Текст книги "Танго Один"

Донован вышел на дорогу, когда Макфайден и Джордан перешли мост.

– В чем дело, Ден? Думал, мы приведем хвост? – спросил Джордан с ливерпульским акцентом.

Это был парень среднего телосложения, с крючковатым носом, раздвоенным подбородком и торчащими ушами. Одет он был как обычно – в черный костюм от Армани, на правой руке блестело на солнце огромное золотое кольцо. Наряд же Макфайдена отличался большей небрежностью. На нем был черный кожаный пиджак от Валентине, надетый поверх бледно-зеленого пуловера. Толстый золотой браслет украшал правое запястье. У парня наметилась лысина, коротко стриженные волосы открывали кривой шрам над левым ухом, похожий на эмблему фирмы «Найк». Как и Донован, они были в черных очках. Джордан – в очках от Армани.

Ден улыбнулся и пожал плечами. Мост – прекрасное место, чтобы убедиться, насколько хорошо он знает тех, с кем встречается. Если они привели хвост, у него будет возможность сбежать по Сороковой авеню и смешаться с толпой покупателей в «Бейсуотере».

– Просто осторожничаю. – Он обнял Джордана и похлопал по спине, чувствуя, как пальцы парня пробежались по куртке. – Ради Бога, Рики, что ты ищешь?

Макфайден откровенно забавлялся происходящим.

– Ладно, мы тоже осторожничаем, – ответил он, кивая на мост. – В этом кет необходимости. Думаешь, мы пришли бы сюда, если б у нас на хвосте висели копы?

Донован отстранился от Джордана, одернул куртку и распахнул рубашку, показывая Макфайдену, что он без оружия.

– Удовлетворен? – язвительно спросил он.

Макфайден развел руками.

– Успокойся, Ден, – усмехнулся он. – И застегни рубашку, ладно?

– Думаете, я подставил вас? – спросил Донован, застегивая пуговицы.

– Ко ведь ты не объяснил, в чем дело, – ответил Джордан.

Донован повернулся и направился к детской площадке. Несколько качелей, турник, карусель. Все стены покрыты надписями. Ничего умного или ироничного, просто имена. Словно дети, как собаки, метили территорию: я написал это – значит я существую. Пустые крики в равнодушном мире.

Джордан с Макфайденом последовали за Донованом.

– Кто он? – спросил Макфайден с шотландским акцентом.

– Карлос Родригес. Колумбиец. Большая шишка, Чарли. Он не собирается подставлять тебя.

Ден остановился, подождал их, потом они вместе пошли к игровой площадке.

– Он поставщик?

Донован кивнул.

– И ты передаешь его нам?

– Думаю, Карлос видит в этом другой смысл, – резко ответил Ден.

– Он кинул тебя? – спросил Джордан.

– Послушайте, что это вы смотрите в рот дареному коню? Если бы такое предложили мне, я был бы «за» двумя руками.

– Мы не знаем его, Ден, – возразил Джордан. – Мы знаем тебя.

– Поэтому он хочет встретиться с вами.

– Он здесь? – спросил Макфайден.

– Здесь его племянник. Хесус.

– Ну, встретимся мы с ним, и что дальше? – спросил Джордан.

Донован нахмурился:

– Что ты имеешь в виду?

– Будущие сделки. Мы все еще будем иметь дело с тобой?

Донован поморщился. На этот вопрос он не мог ответить. Он сомневался, что снова войдет в доверие к Родригесу. Макфайден поймал взгляд Донована:

– Что происходит, Ден?

– Не спрашивай, Чарли.

– Это имеет отношение к Марти Клэру, которого повязали в Голландии? – настаивал Макфайден.

– Нет.

– Мы слышали, он заговорил.

Лицо Донована перекосилось.

– Он для меня не опасен.

Джордан вертел на пальце свое золотое кольцо.

– Этот колумбиец... наши деньги у него, так?

– В некотором роде.

– В некотором роде? – недоверчиво повторил Макфайден. – Какого черта, что с нашими восемнадцатью миллионами?

– Он с радостью провернет с вами сделку. Когда груз прибудет, заплатите ему остальное.

– Уверен? – сомневался Джордан.

– Дай передохнуть, Рики.

– Ты понимаешь, почему мы нервничаем, Ден, – сказан Макфайден. – Что будет, если мы согласимся, а колумбиец заявит, что в глаза не видел наших денег? И вообще, колумбийцы – ненормальные ублюдки: сначала стреляют, а потом спрашивают.

