Текст книги "Леди ангел"

26

Гораздо позже тем же вечером Анджела услышала, как открылась дверь ее каюты, и, сев в постели, увидела в дверном проеме широкоплечий силуэт Кита. Свет, падавший сзади из коридора, образовал вокруг него что-то вроде светящегося нимба и на несколько секунд, прежде чем он вошел и закрыл за собой дверь, скудно осветил каюту.

– Мы вышли из зоны шторма, – сказал Кит, подходя к креслу и усаживаясь в него.

– Я это заметила, – откликнулась Анджела, протягивая руку, чтобы зажечь стоявшую у изголовья лампу. В вту минуту она впервые за последние дни вспомнила об условиях заключенной ими сделки, и почувствовала, как задрожали ее пальцы. Наконец золотистый свет лампы разогнал полумрак, и тогда Анджела отчетливо увидела Кита. Он неподвижно сидел в кресле, вся его поза выражала собой усталость, а глаза светились лихорадочным огнем.

– Я думал, что смогу быть великодушным, – бросил он, пожимая плечами, – но, как видишь… Впрочем, я не задержу тебя надолго.

С этими словами Кит принялся расстегивать медные пуговицы своего сюртука – медленно, как если бы пальцы не повиновались ему. Эта задача давалась ему с трудом, и он издал тихий сдавленный вздох. – Ты совсем не спал? – спросила Анджела, видя, как тяжело дается ему каждое движение.

При звуке ее голоса Кит поднял на Анджелу удивленный взгляд, будто недоумевая, как и зачем он здесь оказался. Лицо его выражало внимательность, но он выглядел растерянным.

– Ты не спал? – повторила она свой вопрос.

– По-моему, спал, – ответил Кит и, согнув ногу в колене, принялся расшнуровывать ботинок. Затем он сбросил его на пол и откинулся в кресле, словно на это действие ушли его последние силы. – Ты, должно быть, тоже измучена? – хриплым от усталости голосом спросил Кит. – Извини меня за вторжение.

– Не извиняйся. Ты вернул мне Фитца. Я благодарна тебе по гроб жизни.

Только тут улыбка впервые тронула губы Кита.

– Он – смелый мальчик.

– И теперь благодаря тебе находится в безопасности. – Анджела почувствовала, как ее захлестывает теплая волна благодарности и любви к этому измученному мужчине, сидевшему напротив нее. Ради нее он не побоялся вступить в схватку с самой стихией! – Позволь, я помогу тебе, – предложила Анджела, сбрасывая с себя одеяло и поднимаясь с постели. – Представим себе, что я – одна из твоих наложниц и прислуживаю тебе. Если ты будешь действовать с прежней скоростью, то уснешь прежде, чем выполнишь то, зачем пришел.

В этот миг посередине ночной Атлантики их взгляды встретились на несколько секунд.

– Ты не возражаешь против того, что я здесь нахожусь? – удивленно спросил Кит.

– Я – в неоплатном долгу перед тобой. Сегодняшний день стоит отметить. Я получила обратно сына.

Сильный характер этой женщины всегда изумлял Кита. Наверное, только благодаря своему характеру Анджеле удалось выстоять в подобном браке. Кит слабо улыбнулся и спросил:

– А ты хоть знаешь, как прислуживают наложницы? Честно говоря, я не уверен, что нынче ночью мне удастся двигаться самостоятельно.

– Я раздевала своих детей на протяжении многих лет, – проговорила Анджела, вставая возле него на колени. – Ты – такой же ребенок, только – увеличенная копия, – добавила она, поднимая на Кита смеющиеся глаза. Затем она принялась расшнуровывать второй его ботинок.

– Надо же, ты – женщина неисчислимых талантов! – удовлетворенно пробормотал он, наблюдая за Анджелой сквозь полуприкрытые ресницы. Он почувствовал, как по его жилам начинает медленно растекаться возбуждение, вызванное созерцанием ее покорной позы и строгой ночной рубашки, которую не отказалась бы одеть даже монахиня. Лениво протянув руку, он прикоснулся к высокому

воротнику рубашки.

