Текст книги "Квартирный вопрос (сборник)"

Максим Тихомиров
Пена будней

Всю ночь Владу снился сон – длинный-предлинный, бесконечный сон на производственные темы.

Сон был настолько реалистичен, что Влад даже некоторое время сомневался – а спит ли он. Очередная смена обстановки полностью развеяла его сомнения.

Перед лицом Влада ритмично раскачивались две прекрасные острые груди с торчащими сосками, принадлежавшие очаровательной Зиночке Савельевой из приемной Генерального. В реале Зиночка, несмотря на свою репутацию девушки смелой в желаниях и раскрепощенной в поступках, ни за что не оседлала бы Влада, разложив его на бескрайнем столе в зале совещаний… и уж точно не стала бы делать этого в присутствии Большого Совета в полном составе. Всё это Влад совершенно четко во сне осознавал, а потому снящаяся ему собственная эрекция оставалась железобетонной, несмотря на неодобрительные взгляды старших товарищей, которые он склонен был расценивать как завистливые – что тоже низводило всё происходящее до ранга грез.

– Введение на рынок новой модели не за горами. Основные работы закончены, остается тонкая шлифовка матрицы, устранение мелких программных багов и завершающий этап тестирования модели на жизнестойкость. Из графика не выбиваемся, конкуренты на пятки не наступают, сегмент рынка предварительно проплачен и всё еще свободен, – молвил толстый Приходько из Отдела Рационализации, не отрывая взгляда близоруких глаз от цветных диаграмм на голоэкране, переливающемся туманным шаром приблизительно там, где упругие бедра Зиночки смыкались с Владовым рыхловатым брюшком. – Вероятная и прогнозируемая аналитиками отдела задержка возможна лишь по вине сотрудников Тест-лаборатории Адаптивности, – тут Приходько отвлекся от колеблющегося вверх-вниз экрана и выразительно посмотрел на Влада. – А конкретно – по вине сами знаете кого!

– А чего сразу я?! – в лучших традициях архетипичного двоечника и лоботряса возмутился Влад, ничуть во сне не смущенный отсутствием брюк, не говоря уже о томно постанывающей красотке.

– Не тем делом занят! – пророкотал сидящий напротив Приходько монументальный, под стать фамилии, Глыба из Отдела Внедрения, окатывая Влада волной презрения из-под кустистых бровей. Широкая ладонь его меж тем покровительственно похлопывала раскачивающуюся Зиночку чуть пониже спины. – Рынок не ждет, а у нас кроме опытной партии недоделанных инвалидов – да, я про демонстрационные образцы! – Потребителя заинтересовывать нечем!

– Так уж и нечем! – теперь Влад, оскорбленный в лучших чувствах, возмутился по-настоящему. – Эти, как вы их называете, «инвалиды» давно уже не по зубам основным нашим конкурентам по группе! И бюджет-серия «Нокигуччи», и вся линейка моделей «Самсусанга» по базовым показателям адаптивности до нашей новинки не дотягивают в принципе! У нас подготовлена финальная серия тестов, которую мы начинаем завтра…

– Знаем мы ваши тесты! – взвился над столом, нависая над Владом, щупленький и серый, похожий на мышонка, Рубако из Службы Продаж.

Ноздри его остренького носа раздувались от негодования, и Владу из его положения отчетливо были видны волоски в ноздрях и снующая между ними гигиеническая наномелочь. Зрелище было не из приятных. Речи, впрочем, тоже.

– Устроит опять из научного эксперимента тараканьи бега или блошиный цирк, понимаешь!

– Скорее уж петушиные бои, – попробовал отшутиться Влад, ибо слышать подобное ему было не впервой и некорректные мнения людей непосвященных о своей работе он давно уже научился пропускать мимо ушей с милой улыбкой.

Рубако, явно усмотрев во Владовом высказывании намек на свои сексуальные пристрастия – чего, собственно, Влад и добивался, – надулся было от гнева и покраснел, готовясь разразиться новой тирадой, но тут в бой вступил главный калибр.