– Карлос не такой, – заверил Ден.

И подумал, что Хесус вполне подходит под такое определение. Но решил, что им лучше этого не знать.

– Даже если и так... – начал Макфайден.

– Чего ты хочешь, Чарли? Скажи.

Хотя Донован уже знал, что именно собирается предложить Макфайден, он будет настаивать на своем сценарии.

– Ты пойдешь с нами на встречу, – заявил Макфайден.

– Прямо скажу: не очень хорошая идея, сам понимаешь. Вы, я и колумбиец собираемся в одном месте. Слишком рискованно, черт возьми.

Макфайден многозначительно переглянулся с Джорданом, и Джордан кивнул.

– Ты пойдешь с нами, или мы уходим прямо сейчас, – тихо произнес Макфайден. – В таком случае мы бы хотели вернуть наши деньги.

– А я бы хотел трахнуть Бритни Спирс, но этого никогда не случится, – ответил Донован.

– Это будет затруднительно, – заметил Макфайден.

– Бритни Спирс? – переспросил Джордан. – Ты бы трахнул Бритни Спирс?

– Я говорю гипотетически, – объяснил Донован. – Слушай, если это так важно, могу вас представить друг другу. Вы пожмете руки, и я уйду. О'кей?

Макфайден и Джордан снова обменялись взглядами. На сей раз кивнул Макфайден:

– О'кей! Когда?

– Дайте мне позвонить.

Донован достал один из мобильных телефонов.

* * *

Два немецких детектива в плащах проводили Марти Клэра в черный «сааб». Клэр через своего адвоката добился, чтобы его забрали из центра предварительного заключения в обычной машине, а не в тюремном фургоне и чтобы рядом не было никого в полицейской форме. Адвокат Клэра договорился с Хэтуэем и убедил его допросить Марти в отеле на окраине Роттердама.

Когда один из детективов, тот, что повыше, открыл дверь «сааба», его плащ распахнулся, и Клэр увидел автомат. Это было второе условие Марти – он требовал круглосуточной охраны. Нападение в спортзале могло быть предупреждением, но раз Доновану известно, что Клэр заговорил, значит, он убьет его.

Высокий детектив забрался на заднее сиденье и устроился возле Клэра, второй сел впереди и начал объяснять шоферу, куда ехать.

Два охранника в форме осмотрели машину, пока третий изучал удостоверения двух детективов и бумагу, позволяющую Клэру выехать из центра. На письмо была приклеена фотография Марти, и охранник тщательно сличал ее с оригиналом. Клэр усмехнулся ему, но охранник никак не прореагировал.

Металлические ворота откатились в сторону, и «сааб» проехал немного вперед. Вторые ворота, ведущие на улицу, не открывались, пока первые не закрылись позади машины.

– Там должна быть комната обслуживания, – сказал Клэр. – И кабельное телевидение. Мой адвокат настаивал на кабельном телевидении.

Детективы промолчали. Клэр повернулся к полицейскому, сидящему рядом, и спросил, есть ли у него сигареты. Тот покачал головой. «Сааб» влился в поток машин и помчался вперед.

– Это что, заговор молчания? – пошутил Клэр.

Детективы с каменными лицами смотрели в окно.

– Тогда черт с вами! – выругался Клэр и поудобнее устроился на сиденье, положив руки в наручниках на колени.

Рана на руке не беспокоила его, там потребовалось всего три шва, а вот рана в животе причиняла адскую боль, особенно в сидячем положении. Поэтому он постарался вытянуть ноги, чтобы легче перенести дорогу. Доктор дал Клэру болеутоляющее, но посоветовал принимать его экономно. Детективы, услышав это, забрали таблетки. Клэр рассмеялся им в лицо. Он не самоубийца.

Шофер притормозил у светофора. Хотя еще горел зеленый свет, белый фургон, следующий впереди, замедлил движение. Шофер выругался себе под нос и уже хотел посигналить, но загорелся красный. Фургон остановился, «сааб» встал за ним.

Детективы переговаривались друг с другом по-немецки. Тот, что впереди, рассмеялся, и Клэр почувствовал, что они смеются над ним. Он не услышал звука треснувшего стекла. Пуля пробила голову, мозг и кровь забрызгали окно «сааба». Клэр умер мгновенно.

