Текст книги "Настоящее сокровище"

Глава 16

На следующий день они встретились в назначенный час в условленном месте – в два часа у старой железной калитки, за которой шла тропинка к морю. Эта калитка существовала здесь с незапамятных времен.

– Ты умеешь плавать? – спросил Митчелл.

Тори склонила голову набок и пристально посмотрела на него.

– А почему ты спрашиваешь?

– Не волнуйся, у меня нет никаких тайных причин спрашивать об этом.

– Очень жаль. – Она лукаво усмехнулась.

– Тогда, может быть, нам отложить прогулку до следующего раза?

– Прогулку?

Он поднял руку, осмотрел ее сначала с тыльной стороны, потом ладонь.

– Я стараюсь сдерживать свои обещания.

– Какие обещания?

Он не дал ей прямого ответа, и на то имелись свои причины.

– Я говорю об обещании, которое дал тебе однажды.

– Когда?

– Если я скажу когда, – он нахмурил красивые темные брови, – ты сразу обо всем догадаешься.

Тори уперла руки в бока и пронзила его сверкающим взглядом.

– А вам когда-нибудь говорили, лорд Сторм, что дразнить людей нехорошо? Я пришла сюда ровно в два часа, как вы просили. Я надела голубые джинсы и старый свитер…

Реакция со стороны Митчелла последовала незамедлительно. Он пощупал ткань ее бледно-розового кашемирового джемпера и переспросил:

– Старый свитер? Тори надула губы:

– У меня нет другого свитера. – И снова перешла в наступление: – Я надела сандалии… все, как ты велел. Захватила солнечные очки и шляпу. – В подтверждение своих слов она надела очки и водрузила на голову шляпу цвета хаки, которая была совершенно не в ее стиле.

Митчелл изумленно посмотрел на Тори:

– Откуда у тебя эта шляпа?

Она надменно вздернула подбородок:

– Я взяла ее во временное пользование у Элис. Ну разумеется, как он сам не догадался.

– Так, значит, ты готова? – спросил он.

– Готова.

Митчелл взял ее за руку, и они пошли по тропинке к морю.

– Я хочу тебе кое-что показать.

– Что?

– Это сюрприз. – Он вдруг вспомнил. – А ты ведь так и не ответила на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Ты умеешь плавать?

– Конечно, умею. Я чувствую себя в воде как рыба. Мне даже говорили, что я научилась плавать раньше, чем ходить. В детстве меня каждый год вывозили летом на море, и я четыре года подряд принимала участие в соревнованиях по женскому плаванию, когда училась в школе мисс Портер. У меня было девятое место.

– Значит, ответ «да», – заключил он, выслушав ее пространный монолог.

– Да, – сказала Тори и фыркнула.

– В таком случае, мисс Сторм, вам нечего бояться.

– А куда ты меня ведешь?

Митчелл остановился и указал в сторону небольшого причала:

– Вон туда.

Тори сняла очки и прищурилась.

– Но я вижу там только старый ялик, – разочарованно протянула она.

– Ялик понадобится нам, чтобы добраться к тому месту, которое я хочу тебе показать.

– Ты меня заинтриговал, – оживилась девушка.

– Я хотел бы кое-что подарить тебе. Тори рассмеялась низким грудным смехом.

– Боюсь, что слышала похожее заявление совсем недавно.

Она имела в виду вчерашний день. То, что произошло между ними в саду. Когда они дарили друг другу ласки, радость и удовлетворение.

Митчелл решил наконец открыть свои карты.

– Я говорю серьезно, Тори. У меня есть для тебя подарок.

Ее прелестное лицо осветилось улыбкой.

– А он мне понравится? Митчелл не ожидал такого вопроса.

– Думаю, да. Надеюсь.

– Обожаю подарки. Только мне не часто их дарят. – Она сделала обиженное лицо и пожаловалась: – Большинство людей не знают, что мне подарить.

– Почему?

Девушка пожала плечами; как ни удивительно, но, казалось, ее совершенно не волновало то, что она выглядела довольно смешно в своем дорогом кашемировом джемпере и дешевой хлопковой шляпе.

– Наверное, потому что я отношусь к той категории женщин, которые и без подарков имеют все, что пожелают. Если я и получаю подарки, то всегда знаю, что в них вложена уйма денег и ни капли души.