– Разобраться и наказать! – прогремел дальний конец необъятного стола голосом Генерального; но испугаться Влад не успел, потому что в этот момент прекрасная Зиночка, издававшая без отрыва от плавного покачивания лишь тихие звуки страсти, предвещавшие скорый маленький личный конец света, значительно прибавила громкости своей вокальной партии. При этом потеряла цветность и контраст, а потом и вовсе вся пошла рябью, словно картинка на экране скверно настроенного древнего ЭЛТ-телевизора, которые Влад еще успел застать в малолетстве.

– Не оставайся одинок, знакомым соверши звонок! – запела вдруг Зиночка на несколько голосов сразу под жизнерадостный до идиотизма мотивчик, и Влад почувствовал, как затрепетали его веки в предчувствии скорого пробуждения. – Пусть не скучают малыши, им сообщенье напиши!

И в волнах звонкого детского смеха очаровательное видение истаяло в ничто, а вместе с ним истаяла и одна важная часть Владова организма, что немало озадачило не только его самого, но и рассерженных коллег, тупо уставившихся на сделавшийся кукольно-гладким низ живота главы Тест-лаборатории. Однако вдоволь насладиться своим новым сомнительным статусом скопца и выражениями лиц членов Большого Совета, явно мучимых комплексом кастрации, Владу не удалось. С вполне оформленной мыслью: «Ничего себе наказание!» – он низвергся в реальный мир.

И с раскладушки.

* * *

Разбудил Влада комар. Ничего приятного в подобном способе пробуждения не было.

Комар зудел в ухе, упершись хоботком в барабанную перепонку и подавая звуковой ряд прямо на нее. «Хорошо, что не перебрал вчера на банкете! – мрачно думал Влад, пытаясь изгнать назойливое наносекомое из слухового прохода, рискованно орудуя в ухе подобранной с пола зубочисткой. – Дрых бы сейчас без задних ног с комаром в ухе… Дай ему время, он и к хиазме подключится. Не поймешь потом, где сон, где явь, а где галлюцинации…»

Комар растопырился в ухе и выходить не желал. Движения зубочистки стали ожесточенными.

Наконец музыка и пение прекратились с оглушительным щелчком разорванного коннекта, и комар, пятясь и скорбно стеная, пополз наружу. На выходе он был пойман цепкими Владовыми пальцами и предстал пред суровые спросонья очи, в которые обреченно уставился безглазым «лицом». В монокль были видны крошки ушной серы, сыплющиеся изо «рта» комара меж равнодушно работающих жвал. После недолгого изучения, будучи признан неинтересным – дешевая реплика стандартной рекламной модели, – комар был отпущен на волю. Он скрылся во мраке комнаты и закружил там, обиженно звеня плоскостями и терпеливо ожидая, когда человек вновь уснет.

Десять минут спустя Влад, чертыхнувшись, поднялся и включил тепловую ловушку, после чего с головой нырнул под термоодеяло. Услышав спустя секунду-другую короткое «П-ф-фт!», он удовлетворенно кивнул сам себе, а после еще парочки подобных звуков лишь пожал плечами и попытался снова уснуть.

Безуспешно.

Час был явно предутренний. С тихим шуршанием начала просыпаться оснащенная фотоэлементами мелкая сволочь, вылезая из-за шкафов на медленно светлеющий в предвкушении рассвета участок пола и стены напротив окна. С тихими щелчками расправлялись жесткие надкрылья; пульсирующие брюшки впитывали первые кванты солнечного света, отраженные облачным покровом над городом; членистые лапки терли антенны и хоботки, жадно ощупывающие окружающий их мир в поисках пропитания и потенциальной жертвы.

Просыпались ранние пташки из числа жильцов сквота. Где-то басовито запели, сразу сорвавшись, впрочем, на истошный визг, водопроводные трубы. Ожил лифт, заставив мягко содрогнуться весь дом до фундамента. Заскрипели рассохшиеся половицы у соседки сверху, престарелой ретроградки Клавдии Львовны, и зашаркали по архаичным доскам ее неизменные шлепанцы. Звук этот наждаком прошелся по обостренному недосыпом восприятию Влада, противно пощекотав волосяные луковицы остренькими коготками, и в леденящем душу шевелении собственных волос Влад понял, что все-таки пора вставать.