Шофер и детективы закричали. Тело Клэра дернулось, когда вторая пуля вошла в голову, хотя он был уже мертв. Свет сменился с красного на зеленый, и белый фургон рванулся вперед. Позади «сааба» раздались нетерпеливые гудки, но они смолкли, когда детективы выскочили на улицу.

Хуан Роха сначала отвинтил глушитель от ствола винтовки, потом разобрал оружие по частям и сложил все это в чемоданчик. Он закрыл его и, перед тем как поставить на туалетный столик, посмотрел на себя в зеркало. Отражение его порадовало: мужчина в темно-синем костюме в полоску, накрахмаленной белой рубашке, на которой алел галстук. Хуан подмигнул своему зеркальному двойнику. Чемодан остался в номере. Позже его заберет тот, кто заказывал номер.

Роха стрелял в Клэра с крыши отеля. Люди в белом фургоне работали на него, как и мужчина, напавший на Клэра в спортзале. Выстрел был легкий – всего с сотни метров. К тому же вокруг так много укрытий и домов, что полиция никогда не выяснит, откуда стреляли. После выполненной операции Роха тщательно вытер винтовку полотенцем и поторопился в отель, пройдя в него через черный ход.

Пальто из ангорской шерсти висело за дверью, он снял его, потом осмотрел комнату, чтобы убедиться, не оставил ли чего лишнего. Тихо насвистывая, спустился вниз на лифте. Через пять минут Роха сел в такси, направляясь в аэропорт.

* * *

Ден Донован шел по берегу озера Серпантин. Двое маленьких детей бросали кусочки хлеба суетливым уткам. Большой белый лебедь равнодушно наблюдал за ними издалека. Высоко в небе трещал вертолет. Донован опустил голову, скорее по привычке, чем из опасения, что вертолет – часть операции наблюдения.

Макфайден и Джордан были уже в нескольких сотнях ярдов отсюда, они шли вместе, увлеченно болтая, изредка поглядывая на Дена. Донован настаивал на прогулке по парку, а Макфайден и Джордан хотели ехать на машине. Им пришлось припарковать «феррари» в подземном гараже на Парк-лейн, и теперь они стояли неподалеку, пока не увидели Дена с колумбийцем.

Хесус Родригес стоял на берегу озера – в кремовом костюме, белой шелковой рубашке, застегнутой на все пуговицы, без галстука.

Доновану было не по душе встречаться с Родригесом в открытом месте – это затрудняло возможность скрыться от слежки, но Макфайден и Джордан не захотели, чтобы встреча произошла в помещении. Они ждали, когда Донован подойдет к Родригесу.

– Это они? – спросил колумбиец, кивая на Макфайдена с Джорданом.

– Да. И они нервничают. Так же, как и я.

– Мы просто гуляем по парку, приятель.

– Компания неплохая: колумбийский наркобарон, два главных наркопоставщика класса "А", работающих на Шотландию, и Танго Один. Хотя мысль собраться всем вместе я бы не назвал удачной для конспирации.

– Ты слишком волнуешься, – заметил колумбиец.

Он вытащил из кармана пачку «Мальборо», выудил сигарету и зажал ее губами. Достал уже знакомую Доновану золотую зажигалку и, поигрывая ей, ухмыльнулся:

– Надеюсь, ты успел переодеться?

Донован ответил Родригесу ледяной улыбкой, и тот прикурил сигарету. Глубоко затянулся, потом выдохнул и двинулся по берегу озера. Донован последовал за ним. Он вытащил книжки шпарбух-чеков и протянул колумбийцу.

Родригес пролистал их.

– Так же хороши, как и наличные, говоришь?

– Намного лучше, – ответил Донован. – Они недействительны без пароля. Ты можешь облететь весь мир с ними в кармане, и никто не узнает.

Родригес кивнул и положил книжки в карман. Донован протянул ему листок с двумя словами.

Колумбиец засунул его в бумажник.

– Будь на то моя воля, я бы убил тебя. Ты знаешь?

– Догадываюсь, – ответил Донован.

Он небрежно огляделся. Двое парней, пришедших с Родригесом, топтались в тени платанов.

– Мой дядя велел передать тебе: если разберешься со своими финансами, он готов возобновить ваши деловые отношения.

Донован грустно улыбнулся:

– Я запомню это, Хесус. Передай ему спасибо.

– А ты достанешь деньги за картины до того, как я уеду из Лондона?

