало со мной.

«Да! Именно поэтому!» – чуть было не вырывается у меня, но я вовремя прикусываю язык, да еще с такой силой, что из глаз выкатываются слезы. На Настю это производит сильнейшее впечатление.

– Маленький мой, – шепчет она, сжимая меня в своих объятиях.

– Твой… – выдавливаю я из себя и с удивлением отмечаю, что слезы из моих глаз катятся вовсе не от боли укушенного языка, а от какого-то необъяснимого приступа нежности.

Она чуть отстраняется от меня, чтобы заглянуть в мои мокрые глаза, красные не то от слез, не то от чего-то другого. Секунд пять мы смотрим друг на друга, а потом она говорит:

– Забери меня отсюда.

Мы долго целуемся, затем я беру ее за руку и веду в служебные помещения, чтобы забрать нашу одежду. Собравшаяся в клубе публика нас не замечает, они веселятся так, будто это их последний день в жизни.

Я помогаю Насте надеть ее светло-фиолетовый пуховик. Пока вожусь со своей курткой, она на секунду исчезает в гримерке, откуда возвращается с сумочкой и пакетом.

Полупрозрачными тенями мы снова проскальзываем по краю танцпола, на выходе я киваю начальнику охраны, Сергеич в ответ показывает мне большой палец и подмигивает.

Мы выходим из клуба и садимся в холодную машину. Я запускаю двигатель и включаю подогрев сидений. Японская техника начинает работу быстро – я тут же ощущаю пятой точкой тепло.

По радио играет «Мое море» Noize MC. Мы с Настей снова смотрим друг на друга и молча улыбаемся. Наконец она крепко и страстно целует меня, после чего негромко говорит:

– Теперь все будет хорошо.

Я молча киваю, говорить сейчас совершенно не хочется. Хотя, откровенно говоря, что-либо говорить в эти минуты мне просто страшно. Двигатель разогревается до нормальной температуры, я передвигаю ручку автоматической коробки, и «Сузуки» берет курс на мой дом.

Всю дорогу мы молчим. Я смотрю на засыпанную снегом дорогу, а Настя – замечаю это боковым зрением – смотрит на меня. Через пятнадцать минут мы входим в подъезд, как только двери лифта закрываются, мы начинаем целоваться до тех пор, пока они снова не открываются на шестом этаже.

Спустя секунды мы уже входим в просторную квартиру-студию.

– Нифига себе, босс! – восхищается Настя.

– Это ж не мое, Максима квартира, – пожимаю я плечами.

– Ну живешь-то здесь ты, – усмехается она. – Где у тебя здесь ванная?

– Вон там, – указываю я на дверь неподалеку от кровати и тут же с ужасом замечаю, что она совершенно не заправлена.

Пока Настя принимает душ, я сгребаю в мешок для мусора постельное белье, на котором вчерашней ночью занимался сексом с соседкой Леной, и закидываю его в шкаф-купе. И тут меня настигает запоздалая мысль, что другого чистого постельного белья у меня просто нет…

Нет, к счастью, комплект нашелся. Из синего шелка. По мне так через чур романтично, но, хрен с ним, хотя бы такой. Я заканчиваю возиться с постелью как раз перед тем, как Настя выходит из ванной.

К моему удивлению, она появляется все в тех же джинсах и розовой футболке, что была в клубе. О том, что она принимала водные процедуры, свидетельствует лишь скрученное чалмой полотенце на голове.

Я двигаюсь ей навстречу. Мы обнимаемся, целуемся.

– Ну, что, я в душ? – спросил я.

– Подожди… У тебя… есть?

– Кто? – я знаю, о чем она.

– …марафет, – выдает она после короткого замешательства.

Марафет значит? Интересно.

– Есть. Пойдем…

От происходящего веет какой-то булгаковщиной. Настя сейчас подозрительно похожа на Маргариту, намазавшуюся волшебным кремом Азазелло.

– Не улетишь, пока я в душ схожу? – усмехаюсь я.

– Не волнуйся, никуда я теперь от тебя не денусь, – продолжая улыбаться, отвечает Настя. – Кстати, у тебя музычка в ноутбуке есть?

