Текст книги "Лилия и Леопард"

Глава 19

Словно окаменев, Лианна стояла на палубе «Тринити Ройял». Ужасное путешествие в Англию, сопровождаемое пушечными выстрелами, оказалось плохой подготовкой для ее переезда во Францию.

Переборов свой страх перед войной, Лианна с трудом поднялась по шатающимся сходням на переполненную людьми палубу и теперь, стоя здесь, переживала за сына. От сильного волнения щеки ее побелели, лицо утратило всякое выражение.

Ранд находился рядом, нежно обнимая жену за талию.

– Успокойся, любимая, – проговорил он. – Мы на корабле самого короля; с нами ничего не случится.

Но Лианна все еще не могла вымолвить ни слова. Она не сводила глаз со шпиля гавани. Солнце, сверкающее как золотая монета, играло на парусах ста пятидесяти военных кораблей.

– Никогда еще такая огромная армия не покидала английские берега, – восхищенно заметил Ранд» но взгляд его тут же потускнел. – Мне так не хочется расставаться с Эймери.

Лианна кивнула и обхватила себя за плечи. Ладони ее были влажными от страха. Она обвела взглядом корабль. На самом видном месте красовалась лилия Франции: таким образом король Генрих заявлял права на эту страну. Золотой леопард Англии с серебряной короной на голове украшал нос корабля.

Глядя на армаду военных кораблей, Лианна впервые призналась себе, что победа Англии вполне реальна. Господи, неужели ее дядя, герцог Бургундский, оказался во всем прав?

По палубе чинно расхаживали вассалы короля; некоторые из них приостанавливались, приветствуя Ранда, и во все глаза смотрели на Лианну.

Она до боли закусила губу.

– Они, очевидно, считают меня слабой.

Смех заклокотал в груди Ранда.

– Любовь моя, они находят тебя очень красивой, – он жестом указал на дородного дворянина, который стоял на корме корабля рядом со своими рыцарями. – Когда Эдвард Йоркский первый раз увидел тебя, он выронил ломоть хлеба, который ел.

Лианна внимательно посмотрела на герцога Йоркского. Ее дядя не раз упоминал о нем. Когда-то герцог участвовал в заговоре против отца короля, Генриха Болинброка, но потом ему удалось втереться в доверие к молодому монарху и завоевать его благосклонность. Подобострастный вид герцога Йоркского вызывал у Лианны отвращение, она отвела взгляд.

– Ты говоришь так, чтобы утешить меня, – в ее голосе чувствовалось раздражение. – Даже слепой заметит мой… мой страх.

– Ты держишься как королева, – настаивал Ранд. – Лианна, ты заставляешь меня раздуваться от гордости.

– Вряд ли я произведу такое же впечатление на твоего короля.

Над ними с криком носились чайки.

Палуба просто кишела рыцарями, священниками, купцами, ремесленниками, земледельцами, которые отправлялись на войну с таким рвением, что это повергло Лианну в уныние. Взад-вперед носились бородатые ирландские воины, длинноволосые, с татуировками на руках. Лучники сэра Томаса Эрпингема деловито возились со своими стрелами. Лианна бросила изучающий взгляд на огромные пушки, установленные по обе стороны палубы. Люди, которые готовились стрелять из них, больше походили на искателей приключений, чем на завоевателей, несущих смерть и разрушения.

– Клянусь честью, Лонгвуд, я только сейчас узнал, что ты и твоя супруга находитесь на борту!

Лианна повернулась и увидела перед собой красивого статного мужчину. Крупный бриллиант дома Ланкастеров указывал на его принадлежность к королевской семье. Широкая, доброжелательная улыбка мужчины свидетельствовала о том, что они с Рандом в дружеских отношениях.

– Лианна, это Томас, герцог Кларенский, брат короля Генриха.

Лианна почтительно присела в глубоком реверансе, но не смогла удержаться от ироничного замечания:

– Это ведь ваш не первый визит во Францию, Ваша Светлость.

