Текст книги "Год дракона Потапова"

Глава 6
Бананы на берёзе

На следующий день Потапов получил письмо. Оно лежало на полу в коридоре и как туда попало – неизвестно.

– От кого бы это? – удивился Потапов и прочитал: «Если вы хотите вернуть вашего ребёнка, положите десять килограммов золота под пальму».

Потапов задумался:

– Разве я хочу вернуть моего ребёнка? Нет, не хочу. Зачем мне ребёнок? Пелёнки, памперсы, манная кашка… нет, я решительно не хочу, чтобы мне вернули моего ребёнка. Тем более у меня никакого ребёнка нет. Чушь какая-то. Наверное, это Кузя опять шуточки шутит.

И пошёл искать Кузю, чтобы высказать всё, что он о нём думает.

Кузя шёл по главной улице вместе с Аспирином. Очень быстро шёл, почти бежал.

– Я сразу понял, что это твоя записка, – сказал Потапов. – Ну и глупо.

– Какая записка, Стасик пропал! – крикнул Кузя. – Нигде нет, мы обыскались.

Потапов тут же забыл о записке.

– Может, Стасик ушёл куда глаза глядят? – предположил он. – Давно собирался, ещё после предыдущей двойки.

– А куда у него глаза глядят? – поинтересовался Аспирин.

– Обычно в сторону кондитерской, – вспомнил Потапов.

Поискали в кондитерской – нету. Съели по пирожному в качестве утешения, но не помогло.

– Как я не сообразил! – хлопнул себя по лбу Кузя. – Каникулы же начались! Стасик никогда не ушёл бы из дома в каникулы, он в это время вполне доволен жизнью.

– А несчастный случай? – спросил Аспирин. – Стасик не мог куда-нибудь упасть и затеряться? В какую-нибудь снежную расщелину.

– Стасик, конечно, на многое способен, – задумчиво сказал Потапов. – Но здесь же не Гималаи! Утонуть тоже при всём желании не мог – речка замёрзла.

– Может, его украли? – предположил Кузя. – С целью выкупа.

И тут Потапов вспомнил о записке.

– Да, – сказал он. – Похоже.

Срочно собрали остальных друзей. Штаб по спасению Стасика решили устроить на квартире у Потапова. Для улучшения оперативной деятельности Потапов поставил самовар, Анакондыч принёс ватрушки.

– Это же какой разгул преступности! – бушевал Кузя, чуть не подавившийся ватрушкой. – Сначала кастрюлю слямзили, а теперь – целого дракона!

– Клептомания называется, – сказал мудрый Анакондыч. – Когда всякую дрянь ненужную воруют.

– Поймаю бандита – зарежу, оболью кетчупом и поджарю! Невинное дитя украсть! Изверг! – ругался Кетчуп. Он ещё хуже ругался, но нельзя же ругательства в книжке печатать.

– Что будем делать? – спросил Аспирин. – Золото отдавать или бандитов ловить?

– Ловить! – стукнул кулаком по столу свирепый Кузя. А молчаливый Эверест молчаливо закивал. – Не следует драконам обеспечивать преступников золотом! Тем более у нас и золота нет.

– Я знаю, что делать, – сказал Потапов. – Поставить под пальмой сундук якобы с золотом, а в нём буду сидеть я. Преступник придёт забирать золото, а я как выскочу, как выпрыгну! Полетят клочки по заулочкам!

– От кого? – уточнил Аспирин.

– Я думаю, от обоих, – честно сказал Потапов. – Но за святое дело можно и пострадать. Зато ребёнка спасу.

– Я тоже хочу спасать, – обиделся Кузя. – Ишь какой хитрый, самое интересное – себе. Мы вдвоём…

– Втроём, – вмешался Кетчуп. – Я же огнедышащий. Как плюну на бандитов – и мокрого места не останется. Потому что от огня высохнет.

– Три дракона, три весёлых друга… – пропел Анакондыч для воодушевления.

– Да мы все пойдём! – зашумели драконы, но Аспирин их успокоил:

– Сколько в сундук войдёт, столько и напихаем. По максимуму. А теперь марш по домам искать сундук. Сбор через час.

Через час Потапов с интересом оглядел свою комнату.

– Такое ощущение, что я собрался переезжать на другую квартиру, – сказал он.

