Текст книги "Чокнутая будущая"
Автор книги: Тата Алатова
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 16
– Мирослава, верни мне, пожалуйста, пиджак.
Я замерла, недоверчиво глядя на него.
Антон не выглядел взволнованным или предвкушающим. Скорее – холодным, оценивающим.
Что ж, платье было создано для того, чтобы его носили, а не прятали. Я демонстративно подтянула ткань декольте повыше и аккуратно сняла пиджак, бережно повесив его на спинку стула.
Оперлась ладонями о столешницу, с вызовом уставилась на Антона.
– Доволен?
– И перчатки, пожалуйста, – попросил он небрежно, но ресницы его дрогнули, предали невозмутимость.
– Мешают? – в моем голосе тоже была насмешка, защитная реакция.
– Слепят.
Криво усмехаясь, я плавно стянула красную лайкру, обнажая руки одну за другой. Легкомысленно бросила ставшие безжизненными тряпки поверх его пиджака.
Теперь, без вызывающих сапог и перчаток, мой наряд стал куда скромнее, приглушеннее.
– Что дальше?
– Ты мне скажи.
И тогда я засмеялась, зло и нервно.
– Проверяешь, как далеко я зайду? А если далеко?
– А ты зайдешь?
Это было похоже на медленный танец на ринге, будто мы кружили возле друг друга, ожидая, когда противник подставится для удара.
Раздражение подталкивало к решительным действиям.
Чего мне стоило обойти стол и дернуть вниз молнию на его брюках?
Он был настолько раздражен, что не стал бы мне мешать.
Но это было бы опустошительно – сейчас мы не нравились друг другу и не хотели друг друга.
Я медленно двинулась вперед, подошла к Антону вплотную, оставив немного воздуха между нами.
Мое сердце колотилось беспорядочно и быстро, а он, наоборот, задержал дыхание.
– Ну вот что, милый, – произнесла я устало, – твоя враждебность меня утомила. Позволь напомнить, что сегодня в программе тебя вообще не было. Ты сам устроил сцену за ужином, сам привез меня сюда и сам меня провоцируешь. Я тебя целый месяц не беспокоила, а теперь ты ведешь себя так, как будто я тебе прохода не даю. Не противно такое лицемерие?
Я давно заметила, что люди не любят, когда им читают нотации. Обычно они немедленно обижаются, считая обвинения несправедливыми.
Поэтому мысленно я приготовилась к ссоре.
Он опустил голову и взял меня за руку, погладил ладонь большим пальцем.
– Прости, – произнес смиренно, изрядно меня удивив. – Иногда я думаю, что ты худшая из Лехиных жен, ветреная и взбалмошная. А потом спрашиваю себя: вдруг ты и правда веришь в эти предсказания? И тогда все видится под другим углом.
– Я ветреная? – изумилась я. – Три свидания и один Алеша – вот моя ветреность, и она вся у твоих ног! Где еще в наше время ты найдешь такое целомудрие?
– Сегодня, – он улыбнулся, уже без сарказма, а очень даже по-доброму, – ты особенно целомудренно выглядишь.
И я улыбнулась в ответ – потому что тоже зеркало. Никак иначе.
– Алеша переживает из-за того, что стареет. Пыталась его приободрить, вот и все.
– Что именно тебе нравится в моем брате?
– Он милый.
– Милый, – повторил Антон со сложными интонациями. Спорим, думал в эту минуту, что он-то какой угодно, но вовсе не милый. – Обычно женщинам требуются более основательные причины для замужества.
Они у меня были: карты обещали, что этот брак развернет мою судьбу в другую сторону. До этого я жила довольно скучно, и с необычайной силой хотелось изменить все и сразу.
Вздохнув, я качнулась вперед и коснулась лбом плеча Антона.
Что же, теперь как угодно, но точно не скучно.
Это была бесконечная секунда – когда мы от взаимной неприязни перетекали в тихую нежность.
Шорох, движение, легкость – и вот уже его пальцы запутались в моих волосах. Коснулись виска, щеки, уха.
Он не обнимал меня, и я его тоже.
Мы касались друг друга так осторожно, будто совершали преступление.
– Мирослава.
– Да?
– Мы можем пообедать на следующей неделе? Безобидный обед, не много и не мало.
– Больше не собираешься меня избегать?
– Больше не собираюсь.
Легкие касания пальцев – по щеке, по линии шеи, по плечу. Почти невесомые, но там, где они пробегали, оставались мурашки.