– Ты меня не ждала, – констатировал он, расстегивая верхнюю пуговку на ее вороте. – Это характеризует тебя как очень целомудренную женщину.

– Просто я замерзла. – Кит тихо засмеялся.

– Я должен был прийти пораньше. Расстегни мои брюки, и я согрею тебя.

Теперь его голос звучал по-иному. Анджела вновь услышала в нем скрытые повелительные нотки и удивительное бесстыдство, которое всегда было свойственно Киту в такие минуты.

– Что обычно отвечают на твои приказы девушки из гарема?

– Они говорят «спасибо», – с нахальной улыбкой заявил Кит. – По-моему, я постепенно просыпаюсь, – добавил он, пробежав пальцами по отросшим волосам.

«Не знаю, что до тебя, но конь твой проснулся – в этом сомнений быть не может», – подумала про себя Анджела, расстегивая морские пуговицы, державшие его гульфик. Под мягкой материей она ощущала твердое присутствие его возбудившейся плоти. И как всегда в таких случаях, ее собственное тело горячо ответило на этот призыв любимого мужчины, и где-то глубоко внутри ее вспыхнуло и стало распространяться по всему телу неудержимое пламя желания, с каждым мгновением все сильнее пульсируя и лишая ее способности мыслить. Кроме того, Анджела почувствовала прилив необъяснимого любопытства, как если бы она была девственницей и теперь ей впервые предстояло познать великую тайну любви.

– Как давно, как же давно это было! – шептала Анджела, чувствуя, как дрожащие пальцы едва справляются со своей задачей.

Рука Кита накрыла ее ладони, прижимая их к возбужденной плоти, обтянутой шерстяной тканью.

– Все будет хорошо, Ангел, – прошептал Кит. – Он помнит тебя.

– У меня не было мужчины уже… – Не давая ей договорить, пальцы второй его руки легли на губы Анджелы.

– Меня это не интересует, – пробормотал он. – Заканчивай то, что начала. – Вслед за этим Кит откинулся в кресле и стал наблюдать, как Анджела борется с оставшимися пуговицами и пряжкой морского ремня. Он видел, как, появившись на ее щеках, румянец возбуждения окрасил нежную кожу шеи и сбежал вниз – за воротник.

– А теперь сними вот это, – указал он на ее ночную рубашку, видя, что Анджела уже закончила расстегивать штаны и теперь занимается перламутровыми пуговицами его белья. – С этим я справлюсь сам.

Она подняла на него непонимающие глаза.

– Ты, похоже, согрелась и теперь можешь снять эту свою дурацкую рубашку девственницы.

– Откуда ты знаешь, что это – рубашка девственницы.

– Видел как-то раз. Еще вопросы есть?

– И как только я тебя выношу! – вспыхнула Анджела, высвобождая его заветный плод из белого полотна нижних панталон. – Ты груб и невозможен!

– И еще – готов умереть ради тебя. Разве за это мне не полагаются дополнительные очки?

Анджела быстро расстегнула ночную рубашку и, позволив ей упасть на пол, встала перед ним во всей своей порочной красоте.

– За это тебе полагаюсь я.

– И черт бы меня побрал, если я не получу то, что мне положено по праву! – прорычал Кит, поднимаясь с кресла и одним быстрым движением срывая через голову белый свитер. – Ложись, mon ange, – добавил он, – и приступим к исполнению условий нашей сделки.

Через долю секунды на нем уже не осталось ничего из одежды и, окончательно сбросив с себя сон, Кит был полностью готов к действиям. Его могучее тело завораживало Анджелу своей неотразимой мужской силой и рельефными очертаниями. Он вошел в нее грубо и резко – в тот же самый момент, когда они оказались рядом друг с другом, и их тела и души слились в одном сумасшедшем порыве, как если бы это была их последняя ночь.

Кит знал все, что нравится Анджеле, и даже сейчас, когда каждая жилка в нем дрожала от усталости и пережитого напряжения, стремился подарить ей максимум наслаждения. Она кончила дважды, а после третьего раза прильнула ртом к его губам и, отодвинувшись через несколько секунд, прошептала:

– Тебе больше нет нужды быть галантным.