И вправду, чего только не натащили друзья! Аспирин принёс палехскую шкатулку, в которую даже одна драконья лапа не поместилась. Кузя – огромную вазу для цветов, объясняя, что джинны живут в кувшинах, а драконы чем хуже? Эверест приволок два чемодана – чтобы если Потапов в один чемодан не влезет, то оставшуюся часть запихать во второй. Анакондыч притащил ворох упаковочной бумаги и розовую ленточку, чтобы обернуть требуемое количество драконов. Кетчуп принёс большую картонную коробку из-под бананов с надписями «Не кантовать» и «Боится сырости». Сам Потапов на всякий случай помыл холодильник и вынул из него все продукты. Потому что у него в доме это был единственный предмет с крышкой, хоть немного напоминающий сундук.

– Холодильник, конечно, хорошо, – сказал Аспирин. – Но ты в нём, Потапов, простудишься. По-моему, лучше всего подходит Кетчупова коробка. Она довольно большая. Ну-ка, примерь.

Потапов влез в коробку. Почти весь влез, только левая (любимая) голова торчала. И хвост.

– Упихните меня поплотнее, – велел он.

Все навалились на него, чуть коробку не раздавили.

– Ещё плотнее надо упихать, – сказал Кузя. – Я тоже должен поместиться. И Кетчуп.

– Да вы что! – возмутился Потапов. – Вы же меня расплющите. И будет Потапов табака.

– Разве ты куришь? – удивился Кузя. – Курить вредно. Капля никотина убивает дракона.

– Да нет, это блюдо такое есть – цыплёнок табака, – пояснил Кетчуп. – Такой расплющенный цыплёнок. С кетчупом.

– Всё, – сказал Потапов. – Диспут окончен. Я не хочу, чтобы на мне Кузя сидел, я щекотки боюсь.

– Тогда на коробке исправить надо, – сказал Анакондыч. – Не «боится сырости», а «боится щекотки».

– Ладно, хватит рассуждений, несите меня под пальму, – скомандовал Потапов.

Драконы переглянулись.

– А где у нас пальма? – спросил Кузя.

Действительно, в Городе Драконов были в основном ёлки. Да и те новогодние, с игрушками.

– Подождите, – вспомнил Кетчуп. – Что-то я такое видел на окраине…

Драконы, обливаясь потом, поволокли коробку с Потаповым на окраину города. И поставили её под высокой развесистой берёзой.

– Это что ли твоя пальма? – спросил Аспирин. – Почему же она белая?

– От холода, наверное, – неуверенно ответил Кетчуп. – Обморозилась. А может, альбиноска.

– Не похожа она на пальму, – сказал Аспирин. – Больше на берёзу похожа. Вам не кажется?

– Кажется, – сказал Потапов. – Слушайте, а если на неё бананы повесить, может, будет больше похоже на пальму?

Отправили Кузю в магазин за бананами. Потом начали пристраивать их к веткам. Как раз сгодилась розовая ленточка, принесённая Анакондычем – для привязывания бананов.

– Выше! Ещё выше! – командовал Аспирин. – Эверест, ты сильная личность, подсади Кузю к себе на плечи, чтобы он привязал банан на верхушку.

– Он тяжёлый, – возразил Эверест.

– Эверест, ты же молчаливая личность, поэтому не возражай, а делай, что тебе говорят, – прикрикнул Аспирин. – Кетчуп, что ты творишь?

Кетчуп писал на белой берёзовой коре синим карандашом: «Это пальма».

– А что, разумно, – одобрил Потапов. – Теперь всякий поймёт, что это пальма. А не берёза какая-нибудь.

– По-моему, на пальмах бананы не растут, – неуверенно сказал Кетчуп. – По-моему, на них кокосовые орехи растут.

– А они какие? – спросил Кузя. – Как грецкие?

– Нет, они похожи на маленькие коричневые волосатые дыни, – объяснил Кетчуп. – А внутри кефир.

– Нет уж, лучше на нашей пальме бананы бу-дут, – поморщился Аспирин. – Не надо нам небритых дынь.

– И кефир я не люблю, – поддержал его Потапов. – Ну вроде всё готово.

И заворочался в коробке, устраиваясь поудобнее. Аспирин закрыл крышку. Драконы сели вокруг берёзы и стали ждать. Ждали-ждали, проголодались. Начали потихоньку объедать бананы с берёзы. Потапову внутри коробки стало завидно.

– Эй, ребята, – сказал он. – Какой же преступник придёт за золотом, если вы тут торчите? Всех бандитов мне распугали, ну-ка кыш!

– Сейчас бананы доедим и пойдём, – сказал Кузя. – Уже немного осталось.

