Текст книги "Наука в курьезах. Истории о необычных открытиях"

Ученье – свет

«Ваше сиятельство, призывая на вас Божью благодать, прошу принять архипастырское извещение: на ваших потомственных исконных владениях прожектеры Самарского технического общества совместно с богоотступником инженером Кржижановским проектируют постройку плотины и большой электрической станции. Явите милость своим прибытием сохранить божий мир в Жигулевских владениях и разрушить крамолу в зачатии… Епархиальный архиерей преосвященный Симеон, епископ Самарский и Ставропольский. Июня 9 дня 1913 года».

Это было начало двадцатого века. Россия встречала электрификацию.

Общество электрического освещения основали ещё в 1886 году. Только вот с освещением в стране было пока туговато: первые электростанции едва начинали появляться, принадлежали они частным владельцам. Россия в этой сфере сильно отставала от западных держав, хотя вроде бы и на месте не стояла. В Москве открылась трамвайная линия, потом городская Дума одобрила план строительства метро. Но в жилых домах по-прежнему царил сумрак.

Как вы думаете, многие ли могли похвастаться тем, что были на «ты» с самим Лениным? Одним из тех немногих был Глеб Максимилианович Кржижановский, большой специалист в электротехнике, которых тогда можно было тоже пересчитать по пальцам. Когда он отправил Ленину, товарищу своей юности, свою статью «Задачи электрификации промышленности», немедленно получил хвалебный отзыв и просьбу написать то же самое, только не научным, а доступным для рабочих и крестьян языком. А через некоторое время уже возглавлял специально созданную Государственную комиссию по электрификации России – ГОЭЛРО.

План был невероятен по своей амбициозности и размаху. Это походило на подготовку ещё одной революции, только не политического, а научно-технического толка. За разработку «сценария» засела комиссия из профессоров и инженеров-электротехников – всего около двухсот человек – среди которых так и выделялся не совсем по-большевистски выглядящий Павел Флоренский, философ и инженер в одном лице; на заседания он, как и всюду, ходил в рясе.

Заседание комиссии по разработке плана ГОЭЛРО

Перво-наперво следовало придумать грандиозному проекту соответствующее название, естественно, аббревиатуру – по тогдашней моде. Но «Государственная комиссия по электрификации России» никак не хотела красиво «сокращаться». ГОПЭЛРО, ГРЭК, ЭЛЕРОС, КОПЭРО, ГОСКОПЭЛЬ… Или, может, ГОП? «ГОП не пойдёт, – сказал Кржижановский. – Будем созидать дальше, а то лишат селёдки». Селёдку, сахар и муку полагалось получить в качестве награды.

Когда десятки вариантов названия после долгого и скучного обсуждения были отвергнуты, у Карла Круга неожиданно появилась идея аббревиатуры «ПОСКОДО». Что означало это нелепое ПОСКОДО? «Пошли скорее домой»! Почтенная комиссия рассмеялась и, наверное, уже последовала бы этому совету, если бы Генрих Графтио не додумался до «ГОЭЛРО». На том и порешили.

650-страничный том с описанием проекта был готов через десять месяцев и доставлен точно к «порогу» Всесоюзного Съезда советов 22 декабря 1920 года. Художник Шматько запечатлел, как всё происходило: делегаты собрались в Большом театре и внимали Ильичу. На сцене развернули огромную карту, на которой во время доклада вспыхивали лампочки – там, где один за другим, как по волшебству, скоро появятся электрифицированные районы. Дефицит электричества в стране на тот момент был таким, что для освещения этой карты пришлось выключить единственную зажжённую в зале люстру.

Собравшиеся долго аплодировали. Один человек в тулупе поднял руку и робко произнёс: «Слово-то уж больно корявое, ГОЭЛРО. Не поймут его крестьяне, Владимир Ильич». «А вы, батенька, делегат? – поинтересовался Ленин. – Вы и объясните, что это слово должны отныне все выучить наизусть!».

Громадный объем работы предполагалось выполнить в очень короткие сроки: за десять лет построить тридцать электростанций. А параллельно – и предприятия, обеспечивающие эти стройки всем необходимым, и предприятия-потребители будущих киловатт. Развитие не только энергетики, в всей экономики означал этот план ГОЭЛРО.

