Текст книги "Последнее прощение"

Глава 31

Сэр Тоби Лэзендер устал. Он впустую убил целый день, возглавив отряд из ста человек, пустившийся в погоню за круглоголовыми, которых видели за Уоллингфордом. Сообщили, что те якобы совершили набег на деревню и опустошили амбары с запасенным на зиму зерном, но все это оказалось выдумкой. Тоби вернулся в Оксфорд усталый, раздраженный, насквозь промокший и обнаружил, что его ждут новые проблемы. Мать встретила его в холле:

– Тоби!

– Да, мама?

– Здесь какой-то странный тип. Милый мой мальчик, ты же вымок до нитки. Он требовал поговорить с Кэмпион наедине. Но мне это не нравится. Он был со мной груб. Ты должен разобраться, что происходит.

Тоби стащил с себя шпагу, куртку и сапоги. Сидя на сундуке в коридоре, он поднял глаза на мать, пока Джеймс Райт уносил его амуницию.

– Кто он, мама?

– Деворэкс, – фыркнула леди Маргарет. – Я знаю, что он спас ей жизнь, но, Тоби, это еще не дает ему права напиваться и вести себя разнузданно. Он просто вытолкнул меня из комнаты! Не могу вообразить, чтобы он был родственником этого милашки сэра Хораса Деворэкса. Ты его помнишь, Тоби? У него в Сомерсете были отличные гончие.

Тоби покачал головой:

– Не помню. Где они?

– Я думаю, все еще в Сомерсете. Если только наши враги не объявили войны гончим.

Тоби хмыкнул:

– Где Кэмпион и Деворэкс?

– В комнате, выходящей в сад. Подозреваю, вы уедете от нас, Тоби.

Тоби подозревал, что его мать подслушивала в саду. Своими темно-рыжими кудрями он прислонился к обшитой панелями стене.

– В Амстердам?

– Да. Похоже, все печати скоро соберутся вместе. – Она посмотрела на него сверху вниз. – Я не останусь в Оксфорде, Тоби.

– Я знаю.

В Уилтшире, судя по всему, можно было арендовать небольшой уютный домик. Деньги можно было взять из тех, что одолжил Лопес, но Тоби знал, что стремление его матери отправиться в Уилтшир связано с маленьким добрым слепым человеком.

– Вряд ли мы надолго задержимся в Голландии, мама.

– Деворэкс говорит, там кое-что надо утрясти, не знаю, что он имеет в виду. Было бы, конечно, приятно, если бы снова появились деньги. – Леди Маргарет помолчала и добавила: – Все-таки я ему не доверяю, Тоби. Не уверена, что тебе или ей следует ехать.

Он поднялся и поцеловал мать в лоб.

– Давай я поговорю с ним. И не подслушивай у окна, ты простудишься.

– Я и половины того, что он говорит, не могу разобрать, – заявила леди Маргарет. – Он то бормочет, то рычит. Ладно, ты мне все расскажешь. А теперь ступай! Я хочу знать, что происходит!

Даже только по правилам вежливости Вэвесору Деворэксу следовало бы встать, когда в комнату входил сэр Тоби, хозяин дома, но гость продолжал сидеть, развалившись на стуле и устремив на вошедшего угрюмый взгляд серых глаз. Тоби будто не заметил грубости.

– Полковник! Добро пожаловать.

Человек с изуродованным лицом кивнул. И борода и волосы у него, как обратил внимание Тоби, были покрыты непонятными черными полосками. Рядом стояла наполовину осушенная бутылка вина.

Кэмпион приблизилась к Тоби, подняла голову, чтобы он ее поцеловал. В ее взгляде он прочитал облегчение от того, что он, наконец, пришел.

– Привет, женушка.

Стоя спиной к Деворэксу, она одними губами произнесла: «Он пьян».

Тоби взглянул на Деворэкса:

– Не желаете ли закусить, сэр? Он отрицательно замотал головой:

– Нет. Хотите знать, что происходит?

Тоби уселся на скамью подле Кэмпион. В комнате мерцали свечи. Вэвесор Деворэкс крякнул и выпрямился на стуле.

– Я уже сообщил вашей жене. Кони мертв, его печати у нас, и вы должны отвезти их в Голландию.

Кэмпион не сводила глаз с Тоби, а Тоби – с полковника, который снова поднес бутылку к губам.