Тогда Потапов пошёл на хитрость.

– Я слышу шаги преступника, – наврал он. – Быстро взлетайте да замаскируйтесь как-нибудь.

Драконы взлетели, хрипло каркая – делали вид, что они вороны. И только Потапов собрался вылезти из коробки за бананом, как вдруг…

Глава 7
Тосты для борща с оркестром

В королевской кухне было почти пусто. Только повар – угрюмый мужчина с усами – отмерял на весах что-то сыпучее. Да ещё золотоволосая красавица в пышном платье с декольте чистила картошку. Да толстый кухонный кот Мадам спал у плиты.

– Розамунда, нам бы чего-нибудь вкусненького, – сказала Принцесса. – Колбаса есть? Или пирожные?

– Аппетит перебьёте, Ваше Высочество, – возразила красавица. – Лучше поищите в кастрюлях да поешьте как следует.

Элька метнулась к кастрюлям и деловито начала греметь крышками.

– Слушай, – зашептал Севка, оглядываясь на красавицу. – Это кто?

– Это котлета. Это овсянка. Фу, гадость. Где кто? Ах, Розамунда? Это наша кухарка, – отмахнулась Элька, поглощённая своими исследованиями.

– Непохожа на кухарку, – удивился Принц. Элька отвлеклась от кастрюль.

– Понимаешь, сначала мы думали, что она принцесса, – сказала Элька. – Однажды тёмной ночью была ужасная гроза. И вдруг в дверь постучали.

– Кто там? – спросил отец.

– Это я, принцесса, – ответили за дверью. – Пустите меня переночевать. И ещё вы можете на мне жениться.

Тогда отец, конечно, её впустил. Она вся размокла, как промокашка, и на принцессу не очень походила. Но отец хитрый. Он велел постелить на кровать сто матрасов и сто перин и под самую нижнюю положил горошину. Потом он отвёл гостью в спальню и даже задержался там, чтобы лично пересчитать перины. Утром отец спросил, как ей спалось.

– Прекрасно, – сказала гостья. – Это была лучшая ночь в моей жизни!

Тогда отец сразу догадался, что она не настоящая принцесса. И не женился на ней. А она поступила в кухарки.

– Бедняжка, – вздохнул Принц.

Элька посмотрела на него удивлённо и сказала:

– Не знаю. Нечего было врать, что принцесса. А вообще-то кухаркой быть куда веселее, чем королевой. О, смотри, тут блинчики! А здесь?

Она приподняла крышку большой кастрюли.

– Борщ! – удивилась Принцесса. – Целая кастрюля. Я не хочу борщ. Повар обещал сварить суп с фрикадельками.

Повар услышал это и сказал:

– Какой борщ! Вон там, на плите, супос томатос фрикаделе. Борщ я не варил.

– Он у нас иностранец, из Гриталии, – объяснила Элька. – Говорит только по-гритальянски, поэтому не всё понятно. Да вот же борщ, сеньор Равиолли.

Повар посмотрел на борщ, потом на кастрюлю.

– Это не наша кастрюля, – удивился он. – Совсем чужое сосудо.

– Подкидыш, – фыркнула Элька. – Розамунда, у тебя на кухне кастрюли размножаются почкованием. Или отводками? Вот детёныш, и сразу с супом.

Розамунда отвлеклась от картошки и взглянула на кастрюлю:

– Она с утра тут стоит. Я думала, сеньор Равиолли сварил к обеду. По-моему, кастрюля наша.

– Не наша! Маразмос склерозос! – выругался повар.

– Сам такой, – равнодушно параровала Розамунда и вернулась к своей картошке.

– А можно я съем этот спорный борщ? – спросил Принц. – Он так вкусно пахнет.

– Да сделайте одолжение, – пожал плечами повар. – Сколе пожелато, хоть весь.

– А я употреблю блинчики, – сказала Элька. – И котлетку. С повидлом.

И ребята принялись пировать.

– М-м… замечательный борщ, – похвалил Сева. – Ты зря не ешь.

– Я не люблю капусту, – поморщилась Элька. – Я так и не поняла, почему никто не признался, что сварил этот борщ. Может, он отравленный?

Сева побледнел и пощупал живот.

– Надо на всякий случай молока выпить, – сказал он. – Мне бабушка говорила, что при отравлении надо молоко пить. У вас молоко есть?

– Нет, – сказала Розамунда. – Только мороженое.