– Понимаю.

У самого причала Тори остановилась и повернулась к Митчеллу.

– Я сама отвяжу ялик, – сказала она и быстро вбежала на пристань.

Когда лодка была отвязана и весла вставлены в уключины, Митчелл оттолкнулся от причала и начал грести, напрягая мышцы сильного тела.

Главным в этом деле было найти ритм. Митчелл с наслаждением работал веслами, подставив спину солнечным лучам. Легкий ветерок обвевал его разгоряченное лицо.

Крики чаек, соленый морской воздух, присутствие любимого человека – что еще надо для счастья?

Стоял отличный летний день, какие редко выпадают на западных островах. Ярко-синее небо без единого облачка, тихое безмятежное море. Он специально ждал именно такого дня, чтобы осуществить задуманное.

– Между прочим, – он еще сильнее налег на весла, – это «Барбара Аллен».

Сквозь стекла солнечных очков он видел, что ее глаза закрыты. С тех пор как они отчалили от берега, Тори не произнесла ни слова. Она тоже, как и он, наслаждалась, купаясь в солнечных лучах и вдыхая свежий морской воздух.

– Хм-м, – послышался ее ленивый ответ.

– Я говорю, что это «Барбара Аллен».

К его удивлению, Тори начала тихонько выводить нежным мелодичным сопрано:

В городе Скарлетт, где я родился, Жила-была девушка, чудо-краса. И каждый, кто видел ее, был готов полюбить. Барбару Аллен нельзя позабыть.

– Как раз эта песня и заставила меня назвать ее «Барбарой Аллен», – сообщил Тори Митчелл.

Глаза девушки округлились.

– Кого ты назвал «Барбарой Аллен»?

– Наше судно, покоряющее океанские просторы, – с пафосом проговорил он.

– Ты назвал «Барбарой Аллен» свой ялик? Он кивнул, не переставая грести.

– Когда?

– В то лето, когда мне исполнилось тринадцать.

– Ты гостил тогда здесь у дедушки с бабушкой, – вспомнила Тори.

– Верно. Я говорил тебе, что за мной никто не следил. Однажды я обнаружил эту старую шлюпку, залатал ее, подкрасил, достал пару новых весел, окрестил «Барбарой Аллен» и объявил своей.

Девушка немного помолчала.

– Выходит, твой дед все эти годы хранил ее для тебя. У него застрял комок в горле.

– Я нашел ее в лодочном домике после его смерти.

– Должно быть, он понимал, как много она для тебя значит, – едва слышно произнесла она.

– Думаю, да.

– Наверное, он не терял надежды, что когда-нибудь ты вернешься на остров Сторм.

Вильям Сторм много раз говорил ему, что только надежда на возвращение сына удерживает его в этой жизни.

– Мой отец чувствовал себя на острове как в тюрьме. А я никогда не испытывал подобного чувства, – говорил Митчелл, наблюдая, как лодка скользит по воде. – Может быть, он был тогда еще очень молод, жаждал увидеть другие страны. А может быть, он боялся взять на себя ответственность за судьбу целого клана. – Митчелл вздохнул. – Единственное, чего он хотел, – это поскорее уехать отсюда и странствовать по свету.

– А твоя мать?

– Мать очень любила отца и ездила за ним повсюду. – Митчелл немного сбавил темп. – Но мне кажется, она всегда страдала оттого, что не могла вернуться на родину.

– А ты? – едва слышно проговорила Тори.

– Я тоже всю свою жизнь скитался. У меня не было корней. Не было родины. Когда я вернулся в прошлом году в Шотландию, на остров Сторм, я наконец понял, что такое родной дом. – Он откинул назад голову и глубоко вдохнул воздух родной земли. – А теперь, Тори, этому краю принадлежит мое сердце. Я люблю здесь каждый холм, каждый камень, каждую скалу, каждое дерево и даже протекающую крышу родового замка.

Митчелл хотел сказать ей что-то важное. Тори видела это по его глазам.

– Вода такая прозрачная, что видно дно, – сказала она, перегнувшись через борт лодки, и опустила пальцы в воду. За ними побежала серебристая дорожка.