– Кони мертв?

– Сэр Гренвилл отправился к своему создателю. – Деворэкс поставил бутылку. – Не думаю, что его создатель останется доволен своим произведением.

Он захохотал.

– Как?

– Как? – усмехнулся Деворэкс – А как вы думаете? Я его прикончил. Вот этим.

Он постучал по рукоятке меча.

Тоби лишь с трудом удалось осознать это сообщение.

– А охранников у него не было? – недоумевающе спросил он.

– Конечно, были! – Вопросы будто раздражали Деворэкса. Вздохнув, он откинулся назад и бесцветным, скучающим голосом рассказал подробности.

– Прошлой ночью в Лондоне произошло убийство. Преподобный Верный До Гроба Херви также отправился к праотцам. Это я об этом позаботился. Потом я обогнул Лондон, направился к дому сэра Гренвилла и вместе со своими людьми потребовал нас впустить под тем предлогом, будто мы – дозор и желаем потолковать с человеком, знавшим преподобного Херви. Проникнув в дом, мы сделали свое дело. – Он усмехнулся. – Маленький толстый адвокат на удивление яростно сопротивлялся, и мне пришлось замарать его кровью очень даже хороший ковер. Нам пришлось взорвать замки на его сейфе, внутри которого оказались две печати: святого Матфея и святого Марка.

Кэмпион вцепилась в руку Тоби, сжимая обрубки его пальцев под тонкой кожаной перчаткой. Тоби пристально смотрел на Деворэкса.

– Так печати у вас?

– Но не с собой. – Он снисходительно улыбнулся Тоби. – Вы что, серьезно думаете, что я через пол-Англии поеду с половиной огромного состояния в кармане? Ну, конечно же, у меня их нет. Они у моих людей. Они направят корабль Лопеса туда, где он сможет вас подобрать. – Он потряс перед ними бутылкой. – Все кончено, дети. Ваше богатство раздобыл для вас Вэвесор Деворэкс. Тоби вспыхнул:

– Меня зовут сэр Тоби, а мою жену – леди Лэзендер, и соблаговолите почтительно относиться к нам в этом доме.

Абсолютно протрезвевшие серые глаза уставились на молодого Лэзендера. Они словно предупреждали, что Деворэкс мог бы разрубить Тоби надвое. Но вслух бородач миролюбиво сказал:

– Ваше богатство, сэр Тоби и леди Кэмпион, раздобыл для вас Вэвесор Деворэкс. Скажите ему спасибо.

Никто не ответил. Отсмеявшись, Деворэкс глянул на бутылку и поднес ее ко рту. Потом вытер губы, добавив непонятных черных полос, к бороде.

– Вы должны будете встретиться со мной в понедельник вечером. Вы отправитесь на восток через Эппинг и отыщите деревню под названием Брэдвелл. – Он усмехнулся. – Несколько лачуг на эссекском побережье. Вы пройдете по деревне так, чтобы река оставалась слева от вас. Вы меня слушаете?

– Да.

– Следуйте вдоль берега до сарая. Ошибиться невозможно. К нему пристроена полуразвалившаяся башенка, будто это вовсе и не сарай, а церковь. На верхушке башенки – маяк. Вот там-то вы меня и найдете. В восемь вечера в следующий понедельник. Понятно?

– Да, – снова кивнул Тоби.

– Ближайший город – Мэлдон, но будьте осторожны. Там кругом эти проклятые пуритане. Они бы вас обоих с радостью сожгли у столба. И вот еще что, – он издевательски-снисходительно улыбнулся им. – Захватите с собой печать святого Луки.

– Хорошо.

Кэмпион отпустила руку Тоби и нахмурилась:

– Зачем вы все это делаете, раз мы вам так неприятны?

Деворэкс отмахнулся:

– А я обязан вас любить? Я получил приказ, вы не забыли? От Лопеса.

Она посмотрела на изуродованное лицо, с одной стороны освещенное камином, с другой – свечами.

– А почему вы подчиняетесь Лопесу?

– А почему бы и нет? – Он опустил руку под стул и извлек вторую бутылку. – Всем нам приходится кому-то подчиняться – всем, кроме короля. В последнем же случае мы рассчитываем, что кто-то другой вытащит нас из каши, которую мы заварили.

Он выдернул пробку и взглянул на Тоби:

– Не возражаете, если я выпью, сэр Тоби? Титул он произнес издевательски.

