Текст книги "Леди ангел"

– Не знаю, как другие, а Берджи определенно оценила твои достоинства, – раздражительно проворчала графиня, которую выводило из себя любое напоминание о его прежнем обыкновении пользоваться услугами всех женщин без разбора.

– Я не намерен говорить с тобой об этом, – спокойно прервал он ее и легонько подтолкнул к зеркалу. – Лучше подними юбки.

То, как Кит попросил ее сделать это, заставило Анджелу содрогнуться от сладкого предчувствия. И все же она колебалась. Его голос был мягок, но в то же время отрывист. Он скорее даже не просил ее, а командовал – властно, самоуверенно, не повышая тона. Глаза его были лениво прикрыты, как если бы он оказался рядом по чистой случайности.

– У тебя не так уж много времени, – напомнил ей Кит, – если ты, конечно, хочешь остаться удовлетворенной. – Он слегка повернул запястье, чтобы взглянуть на часы.

– Интересно, наступит ли моя очередь приказывать? – спросила она, вызывающе вздернув подбородок.

– Нет, – спокойно ответил Кит, равнодушный к ее эмоциональному всплеску, – во всяком случае мне. – На деле равнодушие было чисто внешним. Внутренне он негодовал. Коллекция, с которой Кит успел неплохо ознакомиться, вряд ли лежала в комоде без дела, и мысль об этом вызвала у него кратковременный приступ бешенства. – Подними юбки, – чуть ли не прорычал он, – или тебе придется ждать нашей встречи ночью.

– А что, если я к этому абсолютно равнодушна?

– Скорее, наоборот, слишком неравнодушна. Ну же, дорогая, – призвал он мягким голосом, велев ей жестом поднять юбки.

И она подчинилась, потому что хотела его. Хотела с самого утра, с той самой минуты, когда рассталась с ним. Она хотела его даже во сне, хотела, когда принимала ванну, когда слушала пустую болтовню гостей за обедом, и позже – на берегу озера – хотела с неослабевающей силой. Тем более хотела сейчас. Желание было столь сильным, что ради этого человека она была готова на все. Поднять юбки? Какой пустяк…

– Сейчас я спущу с тебя панталоны, стой смирно, – монотонно проговорил Кит, словно не замечая, как участилось ее дыхание. Анджела стояла, задрав подол, беспомощная перед собственным вожделением. Разум был бессилен объяснить разрушительную мощь этого чувства. Не менее иррациональным было то, что возбуждение лишь возрастало от беспокоившей ее неприятной мысли: интересно, все ли женщины, стоявшие перед ним, как она сейчас, чувствовали то же самое? Этот вопрос лишь подстегивал ее воспаленное воображение.

Графиня почувствовала у себя на талии его прохладные пальцы, которые умело развязали ленту. Казалось, Кит оставался полностью бесстрастным, в то время как ее кожа пылала от желания.

И если бы не эта иссушающая жажда, она наверняка не оставила бы подобную холодную отстраненность без последствий.

Панталоны скользнули вниз, и он опустился на одно колено, чтобы помочь ей окончательно освободиться от них. Ноги Анджелы обтягивали белые шелковые чулки на кружевных подвязках персикового цвета. Оголяясь выше чулок, ноги сходились, увенчанные шелковистым островком светлых волос. Изгибы ее бедер и живота были бесподобны.

– Посмотри на себя, – приказал Кит все тем же тихим голосом, ласково проведя ладонью по пушистым волосам. – Посмотри, как ты красива. – Нагнувшись, он поцеловал ее в белокурый треугольник.

Эротический образ, возникший в зеркале, был в первую очередь мужским. В нем отражались целеустремленность, сила, воля к победе. Золотисто-каштановые волосы Кита словно огнем горели на фоне ее бледной плоти, широкие плечи и мускулистое тело придавали его облику нечто первобытное, варварское. Графиня более не в силах была противиться желанию, которое окончательно победило рассудок. Казалось, огонь, исходящий от губ этого волшебника, растекается по всему ее телу. И когда его язык проник в заветную ложбинку, ее колени подкосились сами собой. Две сильные руки тут же подхватили ослабевшее тело Анджелы, в то время как язык продолжил свою работу с таким умением, что ей показалось, что он знает дорогу в самые потайные глубины ее души.

