Текст книги "Леди ангел"

19

В Истоне Брук Гревиль оказался двумя днями позже. Анджелу он нашел в детской комнате. Она читала книжку дочери. Маленькая Мэй пристроилась у ее ног.

– Какая идиллическая семейная картинка! – с сарказмом протянул Брук, опершись на дверную притолоку. Злоба так и выплескивалась из него. Жадным взглядом Брук ощупывал жену.

Мэй, увидев отца, обняла ручонками мать и крепко прижалась к ней.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Анджела, приложив громадное усилие, чтобы сохранить видимость спокойствия.

– Разве я не могу без какой-либо уважительной причины приехать, чтобы повидаться с вами?

Вместо ответа Анджела обернулась двери и крикнула:

– Берджи!

– С каждым днем она все больше становится похожа на тебя, Анджела, – с усмешкой заметил ее супруг. – Ты, наверное, учишь ее, как подобает вести себя богатой наследнице?

– У нас двое детей, Брук. Мое состояние унаследует Фитц.

– Он тоже очень похож на тебя, дорогая. Открой секрет, как это у тебя получается?

– Что ж тут удивительного, я их мать, я люблю своих детей и живу с ними. А, вот и ты, Берджи, – с облегчением сказала Анджела. – Погуляй с Мэй. Только возьми в шкафу ее пелеринку – на улице холодает.

– Поди ко мне, Мэй. Папочка хочет тебя подержать, – проговорил Брук, топая ногой, словно подзывал к себе собаку.

Бросив на него боязливый взгляд, Мэй еще крепче прижалась к матери.

Отступив от двери, Брук решительно направился к Анджеле. Глаза его блеснули нехорошим огнем.

– Я – твой отец, слышишь, ты, глупый ребенок! – рявкнул он и, подойдя ближе, вырвал девочку из рук Анджелы. Мэй закричала и стала отчаянно отбиваться, размахивая в воздухе своими маленькими ручками и ножками. Грубая хватка отца причиняла ей боль, пугала ее, и ребенка била крупная дрожь.

Вскочив на ноги, с неистово бьющимся сердцем, Анджела закричала:

– Немедленно поставь ее!

Затем она подлетела к Бруку и занесла кулачки, приготовившись ударить его.

Внезапно он поставил ребенка на пол, словно эта игра уже прискучила ему.

Анджела схватила Мэй, крепко прижала к себе и сделала несколько шагов в направлении Берджи, которая, перепугавшись до смерти, застыла у шкафа. Осторожно, из рук в руки, Анджела передала девочку няне.

Затем, резко обернувшись к мужу, она заговорила убийственно-спокойным тоном:

– Никогда больше не смей делать подобное с Мэй. Не смей даже прикасаться к ней, ты, чудовище. И убирайся из моего дома, иначе тебя вышвырнут вон.

– Уж не твой ли новый любовник?

– Возможно, он, а возможно, кто-нибудь еще, – презрительно выплюнула Анджела. – Убирайся, жалкий попрошайка!

– И кто же? – раздался спокойный голос от двери.

– Глядите-ка, он ревнует! – ехидно заметил Брук, обернувшись и увидев Кита, стоявшего в дверном проеме. – Неужели он полагает, что является твоей единственной привязанностью, дорогая? – насмешливо обратился он к жене. – Может, мне стоит составить для него список всех твоих любовников?

– По крайней мере, среди них нет восьмилетних девочек, – гневно ответила Анджела.

– Так кто же был первым? – театрально наморщил лоб Брук, оставив без внимания реплику жены. – Чарли Бересфорд? Да-да, его жена еще до такой степени взбеленилась, что даже написала письмо премьер-министру, – с усмешкой напомнил Брук. – К сожалению, от премьер-министра оказалось мало прока – он сам мечтал о том, чтобы взобраться на Анджелу верхом.

