Текст книги "Шалунья"

– Насколько мне известно, с мисс Крэллинг, мисс Монтгомери и леди Феоной, ваша светлость.

Брови вернулись на место.

– Очень хорошо.

– Рад, что вы довольны, ваша светлость.

– Я вовсе не доволен, Ройс.

Стянув вторую перчатку, герцог отправил ее за первой, не обращая внимания на слуг, которые выглядывали из-за дверей. Дверь в гостиную была открыта; его жена сидела спиной к двери и вышивала.

Герцог сунул руку в карман, нащупал короткое, всего в четыре строчки, послание, давшее ему возможность, а вернее – заставившее его предпринять путешествие в Лондон, молча бросил его герцогине на колени и объявил:

– Я здесь, сударыня.

Вздрогнув от неожиданности, герцогиня Ферт вскочила и, бросившись к мужу, схватила его за руки.

– Слава тебе Господи, вы приехали! – воскликнула она и поцеловала его в щеку.

Герцог сделал шаг назад и указал на письмо, которое упало и лежало на полу рядом с вышиванием.

– Я жду объяснений, – промолвил он.

– Все даже хуже, чем я опасалась, – проговорила герцогиня и, сев на стул, принялась обмахиваться одной рукой.

– Избавьте меня от театральщины, – приказал герцог. Нагнувшись, он поднял с пола письмо и с хрустом раскрыл его. – «Случилось самое худшее, – прочитал он, хотя за время поездки успел выучить и его, и то, что лежало во втором кармане, наизусть. – Боюсь, что Кэролайн влюбилась в простолюдина. Приезжайте немедленно, пока еще не поздно. Ваша Констанс». – Он посмотрел на жену. – Кто этот простолюдин?

– В него влюбились почти все самые именитые великосветские красавицы, – проговорила герцогиня, сжимая руки на коленях. – Насколько мне известно, он необыкновенно хорош собой, однако отнюдь не благородного происхождения.

– Кто он? – повторил Ферт, нахмурившись. Склонность жены к преувеличению и истерике была ему хорошо известна, однако он вполне допускал, что Кэролайн могла ради романтического увлечения поступить наперекор своим родителям.

– Кузен графа Эвертона.

Герцог замер. Ничего подобного он не ожидал.

– В таком случае его вряд ли можно назвать простолюдином.

– Но у него нет титула. И он ирландец.

– Понятно, – обронил герцог, строго глядя на жену. – И как зовут этого нетитулованного ирландца?

– Кристиан Райли. Все зовут его Кит.

– Ладно, – немного успокоившись, заключил герцог и направился к двери. – Прикажу заносить багаж. Похоже, сразу вернуться в Ферт мне не удастся. Придется сначала уладить это дело.

В таверну на встречу с отцом Кит так и не попала.

После того как Эвертон уехал, она выскользнула из Кейл-Хауса, наняла экипаж, проехала на нем полпути, а когда до таверны оставалось совсем немного, отпустила карету и пошла пешком под проливным дождем. Однако когда до места встречи оставалось всего полквартала, заметила в подворотне знакомую фигуру и, чувствуя, что ее прошиб холодный пот, нырнула в кондитерскую на углу.

Похоже, чутье не подвело ее: последние несколько дней за ней и в самом деле следили. Привалившись плечом к шероховатой каменной стене таверны, Белош, один из помощников графа Фуше, внимательно разглядывал проходивших мимо пешеходов. Усевшись у окна, Кит заказала кофе и горячую булочку. Если Белош в Лондоне, то и Фуше где-то поблизости. А этого просто не могло быть.

Сейчас, когда Наполеон в Париже вот-вот соберет армию, чтобы выступить против англичан, Жан-Поль Мерсье, один из французских аристократов, поддержавший первую великую революцию Бонапарта и являвшийся живым свидетелем этих событий, не должен быть в Лондоне, вдали от своего уважаемого господина. А если он здесь, то на это должна быть очень веская причина. Но по сравнению с завоеванием Европы перевозка грузов контрабандным путем не столь уж важна. И все-таки Фуше здесь, в Лондоне. И это можно объяснить лишь тем, что между Жан-Полем Мерсье и Стюартом Брентли не все ладно.