– Да, конечно, – говорю я, после чего показываю Насте, как включается аудио-система.

Еще никогда в жизни я не принимал душ с такой скоростью. От нетерпения вместо геля для тела идет шампунь от перхоти. Пена еще не успевает полностью стечь с моего тела, а я уже чищу зубы. Прямо не вылезая из ванны.

Мысли начинают путаться в голове, я чуть было не выхожу из ванной комнаты, не выключив воду. О том, что из крана все еще льется теплая аш-два-о, я вспоминаю в последний момент и закрываю ее. Как только шум воды стихает, в квартире начинает играть медленная романтичная музыка.

Я открываю дверь и понимаю, почему Настя вышла из душа в той же одежде – чтобы не испортить сюрприз. Сейчас на ней туфли на высокой шпильке, черные чулки в мелкую сетку на подвязках, кружевные трусики и черный корсет.

Танцуя, она подходит ко мне, берет за руку и увлекает по направлению к кровати. По пути она легким движением срывает с меня полотенце, и я остаюсь совершенно голым. Легкий толчок в грудь – и я падаю на кровать. Полулежа на шелковой простыни, я наблюдаю за эротическим танцем в исполнении Насти.

Вот оно – полное воплощение мечты-максимум для рядового посетителя ночного клуба. Девушка из go-go танцует только для меня. И после этого танца меня ждет секс.

«И какой секс!» – думаю я, пока еще в состоянии думать, потому что Настя встает передо мной на колени, берет рукой мой набухший член и обхватывает его губами…

Из приятных воспоминаний меня вырвал странный звук смартфона. Вроде и не смс, и не звонок. Я схватил Айфон – звонила Вероника. Мистика какая-то, решил я, отвечая на звонок.

– Коля, что там у тебя за наметки? По поводу «Хромой лошади».

– Смотри, какая тема. Сейчас начнется цепная реакция…

– Ну, это понятно, – перебивает меня культурный обозреватель.

– Я вчера разговаривал с МЧС. Наш пожнадзор ждет сигнала из Москвы. Позвони им в пресс-службу, там сегодня должна дежурить девушка по имени Люба, привет ей от меня передай. Записывай номер…

Продиктовав Веронике номер пресс-службы, я начал претворять в жизнь свой хитроумный план по устранению – пусть даже и временному – конкурентов.

– Смотри, какая фишка, кстати, напросись в рейд с пожнадзором и посмотри: обратят ли они на это внимание.

– На что? – не поняла Вероника. – Ты ж знаешь, по моей части театры-концерты, в хитросплетениях ночных клубов я не сильна.

– А, ну да. Слушай. Два самых мажорских клуба Города – «Плазма» и «Ноев Ковчег», – про «Армагеддон» я умолчал, не потому что не считал его мажорским, а просто для того, чтобы Вероника ничего мне не испортила. – Первый, который «Плазма», расположен в помещении бомбоубежища. Из этого уже можно не хилый скандал раздуть. Представь, что произойдет, если там случится пожар.

Второй клуб – «Ноев Ковчег»… Так, на что же там можно обратить внимание… Три этажа, лестницы… – и тут меня осенило: – Вероника, у них между этажами металлические лестницы со стеклянными ступенями. Представляешь, что в случае пожара будет там?

– Гора трупов, – равнодушно ответила Вероника. – Спасибо, Коля, выздоравливай.

– Спасибо, до связи, – сказал я и отключился.

Вот что это был за странный звук. Напоминание! Я же должен встретить сегодня Максима в аэропорту! Учредитель возвращается из Санкт-Петербурга.

– Коля, что ты затеял? – спросила Настя.

Я посмотрел на девушку – не понравился мне ее взгляд.

– Настя, ты что-нибудь слышала про пожар в «Хромой лошади»?

– Нет, а что это?

– Дитя ночи… – в сердцах сказал я, после чего сходил за нетбуком и принялся рассказывать Насте о том кошмаре, который случился в пермском клубе в ночь с пятницы на субботу.

По ходу моего повествования, подкрепленного просмотром сообщений информагентств, Настя все сильнее и сильнее прижималась ко мне. Когда мы выяснили, что в списке погибших на данный момент уже 119 человек, я почувствовал, что по моему плечу текут слезы.