– Ну вот, – удовлетворенно проговорил Кит, отстранившись от нее и поднявшись с колен после того, как она, едва не потеряв сознание, излила в его уста свой первый заряд страсти. – Так лучше?

– Да, – обессиленно выдохнула Анджела, – лучше всего на свете.

Этот ответ, трогательный в своей искренности, рассмешил его.

– До чего же легко тебя удовлетворить, – хмыкнул он весело.

– И до чего же хорошо ты это делаешь, – проворковала она, смакуя остатки сладкой истомы, все еще сковывающей ее.

– А теперь и ты можешь сделать нечто приятное для меня. – Графиня увидела в зеркале, как Кит осторожно склоняется над ней, чтобы нежно поцеловать в щеку.

– Я сделаю все, что ты пожелаешь, – прошептала она.

– Мне нужно совсем мало, – откликнулся ловкий любовник, вытаскивая из кармана цилиндрик-стимулятор. – Ты, пожалуй, и не почувствуешь ничего, – пробормотал он, частично введя в нее отполированную полусферу. – Или все-таки чувствуешь?

Ее внутренние мышцы внезапно сократились, и в мозгу огненными буквами вспыхнуло слово «проникновение», которое почему-то в эту минуту приобрело особый, возбуждающий смысл. Сознание, совсем недавно предостерегавшее ее от опрометчивых шагов, вдруг, словно пустившись во все тяжкие, стало подыгрывать страстям, выполняя роль сводни.

– Ответь же, дорогая, – вполголоса настаивал Кит, медленно продвигая вглубь инструмент, приятно отдававший холодом.

Сейчас, когда ее мозг всецело сосредоточился на ощущении, которое с трудом поддавалось описанию, Анджеле было трудно говорить. Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы она, наконец собравшись с мыслями, голосом, севшим от наслаждения, запинаясь вымолвила:

– Великолепно.

Это слово не могло вместить всего, что думала женщина, тающая от безмерного наслаждения. Ей думалось о том, как хорошо пахнет этот человек – как лес после летнего дождя. Удивительно, но какая-то крохотная часть ее сознания оставалась свободной и любила его, причем любила вовсе не за плотское удовольствие, которое он сейчас доставлял. Графиня притянула его за шею, чтобы покрыть это мужественное, бесконечно дорогое лицо пылкими поцелуями. Он дарил ей блаженные мгновения радости, и ей не было никакого дела ни до чего, кроме этой безбрежной благодати.

– Я хочу почувствовать тебя, милый. Ты обещал… -

Еще один тающий поцелуй, чувственный вздох, его рука, блуждающая по ее груди. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… – униженно молила она.

– Скоро, – снова пообещал он, лаская пышную грудь Анджелы. Нужно было подождать еще чуть-чуть, чтобы завладеть ее чувствами без остатка. – Пойдем сначала прогуляемся по саду. Вот увидишь, тебе понравится.

Ему хотелось видеть ее среди цветов, под теплым солнцем, быть может, на глазах у других, знать, что под роскошным платьем от Ворта и тонким бельем из кружев ручной работы томится в неге и желании ее плоть, насытить и успокоить которую может лишь он. И только он знает об этом. Больше никто.

– Нет, – запротестовала она, – не сейчас, как-нибудь в другой раз.

– Я же сказал тебе, что решения принимаю я, – мягко возразил ей Кит. – А ты обещала во всем меня слушаться.

– Но все-таки ты полежишь со мной на травке?

– С удовольствием, – прошептал он в ответ и поцеловал ее в кончик носа. Они медленно пошли по коридору. – На травке, везде, где только захочешь.

– Ты остаешься, – томно простонала она. Логика отступила куда-то на задворки разума. Так бывало всегда, когда Анджела попадала в его объятия.

– Остаюсь, – согласился он, ступая на лестницу.

– Навсегда, навсегда… – Ей нравился сам звук этого волшебного, неизъяснимо прекрасного слова.

Кит улыбнулся при виде столь безыскусной радости.

– Навеки, – прошептал он.

