Текст книги "Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху"

Для того чтобы привести управление территориями в «порядок», их нужно было хорошо знать и представлять. За годы, прошедшие со времени путешествия Т. Г. Колбрука в 1799–1801 гг., знания британцев о центральных регионах Индостана весьма увеличились. Работы Топографической службы Индии не прекращались. Второй том ее «Исторических записок», охватывающий период с 1800 по 1815 г., называет имена множества профессиональных сюрвейеров, которые в это время двигались по дорогам в непосредственной близости от Нагпурского княжества [Исторические записки 1950: 44–57]. Однако про саму Центральную Индию говорится, что «информация о ней добывалась преимущественно политическими миссиями». Так, эскорт во главе с Уильямом Ллойдом, выделенный М. Элфинстону для усиления его защиты от возможных нападений пиндари, выдвинулся из Хазарибагха в направлении Нагпруа 25 февраля 1806 г. через Самбалпур, Ратанпур, Кхайрагарх, Ланжи. Представляя его отчет о пройденном маршруте правительству Бенгалии, Элфинстон указал на необходимость продолжить исследование «географии страны, столь мало пока известной. Долгое время я откладывал это занятие из-за подозрительности Раджи, с недоверием относившегося к изучению его территорий. Обнаружив недавно, что географические изыскания не вызывают опасений у Раджи, я на несколько месяцев нанял харкара[111]111
  Харкара – курьер, посыльный.


[Закрыть] для сбора информации касательно тех частей страны, которые хуже всего отображены на картах. Результат, к моему удовлетворению, показал, что на карте были не только неточности, но и грубые ошибки… Нет нужды перечислять недочеты самой лучшей карты владений Бхосле, так как они очевидны при первом взгляде. Я думаю, что я должен лично уделить внимание этому предмету, но мои деловые обязанности не оставляют для этого времени. Мне представляется, что огромную пользу можно получить, если привлечь к этой деятельности лейтенанта Ллойда» [Исторические записки 1950: 52].

Предложение было одобрено, и Ллойд оставался в Нагпуре до 1820 г. За это время он исследовал сам или с помощью харкара множество маршрутов, преимущественно к югу от Нагпура, и описал все попавшиеся ему на пути города и деревни.

В 1806 г. эскорт во главе с Генри Робертсом, предназначенный для охраны Ричарда Дженкинса, изучил еще один путь из Мирзапура в Нагпур через Гадха-Мандлу.

В 1814 г. лейтенанту Джеймсу Бейли было поручено пройти и описать путь из Аллахабада в Нагпур через Реву. Очень много информации было собрано военными во время Третьей англо-маратхской войны и в ходе преследований пиндари[112]112
  Подробнее об этом см. [Исторические записки 1954: 82–86].


[Закрыть], в результате чего к 1821 г. появились довольно подробная карта Центральной Индии [Исторические записки 1954: 86, 282]. В 1820-е гг. по дорогам Нагпурского княжества с поручениями от Топографической службы курсировали лейтенант Джеймс Джонстон, Рональд Фергюсон, инженер Ирвин, капитан Джексон, лейтенант Александр Джерард [Там же: 88–90].

Сюрвейеры за работой

10 апреля 1802 г. началось Великое тригонометрическое исследование (Great Trigonometrical Survey) Индии, в основе которого был совершенно иной и более точный по сравнению с маршрутным исследованием способ измерения земной поверхности, покрывавший Индию условными треугольниками как сетью[113]113
  Подробное описание метода триангуляции Уильяма Лэмбтона по созданию сети геодезических пунктов, образующих треугольники, см. [Лэмбтон 1811; Маркхэм 1878; Исторические записки 1950, 1954]. Об инструментах и их создании см. [Исторические записки 1950: 251–255].


[Закрыть]. Оно продолжалось на протяжении большей части XIX в. Измерения проводились с помощью теодолитов и стальных цепей. Первым суперинтендантом Тригонометрической службы Индии был пехотный офицер, лейтенант-полковник Уильям Лэмбтон, участвовавший в Четвертой англо-майсурской войне и битве при Серингапатаме. Именно в южной части Индии, в Мадрасской провинции и начались его тригонометрические измерения, которыми он без перерывов занимался почти два десятка лет. В 1820(1) г. он добрался до Центральной Индии. Осуществив там определенный объем работ[114]114
  Подробно о деятельности Лэмбтона в Бераре см. [Исторические записки 1954: 232–236].