Ее упоительное тело отвечало на каждое его движение, каждый вздох и удерживало его внутри себя с силой, которая пронзила Кита и отозвалась в нем острым наслаждением.

На сей раз, в отличие от последней ночи, когда они были вместе, Кита не пришлось упрашивать остаться в ней. Во-первых, он слишком устал, чтобы делать финальное усилие, а во-вторых, просто не мог заставить себя покинуть теплое и дарящее блаженство лоно любимой. И в ту самую секунду, когда, корчась от наслаждения, тело Кита начало извергать в нее семя, ему подумалось, как может одна-единственная женщина значить так много в его жизни.

После того как все было кончено, он нежно поцеловал ее, чувствуя, что теперь окончательно являет собою без остатка выжатый лимон.

– Не волнуйся, сейчас я уйду, – прошептал Кит и перекатился на бок. Однако не успели прозвучать эти слова, как глаза его закрылись сами собой, и он уснул в ее объятиях.

Голова Кита покоилась на плече Анджелы и, поглаживая его шелковистые волосы, она думала: «Ведь он не спал уже много дней!» Он не спал, потому что она попросила его спасти Фитца, и – доброе сердце! – он подчинился. В этот момент она любила его безмерно – за душевную щедрость, безграничное мужество, за его нежность и страстность, за все, чем он был для нее в прошлом. И в этот же момент, находясь посередине ночного океана, единственное, чего Анджела хотела больше всего на свете, – это стать частью его.

Кит был необходим ей, он являлся для нее некой неосознанной потребностью – сродни потребности дышать, и в этот короткий и ослепительный момент снизошедшего на нее озарения Анджела поняла, что не хочет больше жить для других, покорно повинуясь всевозможным социальным предрассудкам.

Если Кит Брэддок до сих пор не расстался с этой мыслью, она хочет быть его женой.

Лежа в темноте и крепко прижимаясь к большому телу Кита, Анджела прокручивала в голове различные романтические сценарии их будущей жизни, придумывала нежные фразы, которые станет ему говорить, представляла, как снова и снова он будет повторять, что хочет взять ее в жены. Улыбаясь в темноте собственным мыслям, Анджела мысленно создавала нежные диалоги, которым суждено состояться между ними.

Однако когда дело дошло до слов, то, что она сказала Киту, вовсе не было пропитано ароматом романтики и не напоминало поэтическое признание в любви. Вскочив с постели в пять утра, Анджела едва успела добежать до крохотной тесной ванной, и ее тут же тяжело вырвало. Через несколько мгновений она обернулась и увидела стоявшего в дверном проеме Кита. Едва шевеля языком, чувствуя, как тошнота снова начинает переворачивать все ее внутренности, Анджела с трудом проговорила:

– По-моему, я беременна. А во всем ты виноват. Ты сделал это со мной, когда пришел к мадам Чентизи.

– Насколько мне помнится, именно ты не захотела, чтобы все кончилось иначе, – мягко возразил Кит. Взгляд его, однако, был далеко не таким миролюбивым, как голос. – А потом было уже все равно.

Обнаженный, он был великолепен и напоминал мраморную эллинскую статую. При том, как ужасно чувствовала себя сама Анджела, это показалось ей несправедливым.

– Теперь тебе придется на мне жениться, – прошептала она – бледная, слабая и шатающаяся от тошноты.

Совершенно неподвижный, Кит стоял в дверях и смотрел на нее, бессильно сидевшую на мраморном полу.

– Это – предложение? – мягко поинтересовался Кит.

– Это – твоя обязанность, – пробормотала Анджела, внезапно почувствовав, как отступает тошнота, а на гyбax сама собой расцветает улыбка.

– Обязанность? – задумчиво переспросил Кит, словно всерьез обдумывая сделанное ему деловое предложение. Одновременно с этим он протянул ей стакан воды, предлагая прополоскать рот, и сел рядом с Анджелой на пол. – Боюсь, я не слишком обязательный человек. -Затем, прижав ее голову к своей груди, он спросил: – Что еще ты припасла для меня?