– Только остерегайся сказочных тюленей, – предупредил ее Митчелл.

– А кто такие эти сказочные тюлени?

Лодка быстро приближалась к месту назначения, и Митчелл неторопливо начал:

– Когда-то, давным-давно…

– Эта история тоже начинается с «когда-то, давным-давно…»? – улыбнулась Тори.

– Я просто пересказываю ее тебе так, как ее рассказывал двадцать пять лет назад Старый Нед. Его давно уже нет в живых, и теперь Старым Недом зовут его сына.

– Мы с Элис находим, что у тебя на острове просто невероятное количество Недов.

– У них это семейная традиция – при рождении давать мальчикам имя Нед.

Тори приготовилась слушать, и Митчелл начал опять:

– Когда-то, давным-давно, сказочный кельтский народ Шотландии жил в подземных пещерах. Среди их обитателей были злобные гномы, которые похищали детей из-под самого носа у матерей. Но встречались и другие гномы, их проказы были невинны, а могущество так велико, что они могли творить любые чудеса. Поэтому шотландцы старались не портить с ними отношений.

– Я бы на их месте тоже старалась.

– Но гномы предпочитали брать себе в супруги людей. Они научились принимать облик тюленей и переплывали от острова к острову, выискивая себе пару.

Тори понравилось это предание.

– А почему они превращались именно в тюленей?

– Не знаю. В легенде говорится, что однажды на остров, расположенный неподалеку отсюда, приплыла женщина-тюлень, чтобы найти себе мужа. Она сбросила тюленью кожу и обернулась прекрасной женщиной. Настолько прекрасной, что перед ее красотой не мог устоять ни один мужчина.

– И нашелся юноша, который влюбился в нее?

– Да. Вскоре они поженились. Тори наклонилась вперед:

– И что было дальше?

– Шли годы. Они жили счастливо. Но потом наступил грустный день – день, который неизбежно наступал для каждого гнома, взявшего себе в супруги человека. В этот день женщина должна была опять надеть свою тюленью кожу. Она мгновенно превратилась в тюленя, прыгнула в нахлынувшие волны, и больше ее никогда никто не видел.

Тори смотрела поверх его плеча куда-то вдаль.

– Красивая сказка, Митчелл, но, я думаю, тебе следует знать одну важную деталь.

– О чем ты, любимая? О себе? Или обо мне? Или о нас? В любом случае с этим можно подождать до завтра.

– Нет, с этим нельзя подождать. Он вздохнул:

– Хорошо, что же это?

– Там, впереди, стоит большой риф, и, если в ближайшие две секунды ты не сделаешь что-нибудь, мы на полном ходу врежемся в него.

Вовремя предупрежденный, Митчелл благополучно обогнул риф. Потом завел ялик в уединенную бухту и остановил лодку у большого камня, который лежал здесь и двадцать пять лет назад, когда Митчелл был мальчиком и обследовал на ялике окрестности.

– Я чуть не забыл про это место, – признался он девушке.

– И как оно называется?

– Так, просто островок.

– Чудесное место, – сказала, оглядевшись, Тори.

Небольшая рощица, несколько валунов и луг, заросший дикими цветами, которые пестрели в траве яркими красками.

– Все-таки странно, что у него нет названия. Каждое место на земле должно иметь свое название, – серьезно заметила Тори.

– Ну тогда назови его, как тебе нравится.

– Что ж, я подумаю над этим.

– Пожалуйста, у тебя достаточно времени. – Митчелл оглядел остров. – Он твой.

– Ты о чем?

Он обвел рукой вокруг:

– Все это твое.

– Ты даришь мне этот остров? – неуверенно спросила Тори.

– Очень маленький остров.

Она молчала.

– Я не знаю, что на это сказать.

– А тебе и не нужно ничего говорить. Кстати, я не просто так дарю тебе этот остров. На то есть причина. – Митчелл взял ее за руку и повел к рощице.

Оно росло в самом центре. Диаметр его ствола был размером с небольшую хижину; от него отходили десятки, сотни ветвей, которые росли вверх, в стороны, вниз, в самых разных направлениях; они цеплялись за сучья, образовывая причудливые укрытия и навесы.