Кит просидела в кондитерской почти целый час, не спуская глаз с улицы, но больше никого из знакомых не увидела. Тогда она выскользнула за дверь и пошла обратно, так и не зайдя в таверну. Ей необходимо было рассказать Стюарту Брентли о том, что Алекс ее подозревает, однако ей были известны правила: с отцом разрешалось встречаться, только когда никого не было поблизости. Кит вытерла мокрое от дождя лицо и, поежившись, пошла дальше. Что бы Алексу ни было известно, он ни в чем ее прямо не обвинял. Оставалось пять дней, которые надлежало провести с максимальной пользой для дела. Правда, ситуация осложнялась присутствием в Лондоне Фуше и тем, что ее угораздило влюбиться в Алекса. «Ну да ничего, как-нибудь справлюсь и с тем, и с другим», – со вздохом подумала Кит.

Глава 12

– Ковер в библиотеке безнадежно испорчен, милорд, – объявил Уэнтон, входя в кабинет графа с чаем и бисквитами.

– Так выброси его! – рявкнул Алекс, не отрываясь от довольно длинного письма, которое он писал в Эвертон-Мэнор.

– Слушаюсь, милорд.

Как только дворецкий поставил поднос на стол, Алекс закрыл глаза, однако образ этой чертовой девчонки по-прежнему преследовал его. Чертыхнувшись, Эвертон снова открыл их и поставил в конце письма свою подпись. Ему и раньше доводилось целовать женщин, причем женщин опытных. Доводилось и спать с ними, причем в самых разнообразных местах, иногда в таких, какие и представить себе невозможно. И делал он это с удовольствием. Что ни в коей мере не объясняло, почему, с тех пор как он обнаружил, что Кит Райли на самом деле не юноша, а девица, у него никого не было.

Он пытался выбросить мысли о ней из головы, но ничего не получалось. Алекс раздраженно вздохнул. Самое неприятное заключалось в том, что он не мог затащить Кит в постель и не мог заставить ее отказаться от участия в неблаговидных делишках отца.

– Вот черт! – пробормотал Алекс, взъерошив рукой волосы.

Сегодня Редж пригласил его и Кит в «Сосайети», отметить предстоящий отъезд Кита. Алекс вспомнил, что перед отъездом решил кое-что сделать, но что именно, забыл. Он подошел к столу и, раздраженно вздохнув, принялся просматривать корреспонденцию, пока не наткнулся на то, что искал: приглашение от леди Крестен на вечеринку, которую должны были почтить своим присутствием самые смелые и самые сладострастные представительницы великосветского общества, что обещало сделать вечер весьма… приятным. Именно там Алекс впервые стал любовником Барбары Синклер, и произошло это два года назад.

Откинувшись на спинку стула, Алекс хмуро взглянул на приглашение. Сегодня одна мысль о том, что произошло тогда, была ему отвратительна. Разорвав приглашение, он выбросил его в корзину для мусора. Часы пробили четыре. Кит отсутствовала уже больше трех часов. И поскольку он дал ей понять, что подозревает ее, она наверняка сбежала. Эта девчонка сведет его с ума, и дальше так продолжаться не может. Чертыхнувшись от злости – хотя злился он больше на самого себя, чем на нее, – Алекс вытащил из стола красного дерева лист пергамента. Выдернув из чернильницы ручку, он решительно написал обращение и остановился.

Несколько долгих минут он продолжал сидеть с ручкой в руке, готовясь изложить в рапорте, что ему известно, кто является контрабандистом, которого так долго искали, но что-то его останавливало. Наконец, вздохнув, он снова воткнул ручку в чернильницу. Он знал, что Кит замешана в этом деле, но не мог ее выдать.

В этот момент хлопнула входная дверь и послышался веселый голос Кит:

– Добрый день, Уэнтон.

Скомкав бумагу, Алекс швырнул ее в мусорную корзину.

– Кит! – закричал он, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в холл.

Несколько секунд спустя дверь в его кабинет открылась, и вошла Кит. Ее мокрые волосы свисали по обеим сторонам лица. Одежда была ничуть не суше.

