Текст книги "Квартирный вопрос (сборник)"

– И по соседям сверху. Квартира пустая, нежилая. Хозяева недавно вступали в наследство, и после обстрела жилья боеприпасами из обедненного урана там сейчас слегка радиоактивненько. Противник вряд ли сунется.

– Это до какого же варварства нужно дойти, – потрясенно воскликнул Сема, – чтобы вот так, ураном – да по жильцам… Ужас! И как там жить теперь?

Сержант пожал плечами:

– Лет через тридцать-сорок заселяйся и живи. Нет проблем.

Он убрал блокнот в карман и подытожил:

– Стало быть, так: наиболее вероятным направлением главного удара противника предлагаю считать входную дверь.

– Вот именно, – согласился Сема. – Противники, заразы, в нее так и прут!

– Значит, будем усиливать, – просто сказал сержант.

Вдвоем с напарником они втащили в гостиную здоровенный ящик и принялись собирать монструозных размеров пулемет на разлапистой треноге. Сема ходил вокруг, и лицо его приобретало все более похоронное выражение.

– Мужики, это что, война? – спросил он растерянно.

– Да ну, какая война! – успокоил его Петров (или Иванов). – Так, мелкие трения гражданско-правового характера.

– С пулеметами?

– Это чисто для острастки, только попугать. Игрушка – пули-то резиновые.

В дверь постучали.

– Кто-то пришел, – жалобно сказал Сема.

– Открывайте, если хотите. Не бойтесь, мы прикроем. Только с линии огня сразу отскакивайте, если вдруг что.

Сема долго возился с замком. Почему-то тряслись руки. Наконец дверь открылась и с порога на него фурией накинулась незнакомая пожилая дама:

– Это безобразие! Всю ночь ни сна, ни покоя, а теперь еще и днем долбют и долбют! Обнаглели!

– Сильфида Прокрустовна! – догадался Сема.

– Я вам устрою райскую жизнь! – клокотала соседка. – Я вас выселю в пять минут за сто первый километр! Учтите, участковому я уже позвонила!

Она потрясла у Семы перед носом сухонькими кулачками, плюнула ему под ноги и гордо удалилась к себе в квартиру.

– И никаких противников с пулеметами! – улыбнулся Сема. – Это всего лишь соседка – мирная, добрая женщина! И чего мы себя так накручиваем?

– Ну дык, а мы про что? – согласился Иванов (Петров). – Бояться нечего. Живы будем – не помрем!

Сержанты резались в карты, Сема сидел у окна. На улице тарахтела мотором автовышка. В корзине подъемника, прямо перед окном, незнакомая женщина исполняла стриптиз. Дойдя до купальника, она покрутила сначала верхом, потом низом и развернула плакат с надписью: «Симон, я тебя люблю!» Сема ждал продолжения, но тут на улице грохнуло, пуля срикошетировала от оконного стекла, и он предпочел удалиться в гостиную смотреть телевизор.

Спустя какое-то время к ним вновь постучались. «Наверное, соседка опять поговорить пришла, – подумал Сема. – Надо бы ее чаем угостить, что ли…»

Однако с лестничной клетки ему знакомо улыбнулся вчерашний дядечка в потертом костюме:

– Елпидифор Задубей, единокровный муж Софьи Аресовны, – напомнил он, дохнув густым перегаром. – Ну что, сынок, делиться будем?

– Не будем, – отрезал Сема. – Идите, не маячьте здесь!

Мужик погрустнел:

– Как же теперь быть? Я долю обещал товарищам…

– Какую долю? Каким товарищам?

– Пятьдесят процентов товарищам из Бюро добрых услуг.

– Вот что: гуляйте, пожалуйста, лесом вместе с вашим бюро! У нас тут не подают.

Внезапно откуда-то сбоку вывернулся павианистый сотрудник БДУНДа и аккуратно взял Сему за воротник:

– Ну что, чувачок? Предлагали тебе услугу по-доброму, ты отказался. Теперь зови адвоката. А лучше сразу «скорую».

– «Скорая» уже здесь! – раздался голос Иванова (Петрова).

