Текст книги "Выше неба. История астронавта, покорившего Эверест"

Я сыграю роль Специалиста по полету № 2 или бортинженера, проведу множество экспериментов, некоторые с применением роботизированного манипулятора, и буду выполнять свои медицинские обязанности. Еще одним Специалистом по полету будет новичок Педро Дуке[193]193
  Педро Франсиско Дуке (исп. Pedro Francisco Duque) – первый испанский астронавт и государственный деятель. Совершил полет на шаттле STS-95, а также на корабле «Союз ТМА-3» и МКС (посадка на корабле «Союз ТМА-2»).


[Закрыть] из Европейского космического агентства. Почти сразу же его называют «Хуан Гленн», в связи с тем, что вскоре он станет первым испанцем в космосе. Я снова лечу с Куртом Брауном (из STS-66), который на этот раз будет в кресле командира. Наш талантливый пилот – полковник ВВС Стив «Пинто» Линдси[194]194
  Стивен Уэйн Линдси (англ. Steven Wayne Lindsey) – американский астронавт, полковник ВВС США, совершил 4 полета на шаттлах STS-87, STS-95, STS-104 и STS-121.


[Закрыть], мастер отпускать шуточки по любому поводу. «Я хотел бы поблагодарить всех маленьких людей, по чьим головам я прошел, чтобы стать тем, кем я являюсь сегодня»[195]195
  Фраза из американского мультсериала «Пинки и Брейн» (Pinky and the Brain) Стивена Спилберга о лабораторных мышах, одна из которых стала умной до гениальности, а другая глупой до смеха.


[Закрыть], – одна из его любимых фраз, которую он обычно произносит, поднимаясь на сцену, чтобы произнести речь. Я до сих пор не уверен в истинном происхождении его позывного в стиле «Зверинца» (Animal House)[196]196
  «Зверинец» (англ. National Lampoon's Animal House) – комедия режиссера Джона Лэндиса, вышедшая 27 июля 1978 года.


[Закрыть], но он постоянно вспоминает эпизоды из этого фильма.

Джон со страстью включается в тренировки и выполняет все порученные ему эксперименты и задачи, даже те, что связаны с кровопусканием. Поскольку он участник десятка различных тестов в области наук о жизни, определяющих, как его адаптация к космосу и возвращению на Землю может отличаться от реакции более молодых астронавтов, на протяжении всей жизни ему приходится бороться со своим страхом перед иглами (в этом я от него не отличаюсь). Из-за того, что сбор предварительных медицинских данных выливается в бесконечный ряд пробирок с его кровью, я получаю новую кличку «Граф Паразинскула». Пользуясь возможностью немного подразнить его, мысленно планирую взять с собой пластиковые вампирские клыки, чтобы сделать кровопускание на орбите чуть более веселым, по крайней мере, для меня.

Хотя участие Джона в нашей миссии кто-то ставит под вопрос, оно оказывается огромным подспорьем для NASA: публичность в подавляющем большинстве также хороша, как и наука.

Утро дня запуска 29 октября 1998 года с точки зрения стороннего наблюдателя выглядит как настоящий цирк: в Космическом центре имени Кеннеди, пожалуй, самое большое число зрителей со времен «Аполлона-11», все с нетерпением ждут возвращения Джона в космос. Присутствует также половина Конгресса США вместе с президентом Биллом Клинтоном и его женой Хиллари. Но для нас в жилых помещениях экипажей Центра ничего не меняется с того момента, как три недели назад мы отрабатывали финал генеральной репетиции запуска – «Демонстрационный тест обратного отсчета с терминальной фазой» TCDT[197]197
  Тест TCDT (Terminal Countdown Demonstration Test) представляет собой имитацию последних часов обратного отсчета и служит для практической отработки временны́х рамок и предстартовых процедур для наземного персонала и летного экипажа. Конкретно для системы «Спейс Шаттл» TCDT завершается имитацией зажигания и автоматического отключения маршевых двигателей орбитального корабля. В ходе отработки последней операции экипаж информируют о процедурах аварийного покидания корабля с использованием тросовой системы башни обслуживания. В ранних полетах челноков и миссиях по программе «Аполлон» испытание завершалось эвакуацией летного экипажа со старта с использованием этих систем, но потом от этого этапа TCDT отказались.


[Закрыть]. Разница лишь в том, что мы собираемся разыграть «братьев» Гленн.

С нашей точки зрения Джон такой же новичок в космосе, как и Педро, поскольку во время своего первого полета прорву лет назад он не мог подняться со своего кресла и реально поплавать по кабине. Поэтому мы, «ветераны», спрятали в карманы на молнии наших оранжевых высотно-компенсационных костюмов LES (Launch and Entry Suits) специально подготовленные ламинированные зеленые посадочные талоны. По прибытии на площадку нас встречают офицер спецназа и вертолет «Блэк Хок», кружащий над головой. Когда мы покидаем переделанный в «Астровэн» обычный дом на колесах, нас строго просят предъявить посадочные талоны на рейс STS-95. Я до сих пор улыбаюсь от уха до уха, вспоминая, с каким неистовством два Гленна – Джон и Хуан – пытаются найти по карманам свои билеты в космос!