[Закрыть], он отправился в Нагпур, чтобы основать штаб-квартиру для продолжения исследования. В январе 1823 г., не выдержав тяжелых условий дороги и климата, Лэмбтон, которому было уже 67 лет, умер в Хингангхате в Бераре, в 50 милях от Нагпура, и там же был похоронен. По поручению Дженкинса над его останками был возведен мемориал. К этому моменту Лэмбтон успел методом триангуляции покрыть цепочками треугольников площадь в 165 342 кв. миль [Маркхэм 1878: 71].

В 1822 г. для продолжения работ по триангуляции был назначен Александр Стюарт. Он умер в Нагпуре в 1824 г., произведя обмер 5000 кв. миль. Его сменили Фрэнк Норрис и лейтенант Уэстон. Последний в 1824–1825 гг. составил подробнуюкарту Нагпура и его окрестностей. К 1828 г. они завершили обмер наиболее важной части нагпурских территорий. Из отчета Норриса следовало, что из 65 000 кв. миль, принадлежавших радже, только 37 000 давали доход, из них было обследовано 20 000 [Исторические записки 1954: 92]. «Исследование отталкивалось от базисной линии, вымеренной в Элличпуре еще Лэмбтоном. Теодолит, который использовался для определения основных треугольников, был высочайшего класса. Он был заказан Лэмбтоном в Европе, а после его смерти выкуплен на распродаже его личных вещей специально для сюрвейеров в Нагпруе. Вторичные опорные геодезические точки были определены с помощью теодолитов меньшего размера обычной конструкции. Территория площадью 400 кв. миль зарисовывалась на планшетах в масштабе 1 дюйм: 1 миля» (цит. по [Там же: 93])[115]115
  Десять страниц во втором томе «Исторических записок» уделено подробному описанию не только используемых измерительных инструментов, их последних моделей, стоимости, но и огромных сложностей их заполучить в Индии. То же касалось и хорошей чертежной бумаги, чернил, акварельных красок, планшетов и т. д. [Там же: 221–232].


[Закрыть]. Результатом стало появление карты, состоявшей из 61 листа, на основе которых Норрис и Уэстон изготовили уменьшенный вариант в масштабе 1: 4. Они готовы были продолжить исследование оставшейся части княжества, но передача всей полноты власти Рагхуджи III в июне 1830 г. вынудила британцев прекратить географические изыскания, «устранить контингент европейских чиновников из провинции и передать все измерительные инструменты резиденту» [Там же: 92].

Теодолит

План триангуляции Индии. Из книги [Лэмбтон 1811: 298]

Движение сюрвейеров по маршрутам и покрытие территории сетью треугольников инициировались правительством Бенгалии, заинтересованном в создании точной и цельной картины Индостана, куда должна была быть вписана и Центральная Индия. Работа Норриса, Стюарта и Уэстона внутри княжества с последующим изданием его карты уже создавала представление о нем как о регионе, отдельной территориальной единице.

Исследования не были всеобъемлющими. Они не предполагали особого вида деятельности, которым также занималась Топографическая служба – «оценку доходов» (revenue survey). Имелись в виду доходы с земель, для чего важно было знать точные границы различных владений, количество культивируемой и неиспользуемой земли, качество почвы и т. п. Как отмечалось в третьем томе «Исторических записок», охватывающем период с 1830 по 1845 г., «Ост-Индская компания была коммерческим предприятием, и директора были непосредственно заинтересованы в получении прибыли от торговли и существенного и регулярного дохода от земли. Они хорошо понимали, что довольный и усердно трудящийся крестьянин – ключевое звено в этом процессе, но чиновники испытывали большие трудности при совершении подсчетов. Различные местные системы измерения земли и определения ценности урожая были простыми и дешевыми, но очень грубыми и имели серьезные изъяны в виде коррупции и несправедливости» [Исторические записки 1954: 6]. Прежде всего, такая работа велась на территориях Британской Индии, где вводились различные системы налогообложений. В Нагпурском княжестве никаких радикальных преобразований не предполагалось, но наведение порядка требовало информации. Поэтому Дженкинс силами суперинтендатов и их помощников сам собрал сведения о вверенных ему во временное управление землях. Затем они преобразовались в уже упомянутый сводный отчет. Это было уже не сквозное движение через незнакомое пространство, когда в дневниковых записях фиксировалось только то, что «попалось» путнику по дороге и оказалось в поле его зрения, а кружение по ограниченным территориям с целенаправленным сбором информации по заданному набору критериев/вопросов. Поэтому представлена она не как географически последовательное описание увиденного по мере передвижения из одного места в другое, а систематизированное тематическое изложение, в котором интерес проявлен уже не только к политической истории и ландшафту, но земле как производительному ресурсу, т. е. к экономике и хозяйству региона. В географическом разделе среди прочего перечислялись основные продукты, которые давала нагпурская земля. Указывалось, что среди сельскохозяйственных культур самыми главными по выращиваемому объему были пшеница, нут, джавари и рис. Хлопчатник наряду с сахарным тростником, коноплей, табаком, опиумом и бетелем оказался в разделе «Прочая продукция». После географического экскурса в отчете следовало описание населения, составленное по переписям, проводившимся ежегодно с 1819 по 1824 г. Население разбито на группы по территориальной, кастовой, этнической, профессиональной, религиозной принадлежности [Дженкинс 1827: 19–70].