– Ты меня звал, Эвертон? – холодно спросила она, прислонясь к косяку двери, как будто ничего между ними не произошло. Лишь зеленые глаза, старательно избегавшие его взгляда, говорили об обратном.

Как же ему хотелось отвести с ее лба мокрые пряди волос, поцеловать мягкие, сладкие губы!

– Мы сегодня вечером встречаемся с Реджем и остальными, – холодно сообщил Алекс, хотя внутри у него все горело. – Не забудь.

– Я помню, – ответила Кит. – Пойду переоденусь, пока не заболела чахоткой.

Алекс кивнул.

– И подвяжи волосы, а то ты похожа на женщину. – И, медленно поднявшись, он направился к ней.

– Разве? – Кит коснулась рукой волос и замерла, словно хотела о чем-то спросить, но не решилась. – Алекс, – наконец отважилась она, – можно задать тебе один вопрос?

– Какой угодно, – прошептал он, прислонясь к косяку и пристально вглядываясь в ее очаровательное лицо.

Кит украдкой взглянула на него и поспешно отвела взгляд.

– У тебя есть портрет твоей матери?

Алекс ожидал чего угодно, но только не этого.

– Есть, – ответил он. – В танцевальном зале. Хочешь взглянуть?

– Да, – кивнула Кит.

Сделав ей знак следовать к лестнице, ведущей в восточное крыло особняка, Алекс пошел за ней. Они поднялись на второй этаж и очутились в холле, в который выходили две двери. Взяв со стола лампу, Алекс толкнул одну из дверей – обе оказались не заперты – и вошел первым. После смерти матери в этой комнате собирались всего один раз, вскоре после его женитьбы, однако порядок царил образцовый – натертый паркет блестел, канделябры были накрыты. На противоположной от двери стене висели два портрета в человеческий рост, каждый прикрыт тяжелым покрывалом. Подойдя к ним, Алекс молча откинул покрывало и поднял повыше лампу.

Взяв лампу у него из рук, Кит подошла поближе.

– Какая же она красивая, – прошептала она. – Сколько ей здесь лет?

– Примерно столько, сколько тебе. А папе – сколько мне. Эти портреты заказала художнику моя бабушка в первую годовщину их свадьбы. Сделала им подарок. – Его голос гулким эхом отдавался в огромном пустом зале, а накрытые канделябры тихонько позвякивали.

– У тебя ее взгляд, – заметила Кит, глядя на высокую темноволосую женщину со смеющимися серыми глазами, делившую эту пустую комнату со своим улыбающимся мужем. – Какая она была?

Оторвавшись от портрета, Алекс с улыбкой взглянул на промокшую насквозь светловолосую девушку.

– Она была очень похожа на тебя, разве что не носила брюк и не так часто ругалась.

– Я тебе не верю. – Кит застенчиво улыбнулась. Эта робкая улыбка нравилась Алексу больше всего.

– Нет, правда. Она была необыкновенно умна. Все мужчины ее боялись.

– Меня мужчины не боятся, – заметила Кит.

– Потому что считают тебя мужчиной. Ни один мужчина не потерпит, чтобы женщина была умней его. Считается, что женщина способна лишь на то, чтобы падать в обморок да ахать и охать.

Усмехнувшись, Кит повернулась к Алексу.

– А я никогда не ахаю и не охаю.

– Вот и я о том же.

Они стояли и смотрели друг на друга в желтоватом, зыбком свете лампы, и улыбка постепенно сходила с ее лица. У Алекса было такое ощущение, будто родители смотрят на них и смеются. А вот почему, он понять не мог. То ли радуются за них, то ли насмехаются над тем, что их сынок попал в переплет. Острое желание охватило Алекса с новой силой, хотя здравый смысл подсказывал, что он не должен ему поддаваться. Похоже, Кит догадалась об этом: судорожно сглотнув, она первой отвернулась и пошла к двери.

– Я должна переодеться, – тихо сказала она на ходу. – Хочешь, я помогу тебе их закрыть?

Алекс покачал головой.