– Мы с Анджелой проверили наши с ней списки, – произнес Кит бархатным тоном, под которым ощущался стальной холодок. – Что-то я не припомню, чтобы в ее списке фигурировали вы. – Могучая фигура Кита заполняла весь дверной проем, в руках он все еще держал коробку сливочных пирожных, которую принес для Мэй. – По-моему, вы не в ее вкусе, – коротко и жестко добавил он. Ленивой насмешливости в его голосе как не бывало. – Вам следует уйти.

– А вы здесь поселились? – Де Грей был одет во все черное. Для пятидесяти лет у него еще была неплохая фигура, и все же он напоминал большое ядовитое насекомое, приготовив-

шееся к атаке.

– Можно считать и так, – откликнулся Кит. Войдя наконец в комнату, он поставил коробку с пирожными на стол, за которым обычно играла Мэй. – И я полагаю, Анджела предпочла бы, чтобы в будущем вы не объявлялись здесь без специального приглашения.

– Я хочу, чтобы ты вообще никогда не объявлялся, – холодно и жестко произнесла Анджела, обхватив руками плечи и пытаясь унять дрожь. – Истон принадлежит мне, и я не желаю тебя здесь видеть.

– По-моему, она выразилась предельно ясно, де Грей, – мягко проговорил Кит, встав на всякий случай между Анджелой и ее благоверным.

– Гвендолин все мне про вас написала, – злобно проговорил Брук, отказываясь признать, что его выставляют за порог. – Вы, как я слышал, спите со всеми женщинами подряд.

– Ну отчего же, далеко не со всеми. Например, с вашей сестрой я бы не лег за все сокровища мира. – Это было настоящим ударом!

– С этим человеком ты, должно быть, связалась для разнообразия, Анджела. Он не из тех, кто ползает перед тобой на коленях, не так ли?

– Ты прав. Он не ползает и не бьет меня.

– И напрасно. Ты это заслужила. – Ненависть в голосе Брука была подобно лезвию кинжала.

Действия Кита были настолько молниеносными, что Анджела не успела ответить мужу, и слова, которые она собиралась произнести, застыли в ее горле и через секунду вырвались сдавленным криком.

Подняв Брука и держа его на вытянутых руках – так, что ноги соперника беспомощно болтались в воздухе, Кит произнес с непоколебимой и не оставляющей сомнений уверенностью в голосе:

– Если вы еще когда-нибудь прикоснетесь к ней хотя бы пальцем, я убью вас, де Грей.

И с этими словами он отшвырнул мужчину в сторону, словно мешок с ненужным хламом.

Брук тяжело рухнул на пол, но в то же мгновение вскочил на ноги. Глаза его горели бешенством, словно у разъяренного фанатика.

– Все равно вы не сможете уследить за ней, – ее злобным удовольствием произнес он.

– Убирайтесь, – приказал Кит, – иначе я убью вас прямо сейчас.

– Мы еще увидимся, Анджела, – шепотом пообещал Брук, бросив быстрый взгляд на жену. После этого он непринужденно махнул рукой и вышел, словно заходил сюда только для того, чтобы переброситься парой слов с друзьями. Еще некоторое время в коридоре раздавались его шаги, а в воздухе – непринужденное и фальшивое насвистывание, в котором тем не менее слышалась угроза.

– Он сказал, что ему написала сестра, – с трудом проговорила Анджела, упав без сил на стул. Она все еще ощущала опасное присутствие этого человека в комнате, отчего ее била крупная дрожь. – Значит, кто-то видел нас в Лондоне.

– Тебе не стоит иметь с ним никаких дел, – сказал Кит, подойдя к графине, усевшись на полу возле нее и нежно дотрагиваясь до ее рук, которые она нервно сцепила на коленях.

– Знаю. Теперь, когда… я люблю тебя, это дается мне с еще большим трудом. И я боюсь его еще больше, ведь сейчас мне есть, что терять… Я могу потерять тебя.

– Я никуда не собираюсь уезжать. Но с ним ты должна развестись. Какой смысл держаться за этот брак!