Я впитывала эти ощущения, как иссохшая пустыня – дождь.
Не знаете, почему так бывает?
Алеша спал со мной и целовал меня, но никогда его прикосновения не вызывали во мне так много чувств.
Это же всего лишь физика. Люди то и дело трогают друг друга, хлопают по спине, обнимают за плечи, пожимают руки, ну и всякое такое.
Не то чтобы я выросла в абсолютном вакууме, не зная других людей.
Было бы из-за чего так нервничать.
Ага. Скажите это моим мурашкам, может, хотя бы вас они послушаются.
– С чего вдруг такие перемены? – Спросив, поразилась тому, как тихо, на грани слышимости, у меня это вышло.
– Ты сама сказала, что думала обо мне целый месяц. Ты живешь в мире фантазий, Мирослава, но если узнаешь меня поближе, то поймешь, какой скучный я тип.
– Ладно, – я положила руку ему на грудь, отступая и отталкиваясь от него, – тогда постарайся как следует, чтобы на самом деле меня разочаровать.
В глазах Антона вспыхнули веселые искорки.
– Не сомневайся во мне, – ухмыльнулся он.
– Вторник, среда и четверг. Я буду ждать тебя в эти дни у себя в деревне. Дружелюбной и целомудренной, как ты хочешь. И с горячим обедом. Первое, второе и компот.
Я попыталась отойти, но он накрыл ладонью мою руку на своей груди.
– Мирослава, – в барбариске отчетливо прозвучал душистый горький перец, – как тебя угораздило выйти замуж за Леху?
– Я ведь всегда могу развестись.
– И станешь еще более одинокой. Это ничего не изменит.
– Значит, еда и разговоры. Да будет так. – Я все-таки сделала еще один шаг назад, изобразив замысловатый пируэт. – «Не ревновать и не клясть, в грудь призывая – все стрелы! Дружба! – Последняя страсть недосожженного тела»[1]1
М. И. Цветаева. Не ревновать и не клясть…
[Закрыть]. Не провожай меня, я вызову такси.
Он молча склонил голову, прощаясь. Быстро надев сапоги и плащ, крикнула от дверей:
– Прямой путь не всегда самый короткий. Не вздумай передумать потом.
В подъезде я перевела дух и тихо засмеялась, заказывая такси.
Глупый, глупый Антошенька. Не знаешь разве: коготок увяз – всей птичке пропасть?
Ах, кто тебя только за язык тянул!
В такси я прикрыла глаза, мечтательно воображая, как все могло быть, если бы я осталась.
Если бы я все-таки зашла дальше.
Правда в том, что на самом деле я не готова была к такому развитию событий. Антон оказался прав, я почти не знала его.
То, что я подглядела в наше будущее, не делало меня согласной к грехопадению здесь и сейчас.
Сам по себе секс не являлся для меня таким уж важным, у нас с Алешей у обоих был довольно слабый темперамент, и мы занимались любовью время от времени – приятно, но не до звездочек в глазах и прочих глупостей, о которых все вокруг пишут и говорят.
Но на то и мечты, чтобы в них происходило все лучше и ярче, чем в обыденности, и картинки, которые мелькали в те минуты в моей голове, были действительно бесстыдными.
К дому мы с Алешей подъехали одновременно.
Он вышел из своего такси, а я из своего.
– Ой, – я моргнула, возвращаясь из постели Антона на мокрую после дождя улицу, – забыла рульку в машине твоего брата.
– В Тохиной? – не понял Алеша, глядя на белую «Весту», выезжающую со двора.
Упс.
– Лень объяснять, – отмахнулась я.
Лжец из меня был никудышный – это же сколько всего надо помнить!
Алеша никогда не отличался излишней подозрительностью, поэтому философски пожал плечами.
– Эта Инна – ужасно неприятная женщина, – поделился он, когда мы поднимались по лестнице на наш третий этаж. – Столько гадостей наговорила про Тоху, фу на нее.
– Он сам виноват. Кто, скажи на милость, так заканчивает отношения?
– Это да. Учился бы у старшего брата. Я позволил каждой из своих жен бросить меня. И все довольны.
Мы вошли в квартиру, и я поняла, что невероятно устала за этот длинный вечер. Уже не было никакого желания подбадривать Алешу и изображать из себя роковую красотку. Больше всего хотелось принять теплую ванну и завалиться спать.
Желательно до вторника.
– Где ты потеряла перчатки? – удивился Алеша.