– Это сделают слуги. Мне не хотелось бы оставлять их накрытыми. – Алекс смущенно улыбнулся, хотя ему казалось, что Кит понимает его чувства. – Не могу отделаться от ощущения, что им не нравится находиться в темноте и не видеть всего того, что происходит в доме.

Кит взглянула на Викторию Кейл, графиню Эвертон.

– Думаю, ты прав, – проговорила она и повернулась к нему. – Прости за сегодняшнее утро.

Алекс прерывисто вздохнул.

– Ты ни в чем не виновата, детка. – Он весь день думал над тем, как бы ему отшутиться, если вдруг разговор зайдет на эту тему. – Все никак не могу запомнить, что я не Дон Жуан, а Галахад.

По лицу Кит было видно, что она ни капли ему не поверила. Но она все-таки вернулась в Кейл-Хаус – значит, узнала еще не все, за чем приехала в Лондон. А потому Алекс нисколько не удивился, когда она, усмехнувшись, кивнула.

– А я все время забываю, что я Кристиан, а не Кристин.

На этом следовало бы и закончить, но в этот момент Кит протянула ему лампу и прошла так близко, что можно было дотронуться до нее, и Алекс не утерпел и шепнул:

– Дело не в забывчивости, а в том, что ты опять пытаешься меня обмануть. Но тебе это не удастся, Кристин. Я всегда буду видеть тебя такой, какая ты есть.

Кит остановилась и, на секунду застыв на месте, медленно повернулась.

– И какой же, месье?

– Очаровательной.

Алекс понимал, что не должен был этого говорить. Кит стояла так близко, что он едва сдерживался, чтобы не схватить ее в объятия и не заняться с ней любовью прямо на полу танцевального зала. И когда на лице ее мелькнула самодовольная улыбка, с которой Кит и вышла из комнаты, Алекс подумал, что рискнуть стоило. Тяжело вздохнув, он снова поднял лампу вверх.

– Правда она красивая? – обратился он к портретам. Родители по-прежнему улыбались. Наверное, радуются тому, что познакомились с ней, подумал Алекс. – Спокойной ночи, – прошептал он и потушил лампу.

Когда Алекс Кейл и Кит Брентли приехали в «Сосайети», Огастес был уже пьян, а веселье было в самом разгаре. Редж Хэншоу послал Алексу предупреждающий взгляд – не болтай, мол, лишнего. Что ж, подумала Кит, если бы ей дали секретное правительственное поручение, ей бы тоже вряд ли понравилось, если бы кто-то из ее соратников напился.

– Добрый вечер, мои дорогие. – Кивнув, она опустилась на стул рядом с Огастесом, надеясь извлечь пользу из его невменяемого состояния. Еще одна такая стычка с Алексом, что произошла сегодня утром, и – хочет она этого или нет – из Лондона ей придется убираться. Времени оставалось в обрез. – А где Фрэнсис?

– Поехал к своей бабушке, – ответил Редж. – Просил передать тебе извинения по поводу своего отсутствия.

– Она что, заболела? – спросила Кит, беря из рук Алекса бокал с бренди и встретившись с ним при этом взглядом.

Он слегка улыбнулся, блеснув глазами, и отвернулся. От этого взгляда Кит мучительно вспыхнула и поспешно отпила большой глоток горячительного напитка, чтобы списать румянец на его воздействие.

Огастес, лихо осушив свой бокал, ответил:

– Она уже лет пять находится при последнем издыхании, а все ее внуки борются друг с другом за право называться ее любимцем. Фрэнсис периодически ее навещает и пытается выманить при этом несколько соверенов, а она их ему дает, но за это таскает его за собой по всему городу, как последнего идиота.

– Ну и тоска, должно быть, – заметила Кит.

Девлин взглянул на нее.

– Я говорил ему, что она выставляет его на посмешище, но он продолжает к ней ездить. Без денег ведь не проживешь.

– Это уж точно, – согласилась Кит.

Краешком глаза она заметила, что Алекс продолжает на нее смотреть. Придется стукнуть его по ноге, если не прекратит. Кузены никогда не смотрят так друг на друга. Девлин уже пьян и может этого не заметить, но Редж еще достаточно трезв.