За этот сладкий шепот она наградила его жарким поцелуем. И он, уже сойдя с лестницы, поцеловал ее в ответ.

Ее чувство к этому человеку внезапно стало беззаветным, сродни собачьей привязанности, и она прильнула к нему, крепко обвив его шею руками. Подол ее платья задрался, зацепившись за лестничные перила, из-под него показались великолепные ножки, перетянутые подвязками. Лобзания становились все жарче…

Именно это соблазнительное зрелище во всей своей красе открылось изумленным глазам Виолетты, которая стояла на пороге, напряженно вглядываясь в стекло входной двери.

– Анджела! – взвизгнула она. Кит замер на месте, Анджела застонала, а Виолетта продолжала верещать:

– Вижу-вижу вас, голубки! Так что можете впустить меня. Хуже не будет!

Осторожно опустив графиню на пол, американец быстрым движением, в котором чувствовался немалый опыт, одернул на ней платье.

– С тобой все в порядке? – спросил он возлюбленную, щеки которой пылали от возбуждения. И, поскольку она не отвечала, а лишь лихорадочно стискивала его руку, добавил: – Сейчас я ей скажу, чтобы убиралась прочь.

– Я сама, – остановила его Анджела. Однако голос ее был настолько слаб, что Кит решил проявить настойчивость:

– Разреши мне.

– Нет! – От Виолетты было не так легко отделаться. Подчас она бывала цепкой, как бульдог.

Он нежно погладил ее по спине, желая успокоить.

– Не прикасайся ко мне, – в отчаянии прошептала Анджела. Его пальцы, легкие и в то же время сильные, в любой ситуации будили в ней ненасытное желание.

Кит убрал руку.

– Я слишком сильно хочу тебя, – пояснила она, и голос ее прозвучал столь тихо что ему пришлось напрячь слух, чтобы понять сказанное.

– А ты сумеешь? – обеспокоенно осведомился он.

– Да, – решительно произнесла Анджела. – Во всяком случае думаю, что смогу.

Недоверчиво взглянув на нее, он взялся за дверную ручку. Ему хотелось самому разобраться с непрошеной гостьей. На долю секунды их глаза встретились.

– Хорошо, говори, – в конце концов решился американец и открыл дверь.

– А вы тут уютненько устроились! – возбужденно прощебетала Виолетта, змеей проскользнув в дом. – Добрый день, господин Брэддок! Анджела, милочка, с чего это ты так раскраснелась? – воскликнула она с дружеской фамильярностью. – Понимаю, должно быть, на солнышке перегрелась.

– Надеюсь, тебя привело сюда действительно важное дело, – проговорила Анджела, демонстрируя завидную выдержку. Властное внутреннее биение мешало ей сосредоточиться, и собственные слова доносились до нее словно издалека.

– Еще бы не важное! Вдумайся, милочка, я только что спасла тебя от Присциллы, которой взбрело в голову притащить сюда свору гостей. Им, видишь ли, захотелось осмотреть твой розарий. Но я сказала, что ты частенько предаешься в Стоун-хаусе полуденному отдыху, так что было бы более благоразумным, если бы я сбегала на разведку, чтобы выяснить, не потревожат ли тебя посторонние. И вот я вижу, что они действительно потревожили бы тебя! Так что можешь быть мне благодарна.

– Благодарю. А теперь можешь идти.

– А вы, господин Брэддок, не хотели бы присоединиться к нашей компании? – елейным тоном осведомилась Виолетта, переведя невинный взгляд на Кита.

Ему не сразу пришел в голову правильный ответ. Но когда он посмотрел на Виолетту, той больше не было нужды строить догадки, отчего так пылали щеки Анджелы. В его зеленых глазах горел огонь неприкрытой похоти.

– Мое присутствие создало бы неудобства для обеих леди Энсли, – спокойно отрезал он.

– Я слышала, вы скоро отплываете домой, в Америку.

– Еще не знаю.

– Но Присцилла, кажется, уверена в этом.

– Я ей сказал, что уезжаю. – Кит даже не пытался изобразить вежливое внимание – его взгляд был прикован к Анджеле.