Сам запуск одновременно и волнует и, к счастью, проходит без приключений, за одним коротким исключением: офицер по безопасности полигона объявляет: «Радар перегружен». Это означает, что вблизи стартовой площадки находится неизвестный летательный аппарат. К тому времени отношения с Ираком очень напряжены, поэтому на мгновенье представляю, что Саддам каким-то образом смог направить на нас свой самолет. Но оказывается, это пара пилотов «Цессны» предприняла самую сумасшедшую авантюру в своей жизни – вторжение в запретное воздушное пространство над заправленным шаттлом, стоящим на старте. Представляю, как их преследовал боевой «Блэк Хок» и принуждал совершить экстренную посадку.

Как только мы благополучно оказываемся на орбите, наступает особый момент: Джон поднимается на верхнюю палубу и видит родную планету из космоса впервые почти за 37 лет. Я пытаюсь по-быстрому запечатлеть это на фото, и думаю, что могу даже разглядеть слезы в его глазах.

Между тем, в тот же самый момент на глаза моего сына слезы навернулись совсем по другому поводу: маленький Люк (ему в тот момент было год и 10 месяцев) вместе с другими членами семьи был заперт в кабинете директора в Центре управления запуском в ожидании визита президента США. Как и мне в его возрасте, ребенку просто хотелось выйти и побродить по коридорам; сидеть в офисе без движений было пыткой.

Наконец, Клинтоны прибывают и здороваются. Но когда пришло время фотографировать Люка и Гейл с президентом Клинтоном, фотограф на нервах сообщает, что пленка кончилась. Гейл делает все возможное, чтобы удержать Люка на руках в течение долгого ожидания, пока перезаряжают фотоаппарат. Но сразу после того, как снимок сделан, Люк поворачивается и бьет лидера свободного мира по руке. Оказавшись на ногах, пинает Первую Леди в голень и выбегает за дверь. Большинство людей в комнате истерически хохочут. Люк даже приходит домой с парой наклеек секретной службы.

Хотя Джон входит в «Первую семерку» астронавтов[198]198
  В первый отряд американских астронавтов, проходивших подготовку в рамках первой американской программы пилотируемых космических полетов «Меркурий», входили 7 человек: Алан Шепард, Вирджил Гриссом, Гордон Купер; Уолтер Ширра, Дональд Слейтон, Джон Гленн и Скотт Карпентер. Их именовали как первая группа астронавтов (Astronaut Group 1), либо «Меркурий 7» (Mercury Seven), либо «Первая семерка» (Original Seven) или Первый набор астронавтов США.


[Закрыть], его исторический полет длился всего несколько часов, и он не пытался поесть или поспать в космосе. На шаттле он согласился участвовать в эксперименте по сну, требующему спать две ночи в специальном головном уборе, снабженном электродами, фиксирующими электромагнитные волны его мозга. Участвуя в исследованиях сна, он и Тиаки носят микрофоны вместе с черными майками, в которые вшит блок фиксации, отслеживающий прочие показатели жизнедеятельности. Мне, Стиви Рэю и Пинто нужен примерно час, чтобы перед сном помочь им прикрепить электроды на голову и надеть остальное снаряжение. Затем они уходят в помещения для сна, похожие на гробы, и, чтобы ненароком не уплыть, застегиваются на молнию в спальных мешках. Они бодро носят это снаряжение во благо науки и, по сообщениям, спят достаточно спокойно. Их достойная Хэллоуина внешность, вероятно, не причиняет им неудобства во время сна, но разрушительно действует на мой отдых.

Очень хорошо, когда в экипаже один (или два) иностранных астронавта – они имеют право привезти с собой на борт одно или два специальных блюда. Педро захватил немного вкусного и острого испанского твердого сыра манчего и хотел привезти вкуснейший хамон (сыровяленый свиной окорок), но последний не прошел микробиологическое тестирование. Вклад Тиаки в наш рацион – японский кокосовый рис с карри, прекрасный запах которого разносится по всему кораблю.

Семья каждого члена экипажа выбирает песню, от которой мы просыпаемся. От моих – «Как прекрасен этот мир» (What a Wonderful World) Луи Армстронга. Но гораздо лучше однажды утром звучит спокойная песня «Лунная река» (Moon River), которую поет хороший друг Гленна Энди Уильямс. Эта песня получила премию Оскар в 1962 году[199]199
  Песня «Лунная река» звучала в романтической комедии «Затрак у Тиффани» (англ. Breakfast at Tiffany's), снятой Блэйком Эдвардсом с участием Одри Хепберн и Джорджа Пеппарда и получившем в 1962 году две награды Американской киноакадемии – за лучшую музыку (Генри Манчини) и лучшую песню (Джонни Мерсер, Генри Манчини).


[Закрыть], когда Джон впервые полетел в космос. Также я имею честь наблюдать специальное приветствие жителей Перта и Рокингема в Австралии, которые включают свет, когда мы пролетаем над ними на шаттле. Точно так же они приветствовали Джона во время полета «Дружбы-7».