– Ребенка – сына или дочь – и безнадежно влюбленную жену, – ответила Анджела, не переставая улыбаться.

– М-м-м, – с наслаждением протянул Кит, взглянув на нее и задумчиво прищурив глаза. – Я должен это хорошенько обдумать.

– Для этого у тебя нет времени, – отрезала женщина. Она снова стала Анджелой Лоутон, которая всегда добивалась того, чего хотела. – Мне нужно, чтобы ты держал меня за руку каждый раз, когда меня начинает тошнить.

– Каждый раз? – переспросил он с наигранным ужасом. – Может, мы все-таки придумаем что-нибудь другое?

– Я просто заставлю тебя жениться на мне! – Его брови с любопытством поднялись дугой.

– И как же, интересно, ты собираешься это сделать?

– Я прикую тебя к своей постели, – зардевшись от собственного бесстыдства, объявила Анджела. – И под конец ты согласишься – хотя бы для того, чтобы отделаться от моих бесконечных приставаний.

– Ты что-то путаешь, милая, – улыбнулся он. – Я не привык бегать от тех женщин, которые ко мне пристают. Но, с другой стороны, эта мысль, по-моему, заслуживает внимания. Мне еще никогда не приходилось быть галерным рабом-любовником.

– Хватит меня злить! – оборвала его Анджела. Сейчас, в своей слабости, она была, как никогда, соблазнительна и неотразима. – Я люблю тебя слишком сильно. Кроме того, у меня будет ребенок.

– Ты уверена в этом? – Глаза Кита скользили по телу любимой. Чуть дольше они задержались на ее обнаженных грудях и животе.

– С тех пор как мы с тобой были вместе у мадам Чентизи, ко мне ни разу не приходили месячные, – искренне призналась она. – Сначала я думала, что это вызвано нервами, стрессом… всеми нашими с тобой переживаниями. Затем я грешила на отъезд Фитца, думая, что слишком переживаю из-за этого. Да и вообще вся эта неопределенность… Но проснувшись сегодня утром, я окончательно поняла, в чем дело. – Шутливо сморщив лобик, Анджела произнесла: – Bonjour, Papa[16]16
  Здравствуйте, папаша (фр.).


[Закрыть].

Однако на губах Кита ответной улыбки не появилось.

– А откуда мне знать, что это мой ребенок? – Он спросил это спокойным тоном, но глаза его напряженно ждали ответа.

– С того момента, как ты ушел, я находилась в настоящем трауре.

– Не считая той самой ночи, которую ты намеревалась провести со Стивеном. – Кит говорил нарочито спокойным голосом. – Вот я и думаю, не было ли у тебя других ночей, похожих на ту?

– Ты не веришь мне?

Кит неопределенно дернул плечом.

– Значит, не веришь!

– У меня есть для этого основания.

– Даже если бы я была с другим мужчиной, – а этого не было! – я бы никогда не проявила такой безответственности, как пренебречь мерами предосторожности. Я всегда предохранялась. Ты что же, думаешь, в ту ночь, у мадам Чентизи, я разыгрывала перед тобою спектакль? – Глаза Анджелы уже не на шутку пылали гневом.

Для Кита воспоминания о той ночи несли в себе одновременно заряд нежности и боли, причем он не смог бы сказать, чего было больше.

– Отвечай, черт бы тебя побрал!

– Нет, ты, конечно, не играла, – мягко произнес Кит. – Извини за то, что я… усомнился в тебе.

– Через восемь месяцев сам увидишь. – Улыбка на лице Анджелы расцвела так же неожиданно, как пропала за минуту до этого. Мысль о том, что она носит ребенка Кита, в одночасье наполнила ее безграничной радостью.

На сей раз улыбнулся и Кит. Мысль о собственном отцовстве, окончательно угнездившись в его сознании, заставила его почувствовать прилив неосознанной гордости.

– Значит ли это, что путешествие на Жемчужную реку отменяется? – поинтересовался он, а в глазах его при этом прыгали смешливые огоньки.

– Если ты сможешь доставить меня обратно через четыре месяца – отчего же!