Сему толкнули, затрещал воротник рубашки, и все завертелось перед глазами. С криком «Эх, мать!» единокровный Елпидифор вынужденно шустро сбежал вниз по лестнице, придерживая лопнувшие по шву брюки. Следом за ним съехал гузном по ступенькам эмиссар БДУНДа, угрюмо бормоча:

– Вот так, значит? Ну-ну…

В пять секунд конфликт был улажен.

– Я вообще больше дверь не открою! – возмущался Сема, устраиваясь перед телевизором и поправляя полуоторванный воротник рубашки. – Народ охамел совсем!

– Ну и правильно! – поддержал Петров (Иванов). – Гости нам ни к чему. Посторонним на объекте делать нечего.

«Бум-м, бум-м!» – послышались мерные удары в окно.

– Что там еще? – с досадой спросил Сема.

На улице висел на тросе незнакомый субъект в альпинистском снаряжении и с размаху колотил кувалдой в стекло.

– Очередной посетитель, – сказал Иванов (Петров).

Он открыл окно, со словами «Дай сюда!» отнял кувалду у незнакомца и захлопнул створку. Альпинист еще некоторое время болтался снаружи, беззвучно матерясь и корча рожи, потом погрозил кулаком и уполз по тросу наверх.

«Как жить? – невесело размышлял Сема. – Кругом алчные, беспринципные люди! Ни чести, ни совести. Привыкли все проблемы решать при помощи кувалды. Их в дверь – они в окно. О времена, о нравы!»

Входная дверь уже с полчаса гудела от ударов снаружи. Это действовало на нервы. Не выдержав, Сема вышел в прихожую:

– Валите отсюда! Все равно не откроем!

– Федеральная Служба Приставных Судов! Именем закона и Конституции!

«Это серьезно», – подумал Сема, отпирая замок.

Он успел разглядеть только черные маски с прорезями для глаз, и тут в лицо ему ударила едкая вонючая струя. Сокрушительный удар по лбу свалил Сему на пол, и в следующий момент по нему проскакало стадо слонов. Грянули воинственные вопли, затрещала мебель, посыпалась посуда. Кашляя и плача, Сема пополз, пытаясь забиться под обувную полку. В гостиной оглушительно загрохотал пулемет, и с потолка пластами посыпалась штукатурка. Тяжело топоча, стадо слонов унеслось обратно на лестницу, где еще некоторое время слышался рев и отдельные выстрелы, потом все стихло.

– Что же вы так неосторожно! – ворчал Петров (Иванов), умывая Сему под краном. – Впускаете в дом кого попало. Нехорошо!

– А что бде было делать? – гнусавил тот. – Это ж представители закода!

– Представителям закона здесь делать пока нечего. Никого не убили – и славно. Повода для вмешательства органов нет. Усвойте, пожалуйста, и не поддавайтесь на провокации!

– Подял. Де поддабся, – угрюмо пообещал Сема.

Остаток дня прошел относительно спокойно. На стук в дверь уже никто не обращал внимания. Сержанты подмели стреляные гильзы и выбитые зубы, после чего опять уселись за карты. Сема в подавленном настроении листал подшивку прошлогоднего «Вестника спецназа». Было тихо и даже как-то скучновато. Только один раз на лестнице неожиданно сильно бабахнуло – так что содрогнулись стены и закачалась люстра с обломками плафонов. В стену тут же яростно забарабанила соседка.

– Дверь подорвать пытаются, – усмехнулся Петров (Иванов). – Наивный народ! Пять сантиметров броневой стали. Я такие дверки у нас на бронепоезде «Синий пролетарий» видел. Тротилом не возьмешь, бесполезно.

Под вечер исчезло электричество, газ и вода. Замолчал телефон.

– Неважно, – пожали плечами сержанты, – у нас спутниковая связь. А насчет остального – перебьемся.

Этой ночью поспать Семе толком не удалось. Сначала в подъезде разгорелась ожесточенная стрельба.

– Наследники промеж себя воюют, – равнодушно сообщил сержант.

А в первом часу ночи у входа рвануло так, что слегка задремавший Сема подпрыгнул вместе с диваном. В темноте зло засверкали вспышки очередей. После получасовой перестрелки враг отошел, и сержанты с фонариками обошли квартиру на предмет разрушений. Входная дверь лежала, сорванная с петель.