– Это ещё лучше, – обрадовался Сева и занялся мороженным.

– И мне, – позавидовала Принцесса.

– Мороженое только для отравленных, – возразил Сева. – Вот ты борщ не ела…

– Сейчас отравлюсь, – и Принцесса быстро похлебала прямо из кастрюли, стараясь не подцепить ложкой капусту. Потом тоже пристроилась к мороженому, поглядывая на Севу – не упадёт ли он замертво, как Белоснежка. Принц не падал, и она сделала вывод:

– Никакой не отравленный был борщ. Может, он сам себя сварил? А кастрюлю повар и Розамунда просто не узнали. Она так изменилась в последнее время… Наверное, от переживаний.

Сева ошалело посмотрел на кастрюлю, потом на Эльку:

– Может, я всё-таки отравился… Я что-то плохо соображаю. Какие у кастрюли могут быть переживания?

– Ну… в боку колет, потому что вилкой поцарапали, или крышка у неё уже немодная, а на новую денег нет. Или с фигурой проблемы, похудеть не удаётся, вон она какая круглая. Или ковшик обещал на ней жениться, а потом раздумал. Бедняжка, – и Принцесса погладила кастрюлю по крутому боку. Кастрюля явственно всхлипнула. Сева совсем глаза вытаращил.

– Ладно-ладно, – милостиво сказала Принцесса. – Я пошутила. Глаза впихни на место, а то выпадут и ищи их по всей кухне. Кот Мадам их точно под печку загонит. Кис-кис!

Мадам подошёл и замурлыкал. Элька дала ему блин. Мадам блины не любил, но взял и отнёс под печку – знакомой мышке.

– Ну, пируем дальше, – скомандовала Элька. – Жалко, что нам вина не дают, я так люблю тосты говорить.

– Подумаешь, – сказал Сева. – Я и без вина могу. Вот слушай: я поднимаю эту тарелку с борщом за здоровье того, кто сварил этот замечательный борщ, да будет благословенна его капуста и не покинет удача его томат-пасту! Музыка, туш!

И доел оставшееся в тарелке.

– Класс! – восхитилась Элька. – Тосты для борща с оркестром я ещё не слышала. А про блинчики ты так можешь?

– Я всё могу, – скромно сказал Сева.

Глава 8
Шуры-муры для куры

Вдруг коробка с Потаповым вздрогнула, потом ещё раз, медленно начала вращаться, затем быстрее…

– Землетрясение, – побледнел Потапов. – Но почему оно такое кривое? Закруглённое какое-то землетрясение, вроде карусели. Может, смерч?

Крутило Потапова довольно долго. Он даже перестал бояться и притворился, что это тренировка для космонавтов. Потом коробку тряхнуло, она перестала вращаться и свалилась набок.

– Стыковка произведена благополучно, – подумал Потапов и, икая, выпал из коробки. Его укачало, и три головы заплелись косичкой, поэтому он не сразу понял, что находится совсем не в Городе Драконов.

– Ке-ке-кетчуп, ты какую-то недоброкачественную коробку принёс, она трясётся, – пожаловался Потапов, расплетая головы. – И вообще, просили же не кантовать. Ой!

Вот именно «ой!». Потапов обнаружил, что сидит под настоящей пальмой в совершенно незнакомом саду. Вокруг сияли всевозможные маргаритки и прочие розочки, а нахальный дельфиниум так и лез в нос. Первым делом Потапов проверил, нет ли на пальме бананов.

– Нет, – огорчился Потапов. – Некачественная пальма. Наша лучше. Минуточку, а как я тут очутился?

Вообще-то Потапов был очень умным драконом. Наверное, потому что трёхголовым. Особенно здорово соображала левая (любимая) голова, и Потапов всё понял:

– Наверное, тот преступник, который украл Стасика и кастрюлю, украл и меня. Из-под берёзы. И запихал в какую-то оранжерею. Думал, что я – десять кило золота, ха-ха! Подожду-ка я его здесь. Он ка-ак придёт забирать выкуп, а я ка-ак зарычу на него! Ка-ак топну ногой!

И Потапов топнул ногой. Наверное, для репетиции. Но, как выяснилось, он это зря сделал. Потому что здешняя поверхность на драконов рассчитана не была, и Потапов не успел даже дотопать до конца, как провалился! Да не слегка, по щиколотку, а от души ухнул с головкой. Вернее, с головками.