– Ясно, – понимающе промурлыкала Виолетта. – Но вы отпустите Анджелу, чтобы она смогла попить с нами чаю? – невинным голосом спросила она. Странная сдержанность подруги и явная обеспокоенность Брэддока заставляли ее сгорать от любопытства.

– Иди, Виолетта, – процедила сквозь зубы Анджела. – Иди и ни о чем больше не спрашивай.

– Что ж, голубки, желаю приятно провести время, – весело попрощалась с ними гостья. Загадочное поведение Анджелы не способно было испортить ей настроение. Ведь эта прогулка сделала Виолетту значительно богаче. Сейчас ей не терпелось разыскать Суверала, чтобы рассказать ему, с каким треском он проиграл пари.

Как только дверь за Виолеттой закрылась, Анджела обессиленно простонала:

– Посмей только заставить меня ждать хотя бы еще секунду, и я до конца жизни не буду разговаривать с тобой.

Кит безошибочно распознал в ее голосе знакомую взрывную силу.

– Приложу все силы, чтобы услужить вам, графиня, – улыбнулся он. – Только держитесь.

Всего две секунды потребовалось ему, чтобы запереть дверь на замок, и еще две – чтобы задернуть шторы на окнах, выходящих во двор. Затем, чтобы не заставлять ее идти, он на руках отнес Анджелу в зал. Теперь стимулятор можно было оставить в покое – всякая необходимость в нем отпала.

Графиня лихорадочно содрогнулась от невыносимого желания, когда Кит опустил ее возле ближайшего стола. Переставив лампу со стола на пол, он поднял на Анджеле юбки и раздвинул коленом ее ноги, одновременно расстегивая брюки. Быстро вынув стимулятор, пылкий любовник на мгновение задержал взгляд на восхитительных изгибах ее ягодиц. «Интересно, кто в ком сейчас больше нуждается?» – мелькнул вопрос в его сознании, затуманенном похотью. Это соблазнительное, ароматное тело сулило столько утех, что от их избытка вполне можно было погибнуть.

– Кит… – Вряд ли можно было вообразить себе что-либо жалобнее этой мольбы. Казалось, она умирает – так слаб был ее голос.

Не мешкая больше ни секунды, Кит вошел в нее, причем сделал это гораздо легче, чем в минувшую ночь. Не встречая практически никакого сопротивления, он полностью погрузился в ее податливую плоть.

Графиня Ангел страстно ждала этого момента. Ее бедра и ягодицы с готовностью качнулись навстречу ему и беспокойно дрогнули, когда он чуть отстранился. Однако новое погружение было встречено со стоном удовлетворения. Она вцепилась в край стола, и ее хватка усиливалась по мере того, как движения Кита становились все более энергичными.

Графиня негромко всхлипнула, и он ощутил, как ее бьют судороги оргазма. Наконец, конвульсивно содрогнувшись в последний раз, она со вздохом поникла под ним. Все шло так, как и было задумано.

«До чего же он чуток, – благодарно думала Анджела, купаясь в теплом море блаженства, – и вместе с тем так велик…» Она совсем чуть-чуть подалась назад, чтобы еще раз испытать чувство абсолютного наполнения. «Ах, если бы он остался со мной, – грезила графиня с гедонической распущенностью, – то я могла бы иметь его внутри, когда только пожелаю, – днем и ночью, ранним утром и даже во время завтрака». Всепоглощающая волна желания снова охватила ее.

Чутко улавливая эмоции своей возлюбленной, Кит ощутил легкое сокращение ее внутренних мышц и вошел в нее еще глубже.

Анджела протяжно застонала. Это было не сравнимо ни с чем из того, что ей доводилось испытывать ранее. О таком наслаждении невозможно было даже мечтать.

– Не выходи, – прошептала она.

– Мне там нравится, – пробормотал Кит, крепко держа ее за талию и продолжая плавно покачиваться. – Я останусь, можешь не беспокоиться.

Сравнение с «домашним жеребцом» оказалось не таким уж большим преувеличением. Он был неутомим, удовлетворяя все ее желания, быстро реагируя на малейшие перепады настроения и умело вызывая бурные восторги.