Тори молча рассматривала дерево. Митчелл начал беспокоиться:

– Помнишь, тогда в Род-Айленде я пообещал тебе дерево? Помнишь?

– Помню.

– А я всегда выполняю свои обещания. Она не проронила ни слова.

Митчелл засунул руки в карманы джинсов и зарылся носком ботинка в прошлогоднюю листву.

– Никто не знает, сколько этому дереву лет. Тори продолжала молчать.

– Но то, что не одна сотня, это точно. Некоторые историки считают, что в 1787 году Роберт Берне посетил этот остров, когда гостил в замке Сторм. Легенда гласит, что, стоя под ветвями этого дерева, которые сплетались в форме сердца, – Митчелл указал на ветки, переплетение которых действительно немного напоминало форму сердца, – он сочинил одно из своих стихотворений.

– Какое же?

– Говорят, это было «Расставание». Она покачала головой.

Митчелл прочитал отрывок, который помнил довольно хорошо:

Кто видал тебя, тот любит, Кто полюбит, не разлюбит. Не любить бы нам так нежно, Безрассудно, безнадежно, Не сходиться, не прощаться, Нам бы с горем не встречаться!

– Он подарил мне дерево, – крикнула она Элис через комнату и погрузилась в ванну с теплой благоухающей водой. Это была старинная фарфоровая ванна на ножках викторианской эпохи.

– Но ведь он обещал его тебе.

Тори положила голову на край ванны и с гордостью проговорила:

– Роберт Берне сочинил одно из своих стихотворений, стоя под ветвями этого дерева, переплетенными в форме сердца.

– Впечатляющая легенда.

– Это очень старое дерево. Можно даже сказать: древнее. И в дупле у него вырезаны странные знаки.

– Какие знаки?

Тори пожала голыми плечами и сдула с ладоней мыльные пузыри.

– Они немного напоминают «М» и «В».

– Интересно.

– Я тоже так подумала. Митчелл посоветовал мне расспросить о них Старого Неда. Ему известно абсолютно все об острове, замке и клане Стормов. Я собираюсь сходить к нему завтра.

– Хорошая мысль.

Тори провела мокрой губкой по лицу.

– А ты не хочешь пойти со мной?

– Не могу.

Тори улыбнулась и села, положив руки на края ванны.

– Опять Маккламфа?

Элис Фрэйзер ответила не сразу:

– Да.

Поскольку больше никакой информации о великане Маккламфе не последовало, а Тори уважала право Элис на личную жизнь, девушка вернулась к обсуждению своего подарка.

– А я сказала тебе, что это дерево стоит в самом центре крошечного острова, заросшего травой и цветами?

– Нет. Какая прелесть! Тори вздохнула:

– Митчелл подарил мне и остров тоже.

– Подумать только!

– Да, представляешь?

– Надеюсь, ты поблагодарила его?

– Ну разумеется!

На самом деле она была настолько взволнована, что не помнила, что делала и говорила с того момента, как они причалили к острову. Она помнила только, как перед отплытием подошла к дереву, погладила его кору и прошептала: «Это я, Виктория. Я вернулась».

– Это самый замечательный подарок, который я когда-либо получала, Элис, – крикнула Тори и тихо добавила: – И самый лучший подарок, который мужчина может сделать женщине.

Глава 17

– Ceud mile failte, – важно сказал Старый Нед, приглашая ее в маленькую гостиную своего коттеджа. – Это традиционное гэльское приветствие, означающее «Сто тысяч раз добро пожаловать».

– Спасибо, сэр, – вежливо поблагодарила Тори.

– Только не так церемонно. Просто Старый Нед.

– Тогда не будете ли вы так любезны называть меня просто Тори?

– Не знаю, смогу ли я, мисс Сторм, но вы уж не обижайтесь, если разок-другой у меня вырвется старомодное «девушка». – В глазах Старого Неда блеснул огонек.

Старая дворняга подбежала к Тори, виляя хвостом, и лизнула ей руку, требуя своей доли внимания.

– А это кто? – спросила девушка, поглаживая собаку по голове.

– Это Старый Тоби. Мы давно уже вместе, Старый Тоби и я, – ответил старик.

– Я захватила с собой кое-какие продукты из замка, – сказала Тори, протягивая ему небольшую корзинку. – Миссис Макграбб взяла с меня слово передать вам ваши любимые пирожные к чаю.