Запад не верил и веселился. «Сверхфантазия», «электрификция», – писала иностранная пресса о затее русских. Писатель Герберт Уэллс, побывав в гостях, опубликовал книгу «Россия во мгле». Сквозь эту мглу он всё же разглядел грандиозность замысла и поразился ей: «Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной, равнинной, покрытой лесами стране, населенной неграмотными крестьянами, лишенной источников водной энергии, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность?». Уэллс решил, что Ленин «впал в утопию».

Но через покрытую лесами страну потянулись линии электропередачи. Спустя десять лет программа были уже перевыполнена: вместо тридцати электростанций выросли сорок, повсюду зазолотились окошки в домах.

Вот так светлые головы в самый тёмный день года осветили целое государство.

Похищение Плутона

Прославленный философ Гегель, человек влиятельный, заявлял безапелляционно: «В нашей Солнечной системе не может быть более семи планет!». Но своевольные потомки почему-то его не послушали. Да и Солнечная система не спешила с ним соглашаться.

Ещё недавно школьные учебники утверждали, что вокруг Солнца вращается отнюдь не семь планет, а ровно девять. И у нас не было основания этому не верить. Ведь технический прогресс шагает вперёд, и уж в своей-то Солнечной системе мы точно не заблудимся!

Но скажите об этом сегодняшнему школьнику (при условии, что он иногда заглядывает в книжку), и вероятнее всего, он поднимет вас на смех. Потому что планет теперь не семь и не девять. А ровно восемь.

Интересненькое дельце… Вообще-то, наука работает для того, чтобы совершать открытия, а здесь прямо какое-то закрытие получилось. Куда же подевалась одна из планет?

На свете мало что достаётся просто так, за здорово живёшь. Вот и для того, чтобы гордо именоваться планетой, оказывается, нужно пройти сложнейший кастинг.

Слово планета переводится с древнегреческого как «странник», «блуждающий». Тогда, в древности, блуждать по небу было вполне достаточно, чтобы тебя называли планетой. А теперь совсем другое дело. Теперь есть целый Международный астрономический союз (МАС), который решает, достоин ты этого гордого звания или в чём-то не дотягиваешь. После долгих дебатов почтенный комитет сошёлся на трёх главных признаках настоящей планеты. Она должна вращаться вокруг Солнца, иметь достаточную массу и сферическую форму и, наконец, рядом не должно быть других тел сравнимого размера.

Плутон

Тогда-то и выяснилось: Плутон не проходит по третьему условию.

Размеры Плутона точно подсчитали относительно недавно, ведь во времена его открытия в 1930 году еще не было мощных телескопов, а находится Плутон очень далеко от Земли. И теперь, измерив, пришли к выводу, что его массы недостаточно для сдвига чужих орбит. Плутон гораздо меньше своих «соседей» и ненамного больше собственного спутника Харона.

И даже химический состав Плутона – не как у всех. Он похож на ледяной шарик, в то время как остальные кто сплошь из силикатов и железа, кто из водорода и гелия.

В 2006 году МАС принял судьбоносное решение исключить Плутон из разряда планет. И перевели беднягу в планетоиды, то есть в карликовые планеты.

Харон перестал считаться его спутником и тоже был отнесён к карликовым планетам. А потом MAC вообще предложил называть их с Плутоном двойной карликовой планетой, то есть Плутон как будто бы уже и не солист, а всего лишь один из дуэта.

Надо сказать, это не первый подобный случай. Были времена, когда астероид Церера считался десятой планетой Солнечной системы. Почти полвека продержался он на престижной позиции с того момента, как его открыли в 1801 году. Но позже этот выскочка был разжалован в астероиды.

Общественность была не на шутку озадачена новостью о Плутоне. В МАС пошли письма с просьбами восстановить статус-кво. Особенно волновались американцы, ведь честь открытия этого небесного странника принадлежала именно им: астроном Клайд Томбо стал вообще первым американцем в этой сфере. Он даже завещал после смерти отправить его прах на челноке к Плутону! Не успел он сделать открытие, как посыпались вопросы – а существует ли десятая планета? И вот на тебе… В английском языке даже появилось слово «оплутонить» – что значит «понизить, снять с должности».