Третья часть отчета была посвящена сельскому хозяйству, торговле и ремеслам. Сразу же Дженкинс классифицировал почву Нагпура по ее качеству – кали, плодородный чернозем, карди, бедная каменистая почва, и барди, краснозем. Для целей налогообложения почвы ранжировались на первый, второй и третий сорта. Урожай же делился на осенний – кариф, и весенний – раби. К осеннему относились такие культуры как рис, паспалум, могар (разновидность проса), джовар, каян (голубиный горох) и др. К весеннему – пшеница, нут (турецкий горох), урд (черный маш), льняное семя, бобы мунг (маш), кунжут, масур (красная чечевица, клещевина [Там же: 72]. Хлопчатника в этом перечислении нет.

О сельскохозяйственной практике в Центральной Индии Дженкинс сообщал следующее:

«Главные сельскохозяйственные орудия – букхар, разновидность плуга, запрягаемого парой животных; сами плуги двух видов для твердых и мягких почв; для сеяния используется тифан, т. е. грабли, создающие борозды, а также до-уран для пропалывания сорняков. Запашка полей для осеннего урожая, главной культурой которого является джовар, начинается в мае. Плуг, запряженный парой волов, дважды или трижды вспахивает почву, а затем по ней еще раз проходятся три или четыре плуга, выстроенных в колонну. Когда земля готова, пахарь ждет первых дождей, а затем высеивает семена… Широко распространено высаживать ряды хлопчатника и голубиного гороха между посадками джовара и мунга… На 20–25 день после появления первых всходов в поле используется лущильщик для уничтожения сорняков и прореживания посадок. Еще через 30 дней процедура повторяется с помощью того же инструмента» [Там же: 73].

После описания способов выращивания самых разнообразных культур едва ли не в конце появилось и описание хлопчатника:

«Хлопок созревает как в сезон кариф, так и в сезон раби. Последний ценился больше. В Девгаде он в основном собирается женщинами, которым в качестве вознаграждения отдается одна девятая часть собранного. За три-четыре раза урожай полностью снимается, после на поле выгоняется скот, который подъедает остатки растений. Изготовление пряжи – повсеместно распространенное занятие женщин в домах крестьян.

Не существует системы регулярной ротации культур или оставления земли под паром. Пшеница – традиционная культура и редко меняется, однако считается, что голубиный горох хорошо ежегодно менять на лакх, а хлопчатник на джовар…» [Там же: 80].

Хотя в отчете Дженкинса хлопок не претендовал на роль ведущей агрикультуры[116]116
  Нужно принимать во внимание, что Берар – главный хлопковый район – не учитывался в отчете Дженкинса, а также не отражался на карте Нагпурского княжества Норриса, так как с 1803 по 1853 г. был под контролем низама Хайдарабада.


[Закрыть], но тем не менее число занятых в его обработке людей было весьма внушительно. Так, при перечислении ремесленников города Нагпура Дженкнс указывал:

чесальщиков хлопка – 189 чел.;

прядильщиков (не уточнено, из какого сырья) – 1008 чел.;

ткачей хлопчатобумажных тканей – 4162 чел.;

красильщиков тканей (не уточнено, из какого волокна) – 367 чел. [Там же: 83].