Со стоном вырвав свое нескладное тело из податливых объятий раскладушки, тут же юркнувшей в стенную нишу и трансформировавшейся в мягкий пуф, Влад потянулся до суставного хруста и голышом побрел на кухню. Шаркая подошвами не хуже пресловутой соседки и не открывая глаз, он нащупал холодильник и попытался открыть дверцу.

Не тут-то было.

Он потянул сильнее, но дверцу что-то держало в закрытом состоянии. Пошарив по пластику, Влад наткнулся пальцами на нечто бесформенное и неприятно теплое на ощупь. Тактильно распознать объект исследования не удалось, и попытка открыть глаза ни к чему не привела: из-за закрытых штор на кухне царил мрак кромешный. Чертыхнувшись, Влад щелкнул выключателем на стене, и под потолком вспыхнула во все свои полсотни ватт обычная электрическая лампочка.

Кухня ответила на этот демарш возмущенным шелестом и шипением.

Влад улыбнулся. Приятно иногда немного побыть ретроградом!

Из-под ног, шурша тысячами цепких ножек и с отчетливыми щелчками сталкиваясь панцирями, врассыпную бросилась сидевшая до этого тихо наномелочь. Многоцветная волна крошечных телец рассыпалась на отдельные потоки, огибая мебель, расползлась по углам и настороженно замерла там, безглазо таращась на Влада и ожидая развития событий.

«Вот у кого с адаптивностью всё в порядке!» – хмыкнул Влад, обводя кухню взглядом.

Ночной режим энергопотребления, положенный по соцнорме, превратил жилище в блекло-серую декорацию плохого фильма о городах-призраках. Уснувшие обои местами отслоились от стен, сонно загибаясь к полу, утратив цвета и внятность рисунков. Стеклопакеты на окнах снизили прозрачность, и линии рам поплыли, словно горячий воск. Мебель, задремав, переступала с ноги на ногу, иногда вздрагивая, как живая. С холодильником явно что-то было не так. В углах шуршали наноканы.

Зрелище было унылым донельзя. Настроение, и без того неважное из-за раннего пробуждения, стремительно поехало вниз.

Наверху верная себе Клавдия Львовна заколотила тапочком по полу и стенам, разгоняя наноканов. Переубедить ее в том, что тапочек в качестве орудия борьбы с научно-техническим прогрессом совершенно бесполезен, было невозможно. Во всяком случае, Влад такие попытки давно оставил. Старушка была уверена, что пусть наномелочь, подобно пруссакам прошлого, извести полностью и невозможно, но и из состояния войны с нею выходить не след, чтобы не терять навыка. Вдруг когда тараканы вернутся? В то, что всех их давным-давно сожрали искусственные конкуренты в борьбе за жизненное пространство, поверить она не могла.

До конца в это не верил и сам Влад.

Перекошенное с ночи табло часов показывало половину седьмого. Ждать еще полчаса до начала дневного энергорежима сил не было никаких, и экономить пару жалких максов из скупости или бережливости Влад смысла не видел.

– Ну всё! – громогласно объявил Влад квартире. – Я проснулся!

Кодовая фраза возымела действие.

В мгновение ока свернулись в рулон защищавшие кухонные окна шторы, впуская слабый свет предрассветных сумерек, отчего электролампочка стала выглядеть особенно жалко, и Влад в раздражении выключил ее совсем. С шелестом расправлялись по стенам полотнища обоев, цветные искры побежали по ним, складываясь в меняющиеся узоры. Сегодня энергетическим спонсором сквота выступал, судя по многократно повторенному в узоре логотипу, Набережночелнинский картонно-бумажный завод со своей веками проверенной беспроигрышной продукцией, вытеснить которую из жизни граждан так и не смогли никакие биде с сотнями форсунок гидромассажа. Против туалетной бумаги Влад ничего не имел, а потому менять настройки стен не счел нужным. Бумага так бумага. Пусть их.