Кит был полностью одет, если не считать могучего ствола, который появлялся на долю секунды, выходя из Анджелы. Со спины его можно было принять за одного из гостей, склонившегося над столом, который, подрагивая бедром, рассматривает какую-то любопытную вещицу. Лишь очень внимательный взгляд обнаружил бы, что в роли «безделушки» выступает очаровательная хозяйка Истока, розовый задик которой призывно выглядывал из-под задранных юбок.

Она снова была близка к катаклизму.

Реагируя на новую серию сладострастных толчков, которые начали сотрясать Анджелу, пальцы Кита крепко сжались, и он глубоко погрузился в нее, прекрасно рассчитав время для этого решающего движения.

Через считанные минуты ее передернуло от оргазма, подобного удару молнии. Она была настолько изнурена, что на секунду действительно лишилась чувств.

Сочтя, что ему удалось удовлетворить даму – хотя бы на короткое время, – Кит позволил разрядиться и себе.

Он сделал это, как и обещал, – вне ее тела.

Придя в себя через несколько секунд, неутомимый американец деловито взглянул на часы и вытер ягодицы своей партнерши белоснежным носовым платком, а потом опустил юбки, в то время как она, еле живая, обессиленно распласталась на столе. С величайшей учтивостью, которой позавидовал бы самый утонченный джентльмен, он помог ей подняться на ноги.

Анджела стояла, тяжело опершись на стол, – задыхающаяся, разрумянившаяся и в высшей мере удовлетворенная.

– Ты вспомнил, – проговорила она со вздохом облегчения.

– А вот ты забыла, – улыбнулся Кит в ответ, застегивая брюки.

– С тобой я теряю рассудок. Ты просто уничтожаешь меня.

– Приходи сегодня вечером, – тихо произнес он, – и я уничтожу тебя еще чуть-чуть.

– Я стала рабыней твоих рук. Теперь я не могу жить без твоих прикосновений и… злюсь на саму себя.

– Но ведь и в моей жизнь кое-что изменилось, mоn ange, – напомнил Кит ровным голосом. – Мы оба стали рабами своих страстей. Разве что у меня чуть больше здравого смысла, – добавил он с ухмылкой. – Как тебе понравилось наше последнее упражнение? Не правда ли, впечатляет? Зато ни одного растрепанного локона, ни одной расстегнутой пуговицы. И ни единой морщинки на твоем пышном наряде.

Она улыбнулась, став еще обворожительней.

– А другие упражнения у тебя в запасе остались?

– Приходи вечером, – повторил он приглашение, – и я ознакомлю тебя с моим репертуаром.

– Ты не боишься скоропостижно скончаться от экстаза?

– Вряд ли это возможно, – улыбнулся Кит, – но мы можем попробовать.

15

После чая Виолетта уже ждала ее. Впрочем, для Анджелы это не было неожиданностью. Целый час ей пришлось выдерживать многозначительные взгляды и замечания подруги, в то время как гости оживленно говорили о дневных развлечениях.

– Разве не восхитительно знать кое-что, чего не знает наша маленькая Присцилла? – спросила Виолетта, пристраиваясь сбоку, когда Анджела выходила из залитой солнцем гостиной. – И поделом ей. Ненавижу эту вздорную девчонку.

– Твои вопросы не слишком деликатны, – произнесла Анджела, оглядываясь украдкой, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Шарлотте не совсем по вкусу то, что ты постоянно суешь нос в планы замужества ее дочери.

– Ничего не могу поделать с собственным любопытством. Но, наверное, и тебе это небезразлично? Ведь твой господин Брэддок совсем недавно считался главным кандидатом в женихи Присциллы. Кажется, дело дошло до того, что на его деньги уже собирались обновлять Уинмер?

– Никакой он не мой, – поправила собеседницу графиня с подчеркнутой холодностью. Хотя прозвучавшее притяжательное местоимение приятным эхом отозвалось в глубинах ее сознания.

– Вот как? Подумать только, а ведь еще сегодня днем он казался твоим. Только не отрицай, что он попал в твои сети. Во всяком случае временно, – добавила Виолетта, изящно выгнув дуги бровей. – Ты должна рассказать мне все – абсолютно все! Этот мужчина – одно из самых восхитительных животных, которых мне приходилось видеть, поэтому я хочу знать все до мельчайших подробностей. И чем сочнее они будут, тем лучше! Мы отошлем Нелли и чудесно поболтаем перед ужином.