– Можете налить и мне стаканчик. Я устал.

– Играем в солдатиков? – насмешливо проговорил Деворэкс – Солдаты, которые сражались бок о бок со мной, никогда не пили вино из стаканов. Всегда прямо из бутылки. – Он налил вина в стакан, который ему протянул Тоби, и откинулся назад. – То были настоящие солдаты, не то что эти, которые расхаживают здесь с разукрашенными поясами, распевая молитвы.

– Эти люди здесь умирают, – возразил Тоби.

– Чтобы разгорелась война, смерти мало, – заявил Деворэкс. Он закрыл глаза. – Нужна ненависть. Дикость. – Глаза открылись. – Вы знаете, что король проиграет?

– Неужели?

– О да. На востоке набирается еще одна армия. – Он снова заговорил иронически. – Новая образцовая армия. Пуритане с мечами, сэр Тоби. Вот они-то опаснее всего. Человек скорее пойдет убивать за Господа, чем за короля. Они эту войну выиграют. – Он выпил. – Ради блага Англии надеюсь, что страна не уподобится Германии.

– Вы там сражались? – спросил Тоби. Он почувствовал, что Деворэкс смягчается.

– Сражался.

– А с моим отцом вы там встречались? – обратилась Кэмпион.

– Да.

Наступило молчание. Кэмпион надеялась, что он добавит что-нибудь еще. Деворэкс пил. Тоби посмотрел на камин, потом снова на полковника.

– Моя мать говорит, что Кит Эретайн был самым красивым и остроумным мужчиной в Европе.

Деворэкс невесело усмехнулся:

– Очень может быть.

Показалось, что больше он уже не вымолвит ни слова, но он подался вперед; охнув от того, что затекли суставы.

– Но он изменился. Кэмпион напряглась.

– Изменился?

– Он состарился. Он слишком многое повидал. Он говорил, что остроумие – это иллюзия, а иллюзии невозможно сохранить, когда шлепаешь по колено в крови. Чересчур умный, у него были от этого одни неприятности.

Тоби подождал, но продолжения не последовало.

– Вы хорошо его знали?

Серые глаза воззрились на него. Человек с лицом в шрамах кивнул:

– Я-то его хорошо знал. Несчастный мерзавец.

Он усмехнулся сам себе.

Кэмпион опять попыталась разговорить его.

– Он вам нравился?

Деворэкс задумался.

– Он мне нравился. Кит всем нравился. Его невозможно было не любить. Он принадлежал к числу тех, кто всегда способен рассмешить собравшихся. – Слова полились легче, язык у полковника развязался. – Он даже на шведском умел всех веселить. Рассказ за рассказом. Мы сидели вокруг костра, и, пока с нами был Кит, все было терпимо. Можно было продрогнуть, проголодаться как черт, враг мог отставать всего на полдня пути, но Кит всегда знал, как кого развеселить. У некоторых людей просто бывает такой дар. Но Кит изменился.

– Как? – Кэмпион вся обратилась в слух, полуоткрыв рот. В свете камина Тоби увидел ее профиль и ощутил знакомое восхищение ее красотой.

Деворэкс вытер губы замызганным рукавом кожаной куртки.

– Он влюбился. Он вечно влюблялся, но на сей раз все было по-другому. Он говорил мне, что это была вторая женщина в его жизни, которую он по-настоящему любил. Первой была ваша мать. – Он указал кивком на Кэмпион. – Эта же была шведкой. Она была хороша собой. Настоящая красавица! Все его женщины были что надо, но эту Бог явно слепил в удачный день. – Он ухмыльнулся. – Волосы у нее были, как у вас, леди Кэмпион, только коротко остриженные. Она следовала за Китом, понимаете ли, а с длинными волосами очень много хлопот, если спать приходится по-солдатски без всяких удобств. Она поехала с нами в Германию.

Деворэкс был где-то очень далеко, заново переживая дни шведских набегов на северные католические районы.

– Кит говорил, это будет его последнее сражение. Он женится, осядет в Стокгольме, но этому не суждено было произойти. Она умерла. – Он поднял бутылку. – И он стал совершенно другим.

Кэмпион простонала чуть слышно:

– Это ужасно.