– Ты чего, маленькая моя? – обнял я Настю.

– Жалко людей, – она уткнулась носом в мою грудь. – Ведь такое может случиться и у нас.

– Может, – хладнокровно ответил я. – Сейчас начнутся проверки. «Плазму» и «Ковчег» вполне могут закрыть.

– А «Армагеддон»?

– Я вчера провел беглую проверку. У нас, вроде бы, все в порядке. Но, думаю, пригласить к нам пожнадзор неофициально. Чтобы указали нам на наши недочеты.

– А кому ты рассказывал про «Плазму» и «Ковчег»? Пожарным?

– Нет, своей коллеге. Я пытаюсь отвести угрозу от нашего клуба. Всеми доступными средствами. Но об этом не должен знать никто. Это наша маленькая тайна. Договорились?

– Обожаю тайны, – сказала Настя и улыбнулась.

– А я обожаю тебя, – сказал я в ответ и поцеловал девушку в губы. – Настя, я совсем забыл, что мне надо Максима встретить. Приготовишь обед?

– А ты хочешь его на обед позвать?

– О, хорошая мысль! Заодно и дела обсудим. Так приготовишь?

– Конечно, любимый!

Я с трудом выбрался из постели, быстро оделся, поцеловал на прощанье Настю и вышел из квартиры.

«Ну просто образцовая семья», – подумал я, спускаясь в лифте.

К аэропорту я подъехал, когда ярко зеленый «Аэробус» с Максимом в своем брюхе заходил на посадку. Таких лайнеров в Город приходило немного, так что вероятность моей ошибки при идентификации борта сводилась к минимуму.

Стало быть, до того момента, как Максим появится в зоне прилета оставалось минут двадцать. Жутко хотелось спать – насыщенная событиями ночь давала о себе знать. Можно, конечно, было сделать пару вдохов, но таскаться после этого по зданию аэровокзала было опасно – концентрация полицейских на квадратный метр в последнее время там была просто запредельная. Поэтому я решил бороться со сном при помощи крепкого кофе.

На входе стояли два молодых стража правопорядка. Достав из карманов мобильник и зажигалку, я положил их в специальную чашку, стоявшую на столике рядом с рамкой металлоискателя. Когда спустя пару секунд я возвращал свои вещи в карманы, я обнаружил в одном из них электронный ключ от машины.

Рамка металлоискателя на него никак не среагировала. Как, впрочем, не реагировала она ни на что другое, ибо в отключенном состоянии делать это было невозможно.

Одарив полицейских снисходительной улыбкой, я направился в кафе с символичным до неприличия названием «Взлетное». Как-то мы с Максимом уже пили здесь эспрессо. Миновав двухстворчатую дверь, я окинул взглядом небольшой зал, выясняя: удастся ли занять отдельный столик или же придется довольствоваться стулом у барной стойки.

Свободных столиков не было, но за одним из них меня… ждали. Алекс, арт-директор «Ковчега», призывно махнул мне рукой. Он был не один. Вместе с ним за столиком сидели еще трое.

Молодого парня, нашего с Алексом возраста, я узнал сразу, не смотря на то, что лично знакомы мы не были. Миша – так его звали – работал арт-директором «Плазмы». Точнее, продюсером, как его титровала гламурная телепередача «Клубная жизнь», с которой мне так и не удалось наладить сотрудничество, и из эфиров которой мне и было известно его лицо.

Других двоих я сразу окрестил «Стареющими плейбоями». Внешне они были похожи, словно братья. Но не чертами немолодых лиц, а их не по сезону золотым отливом загара и прочими атрибутами, которые в обязательном порядке приобретают все из-грязи-в-князевские бизнесмены. Оба стриглись если не у одного и того же парикмахера (но в их случае они обязательно именовались стилистами), то уж наверняка в одном и том же салоне. На левых руках обоих были часы с огромными циферблатами, а на столике лежали одинаковые телефоны «Верту» и брелоки электронных ключей.