Стоит Потапов в чём-то вроде колодца, над левой (любимой) головой – клочок синего неба, над двумя остальными – зловещие своды. Вправо уходит чёрный коридор и влево тоже уходит, и не менее чёрный.

– Это я провалился, – понял сообразительный Потапов. – В какое-то подземелье.

В общем-то Потапов не расстроился. Ему всё равно было, где искать Стасика, и он решил сначала поискать в подземелье. Тем более вылезти всё равно никакой возможности не было. Пошёл Потапов наугад – направо. Подземный ход был узкий, но чистенький и, видать, обитаемый – то фантик конфетный попадётся, то надпись мелом: «Сигизмунд – дурак», «Лизелотта плюс Беовульф равно любовь», «Взрыв восемнадцатого. Агент 008». Потапов знал, что нельзя читать надписи на стенах и очень старался не смотреть. Но имея шесть глаз на трёх головах, это сложно. Наконец подземный ход закончился тупиком. Не совсем, конечно, тупиком – на потолке была небольшая дырка, из которой торчали клочки соломы. Весь Потапов в эту дырку ни в жисть не протиснулся бы, а одна голова – пожалуйста! Левая (любимая) голова проковыряла солому и высунулась наружу. Она была самая непоседливая.

– Куда-куда? – изумлённо спросил кто-то у Потапова.

– Я только посмотрю, – объяснил Потапов и ахнул: прямо перед его носом сидела взъерошенная курица. Потапов сразу вспомнил, как они с ребятами в Новый год ели жареную курицу, и сказал:

– Ой, какая птичка симпатичная!

– Ко-ко-ко… – застенчиво потупилась курица и стрельнула глазками в Потапова.

– Значит, это курятник, – вслух размышлял Потапов. – Подземный ход одним концом выходит в курятник, а вторым интересно куда?

– Куд-куда? – поддержала светскую беседу курица и кокетливо склонила головку набок.

– Да, мадемуазель, вы правы, – на всякий случай сказал Потапов. Он всегда был вежливым с дамами. Даже если они клушки.

Курица восхищённо всплеснула крыльями.

– Пожалуй, мне пора, – кивнул ей Потапов. – Я вас никогда не забуду.

И хотел засунуть голову обратно, но тут на него налетело нечто встопорщенное, орущее и с очень острым клювом. Этим клювом оно начало долбить левую (любимую) голову Потапова.

– Ой! – возмутился Потапов. – Это что за взбесившийся отбойный молоток!

– Кукареку! – тоже возмутилось нечто с клювом.

– Петух, – догадался умный Потапов. – Не клюй меня, идиот ревнивый, я вовсе не собираюсь отбивать у тебя твою барышню!

– Ко-ко-ко! Как?! – теперь возмутилась курица и начала клевать Потапова с другой стороны.

«На редкость дружная семейная пара, – подумал Потапов. – Единомышленники». И опять попытался убрать голову. Но с прицепившимися курями голова в дыру не пролезала. Тогда Потапов выдохнул для похудания, просунул в дыру вторую голову и боднул ею петуха в то место, откуда хвост растёт. Петух завопил что-то неприлично ругательное и отлетел в угол курятника. Курица от толчка потеряла равновесие и шлёпнулась с Потапова, задрав ноги.

– Ах! Ах! – причитала курица. – Какой кудах!

– Сами виноваты, – отдуваясь, сказал Потапов. – Нечего было драться. Гриль по вас плачет.

И залез в подземный ход.

– С этой вежливостью всегда по шее надают, – подумал он. – Или по голове.

И пошёл по подземному ходу в другом направлении. Вы-то, конечно, помните, что ход вёл в тронный зал. Но Потапов этого не знал. И когда дошёл, то, на всякий случай, сначала высунул в отверстие правую голову. А то вдруг там какой-нибудь коровник, и его коровы забодают. А левая голова и так уже пострадавшая. Он решил с коровами вежливость не разводить, а сразу ругаться. Но коров не было, и Потапов высунул все три головы.

Под троном было тесно. Головы поместились, а туловище осталось в подземном ходе. Лежит Потапов и удивляется: куда он попал. Перед носом – два здоровых башмака притопывают, а за башмаками – куча народу орёт и руками размахивает:

– А наш принц образованный, два языка знает со словарём! Нет, Ваше Величество, не надо корону снимать, а то если вы её опять в меня бросите, то война будет. Примета такая.

– А наша принцесса за десять минут из конструктора крейсер собирает! Хотя по инструкции домик с цветочками полагался!