В углах послышалась возня, тоненький писк и легкий скрежет, после чего перед лицом Влада запорхали тремя клубящимися облачками светлячки, зазывно плетя в воздухе узор из фигур высшего пилотажа, стараясь перещеголять конкурентов. Не разбираясь, Влад ткнул пальцем наугад, и выбранная им стайка, торжествуя, крутанула напоследок групповую петлю Нестерова, рассредоточившись по комнате и с каждым мгновением разгораясь всё ярче. Сетчатка Влада в режиме двадцать пятого кадра фиксировала логотип «Люмен», стоило лишь задержать взгляд на одном из источников света. Посрамленные конкуренты попадали на пол и уныло расползлись по противоположным углам, жадно ловя внимание Потребителя в ожидании, что в следующий раз его выбор падет на них. Светлячки были лицензионными, дисциплинированными и законопослушными, а потому грязной драки с конкурентами устраивать не собирались.

Стало наконец светло.

* * *

За ночь холодильник отрастил паразитную консоль, намертво срастившую дверные створки. Антивирусы, выйдя из спящего режима, делали свое дело, отчего консоль, проснувшаяся вместе со всей кухней, не смогла войти в полноценный активный режим, деформировалась и подслеповато мигала экраном. Распознать рекламируемую консолью продукцию не было никакой возможности, звук отсутствовал.

Пожав плечами, Влад поймал на стене и не пытавшийся увернуться «пионеровский» аудиомодуль из бюджетных и вдавил его в податливое тело консоли. Резонируя надкрыльями, модуль с подвыванием запел о коровах и молоке от бабы Шуры; из недр консоли сквозь оплывающий экран к Владу рвалось бесформенное чудовище, призванное, видимо, эту самую бабу Шуру обозначать вместе со всем ее искренним к Потребителю радушием. Консоль силилась выдвинуть хоботок пробника и плевала в сторону Влада молоком, сливками и сметаной, Влад уворачивался, наномелочь на полу жадно подъедала плевки. Гадая, как пиратская реклама смогла пробраться в его гарантированное от проникновения извне жилище, Влад в конце концов добрался до баллончика с селективным дестабом и прицельно опрыскал консоль спреем. Секунду спустя консоль рассыпалась бурыми хлопьями использованной пены, а освобожденный аудиомодуль с радостным жужжанием закружил над головой Влада. Тот раздраженно отогнал его рукой и залез-таки в холодильник.

В моду вновь входило стекло – как материал недорогой, неутилизируемый и устойчивый к агрессивным воздействиям. Под агрессивным воздействием подразумевалась всеядность наноканов и прочей мелочи, способной извлекать энергию, расщепляя практически любые материалы. Десятка два наноканов хозяйничали в холодильнике, забравшись туда неведомо как, но Влад давно уже перестал этому удивляться. Малыши были находчивы до изощренности – это было основным условием выживания в полном конкуренции мире. Кефир в стеклянной колбе с притертой пробкой был цел и невредим, от остальной же пищи в перерабатываемой упаковке нанобратия Влада избавила – даже мусор выносить не пришлось. Лишнее напоминание, что хранить продукты теперь – моветон, если ты истинный гражданин своего Отечества и полноценный участник рыночных отношений.

Влад гражданином себя считал, но от холодильника избавляться не спешил. Изобилие – штука обманчивая. Особенно если гарантируется Государством.

Инфоэкран, оживший вместе со всей квартирой, показывал какую-то невнятицу: рекламные ролики обрывались, едва начавшись, и сменялись замаскированными под новости науки, техники и политики рекламными же роликами. У приемного порта бестолково толклись разноцветные наноканы-декодеры различных разрешенных к обслуживанию сквота инфопровайдеров, забивая сигналы конкурентов; начались драчки с отрыванием антенн и конечностей-разъемов. Влад не терпел грубой игры, а потому скомандовал терминалу выключение. Драчуны пристыжено потащились под дверь – к соседям.