– Он – удивительно милый, – осторожно сказала Анджела. Впервые за долгие годы их дружбы она не была уверена в том, что хочет исповедаться перед Виолеттой.

– Это, должно быть, любовь, дорогая, – испытующе взглянула на нее Виолетта. – Как я рада за тебя! Анджела вздохнула.

– Не язви, Виолетта, я этого не выношу. – И глаза ее внезапно наполнились слезами.

– Милая! – нежно воскликнула подруга, мягко прикоснувшись к руке Анджелы. В этот момент они проходили по анфиладе комнат старинного дома эпохи короля Иакова I. – Я больше никогда не буду, раз тебя это настолько огорчает. Боже мой, если кто-то и заслуживает в этом мире счастья, то, без сомнения, ты, особенно после всех мучений, которые ты вынесла за столько лет замужества с Бруком!

– Тем более что как раз этот брак и является препоной счастью, которого ты мне желаешь.

– Он настроен до такой степени серьезно? – Глаза Виолетты широко раскрылись от изумления. По ее мнению, если Киту Брэддоку и были присущи какие-то качества, то уж никак не серьезность.

– Не знаю. Он говорит, что – да.

– Господи святый, а как же его гарем? О, прости меня, я не должна была это говорить! – немедленно извинилась Виолетта. – Но ты ведь сама знаешь, столпом нравственности его никак не назовешь. Неужели ты полагаешь, что ему можно верить?

– Вероятнее всего, нет, – с печальной улыбкой ответила Анджела.

В знак согласия Виолетта кивнула;

– Что ж, по крайней мере, ты еще не окончательно утратила здравый смысл.

– И, тем не менее, мне хотелось бы ему верить. Он так очаровательно предлагает мне счастье!

Они дошли до комнат Анджелы и перед тем, как войти, Виолетта сказала:

– Если ты не возражаешь, я действительно отправлю Нелли. Она наверняка переполошится, если поймет, что ты окончательно потеряла голову.

– Ты полагаешь, что я зашла так далеко? – улыбнулась Анджела.

– Я уверена, что у тебя это только временно, дорогая. Однако я еще ни разу не видела, чтобы ты находилась на грани слез из-за мужчины.

После того как Нелли ушла, Виолетта велела подруге:

– Теперь же садись и послушай. Я хочу немного отрезвить тебя.

– А вот я не уверена, что мне этого хочется, – ответила Анджела, опускаясь на маленькую позолоченную скамеечку, привезенную кем-то из Лоутонов из путешествия в Венецию. – Я еще никогда не была настолько счастлива.

– Он разобьет твое сердце, – не отступала Виолетта. Она тоже села, грациозно откинув складки своих юбок цвета лаванды. – Во всем, что касается женщин, этот человек уже давно превратился в ходячую легенду, эдакого ожившего Дон Жуана. Впрочем, мужчины из рода Брэддоков-Блэков всегда обладали какой-то загадочной властью над женщинами, некими чарами, которым невозможно противостоять. Даже в то время, когда Кит, по слухам, вовсю обхаживал Присциллу, он не прекращал пропускать через себя целые шеренги любвеобильных замужних дамочек, которые, как мне говорили, оставались от него в полном восторге. Я уж не говорю о его обязанностях по отношению к своему гарему. Можно не сомневаться, что он продолжал выполнять их, как всегда, на совесть. Так почему же он, милая? Почему из всех остальных ты выбрала именно его?

– Все, что ты говоришь, мне прекрасно известно, Виолетта, и, поверь, мне тяжелее от этого более чем кому-либо еще, – ответила Анджела, нервно передвигая с места на место книжку, лежавшую на столике возле позолоченной скамейки. – На протяжении последних недель я десятки раз пыталась убедить себя в том, что все это – ни к чему, и уже решила, что смогла окончательно вычеркнуть его из своей жизни, как вдруг вчера вечером он появился за ужином…

– И ты упала в его объятия!

– Да, – потупилась Анджела.

– Неужели ты не понимаешь, что ты бросила ему вызов, – продолжала корить ее подруга. – Он не привык, чтобы женщины отвечали ему отказом.