Деворэкс продолжал:

– Еще страшнее, чем просто ужасно. Я все помню, – повествовал он. – Мы стояли в маленьком городке и думали, что проклятые католики где-то за много миль от нас. Оказалось, нет. По-моему, мы как раз напились – мы часто напивались, – и той ночью подонки вошли в город. Факелы, мечи, пистолеты. На половине домов в городе полыхала солома, кругом католики топтали лошадьми умирающих протестантов. Боже мой! Такая неразбериха кругом! В ту ночь убили человек сто и половину наших лошадей забрали.

– Ее убили? – воскликнула Кэмпион.

– Нет. – Он снова выпил, прикрыв глаза, когда опрокидывал бутылку. На улице застучали подковы, где-то, в доме скрипнул пол. – Кит сражался с этими мерзавцами, уложил, наверное, с полдюжины. В ту ночь, куда ни глянь, – везде были враги. Они появлялись отовсюду – из переулков, из домов. Он был на улице, орал на них, рубил мечом. Сражался он пешим, но никому из них даже дотронуться до него не удавалось. Дело подходило к концу, когда это произошло. Шведка застала его врасплох. Она вышла из их домика в темной накидке, а ее волосы он принял за шлем. Внезапно она появилась в дверях, и он выстрелил. Бах. Прямо в живот, где она носила ребенка. – Он сделал паузу. – Он говорил, что до этого момента совершенно забыл, что при нем был пистолет. Она умирала полночи. Зрелище не из приятных.

Он снова опрокинул бутылку и отхлебнул глоток.

– Вот история вашего отца, леди Кэмпион, и если ходите моего совета, а я уверен, что не хотите, то лучше бы вам никогда с ним не встречаться. Он стал другим. Это был уже не тот человек, которого любила ваша мать.

Кэмпион сжимала руку Тоби. На лице была написана невыразимая грусть. Деворэкс посмотрел на нее:

– Вы спросили, я рассказал.

Она покачала головой и с неподдельной болью произнесла:

– Как это страшно.

– Если не можешь отличить девушку от солдата, а волосы от шлема, нечего носить оружие за поясом. Наверное, все мы тогда напились. – Он поднялся. – Я вас покину.

Кэмпион тоже встала. Рассказ потряс ее, поразила бесстрастность Деворэкса, но так хотелось побольше услышать об отце.

– Не останетесь отобедать с нами?

– Нет. – Деворэкс поправил меч. – У меня свои развлечения в гостинице. – Он показал рукой за окно. – Вы появитесь в Брэдвелле?

Вставая, Тоби кивнул.

– Мы отправимся в путь с вами?

– Нет. Я поеду один. Но я буду вас ждать. В понедельник вечером, в восемь.

Он оставил их и, прихватив с собой бутылку, вышел на блестевшую от измороси улицу.

Провожая его взглядом, Кэмпион увидела, как он подошел к всаднику, державшему свободную лошадь. Они скрылись в сторону Карфэкса, оставив ее потрясенной. А еще ей было страшно от предстоящей поездки на восток, в самое сердце пуританских районов, где должны были быть собраны печати. Утешала лишь мысль про Лэзен, про то, как она вернет замок семье, принявшей и полюбившей ее, членом которой она и сама теперь стала. Она цеплялась за Тоби в растерянности от того, что в мире Господнем столько горя. Она отправится на восток ради Тоби и его матери.

В паре сотен ярдов от них, там, где пожар только что стер с лица земли часть Оксфорда, Вэвесор Деворэкс швырнул пустую бутылку на развалины, от которых все еще тянуло дымом. Он посмотрел на Мэйсона:

– Ну?

– Сэр Гренвилл Кони послал в Брэдвелл дюжину своих людей, сэр.

Деворэкс кивнул.

– А мистер Слайз?

– Он тоже там будет, сэр. В семь. По его словам, сэр Гренвилл прибудет с ним.

– Славно, – Деворэкс потер руки. – Сколько людей у Слайза?

– Он говорит, шестеро.

– Хорошо, хорошо. Мы сумеем позаботиться о дюжине людей сэра Гренвилла.

Мэйсон зевнул.

– Сэр Гренвилл наверняка приведет с собой еще. Деворэкса это не обеспокоило. Его людей и людей Слайза хватит, чтобы перебить охрану сэра Гренвилла и отправить небольшую группу в деревню Брэдвелл, чтобы проводить Тоби и Кэмпион к сараю и отрезать им путь к отступлению. Мэйсон глянул на полковника.