Томас шутливо схватился за грудь, словно его пронзили в самое сердце.

– Я восхищен красотой вашей жены. Но этот голос… ее акцент напоминает мне шорох ветра над просторами Нормандии, – с этими словами он взял руку Лианны и горячо поцеловал ее ладонь.

– Это ваш способ уйти от ответа? – спросила она, отстраняясь и прикладывая палец к подбородку.

Томас усмехнулся:

– Мужчине довольно часто приходится это делать, – он окинул Лианну внимательным взглядом. – По крайней мере, ваш острый язычок не позволит мне слишком завидовать Ранду. Я предпочитаю, чтобы мои женщины занимались только домашними делами.

– Я бы с огромным удовольствием поступала так же, но ваш брат, король, вынудил меня ввязаться в политику, – ответила Лианна.

Томас кивнул.

– Я надеюсь на лучший исход этого похода, чем того, что состоялся четыре года назад. Молю Бога, чтобы наше завоевание Франции привело к миру между двумя странами.

– Франция и так мирная…

Ранд кашлянул, привлекая к себе внимание и, указав рукой на флот, постарался переменить тему.

– Лорд Скроуп, должно быть, оплакивает состояние королевской казны.

Томас побледнел.

– Боже мой, разве ты еще не слышал?

– Не слышал о чем?

– Скроуп уже больше не казначей короля, – в его голосе послышались гневные нотки. – Он и Томас Грей вместе с Генрихом Переи и Олдакслом устроили заговор против короля, желая посадить на трон графа Марша. Но у Марша сдали нервы, и он во всем сознался.

– Боже мой, Скроуп считался одним из лучших друзей короля.

– Он уже двенадцать дней как обезглавлен, – сказал герцог. – Как и все те, кто осмелился восстать против моего брата.

Лианна вздрогнула, несмотря на теплый августовский вечер. План отвратить Ранда от короля казался ей теперь невыполнимым. Если Генрих не делает снисхождения даже своим давнишним друзьям, то что же можно ждать от него по отношению к Ранду?

Ее размышления прервал герцог Кларенский, который взял их с Рандом под руки и повел на середину палубы.

– Кажется, Генрих уже закончил свои молитвы. Сейчас он примет вас.

Небольшая толпа вассалов расступилась перед ними, и они оказались лицом к лицу с молодым человеком, который сначала не произвел на Лианну впечатления, но, присмотревшись, она почувствовала, как от него волнами исходит сила, словно жар от пылающего костра.

И хотя его голову венчала корона, ему не требовалось каких-то дополнительных знаков, чтобы подчеркнуть, кто он такой. Весь самоуверенный вид этого человека и решительный огонь в глазах указывали на то, что перед ними не кто иной, как Генрих Монмаутский, принц Уэльский, рыцарь Бата, герцог Корнуэльский, граф Честерский, герцог Ланкастера и Аквитании, король Англии… и Франции, если его цель будет достигнута.

В короне Генриха V сверкали кроваво-красные рубины. Ранд преклонил перед ним колено; Лианна неохотно присела в глубоком реверансе, опустив голову. На туфлях короля она заметила знакомые эмблемы: леопарды Англии и лилии Франции. Да, этот монарх мог с легкостью растоптать оба королевства, его честолюбие, судя по всему, не знало границ.

Лианна подняла голову, стараясь придать своему взгляду твердость и постараться не выдать переполнявшие ее негодование и тревогу.

Генрих протянул руку.

– Баронесса.

Лианна прикоснулась к ней пальцами, но не смогла заставить себя поцеловать ее. Она опять склонила голову и пробормотала слова приветствия. Генрих холодно улыбнулся баронессе и перевел вопросительный взгляд на Ранда.