Перчатки? Какие еще перчатки? Ах да…
– Наверное, забыла в туалете ресторана, – ответила я рассеянно, стягивая через голову до смерти надоевшее платье.
– Жалко, красивые были.
– Немного не мой стиль, не находишь?
– Тебе, лапочка, все идет.
Пфф.
Я включила воду, чтобы набрать ванну, высыпала туда целый пакет соли.
Какими будут наши отношения с Антоном? Такими же легкими, как с Алешей? Сложнее?
Ох, как же набраться терпения и дождаться, когда они уже начнутся.
Руки тянулись к картам.
Я била себя по рукам.
Знать свое будущее во всех подробностях хотелось и не хотелось одновременно.
Нет, все-таки надо быть немного азартнее, Мирослава, и играть честно.
– И что? – Я остановилась на пороге комнаты, где уже работал телевизор. – Ты просто сидел и слушал, как Инна говорит гадости о твоем брате?
– Она же плакала. Что мне оставалось делать?
Действительно.
Алеша с удовольствием оглядел меня, стоявшую перед ним в одном белье и чулках, но предпочел не подниматься с дивана.
– Что такое любовь, как ты думаешь? – спросила я.
– Покой, – не задумываясь, ответил он, листая каталог сериалов.
Я вздохнула.
Нашла телефон и написала Антону: «Что такое любовь, по-твоему?»
Он ответил сразу: «Неуверенность».
Да чтоб вас всех!
Опять искать ответы самостоятельно.
Во вторник я проснулась так рано, что на улице еще не рассвело толком.
Прошлась по тихому дому, добавив отопление.
Помыла пол.
Поставила тесто.
До обеда у меня плотным потоком шли офлайновые консультации, но я освободила целых три часа, чтобы поесть с Антоном. Вряд ли он задержится так надолго, но кто знает?
В девять пришла первая клиентка.
Я смотрела на нее, не веря собственным глазам.
Инна?
Серьезно?
Ей что, делать больше нечего?
– Алеша дал мне твою визитку, – спокойно сказала она. – У тебя прекрасный муж, Мирослава.
– Спасибо, – пробормотала я озадаченно. – Входи.
Мы прошли в комнату. Аромат свечей, красная скатерть, полумрак… все как полагается.
Кутаясь в шаль, я села на свое место, кивнув Инне на стул для посетителей. Накрыла колоду рукой.
– Что мы смотрим?
– Я хочу знать, – ответила она, широко улыбаясь, – каково это: крутить интрижку с братом собственного мужа.
Я механически распечатала колоду, думая о том, какая же она красивая.
А потом до меня дошло.
Что?
Что???
На что эта стервь намекает?
– Давай конкретизируем запрос, – проговорила я заученно, спасаясь за тысячей подобных бесед. – Таро любят правильные формулировки.
– Давай, – легко согласилась она. – Тебе хоть немного стыдно?
– Мне? За что? – Губы уже немели, потому что держать маску невозмутимости становилось все сложнее.
Я была импульсивной и эмоциональной, притворство – это по Алешиной части, он же у нас актер.
– Красные перчатки на кухне Антона, – холодно сказала Инна. – Пересуды в похоронном бюро о том, что к нему то и дело шастает некая экстравагантная особа. Штраф за превышение скорости – камера щелкнула его на выезде из твоей деревни.
– Он мой родственник, – напомнила я, но получилось немного дергано, плохо. – Сегодня, например, приедет ко мне на обед – его бюро в двух шагах отсюда. Откуда у тебя такие странные мысли?
– От верблюда.
Ого, как грубо.
– Я же видела, как ты на него таращилась.
Да, милый мой Антоша, а ты под плотным колпаком.
Ради всего святого, кто вообще проверяет штрафы ГИБДД?
И что Инна делала на его кухне – он же ее бросил?
Нет никого более ревнивого, чем оставленная бывшая.
– Это все? – спросила я. – Мы гадать будем?
– А погадай, – произнесла она с вызовом. – Я хочу знать, кто та женщина, из-за которой Антон ушел от меня.
Охо-хо-хонюшки.
Колода мешалась плохо, руки дрожали.
Инна насмешливо скалилась, глядя на то, как то одна, то другая карта падает на красную ткань.
Разумеется, я ожидала увидеть Верховную жрицу, кого же еще.
Но передо мной легла Императрица.
Опешив, я уставилась на нее.
Ты, звезда моя, кто такая?
Глава 17
Рассыпавшиеся на столе карты давали довольно ясную и не самую приятную картину.