– Кстати, если уж разговор зашел о деньгах, – вмешался Хэншоу, – сегодня, друзья, я угощаю.

Алекс наконец перевел взгляд на Реджа.

– Это еще по какому случаю?

– Леди Кэролайн согласилась отправиться на пикник с нашим бесстрашным героем, – ответил Огастес, вертя в руке пустой бокал.

– Думаю, она согласилась только потому, что надеется получить от меня какую-нибудь информацию о тебе, Кит, – хмыкнул Редж. – Однако любое внимание от нее я воспринимаю как добрый знак.

Теперь настала очередь Кит нахмуриться.

– Не знаю, почему ты постоянно намекаешь на то, что она в меня влюблена, – буркнула она. – Я с ней и двумя словами не перекинулся.

– Все очень просто, – подал голос Огастес, откидываясь на спинку стула. – Редж из кожи вон лезет, чтобы угодить Кэролайн. Она уже успела узнать его как свои пять пальцев. А ты для нее – тайна за семью печатями. Тебя еще предстоит досконально исследовать и открывать.

Кит пристально посмотрела на него, пытаясь понять, не вкладывает ли Девлин в свои слова какой-то тайный смысл. Она перевела взгляд на Алекса. Он тоже смотрел на виконта, причем с таким холодным недоверием, что Кит оторопела. Так обычно смотрит человек, которому известна тайна, которой он ни с кем не желает делиться. У нее даже мурашки побежали по спине.

– Никакая я не тайна, – хмыкнула она и на секунду почувствовала на себе взгляд синих глаз Алекса. – Я просто стараюсь не наступить Реджу на любимую мозоль.

– Как это мило с твоей стороны – проявить такую галантность, мой дорогой мальчик, – похвалил Огастес. – Хорошо бы нам всем научиться так сдерживать себя. Учись у своего кузена, Эвертон.

– Кстати, об учении, – встрял в разговор Редж – как показалось Кит, чересчур поспешно. – Я думал, Алекс, ты собирался преподать Барбаре урок, а ты, напротив, был с ней вчера так любезен.

– Ты же знаешь мой принцип, – рассеянно бросил Эвертон, не отрывая взгляда от Девлина, – никогда не сжигать за собой мосты. – И, поставив локти на стол, подался вперед. – Тебя что-то беспокоит, Огастес? – спросил он, и Кит почувствовала в его голосе негодование.

– Меня, мой мальчик? Абсолютно ничего. – Девлин принялся не спеша наполнять бокал. – Хотя меня и удивляет, – заметил он, глядя на напиток, – как по-разному вы с Реджем ухаживаете. Он всеми силами добивается расположения не только понравившейся ему женщины, но и всей ее семьи.

– Огастес, – пробормотал Редж, озабоченно взглянув на Алекса.

Кит, однако, тема разговора была крайне интересна. В последнее время подробности короткой женитьбы Алекса занимали ее больше, чем ей хотелось бы. Она взглянула на Девлина. Тот так и сверлил ее взглядом. Похоже, заметил, что ей любопытно.

– Ты ничего не знаешь, парень? Позволь, я тебе расскажу. Нашему Александру в отличие от Реджа не было нужды завоевывать женщину. Будущий граф Эвертон, Александр Лоренс Беннет Кейл, мог выбрать себе любую, какую только пожелает, а выбрал мою сестру. – Девлин рассмеялся пьяненьким смехом. – Женщину, которая его ненавидела.

– Хватит, Огастес! – в голосе Алекса прозвучала угроза. Взгляд его, непроницаемый и мрачный, был устремлен на сгущавшиеся за окном сумерки, губы плотно сжаты. Кит догадалась: он вне себя от ярости.

– Да будет тебе, Эвертон. Нам с Реджем эта история известна, а Кристиан, в конце концов, твой родственник. – Взгляд виконта вновь переместился на Кит. – Они прожили вместе полгода, и каждая минута этой жизни была кромешным адом. Спроси его, если не веришь, и он тебе подтвердит, что это так.

