Текст книги "История одной сволочи"

– Знаешь что, друг, – я слегка прихватил правой рукой Лешку за грудки, чем заставил напрячься Ромку. – Не суть, куда в итоге приведут эти отношения, но на данный момент Настя – моя девушка. И если ты хочешь продолжать оставаться моим другом, то держи свои планы при себе. А лучше вообще смени их.

– Да ладно, Коль, притормози, – принялся успокаивать меня Ромка, пока Лешик молча усваивал полученное предупреждение. – У него все равно не получится собрать всю коллекцию.

– Это еще почему? – спросили мы хором (я – с удивлением, Лешка – с чувством оскорбленного самолюбия), поворачивая головы на Ромку, который готовился к тому, чтобы заржать, как конь.

– Потому что… – Сестра Милосердия сделал глубокий вдох, сдерживая рвущийся наружу поток эмоций и, посмотрев на меня, продолжил. – Для этого ему придется трахнуть и его, – после чего указал куда-то на танцпол.

Мы проследили направление указательного пальца. По все еще пустующему танцполу к нам шел… Санек! «Зажигалка» мужского пола, новоявленный пятый элемент в коллекции «Армагеддона».

Мы с Ромкой расхохотались так, что Кира от неожиданности чуть не выронил бутылку шампанского, после чего посмотрел на нас как на ненормальных.

– Да ну вас к чертям! – обиделся Лешик и ушел куда-то по направлению к туалетам. Мы с Ромкой лишь проводили его слезящимися от смеха глазами.

– Чего ржете? – поинтересовался подошедший к нам тем временем Санек.

– Да, обсуждаем, насколько далеко готов зайти Лешик в своем стремлении подтвердить звание главного ловеласа в нашей компании, – объяснил я, вытирая слезы.

– Ну и? – попросил продолжения Санек.

– Не видишь что ли? Пока он готов только в туалет зайти, – кивнул в сторону фиолетового зала Ромка, после чего у нашего хохота открылось второе дыхание.

– А ты чего, кстати, не намазался еще? – поинтересовался я, когда хохот начал отпускать.

– Да там девчонки сейчас переодеваются, так что я пока гуляю, – развел руками Санек, после чего достал сигарету и закурил. Я последовал его примеру. Неожиданно к моей пачке потянулся Сестра Милосердия.

– Э, ты чего? – удивленно спросил я, убирая руку с сигаретами.

– Дай-ка и мне одну, побаловаться, – невинно улыбнулся социальный работник.

Возражать я не стал. Пускай побалуется. В конце концов, это его жизнь. Я затянулся, попытался пустить несколько колец, но вместо этого выпустил облако дыма в собственный глаз. Выругавшись про себя, я начал вытирать выступившие слезы.

Сквозь пелену я заметил, что танцпол начал наполняться. Несколько девушек начали танцевать перед зеркалами, а несколько подвыпивших юношей стали танцевать за спинами девушек, демонстрируя им собственные отражения.

Между танцующими проплыл неясный силуэт, словно магнит, заставляющий парней отворачиваться от остальных особей прекрасного пола. Может, это одна из тех девиц с обложки, чьи сердца отправился покорять Женя-Кен?

Ой! Мои щеки слегка порозовели от неловкости, когда зрение, наконец, восстановилось. В роли магнита для подвыпивших студентов выступала моя Настя в одном из своих сценических костюмов. Сейчас на ней был фиолетовый корсет, зрительно увеличивающий грудь, такого же цвета трусики и юбочка из черной сетки, которая служила скорее для усиления сексуального желания у наблюдателей.

Глядя на свою сбывшуюся эротическую мечту, я невольно поправил джинсы. Да, мне по любому завидует большая часть посетителей клуба! Надо будет попросить Настю надеть сегодня что-нибудь для меня.

– Что, Настен, можно идти переодеваться? – спросил Санек, когда моя девушка подошла к нам.

Настя лишь кивнула головой, даже не посмотрев на Санька. Не отрываясь, с широкой улыбкой она смотрела мне в глаза. Взяла из моих рук сигарету, затушила в пепельнице, после чего подарила мне страстный поцелуй.