Мы выполняем десятки экспериментов в герметичном лабораторном модуле под названием «Спейсхэб», стоящем внутри отсека полезной нагрузки и соединенном со средней палубой шаттла длинным туннелем. Научные открытия в области биологии растений и кристаллизации металлов прерываются на время установки «ускорителя перехода» между двумя отсеками: закрепляем тугой канат от тарзанки между двумя поручнями и, прижав ноги к катапульте, можем стартовать. Тело превращается в F-111[200]200
  Американский 2-местный тактический бомбардировщик дальнего радиуса действия F-111 фирмы General Dynamics, самолет тактической поддержки.


[Закрыть] или F-18[201]201
  Американский палубный истребитель-бомбардировщик и штурмовик F/A-18 «Хорнет» (англ. Hornet – «Шершень») фирмы McDonnell Douglas.


[Закрыть], покидающий палубу авианосца с катапульты. По мере выполнения миссии мы все увереннее управляем нашим «вектором тяги», хотя для одного из членов экипажа подобные полеты заканчиваются наложением швов: Стиви Рэй вплывает на среднюю палубу так, как будто ничего не произошло, совершенно не подозревая, что у него на лбу темнеет кровяное пятно и растет «третий глаз». Мы с Тиаки смотрим друг на друга, сначала с беспокойством, а затем с волнением. Нам придется стать первыми врачами, сделавшими операцию в космосе! Естественно, мы без конца подначиваем Стива, что он – отличный спортсмен. Шутки-шутками, но ему действительно нужна повязка в форме бабочки, чтобы закрыть небольшой разрыв тканей на лбу.

Результаты исследования сна показывают, что Джон спит ночью примерно 6,5 часов, что для шаттла вполне нормально, хотя ему требуется больше времени для ухода в фазу быстрого сна[202]202
  Фаза быстрого сна характеризуется повышенной активностью головного мозга. Одним из признаков этой фазы являются быстрые движения глазных яблок под закрытыми веками.


[Закрыть], чем более молодому человеку, а это означает, что во время путешествия у него развивается кумулятивная усталость. Кроме того, даже несмотря на то, что Джон невероятно силен и вынослив для 77 лет, при приземлении его немного тошнит. Он с трудом ходит, пока тело и внутреннее ухо[203]203
  Один из трех отделов органа слуха и равновесия человека. Является наиболее сложным отделом органа слуха, из-за своей замысловатой формы называется лабиринтом.


[Закрыть] не приспособятся к земной гравитации.

После возвращения домой мы как экипаж STS-95 еще раз облетаем вокруг планеты на гораздо меньшей высоте, посещая космические агентства и встречаясь с прессой и школьниками в Соединенных Штатах, Европе и Японии. В последнюю ночь, которую мы проводим вместе перед тем, как наши пути разойдутся, едем в гостиничном лифте в Киото, Япония и замечаем в глазах Джона мерцание, которое нам всем очень хорошо знакомо. Он поворачивается к Курту, командиру нашей миссии:

«Знаешь, Курт, ты второй лучший командир, которого у меня был».

Весьма достойный комплимент, поскольку в первом одиночном космическом полете Джон был сам себе командир.

Через 9 дней, 19 часов, 54 минуты, пройдя 3,6 миллиона миль, «Дискавери» приземляется в Центре Кеннеди во Флориде сразу после полудня 7 ноября 1998 года. Все специалисты по полезной нагрузке (включая рыб-жаб) в часы моего дежурства находились в добром здравии, и я удостоился чести быть частью команды Специалиста по полезной нагрузке № 2, добавив к его космическому резюме дополнительные 150 с лишним витков.

Когда я повзрослею, хочу быть как Джон. Он никогда не переставал мечтать.

Глава 15
Сила и честь

«Единственное, что ожидаешь от выхода в открытый космос – это неожиданностей»

– сказано мне врачом-астронавтом Стори Масгрейвом, единственным, кто летал на всех 5 шаттлах

Международная космическая станция, 2001 год

Секреты назначения и перетасовки состава летных экипажей тщательно охраняются обитателями углового офиса. Мое обычное отношение к этому стараться не высовываться и просто продолжать выполнять работу в меру своих творческих способностей, веря, что что-то хорошее в конечном итоге произойдет. Поскольку я профан в офисной политике, изо всех сил стараюсь держаться от нее подальше.

Мне сказали, что мое имя занесли в список будущей миссии по сборке космической станции, для которой разрабатываются процедуры выхода в открытый космос с развертыванием центральной фермы космического комплекса, известной под броским названием S0. Затем, совершенно неожиданно, моего приятеля Роберта «Бимера» Кербима[204]204
  Роберт Ли Кербим (англ. Robert Lee 'Beamer' Curbeam Jr.) – американский астронавт, совершил три полета на шаттлах (STS-85, STS-98 и STS-116) и 7 выходов в открытый космос. – Прим. авт.


[Закрыть] направили на более раннюю миссию, связанную с запуском американского лабораторного модуля «Дестини».[205]205
  1 «Дестини» (англ. Destiny, «Судьба») – американский научный модуль Международной космической станции. Присоединен к модулю «Юнити» экипажем шаттла «Атлантис» в миссии STS-98, и 9 февраля 2001 года начал функционировать. Стал первой постоянной орбитальной лабораторией NASA со времени станции «Скайлэб», последний экипаж с которой ушел в феврале 1974 года.