– Надеюсь, что да.

Родригес сухо хихикнул.

– На всякий случай помни: у меня припасена еще одна канистра бензина, – предупредил он. – Теперь об этих двоих в черном. Им известны условия?

Донован кивнул.

– Они заплатят тебе после доставки. Восемнадцать миллионов. Деньги в оффшорах, поэтому они могут перевести их на любой счет, который ты назовешь.

– Как много им известно обо мне?

– Твое имя. И то, что ты поставщик. Они боятся подставы. Потому и попросили меня прийти.

Родригес усмехнулся:

– А ты в состоянии их защитить?

– Нет, но если это подстава – погорю вместе с ними.

– Думаешь, они убедились, что это не так?

– Я спрошу.

Донован кивнул Макфайдену и Джордану. Мужчины, переглянувшись, направились к ним. Донован повернулся к Родригесу:

– Ты можешь доверять им.

– Мой дядя тоже думал, что может доверять тебе.

– Меня обокрали.

– Какая разница? Все, что имеет значение, – деньги. Вложение и приумножение капитала – вот смысл бизнеса. Поэтому ты никогда не должен делать его личным. Когда переходишь на личные отношения, совершаешь ошибку. – Он снова похлопал Донована по плечу, так сильно, что тот стиснул зубы. – Запомни.

– Спасибо, Хесус, – ответил Донован. – В комиксах вычитал?

– Мой отец сказал мне это, – отрезал Родригес. – Много лет назад. До того как ему в затылок выпустили пулю. Одна сволочь, к которой он повернулся спиной.

Подошли Макфайден и Джордан. Макфайден кивнул Родригесу, потом указал на парней в тени:

– Они с тобой?

– Да, – спокойно ответил Родригес. – Тебя это волнует?

– Нет, если они останутся там, где стоят, – сказал Макфайден.

– Вас трое, а я один, но я же не захожусь, – возразил Хесус. Он выпустил струйку дыма, которую тут же подхватил ветер. И кивнул Доновану: – Может, представишь нас?

– Это Чарли Макфайден, лучший в Эдинбурге. Чарли, это Хесус Родригес.

Мужчины пожали друг другу руки.

– А это Рики Джордан.

– Из Ливерпуля, – кивнул Родригес. – Родины «Битлз». – Он стиснул ладонь Рики. – Я слышал о тебе, Рики. Два года назад в Майами ты имел дела с Роберто Гальярдо.

Джордан прищурил глаза, а Родригес громко рассмеялся.

– Не беспокойся, Рики, я не из отдела по борьбе с наркотиками. Роберто – мой старый друг. И он ничего не говорил о тебе и твоих стриптизершах. – Он заговорщицки подмигнул: – Ты ведь знаешь, что испанка – транссексуалка?

Джордан покраснел, а Макфайден захихикал.

– Ты никогда не рассказывал мне об этом, Рики, – поддел он друга.

– Она женщина! – возразил Джордан.

– Конечно, – усмехнулся Родригес. – Стала ею к тому времени, как вы встретились.

Джордан насупил брови, не вполне уверенный, шутит колумбиец или нет.

Родригес положил руку Джордану на плечо и приобнял его.

– Итак, поговорим о деле. – Он посмотрел на Донована: – Позвони мне в отель по нашему вопросу, ладно? У тебя два дня.

Донован кивнул.

– Теперь все в порядке? – спросил он Макфайдена.

– Думаю, да.

– Оставляю вас. Удачи. – Он подмигнул Макфайдену.

– Она точно женщина, – продолжал оправдываться Рики, когда Донован уже отошел.

Ден не спешил покидать Гайд-парк. Он заказал кофе в ресторанчике с видом на Серпантин и посидел там, вглядываясь в лица прохожих. Потом неторопливой походкой двинулся по Потен-роуд на угол Гайд-парка, дважды останавливаясь, чтобы завязать шнурки. Взглянув на часы, он резко повернулся и быстро двинулся назад той же дорогой, которой пришел, выискивая в толпе возможных преследователей.

Когда Донован наконец убедился, что за ним никто не следит, он стремительно спустился в подземный переход, вышел на Гросвенор-Плейс и поймал такси.