– Она никогда не забывает прислать Старому Неду его «данди», – улыбнулся он, явно польщенный. Он взял корзинку на удивление твердой для девяностотрехлетнего старика рукой и, взглянув на часы на простой каминной полке, разочарованно отметил: – Рановато для чая.

Тори вдруг вспомнила, что выполнила поручение кухарки не до конца.

– На дне корзины пара хороших костей для собаки и объедки, завернутые в старые газеты.

Старый Нед удовлетворенно кивнул: «Она и про Старого Тоби никогда не забывает» – и предложил девушке – занять одно из кресел-качалок, расположенных у очага. Правда, огонь не был разожжен в этот прекрасный августовский день.

Старый Тоби поплелся за ними, не переставая помахивать хвостом, и, когда его хозяин уселся, тут же свернулся калачиком у его ног.

Очевидно, Старый Нед считал, что почтенный возраст дает ему некоторые привилегии. Поэтому перешел прямо к делу и обратился к ней просто:

– Итак, девушка, ты намерена стать невестой Сторма?

– Сторма?

– Хозяина замка.

Ну конечно, он говорит о Митчелле. У нее мгновенно отнялся язык, и она запинаясь пролепетала:

– Я… а-а…

– Ты любишь его, – уточнил свою мысль старик. – Это видно так же ясно, как твой хорошенький носик на твоем хорошеньком личике.

– Но откуда…

– У Старого Неда еще остались глаза, которые видят, и уши, которые слышат, – назидательно заметил он. – Вчера Сторм катал тебя на своем ялике. Наверное, показывал остров?

Тори поняла, что нет никакого смысла запираться.

– Да, мы были там.

– Мы со Старым Тоби видели вас, когда вы вернулись и поднимались от лодочного домика по тропинке. Любой, кто увидел бы вас, сказал бы, что вы без памяти влюблены друг в друга. – Он несколько раз причмокнул губами, потом весело хлопнул себя по костлявому колену. – Ты любишь его.

Тори вздохнула и разгладила пальцами кружевную салфетку, наброшенную на подлокотник кресла и приколотую к обивке поржавевшей булавкой.

– Да, я люблю его.

Старый Нед утвердительно кивнул:

– Это будет великий день, когда две враждующие ветви клана Стормов воссоединятся опять под знаменем любви. Да, это будет великий день.

У нее не хватило духу сказать ему, что этот день никогда не наступит.

– Вчера на острове Митчелл показал мне огромное дерево.

– А-а, дерево Робби Бернса, – улыбнулся старик.

– Да. А правда, что он написал под этим деревом одно из лучших своих стихотворений?

– Так говорят.

– Мы нашли еще странные знаки, вырезанные на дереве. – Тори положила руки на колени и сказала, стараясь не выдать волнения: – Я подумала, может быть, вы знаете, что означают эти знаки.

– Старый Нед знает, – подтвердил старик, покачиваясь в кресле.

Тори насторожилась:

– И что они означают?

На этот раз он уклонился от прямого ответа:

– Видишь ли, девушка, много лет назад это дерево носило другое имя.

Старик помолчал, раскачиваясь в кресле. Скрип половиц под ним успокаивал и убаюкивал. Старый Нед, казалось, не торопился. Какой смысл торопиться в его возрасте? Тори подумала, что скорее всего будет вести себя так же, когда ей будет девяносто три года.

Наконец, устав ждать, девушка решила подойти к вопросу с другого конца:

– А как вы думаете, сколько этому дереву лет?

– Я не думаю, девушка. Я знаю.

Тори изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

– Знаете?

Старый Нед закивал в такт покачивавшемуся креслу. Потом постучал себя по голове узловатым пальцем:

– Все знания хранятся здесь. Они передаются из поколения в поколение, от отца к сыну, от Старого Неда следующему Неду.

Ей было известно о существующей на островах традиции передавать семейные предания из уст в уста.

– А эти знания где-нибудь записаны? Он отрицательно покачал головой.

– А что, если со Старым Недом что-нибудь случится? – Эта мысль показалась ей ужасной. – Знания будут утрачены.