Завтракая кефиром прямо из колбы, Влад вернулся в жилую комнату. Свет предоставил уже прожегший сетчатку своим лого всё тот же «Люмен», сияя россыпью светляков из-под потолка; в незашторенное окно всё увереннее проникало розовое утро. Сквозь неплотно прикрытую створку окна на подоконник намело невысокий сугроб пены, и причина появления пиратской консоли стала наконец ясна. Потребленный накануне вечером по поводу скорого завершения испытаний объем алкоголя всё же оказался достаточным для того, чтобы не озаботиться безопасностью собственного жилья… Хорошо, что ничего более опасного, чем дегустационный модуль, за ночь в гостеприимно приоткрытое окно не поналезло.

Взяв с полки пробник нанозитов от Dolce & Gabano, Влад распылил содержимое в платяном шкафу, предварительно щедро сыпанув туда собранной на подоконнике радужно переливающейся пены. Шкаф загерметизировал дверь и запустил режим автоклавирования. За время, пока Влад отмокал в вертикальном джакузи, где распыляемые сотней форсунок нанофаги от Whirlpool избавляли его от пота, грязи и омертвевших чешуек кожи, массируя, растягивая и увлажняя в самых труднодоступных местах, шкаф сделал Влада обладателем респектабельного костюма-тройки от-кутюр в сочетании с канареечного цвета рубашкой и головокружительно ярким многоцветным галстуком. И шкаф, и джакузи были бонусом сверх соцминимума, а потому со счета Влада на счета поставщиков услуг перекочевало несколько максов, щедро капнув налоговыми отчислениями в бездонные закрома Родины.

Влад считал, что может себе позволить хорошо выглядеть и неплохо одеваться – в отличие от большинства жителей сквота, у него была работа. Причем работа высокооплачиваемая и любимая, что в эпоху всеобщего достатка и гарантированного удовлетворения насущных потребностей среднестатистических граждан выглядело по меньшей мере странно. Но за возможность заниматься любимым делом Государству можно и приплатить – через посредничество поставщиков бонусных услуг. Это выглядело вполне справедливым.

Критически оглядев себя в зеркале, Влад остался в целом доволен увиденным. Цапнув из воздуха сомнительного происхождения темпоральный модуль от «Ориассио», он в два движения слепил из пены браслет и украсил его зародышем циферблата. Мгновение спустя сформировавшийся хронометр, пикнув, настроился через спутник на точное время Столицы и увесистой змейкой скользнул на левое запястье.

«Так-то лучше!» – подумал Влад.

* * *

Зуммер заставил вибрировать стены в комнате. Входящий звонок на домен Влада пробудил бурю активности в среде дремавших до этого мобилов. Несколько эскадрилий в цветах конкурентов сшиблись и устроили настоящий воздушный бой за право принять звонок. Немного полюбовавшись танцем глянцево блестящих крылатых телец, Влад, оставаясь патриотом своей фирмы и своей страны, молниеносным броском выхватил бирюзовую тушку производства родного радиозавода с Олимпийским Мишкой на панельках. Мельтешение остальных наномошек тут же прекратилось: уважая неотъемлемое право Потребителя выбирать, представители проигравших фирм понуро удалились, на всякий случай держась в пределах досягаемости, буде Потребитель сподобится передумать.

Счастливо попискивая в руке, «Медвежонок (зарегистрированная ТМ)» развернул параболу антенны, но Влад, зная слабые места собственного детища, как никто другой, и памятуя о том, что сквот перекрывается зонами устойчивой связи лишь частично, щелчком пальцев подозвал ближе двух зависших в воздухе близнецов мобила. За пару секунд мановением пальцев трансформировав всю троицу в весьма приличный по мощности и качеству приема спутниковый «Медведь (зарегистрированная ТМ)», Влад наконец лизнул клавишу приема.