– Итак, – начала я, откашлявшись, – перед нами успешная женщина с властным характером. Финансово обеспеченная, руководитель. Пятерка Жезлов – не обременена излишней моралью, повернута на контроле, собственница. При этом крутит роман сразу с двумя мужчинами. Вот у нас Король Мечей – это Антон. А вот – Паж Жезлов, молодой, порывистый, м-м… в зависимом положении. Подчиненный Императрицы? Перевернутая восьмерка Пентаклей – юноша ленив, недисциплинирован, неамбициозен. Милый, но бесперспективный, короче. За Короля Императрица собиралась замуж, с Пажом просто крутит приятную интрижку. Перевернутая семерка Мечей – обман раскрыт. Восьмерка Кубков – Король принял осознанное решение закончить отношения, оно окончательное. Резюмирую. – Я одним движением собрала карты и прямо посмотрела на Инну. – Женщина, из-за которой Антон ушел от тебя, – это ты сама.
– Как подло, – процедила она с неприязнью. – И за такую чушь тебе платят? Ты просто болтаешь, что тебе выгодно!
– И что здесь неправда? – вкрадчиво спросила я.
– Никуда Антон от меня не денется. Мы были вместе четыре года. Какое значение имеет небольшое недопонимание? Просто перестань крутиться около него.
– Почему он тебе так нравится? – не удержалась я от любопытства. – Ты красивая и успешная, вокруг полно разных мужчин.
– Он надежный, – ответила Инна, не задумываясь.
Надежный.
Императрицы – натуры страстные, с сильным женским началом, стремящиеся к материнству. Как правило, они не склонны к изменам. Очевидно, надежность Антона не перекрывала потребность Инны быть любимой. Да, Короли Мечей не самые эмоциональные мужчины в мире, они холодны и расчетливы.
Что тут поделать? У каждого свои недостатки.
– Вот ты сама и развеяла свои подозрения. Может ли такой надежный человек, как Антон, увлечься женой брата? Ты знаешь его лучше меня и так и не поняла, какой он?
Инна долго молчала, внимательно меня разглядывая. Потом поднялась.
– Ты права, – согласилась без прежней агрессии. – Что ж, Алеше привет. Муж у тебя милый.
А то я сама не знаю.
До следующего клиента оставалось минуть пятнадцать.
Карты лежали передо мной, готовые ответить на каждый из моих вопросов.
И зачем только я сама себя ограничиваю?
Мало ли, что я обещала Антону, он все равно никогда не узнает об этом.
Словно наркоман, дорвавшийся до долгожданной дозы, я схватила колоду.
Понять, о чем думает и что чувствует Антон, без расклада никак не получалось, – он вел себя фальшиво, отстраненно, непоследовательно. Бабушка про таких говорила: «Пулось ривезень, оймесь верьгизэнь». У него лисий хвост, да волчья пасть.
Порой казалось, что я ему действительно нравлюсь, а порой – что раздражаю.
Как вообще так можно с живыми людьми?
Все было словно в тумане, и, только окинув взглядом расклад, я немного отрезвела.
Тут любой бы отрезвел – меня будто холодной водой окатили.
Недоверие. Подозрительность. Тревога за брата.
Антон испытывал меня, потому что переживал за Алешу – вдруг тому в жены досталась всякая пакость.
Как унизительно…
Редкие проблески искренней симпатии тут же перекрывались настороженностью.
Да как он смеет!
И что будет делать, если уверится, что я не подхожу Алеше?
Начнет нашептывать гадости обо мне? Отравит?
Изгонит из дворца?
Резко хохотнув, схватилась за голову. Представила себя в сером рубище, босой и простоволосой, шагающей по пыльной дороге. И кожа измазана дегтем.
Да кто дал ему такое право?
Я не была виновной, не была подопытной крысой, но чувствовала себя и той и другой.
Все искренние порывы разбились о непробиваемую стену, усыпанную острыми шипами чужой мнительности.
Антон ожидал от людей худшего – что ж, неудивительно, что худшее он и получал. Инна ему изменяла, брат беззастенчиво лазил в его кошелек, а друзей, видимо, и в помине не было.
Каждому по вере его, ага.
Я могла бы озарить своими пылом и светом его унылую печальную жизнь, но он даже не рассматривал такую вероятность.
Надо сказать, что в этой истории я тоже не была бедной овечкой, поскольку имела на Антона вполне конкретные виды и не особо задумывалась о чувствах Алеши.