– Ты хочешь, чтобы ребенок родился в Англии? – На какое-то мгновенье в глазах Анджелы промелькнула нерешительность, но затем она снова улыбнулась и ответила:

– Об этом я еще не задумывалась, прости. – А затем, радостно смеясь, Анджела затараторила: – Но поскольку ты так отчаянно любишь меня – и только меня одну, – поскольку теперь ни разу в жизни ты не сможешь даже взглянуть на другую женщину, мы можем родить нашего ребенка где угодно!

Кит заметил, что она ни словом не обмолвилась о Бруке, и, не желая портить овладевшее ею лучезарное настроение, тоже не стал поднимать эту больную тему. С ее нынешним мужем вполне успешно сумеют разобраться их адвокаты. Если хватит денег, им даже удастся справиться с самой королевой.

– Мы можем решить это и позже, – сказал он вслух.

– Ты любишь меня? – спросила Анджела, сразу ставшая нежной и покладистой.

– Я люблю тебя с той самой ночи, когда мы встретились в первый раз. И буду любить до последнего дыхания. – Кит прикоснулся к ее брови и нежно провел по ней кончиком пальца. – Да, я очень люблю тебя, mon ange. – прошептал он. – Люблю всем сердцем.

– Расскажи мне, как у нас все будет, – прерывающимся голосом попросила она.

– Не волнуйся, все будет хорошо. – В этот момент Кит был уверен, что ради этой женщины сможет сокрушить целые полчища врагов.

– Но если… если развод затянется и… – Слова с трудом срывались с губ Анджелы. – А вдруг в суде… Я не отдам ему этого ребенка! – с ужасом в голосе наконец выпалила она.

– Конечно же, нет, – твердо произнес Кит. Мысль о том, что Брук может заявить претензии на его, Кита, ребенка показалась ему одновременно чудовищной и смехотворной. – Уж чего-чего, а этого я не допущу.

На следующее утро они сообщили Фитцу о своих планах пожениться сразу же после того, как станет реальностью развод с Бруком.

– Хорошо, – ответил сын Анджелы. – Вам давно пора это сделать.

Когда же Кит начал рассказывать юноше о том, что у его матери должен родиться ребенок, Анджела попыталась остановить его, но тот только шикнул:

– Помолчи, он скоро и так обо всем узнает. Я же хочу рассказать ему прямо сейчас.

Пока Кит говорил, Фитц смотрел на мать с теплой улыбкой – так хорошо знакомой ей улыбкой ее отца, а затем сказал:

– Мэй тоже будет в восторге.

– Значит, ты не имеешь ничего против?

– С какой стати! Я был лишь против того, что ты так страдала с Бруком. Но что я мог с этим поделать? – На секунду глаза молодого человека затуманились слезами. – Я не мог сделать ничего, чтобы он оставил тебя в покое.

Кит осторожно прикоснулся к руке Фитца и произнес:

– Теперь мы оба постараемся, чтобы твоей матери больше не пришлось страдать никогда в жизни. Надеюсь, ты мне в этом поможешь.

– Да, сэр, – с готовностью отозвался юноша, моргнув, чтобы стряхнуть с ресниц непрошеную слезу. – Скажите только, что я должен делать.

– Мы думали, что на первое время, когда все закрутится, нам следует отправиться на Жемчужную реку. Будет лучше, если нас не окажется в Лондоне в то время, когда банкиры и юристы будут заниматься необходимыми для развода формальностями.

– В Китай, сэр? – Глаза Фитца вспыхнули от возбуждения. Весь светясь от восторга, он посмотрел на мать. – Мама, Кит говорит, что мы поедем в Китай! Это правда?

– Что ж, – ответила она, – мне эта мысль по душе, – с улыбкой ответила Анджела.

– Значит, решено! – коротко подвел черту Кит. На обратном пути они без умолку говорили и строили планы на будущее: где родится ребенок, где они будут жить – несколько месяцев в Истоне, несколько – на борту «Дезире», часть года – в Сан-Франциско, в доме у Кита. Они рассуждали о том, как проведут свое первое совместное Рождество, и Анджела, сгорая от нетерпения, даже составила список подарков детям. В ответ на это Кит только улыбнулся и сказал:

– Ты купишь все, что считаешь нужным.