Алекс продолжал махать мне, а я не знал как реагировать на все происходящее. Положение спас мой Айфон, так вовремя оповестивший меня о входящем вызове. Я сделал Алексу знак рукой, прося подождать минутку, и ответил на звонок.

– Привет, братуха! – услышал я в трубке голос Максима. – Ты уже в аэропорту?

– Привет-привет! Конечно! А ты где?

– Уже в автобусе. Скоро буду. Жди меня в кафешке. «Взлетное» называется, помнишь, как-то кофе пили там с тобой? Там должны быть представители «Ковчега» и «Плазмы». Сами мне позвонили перед вылетом, говорят, оперативное совещание «Большой тройки». Поняли, что нас стоит принимать всерьез.

– Ты не поверишь, я уже здесь.

– О, как!

– Ага, стою на входе. Думаю, не присесть ли мне к ним за столик.

– Садись-садись. У меня багажа нет, так что скоро к вам присоединюсь.

– Ну давай, до встречи, – сказал я и, убрав Айфон во внутренний карман куртки, направился к столику, который клубная верхушка города выбрала для своего оперативного совещания.

Единственным в этой четверке, кто был знаком со мной, был получивший от меня же вчера люлей Алекс. Ему и выпала честь представить меня остальным.

– Привет, Ники! – при моем приближении арт-директор «Ковчега» вскочил на ноги и принялся трясти мою руку, старательно избегая при этом смотреть мне в глаза. – Давай я тебя со всеми познакомлю. Это – Николай или Ники, арт-директор «Армагеддона».

Как я и предполагал, молодым парнем оказался продюсер Миша. Его Алекс представил в последнюю очередь, после того, как познакомил меня со стареющими плейбоями, коими оказались Анатолий Николаевич и Сергей Степанович – учредители «Ковчега» и «Плазмы» соответственно. Их рукопожатия были по-женски слабыми. Таким образом богатенькие дяди как бы показывали молодому арт-директору, что не будь на то воля обстоятельств, ни за что бы ему не сидеть с ними за одним столиком.

«Ладно, суки» – подумал я. – «Посмотрим, будет ли кто-то из вас достоин сидеть за одним столиком со мной».

– Ники, заказать тебе кофе? – спросил Алекс заискивающим тоном. Похоже, после ночного происшествия он здорово меня боялся.

– Да, двойной эспрессо, пожалуйста, – подмигнул я своему коллеге, после чего решил прояснить ситуацию. – И так, господа, по какому поводу совещание?

– Ты что-нибудь слышал про пожар в ночном клубе «Хромая лошадь» в Перми? – начал Анатолий Николаевич таким тоном, будто информацию о пермской трагедии спецслужбы спрятали под грифом «Секретно».

– Разумеется, – ответил я. – Сегодня общенациональный траур объявили.

Оба учредителя изменились в лице. В них не появилось ни капли уважения к моей персоне, зато обнаружилось такое недовольство своими подчиненными, что мне сразу стало понятно: ни Миша, ни Алекс даже не догадывались о грядущих последствиях для всей «клубной системы» России. По крайне мере еще до вчерашнего вечера.

На столике передо мной появилась чашка двойного эспрессо. Алекс сработал так быстро, что успел получить свою порцию недовольного взгляда от начальника.

– Всем привет! – услышал я за спиной и встал, чтобы поприветствовать Максима. Мы обнялись, после чего учредитель «Армагеддона» принялся жать руки остальным собравшимся.

Заняв сидячее положение, я поймал на себе завистливые взгляды Алекса и Миши. Похвастаться дружбой с учредителями своих клубов они явно не могли.

– И так, господа, по какому поводу совещание? – Максим настолько точно повторил мою начальную фразу, что все собравшиеся невольно заулыбались. Но, лишь на мгновение, потому как Максим тут же сам назвал причину сбора. – Пожар в «Хромой лошади», я так полагаю?

– Именно, – сказал Сергей Степанович.

– А мы здесь причем? – непонимающе спросил Максим.

– Нам удалось купить кое-какую информацию, – сказал Анатолий Николаевич, смакуя каждое произнесенное слово. Учредитель «Плазмы» или «Ковчега». Признаться, их одинаковость с Сергеем Степановичем заставила меня сосредоточить всю память на именах, так что на их клубную принадлежность ресурсов уже не хватило. – Наш источник в МЧС сообщил о том, что все клубы Города подвергнутся тотальным проверкам на предмет противопожарной безопасности.