– Эй, аллё, привет! – ворвался в спокойное размеренное течение Владова утра раскатистый голос Василька.

Влад поморщился и откусил один из динамиков на мобиле. «Медведь (зарегистрированная ТМ)» обиженно засопел, но громкость стала приемлемой. Пена, из которой было построено тело мобила, вкуса не имела и хрустела на зубах, как печенье. Выплюнутый динамик мигом схрупали примчавшиеся на звук падения нанососы.

– Привет, Василь, – без особой радости ответил Влад. Привычка Василька едва ли не ежеутренне звонить ему домой прямо перед работой спустя годы знакомства так и оставалась для него непонятной. – Ты по делу?

– Ну так самос! – радостно закричал в ухо Василёк. – Я тут такой екземпляр отловил в Привилегированных Кварталах, закачаешься! Уделает твоего сосунка на раз!

– Не части́, – осадил Василька Влад, воровато оглянувшись и прекрасно осознавая совершенную бесполезность этого действия.

Большой Брат всё равно увидит, что только пожелает, да и услышит… если только захочет. Не стоило лишний раз привлекать его внимание, говоря не то что надо, и не там где следует. Всё, что говорилось в сквотах о Привилегированных Кварталах и их жителях, пристально изучалось специально обученными людьми на предмет выявления ростков недовольства… и, возможно, прополки этих ростков. Обычно это достигалось еще большей демократизацией свободы потреблять… Но Влад, по отечественной привычке, на всякий случай считал, что никакой пряник не может быть безразмерным и время затягивания гаек не за горами.

– Минуту подожди, я видео включу!

– Лады, – согласился Василёк, тоже, видимо, струхнувший своей внезапной храбрости.

Пены на подоконнике всё еще было предостаточно. Влад скатал ее в должного размера колобок, раздавил в психоделично узорчатый блин, в который вдавил «Медведя (зарегистрированная ТМ)» и пролетавший поблизости видеочип «Канссони». Блин пошел зеркальной рябью и родил в своем центре счастливо улыбающуюся рыжую физию Василька.

– Во! – душераздирающим шепотом изрек тот и протянул к передатчику сжатый кулак. Немалых, кстати, размеров. И, расплываясь в улыбке, разжал поросшие рыжим волосом пальцы.

На ладони у него сидел, нахохлившись, слегка помятый мобил. Серо-стальной оттенок надкрыльев, эргономически безупречный обвод тела, внушающий уважение размах антенн и кокон свернутого экрана в подбрюшье без малейших сомнений позволял опознать в мобиле венец современной эволюции средств мобильной связи в лице бесподобного «Вирттого Мега».

Влад изменился в лице, и это не ускользнуло от блекло-синих глазок Василька.

– Ага! – победоносно вскричал он, и пальцы его торжествующе сомкнулись над плененным мобилом. – Что, съел, бродяга? Потянет твой-то против мово?! Дудки!

– Что ж ты, Василий… – холодея внутри от предчувствия близкой беды, укоризненно протянул Влад. – Где ж твоя верность уставу фирмы? Где твой патриотизм, в конце-то концов?!

– Святого не трожь! – сделался сразу вдруг строгим Василёк. – О нашем общем благе радею. Негоже на рынок недоделку выпускать! Вот докажет твое отродье, что пусть не лучше вот таких вот, – рыжий потряс кулаком, – так хотя бы наравне – тогда и в путь-дорогу. Рынок завоевывать. А до тех пор – ни-ни! Сам же себе в глаза смотреть не сможешь, коли конкуренты нас сожрут по причине твоей недоработки.

– Не смогу, – уныло подтвердил Влад. – И всё же… Ну что ты так сразу?! Это ж, – он кивнул на Васильков кулак, – гений адаптивности! А наш…

– Вот в этом и задача твоя заключается – чтоб и наш таким же гением стал, – Василёк был неумолим. – Халтуры не пропущу. Ни под каким соусом. И сроку тебе – сегодня. Не более!