[Закрыть] Он отрабатывал выход в открытый космос для STS-100 вместе с моим одногруппником канадцем Крисом Хэдфилдом, когда внезапно возникло свободное место. К счастью, мне повезло: я получил одобрение от Чарли Прекурта,[206]206
  Чарльз Джозеф Прекурт (англ. Charles Joseph Precourt) – американский астронавт, совершил 4 полета на шаттлах (STS-55, STS-71, STS-84 и STS-91). – Прим. авт.


[Закрыть] который в то время был боссом. Мне не нужно тщательно обдумывать ответ: «Позвольте мне проверить мой график. Да сэр, думаю, что смогу занять это место».

К тому времени, как меня взяли в экипаж, Крис и Бимер вместе с наземным персоналом управления полетами и внекорабельной деятельностью уже несколько лет разрабатывали план миссии. Я опаздываю на вечеринку, но у меня еще достаточно времени, чтобы наверстать упущенное и внести свой вклад. «Индевор», назначенный на полет STS-100, доставит на Международную космическую станцию роботизированный манипулятор под названием «Канадарм-2» стоимостью почти миллиард долларов. Будет произведено не меньше двух выходов в открытый космос, и я в непередаваемом восторге.

Крис Хэдфилд был отобран Канадским космическим агентством из более чем 5000 кандидатов и впоследствии присоединился к нашей группе «кабанов» в 1992 году. Когда мы начинаем работать над STS-100, я не очень хорошо знаю Криса. Он источает непоколебимую уверенность, но познакомившись с ним поближе, я обнаруживаю очень скромного и исключительно способного парня. Крис – летчик-истребитель Королевских канадских ВВС, который был лучшим выпускником нашей школы летчиков-испытателей ВВС США на авиабазе Эдвардс и участвовал в полетах на перехват для NORAD[207]207
  Командование воздушно-космической обороны Северной Америки (англ. North American Aerospace Defense Command) – объединенная система аэрокосмической обороны США и Канады, предназначенная для контроля воздушного и околоземного пространства Северной Америки, раннего предупреждения о воздушно-космическом нападении, противовоздушной и противоракетной обороны двух стран.


[Закрыть]. Он был первым пилотом, перехватившим на истребителе CF-18 дальний бомбардировщик Ту-95[208]208
  Ту-95 (по кодификации НАТО Bear – «Медведь») – советский и российский стратегический бомбардировщик-ракетоносец, разработанный в начале 1950-х годов в ОКБ А. Н. Туполева. До настоящего времени – единственный в мире серийный бомбардировщик и ракетоносец (да еще и самый скоростной в мире) с турбовинтовыми двигателями.


[Закрыть] в Канадской Арктике. Играет на гитаре и поет в рок-группе Max Q, состоящей из астронавтов. Канада выбрала Криса для того, чтобы впервые выполнить множество операций в космосе. Крис станет первым канадским астронавтом, который будет управлять роботизированным манипулятором как на шаттле, так и на космической станции (хотя он и не планировал это делать), первым совершит выход в открытый космос (а потом, несколько лет спустя, станет первым нероссийским командиром экипажа МКС). И, несмотря на весь тот ужас, которым ему приходилось заниматься в ВВС, это действительно хороший, забавный парень, отличающийся некоторым ребячеством.

Пока мы готовились к предстоящей миссии (в том числе к первому выходу Криса в открытый космос), он не протестовал, когда мы прямо перед ним вышучивали стереотипы о канадцах, цитируя телепрограмму «Великий белый север» о братьях Маккензи. Два добряка-придурка – вымышленные канадские братья Боб и Даг Маккензи, которых играют Рик Моранис и Дейв Томас – любители пива, в любой обстановке не снимающие пуховиков и изъясняющиеся с сильным акцентом, впервые появились на экране в комедийном шоу канадского «Второго городского телевидения» SCTV (Second City Television). Во время тренировок в огромном бассейне Лаборатории нейтральной плавучести я часто говорю «токи» (toques) о шлемах выходных скафандров, а наш экипаж в шутку называет канадский гимн просто «Хоккейной песней» (The Hockey Song).

Пилот STS-100 – Джефф «Бонс» Эшби[209]209
  Джеффри Ширс «Бонс» Эшби (англ. Jeffrey Shears «Bones» Ashby) – американский астронавт, совершил три полета на шаттлах (STS-93, STS-100 и STS-112), капитан 1-го ранга ВМС США.


[Закрыть], капитан ВМС, совершивший более 1000 посадок на авианосец и на любые вопросы дающий огромное количество остроумных ответов. Наш бортинженер Джон Филлипс[210]210
  Джон Линч Филлипс (англ. John Lynch Phillips) – американский астронавт, бортинженер, доктор наук (геодезия), капитан ВМС США. Совершил три космических полета – два на шаттле (STS-100 и STS-119) и один на «Союзе» (ТМА-6). Принимал участие в миссии МКС-11, где совершил выход в открытый космос совместно с Сергеем Крикалевым общей продолжительностью 4 часа 58 минут.