Произнося эти слова, учредитель то ли «Плазмы», то ли «Ковчега» просто упивался той мифической властью, которую дали ему деньги. Он был просто неописуемо горд собой от того, что он может взять и заплатить энную сумму денег за информацию, которую простой журналист, кому и руку-то крепко пожать западло, получил просто так, только за счет дружеских отношений.

Так что, слушая эту псевдодемонстрацию псевдовласти, я невольно усмехнулся. Да так громко, что Анатолий Николаевич покраснел от ярости.

– Я что-то смешное сейчас сказал? – выпалил он.

– Прошу прощения, – я примиряюще поднял руки. – В ваших словах нет ни капли смешного. Не знаю как для вас и всех присутствующих, но для меня тотальные проверки клубов стали очевидны сразу, как только я узнал о трагедии в Перми.

Теперь уже каждое произнесенное слово смаковал я. Но наслаждаясь не несуществующей властью, а вполне реальным уважением, которое читалось теперь в глазах абсолютно всех присутствующих. Однако Анатолий Николаевич быстро вернул свой взгляд в прежнее состояние.

– В таком случае, может быть, ты знаешь, как минимизировать опасность для нашего бизнеса? – спросил он.

Максим резко повернул голову в мою сторону. Он смотрел на меня, полагая, что в моей голове уже созрел план, как уберечь от закрытия «Большую тройку» Города. Он был прав, но лишь отчасти. Я знал, как уберечь от закрытия «Армагеддон», но никак не остальные клубы.

– Нет, не знаю, – ответил я.

Насмешливые взгляды учредителей «Плазмы» и «Ковчега» и разочарование Максима в этот момент меня ничуть не заботили. Мне все стало предельно ясно.

В первую очередь истинная причина, по которой учредители клубов, словно воры в законе, собрались на сходку. Соответствующий антураж этой встрече придавало странное поведение Максима. Я долго не мог понять, что именно с ним не так. Но как только мне в голову пришла аналогия с преступным миром, я, наконец, увидел, что наш учредитель чуть ли не ежесекундно смотрит по сторонам, словно выглядывает, не следит ли кто за нами.

А еще я понял, почему на эту встречу были приглашены мы, арт-директоры.

– В общем, ситуация следующая, – заговорил Сергей Степанович. – Наши люди в пожнадзоре готовы сохранить работу наших клубов за определенную сумму.

– Сколько? – спросил Максим.

Не понравилась мне его решимость в этом вопросе. Она могла все испортить.

– Шесть миллионов рублей, – сказал Анатолий Николаевич. – По два миллиона с клуба.

– Я… – начал было соглашаться Максим.

– Мы подумаем, – бесцеремонно перебил я своего начальника.

Учредители одарили меня такими взглядами, будто я получал зарплату у всей троицы. Глаза моих коллег в этот момент вовсе не выражали никакой мысли.

Я повернулся к Максиму и медленно моргнул глазами, демонстрируя владение ситуацией. На мое счастье учредитель «Армагеддона» меня понял.

– Да, сказал он. Два миллиона достаточно крупная сумма. Мне нужно прикинуть, где достать такие деньги.

– Думай быстрее. Проверки начнутся уже завтра. Но, сначала пожнадзор пойдет по барам и ресторанам. Нам удалось выбить отсрочку на пару дней, – Анатолий Николаевич старался говорить как можно уверенней, но по его голосу было слышно, что продуманный план дал трещину.

Мы распрощались. Хотя сделали это преждевременно. До парковки аэропорта мы шли хоть и парами, но на небольшом расстоянии друг у друга. Особенно было забавно наблюдать, как старательно не замечали друг друга учредители «Плазмы» и «Ковчега». Попрощались ведь.

– Ключи! – требовательно произнес Максим, когда до его «Сузуки» оставалось несколько шагов.

– Только выслушай меня, прежде чем увольнять, – сказал я, кидая учредителю брелок.