Лианна едва слышала, о чем они разговаривали. Она еще не могла прийти в себя от впечатления, которое произвел на нее король, столь круто изменивший всю ее жизнь. Лианна ожидала увидеть монстра, эгоцентричного узурпатора, безжалостного эксплуататора бедняков. Но, казалось, Генрих начисто лишен подобных качеств.

Между тем король спокойно и безмятежно слушал историю Ранда. Ее муж коротко пояснил, каким образом они очутились в Англии, и почтительно попросил предоставить им возможность вернуться во Францию.

Сочувственно кивая головой, Генрих внимательно выслушал до конца рассказ Ранда, затем повернулся к Лианне и пристально посмотрел на нее.

– Вы согласны плыть по Францию на одном из моих военных кораблей?

– Я готова добираться домой любыми средствами, Ваше Высочество.

– Я ожидал подобную решительность от племянницы герцога Бургундского, – удовлетворенно заметил король.

Лианна глубоко вздохнула.

– Я бы солгала, Ваше Высочество, если бы сделала вид, что одобряю союз между вами и моим дядей. Его братья, герцог Брабантский и граф Неверский, придерживаются такого же мнения. Франция – наша страна, со своим собственным королем.

В глазах Генриха появился нехороший блеск.

– Тогда почему я должен везти вас домой, баронесса?

Ранд придвинулся к Лианне и обнял ее за талию.

– Потому что она – моя жена, Ваше Высочество.

Среди приближенных короля послышался ропот. Генрих поднял бровь и внимательно посмотрел на стоящую перед ним красивую пару. Несмотря на свои неполные двадцать семь лет, они показались ему безумно, невыносимо молодыми. Отношение этой девушки к королю Англии было уважительным, но все же в глубине ее необычных серебристых глаз таилась огромная внутренняя сила. Похоже, она – борец по своей натуре. Да, в баронессе текла кровь Жана Бургундского.

Генрих перевел взгляд на ее мужа. Его лицо свидетельствовало об огромной силе воли и внутреннем достоинстве. Лонгвуд никогда ни о чем не умолял, но сейчас в его зеленых глазах читалась просьба о снисхождении.

«Он изменился, – подумал король. – Нет уже того монашеского вида рыцаря, которого я когда-то благословил в Вестминстере. Теперь это сильный, уверенный в себе человек».

Ранд еще ближе придвинулся к жене, пальцы их рук сплелись.

Неожиданно для самого себя Генрих смягчился. Глядя на эту красивую молодую пару, он чувствовал удовлетворение. Король посылал Ранда во Францию завоевать замок и невесту. Тот сумел добиться и того и другого и нашел свою любовь.

Да, их привязанность друг к другу была очевидна. Она читалась на этих молодых лицах, в переплетенных вместе пальцах, в том, как девушка прильнула к плечу своего мужа. Но достаточно ли сильна их любовь, чтобы удержать племянницу герцога Бургундского от предательства?

Наконец Генрих заговорил, обращаясь к Ранду, но глаза его с вызовом смотрели на советников, которые недовольно перешептывались между собой.

– Да, милорд, я позволю вашей жене плыть с нами.

Ропот среди его приближенных усилился, и девушка впервые за все это время улыбнулась. Но не открытой подобострастной улыбкой придворной дамы, а очень сдержанно, лишь слегка изогнув уголки губ.

– Это невозможно, Ваше Величество, – тут же возразил его кузен Эдвард, герцог Йоркский, мясистое лицо которого даже покраснело от негодования. – Ваш собственный указ запрещает подобные вещи. Любая женщина, которую обнаружат среди мужчин, направляющихся на войну, должна лишиться руки.

– Речь идет о проститутках, а не о благородных дамах, – отрезал Генрих.

– Но моряки будут против ее присутствия. Матросы – народ суеверный. Они считают, что женщина на корабле приносит несчастье.

Генрих ощетинился. Всем было хорошо известно, что преданность герцога Йоркского так же переменчива, как ветер, гуляющий над Ла-Маншем. Король терпел его возле себя только потому, что поддержка дома Йоркских в настоящий момент являлась жизненно важной для всей Англии.