– Вот тебе и бронепоезд… – уныло сказал Сема. – Обычная железка.

– Железка хорошая, – возразил Иванов (Петров), – а вот петли и замок подкачали. Ладно, я с Карлычем свяжусь, завтра отремонтируют.

Сема безуспешно пытался заснуть. Враги больше не атаковали, но сержанты периодически давали очередь «для острастки». Когда в темноте начинал грохотать пулемет, Сема вскакивал, порываясь бежать куда глаза глядят.

– Не волнуйтесь, отдыхайте! – успокаивали его спецназовцы. – Мы подежурим.

Уже на рассвете Сема провалился в тяжелое забытье. Он вдруг увидел себя сидящим перед телевизором, на экране которого мелькали какие-то джунгли. В комнату вбежал белый носорожек размером с бульдога и осторожно понюхал ботинок Семы. Потом задрал лапу, пометил треногу пулемета и потрусил куда-то в темноту, виляя задом. «Ступай за Белым Носорогом!» – прозвучал бабушкин голос, и Сема рванул вдогонку по бесконечному лабиринту темных комнат и коридоров. Незнакомые люди с фосфоресцирующими глазами тянули к нему синие костлявые руки, хватали за рубаху и штаны, бормоча что-то невнятное. Сема увертывался и прибавлял ходу, пытаясь не потерять из вида мелькавшую впереди белую носорожью задницу…

– Подъем! – тряс его за плечо сержант Иванов (Петров). – Присмотрите здесь, а мы пойдем встречать колонну.

– Какую колонну?

– С припасами. Карлович с минуты на минуту должен подъехать.

Спецназовцы ушли в гулкую и враждебную неизвестность подъезда, а Сема стал умываться из бутылки с минералкой. Спустя какое-то время сержанты вернулись, увешанные разного рода оружием, и с ними прибыл целый взвод солдат, нагруженных ящиками с провизией, боеприпасами и медикаментами. Появился и Моцек Карлович, бодрый и веселый, в бронежилете поверх элегантного костюма.

– Надо же, как наследнички засуетились! – хихикнул он. – Баррикад на лестнице понастроили. И смех и грех.

– Может, есть какой-то мирный способ решения вопроса о наследстве? – с надеждой спросил Сема.

– А какой тут может быть мирный способ? – пожал плечами консультант. – Если б имелись законные претенденты, тогда другое дело. Тогда все прошло бы мирно, через дуэль.

– Дуэль?

– Ну да. Согласно жилищно-дуэльному кодексу. Наследники – к барьеру, пиф-паф, справедливость торжествует. Буква закона соблюдена. Но здесь же сплошное жулье, рвачи-шаромыжники. Вот, гляди! У одного доходяги отобрал, возле подъезда ошивался.

Моцек Карлович протянул Семе листок бумаги с надписью «Сведетельство о рождение»:

– Между прочим, братик твой родной.

– Но это же подлог! – возмутился Сема.

– Ясен пень.

– Так его же в тюрьму надо!

– Э, нет, брат, шалишь! Ты сначала докажи наличие злого умысла. Может, он без умысла сие «сведетельство» нарисовал, просто в качестве сувенира на память.

– Но это же очевидно!

– Не скажи. Очевидность требует доказательств. А без доказательств это всего лишь факт и в расчет приниматься не может ни одной инстанцией.

– Что-то я не совсем…

– Да не заморачивайся! – махнул рукой консультант. – Юриспруденция – искусство тонкое, сродни волшебству. Не каждый может им владеть.

Тем временем бригада сварщиков отремонтировала входную дверь, дополнительно оснастив ее перископическим визиром и бойницей для стрельбы из автомата.

– Удачи! – сказал Моцек Карлович, пожимая Семе руку. – Бывайте здоровы. Может, как-нибудь загляну на огонек.

Он отсалютовал папочкой с документами и, окруженный взводом спецназа, отбыл восвояси.

Сема бесцельно слонялся по комнатам, с грустью разглядывая разрушения, причиненные набегами банд наследников. Выглянув в окно, он остолбенел:

– Это что такое?!

Двор перед домом был изрыт траншеями, по которым перебегали вооруженные люди в касках.