– Девушка там будет, сэр?

– Да, – сказал Деворэкс – И она, и ее муж. Оба.

– Они ничего не подозревают?

– Они думают, что Кони умер, – засмеялся Деворэкс – Она придет, Джон, ради своего отца.

Он снова засмеялся. Он наблюдал за ней, пока рассказывал подлинную повесть шведской возлюбленной Кита Эретайна. Он видел сострадание и боль на лице Кэмпион.

– Она романтична, – насмешливо заметил он и обратился к Мэйсону. – Пошли, Джон. Подыщу тебе проститутку. После понедельника сможешь со мной расплатиться!

Вэвесор Деворэкс громко расхохотался, довольный собой, потому что устроил такое, что большинство сочло бы невозможным. Печати Матфея, Марка и Луки должны были быть собраны на берегу моря, и все это устроил Деворэкс, солдат и пьяница. Печати будут собраны.

Глава 32

На следующий день Тоби и Кэмпион в одиночестве покидали Оксфорд. Джеймс Райт умолял взять его с собой, но Тоби приказал ему оставаться с матерью.

Леди Маргарет обняла обоих.

– Не верю я этому Деворэксу. Думаю, не надо бы вам ехать.

Кэмпион улыбнулась:

– А что бы вы сделали на моем месте?

– Конечно же, поехала бы, дитя, – ответила леди Маргарет.

Они не знали, когда вернутся. Деворэкс сказал Кэмпион, что Мордехай Лопес ждет их в Амстердаме, что сначала они должны будут представить печати в банк, а потом под руководством еврея взять на себя управление всем богатством Договора. Это, по словам Деворэкса, будет долгая и нелегкая процедура. Тоби поцеловал мать, вскочил в седло.

– Может, мы еще к Рождеству вернемся, мама.

– Если не раньше, – добавила Кэмпион.

– Я решила выращивать яблони, – без всякой связи сказала леди Маргарет. – Эндрю пишет, яблони хорошо растут в Уилтшире.

Кэмпион поцеловала ее.

– Мы будем без вас скучать.

– Конечно, будете, дорогая.

Они поехали верхом, потому что в повозке за четыре оставшиеся дня до побережья Эссекса было не добраться. Дни становились все короче. Путников было мало, дороги развезло. Ехали они в основном по широким травянистым обочинам, выбирая такое направление, чтобы обогнуть Лондон далеко с севера.

В субботу они уже сильно углубились в пуританские районы Восточной Англии. Из лачуг в Эссексе до них снова и снова доносились злобные призывы свергнуть короля, унизить дворян, сделать всех людей равными. Война больше уже не велась из-за налогов и прав парламента. Теперь это был крестовый поход за свержение старого порядка. Слышался древний лозунг крестьянских восстаний: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда господином?»

Тоби не походил на джентльмена. Он ехал как солдат, пристегнув меч к кожаной куртке, заткнув пистолет за пояс и повесив шлем на седло. Он был похож на всех остальных солдат, возвращавшихся после сражений этого года. За ним следовала вьючная лошадь, а на третьей ехала жена. Кэмпион оделась как пуританка. Она купила себе пару жестких кожаных туфель с плоскими боками, под длинной черной накидкой на ней было пуританское платье с широким белым воротником и накрахмаленным фартуком. Волосы скромно спрятаны под чепец. Захватила она и другую одежду, ту, что приличествовала леди Лэзендер, но та была убрана в тюки на вьючной лошади.

Несмотря на скромное платье и внешнюю сдержанность, надежды у нее были самые радужные. Мордехай Лопес сделал то, что обещал, устроил так, что печати будут собраны, и сейчас она ехала исполнить веление своего странного отца. Ее почти не опечалила смерть сэра Гренвилла Кони и уж совсем не огорчила кончина Верного До Гроба Херви. Она надеялась, что с убийствами теперь покончено. Печати уже получили свою кровавую дань, теперь же они должны принести богатство, которое поможет ей восстановить благосостояние семьи Лэзендер. Она ехала с нетерпением, не обращая внимания ни на пронизывающий ветер, ни на осенний дождь, ни на холод, предвещавший морозы, которые превратят раскисшую грязь на дорогах в обледеневшие твердые колеи.