– Пускай все знают, кому именно им следует завидовать, – кокетливо промурлыкала она, когда поцелуй был окончен.

– Боюсь, теперь мне придется нанимать охрану, – улыбнулся я в ответ.

Идиллию нарушил Женя-Кен.

– Долбанные гопотелки! – возмущался он, потирая рукой правую щеку. – Воистину, Коля, верна народная мудрость: можно вывезти бабу с окраины, но окраину из бабы не выведешь ничем.

– Кто это? – удивленно шепнула мне на ухо Настя.

– Один знакомый, не обращай внимания, – так же тихо ответил я. – Что такое, Женя? Не получилось?

– Да ну их! – махнул рукой художник-оформитель. Резкими движениями достал сигарету, закурил, глубоко затянулся и… замер, увидев Настю. – А ты откуда наше чудо?

– Э, мужик, притормози! Это моя девушка! – громко сказал я, вставая между Кеном и Настей.

– Упс, извини, старик. Что ж ты раньше не сказал? – Женя отступил на полшага назад и продолжил, обращаясь к Насте. – Вот счастливчик! Вторую неделю в клубе, а уже успел покорить одну из главных звезд! Позвольте вопрос?

Да что ж он никак не уймется? Ведет себя так, будто мы с ним друзья закадычные.

– Женя, может быть потом? Девушке на сцену скоро, – попытался было возразить я.

– Один – можно, – гордо ответила Настена.

– Вот видишь, – изображая обиду, сказал мне Женя. – И так, вы в детстве во что играли?

– Что значит «во что?» В куклы, как и другие нормальные девушки.

А это интересно! Тем более что я и сам хотел проверить на Насте женину теорию. Вот только… насколько она верна и к чему это в итоге приведет? Что будет означать ее ответ, если она играла в детстве в пупсов? То, что теория в корне неверная или что я – хорошо замаскированный гопник, сам того не осознающий?

Что там Женя только что ляпнул? Бабу с окраины вывезти можно, а вот окраину из бабы никогда? А как насчет мужиков? Я ведь даже не с окраины, а из деревни.

За размышлениями я даже не заметил, что Женя задал Насте уточняющий вопрос: «В какие именно куклы?».

– В «Барби» – пожала Настя плечами. – Мне родители из-за границы привозили.

– Йес! – хором выкрикнули мы с Женей и принялись обниматься, будто мы и впрямь – закадычные друзья.

Мой душевный порыв был вызван волной облегчения, по поводу того, что независимо от правильности теории, я все ж не оказался гопником. Женя же, по всей видимости, радовался тому, что наконец-то нашел подтверждение своей теории.

– Ребят, вы чего? – Настя смотрела на нас, как на сумасшедших.

– А? – не понял сначала я, но, сообразив, что обнимаюсь с Женей, отпрянул от него, как от прокаженного. Тут же я заключил в свои объятия Настю, прошептав ей на ухо: – Милая, я тебя обожаю! Ты понимаешь, я ж не гопник!

– Ты о чем вообще? – по-прежнему не понимала девушка. – Причем здесь гопники?

Мы с Женей принялись наперебой рассказывать ей и Саньку, который так же был не в курсе, теорию о взаимосвязи между куклами в детстве и парнями в юности. Настя смотрела на нас и улыбалась, как улыбаются родители, глядя на то, как их дети рассказывают о походе в парк аттракционов с любимым дедушкой.

– А пупсы… Это такие, лысенькие, на младенцев похожи? – уточнила Настя. Вот уж счастливое детство было у моей девушки.

– Ну да, – кивнул Женя.

– Мне Вика показывала. У нее таких парочка до сих пор в коробке лежит, – сказала Настя.

Я, Санек и Ромка разразились хохотом. Да, теория Жени действительно оказалась верной. Я оказался «Кеном», а Андрюша и, как не прискорбно это осознавать, Леша, были хорошо законспирированными гопниками.

– Ребят, вы чего? – на этот раз Настя смотрела на нашу троицу, как на дебилов.