– Боже правый, Огастес, – пробормотал Редж и, вскочив, повернулся к Алексу лицом. – Не знаю, что на него нашло, но он весь вечер такой. Отвезу-ка его домой.

Он положил руку Девлину на плечо, однако тот стряхнул ее и, хмыкнув, продолжал:

– По-моему, она его побаивалась. Они практически не общались друг с другом, и когда она заболела и у нее поднялась высокая температура, он узнал об этом только через три дня. А потом ты еще ждал… постой, кажется, целый день, прежде чем послал за врачом?

– Она сама на этом настояла. – Заметив, что взгляд Алекса стал холодным и чужим, Кит вскочила.

– Пойдем, кузен, – проговорила она, стараясь не смотреть на Огастеса, на губах которого играла легкая улыбка. – Он слишком пьян, чтобы понимать, что оскорбляет не только тебя, но и Мэри.

– Разве? – удивился виконт, вливая в себя бренди. – Я вовсе этого не хотел.

Со скрежетом отодвинув стул, Алекс встал.

– Если бы ты не был пьян как свинья, Огастес, я бы вызвал тебя на дуэль! – рявкнул он. – Впрочем, даже пулю на тебя тратить, и то жалко. – И, круто повернувшись, Алекс направился к двери.

Кит бросилась за ним.

– Кристиан! – позвал Огастес.

Кит остановилась. Она чувствовала, что, лишившись друга, виконт не прочь поговорить. А поскольку он и в самом деле здорово набрался, выудить из него информацию не составит никакого труда. И все-таки она не станет этого делать. Вздохнув, она взглянула на дверь, за которой скрылся Эвертон.

– Мне нечего тебе сказать, Девлин, – бросила она и выскочила во тьму.

Алекс уже сидел в фаэтоне. Кит уселась рядом с ним.

– Чертовски неприятно закончился вечер, – заметил он и стегнул лошадей.

– Завтра он даже не вспомнит о том, что говорил, – сочувственно сказала Кит, украдкой взглянув на Алекса.

– Еще как вспомнит, – возразил граф. – У этого чертова навозного червя память не хуже твоей. – Он вздохнул. – Но самое неприятное в том, что он прав.

– Меня это не касается, – спокойно сказала Кит, хотя ей очень хотелось узнать, что же произошло с его женой.

Несмотря на поздний час и витавшую в воздухе прохладу, на углу улицы стояла девушка и продавала апельсины. Остановившись, Алекс махнул ей рукой. Она бросилась к фаэтону и, получив от Эвертона флорин, вручила ему два апельсина. Один из них он тут же предложил Кит. Не отрывая глаз от его лица, она вытащила из-за голенища сапога нож и принялась медленно чистить сочный плод, а Алекс стегнул лошадей.

– Как тебе известно, мой отец умер четыре года назад, – начал Алекс, не сводя глаз с проезжавших мимо экипажей. – Им с мамой очень хотелось внуков, и они то и дело меня поддразнивали на этот счет. Но после того как мама умерла, отец больше не заговаривал об этом. – Алекс взглянул на Кит. – Когда он умер, я вдруг понял, что остался единственным наследником титула и после моей смерти мне некому будет его передать. И у меня появилась навязчивая идея получить наследника. Немедленно.

– И ты влюбился в Мэри Девлин, – тихо проговорила Кит, вертя в руках апельсин, и, поймав себя на абсурдной мысли, что ревнует к умершей женщине, которая завоевала сердце Алекса, недовольно поморщилась.

– Я был знаком с Огастесом со времен учебы в Кембридже. Естественно, он представил меня своей сестре, когда та стала выезжать в свет. Мэри произвела на меня впечатление изящной, спокойной, элегантной девушки. – Он вздохнул. – Именно такой, какую обычно молодой идиот присматривает, чтобы она родила ему детей.

– Но ты же говорил, что она была идеалом, – заметила Кит, разглядывая его профиль.

– Была. Только я не был.

– Ты? – удивилась Кит. – Но ведь ты… – «Но ведь ты великолепен», – хотелось ей сказать, однако она не осмелилась.

Алекс поморщился.