[Закрыть], Специалист полета № 2, появляется на публике только в гавайской рубашке. Он был вторым выпускником в своем классе Академии ВМС США, позже стал пилотом A-7,[211]211
  Американский штурмовик A-7 Corsair II, разработанный фирмой Ling-Temco-Vought. – Прим. авт.


[Закрыть] а затем доктором наук в области геодезии и геофизики.

Веселую команду дополняют итальянец Умберто Гуидони[212]212
  Умберто Гуидони (итал. Umberto Guidoni) – астронавт Европейского космического агентства, итальянский политик, астрофизик, третий астронавт Италии. Совершил два полета на шаттлах (STS-75 и STS-100).


[Закрыть] и россиянин Юрий Лончаков.[213]213
  Юрий Валентинович Лончаков – российский космонавт. Герой России. Совершил три космических полета – один на шаттле (STS-100) и два на «Союзах» (TMA-1 и ТМА-13), выполнил два выхода в открытый космос общей продолжительностью 10 часов 27 минут.


[Закрыть] Разве не удивительно, что политики, инженеры, ученые, техники и астронавты со всего мира собрались вместе для постройки МКС? Многие разрабатывали оборудование и эксперименты в дальних уголках мира, даже не встречаясь друг с другом. Более того, многие части МКС никогда не соприкасались и не соприкоснутся физически до тех пор, пока не будут собраны вместе в космосе, но при этом они должны соответствовать друг другу и работать безупречно. Мне очень повезло летать с представителями других стран, включая специалистов из США, Канады, Италии и России – участников миссии STS-100.

Командир STS-100 – Кент «Роммель» Роминджер, летчик-испытатель ВМС, имевший на счету 685 посадок на палубу. Старый друг, он тоже был в одной группе астронавтов с Крисом и мной. Мало того, что он подарил мне прозвище «Дуги Хаузер», его кредо гласит: «Если тебе не весело, значит, ты что-то делаешь неправильно». В своем деле это непревзойденный профессионал и по-настоящему вдохновляющий лидер, а на лыжах (как обычных, так и водных), в мотогонках – на всем, что движется очень быстро – настоящий дикарь.

11-дневная миссия будет заполнена решением сложных задач, самой важной из которых является установка «Большой руки» на космическую станцию. Планируется, что «Канадарм-2»[214]214
  «Канадарм-2» (англ. Canadarm2) – передвижной робототехнический комплекс, находящийся на МКС; играет ключевую роль при сборке и обслуживании станции: перемещает оборудование и материалы снаружи комплекса, помогает во время выходов в открытый космос и обслуживает инструменты и другую полезную нагрузку, находящиеся на поверхности станции. Экипажи проходят специальное обучение работе на «Канадарм-2».


[Закрыть] станет основным инструментом для установки модулей и ферм, захвата свободно летающих грузов и использования в качестве платформы для работы астронавтов, выходящих в открытый космос при постройке и ремонте станции. Мы также будем монтировать новую ультравысокочастотную антенну, применяемую для связи «космос-космос» во время встречи челноков и внекорабельной деятельности на МКС.

Вскоре после того, как утверждают список участников полета, нам нужно определиться с ролями и обязанностями. Мне известно, что я буду выходить в открытый космос и активно участвовать в сближении и стыковке со станцией – ведь я еще и очень опытный инженер по полетам на шаттле. Однажды днем после совещания «Роммель» просит меня остаться. Он всегда прямолинеен, поэтому знаю, что мне не придется угадывать его мысли: «Привет, Скотт, вот мой план. Но, вероятно, тебе он не понравится».

Хорошее начало. Я готовлюсь.

«Ты очень опытен, но я хочу разделить часть основных обязанностей с новичками. Поэтому планирую дать тебе специальное задание».

Подождите, разве не пилот должен отвечать за чистоту ночных горшков?

«Я собираюсь посадить тебя на среднюю палубу. И на взлете, и на посадке».

Палуб на шаттле три. На верхней (летной) находится кабина пилота, в которой командир корабля и пилот сидят спереди перед окнами с великолепным видом и основными средствами управления полетом. За ними, в креслах второго ряда располагаются два специалиста полета. Короткая лестница ведет с верхней палубы на среднюю. Здесь находятся три места для специалистов полета, но нет окон. На средней палубе есть камбуз, космический туалет с вакуумным отсосом, шкафы с десятками ящиков для хранения и боковой люк, через который мы заползаем в шаттл перед стартом. На средней палубе также находится воздушный шлюз, включающий в себя еще один люк, который открывается в отсек полезной нагрузки. Нижняя (техническая) палуба находится под полом средней палубы и служит для размещения резервуаров для воздуха и воды, а также системы очистки атмосферы от углекислого газа.

Роммель, Бонс, Крис и я уже летали раньше. Но все остальные – новички в космосе, и Роммель хочет дать нашим новобранцам ценный опыт, пересадив их в кресла на летной палубе.

Быстро решаю извлечь из этого максимум. «Все в порядке». Несомненно, для того, чтобы успеть побывать в центре событий, следовало бы занять кресло у окна с критически важными для полета задачами, но я нужен экипажу в другом месте.

На лице Роммеля видно облегчение.