– Да так, это… мужское, – ответил за всех Санек.

В этот момент в кармане джинсов завибрировала моя «Нокия», возвещая о входящем сообщении. Кому я понадобился в такое время? Достав мобильник, я увидел смс от Максима.

«Зайди в кабинет; -)» – гласила надпись на экране.

Попутно я глянул на время – без пятнадцати одиннадцать, скоро go-go должны быть на сцене.

– Так ребята, вам на сцену через пятнадцать минут, а меня шеф вызывает. Пошли, – с этими словами я одной рукой обнял Настю, второй – Санька, кивнул Жене и Ромке, после чего отправился со своими спутниками в служебные помещения «Армагеддона».

– Пойду Лешку поищу, – долетели до меня Ромкины слова.

Краем глаза я заметил, как оставшийся в одиночестве Женя недоуменно глядел нам вслед. Вот так вот, Женя-Кен, твоя теория верна. Продолжай искать свою Барби. Коля-Кен свою уже нашел.

Подойдя к сцене, я еще раз оглянулся на бар. Женя продолжал следить за нами, видимо, пытаясь понять, какова моя роль в клубе. Решив окончательно его добить, я направил нашу троицу на сцену. По пути за кулисы мы приветственно помахали Уиллису, который уже занял свое место за диджейским пультом, и скрылись за дверью в гримерку.

Здесь были в сборе все go-go «Армагеддона». Вернее, полный боекомплект как раз образовался после нашего появления. Ира, Вика и Лена что-то оживленно обсуждали, но при нашем появлении смолкли.

– Привет, девчонки! – поздоровался я с Леной и Викой, теми, кого сегодня еще не видел. – Забирайте пацана, сделайте из него секси.

– Можешь не беспокоиться, сделаем, – встала с табуретки Вика. – Все девчонки в клубе будут его.

– Всех не надо, – заметил я в ответ и повернулся к Саньке: – Настю мне оставь.

Девчонки захихикали, мы с Сашкой улыбнулись, после чего я поцеловал Настю, пожелал другу удачи и через противоположную дверь вышел к своему кабинету, который я делил вместе с завхозом Натальей.

Как ни странно, но за неделю работы в «Армагеддоне» мы так и не познакомились. И даже не виделись ни разу. Наталья работает в первой половине дня, я – во второй. Прямо как в старой песне про жаворонка и сову.

Я попытался вспомнить, кто именно пел эту песню, но затея не увенчалась успехом. Впрочем, как и попытка открыть дверь в кабинет. Заперто.

Видимо, Максим где-то задерживается, решил я и, достав ключи, принялся открывать дверь. Снова неудача! Кабинет был заперт, а в замочной скважине изнутри торчал ключ.

Зазвонил мой телефон, я достал из кармана трубку – Максим.

– Алло?

– Ники, это ты в кабинет ломишься?

– Я, – ответил я, удивляясь такой реплике учредителя.

– Сейчас откроем, – сказал Максим и отключился.

«Что значит „откроем“? Он там не один?» – думал я, пока со стороны кабинета поворачивался в замочной скважине ключ.

Дверь кабинета распахнулась…

– Заходи, – кокетливо улыбаясь, сказала мне одна из тех двух «девушек с обложки», что несколько минут назад отшили Женю-Кена.

Стараясь не показывать своего удивления, что давалось мне с большим трудом, я переступил порог кабинета и тут же увидел вторую девушку, а заодно и Максима.

– Ники, заходи быстрей и закрывай дверь, – сказал мне он. – Сейчас будем веселиться. Кстати, знакомься. Это – Маша, а это – Юля. Девушки, это – Ники. Талантливейший клубный пиарщик Города и наш арт-директор.

– Ты не говорил, что она такой симпатичный, – продолжая улыбаться, сказала Маша – брюнетка, которая открывала мне дверь, а теперь опиравшаяся на край моего стола.

– Какой он душка, – согласилась с подругой блондинка Юля, сидящая на столе завхоза, закинув ногу на ногу.

– Здравствуйте, дамы, – улыбнулся я в ответ и поочередно поцеловал девушкам руки.