А потом он перешел к описанию изделий из хлопка, первым делом обратив внимание на то, что «инструменты и процедуры их изготовления самого грубого и примитивного свойства, которые впрочем преобладают во всей Индии… Каждодневная одежда крестьян производится во всех дистриктах, в Нагпуре и его окрестностях, вырабатываются также ткани более тонкой текстуры. Белое полотно, называемое бхироус, изготавливается дхерами, низкокастовыми ткачами; самое лучшее продается за 20 рупий за отрез, распространенные виды тканей от 10 анн до 10 рупий. Отрез обычно длиной от 22 до 32 локтей и от одного до двух локтей шириной. Самые лучшие ткани производятся в Нагпуре» [Там же 86–87]. Далее Дженкинс дал описание дупатты[117]117
  Дупатта – букв. «две полосы ткани» – длинный многофункциональный шарф, являющийся частью традиционного женского костюма в Индии, Пакистане и Бангладеш.


[Закрыть], тюрбанов, сари, дхоти[118]118
  Дхоти – мужская бесшовная одежда, длинный кусок тонкой ткани, обернутый вокруг бедер; один конец пропускается между ногами и закрепляется на талии.


[Закрыть], платков, чоли[119]119
  Чоли – блузка, надеваемая под сари.


[Закрыть], ковриков, их размеров, стоимости, мест их производства, тех, кто их изготавливал. Отдельный раздел посвящен крашеному хлопку: «Цветное хлопковое полотно, называемое панджари, ткется из крашеных нитей, оно бывает двух видов – качча (сырое) и пакка (готовое) в зависимости от стойкости красителя. Дупатты и тюрбаны всех цветов делаются так же. Наиболее дорогой цвет – красный, получаемый из сафлора. Самый дешевый – коричневый, из коры мангового дерева. Он не стойкий. Существует четыре устойчивых цвета для женской одежды – темно-синий из индиго, светло-голубой, красный из моринды и зеленый… Еще есть полотно, окрашиваемое после изготовления и не предназначенное для продажи в этой стране» [Там же: 89]. Хлопковые изделия и сырой хлопок указываются среди основных статей нагпурского экспорта наряду с бобами и зерном. Но при этом Дженкинс упомянул лишь «маленькое количество сырого хлопка, который шел напрямую в Мирзапур. Готовых изделий в 1826 г. было экспортировано на сумму в 725 тыс. рупий, из которых товары на 150 тыс. были доставлены в лагерь пешвы в Битхуре[120]120
  Битхур – город на правом берегу Ганги недалеко от Канпура, место ссылки последнего пешвы Баджи-рава II.


[Закрыть], на 350 тыс. в Пуну и Амраоти, на 50 тыс. в Индор, на 100 тыс. в Джабалпур и Сагар, на 75 тыс. в Хайдарабад». В основном это были сари, пагри[121]121
  Пагри – головной убор, тюрбан.


[Закрыть], шелы[122]122
  Шела – длинный кушак.


[Закрыть], дхоти» [Там же: 92, 96]. «Для осуществления перевозок между Нагпуром, Чхаттисгархом и Чандой используется колесный транспорт – повозки, между Нагпуром, Гадха-Мандлой, Сеони и Хошингабадом – волы, между Нагпуром и более далекими пунктами – буйволы» [Там же: 94–95]. Далее Дженкинс приводил сведения по грузоподъемности каждого из транспортных средств.

Самая же значительная часть отчета посвящена администрированию доходов. По мнению Дженкинса, экономика Нагпурского княжества в период с 1803 по 1818 г. пришла в упадок. Уменьшение доходов двора из-за потерь территорий и ведения постоянных войн вынуждали раджей усиливать налоговый гнет на население и обременять его дополнительными поборами. «В результате много земель перестало культивироваться, райяты[123]123
  Райят – индийский крестьянин.


[Закрыть] были повсеместно обременены долгами, от которых они до сих пор не оправились» [Там же: 177–178]. Не внося никаких принципиально новых моделей в систему земельного налогообложения, британцы ежегодно, начиная с 1819 г., лишь осуществляли земельное урегулирование (settlement) с целью пересмотра налоговых ставок, приведения их в соответствие с состоянием земли, ее владельческим статусом, уровнем урожайности и бытующими нормами и законами. Отчет содержит подробное описание произведенных процедур по каждому дистрикту. В результате сумма взимаемых налогов уменьшилась в первый же год урегулирования, и в дальнейшем по мере восстановления хозяйства постепенно увеличилась. Для примера данные по дистрикту Чанда:

«В течение предыдущих десяти лет (до 1818. – С. С.) средняя сумма налога составляла примерно 3 лакха 91 тысячу 104 рупии (3,91,104).