– А почему она на заборе сидела? Это неприлично.

– Надо было, вот и сидела. Тренировалась. Кто на заборе усидит, того с трона-то ни за что не спихнёшь. Значит, государственный переворот не страшен.

– И вообще, регламент, регламент!

– У-у-у, – подумал Потапов. – Раз регламентом ругаются, то скоро и до консенсуса дело дойдёт, а это опасно. Пора убираться. Стасика тут явно нет.

Потапов убрал из-под трона две головы, а левую (любимую) не успел. Король разволновался и с криком: «Сам демократ!» брыкнул ногой и попал Потапову туда же, куда Принцессе в третьей главе. Тогда Потапов от неожиданности укусил Короля за ногу. Нечаянно, конечно, и не очень сильно. Даже ногу не откусил. Но Король всё равно обиделся и завопил: «Ах ты кусаться! Это против этикета!» И вцепился в волосы толстого посла. И оторвал их напрочь! Король с изумлением посмотрел на оскальпированного посла, потом на волосы в своей руке, сообразил, что это парик, почему-то жутко оскорбился и с криком: «Так не честно!» дёрнул посла за нос. Нос не оторвался (наверное, был настоящий). Тогда Король немного утешился, зато обиделся посол и …

И на самом интересном месте увлёкшийся Потапов почувствовал, что его кто-то тянет за хвост.

Глава 9
Принцесса в капкане

– А теперь что? – спросил наевшийся Сева.

Принцесса задумчиво надкусила восьмой блинчик и засомневалась: доесть или не доесть.

– Теперь можно пойти поиграть с привидением, – сказала она. – Я вас познакомлю. У нас очень милое привидение, синенькое такое.

– А наш фамильный призрак зелёный, – сказал Принц. – И вредный. Он при жизни был злодеем. И сейчас всё время норовит в ухо рявкнуть что-нибудь ругательное или за нос укусить.

– Нет, наше славное. Висит себе скромненько в башне, со всеми здоровается, не воет, не ругается, иногда нравоучительно мычит. Гофмейстерина говорит, что наше привидение гораздо лучше воспитано, чем я. Даже непонятно, за что его триста лет назад убили.

– За занудство, – предположил Сева.

– Надо с собой кота взять, – сказала Элька. – Привидение кошек любит и здорово с ними играет. Кис-кис-кис!

Кот Мадам вовсе не хотел уходить из кухни. Он был толстый и ленивый и всё норовил шлёпнуться на бок и поспать. Но Элька вытащила его за лапу из-под печки и сунула Севе:

– Неси ты. Я ему уже надоела, то в тачку запрягу, то модную стрижку сделаю. С завивкой. А он у нас животное степенное и склонен к размышлениям.

– Он мышей на кухне ловит? – спросил Сева.

– Нет, у Мадама с мышами мирное сосуществование. Но он всё равно на кухне полезен.

– Чем же? – изумился Сева. – Кастрюли вылизывать?

– Нет, он линяет витаминами, – серьёзно сказала Элька. – Обогашает пищу полезными веществами.

Сева посмотрел недоверчиво. Он ещё недавно был знаком с Принцессой и никак не мог понять, когда она серьёзно говорит, а когда треплется. Так ничего и не решив, Сева перехватил Мадама поудобней и сказал:

– Какой он у вас рыжий.

– Он блондин, – поправила Принцесса.

– Он же рыжий! – возмутился Принц.

– Ну и что. Папа точно такого же цвета, как кот Мадам. Но он всем знакомым девушкам говорит, что блондин.

– А я какой? – спросил Сева.

Принцесса придирчиво осмотрела его голову и сказала:

– Ты лохматый. Знаешь, по-моему, женихов надо изредка причёсывать. Это такой народный обычай.

– Зато я сегодня умывался, – запротестовал Сева.

– Это, конечно, в корне меняет всё дело, – кивнула Принцесса. – Тогда пошли к Привидению.

Башня Привидения хоть и называлась башней, но была совсем невысокая, в неё вело всего три ступеньки. Потому что Хьюго Первый, основатель династии, был хромым (ему в детстве ногу дверью отдавили). Ему тяжело было карабкаться по лестницам, вот он и построил одноэтажный замок. Башня по традиции всё равно требовалась, но Хьюго обошёлся минимальным количеством ступенек. Потом, конечно, замок надстраивали, но не сильно – уважали волю предка.

Принцесса поднялась на три ступеньки и постучалась в дверь:

– Уважаемое Привидение, мы пришли в гости!