Но прежде чем он сможет расслабиться окончательно, я накидываюсь на него с просьбой. Само по себе мое назначение можно рассматривать как тяжелый случай, но взамен – зуб даю! – я могу сделать нашу среднюю палубу самой эффективной в истории программы «Спейс Шаттл». «Поскольку я буду на средней палубе и на старте, и на посадке, не могу ли я отвечать за операции по подготовке довыведения и схода с орбиты, за приход и уход? Я буду лучшим командиром средней палубы, который у тебя был!»

«Конечно, Дуги», – говорит Роммель с широкой улыбкой. Я уверен, что никто и никогда не назначал себя командиром средней палубы, ни до этого, ни после.

Одной из методик подготовки, добавленной в мой арсенал за несколько дней до запуска, был полет на реактивном учебно-тренировочном Т-38 с посадочной полосы Shuttle Landing Facility в Космическом центре Кеннеди через Атлантику, чтобы испытать дополнительные перегрузки. Довод, конечно, не бесспорный, но, безусловно, интересно облететь стартовую площадку, а затем выполнить серию последовательных разворотов с креном в 70°, которые приводят к перегрузке в три единицы. Кажется, мое тело привыкает к физическим перегрузкам, которые я скоро почувствую при запуске. Это немного скучнее пилотажных полетов, которые мы иногда совершаем над Мексиканским заливом, прямо за Галвестоном, в Техасе. Если не подготовиться к подъему с 6-кратной перегрузкой, изо всех сил напрягая мышцы живота, легко можно позеленеть или даже совсем выключиться.

19 апреля 2001 года, к моменту старта «Индевора» в 2:40 пополудни, я готов. Экипаж – несколько веселых парней, слегка похабных и безумно восторженных на старте. Обитатели средней палубы стартуют по-другому – лицом в шкафчики и без окон на стенах. Я чувствую некоторую беспомощность за 9 минут для старта, не имея возможности увидеть все, что происходит наверху. Это напоминает пассажирский рейс на коммерческом авиалайнере с местами у прохода вместо кресел рядом с иллюминаторами.

Мы загружены по самое горлышко дорогим и сложным оборудованием, включая «Канадарм-2»[215]215
  Дистанционный манипулятор космической станции SSRMS (Space Station Remote Manipulator System) – один из основных элементов Мобильной системы обслуживания MSS (Mobile Servicing System) – предназначен для выполнения операций по строительству и обслуживанию станции на протяжении всего полета МКС. Манипулятор SSRMS «Канадарм-2» (Canadarm2), разработан и изготовлен канадской компанией MD Robotics по контракту с Канадским космическим агентством.


[Закрыть], сложенный пополам и упакованный на особую платформу в отсеке полезного груза. Этот манипулятор принадлежит к новому поколению, и он сильно отличается от первого той же фирмы, который летает на орбиту в каждой миссии шаттлов, требующей использования роботизированной руки. «Канадарм-2» будет постоянно оставаться в космосе и сможет, как огромная гусеница-землемер, «шагать» из конца в конец МКС, обслуживая гораздо большую площадь, чем старая «рука», радиус действия которой ограничивался ее физической длиной в 50 футов (15,2 метра).

Новый манипулятор имитирует человеческую руку с плечом, локтем и трехсуставным запястьем. В отличие от живого аналога, «Канадарм-2» может менять точку установки, как ребенок на детской площадке, который, раскачиваясь на руках, перескакивает от одного висящего металлического кольца к другому. Все 7 суставов манипулятора могут вращаться на 540°, что дает гораздо большую степень свободы, чем у человеческой руки[216]216
  Конструктивно «Канадарм-2» состоит из двух «плеч», соединенных «локтевым суставом», и двух захватов-эффекторов, соединенных с «плечами» «запястьевыми суставами». Длина манипулятора – 17,6 метров, масса – 1796 килограмм. Каждое «плечо» собрано из двух труб длиной 3,6 метра и диаметром 35,6 сантиметров. «Канадарм-2» имеет 7 степеней свободы для поступательного перемещения и 7 степеней свободы по вращению.


[Закрыть]. «Канадарм-2» также оснащен датчиками момента для обеспечения обратной связи по усилию, усовершенствована его функция автоматического зрения, помогающая захватывать необходимые предметы, и кроме того, в него встроена система предотвращения столкновений. Впридачу он очень мощный – способен обращаться с грузами массой чуть более 250 000 фунтов (113,4 тонн) по сравнению с 65 000 фунтов (29,5 тонн) у своего предшественника. Его значение для завершения и обслуживания космической станции будет неоценимо. «Канадарм-2» – основной вклад Канадского космического агентства в проект МКС и источник безграничной национальной гордости Канады. Криса назначают ведущим (EV-1) при выходе в открытый космос, как конкретно для этой миссии, так и для его страны.

На четвертые сутки полета мы с Крисом выплываем из люка и начинаем работу в открытом космосе продолжительностью 7,5 часов. Пока Крис пристегивает наши страховочные тросы прямо за люком, я цитирую фразу из любимого экипажем STS-100 фильма «Гладиатор»,[217]217
  «Гладиатор» (англ. Gladiator) – исторический художественный фильм (пеплум) Ридли Скотта, вышедший на экраны 1 мая 2000 года и награжденный пятью премиями «Оскар». – Прим. авт.