Злые языки утверждают: вся эта история была подстроена только из чёрной зависти. Майкл Браун, не последний человек в МАС, обнаружил весьма похожий объект, которому дали номер UB313. Что же это получается: Томбо прославился, а об открытии Брауна никто толком и не услышит? Так и уровняли их объекты насильственным путём.

«Вот планета. Можете делать с ней все, что захотите», – сказал однажды Томбо. Ох, пророческими оказались его слова.

Но нашлись и те, кому МАС – не указ. В 2009 году сенат штата Иллинойс постановил, что Плутон всё равно будет считаться в их штате планетой. Жалко, что ли? А дату 13 марта (день получения телеграммы об открытии) вообще праздничной сделали! Праздник так и называется – День Плутона. Но, к сожалению жителей штата, выходным этот день всё же не стал.

И ещё хорошо, что хоть имя у Плутона не отняли! Удивительно, но придумано оно было 11-летней девочкой. Венеция Бёрни была внучкой оксфордского библиотекаря, и дед однажды зачитал ей вслух газетную статью про новую холодную планету. Ребёнок был развит не по годам и заявил, что такой планете точно подойдёт имя Плутона – бога подземного царства из греческих мифов. За свою эрудированность девочка даже получила от деда пять фунтов.

Получается, что иногда вместо новых открытий заново «переоткрываются» старые. Так что, возможно, Плутон ещё поборется за своё место под Солнцем.

Марс нерукотворный

«Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, науке это неизвестно!» – сообщал герой популярного фильма. Марс будоражит людские умы с тех самых пор, как Галилей увидал в примитивную подзорную трубу крохотный оранжевый диск. Чем мощнее становилась оптика, тем, казалось бы, больше тайн должно было приоткрыться. Но в случае с Марсом всё происходило абсолютно наоборот.

Вооружившись инструментами, любители астрономии начали высматривать и зарисовывать очертания марсианских океанов и континентов, вернее, пятна, которые за них принимали. Первое более-менее чёткое представление о поверхности красной планеты составил итальянец Джованни Скиапарелли. И оно поразило всех.

На Марсе оказались каналы! Словно паутиной, ими была покрыта поверхность планеты – прямыми, ровнёхонькими. Такими, какими природа создать их никак не могла.

Поразительно, неужели это дело рук разумных существ, представителей иной цивилизации? Неужели во вселенной мы не одни, и это подтверждается? Сам Скиапарелли такого не утверждал. Но едва только он обронил итальянское слово canali (которое вообще-то означало «проливы»), как народ, наслышанный о строительстве Суэцкого и Панамского каналов, воодушевился. Каналы, подумать только, каналы! Марсиане построили целую оросительную систему!

Ажиотаж охватил и астрономов. Они тут же углядели на поверхности Марса оазисы. Воображение рисовало пейзажи, напоминающие земные: зелень, прозрачные ручьи, солнечные равнины…

Чрезвычайно заинтересовался каналами миллиардер и бывший дипломат Персиваль Лоуэлл. Он сразу решил, куда он вложит своё состояние. В Аризонской пустыне, где триста ясных ночей в году и воздух кристально чист, он выстроил «Замок Марса» – обсерваторию с новейшим оборудованием, уединился там и начал наблюдения.

Но, как это ни странно, в свой мощный телескоп Лоуэлл не заметил никаких каналов. Как ни пытался он разглядеть их, ничего не выходило. Но вера в марсиан была слишком сильна, и Лоуэлл начертил свою карту рукотворных каналов и представил её учёным. Да не он один пошёл тем же путём: пресса пестрила всевозможными вариантами карты Марса с кардинально отличающимся расположением рукотворных каналов. По этому поводу разворачивались дискуссии, но в том, что эти русла в действительности существуют, почти ни у кого не возникало сомнений. Каналам даже давали названия, как у земных рек: Инд, Ганг, Нил.

Книга Лоуэлла про обитаемую планету стала бестселлером. Вслед за автором читатели представляли себе странных больших существ с хоботами и перьями, с шестью ногами… А ведь достаточно было вспомнить громкий скандал с «Большим лунным надувательством» (в 1835-м), когда газета «Сан» опубликовала цикл очерков про крылатых жителей Луны и их империю, немало подняв себе тираж.