* * *

Стеклянная дверь в галерею была закрыта. Небольшая медная табличка гласила, что посетители должны звонить. Высокая брюнетка с короткой стрижкой и испуганными оленьими глазами усердно не замечала Донована. Она сидела за конторкой из белого дуба, стуча по клавишам машинки. Девушка увидела Донована, вглядывающегося в огромное окно, но отвела глаза, когда он улыбнулся.

После третьего звонка Донована она подняла голову. Донован снял очки и подмигнул. Девушка холодно посмотрела на него и вновь стала печатать. Ден еще раз позвонил. Брюнетка встала и на невероятно длинных ногах подошла к стеклянной двери. Остановилась по другую сторону стекла и склонила голову набок, презрительно искривив верхнюю губу. Донован понял, что бейсбольная кепка не самый лучший наряд для посещения галереи, но будь он проклят, если уйдет ни с чем.

– Я здесь, чтобы увидеть Маури.

– Он ждет вас?

– Просто скажите, что его спрашивает Ден Донован.

Несколько секунд девица смотрела на него, потом нажала кнопку. Щелкнул замок, и Донован открыл дверь.

– У вас много клиентов? – осведомился он.

Девушка, не удостоив его ответом, направилась в приемную, высокие каблуки застучали по серому мраморному полу. Донован наблюдал, как она качает бедрами в своей короткой серой юбке, потом переключился на картину, висящую на стене напротив стола секретарши. Современно и бессмысленно, мазня на огромном холсте, работа студента-второкурсника. Он отступил на несколько шагов, но даже взгляд с расстояния не прибавил картине смысла. На холсте не была проставлена цена, лишь висел маленький листочек с именем. Донован подумал, что подписывать картины – дурной стиль. Искусство должно говорить само за себя.

На полу галереи стояло несколько металлических скульптур, которые выглядели так, словно их притащили сюда из какого-нибудь гаража. Донован осмотрелся, презрительно качая головой.

– Ден! Рад тебя видеть.

Маури Голдман, раскинув руки, шел по коридору. Грива седых волос развевалась, как во время езды на скутере без шлема. Впрочем, ни один скутер не выдержал бы вес Голдмана, настолько он был толстый, скорее даже жирный. Он заказывал костюмы на три размера больше обычных. Щекастое лицо, как всегда, лоснилось от пота, но рука, когда Донован пожал ее, оказалась сухой и крепкой, как камень. Голдман только несколько дней назад перенес тяжелый сердечный приступ, однако выглядел как и двенадцать лет назад, когда Донован познакомился с ним.

Голдман схватил Донована за руку, потом обнял. Возвращаясь за конторку, брюнетка бросила на посетителя холодный взгляд, словно осуждая босса за внимание, оказываемое нестоящему гостю.

– Когда ты вернулся? – спросил Голдман.

– Пару дней назад. Как бизнес?

Голдман жестом показал: так себе.

– Не могу пожаловаться, Ден.

Донован кивнул на огромные холсты:

– Не думал, что ты дойдешь до этого, Маури.

– Ради друга, – с сожалением произнес Голдман. – Его сын только что закончил... ну, что я могу сказать... – Маури тихо рассмеялся.

– Мне нужна твоя помощь, – вполголоса произнес Донован.

Голдман вытащил из нагрудного кармана большой алый платок и промокнул лоб.

– Пойдем наверх, там и поболтаем. – Он показал на дверь, ведущую на лестницу, и начал медленно подниматься по ступенькам, Донован следовал за ним.

– Установи лифт, – посоветовал Ден.

– Мне нужны физические нагрузки, – тяжело дыша, ответил Голдман.

Войдя наверх, он толкнул дверь и придержал ее для Донована.

Офис представлял абсолютную противоположность залу внизу. Темные деревянные панели, украшенные светлой медной отделкой. На полу мягкий ковер голубого цвета. Интерьер дополняла мебель темного дуба. В глаза бросался массивный стол, на котором стоял первоклассный «Макинтош». Картины – тоже не чета тем, что украшали стены внизу.

Донован огляделся, наслаждаясь настоящим искусством. Голдман опустился в массивное кожаное кресло у стола и с довольной улыбкой наблюдал за гостем.

– Хорошо, – восхищенно произнес Донован. – Мой Бог, как хорошо!

Он смотрел на маленькую черную картину, написанную пастелью, и литографию с изображением старой женщины. Ее лицо было испещрено тысячью мелких морщинок, но глаза горели, как у подростка.

– Это Гойя, да?

– Франсиско Гойя, и никто другой, – подтвердил Голдман.