– Достаточно, кузен. Я не желаю больше ничего слышать.

– Но, позвольте, Ваше Высочество, что если эта леди – французская шпионка?

– Тогда ей лучше убраться отсюда подальше вместе со своим мужем.

У герцога Йоркского затрясся двойной подбородок.

– Я требую, чтобы…

– Молчать!

Окрик Генриха прозвучал, как удар хлыста. Эдвард Йоркский бросил на Лианну испепеляющий взгляд и загромыхал по палубе прочь. Остальные медленно последовали за ним, негромко переговариваясь между собой из опасения навлечь на себя неудовольствие короля.

Генрих подошел к Ранду и Лианне: особое расположение монарха будет защищать их от недовольства его приближенных лучше, чем металлический щит. Да, Генрих считал, что поступает правильно, потому что ему нужен тот мост через Сомму.

– Спасибо, Ваше Высочество, – поклонился Ранд.

– Мне хотелось бы заверить вас, что я защитил вас только из снисхождения к той привязанности, которую вы испытываете друг к Другу, – он заметил испуганный взгляд Лианны. – Но дело не только в этом. Мне хочется, чтобы вы всегда помнили, что я мог бы и отказать.

Лианна облизнула пересохшие от волнения губы.

– Я буду помнить, Ваше Высочество.

Ее слова прозвучали не совсем убедительно. Менее проницательный человек мог бы и не заметить этого, но не Генрих V.

– В вас течет кровь бургундцев, – в его голосе слышалось одновременно и восхищение, и раздражение. – От этого никуда не денешься, и это не зависит от того, что вы думаете о политике своего дяди.

Генрих заметил, как рука баронессы еще крепче сжала пальцы мужа, и в его голове возникло мрачное предчувствие. Но он натянул на себя личину безразличия, пряча под ней свои подозрения.

Да, король не учел возможности того, что Ранд мог потерять голову от француженки. Теперь ему приходилось с горечью признать это. Когда-то у Генриха была привязанность Ранда, но теперь невероятно красивая племянница герцога Бургундского завоевала любовь его рыцаря…

Одна мысль не давала Генриху покоя. Жан Бургундский давно бы уже использовал в своих целях такое сильное чувство, как любовь. Не поступит ли таким же образом и его родственница?

Неохотно, но достаточно решительно король произнес:

– Вы ведь понимаете, что я сурово расправляюсь с вероломными людьми.

– Да, Ваше Высочество. Ваш брат рассказал нам об измене Скроупа.

Лианна подняла голову; в ее серебристых глазах был вызов. Что ж, баронесса Лонгвуд неожиданно оказалась противником короля, а Ранд – его наградой.

– Я все-таки надеюсь, что вы сделаете для себя правильные выводы, – сказал Генрих.

Повисло напряженное молчание. В глазах Ранда, словно вспышка молнии, промелькнула ярость, но в его голосе Генрих не услышал гневных ноток.

– Я понимаю, Ваше Высочество. Королевское снисхождение – это обоюдоострая шпага, – наклонив голову, сказал он.

* * *

Когда лоцман начал выводить «Тринити Рой-ял» в морю, Лианну охватила паника.

– Мне следовало бы остаться. Да прости меня Бог, мне нужно было остаться с Эймери, – в волнении повторяла она, заламывая руки.

– Сейчас ты уже не можешь вернуться к нему, – сказал Ранд, искренне сочувствуя жене. – Но скоро мы вновь увидим сына. Я думаю, что через несколько недель.

– Это покажется вечностью, – пробормотала Лианна.

Неподалеку от них стоял король Генрих и смотрел на удаляющийся причал, на котором его мачеха, королева Иоанна, и ее священники твердили нескончаемые молитвы.

– Иисус, будь милостив, – пробормотал он и перевел взгляд на юго-восток, на Францию.