– Но…

– Никаких «но»! – Василёк победоносно ухмыльнулся. – У меня весь ОТК результата сегодняшнего теста ждет. Так что уж постарайся, чтоб не стыдно было людям в глаза глядеть.

Влад обреченно махнул рукой.

– Ставки какие? – напоследок спросил он.

– Какие надо ставки, – сурово ответствовал начальник Отдела Техконтроля. – Должен будешь кругом, ежели не постараешься как след. Будь здоров!

Василёк отключился.

С минуту Влад, бледнея лицом и бессильно сжимая кулаки, таращился в пространство.

Неверной походкой прошел на кухню, к холодильнику. Взял из морозилки два герметично закрытых контейнера и убрал их в карман. В контейнерах шуршало и постукивало. Влад не обращал на это внимания, невидящим взглядом обводя свое жилище, внезапно обрыдшее до глубины души. Потом, взяв себя в руки, решительно шагнул к двери.

– Режим очистки! – скомандовал он квартире на пороге.

Тысячи обреченных на смерть неживых безглазых лиц покорно провожали его взглядами.

Дверь закрылась, чавкнув гермоуплотнителем.

За спиной, приглушенные толщей двери, взвизгнули распылители дестаба, и покинутая квартира наполнилась слышным даже отсюда оглушительным шуршанием тысяч ножек, которое быстро прекратилось.

Встроенные пылесосы вымели покрывшую пол безжизненно-бурую пену наружу, и она хлопьями пепла закружилась в восходящих потоках воздуха, поднимаясь всё выше.

Снабженные сканерами соответствия подоконные порты гостеприимно распахнулись в ожидании новой партии сертифицированных наногостей.

Квазижизнь шла своим чередом.

* * *

С открытой галереи Владова этажа открывался замечательный вид на широко раскинувшуюся во всех направлениях, насколько глаз хватал, Златокаменную.

Высотные башни Центра царапали шпилями набухшее влагой небо, и солнечные лучи, прорываясь сквозь облачную пелену колоннами золотистого цвета, играли на бронзированных боках поднебесных исполинов. Сквоты, окружающие Центр, сугробами покрывала выпавшая за ночь пена, флуоресцирующая всем спектром неестественно ярких цветов; над Зонами Франшиз хаотическое буйство красок приобретало относительную упорядоченность: здесь доминировали цвета корпораций, пытавшиеся сложиться в узоры корпоративных гербов и знамен. Цвета конкурентов турбулентными завихрениями вливались на чужую территорию с границ участков, диффундируя друг в друга и пытаясь размыть вражеские рисунки и логотипы. Это было совершенно безумно и удивительно красиво.

Медлительные туши гостранспортов доставки с грацией китов плыли над морем крыш, щедро рассыпая над Столицей пену из своих бездонных чрев. Радужные шлейфы тянулись за ними, наглядно демонстрируя охватившее Державу изобилие. Ветер подхватывал цветные занавесы и рвал их на части о крыши, балконы, провода, леса антенн и жадные рты раструбов Центров концентрации над моллами и пунктами соцснабжения. Долетавшие до земли хлопья немедленно подхватывала поземка, закручивая их в смерчи над автострадами и сугробами нагребая во дворах.

Среди транспортов, величаво несущих над городом свои необъятные тела, суетилась юркая небесная мелочь: экспресс-курьеры сертифицированных поставщиков засевали территории, арендованные хозяевами начертанных на их бортах брэндов, фирменными наносекомыми. За их перемещениями придирчиво следили хищные хоботки установленных на крышах высоток Лицензировочных Турелей; время от времени доносящийся издалека треск высоковольтного разряда сообщал о том, что очередной поставщик контрафактных услуг недосчитался очередного беспилотного сеятеля. Пиратов было много, курьеры – дешевы, час пик – близок, а посему разрядники трещали всё чаще, по мере того как город просыпался, выплескивая на улицы всё новых и новых потенциальных потребителей нелицензированных услуг.