Они проехали сквозь Эппингский лес – двое в тишине природы. Листья пожелтели, опали от ветра и ковром устилали их путь, иногда где-то в тени Кэмпион различала неподвижную фигуру оленя, наблюдавшего за их передвижением. Однажды они проехали мимо лагеря заготовителей древесного угля, чьи временные земляные хижины они заметили лишь тогда, когда лошади подошли уж совсем близко. Обложенные землей печи для обжига изрыгали клубы голубого дыма. Угольщики продали им зажаренное в глине мясо ежей. О войне они ничего не знали, кроме того, что за их древесный уголь хорошо платили порохом.

В воскресенье Тоби и Кэмпион не смогли продолжить путь, потому что местность была пуританская и день Господа здесь свято соблюдался. Они выехали из леса на холмистую плодородную равнину, где повсюду встречались большие деревянные сараи. Они заняли единственную отдельную комнату в таверне, чьи стены были оклеены сообщениями о победах парламента. Для спанья им предоставили чистую солому.

Они заглянули в церковь, ибо пропустить одну из трех воскресных служб – значило навлечь ненужные вопросы и подозрения. Тоби, который не смог отказать себе в удовольствии попаясничать, представился как капитан Праведность Восторжествует Ганн и пояснил, что они держат путь в Мэлдон, где живет семья его жены.

Проповедник, серьезный молодой человек, который только что молился за то, чтобы «выкосить всех роялистов и чтобы кровь их удобрила земли пуритан», смотрел на Кэмпион. Они стояли перед церковью среди древних могил, окруженнные деревенскими жителями.

– А где именно в Мэлдоне живет ваша семья, миссис Ганн? Моя мать тоже там живет. – Вопрос застал Кэмпион врасплох, и она разинула рот.

Тоби взял ее руку в свои и извиняющимся голсом обратился к проповеднику:

– Всемилостивый Господь счел уместным сделать мою любимую женушку глуповатой, сэр. Будьте с ней ласковы.

Женщины, сидевшие с Кэмпион в женской половине церкви, сочувственно зашумели. Проповедник с грустью покачал головой:

– Я помолюсь за нее во время вечерней службы, капитан Ганн.

Позже, когда в таверне они ели холодную закуску, Кэмпион в ярости зашипела на Тоби:

– Ты сказал, что я глуповата. Он хлопнул ее по плечу:

– Тсс! Не забудь пустить слюну во время еды.

– Тоби!

– И ради Бога, сделай что-нибудь, чтобы не казаться такой довольной. Они догадаются, что мы самозванцы, если заметят, как мы счастливы.

Она отрезала ему сыру.

– Уж и не знаю, почему я люблю тебя, Тоби Лэзендер.

– Потому что ты глуповата, любимая.

На следующий день они выехали рано и пересекли плодородную, хорошо напоенную водой местность. Крылья ветряных мельниц все еще вращались после сбора урожая. Многие хижины были оштукатурены и украшены лепниной, изображавшей снопы пшеницы или гирлянды фруктов. Ветер дул им в спину, гоня на восток высоко по небу облака и покрывая рябью поверхность широких ручьев, текших к Северному морю. Сегодня вечером, думала Кэмпион, она впервые увидит море, она поплывет на большом корабле, отправится за границу. Ее тревожила неизвестность, к которой влекли ее печати.

У них оставался этот последний день. Местность стала равнинной. К вечеру Кэмпион показалось, что такого огромного неба, как то, под которым они теперь скакали, она никогда еще не видела. Линия горизонта была совершенно ровная, нарушаемая лишь несколькими согнутыми деревьями да каким-нибудь сараем или фермерским домом. В воздухе появился привкус соли, говоривший о том, что берег уже близок, а долетевшие до них первые крики чаек подтвердили, что их путешествие близится к концу.

Дома стали беднее, да и попадались теперь реже. Лачуги, едва выступавшие из высокой солончаковой травы, облупились от дождя и ветра. Высоко над головой Кэмпион увидела треугольник гусей. Их крылья несли их к морю, к неведомым землям.

К вечеру они остановились купить хлеба и сыра у сгорбленной женщины, которая подозрительно покосилась на них:

– Куда это вы направляетесь?

– В Брэдвелл, – ответил Тоби.

– Ничего в этом Брэдвелле нет.

Она рассмотрела монетку, предложенную ей Тоби, и пожала плечами. Не ее дело, если чужакам нравится хорошо платить за старый сыр.