– Наверное, ты права. Я знаю его недостаточно хорошо, чтобы судить об этом.

– Надеюсь, ты теперь не натворишь каких-нибудь глупостей?

– Не думаю.

Баронесса склонила голову набок и испытующе посмотрела на подругу.

– Твой ответ звучит чересчур неопределенно.

– Это соответствует состоянию моей души, – мягко призналась Анджела. – В ней царит совершенный сумбур.

– Но, по крайней мере, будь поосторожнее, – попросила Виолетта. – Брук становится все более неуправляемым, пересуды о его сомнительных похождениях звучат все громче. И ты, надеюсь, не забыла, как несколько лет назад он отреагировал на слухи, которые поползли о вас с Джо Мэнтоном.

– Да, уж этого мне не забыть. – Еще бы, как она могла забыть это, если сама малютка Мэй явилась прямым результатом той его бешеной вспышки!

– Тебе все же следует отделаться от него!

– Его семья ни за что не позволит. На это они никогда не пойдут.

– Но ты же слышала о том, что произошло в «Семи циферблатах»!

– Да, Долли рассказала мне об этом. Как это, должно быть, страшно для молоденькой девушки! В последнее время у него стали какие-то странные глаза, ты заметила? – со страхом спросила Анджела. – Крошка Мэй боится его до смерти.

– Ты никогда не задумывалась над тем, не были ли наши родители безумны, выдавая нас замуж? – с любопытством спросила Виолетта, и легкая морщинка пересекла ее гладкий лобик.

– Я полагаю, они подходили к браку скорее как к выгодной коммерческой сделке, – ответила Анджела. Сколько раз на протяжении многих лет она задавала этот вопрос сама себе! – Мой отчим думал только о том, как бы отдать поменьше денег в качестве приданого, мама была ослеплена блеском фамильного герба и обширными владениями Гревилей, а я испытывала облегчение оттого, что избежала брака с гемофилическим сынком королевы. Ведь она так настаивала на этом браке!

– Лично мне всегда казалось, что у Дадли – весьма милая улыбка.

– Много ли мы понимаем в семнадцать лет! – пожала плечами Анджела.

– Но теперь-то нам уже давно не семнадцать, дорогая, так что постарайся не попасться в капкан еще одной очаровательной улыбки. Ты знаешь, что я действительно всем сердцем желаю тебе счастья – даже больше, чем самой себе, – но, милая, если кто-то и способен тебе его подарить, то уж никак не Кит Брэддок! Вот, собственно, и все, что я собиралась тебе сказать. Мне просто очень не хочется, чтобы твое сердечко было безжалостно разбито этим отъявленным вертопрахом.

– Знаю, – мягко ответила Анджела, – я и сама думала об этом великое множество раз. Не беспокойся понапрасну: я уже не стану, подобно зеленой девочке, растрачивать свое сердце на кого попало.

– Ну что ж, в таком случае наслаждайся, покуда можешь, – с игривой улыбкой откликнулась Виолетта. – Я думаю, что уж любовник-то он сказочный! Только не позволяй ему сделать тебя очередной наложницей в его гареме.

– Не позволю. – Анджеле не хотелось признаваться в том, насколько сильны ее чувства по отношению к Киту, – Виолетте этого все равно не понять. Впрочем, Анджела даже сама не могла понять себя до конца.

– Полагаю, этой ночью он не позволит тебе уснуть, – заговорщически улыбнулась Виолетта. Тон ее был доверительным и дразнящим.

– Надеюсь, – улыбнулась в ответ Анджела.

– Завтра ты будешь очень уставшей, да еще эти гости, которые ездят на тебе верхом! Почему бы тебе… не простудиться? – лукаво предложила Виолетта. – Так, совсем немного, чтобы был повод хотя бы полдня провести в постели?

– Посмотрим, Виолетта. В конце концов, остался всего один денек, и все начнут разъезжаться.

– Хорошо хотя бы то, что его не удалось заполучить маленькой противной Присцилле.

– Я очень рада за него, – мягко ответила Анджела. – Вряд ли ей удалось бы сделать его счастливым.