– Ничего особенного, – отозвался Петров (Иванов). – Подсуетились за ночь наследнички, окопались. Каждый гражданин имеет право на личный окоп. Или блиндаж. Конституция гарантирует.

– И вся эта армия – против нас?

– Не вся, – сержант припал к окулярам стереотрубы, – это только передовой отряд, по-моему. Самые шустрые.

Словно в подтверждение его слов во двор вкатились три тентованных грузовика, из которых горохом посыпались люди в камуфляже. Началась беспорядочная стрельба.

– Что я и говорил, – удовлетворенно заметил сержант. – Конкурирующая партия прибыла. Сейчас будут друг дружку колошматить. Потеха!

Бой во дворе продолжался около часа. Спецназовцы с интересом наблюдали, поминутно комментируя:

– Куда ты прешь? С фланга заходи, с фланга! Вот, правильно. Красава! Прижмись, идиот!

Потом внезапно все стихло.

– О, власть нарисовалась! – сообщил Петров (Иванов). – Орган правопорядка бежит. Похоже, по нашу душу.

В самом деле, через двор вприскочку передвигался человек в полицейской униформе, с папкой под мышкой.

– Ну все, – обрадовался Сема, – наконец-то государство вмешалось! Сейчас мы пресечем всю эту кровавую вакханалию!

Представитель органов действительно прибыл разбираться конкретно с Семой.

– Поручик Дуля, – представился он с порога. – Служба участковых кондукторов.

– Господин поручик, – взмолился Сема, – нас тут обложили!

– Матом? Пишите заявление, оштрафуем.

Полицейский прошел в гостиную, покосился на станковый пулемет и, усевшись в кресло, раскрыл папку с бумагами:

– Я по серьезному делу к вам, граждане! Жалобы поступают, сигналы. Нарушаете покой соседей. Систематически шумите. Это неправильно. Я, конечно, понимаю: вступаете в наследство, готовитесь к ремонту… Дело житейское. Но надо как-то организоваться, чтоб не мешать жильцам. После десяти вечера будьте добры все работы остановить. Вынужден вынести вам предупреждение. Ознакомьтесь и распишитесь!

– Мы бы с радостью остановили работы! – с жаром воскликнул Сема. – Так ведь не дают! Лезут и лезут, чтоб их…

– Договариваться надо, – с нажимом произнес поручик. – Решать, находить консенсус.

Он спрятал свои бумажки, поднялся с кресла и уже на выходе строго сказал:

– Пока ограничимся предупреждением. Но в случае повторения – штраф. Уж не обессудьте: закон есть закон.

Этажом выше грохнуло, пуля высекла искру у ног поручика. Посмотрев вверх, он сердито крикнул кому-то:

– Я те стрельну! Я те так стрельну!

Вежливо попрощавшись, полицейский отбыл. Сема, впав в состояние некой прострации, убрел в бабушкин кабинет, где с разбегу рухнул животом на диван. «Может, к чертям эту квартиру? – думал он невесело. – Сбежать в Усть-Пупск и жить как раньше. Плевать на наследство, здоровье дороже!».

Чучело носорога грустно смотрело стеклянными глазами, в лицах героических предков на портретах читалось легкое презрение. «А что делать? – мысленно оправдывался Сема. – Я же не маршал бронекавалерии. Даже не сержант. Я всего лишь бухгалтер жилконторы».

– Всем внимание, у нас кое-что новенькое! – послышался из гостиной голос Петрова (Иванова).

«Опять!..» – мысленно простонал Сема и выглянул в окно.

Над домами вился, жужжа пропеллером, одномоторный биплан. На вираже он пронесся у самых окон квартиры, можно было разглядеть летчика в очках-консервах и табличку «Аренда» на лобовом стекле.

– Фронтовой штурмовик «Баклан». Четыре ракеты «воздух – земля» на подвесках. Ох, не нравится мне это! – сообщил сержант и тут же крикнул:

– Ложись!