Они остановились поесть там, где дорога пошла вдоль болота. В сотне ярдов стояла полусгнившая лодка, будто черные ребра торчали на глинистом берегу ручья. Вода в болоте была соленая, растения все новые для Кэмпион. Наверное, какие-нибудь солеросы. Как все прочие впечатления от самого путешествия, они лишний раз напоминали ей, что она держит путь в неизвестность.

За маленькой деревушкой Брэдвелл Кэмпион впервые в своей жизни увидела море. Оно ее разочаровало. Она толком не знала, чего ждать, но поэты живописали картину огромных валов, обрушивающихся на черные скалы. Да и на основании Ветхого Завета она ожидала что-то подобное – Левиафан, бездна, что-то грандиозное, движущееся, предательское.

Кэмпион увидела море далеко впереди. Прилив вызывал мелкую рябь в широком устье. Целая миля скользкой грязи тянулась к воде. Море казалось серой линией, спокойной и однообразной, расцвеченной белыми бурунами. Тоби, который раньше уже видел море, представил себе, как воды захлестывают низинный глинистый берег и, подгоняемые восточным ветром, превращаются в дикий, неудержимый прилив, готовый поглотить равнину с петляющими среди болот ручейками.

Кэмпион получше стянула на шее накидку.

– Сюда мы и направляемся?

Она показала в сторону небольшого строения, чей шпиль выделялся на темном небе.

Тоби подтвердил.

За холмиком, почти полностью скрытый им, он разглядел корабль. Его мачта походила на маленькую черточку в бескрайнем небе. Конец путешествию по Англии.

– Тоби! – Кэмпион обернулась и смотрела на дорогу, по которой они только что проехали.

Голос у нее был испуганный:

– Тоби!

Он огллнулся и в полумиле увидел четырех вооруженных всадников. Их лошади стояли совершенно неподвижно. Западный ветер пошевелил плащ на одном из всадников. Они были в шлемах. Закатное солнце отсвечивало красным на стальных прутьях. Кэмпион посмотрела на Тоби:

– Они следуют за нами!

Тоби огляделся. Тропка вела к видневшемуся на горизонте сараю. Другого пути не было. Он сказал жене:

– Поехали. Все будет в порядке.

Поправив меч, он бросил еще один взгляд на всадников и повел Кэмпион по тропке среди болот к строению, столь же безлюдному, как берег, на котором оно стояло, к строению, которое уже тысячу лет смотрело на серое море.

Первую постройку здесь возвели еще римляне. Они соорудили форт, чтобы защититься от пиратов-саксов, чьи весельные корабли на заре появлялись из тумана и входили в устье реки Блэкуотер. Здесь римляне, поклоняясь древним богам, обливали, согласно обряду Митры, кровью издыхающего быка головы рекрутов в мокрой яме и молились, чтобы их повелитель сохранил им жизнь средь серых вод и туманных зорь.

Римляне ушли. Осевшие же здесь пираты-саксы принесли с собой собственную дикую религию и только потом обратились в христианство. Они построили церковь, воспользовавшись камнями от римских стен, и эта церковь, одна из первых на земле саксов, стала местом паломничества. Потом пришли новые варвары. Их мечи и топоры были ужаснее всех, что видела до тех пор эта земля. Викинги изгнали христиан с заболоченной равнины. Церковь все еще стояла, но тем, кто поклонялся Тору и Одину, неведом был ее Господь, и древняя церковь превратилась в сарай. Им она и оставалась – неудобным сараем, построенным почему-то на самом берегу, где в бурную ночь можно было укрыть овец. Там была башня, теперь уже полуразрушенная, а на ней – железная корзина, где разжигали огонь, предупреждавший моряков о смертоносной глине, на которую ветер и волны могли выбросить корабль.

В эту заброшенную церковь, где над безлюдным берегом кричали чайки, Вэвесор Деворэкс и Эбенизер Слайз привели своих людей. Сюда же прибыл и сэр Гренвилл Кони, заверенный теми, кого он выслал вперед, что все в порядке и никакой опасности нет. Его экипаж смог доехать лишь до ближайшей фермы, а оттуда сэр Гренвилл уже пошел пешком. Он перебрался через невысокую земляную насыпь – все, что осталось от римского крепостного вала, – и увидел, что весь его дозор либо перебит, либо захвачен в плен. На него самого, наведя мушкеты, смотрели вооруженные люди. В панике он обернулся и увидел скачущих галопом всадников. Сэра Гренвилла взяли в плен, охрану связали по рукам и ногам и препроводили в старое здание.