– Давай обсудим это чуть позже, хорошо? – Анджеле была невыносима мысль об огласке и грандиозном скандале, которые неизбежно повлек бы за собой бракоразводный процесс. Пытаясь взять себя в руки, она сделала глубокий вдох. – Сейчас я ничего не соображаю.

– Где ты спрятала Мэй? – с улыбкой спросил Кит. Он хотел дать любимой время прийти в себя после только что развернувшихся здесь бурных событий. – Ее дожидаются сливочные пирожные.

– Какой же ты заботливый, – благодарно прошептала Анджела, гладя его растрепанные ветром волосы. – Что бы я делала без тебя!

– Наверное, продолжала бы развлекаться со своими любовниками?

– Мне нравится твоя ревность, но… нет. Нет, никогда!

– В таком случае тебе тоже полагается сливочное пирожное, – шутливо проговорил Кит. – Пойдем искать Мэй.

– Я велела Берджи увести ее в Стоун-хаус. Брук напугал ее до смерти, когда попытался взять на руки.

– Ее надо отвлечь какой-нибудь игрой, – спокойно предложил Кит, вставая с пола и помогая Анджеле подняться. – Ты неси пирожные, а я понесу тебя, и будем разговаривать только о приятных вещах. Например, о подарках для тебя и Мэй, которые я приготовил в Стоун-хаусе. – С этими словами Кит вручил Анджеле коробку с пирожными, а затем поднял ее на руки.

– Откуда ты взял подарки? – В голосе Анджелы слышалось неподдельное любопытство.

– Я купил их в Истон-Вейле, – ответил он, выходя из комнаты.

– Да что там можно купить? – Она знала что лавки в Истон-Вейле никогда не отличались обилием товаров.

– Прошу простить меня, изысканная леди, но в Истон-Вейле достаточно вещей, которые понравились бы трем знакомым мне дамам. Подожди и увидишь сама. Я даже для Берджи кое-что нашел.

– Она и без того обожает тебя, а теперь полюбит навечно.

– Ради этого я и стараюсь.

– Да ты просто невозможен!

Кит стал спускаться по лестнице, и Анджела прижалась к нему еще крепче.

– И, тем не менее, это срабатывает безотказно, – парировал он, идя по коридору второго этажа. – Дамы очень любят получать подарки.

– Слишком уж много ты знаешь о том, что любят дамы, – смеясь, сказала она. – Теперь я до конца жизни ни на секунду не спущу с тебя глаз.

– А я – с тебя.

Сейчас, после того, как он во второй раз встретился с Бруком, Кит сказал это со всей возможной серьезностью. Этот человек был опасен.

Для Анджелы и Мэй Кит приготовил красные кожаные уздечки с серебряным убором. На отполированном до блеска серебре были красиво выгравированы их имена. И еще – камзолы из мягкой красной кожи, чтобы они подходили к сбруе. Еще неделю назад он увидел их в витрине шорника и тут же заказал.

Берджи он подарил кожаные перчатки лавандового цвета – надушенные и вышитые, и она горячо благодарила его, то краснея, то бледнея от смущения.

Потом были сливочные пирожные и чай, забавы с котятами, смех и обед в детской с Питером-кроликом. Все это вытеснило на задний план воспоминания о визите Гревиля, и все трое наслаждались счастьем в своем маленьком, но подлинно семейном кругу.

Однако легкий запах страха все еще витал в воздухе, и происшедшее снова напомнило о себе вечером, когда, укладываясь в кроватку, малышка Мэй ни с того ни с сего сказала:

– Я боюсь.

– Мама с тобой, дорогая, – успокоила дочурку Анджела. – Тебе нечего бояться.

– Бьюк – похой, – торжественно объявила крошка. – Она никогда не называла этого человека «папой».

– Он больше не придет, – продолжала баюкать девочку мать, бросив быстрый взгляд на Кита, который расположился на стуле у постели.

– Да? – настойчиво допрашивала девочка мать, крепко прижимая к себе Питера.