– Что это была за хуйня? – закричал он, как только мы сели в машину. – Ты хоть понимаешь, что клуб могут запросто прикрыть? И, какого хера, у тебя нет ни одной идеи по его спасению?

– Как это нет? У меня уже план готов, – спокойно сказал я.

– Но ты же сказал…

– Я сказал, что не знаю, как спасти «Плазму» и «Ковчег». Максим, вы с этими стареющими плейбоями могли и сами обсудить покупку инспекторов пожнадзора. Ладно, мы с тобой друзья, но у остальных моих коллег с начальством совсем другие отношения. Зачем они потащили Алекса с Мишей на эту встречу?

– Чтобы я взял с собой тебя?

– В точку, шеф. Они хотели, чтобы я рассказал им, как обойтись без взятки.

– По-моему, ты себя переоцениваешь, – скептически сказал Максим.

– Не ожидал, что ты утратил веру в меня, – усмехнулся я. – У тебя есть другие версии?

– Честно говоря, нет.

– Вот-вот. Смотри второй момент. Они запросто могли бы обойтись и без нашего участия. Не думаю, что эти пригламуренные так уж пекутся о благополучии «Армагеддона». А тут в аэропорт приехали, чтобы ты свои планы не менял. Думаю, они просто решили взять нас тепленькими. Не удивлюсь, если инспектор пожнадзора запросил два миллиона за все три клуба. Эти двое – жадины еще те. Лишней копейки не потратят.

– А ведь ты прав. Но даже если и так, разве у нас есть другой выход?

– Разумеется. Устроим в пятницу благотворительную вечеринку. Все доходы направим семьям погибших и пострадавшим от пожара в «Хромой лошади». Пригласим лучших ди-джеев «Плазмы» и «Ковчега».

– А они согласятся?

– Конечно! Ведь в пятницу ни «Плазма», ни «Ковчег» работать уже не будут.

– Чего-чего? – Максим выпучил глаза от удивления.

– Того! Заводи, поехали ко мне. Настя обед обещала приготовить.

– Какая Настя? Наша Настя? – еще больше удивился Максим.

– Вообще-то, она моя, а не наша, – улыбнулся я. – Но ты правильно понял.

– Три дня не был в Городе, а тут столько новостей! Как умудрился?

– Ну… – и тут я вспомнил, благодаря чему Настя решила вернуться ко мне. – Долгая история. Поехали, короче, я уже есть хочу. Да и парочка вдохов не помешает.

– Это точно, – сказал Максим, запуская двигатель. – Я так понял, за судьбу «Армагеддона» ты спокоен?

– Не совсем. Но, у нас есть два дня, чтобы полностью обезопасить клуб от закрытия.

– Почему два?

– Как почему? Этот стареющий плейбой сказал.

– Как-как? Стареющий плейбой? Отлично! – сказал Максим и рассмеялся.

Спустя час сон снимает как рукой. Даже не смотря на то, что в моем желудке переваривается наивкуснейшее жаркое по-домашнему. Настя, как всегда, бесподобна на кухне. Мы сидим втроем в обеденной зоне, а на столе, среди опустевших тарелок лежит смятый пластиковый пакетик.

«Вот теперь», – думал я. – «Точно образцовая семья. Муж, жена и старший брат мужа, приехавший в гости».

– Ники, а я тебе завидую, – говорит Максим. – Теперь будешь нормальной едой питаться. А мне еще хрен знает сколько по ресторанам ходить, пока замену своей бывшей стерве не найду.

– А ты заходи к нам, – улыбается Настя, и от этого «нам» мне становится так тепло внутри.

– Ну теперь-то, я надеюсь, у вас все хорошо? – подмигивает нам обоим Максим

– Теперь – да, – отвечаю я и обращаюсь к Насте: – Когда за вещами поедем?

– Да хоть сегодня! – смеется девушка.

– О, как все серьезно, – подхватывает смех Максим. – Но ведь вещи нужно на чем-то перевезти.

– Такси возьмем, – говорю я, еще не понимая намека учредителя.

Максим встает из-за барной стойки и направляется к выходу. Мы с Настей недоуменно переглядываемся. В ее глазах немой вопрос, на который я лишь пожимаю плечами.