Наверное, нам всем предстояло что-то постичь и что-то принять. Чему-то научиться и пройти классическим путем героя Таро – от беззаботного Дурака до постижения всего Мира.
И мы еще в самом начале этой дороги, так отчего же мне так обидно?
Раздался звонок – пришел следующий клиент. Я отправилась открывать, дыша глубоко и размеренно.
Ты взрослая, Мирослава.
Ты не будешь так бурно реагировать, примешь все с достоинством и спокойствием.
В конце концов, без плохого нет хорошего, без хорошего нет плохого.
Улыбаясь клиентке, я спрашивала себя: хватит ли у меня выдержки встретиться с Антоном лицом к лицу и сохранить самообладание? Или я просто расцарапаю ему лицо, чтобы неповадно было?
Когда пришел Антон, я как раз только достала пирожки из печи. Со сладким ревенем, маленькие, один к одному.
Бабушка все порывалась снести эту печь, но я отстояла.
Мне нравился запах и то, как трещат поленья.
Настроение старого дома. Его дух.
Разве современное отопление заменит все это?
Кутаясь в пеструю диковинную шаль, я стояла, прислонившись бедром к столешнице, и смотрела, как Антон моет руки. Он казался немного напряженным, и только. Ни волнения, ни пылающих взоров, ничего, что могло бы подарить трепетной девушке надежду.
Наверное, я всегда была такой – хоть кол на голове теши. Не умела вовремя остановиться. Разгонялась, не глядя на знаки.
– Интересно, – спросила я небрежно, – твой похоронный бизнес – это прибыльное дело? У тебя действительно полно денег?
– Что? – Он удивленно оглянулся на меня.
– Ты моложе Алеши и богаче его. Может, мне махнуть не глядя одного брата на другого?
– Что? – повторил Антон растерянно.
– Что «что»? Разве ты не вьешься вокруг меня потому, что влюбился без памяти?
– Я вьюсь? Я влюбился?
Возможно, он и не испытывал ко мне нежных чувств, но, по крайней мере, я всегда могла выбить почву из-под его ног.
– Давай посмотрим, – замурлыкала я, наливая ему грибного супа, – прямо сейчас ты стоишь на моей кухне. Неужели тебе не с кем и негде больше обедать? Разумеется, есть. Ты прилетел сюда на крыльях любви, не так ли? Ах, что тут говорить, даже твоя бывшая девушка сразу заметила твою страсть и примчалась ко мне, умоляя побыстрее отказать тебе. Что скажешь? Хочешь услышать мое решительное «нет» прямо сейчас или сначала поешь?
Удивительно, но из всего вздора Антон вычленил самое главное.
– К тебе приходила Инна? Ты поэтому такая странная?
– Инна приходила, да. Но я сказала ей, что ты от меня ни за что не откажешься, пусть оставит свои притязания.
При-тя-за-ния.
Я действительно выговорила это слово без заминки.
Такое сложное, такое старомодное.
Сейчас, с длинными распущенными волосами и в пестрой бабушкиной шали, я и чувствовала себя средневековой чертовкой, заговаривающей зубы молодому купцу.
Позолоти ручку, и вся неправда моя, все лукавство и вся злокозненность будут твоими.
Я поделюсь с тобой отравой своего сердца.
Наполню ядом дурных мыслей, жестоких желаний, порочных фантазий.
Где найдешь еще такую?
Антон шагнул ко мне – ошарашенный, встревоженный, сбитый с толку. Положив руки мне на плечи, заглянул в глаза.
Но там тебе ничего не увидеть – лишь черное языческое пламя.
– Мирослава? – позвал он беспокойно. – Ты сердишься на меня? Кажется, я ничем тебя не обидел.
– Ни словом, ни делом, – согласилась я, – разве что мыслями.
– А?
Да что ему объяснять!
У меня тут разыгрывался спектакль для одной-единственной актрисы, где зрители даже мешали.
– Ну не бойся ты так, – холодно проговорила я. Брезгливо, за кончики рукавов пиджака подняла его руки и сбросила со своих плеч. – У тебя же принципы, а у меня – фокусы, что между нами может быть общего. Инна ушла, уверенная в твоей непорочности. Та-дам! Теперь ты мне должен.
– И чего же ты хочешь?
– А если тебя? Что будешь делать?
Он усмехнулся – откровенно и зло.
Снял свои маски.