– Она никого не может сделать счастливым, если только ее партнер не будет получать удовольствие, говоря лишь о ней: о ее платьях, ее волосах…

– …Ее утонченном художественном таланте, – с улыбкой дополнила Анджела. – Впрочем, и замужество даже ей не может принести того, чего она так страстно желает, – продолжила она приглушенным тоном. – В этом возрасте и мы с тобой не были способны противостоять желаниям наших семей.

– А если бы даже и могли, то что бы от этого изменилось! Нас просто посадили бы под замок и держали до того дня, пока насильно не выдали бы замуж за тех, кто их устраивал.

– Знаешь ли ты хотя бы одного по-настоящему счастливого человека? – тихо спросила Анджела.

– Что-то нас с тобой потянуло на грустные темы. Нет, конечно же, не знаю. Да и ты тоже.

На лице Анджелы, удобно устроившейся в своем пышном платье на позолоченной скамеечке, мелькнула неуловимая улыбка.

– Что ж, Виолетта, послушаюсь твоего совета и на самом деле постараюсь максимально насладиться – хотя бы в течение того времени, которое мне отпущено.

– Вот и правильно, дорогая. Тем более что Кит Брэддок, похоже, не из тех мужчин, которым нравятся продолжительные связи.

– За завтраком меня не будет.

– А я постараюсь удержать твоих гостей подальше от Стоун-хауса. Ты уже что-нибудь сказала своим сестрам?

– Еще нет. Если Кит решит задержаться чуть подольше, я, конечно, предупрежу их. Впрочем, кто знает! – Она пожала своим обтянутым шелком плечиком, и пион, мастерски вытканный из бисера искусной рукой господина Ворта, блеснул в солнечных лучах. – Непостоянство действительно является одной из определяющих черт его натуры.

– Весьма разумный подход. Я вижу, здравомыслие все же не окончательно покинуло тебя.

– По-моему, я отличалась здравомыслием на протяжении всей своей жизни. Разве не так?

И в самом деле, с тех пор, как замужество с Бруком безжалостно разрушило все ее девичьи мечты, Анджела пыталась строить свою жизнь таким образом, чтобы любые коллизии наносили ей как можно меньше душевных травм. Учитывая регулярные и грубые вторжения Брука в ее жизнь, это было вовсе не просто, однако она все же смотрела на окружавший ее мир сквозь призму здравого смысла. Как и большинство женщин, живших, подобно ей, в браке без любви, Анджела признавала обязанности, которые накладывало на нее существование семьи, и прекрасно отдавала себе отчет в том, чем чреваты для нее безумные проявления неуправляемого характера ее мужа.

– Если, конечно, не считать периодических катастроф вроде господина Брэддока, – с улыбкой вставила Виолетта.

– Верно, – согласилась Анджела, и ее лицо также осветилось полной надежды улыбкой. – В каком-то смысле его и впрямь можно назвать «катастрофой», но настолько восхитительной, что помимо своей воли забываешь о том, что его обаяние – детище чересчур большого опыта.

– Ну что ж, радуйся жизни, пока существует такая возможность.

– Так я и поступлю, – внутренне ликуя, ответила Анджела.

Тем временем Кит Брэддок отправился исполнять поручение Анджелы, готовясь к новой любовной ночи. В тот самый момент, когда Анджела угощала своих гостей чаем и обсуждала с Виолеттой искренность его намерений, он стоял на пороге лавки единственного на весь маленький сельский Истон аптекаря.

Две пожилые дамы, с которыми Кит столкнулся на пороге, изучающе оглядели его с ног до головы и даже, выйдя на улицу, повернули головы в его сторону, словно не успели что-то рассмотреть. Он насмешливо помахал им через окошко, и матроны, зардевшись, поспешили своей дорогой. Смехотворный инцидент, и все же он заставил Кита задуматься о том, сколько глаз может быть исподволь устремлено на него в маленьком местечке наподобии этого. …

Киту пришлось подождать, пока аптекарь отмерит мышьяку посетителю, который выглядел видным местным помещиком. Одежда его была скроена добротно, но – по давно устаревшему фасону, а мода, по которой были подбриты седеющие виски, канула в лету уже лет двадцать назад.