Когда же она спросила его, чем он хочет полакомиться во время рождественского ужина, Кит ответил:

– В первую очередь тобой, а все остальное – по твоему усмотрению.

– В таком случае, – с улыбкой подхватила она, – я добавлю в наше с тобой меню одно или два новых блюда.

Обсуждали они и имя для будущего ребенка. Впрочем, через некоторое время Анджела умолкла, осознав, что говорит одна, а Кит в основном молчит, отделываясь ничего не значащими репликами.

– Ну, так что же ты думаешь? – приставала к нему Анджела. – Скажи хоть что-нибудь!

– Мне не хочется спорить.

– Ну, со временем все равно придется. Нам от этого никуда не деться.

Некоторое время Кит смотрел на нее изучающим взглядом.

– Если родится девочка, то мне, в сущности, все равно, как ее будут звать. Из женских имен я склоняюсь только к одному – Присцилла. – На губах Кита появилась легкая усмешка. – Если же будет мальчик, мне бы хотелось, чтобы его звали Билли – в честь моего отца.

– А ты думал, я не соглашусь? Буду с тобой спорить?

– Да нет, не думал. Это – вообще не подлежит обсуждению, так что даже если ты и собиралась… – Кит небрежно пожал плечами, показывая, что на этот счет его ничье мнение не интересует, – извини.

Анджела понимала, что он хочет назвать сына в честь своего отца, которого ни разу не видел. Они договорились, что к имени сына будет присоединено также и имя ее отца.

– Тебе не кажется, что наша любовь – такая особенная именно потому, что мы оба росли без отцов? – спросила она его как-то ночью, когда они лежали, крепко обняв друг друга.

– Наша любовь такая особенная потому, моя дорогая, что я хладнокровно преследовал тебя до тех пор, пока не загнал в свою постель. – Кит не верил в судьбу и мистическое начало чего бы то ни было.

– В мою, а не в твою, – весело возразила Анджела. – И теперь я тебя никогда из нее не выпущу.

– Так оно и будет – хотя бы потому, что мать моего ребенка должна всегда находиться рядом со мной.

– Значит, теперь я для тебя – всего лишь мать твоего ребенка? – притворно возмутилась Анджела.

– Не «всего лишь», а помимо всего прочего, – парировал Кит.

– Помимо чего? Ты говоришь так, будто читаешь список вещей, которые следует отдать в прачечную.

– Ну, во-первых, ты – самый лакомый кусочек на этой земле, и это твое качество стоит в моем списке первым пунктом. Кстати, список этот к прачечной никакого отношения не имеет. Во-вторых, я очень люблю завтракать с тобою, не говоря уж про обед и ужин. – При этом Кит подумал про себя: «В отличие от Присциллы, слава тебе, Господи!» – В-третьих, ты так умело управляешь своими

владениями, что любой может позавидовать. Я, собственно, и женюсь-то на тебе только ради твоих конюшен. В-четвертых, ты – умница. Кстати, я не забыл упомянуть, что мне нравится заниматься с тобой любовью двадцать четыре часа в сутки? – Анджела улыбнулась, а Кит потянулся к ней и долго не отрывался от ее губ. Затем он спросил: – Так на чем я остановился?

– На том, какая я замечательная.

– Ага, что у нас там еще? Благодаря твоим умелым заботам, твои дети – само совершенство. Если наш ребенок получится таким же великолепным, я буду вполне доволен. – Кит окинул взглядом обнаженное тело Анджелы – розовое, нежное и еще не остывшее после того, как они в последний раз занимались любовью. – Мне кажется, что твои груди выглядят еще более порочно и соблазнительно. – В голосе Кита появились бархатные нотки. – Поцелую-ка я их еще раз.

– Знаешь, что происходит со мной, когда ты это делаешь? – От одной этой мысли Анджела почувствовала как внутри ее что-то начало таять.

– Знаю, – прошептал он, прикасаясь к ее соску кончиком пальца и наблюдая за тем, как быстро – прямо на глазах – тот набухает. – Я здесь – специально для того, чтобы…