– Ну и проваливайте, – сказали за дверью. – Пока в морду не получили.

– Во даёт, – восхитился Сева и чуть кота не уронил. – А ты говорила – благовоспитанное привидение…

– Это не оно, – удивилась Принцесса. – Оно у нас даже слов таких не знает.

И подёргала дверь.

– Заперто, – удивилась Элька. – Тут же отродясь не запирали. Даже замка нет. Эй, там! Севка, что стоишь столбом, навались на дверь!

Севка с котом под мышкой послушно навалился. Дверь чуть подалась вперёд, и в образовавшуюся щёлку выглянуло Привидение. Оно таращилось испуганно.

– Ой, какое взъерошенное! – воскликнул Сева. – Посмотри, Элька, у него такая же причёска, как у меня. А ты говорила…

– Это у него волосы дыбом встали, – объяснила Принцесса. – Знаешь, там что-то происходит. Кто-то туда залез и держит Привидение в плену… или наоборот… не знаю. Надо выяснить. Давай изо всех сил толкать дверь, а как щель станет пошире, ты туда просунь ногу, чтоб дверь не захлопнулась. И потом снова будем толкать, пока не откроем.

Они толкали, пыхтя изо всех сил. Дверь действительно начала приоткрываться.

– Суй ногу! – шёпотом приказала Принцесса.

– Не могу! – тоже шёпотом возразил Принц. – Я кота держу. Если мне одной рукой держать кота, другой рукой толкать дверь, да ещё ногу в щель засунуть, это же какой балет получится!

– Ладно, – вздохнула Элька. – Этим мужчинам ничего поручить нельзя.

И сама просунула ногу в щель.

– Толкай снова! – сказала она. – Сильнее! Немного осталось.

– Ваше Высочество, наконец-то! – послышался за спиной знакомый голос, и в коридоре возникла Гофмейстерина с ворохом одежды под мышкой. – Насилу нашла. Переодевайтесь срочно – и в тронный зал. Там будут оглашать решение о вашем замужестве.

Принцесса вздрогнула от неожиданности и выпустила дверь, Сева тоже отвлёкся – и обрадованная дверь благополучно защемила Принцессину ногу.

– Ой! – сказала Элька.

Она дёрнулась раз, другой. Нога застряла прочно. Сева с самыми лучшими намерениями потянул её к себе, Принцесса рявкнула:

– Прекрати! Ногу оторвёшь. Буду хромая, как Хьюго Первый.

– Что же делать? – схватилась за голову Гофмейстерина. – Король ждёт, придворные ждут, послы ждут… Вас, кстати, Ваше Высочество Себастьян-Ансельм, тоже ищут. Такой толстый мужчина с сердитым лицом.

– Главный Посол, – узнал Сева. – Я пошёл.

– И ты бросишь меня, расплющенную дверью? – рассвирепела Принцесса.

– Ты вроде не очень расплющилась, – неуверенно сказал Сева. – А мне знаешь как попадёт… Ладно, остаюсь, не делай зверскую физиономию.

– Срочно придумывайте, как меня освободить, – приказала Принцесса.

– Ломать дверь, – послушно придумал Принц.

– Невозможно, – возразила Гофмейстерина. – Она очень прочная.

– Тогда отрубить ногу, – опять придумал Принц. – Под длинным платьем и мантией незаметно будет.

– Себе руби, – обиделась Элька. – Лучше голову. Как я без ноги буду туфли на высоком каблуке носить, а?

– Я пошутил, – пожал плечами Сева. – А ты шуток не понимаешь.

– Что же делать? – чуть не плакала Гофмейстерина.

– Ой, я знаю! – обрадовался Сева. – Нам же надо выиграть время, да? Тогда давайте устроим пожар. Все отвлекутся и забудут про Принцессу.

– Ну ты и уголовник, оказывается! – возмутилась Элька. – То ноги рубит, то дворцы жжёт… Террорист! Нет, я лучше всех придумала. Севка прав в том, что надо выиграть время. Давайте переоденем кого-нибудь в моё коронационное платье. Ну хотя бы вот этого кота. Он посидит на троне, послы и не заметят, скажут там, что надо, и уйдут. Я пока тут постою, в этом капкане. А потом без спешки придумаем, как мне ногу освободить.

– Да вы что! – охнула Гофмейстерина. – Такое нарушение этикета! Кот на троне!