Сема, кряхтя, полез под письменный стол, но тут его приподняло, швырнуло на стену и припечатало сверху чем-то огромным и тяжелым. «Это конец», – подумал Сема, зажмурился изо всех сил и приготовился погибнуть. Однако гибель почему-то не наступала. Немного полежав, он выбрался из-под чучела носорога и, шатаясь, побрел в гостиную. От пыли, туманом повисшей в квартире, першило в горле. Одно из окон отсутствовало, возле пролома в стене бодро наяривал из снятого со станка пулемета сержант Иванов (Петров). Другой спецназовец носился по комнате с трубой зенитной фузеи на плече.

«Я здесь лишний», – безучастно подумал Сема, поднял с пола табурет и присел у целого окна, подперев голову ладонью.

Штурмовик пошел на второй заход, но тут бабахнуло и к самолету, прочертив дымный след, унеслась ракета. Сержанты радостно взревели, когда штурмовик, дымя мотором, пошел со снижением куда-то в сторону сквера. Летчик на парашюте опустился во двор дома, где его сразу окружила толпа и принялась азартно колошматить.

– Э, а ну брысь! Налетели, стервятники! – проревел сержант и дал очередь из пулемета.

Банда наследников попряталась в окопах, а летчик собрал парашют под мышку и поковылял к автобусной остановке.

– Озверели совсем! – весело сказал сержант, отряхивая пыль с бронежилета. – Толпой на одного. Это некрасиво.

Как только туман рассеялся, стали видны масштабы ущерба. Одна ракета разворотила половину стены спальни. Другая вынесла окно гостиной, но не взорвалась, а пробила пол и упала к соседям вниз.

– Пока терпимо, – обнадежил Петров (Иванов). – Пробоины заложим мешками с песком, в спальне поставим растяжки – на случай если с крыши полезут.

Сема заглянул в дыру под ногами. Внизу женщина в халате подметала веником бетонное крошево, мужик в трусах и майке, кряхтя, тянул за хвостовое оперение болванку ракеты.

– Здрасьте! – сказал Сема.

– А, сосед! Привет! – поднял голову мужик. – В наследство вступаем?

– Ага.

– Дело хорошее. Удачи! Главное – не сробей!

– Спасибо, я постараюсь.

До обеда все было спокойно. Потом начался штурм. Банды наследников перешли в крупномасштабное наступление. Гранатометными выстрелами выбило еще два окна. Спецназовцы отстреливались, перебегая из комнаты в комнату, постоянно меняя позицию. Сема, зачисленный в тактический резерв, помогал по мере возможности. Оскальзываясь на стреляных гильзах, таскал мешки с песком, подносил боеприпасы, снаряжал магазины. Взяв автомат, он и сам периодически постреливал по врагам, а когда неожиданно меткой очередью разогнал минометный расчет, удостоился одобрительного кивка сержанта.

Незаметно для себя Сема втянулся, даже почувствовал некий задор. «Все преодолимо, – повторял он про себя слова Моцека Карловича. – Главное, стоять на своем. Плюс прямота и открытость».

Выходя из ванной с ящиком патронов в руках, Сема неожиданно встретил незнакомых типов зловещей наружности. В прихожей на него хищно оскалились два небритых мужика в банданах и рваных тельняшках. В руках злодеи сжимали кривые малайские кинжалы. «Замок отмычкой взломали!» – похолодел Сема, заметив распахнутую настежь дверь.

– На абордаж! – завопили мужики, потрясая ножиками.

Сема тоже крикнул что-то невразумительное и, набычившись, ринулся на врагов. Первого он сшиб ударом головой в грудь, второго смел одним взмахом ящика с патронами. Остервенело рыча, Сема пинками выгнал врагов из квартиры и закрыл дверь на швабру для надежности.

– Мужик, а ты крут, оказывается! – одобрительно улыбались подошедшие сержанты.

– Пустяки, – пожал плечами тот, – это было нетрудно!

К десяти часам вечера штурм прекратился.

– Участковый подействовал! – злорадствовал Сема. – Штрафов боятся, сволочи!

Несмотря на усталость, он чувствовал необычайный душевный подъем.

– Штрафы штрафами, – заметил сержант, – а подежурить ночью придется. Лестницу мы заминировали, но бдительность все равно не помешает.

– Я в деле, – небрежно сказал Сема. – Когда заступать?