– Как я уже говорил, ее не интересовали ни карты, ни бильярд, ни бренди. Она придерживалась того мнения, что женщина, которая любит читать или увлекается политикой, просто «синий чулок». Так что у нас было мало общего. И мои… гм… домогательства, как мне кажется, ее возмущали, хотя, естественно, она никогда мне этого не говорила. Она безропотно мне отдавалась, поскольку другого способа забеременеть еще не придумали, а она считала себя обязанной родить ребенка. И поверь мне, я старался как мог, чтобы ей было не слишком противно.

Кит смотрела на него, не в силах понять, как Мэри Кейл не поддалась его обаянию.

– Вот черт! – наконец бросила она.

Алекс стрельнул глазами в ее сторону и рассмеялся.

– Прости, детка, – наконец проговорил он. – Сама виновата, что стала слушать.

– Она была не права, Алекс, – решительно проговорила Кит. Ну и дура же эта Мэри, подумала она, но сказать это вслух не решилась.

– Это ты так считаешь. Но так или иначе, спустя несколько недель после нашей так называемой семейной жизни мы с Мэри виделись друг с другом только тогда, когда нам надлежало где-то вместе появиться. Она проводила все дни напролет в гостиной со своими подружками-сплетницами. У нас даже спальни располагались на разных этажах, поэтому я узнал, что она лежит с высокой температурой, только на четвертый день. – Он бросил взгляд на свои руки, сжимавшие вожжи с такой силой, что пальцы побелели. – Я не желал ей смерти, однако, не стану скрывать, испытал облегчение, когда она умерла, поскольку страшно было даже представить себе, что пришлось бы так мучиться до конца жизни. Огастес был прав: ей нравилось быть графиней Эвертон, но меня она ненавидела. – Он горько усмехнулся. – По крайней мере я могу теперь сказать своим предкам, что сделал все, что мог, и если они думают, что я еще раз готов через это пройти, пускай отправляются ко всем чертям.

Кит почувствовала к Алексу острую жалость. Он зря растрачивал свое время на таких женщин, как Барбара Синклер и ей подобных, с которыми можно провести ночь.

– Все это очень печально, – прошептала она, едва сдерживаясь, чтобы не прижаться к нему, обнять его и уткнуться лицом в плечо. – Но не думаю, что каждая женитьба кончается столь плачевно.

Алекс взглянул на нее.

– Думаешь, стоит еще раз попробовать?

Голос его звучал насмешливо, но глаза смотрели печально.

– Твои родители были счастливы в браке, ведь так?

Поджав губы, Алекс нехотя кивнул:

– Да. Ты считаешь, что мой брак можно считать неудачным вдвойне?

– Вовсе нет, – покачала головой Кит. – Просто тебе нужно…

Не дослушав ее, Алекс рассмеялся, однако на сей раз смех его звучал раздраженно.

– Прости, но с меня достаточно советов от девицы, переодетой парнем и умеющей великолепно орудовать ножом.

– Я только пыталась тебе помочь, свинья ты эдакая! – выпалила Кит и сунула нож за голенище сапога.

– Откуда у тебя взялся этот чертов нож?

– Он у меня уже сто лет. И советую тебе вызвать на дуэль Девлина, а не меня. Я сегодня весь вечер веду себя как паинька.

– Да что ты говоришь? – бросил он. – А я и не заметил.

– Завтра я собираюсь навестить Айви, – перевела Кит разговор на другую тему. Ей хотелось проверить, отпустит ее Алекс или нет. Нужно было еще раз попробовать связаться с отцом. Кроме того, предстояло решить, что делать с Алексом, Реджем и Огастесом, а в присутствии Алекса этого не сделаешь.

К ее удивлению, он кивнул и свернул на другую улицу.

– Похоже, мы с тобой опять сбежали, так и не поужинав, – заметил он. – Есть хочешь?

– Я всегда хочу есть.

– Ну что, составишь мне компанию? – рассмеялся Алекс.

– Если ты за меня заплатишь, – ответила Кит, радуясь тому, что настроение у него заметно улучшилось.

– Я только этим и занимаюсь, детка.