Мы собирали:

1228 (1818 г. – С. С.) – 2,33,037

1229 (1819 г. – С. С.) – 2,96,943

1230 (1820 г. – С. С.) – 3,69,574

1231 (1821 г. – С. С.) – 3,97,776

1232 (1822 г. – С. С.) – 4,06,139

1233 (1823 г. – С. С.) – 3,63,898

1234 (1824 г. – С. С.) – 3,67,391» [Там же: 200–201].

Что касается системы остальных налогов и сборов, то Дженкинс находил ее «очень сложной и плохой. Почти все они вызывают возражения по своей сути, не говоря о том, что способ их взимания весьма дорогостоящий, следствием же большинства из них является препятствование производству и циркуляции товаров… Для улучшения положения дел пошлины на зерно и другую сельскохозяйственную продукцию, садовый урожай, дрова, судебные процедуры были отменены. Их ликвидация скажется благотворно на всех классах. Потеря для бюджета будет, несомненно, велика, в размере от одного до полутора лакхов рупий, но эффект, который эта мера произведет в области сельского хозяйства и ремесла, с лихвой окупит издержки» [Там же: 220].

Также были отменены все внутренние пошлины на перевозку хлопка. «Цель этого налога, – писал Дженкинс, – состояла в том, чтобы сохранить, по возможности, как можно большее количество этого продукта, выращиваемого в скромных объемах, для внутреннего потребления и тем самым поощрить подъем собственного производства товаров, которые уже могли бы найти выход на внешние рынки как в сыром, так и в обработанном виде. Зерно же вряд ли когда-нибудь станет искать выходы из страны, окруженной землями со схожим типом почвы и климата, пригодных для культивирования любых видов зерновых» [Там же: 221].

По наблюдениям резидента, основной поток экспортного хлопка шел по линии Амраоти (в дистрикте Девгад выше Гхатов) – Мирзапур. И эта торговля из года в год увеличивалась. Число волов, груженых хлопком, за который была уплачена транзитная пошлина, в 1821 г. составляло 13 тыс., а в 1825 – около 36 тыс. В остальных дистриктах Нагпурского княжества хлопок в основном курсировал в качестве продукта внутреннего потребления [Там же]. Дополнительную информацию о движении центрально-индийского хлопка в первой трети XIX в. дает Дж. Ф. Ройл:

«Ландшафт центральных районов Индии неровный, но бо́льшая его часть пригодна для выращивания хлопчатника, который занимает пространство от территорий Синдия и Малвы на севере и Нагпура и Берара на юге… До завершения войн с маратхами и пиндари в 1818 г. на значительной части этих земель была очень неспокойная обстановка, которая не способствовала развитию коммерции. Поэтому хлопок отсюда не транспортировался на запад, в Бомбей, что дополнительно было обусловлено транзитными пошлинами на территории некоторых местных княжеств. Помимо того, что хлопок шел в Мирзапур, немалая его часть уходила на юг и восток, чтобы обеспечивать сырьем обширное хлопчатобумажное производство в Сиркарах» [Ройл 1851: 50, 52].

Некоторые сведения о начавшейся торговле хлопком в западном направлении содержались в сообщении некоего Р. Х. Фенуика[124]124
  Судя по сообщению Артура Коттона, строителя ирригационных систем в Индии, капитан Фенуик был нанят торговым домом Палмера и в 1840-х гг. совершал коммерческие поездки в Центральную Индию, в том числе переправлял на лодках древесину по реке Годавари [Коттон 1854: 90].


[Закрыть] от 25 декабря 1845 г., приложенного к письму Т. Уильямсона, уполномоченного по налогам Бомбея:

«Первая партия хлопка была отправлена в Бомбей с рынка в Кхангаоне в Западном Бераре через Кхандеш в 1824–1825 гг. агентом Джамсетжи Джиджибхоя[125]125
  Джамсетжи Джиджибхой (1783–1859) – индийский предприниматель, филантроп, потратил много средств на развитие Бомбея, в 1842 г. британцы произвели его в рыцарское звание, в 1858 г. пожаловали титул баронета.