Сержанты дружно храпели. Из развороченных оконных проемов струилась ночная прохлада. Пороховая гарь выветрилась, и сквознячок разносил по квартире запах листвы и приближающейся осени. На улице поминутно с шипением взмывали осветительные ракеты, озаряя комнату мертвенно-белым сиянием и рождая зыбкие, скользящие по стенам тени. Белый Носорог переступил лапами, чуть слышно звякнула упряжь. В полумраке матовым золотом отсвечивал фамильный герб Кандибоберов на парчовой попоне. Лица героических предков были возвышенны и задумчивы.

– Подъем! Занимаем позиции!

Сема вскочил, потер глаза и побрел в ванную чистить зубы. Потом вспомнил, что воды нет, махнул рукой и, подхватив ручной пулемет, побежал в кухню, на свой сектор стрельбы.

В целом дела шли неплохо. К полудню удалось отразить четыре атаки наследников, подбить два танка и уничтожить пусковую установку тактических ракет.

– Качественно поработали, – удовлетворенно заметил сержант Иванов (Петров). – Таким макаром мы здесь и год простоять сможем!

– Да легко. Это ж не противник, это дилетанты сплошные! – согласился Сема. – А у нас четкая организация, плюс боевой дух, плюс запас консервов. Дулю им, а не квартиру! В смысле – фигу.

Однако вскоре возникли осложнения. В обеденный перерыв, когда войска противника разбрелись по полевым кухням и близлежащим кафе, запиликала станция спутниковой связи. Петров (Иванов), сняв трубку, приосанился, закаменел лицом и некоторое время слушал, поминутно выдавая четкое «Есть!» и «Так точно!». Потом виновато глянул на Сему:

– Такие дела, брат… Уходить нам пора.

– Куда? Зачем?

– Родина зовет, – вздохнул сержант. – Мы же здесь неофициально, как бы в отпуске. А сейчас из Главка приказ поступил – выходить на задание.

– Вы меня бросаете? – растерянно заморгал Сема.

– Ты, главное, не тушуйся. Мы ненадолго, через недельку вернемся и продолжим. Сам понимаешь – служба.

Спецназовцы уходили налегке, оставив Семе оружие и боеприпасы. На прощание пожав ему руку, сказали: «Не скучай тут!» – и, бросив пару гранат на лестницу, выбежали из квартиры.

Сема остался один. Скучать было некогда: после обеда возобновился штурм. Приходилось держать на контроле несколько секторов стрельбы, снаряжать магазины и периодически ставить на лестнице новые мины, на которых постоянно кто-то подрывался. За день Сема вымотался вусмерть и еле волочил ноги от усталости. В десять вечера, как только наступил комендантский час, он едва не рухнул от изнеможения.

Доев штык-ножом тушенку из банки, Сема подбросил дров в костер, разведенный в тазу посреди гостиной, и сел у огня, обхватив колени руками. «Вот и еще один день прошел!» – подумал он устало-безразлично. В непривычной тишине потрескивали сгорающие обломки антикварной мебели, веяло теплом. Сема начал клевать носом.

– Зря огонь развел, – сказал Белый Носорог. – С улицы видно. Демаскируешься.

– Плевать, – буркнул Сема. – Пусть видят. Пусть знают, что я здесь. Что я не ушел.

Было тихо, только на улице время от времени пересвистывались вражеские часовые. Носорог грел передние лапы над костром, и в его умных глазах играли отсветы пламени.

– Сейчас попрут, – спокойно сказал он.

– Не попрут, – усмехнулся Сема. – Они участкового боятся. До утра не сунутся.

Носорог вздохнул и покачал массивной головой.

Что-то оглушительно лопнуло, костер разметало искрами по комнате. Сема вскочил, как подброшенный, и вцепился в рукоятки пулемета. Входная дверь рухнула, в дымном проеме замелькали лучи фонариков и частые вспышки выстрелов.

– В целях достижения консенсуса, с нашим уважением и искренностью… – пробормотал Сема, нажимая гашетку.

Пулемет загрохотал, на лестнице завизжали.

– Вынужден не согласиться с претензиями противной стороны… – краем глаза Сема уловил неясное движение слева: через развороченное окно в спальню соскальзывали смутные фигуры в черных балахонах. Помахивая мечами, они на цыпочках крались в гостиную.