С развитием фототехники появилась, наконец, возможность сделать снимки марсианской поверхности. Сначала они получались такими мелкими и нечёткими, что рассмотреть детали можно было только с помощью лупы или небольшого микроскопа. Но постепенно изображения делались всё лучше и лучше, и они опять же говорили в пользу концепции Лоуэлла и Скиапарелли.

Вплоть до середины двадцатого века, до полёта аппарата «Маринер-4», продолжалось всеобщее увлечение (и заблуждение). Зонд передал нам, землянам, первые фотографии пустынных марсианских пейзажей: безжизненное пространство, кратеры и никаких каналов. То есть образования на поверхности были, но их прямота оказалась сложной оптической иллюзией.

«Лицо» на Марсе

Шумиху, длившуюся несколько десятилетий, назвали «величайшим позором в истории астрономии». Но расстаться с мечтой тоже оказалось нелегко. После каналов пришлось развенчать новую модную «фишку» – марсианские лики. Печальное каменное лицо, на котором кто-то даже разглядел слезу, отчётливо выделялось на фотографиях участка поверхности. Что это: скала – не скала, сфинкс – не сфинкс? Фото обошло множество газет и журналов и тоже выглядело невероятно правдоподобно. Однако снимки с других ракурсов показали, что никакого лика не было и нет, а есть причудливая игра рельефа, света и теней.

А были ещё и марсианские вспышки… Их толковали то как внеземные сигналы, то как пожары в марсианских лесах и даже как военные действия между гуманоидами. Но снова это оказалось иллюзией – оптической. И по сей день планета развенчанных мифов таит в себе множество загадок.

Феи из Коттингли

Наука и потусторонний мир – что может быть несовместимее? Едва кто-нибудь где-нибудь заикнётся о чём-нибудь вроде ауры или сверхсознания, ему тут же кричат: «Лженаука!» и справедливо записывают в шарлатаны. Но дети, в отличие от взрослых, во всякие потусторонние штучки верят и иногда заражают своей верой самых закоренелых скептиков.

В Англии, в графстве Йоркшир, есть деревушка Коттингли. А в Коттингли есть знаменитый дом, где в 1917 году проживали двоюродные сёстры Элси Райт и Френсис Гриффитс. Элси было шестнадцать, Френсис десять. Девочки вовсе не думали запудривать мозги серьёзным дядям и тётям, но взрослые сами виноваты: кто заставлял их с младенчества пичкать детей байками про эльфов, фей и гномов?

Места в окрестностях Коттингли были живописные – зелёная поляна, прозрачный ручей. Сёстры зачастили на прогулки и подолгу пропадали за деревней. Однажды девочки вернулись мокрыми до нитки и на расспросы родителей отвечали, что упали в ручей, заигравшись с… феями. Над заявлением взрослые снисходительно посмеялись и даже не наказали провинившихся, но девчат такое несерьёзное отношение задело, и они во что бы то ни стало решили доказать, что не врут.

Элси как старшая и как посещающая занятия в фотостудии могла пользоваться отцовской фотокамерой с фотопластинками (конструкции Дагера). Она неплохо управлялась с этим громоздким прибором, и уже на следующий день потащила его к ручью. Скоро все домашние лицезрели её новое творение – фотопортрет Френсис в окружении целого хоровода маленьких симпатичных полупрозрачных крылатых фей.

«Что я говорила?» – торжествующе спрашивала Элси своего отца, который помогал ей с проявкой и с удивлением вглядывался в эти странные белёсые фигурки. Не поверив ни слову, он тайком обыскал мусорные корзины в доме на наличие каких-нибудь бумажных обрезков, но ничего не нашёл. Фей на берегу ручья тоже не встретил, но девочки объясняли их отсутствие неподходящей погодой.

Эта история и этот снимок так и остались бы в семейном архиве, если бы мать Элси не ходила на лекции в теософское общество. Как-то на занятии зашла речь о популярных легендах про «маленький народец», и женщина не смогла умолчать, что её дочка и племянница видели фей и даже сфотографировали их. Естественно, слова вызвали бурный интерес (и недоверие), и очень скоро фотоснимки были отправлены прямо в руки главы теософского общества Эдварда Гарднера.