[Закрыть] по имени Говердхан Вистнаджи в количестве 2000 повозок. В 1826–1827 гг. 5000 повозок было направлено местными купцами Карной Шанкаром и Гопалджи. В 1826–1827 гг. Ранмал Шукла, тогда влиятельный торговец хлопком в Бомбее, прибыл в Кхангаон лично, чтобы организовать регулярную и обширную торговлю этим продуктом. В тот год по тому же пути отправилось уже 10 тыс. повозок, и около тысячи пошло через Ахмеднагар в Панвел. В 1827–1728 гг. еще несколько предпринимателей из Бомбея прибыли в Кхангаон, и с тех пор торговля хлопком через Кхандеш стала регулярной»[126]126
  Господин Г. Ашбернер, выступая 26 мая 1837 г. перед Королевским Азиатским обществом в Лондоне, так описывал ситуацию: «В течение последних нескольких лет внутренняя торговля Западной Индии демонстрировала необыкновенный уровень активности. Связь между регионами на реках Тапти и Нармада и Бомбеем была установлена давно, но до 1830 г. она в основном использовалась для доставки соли в Центральную Индию… Буйволиные повозки отправлялись из Амраоти пустыми, и в 1830 г. один предприимчивый местный житель загрузил их хлопком, который до этого обычно шел в Калькутту через Мирзапур по реке Ганге. Эксперимент был столь удачным, что уже на следующий год не менее 10 тыс. повозок с хлопком было отправлено в Бомбей» [Мадрасский журнал литературы и науки 1838: 251].


[Закрыть] [Уильямсон 1846: 32–33].

В первой трети XIX в. совершенствовались исследовательские методы: появились переписи населения, практика анкетирования, способы учета статистических погрешностей[127]127
  Подробнее о методах сбора и принципах классификации информации в колониальной Индии см. [Сидорова 2016а, Сидорова 2010].


[Закрыть], улучшились измерительные приборы, карты становились точнее и подробнее. Но, по сути, все они развивались в уже заданном русле квантификации, схематизации, систематизации и типологизации информации. Британцы продолжали монотонно применять изобретенную ими технологию освоения пространства. Стандартизация и унификация проходила по всем направлениям жизнедеятельности нагпурского государства. Помимо приведения в порядок налоговой системы, был налажен механизм гражданского и уголовного судопроизводства, который базировался на местных институтах, нормах и обычаях. Но при этом Дженкинс провел некоторые реформы, чтобы «обеспечить единообразие в регистрации всех юридических дел по всей территории Его Высочества Раджи» (цит. по [Синха 1967: 152]). Суперинтенданты, снабженные восьмью видами форм, должны были регулярно их заполнять, фиксируя гражданские и уголовные процессы, и предоставлять копии резиденту.

То же относилось и к организации полицейской службы. Город Нагпур был разделен на дистрикты, в каждом из которых были участки, укомплектованные штатом сотрудников. В провинции за порядок отвечали пателы – главные должностные лица в деревнях. Главы полицейских участков и пателы также обязаны были составлять отчеты о правонарушениях, которые в конечном итоге скапливались в Нагпуре.

Подобно людям – чиновникам, военным и сюрвейерам, колесившим по региону, бумаги также изменили траекторию движения, обмен информацией происходил не только по сквозным магистралям между княжеским Нагпуром и центрами Британской Индии, самым главным из которых была Калькутта, но и внутри княжества.

Масштабная циркуляция людей и бумаг обеспечивалась соответствующей инфраструктурой. При Дженкинсе была налажена основанная еще Элфинстоном система регулярного почтового сообщения, которое осуществлялось в направлениях: Банды (Буделкханд) через Лохаргандж и Белхари; Хошангабада; Бенареса через Рамтек; Джабалпура; Хайдарабада; Калькутты через Райпур; Амраоти. В годы резидентства Дженкинса Нагпур стал важным узлом, где пересекалось много почтовых маршрутов. В основном почта была предназначена для переправки официальных документов и посылок. На каждом направлении были организованы станции (дак-бунгало[128]128
  Уже в XX в. Чарлз Хилтон-Браун, чиновник Индийской гражданской службы сочинил стихотворение, посвященное дак-бунгало [Хилтон-Браун 2015: 274–275].