– Еще и галантный, – хохотнула Маша.

– Не то, что некоторые, – добавила Юля и заигрывающее посмотрела на Максима, который расположился в кресле завхоза.

– Ники, вечно ты меня выставляешь невоспитанным хамом, – шутя, упрекнул меня Максим.

Я хотел было отшутиться в ответ, но, посмотрев на стол перед своим шефом, потерял дар речи.

На листе плексигласа, покрывавшем рабочее место завхоза, лежал пустой полиэтиленовый пакетик, пластиковая карточка и… несколько дорожек белого порошка.

– Что это? – спросил я, указывая пальцем и таращась на этот натюрморт. Вопрос прозвучал донельзя глупо. Не надо быть специалистом по запрещенным препаратам, чтобы понять – что было на столе.

Но откуда? Я же общался по этому поводу с ребятами из госнаркоконтроля. У Ромки не раз интересовался. Ответ один – нет в Городе такой дорогой дури.

– Это – сахарная пудра, – вырвал меня из размышлений голос Маши.

Брюнетка оторвалась от стола и нарочито медленно, еле переставляя ноги, подошла ко мне, непрерывно гипнотизируя меня своими карими глазами и широко улыбаясь. Получилось довольно эффектно, особенно учитывая тот факт, что остановилась она только тогда, когда уперлась в меня своей грудью третьего размера.

– Будет не больно.

С этими словами она взяла меня за лицо, не давая закрыть рот. Выглядело это до невозможности пошло, но здорово возбуждало. Набухающая головка уже вовсю вела бой с неподатливой джинсовой тканью, тем более, что Маша принялась меня целовать. Так же пошло, засунув в мой рот язык прежде, чем коснуться моих губ своими.

– Вот это да! – выдохнул Максим.

Поцелуй прекратился, потому что все, кто находился в этот момент в кабинете, разразились хохотом.

– Ну, как? – поинтересовалась сексапильная брюнетка, продолжая смотреть мне в глаза и обнимая за шею.

– Сладко. Действительно сахарная пудра, что ли?

Мы снова принялись целоваться. Я нагло ухватил Машу за упругую ягодицу. Она не возражала, поглаживая меня в области гульфика.

Появляется нестерпимое желание расстегнуть ширинку на джинсах. Раздается шумный вдох. Я отлепляюсь от девушки и поворачиваюсь на звук.

– Эх! – выкрикивает Максим, запрокидывая голову, попутно то зажмуривая, то широко раскрывая глаза.

– Теперь твоя очередь! – говорит мне Юля и сползает под стол.

Раздаются мужские постанывания – блондинка уже во всю делает Максиму глубокий минет. Мне на голову надевается неизвестный головной убор, и тут же Маша толкает меня так, что я упираюсь в свой стол и опираюсь на него руками. Не поднимая туловища, девушка встает передо мной на колени, расстегивает ширинку и начинает сосать мне член, растягивая в улыбке занятый рот и довольно поглядывая на меня.

Я смотрю на все это широко раскрытыми глазами, пытаясь осознать, когда я успел получить волшебный билет в кино, позволивший через монитор компьютера попасть в порнофильм.

При этом никак не могу понять: что меня возбуждает больше – минет в исполнении Маши или возможность наблюдать за минетом в исполнении Юли.

Меня прошибает пот. Пытаясь вытереть крупные капли со лба, я натыкаюсь рукой на головной убор. Снимаю его – это оказываются синие кружевные стринги. Нет сомнения – Машины.

Я опускаю на девушку удивленный взгляд. С закрытыми глазами она постанывает то ли от искреннего удовольствия, то ли согласно образу порно-звезды. Чуть подавшись вперед, я смотрю на ее попку, обтянутую джинсовой мини-юбкой. От мысли, что под ней ничего нет, возбуждение становится еще больше.

Юля тем временем садится на Максима так, что находится спиной к нему и лицом к нам. На нас она не смотрит, ее глаза закрыты, изо рта вырываются стоны, а руки мнут собственную грудь.