Сердце Лианны ушло в пятки, когда она увидела, что монарх поднял руку, давая знак капитану.

Тотчас же запели трубы; загремели барабаны.

На «Тринити Ройял» и на всех остальных кораблях матросы начали быстро карабкаться на мачты и поднимать паруса.

В это время откуда-то справа грянул пушечный выстрел. Лианна еще крепче прижалась к плечу Ранда.

– Глупцы, – пробормотала она по-французски. – Гавань слишком переполнена, чтобы стрелять из пушек. Им следовало бы знать, что…

– Пожар! – раздался откуда-то сверху предупреждающий крик. – Загорелся датский корабль.

И тут все, кто находился на палубе, увидели огромное пламя, которое взвилось среди сотен мачт.

Раздалось еще несколько взрывов.

– Рвутся бочки с порохом на его борту! – вопил наблюдатель на мачте. – От него загорелись еще два корабля!

«Тринити Ройял» подошел ближе. Вцепившись в руку Ранда, Лианна с ужасом смотрела на горящие корабли. Люди с воплями бросались с них в море, обезумевшие лошади прыгали следом. Несколько человек, ухватившись за доски и бочки, еще держались на плаву; другие тонули с ужасающей быстротой. Помертвев от страха, Лианна зарылась лицом в тунику Ранда.

Позади раздался хриплый шепот:

– Плохая примета. Ужасное предзнаменование. Я говорил, что так оно и будет.

Ранд резко повернулся и пронзил гневным взглядом широкое мясистое лицо Эдварда Йоркского.

– Держите свои мысли при себе, сэр.

– Это ваша жена-француженка наугад бросает саван.

Увидев, что Ранд сжал кулаки, Лианна придвинулась ближе.

– Он провоцирует тебя. Не обращай внимания.

– Я жду, когда вы извинитесь перед моей супругой, Ваша Светлость.

– Ха! Я благородный человек, – полное тело герцога Йоркского затряслось от негодования. – Но я не приношу ошибочных извинений, особенно француженке.

– Вы слишком высокого о себе мнения, – не сдержавшись, выпалил Ранд. – Вероломство у вас в крови. Всем хорошо известно о вашей роли в заговоре против отца короля.

– Молодой король милостив ко мне, – огрызнулся герцог Йоркский. – Генрих вернул мне все титулы, отобранные Болинброком. Вам следует помнить о моем высоком положении.

Герцог посмотрел на Лианну и хотел еще что-то добавить, но, взглянув на сжатые кулаки Ранда, решил не рисковать. Что-то пробормотав себе под нос, он резко повернулся и зашагал прочь.

Опять раздался крик дозорного, на этот раз его голос звенел не от ужаса, а от восхищения.

– Лебеди! Лебеди Ланкастера!

Запрокинув голову, Лианна как зачарованная смотрела на птиц. Подгоняемая ветром, стая летела на восток. Лебеди сверкали волшебной белизной в лазурном небе, расправив огромные крылья и вытянув прекрасные шеи. Охваченная дурным предчувствием, Лианна наблюдала за ними, пока не заболели глаза.

* * *

Из уважения к Лианне, несмотря на протесты герцога Йоркского и ему подобных, барону и баронессе Лонгвуд отвели тесную, но зато отдельную каюту.

– Что ты думаешь о короле Генрихе? – спросил Ранд, когда они остались вдвоем.

– Он… величественный, – Лианна посмотрела на мужа широко открытыми глазами. – Я поняла, к какому типу людей относится ваш король. Он из того же материала, что и мой дядя, герцог Бургундский. Они оба словно сотканы из решительности, острой проницательности и жестокости.

Ранд согласно кивнул, удивляясь проницательности своей жены. Лианне хватило лишь одной встречи с королем Генрихом, чтобы проникнуть в его честолюбивое сердце.

– Разрешая мне плыть вместе с английским флотом, он сделал меня своей должницей, – она пристально посмотрела в глаза Ранда.