– Что в тебе есть, кроме провокаций? Вышла замуж за человека почти вдвое старше себя и заскучала? Развлекаешься?
– О да. Ты очень потешный. Но сможешь ли ты защитить своего братца от такой неприятной женщины, как я?
– Даже не подумаю. Никто не заставлял Леху жениться на ком попало.
– В таком случае давай больше никогда не встречаться наедине. У меня нет столько терпения, чтобы выносить такого зануду.
– Как скажешь, Мирослава.
На пороге он все-таки остановился. Посмотрел на меня на прощание – с некоторым расстройством.
Ну, знаете, как будто человек ожидал получить качественный товар, а пришла подделка.
Как будто Антон все-таки ожидал от меня чего-то другого. Лучшего, большего.
Как будто был разочарован.
Что ж, нас таких тут двое.
Через несколько дней случилось страшное: театр предложил Алеше сыграть Фамусова.
Я находилась в его квартире, меланхолично раскладывала сложный пасьянс на обычных игральных картах.
Грустная и злая.
Что толку знать свое будущее, если от этого никакого веселья и сплошные хлопоты?
Если бы я не гадала на Антона, явно была бы сейчас счастливее. Вероятно, я до сих пор даже не взглянула бы в его сторону, а он – в мою.
Может, я изменила ход событий? Слишком активно вмешалась в предсказанное и тем самым перечеркнула расклад? И теперь мы на всю жизнь останемся в разладе?
Алеша прошел в комнату, не разуваясь.
Рухнул на диван прямо в пальто.
– Моя жизнь кончена, – сообщил он. – Фамусов… Фамусов!
Мне понадобилось несколько минут, чтобы вникнуть в суть трагедии.
– Ну, для Чацкого у тебя все же фактура не та, – произнесла я осторожно.
– Тысячи пьес! Миллионы ролей! Но мне предложили Фамусова! Фамусова! – взорвался он и начал задыхаться.
Я побежала за его каплями от давления.
– Может, – капая лекарство в стакан с водой, спросила робко, – тебе тоже перейти в экспериментальный театр, где служит богическая Римма? У них репертуар шире классического.
– Ни за что! Они играют в торговом центре! Там всего сто зрительских мест! Это вообще не театр!
– Но Римма кажется счастливой.
– Что ты мне о ней талдычишь, – рассердился Алеша еще пуще. – Я высказал руководству театра все, что думаю про этих мерзавцев. Всю жизнь на сцене… Да я… Да они… Фамусов! – Выпил лекарство залпом, повернулся лицом к спинке дивана и накрылся пальто с головой.
Я стащила с него ботинки.
Долго сидела рядом и гладила по спине.
Какие слова можно найти для того, кто никак не смирится с реальностью?
Алеша старел, но отказывался это признавать. Вступал в новую полосу своей жизни, но цеплялся за прошлую.
Будь он обычным человеком, этот переход давался бы ему проще, но для артиста, привыкшего к поклонницам, все казалось куда мучительнее.
Глядя на своего мужа, я поняла, что популярность – самая сильная зависимость в мире. Вызывает стопроцентное привыкание.
Ночью Алеша разбудил меня, жалуясь на боль в груди.
Я вызвала «скорую».
О том, что надо позвонить кому-нибудь, подумала только утром.
Ветер гонял редкие тучи по серому хмурому небу. В больничном скверике деревья теряли листву.
Половина седьмого. Еще слишком рано. Или у нормальных людей уже прозвенел будильник?
Я вздохнула и набрала Антона.
– Мирослава? – отнюдь не дружелюбно буркнул он.
– Ночью у Алеши был обширный инфаркт, – сообщила я устало. – Делали коронарное шунтирование. Сейчас он в реанимации, меня туда не пустили. Если все будет нормально, в палату его переведут через пару дней. Сейчас я еду домой. Пятая горбольница.
– Он в порядке? – быстро спросил Антон.
– Прогнозы хорошие.
– Понял. Еду.
– Ага. – Я отключилась и побрела к остановке.
После длинной бессонной ночи меня чуть знобило. Мысли метались бестолковые, отрывочные. Надо ли отменить всех моих клиентов? Смогу ли я добиться, чтобы мне позволили остаться у Алеши в палате? После шунтирования нужен уход, я знала об этом многое – бабушка тоже сильно болела. Как все устроить наилучшим образом? Сколько денег у меня отложено?
В теплом троллейбусе меня разморило. Я клевала носом и даже не собиралась реветь.
Всякое ведь случается, и такое тоже.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.