[Закрыть] который мы смотрели в утром в день запуска: «Сила и честь, Крис». Думаю, это довольно запоминающийся пролог нашего выхода, хотя, возможно, и менее спонтанный, чем был произнесен астронавтом Биллом Мак-Артуром[218]218
  Уильям Серлс Мак-Артур (англ. William Surles McArthur, Jr.) – американский астронавт, совершил 4 полета – 3 из них на шаттлах (STS-58C, STS-74 и STS-92) и один на «Союзе ТМА-7». Участвовал в 4 выходах в открытый космос общей продолжительностью 24 часа 21 минута.


[Закрыть] во время STS-92. Тогда он просто выпалил: «Господи Иисусе».

«Сила и честь, Скотт», – повторяет вслед за мной Крис.

Ультравысокочастотная антенна закреплена и направлена куда нужно как во время тренировок в хьюстонском бассейне. Теперь пришло время снять ограничительные хомуты, развернуть, собрать и включить «Большую руку». Крис становится на якорную площадку на конце манипулятора шаттла, а я обхожу платформу лаборатории «Спейсхэб» способом, который у нас называется «свободным плаванием».

Мы с Крисом демонтируем 8 «суперболтов» длиной по метру каждый, удерживающие манипулятор на платформе, а затем складываем их в так называемый «колчан». Когда я поворачиваю составные части «руки» примерно на 35 градусов, со страхом понимаю, что мы не сможем скрепить манипулятор болтами воедино – в первый раз, когда пытаюсь приложить усилия для поворота, абсолютно ничего не происходит. Во второй раз налегаю сильнее, но вновь безрезультатно. Глубоко вздыхаю и, наконец, вкладываю в толчок все, на что был бы способен олимпийский штангист, и составные части неохотно начинают двигаться.

Затем Крис отворачивает «Большую руку» с якорной площадки на конце манипулятора «Индевора», и мы приступаем к установке и затяжке 8 крепежных элементов, работая друг против друга, будто закручивая проушины на автомобильных колесах. Эта работа также требует больших физических усилий, и мы понемногу потеем.

Примерно через 30 минут такого напряжения у Криса возникают трудности со зрением. Пилоты-истребители стараются никогда не сознаваться в физиологических проблемах из страха быть отозванным из миссии, поэтому, что характерно, поначалу он мало говорит. Но что-то вызывает жгучую боль в его левом глазу, заставляющую зажмуриться и смотреть только правым.

Сначала он продолжает работать как есть, но левый глаз быстро заливают слезы. Из-за отсутствия гравитации они не стекают по щекам – поверхностное натяжение просто удерживает влагу перед глазом в виде желеобразных шариков (как в фильме «Флаббер»[219]219
  «Флаббер» (англ. Flubber от Fly Rubber – летучая или летающая резина) – американская фантастическая комедия 1997 года режиссера Леса Мэйфилда с Робином Уильямсом в роли профессора, который изобрел желеобразное вещество, способное концентрировать энергию невероятной мощности. Ремейк фильма 1961 года «The Absent-Minded Professor» («Рассеянный профессор»).


[Закрыть]). Через несколько минут слезинки сливаются в большой шар, который через переносицу затекает в правый глаз, также заставляя его гореть и жмуриться. Теперь жжет оба глаза, и Крис, по существу, слеп. Внезапно ослепнуть за пределами шаттла в космосе – отнюдь не мелочи. Это становится настоящей проблемой.

Только после этого Крис начинает по радио описывать, что происходит. Я карабкаюсь по краю платформы и прижимаю свой шлем к его, стекло к стеклу, пытаясь определить источник проблемы. Вижу большие капли слез и то, как Крис морщится, пытаясь проморгаться и очистить глаза. Проматываю в уме все возможные причины возникновения рези в глазах (может, это просто соленый пот, или мыло из «противотуманного» слоя на стекле, или, возможно, ответ организма на более серьезный отказ патрона с гидроксидом лития, который служит в скафандре для удаления углекислого газа из выдыхаемого газа). Центр управления полетами в Хьюстоне инструктирует Криса открыть клапан продувки шлема, чтобы посмотреть, поможет ли это.

На данный момент делать больше нечего: он не может вытащить руку из рукава скафандра, засунуть внутрь шлема и протереть глаза; также нет никакой возможности промыть их – все зависит от слезных протоков Криса. Я могу лишь провести операцию «спасение вышедшего из строя члена экипажа», и у нас не так много времени.

Ранее в гидробассейне невесомости я помог разработать метод, позволяющий вернуть в корабль больного или раненого астронавта при выходе в отрытый космос: сначала требуется закрепить его на поясном тросе, после чего надо плыть по внешней поверхности космического аппарата, таща человека за собой, а затем бесцеремонно засунуть в шлюз и закрыть люк. Не хотелось бы делать это без нужды. Благодаря хладнокровию Криса мы решаем подождать и посмотреть, как пойдет. Может быть – просто может быть – его глаза скоро сами очистятся от раздражителя, чем бы тот ни был.