– Нет, девушка, они останутся здесь, – успокоил он ее, похлопав себя по груди там, где находилось сердце. —

Но мы говорили о дереве. Мы знаем, что оно росло там – конечно, тогда оно было не таким огромным, как сейчас, – еще в те времена, когда Брюс сражался под Баннокберном против слабого, всеми презираемого Эдуарда, сына Эдуарда Длинноногого.

«Надо как следует проштудировать учебник по истории Шотландии», – подумала про себя Тори.

– Это было в 1314 году, девушка.

Она быстро заморгала и повторила:

– В 1314-м. – Потом быстро сделала в уме вычисления. – Получается, что дереву как минимум семьсот лет.

– Наверное.

Тори опять вернулась к прежнему вопросу:

– А как называлось это дерево раньше? И снова Старый Нед ушел от ответа.

– Говорят, она была хорошая, красивая девушка, – задумчиво проговорил старик. – Единственная дочь главы клана Стормов. Это был ее остров и ее дерево. И когда она полюбила, то выбрала именно это место для свиданий с юношей, хотя его нельзя было назвать юношей.

– Значит, этот остров был местом свиданий влюбленной пары?

Тори до сих пор не знала имени девушки, но не сомневалась, что рано или поздно Старый Нед откроет его ей.

– Удивительно. Хотя если вдуматься, то не так уж и удивительно, – сказал старик, опять погрузившись в свои мысли.

– О чем вы?

– Вас зовут Тори.

– Это уменьшительное от Виктории.

– Так звали и ее, девушка.

– Ее звали Викторией? Старый Нед кивнул:

– Леди Виктория. Поэтому первым названием этого дерева было «Место свиданий Виктории».

– Тогда становится понятным, почему один из знаков напоминает букву «В», – пробормотала она. – Да, конечно, это была буква «В».

В голосе старика неожиданно зазвучали неодобрительные нотки:

– Ее приятель носил шотландское имя, оно означало «Подобный Богу». Но тот, кто назвал его так, сильно ошибся.

– Он оказался недобрым человеком? Старый Нед презрительно поджал губы:

– Он не подходил такой девушке, как леди Виктория из клана Стормов.

– И как же звали человека, которого она полюбила?

– Мичел, – коротко ответил старик. Что-то уж слишком много совпадений. Пытаясь унять дрожь в голосе, Тори проговорила:

– «В» и «М» – Виктория и Мичел.

– Это трагическая история о любви и предательстве, мисс Сторм. – Старый Нед вытащил из кармана небольшой острый ножик, взял со стола, стоявшего рядом с креслом, кусок дерева и начал резать. – Я люблю работать, когда рассказываю.

Может быть, это просто выдумка Старого Неда? Или отчасти правда, отчасти легенда, передаваемая из уст в уста на протяжении столетий?

Тори несколько минут наблюдала за стариком, завороженная быстрыми и точными движениями его руки. Она поразилась остроте его зрения, которое позволяло ему выполнять тонкую сложную резьбу.

– А что вы вырезаете? – спросила она, заинтересовавшись его работой.

– Лицо, девушка.

– А чье лицо?

– Лицо, скрытое в дереве.

Он поднес к ней поближе небольшой деревянный брусок. На его гладкой поверхности выделялся причудливой формы сучок.

– Сначала я изучаю структуру древесины, выбираю подходящий сучок, – объяснил старик. – Потом и форму самого сучка, до тех пор, пока не смогу прочитать историю, которую рассказывает лицо. Ну а дальше остается только взять нож и вырезать это лицо.

– Как интересно! – воскликнула девушка.

– Обычно такие деревянные изображения вешают на стену дома, выбирая самое видное место.

– А для чего это делают?

– Это могущественный талисман. – Старый Нед пристально посмотрел на Тори. – Он оберегает дом и семью от зла.

Что ж, такую вещь не помешает иметь каждому!

– Так вот, история их любви была трагичной, – продолжил свой рассказ Старый Нед.

– История любви Виктории и Мичела? Он кивнул головой.

– Что-то в этой истории правда, что-то – красивый вымысел, а что-то, я думаю, навсегда осталось утраченным для потомков.

Тори вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы большая часть истории все же сохранилась в памяти людей.