Между тем, неизвестно откуда, в руках Маши появляется презерватив. Она разрывает упаковку и закидывает в рот резинку черного цвета. Он кажется мне пошлым, но сейчас любая пошлость только усиливает возбуждение. Девушка начинает надевать кондом ртом.

Когда процедура заканчивается, я хватаю ее за плечи и поднимаю. Ее лоб блестит от пота, а глаза полны похоти. Мы целуемся, она рукой продолжает массировать мой пенис. Я, в свою очередь, поднимаю рукой ее юбку, чтобы убедиться в том, что это были действительно ее трусики.

Пальцы упираются в гладко выбритую вагину, мокрую настолько, что тут же проскальзывают внутрь девушки. Она издает стон и слегка оседает, пытаясь глубже протолкнуть в себя мои пальцы.

Я хватаю Машу за бедра и поднимаю. Обхожу стол и сажу ее так, чтобы мне было видно Юлю с Максимом, которые пока предпочитают не менять позу, после чего резко вхожу в девушку.

Она широко раскрывает глаза и начинает стонать, увеличивая громкость с каждым моим движением. Я, то впиваюсь в ее губы, то откидываю голову назад, пытаясь при этом вспомнить, насколько громко играет музыка в подсобке клуба и не услышит ли кто звуки нашей оргии.

Маша прогоняет эти мысли, вырвавшись из моих объятий. Ей тоже интересно смотреть на свою подругу и моего шефа. Она встает на колени, широко раздвигая при этом ноги. Мы продолжаем секс-марафон «по-собачьи», адаптировав позу к окружающей среде.

«Вот тебе и гопотелки», – думаю я. – «Женя-Кен, да ты просто неудачник! Подросток-переросток».

Юля в порыве страсти бьет рукой по клавиатуре, и на мониторе появляется изображение с камеры, снимающей сцену. На сцене танцуют Санек и Настя.

Я смотрю на свою девушку, и меня ничуть не мучают угрызения совести от того, что я изменяю ей буквально в нескольких метрах. Наоборот, эта ситуация доводит возбуждение до нереальных высот. Этакое подглядывание наоборот.

Подумав об этом, я кончаю так, что не могу сдержать собственных стонов. Оргазм такой, что тело начинают сотрясать судороги. Маша не отстает, и наши голоса сливаются в какой-то дикий дуэт.

Я обессилено падаю в кресло, она остается лежать на столе. Мы оба глубоко и часто дышим. Пот течет с меня непрерывными потоками, а в голове крутится немыслимой силы торнадо из каких-то случайных, абсолютно не связанных между собой, мыслей.

В измененную реальность меня возвращает дуэт Юли и Максима. Блондинка начинает сползать на пол, но, заметив в какой позе отдыхает ее подруга, из последних сил подтягивается на столешницу и замирает на ней.

Мы с Максимом смотрим друг на друга безумными глазами и улыбаемся, словно шестнадцатилетние школьники, только что ставшие мужчинами с девушками по вызову.

Он приподнимает брови, интересуясь моим состоянием. Я в ответ поднимаю большой палец. Он начинает вращать вокруг друг друга указательные пальцы, предлагая повторить.

Нет! Не просто повторить! Он предлагает поменяться!

Эрекция возвращается ко мне со скоростью реактивного самолета. Максим кидает мне презерватив, я произвожу «замену резины» и встаю, придерживая рукой расстегнутые джинсы, одновременно скрывая от шефа размеры своего достоинства. При этом замечаю, что учредитель так же не горит желанием меряться со мной письками.

Мы меняемся местами. Он берет Машу за бедра и начинает заниматься с ней сексом в той же позе, что и я. Я же, наоборот, переворачиваю Юлю на спину. Увидев меня, блондинка улыбается и, обхватывая ногами, привлекает к себе.

Я сходу беру быстрый темп и смотрю на то, как Максим трахает Машу. Брюнетка на какое-то время открывает глаза, смотрит на нас с Юлей и, как мне кажется, начинает стонать громче.

Юля поворачивает голову на стон подруги и довольно улыбается – ей тоже нравится наблюдать за сценой на соседнем столе. Максим так же не отстает в подглядывании.