– Откуда, черт побери, он у тебя?

Голдман загадочно почесал кончик носа:

– Секрет фирмы.

– Чистый?

Голдман театрально вздохнул:

– Деннис, пожалуйста...

– Стоит, должно быть, семьсот пятьдесят, верно?

– Ближе к миллиону, но с тобой я могу поторговаться, Деннис, – ответил Голдман, вытаскивая из коробки сигару и отрезая конец золотым резчиком.

– Я по другому поводу, – отказался Донован, сжимая подбородок и критически разглядывая картину. – Мне нужно продать то, что у меня есть.

Голдман зажег сигару и глубоко затянулся, потом выпустил большое облако серо-голубого дыма в потолок.

– Ты представляешь, как вредит дым? – спросил Донован.

– Я курю два раза в день – таков приказ доктора.

– Я имел в виду – картинам.

Голдман холодно улыбнулся Доновану:

– Ты хочешь продать все?

– Все, что есть в моем доме.

Голдман поднял бровь:

– Уверен? Это надежные инвестиции. Гарантия качества, Ден.

Донован подошел к зеленому кожаному креслу напротив стола, присел на подлокотник, затем вытащил конверт и бросил его на стол Голдману. Тот открыл его и вынул оттуда листок с перечнем картин, которые Донован хотел продать.

Голдман достал очки в золотой оправе, нацепил их на кончик носа. Читая бумагу, он время от времени кивал.

– Мы можем говорить о двух миллионах, Ден.

Донован кивнул:

– Возможно, больше, если успеешь выставить их на аукцион.

– Спешка в торговле неуместна, Ден. – Голдман наклонился вперед и стряхнул пепел в большую хрустальную пепельницу. – Ты ведь знаешь, любой банк даст кредит под эти картины. Отдай их в залог и возьми заем. Ты заплатишь шесть процентов, может, семь.

– А получу только половину стоимости. Семьдесят пять процентов, если повезет. Мне нужно все, Маури, и сразу.

– Сразу?

– Завтра.

Глаза у Голдмана полезли на лоб.

– У тебя проблемы, Ден?

– Их не будет, если незамедлительно продать картины. Ты сможешь выкупить их у меня?

Голдман тяжело вздохнул:

– Два миллиона фунтов... я не потяну. Дай мне хотя бы неделю или около того, и я смогу подготовить сделку. Тебе нужен особый покупатель.

– Ты знаешь кого-нибудь?

Голдман покачал головой, потом еще раз затянулся.

– Кто купит все? У тебя отличная коллекция, но она собрана по твоему вкусу, верно? То есть если бы все они были кисти Пикассо, я продал бы их за час. Но у тебя смешанное собрание, ценное, но смешанное. Нам нужно разделить коллекцию и искать покупателей индивидуально.

– Сделаешь?

Донован пытался говорить спокойно, однако знал, что добрая воля Голдмана имеет свои пределы и на него нельзя давить. Три миллиона долларов за два дня или остаток жизни в бегах. Или еще что похуже.

– Попробую, Ден.

Донован мрачно кивнул. Голос Голдмана звучал далеко не оптимистично.

– Скажу тебе вот что, я бы с удовольствием взял эскизы Ван Дейка.

– Я не продаю их, Маури.

– Сколько, как ты думаешь, они стоят?

– Ты наверняка знаешь, Маури. Два из них я купил у тебя.

– Сколько заплатил?

Донован усмехнулся. У Голдмана была отличная память, и он никогда не забывал подробностей сделок.

– Ты продал мне каждый за двадцать тысяч долларов, Маури, и это было восемь лет назад. Я заплатил тридцать пять тысяч за третий, но если они в комплекте, их стоимость увеличивается.

Голдман стряхнул пепел.

– Сто пятьдесят?

Донован натужно улыбнулся, и Голдман печально вздохнул:

– Тяжело с тобой, Деннис. Двести?

– Двести, Маури. Наличные завтра, о'кей?

Голдман кивнул.

– Я прямо сейчас позвоню относительно остальной коллекции. Ничего, если я подъеду завтра утром к тебе домой?

– Думаешь, у меня их нет?

Голдман не отреагировал на сарказм Донована.

– В десять часов, устраивает?

Донован кивнул.

Голдман продолжал изучать список.

– Я знаю кое-кого, кто тебе поможет.

– В каком плане? Покупатель?