Тихая война в поднебесье не прекращалась ни на минуту. Вливающиеся в симфонию треска поднебесной битвы тихие хлопки акустических пушек с орудийных консолей самих курьеров звучали современным гимном конкурентной борьбе. Полимолекулярная труха, оставшаяся от курьеров-конкурентов, распыленных в схватке одобренного государством стремления заработать с незаконной жаждой наживы, смешивалась с несущимися к земле потоками пены и роями наномошек, ложась на плечи и головы спешащих на работу потребителей невесомым бременем гражданской ответственности.

Согласно новой государственной доктрине, гражданин обязан был потреблять. И гражданин потреблял. Благо для этого достаточно было лишь нагнуться и зачерпнуть с мостовой пригоршню пены… или, если уж было совсем лень, зайти в ближайший пункт соцснабжения, молл или – при должной кредитоспособности – в нанобутик.

Услуги по соцминимуму, перечень которых был далеко не мал и становился день ото дня всё обширнее с ростом конкуренции среди поставщиков услуг, гарантировались Государством, а финансировались рвущими каждый на себя одеяло рынка конкурирующими брэндами. Финансовые вливания в казну были как никогда щедры; ручейки налоговых отчислений за право деятельности на территории Державы давно уже превратились в бурные полноводные реки; в жизнь полным ходом, на совершенно законном основании, воплощался давний секрет коммерческого успеха: «Не подмажешь – не поедешь».

Ехать хотели все, и ехать быстро.

Как выяснилось в ходе капиталистического соревнования, быструю езду по магистралям Рынка любил не только русский поставщик и производитель, и щедрость оказалась вдруг непременной чертой не одной лишь загадочной русской души. Щедрость поощрялась самым действенным образом: простой арифметической прогрессией. Больший взнос позволял вносителю покрыть большую часть рынка услуг, и ограничений на материальное выражение готовности поставщиков служить вящему благу Державы не существовало.

Чиновничий аппарат захлебнулся в потоке хлынувших сквозь его цепкие пальцы материальных благ. Взяточничество самовыродилось и кануло в Лету, превратившись в инструмент государственной политики. Потребитель потреблял, Потребитель делался всё разборчивее, Потребитель привередничал. Поставщик лез из кожи вон в бесконечной борьбе за себя, проявляя чудеса нечеловеческой щедрости и обеспечивая безостановочный приток средств в казну. Государство же, снисходительно улыбаясь конкурентному копошению у подножия своей Башни из слоновой кости, холило и лелеяло Потребителя, гладя его по миллионам смышленых голов и ежеминутно увеличивая соцпакет. Между терминами «гражданин» и «Потребитель» всё прогрессивное человечество давно уже поставило знак равенства.

Пустив козла поставщиков услуг в огород отечественного Рынка, Держава ухитрилась сделать конкуренцию действительно двигателем прогресса, не отдав Потребителя на растерзание акулам бизнеса, а обеспечив его всеми мыслимыми свободами, главной из которых стала Свобода Выбора – пусть и касалась она лишь сферы услуг и материальных ценностей. Законодательным актом проведя в жизнь ограничение на срок службы изделий (действия предоставляемых услуг) и приведя основную массу материальных ценностей к знаменателю одноразовости, Держава тем самым предельно обострила конкурентную борьбу поставщиков за Потребителя, обескровив их и заставив сосредоточиться исключительно на этой борьбе, превратив ее в бесконечное соревнование умов и технологий.

Технологии, сказочно подешевев, позволяли рядовому обывателю уже после минимального инструктажа пользоваться такими благами цивилизации, которые не снились и богачам прошлого; подобные волшебству, они наделили Потребителя возможностями, доступными ранее лишь богам. Будучи настоящей магией, уже через поколение они воспринимались как должное, и сложно было представить, что когда-то – совсем недавно – мир был совершенно иным. И уж вовсе невозможно было представить себе будущее этого мира без технологических чудес…

Вот тут-то и крылся подвох.

Подсадив всю страну на иглу сверхдешевой и сверхпростой технологии, сделав Изобилие неотъемлемой частью повседневности, Государство оставило последнее слово за собой, монополизировав производство и поставки пены.