В этот раз наши оргазмы сливаются в безумный квартет. Мы с Максимом все так же валимся в кресла, девушки по-прежнему остаются лежать на столах.

В моей голове вновь возникает торнадо. Пот заливает глаза, а футболку так и вовсе можно выжимать.

Минут десять в кабинете царит тишина, которую первым нарушает Максим.

– Ну что, девчонки, у нас круче, чем в «Плазме»?

– Хочу вип-карту-у-у-у! – томно произносит Маша.

– И я-я-я-я! – вторит ей Юля.

– Принято, девушки, – подаю голос я.

Девушки начинают шевелиться. Встают со столов, поправляют на себе одежду. Маша подхватывает свои трусики и надевает их. Юлю, кажется, отсутствие нижнего белья вообще не беспокоит. Может, она прямо так и пришла?

– Мальчики, вы просто умницы! – говорит Юля, обнимая Машу за талию. – Правда, Машуль?

– Точно, – соглашается Маша. – Вы заслужили бонус.

Девушки начинают страстно целоваться. Максим выпучивает глаза, я картинно прикрываю их рукой. Эрекция снова возвращается, но два подряд мощнейших оргазма не оставляют никакого желания заниматься сексом в ближайшие пару часов. Похоже, Максим со мной солидарен.

– Девушки, хотите выпить чего-нибудь? – спрашивает он, застегивая джинсы.

– Мы уж думали, ты не предложишь, – смеется Маша, отлипая от подруги.

– Только приведем себя в порядок, – добавляет Юля.

– Тогда встречаемся на випе? – уточняет Максим.

– Ты сначала нас выпусти, – подмигивает Юля.

– Сию секунду, – Максим подходит к двери и поворачивает ключ. – Пойдемте, провожу вас. Ники, присоединяйся.

– Чуть позже, – говорю я и остаюсь в гордом одиночестве.

К этому моменту в голове крутится лишь одна мысль: «Нихуя себе!». Как у того горе-водителя из некогда популярного ролика. Чего он там обожрался? Бутерата?

Глупо улыбаясь, я смотрю на монитор. На сцене снова Санек и Настя. Неплохо танцуют. Каждый сам по себе. Настя заводит парней, Санек девушек.

Я щелкаю мышкой, и камера выхватывает кусок зала. Вот это да! Различия по половому признаку на лицо! Практически все особи женского пола на танцполе находятся напротив «Сашкиной» половины сцены. Мужского же – напротив «Настиной».

Я встаю с мыслью отправиться на вип и выпить стаканчик-другой виски с колой. Открываю дверь кабинета и сталкиваюсь нос к носу с Викой.

– Ты что творишь, джентльмен? – сходу набрасывается она на меня.

Черт! Она все слышала! Вот влип! Так, надо все отрицать. Я вспоминаю, что какой-то мужской журнал писал о том, что для женщины измена не считается доказанной до тех пор, пока мужчина не признает сей факт.

– Вика, ты о чем? – спрашиваю я, как ни в чем не бывало.

– Ах, ты еще спрашиваешь, о чем это я? – «зажигалка» с третьим размером груди прижимает меня к стене. – Я тебя видела в понедельник утром. Поругался с Настеной и сразу к другой побежал?

Ах, вот она о чем! Меня накрывает волной облегчения.

– И что ты сделаешь? – повышаю я голос. – Пойдешь и все расскажешь Насте? Или попытаешься оторвать мне яйца?

Ответный напор несколько охлаждает Вику.

– Нет, в твоем случае попытаюсь откусить, – улыбается она и нежно касается меня в районе ширинки. Обнаружив там не успевшую пройти эрекцию, ее глаза удивленно округляются. Она улыбается и выдает: – Хотя, скорее всего, я просто оближу их и сделаю тебе классный минет.

После этого она проводит языком по моим губам и удаляется в гримерку. Я стою какое-то время, прижавшись к стене, ошарашенный таким поворотом. Во рту пересыхает, и я все-таки отправляюсь на вип смочить горло.