– Да, – ответил Кит. – Мама велела ему уйти.

– Спасибо, мамочка, – с видимым облегчением прошептала Мэй. – Тогда буду спать.

Анджела и Кит сидели возле нее до тех пор, пока она не уснула.

– Ты должна раз и навсегда выбросить его из своей жизни, – заговорил Кит, как только они вышли из детской. – Де Грей опасен не только для тебя, но и для Фитца с Мэй.

– Если бы Брук не был настолько непредсказуем, с ним бы вполне можно было иметь дело, – ответила Анджела. – Но он так запугал Берти, что тот насторожился. Кроме того, королева будет просто в бешенстве, если имя принца Уэльского снова станут трепать в судебных перепалках по поводу бракоразводного процесса. Все это так сложно… Нет, с Бруком невозможно иметь дела.

– Послушай, дорогая, ты сама должна все решить. Я вовсе не собираюсь указывать, что тебе надо делать. Но у де Грея – неустойчивая психика, и он представляет опасность и для тебя, и для детей. Подумай об этом!

– Я думала… Я думаю все эти годы.

– Однако конечное решение тебе придется принять в самом ближайшем будущем. «Дезире» будет готова к отплытию уже через месяц.

– Через месяц? – растерянным шепотом переспросила Анджела.

– Что тебя так испугало, милая? Я не сомневаюсь в том, что женщина, способная управлять обширными владениями, растить в одиночку двоих детей, основывать школы, плавать под парусами, охотиться и даже вкушать вместе со мной кое-какие радости жизни, может принять и такое решение. В твоем распоряжении остается еще четыре недели.

Месяц близился к концу. С деревьев начали падать листья. Прежде чем отправиться в Кембридж, Фитц прожил дома еще одну неделю. Кит больше ни разу не заводил разговор о разводе Анджелы, и она окончательно уверовала в то, что может наслаждаться своим счастьем, не обременяя себя проблемами, которые казались ей неразрешимыми.

Она льнула к Киту, словно девочка, влюбившаяся в первый раз. Ей хотелось дотрагиваться до него каждую секунду, и Кит, наслаждаясь этим обожанием, в ответ щедро дарил ей свое. Вновь и вновь постигали они науку нежной преданности и беззаветной любви, искреннего внимания друг к другу, которое неотделимо от влечения тел. И будучи десятикратно усилено любовью, их взаимное желание становилось еще более неутолимым. Эта страсть открыла перед ними новое, незнакомое доселе, измерение жизни, позволив им впервые заглянуть в самую глубь своих сердец.

Взрыв, как всегда, прозвучал неожиданно. Слишком уж о многом они мечтали. Или… о слишком малом? Все началось очень мирно, почти романтично. Покончив с обедом, Кит и Анджела сидели в библиотеке, потягивая вино из бокалов, преисполненные умиротворяю-щего покоя. Мэй к этому времени уже давно спала. Сидя напротив Анджелы, Кит утонул в глубоком кожаном кресле – стройный и мужественный в своем вечернем костюме. Он вытянул длинные ноги и с удовольствием рассматривал янтарное вино, плескавшееся в бокале.

– А ведь я еще ни разу не дарил тебе драгоценностей, – вдруг произнес он.

– Ты подарил мне гораздо большее, – откликнулась Анджела. Глядя на него, она чувствовала внутри себя такую любовь, что щемило сердце. Она сидела на диване, свернувшись клубочком, подобрав под себя ноги. Анджела смотрела на Кита и улыбалась. В свете ламп ее платье и волосы казались еще светлее.

– У меня для тебя кое-что есть, – проговорил Кит, поставил свой бокал на столик и поднялся. Подойдя к ней, он сунул пальцы в кармашек для часов и вынул оттуда какой-то предмет. – Вот уж не думал, что когда-нибудь сделаю такое, – сказал он, легко преклоняясь перед ней на колено. Посмотрев на любимую долгим взглядом изумрудных глаз, он проговорил: – Согласна ли ты выйти за меня замуж и сделать меня счастливым? – С этими словами Кит взял руку Анджелы и надел на безымянный палец кольцо с внушительных размеров бриллиантом. – Это – вместо вот этого, – спокойно сказал он, дотронувшись до обручального кольца на ее левой руке. И улыбнулся.