Но Элька уже начала командовать:

– Сева, срочно засунь кота в платье! Да глубоко не пропихивай, у него размер меньше, чем у меня! Гофмейстерина, застегни застёжку сзади, а то Севка не умеет! Корону пониже надвиньте, прямо на морду, вроде чадры, чтоб одни усы торчали! Хвост под мантию засуньте! Вот и всё. Вылитая я! Только ещё фингал надо нарисовать, у кого есть синий карандаш?

Кот Мадам был флегматиком и почти не протестовал. Да и то сказать, беспокойная придворная служба приучила его ко многому.

– А очки? – спросила Гофмейстерина. – По вчерашней поправке к «Уложению» на Большой приём должны надеваться «и очки, расклешённые книзу».

Принцесса вздохнула и сняла очки. Гофмейстерина водрузила их на Мадама. Тот обречённо закрыл глаза.

– Вы поскорее возвращайтесь, – грустно сказала Элька. – А то я без очков боюсь.

– Ох, что будет, что будет… – волновалась Гофмейстерина, таща кота к тронному залу. Севка обогнал её и большими прыжками унёсся искать Главного Посла.

– Скорее, – Первый Министр аж пританцовывал от нетерпения. – Послы вот-вот войдут. На наше счастье у них какая-то заминка с принцем. Где Принцесса?

– Вот, – запыхавшаяся Гофмейстерина сунула Министру под нос кота, запелёнатого в мантию.

– Что? – побледнел Министр.

– Это моя дочь? – удивился Король. – Как она изменилась, право.

– Принцесса… уф… подойти не может… уф… застряла в двери, – еле выговорила задыхающаяся Гофмейстерина. – Авось послы не заметят… уф… а то… уф… позор на всю Европу.

– Разве ж можно столько есть, чтобы в двери застрять, – огорчился Первый Министр. – Идите, Ваше Величество, пора.

Король обалдело взял кота под ручку и под звуки торжественного марша вышел в зал и уселся. Кота усадили на Элькино место, расправили платье, нахлобучили поглубже корону, скотчем прилепили сползающие очки. Придворные с интересом наблюдали за этим процессом. Они давно знали Эльку и к коту на троне отнеслись философски – всякое в жизни бывает. А вот неокрепшую психику иностранных послов следовало всячески оберегать. Поэтому их пустили в зал только после того, как Мадама усадили и максимально прикрыли мантией.

Главный Посол начал говорить что-то о том, как он счастлив, что мир между Амританией и Франспанией достиг такого уровня, что… Вдруг он поперхнулся и замер. Король нахмурился, давая понять, что он недоволен заминкой. Но Посол молчал и только таращился на Принцессу. Король нахмурился ещё сильнее, аж брови занемели. Но посол потрясённо молчал. Сева за его спиной тоже молчал, соображая, что бы предпринять. Тогда Король взял инициативу в свои руки.

– Пусть вас не смущают очки на носу моей возлюбленной дочери, – сказал он и покосился на кота. – Только вчера мы с кабинетом министров приняли поправку к «Уложению», гласящую, что каждая принцесса, независимо от состояния её зрения, должна на Большом приёме носить очки, расклешённые книзу. Для торжественности. А вообще-то она прекрасно видит и без очков.

И Король сделал величественный жест в сторону кота. Мадам мысленно согласился. Действительно, он без очков видел куда лучше, чем в очках.

– Но… но… – залепетал Главный Посол. – Она такая рыжая…

– Она не рыжая, она блондинка, – разгневался Король. – У нас в династии все блондины.

И он нагнулся, чтобы присутствующие могли сравнить волосы Короля и шерсть Мадама. Действительно, цвет совпадал идеально.

– А почему волосы на щеках? И усы? – не отставал настырный посол.

– Не успела побриться, – быстро сказал Король. – Моя дочь всё своё время отдаёт государственным проблемам. На себя времени не остаётся. Вот и сегодня – бороду состригла, а усы не успела.

И перешёл в наступление:

– Что вы пристали к моему ребёнку? Вы ещё скажите, что у неё хвост есть!

Тогда бледно-зелёный посол молча указал пальцем на рыжий хвост, высунувшийся из-под мантии.

– А… а это последняя мода, – быстро сообразил Король. – Вся Европа меха носит, а мы что – хуже? И на каком месте их носить – личное дело каждого. У нас свобода. Опять же лето нынче холодное, задница мёрзнет, то есть, я хотел сказать, талия. И вообще – пальцем показывать неприлично. Даже на хвост.