Вэвесор Деворэкс не без некоторой театральности подготовил сарай к действу с печатями. Земляной пол очистили от хлама, загородки, в которые загоняли овец, сдвинули к стене, из деревни притащили стол. Вокруг него разместили пять стульев: один во главе и по два друг против друга. На столе стояли длинные свечи. Эбенизер, который пораньше приехал с фермы, предательски ухмылялся. Перед ним лежал пистолет.

Вперед выступил Вэвесор Деворэкс.

– Сэр Гренвилл! Славный сэр Гренвилл!

– Кто вы такой, черт возьми?

Выпученные глаза сэра Гренвилла рыскали по комнате. Охранники посмеивались, глядя на него.

– Я Вэвесор Деворэкс.

На нем был шлем с забралом, и в темном сарае сэр Гренвилл не мог разглядеть лица со шрамом. Зато он видел, что высокий бородач доволен собой.

– Я тот, кто убил Верного До Гроба Херви. Я, конечно же, воспользовался чужим именем, но не сомневаюсь, вы меня простите. Иначе мы бы не смогли наслаждаться обществом сей жирной особы: Садитесь, сэр Гренвилл, рядом с мистером Слайзом.

Мир сэра Гренвилла, который так долго и надежно охранялся печатями, рушился на глазах. Нет Эретайна! Но нет и победы! Его провели, заманили сюда, и все же его лицо не выражало ни испуга, ни гнева. Он думал, не обращая внимания на презрительно улыбавшегося Эбенизера.

– Нам нужно поговорить, Деворэкс. Я деловой человек. Мы сможем договориться.

С лица полковника исчезла притворная улыбка.

– Если ты не опустишь свою жирную задницу на стул, Кони, я вырву тебе позвоночник голыми руками. Ну, давай, шевелись!

Сэр Гренвилл устроился рядом с Эбенизером. Они не сказали друг другу ни слова. Деворэкс снова заговорил вежливым, бархатным голоском:

– А теперь мы подождем.

Сэр Гренвилл, все еще пытавшийся сообразить, как выбраться из западни, был в смятении.

– Подождем чего?

– Святого Луку, сэр Гренвилл. Чего же еще? Святого Луку.

Скрыться Тоби и Кэмпион не могли. Их обступили вооруженные люди, отобравшие у Тоби меч и пистолет. Тот отбивался, от его кулака один из нападавших согнулся пополам, но его все же схватили, приставив к горлу меч. Кэмпион закричала, чтобы он перестал сопротивляться.

– Очень благоразумно, детка.

В дверях появился Вэвесор Деворэкс. Тоби рванул удерживавшую его руку:

– Ты мерзавец!

– Тихо, щенок. – Деворэкса это будто забавляло. – У меня нет желания вытирать потом меч только из-за того, что у тебя петушиное настроение. – Он кивнул своим людям. – Уведите их.

Кэмпион посмотрела на Джона Мэйсона, одного из тех, кто спас ее и проводил из Лондона в безопасный Оксфорд.

– Почему? Почему?

Мэйсон пожал плечами:

– Я делаю, что он прикажет, мисс. Ему, знаете ли, лучше не перечить.

Он указал ей на сарай.

В сарае, где уже зажгли свечи, она увидела своего брата и рядом сэра Гренвилла Кони. Живого. Она вскрикнула от изумления, но Деворэкс подтолкнул ее к стулу.

– Сядь напротив своего любимого братца. – После этого он глянул на Тоби и вздохнул. – Если будешь дергаться, щенок, мне придется привязать тебя к стулу. Будь благоразумен. Садись.

Они сели. Охрана встала возле Тоби и Кэмпион. Деворэкс занял место во главе стола, положил на него дорожный сундук и снисходительно улыбался сквозь забрало.

– Думаю, теперь мы можем начать.

Эбенизер одарил Кэмпион улыбкой. Она была в ловушке. За высокими окнами по обеим сторонам сарая день уже давно угас. На воле, там, где Блэкуотер впадал в море, покачивался на якоре корабль и ждал, когда поднимется вода у глинистого берега. Река жизни Кэмпион вынесла ее в это унылое место под безрадостным небом. К земле и морю, к концу.