Гарднер понял, что мешкать нельзя. Он мчится в Коттингли, прикупив новый фотоаппарат и сделав незаметные метки на фотопластинках: пусть девчата ещё поснимают! Прекрасные феи теперь чаще капризничали, но всё же удалось получить несколько новых снимков, на одном из которых они принимали солнечные ванны, а на других были запечатлены рядом с Элси и Френсис. Меченые негативы убедили Гарднера: феи на них присутствуют. Что ещё было нужно? Осталось объявить о чуде всему миру!

Сенсационная весть разлетелась мгновенно. Дошла она и до человека, которому по долгу службы положено быть великим скептиком – до Артура Конан Дойля. Но удивительное дело: Дойль уверовал в фей, как в самого себя, являясь, как ни странно, поклонником спиритизма. Он публикует статью с громким названием «Эпохальное событие – удалось получить фотографии фей!», и тираж журнала, её напечатавшего, был сметён с прилавков за несколько дней. Имена девочек и название местности были изменены, но это не помогло: в Коттингли хлынули туристы с сачками, которые обычно использовали для ловли бабочек, а Элси и Френсис начали повсюду узнавать.

Фотография с феями из Коттингли

За экспертизу подлинности фотографий взялись учёные. Конечно, нам с вами при нынешних возможностях обработки изображений трудно поверить, что такие кадры можно было вообще принимать всерьёз, но в те времена существовало не так уж много способов подделать снимок. Виртуозной подделкой считалось уже совмещение двух разных негативов, но здесь с негативами был полный порядок: следов студийной обработки они не носили. Кто-то из экспертов даже обратил внимание на перепончатые руки у фей – именно такие, как в старинных преданиях!

Надо отдать должное, учёные не спешили разделить этот общий восторг, но – поди ж ты – доказать обратное тоже не могли! Кто утверждал, что фей изображает группа танцовщиц с модными причёсками, кто говорил, что фотография просто не может быть настоящей, потому что фей не существует, и всё тут. Кстати, новых снимков получить уже не удавалось: фей якобы распугало всеобщее внимание. Но Гарднер и так уже начал неплохо зарабатывать на них, показывая слайды повсюду. Конан Дойль тоже читал лекции и опубликовал книгу, которая так и называлась – «Пришествие фей».

Позже двое членов общества по научному изучению паранормальных явлений Роберт Шиффер и Уильям Сполдинг сумели увеличить фотографии (даже это представляло трудность!). Им показалось, что обнаружились следы ниточек, на которые подвешены плоские фигурки. Только вот к чему подвешены?

От самих девочек не удавалось добиться ни слова. Лишь в 1971 году Элси и Френсис, уже в весьма почтенном возрасте, согласились на интервью, но однозначного ответа опять не дали. И только когда отыскалась старая детская книжка с удивительно похожими феями на картинках, дамы немножко «разговорились»: сообщили, что они всё-таки встречали сказочных существ, но сфотографировать их не успели, вот и пришлось вырезать из бумаги.

Бумажные феи крепились на траву и ветки при помощи длинных шпилек для шляп. «Ах, как мы с сестрой веселились, читая про перепончатые ручки! На самом деле мы не сумели как следует их вырезать» – смеялась взрослая Элси. Она к тому времени уже давно эмигрировала из страны, но спастись от навязчивого внимания так и не смогла.

Двум весёлым девочкам всего лишь хотелось играть возле ручья, а чтобы их не ругали за испачканные платья, пришлось придумать историю. Такого размаха, конечно, никто не ожидал.

А население словно прорвало. И дети, и взрослые уже повсюду «видели» фей и «играли» с ними. Появлялись всё новые и новые фотографии, но, конечно, мало кто верил, что это не подделки.

Поклонники фей из Коттингли находятся и сейчас. У них свои собственные аргументы: как удалось девочкам сделать такие аккуратные и красивые фигурки, почему не просвечивают сквозь бумагу шляпные шпильки и почему бы «саморазоблачению» не быть простым результатом давления? По этому поводу Френсис однажды сказала: «Я сыта всем этим по горло. Эти фотографии мне опротивели, я теперь вздрагиваю каждый раз, как вижу их снова».