– Дилер. Молодой парень, сам себе сделал имя. Надо сказать, немного дерзок, однако провернул несколько отличных сделок. Покупает дешевле, если картины сомнительного происхождения, зато платит наличными.

– Ты доверяешь ему? Картины чисты перед законом, но может остаться денежный след. А у меня нет времени на отмывание.

– Ден, меня он не подводил. Правила знает. Я сведу тебя с ним. Это мой конкурент, но раз ты в беде...

Донован кивнул:

– Тогда ладно. Как его зовут?

Голдман выпустил дым.

– Фуллертон. Джеми Фуллертон.

* * *

Большие пальцы Робби уже начали дрожать, однако он не хотел прекращать игру с «Геймбоем», не сейчас, когда он почти побил свой личный рекорд. Зазвонил мобильный. Мальчик искоса взглянул на телефон, отвлекся от игры и взял трубку. Высветился неизвестный номер. Он нажал зеленую кнопку.

– Да?..

– Улыбнись! Такое впечатление, что ты держишь на своих плечах всю тяжесть мира.

– Папа! – крикнул Робби.

Он засмеялся и замахал руками.

– Так лучше, – заметил Донован. – Значит, еще не забыл, как улыбаться.

До Робби дошло, что каким-то образом отец видит его. Он встал и огляделся, прижав трубку к уху.

– Ты где?

– А что? Ты хочешь увидеть меня?

– Да! – крикнул Робби. – Где ты?

Донован вышел из кухни, помахав сыну рукой.

– Папа! – заорал Робби, бросаясь к нему.

Он прыгнул на Донована, тот подхватил его и закружил.

– Я знал, что ты приедешь!

– Я же сказал, что приеду. Ты помнишь, я всегда держу слово.

Робби обнял отца за шею и крепко прижался к нему.

– Когда ты прилетел? Ты должен был позвонить мне, я бы приехал в аэропорт.

– Я хотел сделать сюрприз, – ответил Донован.

Он не стал объяснять Робби, что в Лондон приехал два дня назад и уже побывал в доме Лоры и Марка, когда сын спал.

– Хочешь биг-мак?

– Лучше «Бургер-кинг».

– С каких пор?

Последний раз, когда Донован приезжал в Лондон, любимой едой Робби была еда из «Макдональдса».

– "Бургер-кинг" лучше. Все знают. Мы поедем домой?

– Домой?

– В наш дом. Мы же не собираемся оставаться у тети Лоры?

Донован опустил сына на пол и потрепал по голове.

– Поговорим об этом позже, – сказал он. – Есть кое-что, что нам нужно сделать в первую очередь.

Лора вышла из кухни:

– Ты останешься на обед, Ден?

– Нет. Наступило время отца и сына, – рассмеялся Донован. – Холестериновая еда зовет.

Они поймали черный кеб, который довез их до Квинс-вэй. Выйдя из такси, Донован повел сына в торговый центр «Вайтели». В первую очередь они направились к автомату моментального фото, стоявшему на первом этаже.

– Что мы здесь делаем, пап? – спросил Робби.

– Фотографии на паспорт, – ответил Донован, помогая ему устроиться в кабинке.

– У меня уже есть паспорт.

– Твоя мама забрала его.

– Зачем?

– Не знаю. Сам спроси.

– Зачем мне паспорт?

– Ради Бога, Робби, можешь просто сделать то, что тебе говорят? – вспылил Донован.

Лицо Робби помрачнело, и он задернул штору.

Донован облокотился на автомат.

– Прости.

Мальчик не ответил. Последовало четыре вспышки, потом Робби вышел из кабинки. Он не смотрел на отца. Донован потрепал его по голове:

– У меня был плохой день, Робби. Прости.

– Все в порядке.

Голос Робби был слабым и безжизненным, и он все еще не смотрел на Донована.

– Мы поедем в «Бургер-кинг»?

Робби кивнул.

– Что ты собираешься делать с мамой?

Донован открыл рот от удивления:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ведь не оставишь ее в покое?

– Твоя мама вместо тебя выбрала постель и теперь кувыркается в ней.

– Ты разведешься?

– После того что она сделала, Робби, она не может вернуться.

– Да, я знаю. Я не останусь с ней?

Донован опустился на корточки, чтобы посмотреть сыну в глаза.

– Конечно, нет.

– Большинство моих друзей, когда их родители разводились, оставались с мамой.