Что-то в этом взгляде заставило похолодеть сердце барона.

– В чем дело, любовь моя?

– Ранд, что ты должен королю Генриху?

По тому, как Лианна спросила об этом, чувствовалось, что она не раз обдумывала этот вопрос.

– Я поклялся защищать его право быть королем Англии, – он глубоко вздохнул, зная, что следующие слова потушат выжидательный огонек в ее глазах. – И Франции.

Огонек, действительно, погас. Ранд притянул жену к себе и погрузил пальцы в шелк ее волос.

– Лианна, мы оба давно знали, что нам не уйти от этого, – сказал он, прижимая ее голову к своей груди. – Скоро я должен буду передать Буа-Лонг в руки короля Генриха.

«И скоро, – горько подумала Лианна, – я буду вынуждена остановить тебя». Даже сейчас, нежно прижимаясь к мужу и ища у него утешения, она знала, что не сможет открыть крепость для английской армии. Англичане не должны перейти Сомму и продвинуться в глубь Франции.

Лианна тяжело вздохнула. Кончилось время надежд и ожиданий, настало время решительных действий.

Она отодвинулась и посмотрела Ранду в глаза.

– Ты меня любишь? – прошептала Лианна.

На его лице отразилось удивление.

– Разве я не говорил тебе об этом сотни раз?

– Повтори еще раз, – с отчаянием в голосе попросила она.

Ранд поцеловал ее лоб, губы.

– Я люблю тебя, Лианна. Я люблю тебя, как лилии любят солнце и росу.

Лианна взяла лицо мужа в свои ладони. «И я люблю тебя», – кричало ее сердце, но она не произнесла вслух этих слов, потому что не могла любить английских львов.

Лианна набрала побольше воздуха и медленно сказала:

– Любишь ли ты меня достаточно сильно для того, чтобы… отвернуться от короля Генриха? Закрыть замок для английской армии?

Ранд отдернул голову, словно ее руки превратились в раскаленные угли; он задыхался. Лианна потянулась к нему опять, но Ранд уклонился от объятий.

– Боже мой, – прохрипел он. – Боже мой! Не могу поверить, что ты просишь меня стать предателем.

Она гневно поджала губы.

– Неужели это хуже, чем измена, которую ты навязываешь мне?

– Генрих дал мне земли, титул.

– Ты чуть не погиб из-за него.

Ранд покачал головой.

– Это все Жерве, который собирался присвоить Буа-Лонг. Всему виной интриги, которые ты затеяла с его отцом, который, к слову сказать, уже мертв.

Лианна отпрянула.

– Как ты смеешь упрекать меня в том, что я всеми силами борюсь за независимость Франции? Будь ты проклят, Ранд! Я подарила тебе дом, наследника. Неужели ты ничего не дашь мне взамен?

– Ты хочешь, чтобы я нарушил клятву верности? – тихо спросил он. – А как же честь, Лианна?

Лианна судорожно сглотнула, отдавая себе отчет, что просила мужа стать предателем, совершить бесчестный поступок, отказаться от своих идеалов, но не могла поступить иначе.

– В противном случае Франция попадет под зависимость Англии, – прошептала она.

– Генрих обезглавил Скроупа, своего давнишнего друга, – напомнил Ранд. – Как, ты думаешь, он поступит со мной?

Лианна вспыхнула.

– Генрих не казнит тебя. Французы убьют его. Он сам делает все, чтобы скорее расстаться с жизнью.

Ранд дотронулся до ее щеки и проникновенно посмотрел в глаза.

– Я не предам Генриха. Неужели тебе недостаточно моей любви? – спросил он.

Молчание Лианны было достаточно красноречивым.