Проходя мимо сцены я машу Ире и Лене, сменившим на сцене Настю и Саньку. Они машут мне в ответ. Я собираюсь махнуть рукой и Брюсу, но пульт пуст! Где это он?

Нашего резидента я нахожу в вип-зале. Он вместе с другими посетителями смотрит хоккей. Городской «Зенит» летит в гостях хабаровскому «Амуру» с неприличным счетом – 0:5.

Максим с девушками уже здесь. За столиком в углу пьют шампанское и тоже следят за игрой. Увидев меня, призывно машут. Я подхожу к ним, Юля придвигает мне бокал с игристым вином. Я делаю глоток и смотрю на экран плазмы.

В ворота «Зенита» влетает шестая шайба, по вип залу проносится болезненный стон. На экране пускают повтор гола с камеры, висящей над воротами, и меня осеняет!

– Максим, я знаю, что мы будем показывать на плазме под диджейским пультом! – говорю я учредителю.

Не смотря на то, что идея возникает не вовремя, Максим ставит на стол свой бокал и наклоняется в мою сторону.

– Рассказывай.

– Мы повесим камеру над диджейским пультом, чтобы она держала в кадре сам пульт и руки ди-джея. Покажем народу процесс сведения.

– Хм… – на секунду задумывается учредитель. – Брюс, ну-ка иди сюда!

– Чего изволите? – подходит к столику Уиллис.

– Покажи руки, – приказывает Максим.

– Чего? – не понимает ди-джей.

– Руки, пальцы покажи свои, – подключаюсь я.

Женя-Уиллис с недоумением демонстрирует нам растопыренные пальцы.

– Маникюрчик не помешает, – делает заключение Маша.

– Отправим, – говорит Максим.

– И хоккей уже не посмотрит, придется все время за пультом торчать и не халявить, – говорю я.

Уиллис меняется в лице.

– Как? Все время торчать?

– Ладно, разберемся, – заключает Максим. – Иди Женя.

Ди-джей недоуменно пожимает плечами и выходит из вип-зала.

– А креатив-то повышается. После снежка-то, – подмигивает мне Максим.

– Ага, так и прет! – соглашаюсь я и смотрю на время – без пяти три. – Ладно, пойду я наших зажигалок рассчитаю, да домой поеду.

– Бывай! – Максим жмет мне руку.

– До встречи, Ники, – хором говорят девушки, я отвечаю им воздушным поцелуем и возвращаюсь в кабинет.

Здесь на меня накатила волна усталости, как будто я вагон угля разгрузил.

«Еще бы, не накатила, после такого секса», – усмехнулся я, но улыбка получилась какой-то не настоящей. Мне было совсем не весело. Меня начинала мучить совесть. Пытаясь прогнать дурные мысли, я вспомнил слова Лешки о том, что после первой измены всегда совестно, но это не помогло.

Дело было не в измене, а в обстоятельствах, которые ей сопутствовали.

Порошок.

Господи, да ведь это не покурить! Это – то же самое, что уколоться! Приехали, Ники, вот так незаметно и появились тяжелые наркотики. Нет, стоп! Я только попробовал. И тут же завязал. Все!

Пытаясь отвлечься, я вернулся к выполнению клубных обязанностей. Открыл сейф, чтобы достать оттуда деньги для девчонок и Сашки…

И тут же, густо раскрасневшись, захлопнул дверцу. Снова приоткрыл, заглянул внутрь – не показалось. На полке с коробочкой, в которой хранилась наличность, лежали два пакетика с белым порошком.

Испытывая неизвестно откуда появившееся чувство неловкости, я взял денежную коробку, пытаясь не смотреть на пакетики. Сев за стол, я достал деньги и отсчитал шесть с половиной тысяч – по штуке девчонкам и две с половиной Сашке.

Подумав немного, я взял еще пять тысяч. С Максимом как-нибудь объяснюсь, а всем нашим «зажигалкам» сегодня выдам по тысяче рублей премии.

В конце концов, в «Армагеддоне» началась новая жизнь! А может быть этим широким жестом я всего лишь пытался договориться с собственной совестью.