Некоторое время учредитель капается в карманах своей куртки, после чего возвращается к нам и кладет на стол электронный ключ, который я вернул ему в аэропорту.

– Машина ваша. Считайте это моим подарком на ваше… – Максим делает паузу, подбирая слово. – Воссоединение, – произносит он после нескольких секунд размышлений.

Мы с Настей снова переглядываемся. На этот раз мы смотрим друг на друга, решая, кто именно откажется от дорого презента. Первой дар речи возвращается к моей любимой.

– Максим, мы не можем…

– Ай, успокойтесь! – перебивает ее Максим. – Настенька, твой парень – талантливейший человек. Он заслужил гораздо большего, чем хорошая зарплата, эта квартира и та машина. Так что не надо лишней скромности. Моя поездка была удачной, так что сегодня-завтра я себе «Хаммер» куплю.

– Ого! – удивляюсь я. – А прокатиться дашь?

– Как вести себя будешь! – усмехается Максим и тут же вводит меня в состояние, близкое к шоковому: – Знаешь, я тут подумал… Ведь тот «Армагеддон», который существует сейчас, тот, который будет существовать после закрытия наших конкурентов, это все сделал ты.

– Да ладно, – лишь улыбаюсь я в ответ, а Максим продолжает.

– Негоже быть тебе просто арт-директором. Если твой план сработает, я сделаю тебя соучредителем. Будешь получать ровно половину доходов клуба.

– Макс, ты не переборщил ли со снежком? – заявление учредителя звучит настолько неправдоподобно, что скепсис полностью вытесняет из моего мозга все остальные мысли.

– Все зависит от того, не переборщил ли с ним ты, когда рожал свой хитроумный план, – кажется, Максима обижает мое недоверие, но я не обращаю на это внимание. Я отчаянно пытаюсь вспомнить что я употреблял перед тем, как узнал про пожар в «Хромой лошади», и это у меня не получается.

– Не залупайся, – говорю я в итоге. – Если ты сейчас говоришь серьезно, то я тебе так же серьезно обещаю, что в пятницу ни «Ковчег», ни «Плазма» работать не будут.

– Я только этого и жду, – улыбается Максим. – Ладно, спасибо вам за обед, я поеду.

– Тебя подвезти? – свой вопрос я задаю из простой формальности. Я и так собрался доставить учредителя до дома.

– Я бы обиделся, если бы ты меня не подвез, – смеется учредитель.

– Милый, может, и меня тогда домой завезешь? – спрашивает Настя. – Вещи собирать поеду.

– Ну, так поехали! – говорю я и встаю со стула. Мне не терпится сесть за руль своего автомобиля.

Стараниями послеобеденных пробок, к настиному дому мы подъехали больше чем через час. Страстно поцеловались на прощанье, Настя вышла и направилась к своему подъезду. А я сидел неподвижно, смотрел ей вслед и думал… о смерти.

В момент, когда я должен был чувствовать себя самым счастливым человеком на земле, меня накрыла тяжелая волна депрессии и размазала по пирсу жизни.

Мне было двадцать три, и, как мне тогда казалось, я достиг всего, о чем можно было мечтать парню из деревни.

Я закрепился в Городе. Да что там закрепился, я стал полноценным горожанином! У меня была огромная квартира в центре. У меня была отличная машина. Наконец, у меня была высокооплачиваемая работа, которая вот-вот должна была превратиться в собственный бизнес. Но самое главное, ко мне вернулась любовь всей моей жизни. И не просто вернулась, а именно такой, какой ее хотел видеть я.

Все! Вершина достигнута, можно уходить из жизни.

Стремиться больше не к чему.

Так может, прямо сейчас? Заехать в аптеку, купить снотворного… Потом поехать домой, залезть в джакузи и съесть всю упаковку. Но одному как-то не солидно… Надо бы прощальную вечеринку устроить… А потом пышные похороны…

Интересно, сколько народа придет проводить меня в последний путь?

– Ровно столько же, сколько вчера искренне беспокоились о Юре! – со злостью сказал я, глядя на свое отражение в зеркале заднего вида.