– Это случилось во время войны за независимость Шотландии. Тогда стране были очень нужны сильные крепкие мужчины, способные воевать; мужчины, у которых были собственное оружие и лошади. В это-то самое время и пришел на нашу землю великий рыцарь Мичел со своими воинами.

– Откуда он пришел? Старый Нед пожал плечами:

– Никто не знал наверняка. Некоторые говорили, что он был членом одной из ветвей клана Стормов и что он вернулся в Шотландию после похода на Святую землю. Другие говорили, что несколько лет он скрывался от самого Папы Римского и Филиппа Французского.

– А почему он должен был скрываться?

– Ходили слухи, что в юности Мичел постригся в монахи и жил среди тех, кто называл себя тамплиерами.

– Монахи, участвовавшие в крестовых походах, – задумчиво проговорила Тори.

– Но к тому времени тамплиеров уже не существовало. Большинство из них сожгли на кострах, а имущество их забрал себе жадный французский король.

– Итак, кто бы ни был этот Мичел, он вернулся и спрятался на острове Сторм.

– Верно, девушка. – Старый Нед говорил и продолжал резать, по временам прекращая работу, чтобы оценить результат. – Некоторые говорили, что Мичел и его рыцари привезли с собой большие богатства. А некоторые даже утверждали, что это сокровища тамплиеров, вывезенные из Франции перед казнью Великого магистра.

– Так, значит, были еще и сокровища.

– Это может быть правдой, а может – и легендой, девушка. Но что касается предательства, то оно было настоящим.

– Кто был предателем?

– Сам Мичел. – Старый Нед прервал работу и, помолчав, добавил: – И Виктория.

– Как это произошло? – спросила Тори.

– Рыцарь совершил ошибку. Он считал, что любовь женщины к мужчине сильнее ее преданности клану.

– И ошибся, – тихо сказала Тори.

– Этот остров всегда был естественной крепостью. И тот, кто хотел завоевать его, должен был сначала узнать о тайных подходах с моря.

Внезапно Тори поняла:

– Мичел хотел, чтобы леди Виктория предала свой народ и помогла проникнуть в крепость.

– Все было именно так, девушка.

– Но она этого не сделала.

– Она не могла предать свой клан.

– Кто родился в клане Стормов, тот остается ему предан до конца.

– Я вижу, ты понимаешь это. И леди Виктория тоже это понимала. Но ей пришлось заплатить высокую цену.

– И какова была цена?

– Она загубила свою бессмертную душу. И жизнь человека, которого любила.

Тори почувствовала, как мороз побежал у нее по коже.

– Леди Виктория убила Мичела?

– Так же верно, как если бы вонзила кинжал в его сердце. – Старый Нед подул на деревянный брусок, который держал в руках, и опилки полетели ему на рубашку.

Старый Тоби, потянувшись, встал на ноги, встряхнулся и положил голову на колени Тори. Она молча наклонилась к нему, почесала за ухом и погладила лохматую голову.

– Вы приобрели себе друга, мисс Сторм.

– Я люблю собак, – просто ответила она.

– А вы заметили недалеко от моего дома холм с заросшими травой каменными ступенями?

– Да. – Тори обратила внимание на большие каменные плиты, выложенные по склону холма.

– А вы заметили на вершине холма небольшую часовенку?

– Да, заметила.

Старого Неда удовлетворили ее ответы. Он кивнул и сказал:

– Это ее часовня.

– Ее?

– Святой Виктории.

– Леди Виктория стала святой Викторией?!

– Ее канонизировали в пятнадцатом веке. Много лет спустя после всех этих событий, конечно. – Старый Нед повертел свою работу в свете солнечного луча, пробивавшегося в окно гостиной. – Вы должны подняться в эту часовню. Знаете, она до сих пор там.

– Святая Виктория?

Он коротко кивнул головой.

– Она построила часовню на вершине холма и каждый день поднималась по каменным ступеням, чтобы несколько часов провести на коленях в молитве. Она заранее приготовила себе могилу, и, когда умерла, ее похоронили под окном, выходящим на море и Камни.

– Камни?

Старика потрясло ее неведение:

– Вы не знакомы с этой частью острова?

– Пока нет.

– Так вы еще не видели Камни?

– Нет, не видела.