За период времени, который кажется вечностью (хотя, вероятно, прошло всего минут 10), обильные потоки слез в глазах Криса, наконец, смывают раздражитель. Ощущение жжения постепенно уменьшается, и когда становится ясно, что Крис сможет продолжить и закончить работу, я вздыхаю с облегчением (хотя и достаточно тихо, чтобы по каналам связи не услышали мой вздох – хочу вести себя также круто, как Крис). Позже мы узнаем, что этот эпизод был вызван остатками раствора, препятствующего конденсации выдыхаемой влаги на внутренней поверхности стекла шлема – в его основе лежит средство для мытья посуды «Джой». Если наносить его на стекло не слишком осторожно, а потом агрессивно вытирать, остатки мыла могут взаимодействовать с по́том и попадать в глаза, вызывая болезненные ощущения. Это очень похоже на то, как мыло попадает в глаза в ду́ше, однако в космосе немедленно смыть его нельзя.

Пока все это происходит с Крисом, разбираю ситуацию, которая возникла со мной. Жаловаться в режиме реального времени по коммуникационному контуру не хочется, но у меня какая-то проблема с ботинками скафандра, и это вызывает сильную боль. Ботинки состоят из нескольких слоев, включая специальную изоляцию для защиты от экстремальных пиков температуры на орбите, а также кевлар (основа пуленепробиваемых жилетов), который защищает ноги от фрагментов микрометеороидов и космического мусора. Позже выясняется, что защитный внешний слой был слишком плотно натянут на ботинки, заставляя герметичную оболочку покрыться морщинами, которые впились в подъем моих стоп. Скафандр, находящийся под давлением до 4,3 фунтов на квадратный дюйм (0,303 килограмма на квадратный сантиметр), становится жестким, как доска. Из-за этого давления складки материала врезаются в мои ноги подобно лезвиям ножовки, и мне приходится терпеть эту пытку 7 долгих часов. Пытаюсь пошевелить пальцами ног, чтобы уменьшить давление – помогает лишь на время. Правой ноге хуже, чем левой, но мне очень хочется хоть чуть-чуть смягчить жгучую боль. (Когда мы, наконец, закончим работу и вернемся внутрь, обнаружу, что правая ступня вздулась, а кожа лопнула из-за неослабевающего давления. Кто бы мог подумать, что двум высококвалифицированным космопроходцам могут помешать остатки мыла на стекле и швы внутри ботинок?).

Но на этом выход в открытый космос не заканчивается. Когда мы с Крисом завершаем первый этап работ, длящийся почти 7 часов, и убираем инструменты в отсек полезной нагрузки «Индевора», нас неожиданно вызывает оператор по связи с экипажем,[220]220
  Традиционно обязанности оператора по связи с экипажем CAPCOM (англ. Capsule Communicator) выполняет американский астронавт или член американского корпуса астронавтов, который находится в зале оперативного управления полетами MOCR (англ. Mission Operations Control Room) и служит в качестве связующего звена с астронавтами в космосе. – Прим. авт.


[Закрыть] канадский астронавт Стив Маклейн[221]221
  Стивен Гленвуд Маклейн (Steven Glenwood MacLean), канадский астронавт, физик. Совершил два полета на шаттлах – STS-52 и STS-115, в период с 1 сентября 2008 года по 1 февраля 2013 года был президентом Канадского космического агентства CSA (Canadian Space Agency).


[Закрыть]: «Не могли бы вы остаться еще на 15 минут?» Никаких объяснений и особых заданий, просто «останьтесь».

Это что, вопрос на засыпку? Никто никогда не спрашивает выходящего в открытый космос, хочет ли он (или она) остаться здесь подольше, поскольку есть только один (очевидный) ответ на этот вопрос.

Мы сразу понимаем, что вскоре пролетим над Канадой, и Стив должен сказать в эфир несколько теплых слов. В некоторых частях страны, включая очень заметный из космоса ударный кратер Маникуагана[222]222
  Маникуаган или Маникуаганское водохранилище (англ. Manicouagan Reservoir) – кольцеобразное озеро, расположенное на Лаврентийской возвышенности в центральной части канадской провинции Квебек, находится в одноименном древнем метеоритном кратере диаметром около 100 километров, разрушенном эрозией.


[Закрыть], идет сильный снег, а всего в 1400 километрах к юго-западу в провинции Онтарио находится Сарния, родной город Криса. Стив Маклейн размышляет вслух об успехе установки «Большой руки» на МКС и упоминает о первом выходе канадца в открытый космос. Он даже объявляет меня почетным гражданином Канады прямо перед тем, как включить нам красивый национальный гимн страны.

Все бодры, веселы и испытывают облегчение. Через иллюминаторы шаттла вижу своих товарищей: они веселятся внутри кабины, поздравляют друг друга и смеются, что-то говоря о «Хоккейной песне». Это был замечательный день. Я улыбаюсь от уха до уха, но пока играет гимн, стараюсь выглядеть серьезным. Микрофон системы связи скафандра включен и все улавливает: любое слово и любой звук, включая мое тяжелое дыхание или смех, услышат в хьюстонском Центре управления.