Анджела ничего не отвечала. Посмотрев на нее с недоумением во взгляде, Кит уселся на ковер и заметил:

– Мне кажется, в данной ситуации тебе полагается хоть что-нибудь сказать.

– Ну почему нельзя оставить все, как есть? – проговорила Анджела едва слышно.

– Потому что я не собираюсь тебя ни с кем делить, – ответил Кит, и в голосе его отчетливо прозвучал холодок.

– Тебе и не придется.

Кит глубоко вздохнул и очень медленно выпустил воздух.

– Ты можешь говорить все, что угодно, но это – так, и мне это не нравится.

– Кто знает, что учинит Брук, если я попытаюсь с ним развестись! Он непременно впутает в это дело принца Уэльского.

– А кого это волнует, черт его забери! – холодно ответил Кит, легко поднимаясь на ноги. Все эти аристократические бредни выводили его из себя.

– Газеты станут полоскать на своих страницах всю мою жизнь, будут страдать мои дети, моя семья буди убита. Королева… – Встретившись глазами с ледяным взглядом Кита, Анджела умолкла.

– Я не понимаю вас, – прорычал он. – Вы вытворяете все, что вам только заблагорас-судится, наплевав на любые моральные и социальные устои. И только один смертный грех пугает вас – огласка. Но кому какое дело до того, что подумают другие! Ведь все равно они знают, с кем ты спишь!

– Ну прошу тебя. Кит, постарайся понять!

– Понять – что? Что в вашем хваленом высшем обществе все живут двойной жизнью, что никто не является тем, чем прикидывается, что только перворожденному сыну гарантируется устроенное будущее? Ты хочешь, чтобы я понял все это? Не могу!

– Возможно, со временем мне удастся убедить Брука и заставить его быть более разумным…

– А я ждать не желаю! Можешь ты это понять?! – резко выпалил Кит. – Боже всемогущий, Анджела, вот уже восемнадцать лет ты мучаешься в этом несчастном и ничтожном браке. Сколько еще собираешься ты откладывать неизбежное? Тебе надо всего лишь подать на развод.

– Все не так просто. Ты приехал из другой страны, у нас здесь столько условностей.

– Все очень просто, если ты действительно хочешь развода. – Каждое слово Кита звучало для Анджелы резким, непримиримым обвинением.

– Мне очень жаль, – прошептала она.

– Нет, это мне очень жаль, – откликнулся он. Голос его звенел. – Я думал, ты и впрямь любишь меня, и не подозревал, что являюсь всего лишь одной из проходных фигур в твоей плавно бегущей и скрытной амурной жизни. Ну что ж, в конце-концов, не будь мужчин, жизнь была бы куда менее интересной, правда?

– Конечно, и чем больше их – тем лучше! – зло ответила на его намек Анджела. – Но какое ты имеешь право читать мне мораль – ты, мужчина с персональным гаремом!

– С бывшим гаремом, заметь. С бывшим – благодаря тебе, – возразил Кит. – Что ж, мне было приятно стать еще одной строчкой в вашем списке, графиня, – добавил он с язвительной улыбкой на устах. – Я считаю, что приобрел бесценный опыт. А вы… Продолжайте и дальше позволять вашему мужу избивать вас, чтобы только не пострадал непорочный фасад вашего семейства, обращенный к вашей матери, вашей королеве и вашему обществу. – Кит возвышался над Анджелой, словно ангел мщения – воинственный и беспощадный, при этом сохраняя на лице бесстрастное выражение.

– Если бы я была мужчиной, я развелась бы не задумываясь, поскольку мы оба знаем, что этот мир принадлежит вам. – Анджеле было обидно выслушивать лекции о супружеской жизни от мужчины с подобным сомнительным прошлым.