– На предварительно оговоренных условиях и при тесном взаимодействии… – Сема присел на корточки, зажав уши руками.

Первый ниндзя зацепил растяжку в дверях, и взрывной волной самураев выдуло наружу.

– Ввиду непреодолимых обстоятельств, но с надеждой на понимание… – прохрипел Сема, откашлявшись.

– Сзади! – крикнул Белый Носорог.

Оглянуться Сема не успел, его сбила с ног тугая воздушная волна. Подняв гудящую, как чугунок, голову, он увидел спрыгивающих из дыры в потолке бабушкиного кабинета неуклюжих монстров в противогазах и костюмах химзащиты. Зараженная квартира этажом выше не стала препятствием для наследников.

– Готов рассмотреть любые неожиданные аргументы! В очередь, козлы! – проорал Сема, разворачивая ствол пулемета.

Однако при нажатии гашетки раздался только сухой щелчок. «Как же это я с лентой…» – успел подумать Сема, потянувшись к подсумку с гранатами. Внезапно все подернулось багровой дымкой, и он, кувыркаясь, провалился в темноту и невесомость.

Белый Носорог летел над сияющей облачной равниной, перебирая в воздухе лапами на манер рысака. Сема, сидя верхом, жмурился от нестерпимо яркого света, исходившего отовсюду. «Вот оно как! – подумалось ему. – А ничего. В общем-то, даже красиво». Оглядевшись по сторонам, Сема заметил летящего рядом Моцека Карловича. Тот парил в горизонтальном положении, прижимая к груди папку с документами, и набегающий поток воздуха развевал полы его белоснежных одежд.

– Моцек Карлович! – обрадовался Сема.

– Аюшки! – отозвался консультант.

– А где ваши крылья?

Тот хихикнул:

– Крылья? Это оригинально! Но определенно лучше, чем рога и хвост. Нет, дружище, крылья отращивать пока рано, у нас еще много дел.

Сема покосился по сторонам: белые стены, окно, стойка с капельницей возле тумбочки. Больница?

– Выходит, я живой?..

– Разумеется, – пожал плечами консультант. – Пара простых переломов, небольшое сотрясение, контузия. Мелочи, до свадьбы заживет.

– Все-таки мы проиграли… – вздохнул Сема.

– Отнюдь! – консультант бросил папку на тумбочку и заходил по палате, сунув руки в карманы медицинского халата.

– Из квартиры нас выдавили. Скажем прямо – выкинули. Но! Боевые действия по сей момент продолжаются, и лидер пока не обозначился. Таким образом, перед нами стоит задача отдохнуть, подлечиться и с новыми силами – в бой! У меня тут появились кое-какие идеи…

– Не нужно, – слабо сказал Сема.

– То есть?

– Не нужно идей. Не нужно квартир. Черт с ней, с жилплощадью.

– Ах, вот как? – Моцек Карлович поскучнел лицом. – Капитуляция. Ну что ж, ваше право. Хотите отказаться от наследства – пожалуйста! Тогда в моих услугах нужды больше нет и мне остается откланяться.

Он взял папку и пошел к дверям.

– Моцек Карлович!

– Слушаю?

– Я вот что подумал, – Сема, кряхтя, приподнялся и сел на кровати. – Мои родители до сих пор томятся в застенках жестокого диктатора Мамардама Кадардама.

– К сожалению, это так.

– За последние дни я многое видел, многое понял и многому научился. Скажите, можно добыть мне билет на рейс до Опупеи?

Консультант задумчиво подвигал бровями, потом хитровато улыбнулся:

– Официальных рейсов нет, опупейский диктатор проводит изоляционистскую политику. Но чартерный бомбовоз организовать можно. С парашютом прыгали когда-нибудь?

– Не приходилось. Но хочу попробовать.

– Значит, сделаем. Снаряжение тоже подберем.

– Хорошо бы еще Иванова-Петрова привлечь для тактической поддержки.

– Обязательно! – кивнул консультант. – По старой памяти Генштаб не откажет. Тогда я побежал, надо все организовать. А вы выздоравливайте!

Сема опустил голову на подушку и закрыл глаза. Надо набираться сил. Где-то в далеких саваннах Белый Носорог, позванивая упряжью, щипал траву и ждал своего седока.