[Закрыть]) со штатом работников – от мутсадди (чиновник, ответственный за регистрацию почты) и сарбараи (управляющий) до дафедаров (чиновник, ответственный за организацию конной почты) и харакара (гонцов). Они должны были вести регистрацию всех полученных и отправленных писем, отмечать время доставки и отправки корреспонденции, взимать сборы за услуги почты и т. д. Появилась должность почтмейстера Нагпура, которую в 1820-е гг. занимал Уильям Исакс. Из-за нестабильной ситуации в разных частях Центральной Индии, недобросовестности гонцов, неотлаженности процедуры оплаты услуг работа почты была далеко не совершенной и требовала постоянного контроля и налаживания.

Регулярность и быстрота функционирования почты зависели от состояния дорожных коммуникаций. К моменту появления британцев в Нагпурском княжестве там не было мощеных дорог, и в дождливый сезон они становились непроходимыми, хотя в хорошую погоду обеспечивали вполне сносные условия для транспортировки грузов и доставки почты. Во времена Дженкинса главный тракт в Нагпур с севера шел из Мирзапура через Джабалпур и Сеони. Путь с запада из Бомбея и Берара разделялся у реки Вардха, которую можно было пересечь в трех местах: Джалалкхера, Биснур и Начангаон. Последняя переправа была самой важной, по ней велась основная торговля тканями и шелковыми изделиями с Джалной, Аурангабадом, Сатарой, Пуной и другими городами Декана. В дождливое время по этим дорогам могли пройти только навьюченные волы. С востока из Бхандары, Райпура и Чхаттисгарха шли два пути, на которых также в период муссонов колесный транспорт не использовался. Два тракта вели в Нагпур из Чанды и с юга[129]129
  Подробное описание траекторий всех дорог см. [Синха 1967: 218–220].


[Закрыть]. Основными средствами передвижения были небольшие маратхские повозки, караваны волов и буйволов, иногда верблюдов.

Однако усовершенствованием дорог в это время британцы занимались мало. Д. Бейкер упоминает о том, что в начале 1820-х гг. силами военных велись какие-то работы на дорогах Центральной Индии, а инженеры переделывали дорогу между Джабалпуром и Нагпуром, а также начали реконструкцию отрезка между Джабалпуром и Мирзапуром [Бейкер 1993: 58]. С установкой на сохранение и поддержание местного режима британцы переформатировали физическое пространство Центральной Индии больше на бумаге. В реальности это еще не был новый материальный порядок колониальной власти, скорее это были сугубо местные практики, представленные в европейской научной манере, которые британцы с помощью своих «инструментов» инвентаризировали и «отремонтировали».

Последний термин относится к сравнительно новой области знаний в современных социальных и гуманитарных науках – Maintenance and Repair Studies, что на русский язык несколько неуклюже и громоздко можно перевести как исследования в области технического обслуживания и ремонта. Отделившись от уже давно занявших свою нишу исследований о науке и технологиях (STS), новая отрасль знаний переносит внимание с изучения инноваций на анализ рутинных процессов поддержания технологий, механизмов, институтов в рабочем, функциональном состоянии и утверждает, что материальный порядок в самом общем понимании, т. е. весь предметный мир, требует постоянного поддержания не в переносном, а в прямом и конкретном смысле – налаживание работы вещей или их ремонтирование, восстановление, реставрация. Эти процессы оказываются более существенными для поддержания порядка и стабильности социальных систем, нежели одномоментные акты инноваций любого свойства [Денис 2016; Денис, Понтилль 2015]. Можно сказать, что именно это и сделали британцы. Они не вводили новой системы администрирования, судопроизводства, налогообложения в Нагпурском государстве в период резидентства, напротив, сама маратхская система управления была отлажена, ее механизм «перебран», «неполадки устранены». Подводя итоги своей деятельности, Дженкинс писал:

«В последние три-четыре года… сумма обложения налогом была очень тщательно распределена, и это объясняет тот факт, что при снижении цен на зерно земельные доходы продолжают расти, в то же время условия жизни райятов и пателов явно улучшаются, они освобождаются от долгов, которые скопились у них за годы правления прежнего правительства.

Без сомнения, ситуация, в которой они, а также другие жители княжества находятся, меняется в положительную сторону благодаря воцарившемуся спокойствию в стране и обеспечению более серьезной защиты их частной собственности» [Дженкинс 1827: 258–259].