И тут его осенило. Весь этот год прошел словно в сладком сне. Нежность, податливость жены, ее восхищение им – оказались всего лишь игрой. Каждая лучезарная улыбка, каждое прикосновение предназначались только для того, чтобы глубже затянуть его в свои сети. Господи, каким же Ранд был глупцом! Он поверил, что Лианна, действительно, любит его, хотя она всегда отказывалась признать это.

– Сука.

Ранд произнес ругательство со спокойной угрозой.

В своем испуге Лианна показалась ему невероятно красивой.

– Что ты сказал?

– Сука, – повторил он уже по-французски.

Лианна дернулась, словно Ранд ударил ее.

– Тогда все это была ложь, да? – он яростно схватил жену за плечи. – Твоя нежность, твоя привязанность? Ты хотела только использовать мою любовь, а потом обезглавить за измену?

– Нет, я не хочу твоей смерти.

– Признайся, Лианна, – Ранд приблизил к ней свое лицо. – Признайся, что ты только разыгрывала из себя любящую жену, чтобы заманить меня в сети измены.

– Я считала, что если ты, действительно, любишь меня так, как утверждаешь, то не причинишь мне боли, отдавая мой замок королю Генриху.

– Наш замок, – проревел он. – Или ты забыла об этом? Любовь – не оружие, которое ты можешь испытывать как одну из твоих пушек.

– А ты боишься испытаний, Ранд?

Ему показалось, что он задыхается.

– А что ты скажешь о себе, Лианна? Сможешь ли ты отказаться от преданности Франции ради любви?

На ее ресницах дрожали слезы.

– Я не звала тебя, Ранд. Я делала все возможное, чтобы не выходить за тебя замуж.

Эти слезы разрывали его сердце, но Ранд постарался придать твердость своему голосу.

– Я ведь любил тебя, Лианна. Я любил тебя, когда считал простой девушкой, которой нравилось стрелять…

Она обеими руками закрыла себе уши и закричала:

– Ты просто боишься подвергать себя риску. Ты доказал мне, что твоя преданность королю Генриху выше любви ко мне.

– Так же, как и твоя преданность Франции выше любви ко мне.

Из ее глаз хлынули слезы.

– Я никогда не говорила, что люблю тебя.

В горле у Ранда застрял комок.

– Я предан королю Генриху еще и потому, что по-прежнему люблю тебя, – хрипло настаивал он. – Ты видела, как он силен. Через несколько недель Генрих будет править Нормандией и Пикардией, если не всей Францией, – Ранд встал. Ему хотелось ходить, но теснота каюты не позволяла сделать лишнее движение. – Мне бы было не так больно, если бы ты оставалась честной до конца, Лианна, и продолжала бороться со мной. Твоя ложь заставляет меня глубоко страдать. Я любил иллюзию.

Лианна посмотрела на Ранда взглядом раненой птицы, которого он уже давно не замечал у нее. Желая ненавидеть ее, он быстро вышел из каюты.

* * *

Английские корабли вошли в широкое устье реки Лизард и бросили якоря к западу от укрепленного портового города Харфлер.

Флот подошел к берегам Франции без лишнего шума. Лишь в знак того, что объявлена война, на мачте «Тринити Ройял» развевалось королевское знамя. Король решил провести военный совет, на который собрались его братья, Томас Кларенский и Хамфри Глочестерский, кузен Эдвард Йоркский, два епископа, восемь вельмож, в том числе и Ранд.

– Мы будем стоять здесь на якоре до завтрашнего утра, – сообщил Генрих. – Пока не произведут разведку местности, все остаются на кораблях. И никакого разбоя, – напомнил он. – Никакого грабежа крестьян, никакого насилия над женщинами, – при этих словах Генрих выразительно посмотрел на развратного Эдварда Йоркского. – И никаких излишеств. Люди Хар-флера находятся под моим покровительством. Мы служим великим целям, а не своей корысти.

Ранд глубоко вздохнул и тут же поморщился: теплый ветер доносил с болот гнилостный запах. В его душе кровоточила нанесенная Лианной рана.