– Здесь другое дело.

– Знаю, но это решает судья, ведь так?

Донован покачал головой:

– После такого поступка ни один судья не позволит ей забрать тебя. Ты останешься со мной так долго, как захочешь. Ты ведь хочешь жить со мной?

– Еще бы! – быстро ответил Робби.

– Значит, решено. – Донован нежно приподнял подбородок сына. – Ты и я, о'кей?

– О'кей, па.

Из автомата выехал листок с фотографиями.

– Отлично выглядишь.

Донован положил фотографии в карман. Зазвенел один из мобильных, которым пользовался Роха. Донован приложил трубку к уху.

– Как дела? – спросил он, отворачиваясь от Робби.

– Узел развязан, – ответил Роха. – Занимаюсь вторым делом.

– De puta madre[6]6
  Мать-шлюха (исп.).


[Закрыть], – сказал Ден.

– Ты выслал мне чек?

– Конечно, – ответил Донован, молясь, чтобы это прозвучало как можно правдоподобнее.

Связь прервалась. Испанец, как и Донован, всегда произносил по телефону минимум слов. Даже если речь шла не о секретных делах. И он был прав: абсолютно безопасных способов связи в наши дни не существовало. Телефоны, электронная почта, письма – все можно вскрыть и прослушать. Донован спрятал трубку и улыбнулся Робби:

– Значит, «Бургер кинг»?

Робби расплылся в улыбке и кивнул.

– Отлично.

* * *

Стюарт Шарки вынес на террасу два бокала шампанского и передал один Вики. Она взяла машинально, ее невидящий взгляд был прикован к голубой лазури Средиземного моря.

– Улыбнись, – сказал Шарки и чокнулся с ней бокалом.

Вики медленно подняла глаза на него, потом перевела взгляд на бокал в своей руке.

– Что мы отмечаем?

– Шампанское не только для праздников, – возразил Шарки.

Он присел на шезлонг рядом с ней.

Вики снова посмотрела на море. Залив был усеян большими белыми яхтами, каждая стоимостью в восемь миллионов долларов, вокруг них, словно рабочие муравьи на приеме у королевы, сновали лодки поменьше.

– Мы можем взять лодку, – предложил Шарки. – Уплыть отсюда.

– Ден всегда говорил, что найдет любого, – безразлично произнесла Вики.

– Мы сможем сделать это, Вики. Завтра.

– Куда мы поедем? Он все равно нас найдет.

– Не здесь. Он никогда не был на юге Франции, ты же знаешь. У него здесь ни друзей, ни связей.

Вики повернулась к нему:

– Значит, это и есть твой великолепный план? Мы останемся в Ницце на всю оставшуюся жизнь?

– Ради Бога, Вики, прекрати ныть!

Она презрительно усмехнулась.

– Прости, – быстро извинился он. Вики не отреагировала. Шарки поставил бокал и присел на корточки перед ней. Погладил плечо. – Временно, Вики. Пока мы не уладим дела.

Вики покачала головой:

– Это не решение проблем. Просто игра в прятки.

К одной из самых больших яхт в заливе направлялся красно-белый вертолет. Шарки продолжат гладить Вики по плечу. Ее кожа была гладкой и теплой от солнца. Он передвинул руку на шею, запустил пальцы в нежные светлые волосы.

– Я скучаю по Робби, – тихо сказала она.

– Знаю.

– Не думаю. У тебя нет детей. Ты не представляешь, каково это – быть в разлуке с ними. Ден заберет Робби на Карибы, и я никогда не увижу его.

– Ты взяла паспорт сына. Ден не сможет увезти мальчика.

Вики нахмурилась:

– Это его не остановит. У Дена у самого полдюжины паспортов. Он легко может сделать один и для Робби.

Шарки попытался поцеловать се в щеку. Она отпрянула:

– Стюарт, я не хочу, чтобы ты сейчас прикасался ко мне, ладно?

Шарки развел руками:

– Хорошо. Прости. – Он присел на край шезлонга. – Слушай, я поговорю с адвокатом. Есть способ остановить Дена, не позволить вывезти Робби из страны.

– Ты же сказал, что мы не сможем теперь вести переговоры ни с кем из Соединенного Королевства.

– Я найду возможность. Знай, есть вещи, способные удержать Дена. Ему нельзя долго болтаться в Лондоне.

Вики прикрыла глаза рукой.