– И никто не рассказывал вам о Стоящих Камнях? Она покачала головой.

– На той стороне острова море опасное, – сказал он, и Тори приняла это как предупреждение. – Во время отлива там мелко, вы можете перейти вброд весь пролив, не говоря уж о том, чтобы проехать там верхом на лошади. Но приливы там приходят и уходят совершенно неожиданно. Течения в этом месте тоже очень странные и сильные. Человек может не почувствовать, как воды увлекают его в пучину, до тех пор пока она не поглотит его.

Тори невольно вздрогнула.

– И что сделала леди Виктория?

– Леди Виктория знала о планах своего возлюбленного рыцаря, догадывалась, что он собирается захватить в плен либо убить членов ее клана и объявить себя владыкой острова Сторм. И обещала помочь ему. Она даже открыла ему великую тайну, которая была известна всем членам клана, но которую не знал ни один враг, – она сказала ему время отлива. Мичел со своими рыцарями уверенно вошел в мелководье. Никто не знал об их приближении. Тайком они подбирались к крепости и уже ощущали вкус победы на своих губах. Им казалось, что они не подвергаются никакой опасности, пересекая пролив.

– Но опасность существовала. Старый Нед кивнул:

– Леди Виктория забралась на вершину холма, на то самое место, где позже построила часовню, и оттуда наблюдала за ними.

Голос Тори внезапно стал до неузнаваемости хриплым.

– Она видела, как подступил прилив, как сильное течение подхватило ее возлюбленного, а затем море поглотило его.

Старый Нед опять кивнул головой. Тори была потрясена.

– Мичел и его люди погибали прямо у нее на глазах! – едва слышно проговорила она.

– Не знаю, правда это или нет, но говорят, что, когда он исчез в волнах нахлынувшего прилива, она в последний раз выкрикнула его имя. И больше за всю жизнь не произнесла ни слова.

Прошла минута или две, или даже больше, прежде чем Виктория смогла говорить.

– А сколько еще прожила леди Виктория, после того как Мичел… утонул?

– Пятьдесят лет.

Тори ахнула и поднесла руку ко рту:

– Боже мой, пятьдесят лет!

– Она посвятила всю оставшуюся жизнь служению людям: помогала больным, беднякам, старикам и умирающим. Она была отзывчивой женщиной, с добрым сердцем и нежными руками. Но леди Виктория дала обет молчания и до конца дней соблюдала его.

– Эта несчастная девушка стала монахиней?

– Можно сказать и так. Она обрезала свои прекрасные длинные косы – говорят, они были у нее золотисто-рыжими, цвета заходящего солнца, когда оно садится в море по ту сторону острова, – и носила только простое грубое платье. Жила она в маленькой комнате, все убранство которой составляли соломенный тюфяк на полу да кувшин с водой для питья и умывания. Ела простую пищу и очень немного. И каждый день поднималась по каменным ступеням в часовню просить Господа о прощении – прощении для Мичела и для себя.

– Я хочу сходить в часовню святой Виктории, – решительно объявила Тори.

– Я бы с удовольствием проводил тебя, девушка, но у меня больные ноги и я не гожусь для таких прогулок. – Старый Нед поднялся с кресла, осмотрел деревянный брусок, который держал в руке, и протянул его Тори. – Лицо проявилось. Я дарю его тебе, девушка. Оно будет оберегать тебя от всякого зла и охранять твой покой.

Тори была тронута этим необыкновенным подарком.

– Спасибо.

Старик проводил ее до калитки. Каменные ступени начинались прямо за оградой сада, окружавшего его дом. Крошечная часовня виднелась на вершине холма.

– Однажды я видел ее, – вдруг сказал старик.

– Кого?

– Святую Викторию. – Старый Нед погладил ласкавшуюся к нему собаку. – Она стояла у подножия лестницы на коленях, склонив голову в молитве.

Боясь обидеть старика, Тори не решилась подвергнуть его слова сомнению.

– Каждый год в годовщину смерти Мичела и ее предательства леди Виктория поднимается на вершину на коленях – такое она себе выбрала наказание. Как раз в один из таких дней я и увидел ее. Она обернулась и посмотрела на меня – с нежностью, как мне показалось, – а потом поднялась с колен и исчезла.