– Но тем не менее ты в совершенстве овладела искусством манипулировать этим «мужским миром».

– Я просто стараюсь в нем выжить, – отвечала Анджела, думая, насколько же мало он знает о ее жизни. – В этом мне помогает состояние, которым я владею. Однако мы оба знаем, что деньги еще не все. Их власть не безгранична.

– Значит, конец? – спросил Кит. Казалось, он не слышал ничего из того, что говорила Анджела.

– Я не могу развестись с ним, если только он не даст своего согласия. Если Брук вдруг решит сражаться со мной в суде, опасность будет грозить мне лично, моим детям… Он даже может сокрушить принца Уэльского.

На протяжении многих недель Анджела пыталась втолковать все это Киту. По всей видимости, безуспешно.

– Ну что ж, в таком случае благодарю вас за гостеприимство, графиня. – Взгляд Кита был ледяным.

– Спасибо и вам. – Она приняла его вызов. – За дружбу, которую вы мне подарили.

– Я не желаю быть вашим другом.

– Я знаю.

С каменным лицом Кит смотрел на Анджелу еще несколько секунд, а затем, коротко кивнув, вышел из комнаты.

Она долго сидела в охватившем ее оцепенении, не в силах пошевелиться, лелея в каком-то уголке своего сознания несбыточную надежду на то, что сейчас – сию же минуту – он вернется, снова обнимет ее за плечи, и все тревоги растворятся, как утренний туман.

Но он не пришел. Она знала, что так и случится – она видела лед в его глазах. И теперь никаких усилий не хватит для того, чтобы стереть этот взгляд из ее памяти.

Когда несколькими часами позже Анджела все же вышла из библиотеки, его одежды уже не было. Не было и двух кожаных саквояжей, и ботинок, стоявших под стулом. Кит забыл только одну вещь – янтарный гребешок, лежавший на ее туалетном столике, где он оставил его вчера вечером после того, как собственноручно расчесал ее волосы. И вот еще – его кожаная куртка. Она висела на стуле в темном углу комнаты, и, видимо, в спешке, он не заметил ее.

Анджела надела куртку на себя и неловко подвернула рукава. Ее окутал запах его одеколона, и страстно захотелось бросить все и уехать вместе с ним в Брисбейн, или на Мадагаскар, или в коттедж на острове Мэн. Она села на стул перед камином, где всегда сидел он, и из глаз ее устремился целый океан слез, потому что никуда – никуда! – она не могла с ним уехать.

А вот счастье ее убежало.

Утром Берджи рассказала ей, что перед отъездом Кит зашел в детскую, чтобы на прощанье подержать Мэй.

– Он скойо пиедет? – спросила малышка. Уезжая, Кит сказал ей, что отправляется по делам.

– Я не уверена, – ответила Анджела дочке, думая, что же ей говорить Мэй, когда та поймет, что Кит уже не вернется никогда.

И еще она думала, хватит ли ее жизни, чтобы отступила захлестнувшая ее боль.

А Кит, приехав в Лондон, написал письмо Фитцу, в котором постарался объяснить свой отъезд.

«Твоя мать, – писал он, – не хочет сейчас думать о разводе, а переубедить ее мне не удается. Она по-прежнему говорит о множестве надуманных проблем и трудностей, которые возникли бы в ее отношениях со светом. Что касается меня, то подобные резоны кажутся мне вздорными. Однако твоя мать прожила с этими людьми всю свою жизнь, а я – нет. Возможно, ты поймешь ее доводы лучше, чем я.

Если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, не стесняйся и обращайся ко мне в любой момент, а если в один прекрасный день тебе захочется повидать Китай, на моей «Дезире» всегда найдется свободное место. Оставляю тебе адрес Чамберса – он может меня найти, где бы я ни находился.

Пони оставь себе. Из тебя выйдет прекрасный игрок в поло.

Искренне твой Кит Брэддок».