– А ты вместе со своей женой должен покинуть корабль в течение часа, – обратился к Ранду король. – Ее присутствие вносит сумятицу.

Ранд молча кивнул. Слухи о красоте Лианны и ее смелом обращении с Генрихом облетели весь флот.

Но все, кто восхищался его женой, конечно же, не подозревали о жестокости и бессердечности Лианны, с горечью думал Ранд.

– Скачи что есть духу в Буа-Лонг и удержи для меня замок любой ценой, – сказал Генрих. – От успеха этого предприятия зависит наша дальнейшая судьба, а может, и исход всей войны.

Рука короля так долго покоилась на плече Ранда, что он сумел в полной мере ощутить весь груз ответственности за данные когда-то обещания. Ранд твердо посмотрел в глаза Генриху, который в свое время мог бы умереть, не окажись он поблизости от заговорщиков со своей арфой. Длинные изящные пальцы короля напомнили Ранду о том, что когда-то именно эта рука посвящала его в рыцари, вручила ему шпагу.

Он вспомнил о Лианне и о ее невыполнимом требовании.

– Я удержу для вас замок, Ваше Величество.

– Да благословит тебя Бог, Ранд.

Они обменялись крепким рукопожатием.

* * *

Все сто миль от Харфлера до Буа-Лонга, которые им пришлось преодолеть верхом на лошадях, Лианна глубоко страдала. Ее душа разрывалась на части от любви к Ранду и необходимостью защищать интересы Франции.

В Фекане, в небольшой таверне, больше похожей на лачугу, они узнали, что к королю Карлу вернулся здравый смысл и он отдал приказ готовиться к войне.

А для Лианны стало открытием, что Ранд способен впасть в такое непробиваемое молчание, что порой ей казалось, что он спит в седле.

В Аркезе, на переправе через реку им сообщили, что Генриха ожидают в Булони, и поэтому Карл д'Алберт, главнокомандующий Франции, приказал стягивать туда войска.

А Ранд с удивлением обнаружил, что Лианна может длительное время скакать без передышки, совсем как заправский воин. За всю дорогу он не услышал от жены ни одной жалобы.

В Гамашезе, где они скрывались в монастыре, до них дошли слухи, что во много раз возросли налоги с населения в королевскую казну и что герцог Бургундский отказался присоединиться к Арманьяку и находится сейчас в своем дворце в Льеже.

Ранд убедился, что, несмотря на безумное требование Лианны предать английского короля, он все еще любит ее.

Лианна тоже поняла, что несмотря на настойчивое стремление Ранда передать Буа-Лонг в руки английского короля, она по-прежнему любит своего мужа.

Лианна украдкой взглянула на Ранда и увидела, что он также наблюдает за ней. Она догадывалась, что они думали все это время об одном и том же. Когда-нибудь войне придет конец. Как им жить друг с другом, что ожидает их в будущем?

– Вот мы и дома, – тихо сказала Лианна.

– Дома, – словно это повторил Ранд. – Однажды я подумал, что этот замок, действительно, стал моим домом.

Она почувствовала острую боль в груди, потому что в его словах была правда. Картины прошлого, одна за другой, проплыли перед ее мысленным взором: вот они вместе сидят за столом, предаются безудержной страсти в их спальне, играют со своим сыном. Буа-Лонг был для них настоящим домом, когда Лианна и Ранд радовались первому зубу Эймери, когда сажали вишневое дерево или засыпали в объятиях друг друга.

Теперь сын находился в Англии, а его родители хоть и оставались по-прежнему вместе, но сердца их были врозь.

– Буа-Лонг все еще мой дом, – тихо проговорила Лианна. – Это ты стремишься превратить его в английский бастион.

– Только для того, чтобы не превращать замок во французские развалины.

Их взгляды скрестились, а руки решительно сжались в кулаки.

Когда Ранд и Лианна вошли в замок, их сердца отказывались стучать друг для друга.